"Ведьма" - читать интересную книгу автора (Майклз Барбара)

Глава 6

К счастью, движение на шоссе было не слишком интенсивным. Эллен вела машину как в тумане – слишком поглощенная собственными мыслями, чтобы уделять внимание дороге. Она почти сожалела о своих последних словах: ребята наверняка восприняли их буквально и теперь, отправившись домой, расскажут родителям, что эта сумасшедшая леди из «ведьминого дома» выдает себя за предсказательницу погоды. Но, рассеянно посмотрев на небо, Эллен поняла, что ее «прогноз» вполне может сбыться: в воздухе дрожала легкая дымка, и день был необычайно душным.

Она кляла дурацкий инцидент, свидетельницей которого оказалась. Ребята – по крайней мере большинство из них – оказались такими милыми, а она уже успела соскучиться по общению с молодежью... Странно, что двое самых несимпатичных в этой компании были братом и сестрой...

Впрочем, вовсе не странно. Она вспомнила миссис Мюллер, вызвавшую у нее скорее жалость, чем презрение. Без сомнения, в том, что эта женщина выглядит такой пришибленной, виноват ее муж – «богохульник и грешник», по словам миссис Грапоу (хотя лавочница могла вкладывать в эти понятия весьма своеобразный смысл). Какое-то неясное воспоминание шевельнулось в мозгу Эллен. Да, верно: Роза, агент по продаже недвижимости, упоминала какого-то Мюллера, который поколачивал жену, пьянствовал и вообще был законченным мерзавцем. Скорее всего, речь шла как раз об этом человеке. Может, на этот раз – в виде исключения – миссис Грапоу оказалась права? Хотя, конечно, серая бледность и вялая беспомощность миссис Мюллер могла вывести из себя кого угодно, тем более – дебошира и пьяницу. Почему она не бросила своего никчемного мужа или не запустила ему камнем в голову?

Мысль о камне вновь вернула Эллен к недавнему происшествию. Невозможно забыть, каким тоном Тим произнес: «Опереться на вас?» Каким взглядом одарил ее при этом! Как будто не мог поверить, что кто-нибудь в этом мире способен искренне предложить ему поддержку. Глупости, конечно. Норман с радостью помог бы ему, если бы только Тим позволил.

Эллен вздохнула. Она знала, что не сможет оставить это просто так, но знала также, что задача не из легких – у нее имелся некоторый опыт подобного рода. В таких случаях результат непредсказуем, и мимолетный душевный контакт частенько сменяется новым отчуждением, которое преодолеть еще более трудно, а иногда и вовсе невозможно.

Конечно, у нее бывали успехи. Был Берни, воспоминание о котором придавало ей сил, когда неудачи следовали одна за другой. Кудрявый переросток Берни, «самый злостный хулиган во всей округе» – теперь он учился на юридическом факультете и подавал большие надежды. Был Хэнк, ныне помощник управляющего автозаправочной станции, счастливый муж и отец. Пэт, вполне довольная своей семейной жизнью и почти забывшая о той злосчастной ошибке, которую совершила в пятнадцатилетнем возрасте. И Мэриан, успешно делающая карьеру фотомодели, хотя еще не так давно, пользуясь своей незаурядной внешностью, она пыталась зарабатывать деньги менее респектабельным занятием.

А в другой графе ее «гроссбуха» были другие имена, при упоминании которых сердце саднило болью. Где окажется Тим? Он уже попал в число ее подопечных – не стоило кривить душой, уверяя себя в обратном.

Резко затормозив у крыльца, Эллен вышла из машины. Решено: она позвонит Норману и пригласит на завтрашний обед. Пожалуй, несколько неожиданно для него, но она все равно задолжала ему приглашение, и чем скорее оно последует – тем лучше, иначе Норман может подумать, что она обиделась на вызывающее поведение Тима.

«Он еще не знает, что ему предстоит», – подумала Эллен с кислой усмешкой. Так обычно говорил Джек, когда она, «приняв под крыло» какого-нибудь очередного юнца, изводила бедных родителей до тех пор, пока они не начинали полностью слушаться ее советов. Джек еще утверждал...

Решительно запретив себе думать о Джеке, она взялась за составление завтрашнего меню.

Норман воспринял ее приглашение с искренней радостью, и Эллен даже устыдилась, что не сделала этого раньше. Ей не хотелось вступать в долгие разговоры о Тиме именно сейчас, по телефону, но об утреннем инциденте следовало упомянуть.

– Нет, он не рассказывал мне об этом, – устало произнес Норман. – Он вообще ничего мне не рассказывает. Но все равно: спасибо тебе, Эллен. Очень мило с твоей стороны было броситься на выручку.

– Мне ничего больше не оставалось. Я действительно испугалась, Норман. Его могли убить.

– По этому поводу в городе устроили бы праздник, – мрачно сказал Норман.

– Им не пришлось бы долго веселиться. Лишь до тех пор, пока я не выложила бы полиции, что произошло.

– Полиции? – саркастически переспросил Норман. – Здесь не принято впутывать полицию в скромные домашние недоразумения. Ты не представляешь, какая тут глушь, какие дикие представления о законности... Но не мне жаловаться на это. Если бы наши сограждане не были бы столь сговорчивы и не соглашались улаживать дела полюбовно, Тим давно сидел бы за решеткой с приговором в несколько страниц.

– Наверное, ты прав – до известной степени. Но когда речь заходит об опасности для жизни... Я понимаю, ты щадил меня, умалчивая о многом, но после сегодняшнего...

– Что ж, прими мою признательность за помощь. Поскольку от Тима ты вряд ли дождешься благодарности.

– Ошибаешься.

– О, неужели? – В голосе Нормана звучало такое неподдельное изумление, что Эллен даже рассмеялась:

– Дорогой ты мой, я достаточно толстокожа, и меня нельзя оттолкнуть скверными манерами. Ни один мальчишка не способен благосклонно отнестись к женскому сюсюканью. Мои племянники не простили бы мне, начни я обхаживать их на людях. В этом возрасте они все помешаны на своей мужественности.

– Ты очень хорошая женщина, Эллен.

– Я просто любопытная особа, вечно сующая нос не в свое дело, – весело ответила Эллен. – У меня есть несколько здравых мыслей по поводу Тима, но давай не будем обсуждать это прямо сейчас. Увидимся завтра, ладно?

– Отлично. Только... Мне неприятно напоминать об этом, но кошка...

– Чудесно проведет день на свежем воздухе.

– Наверное, не стоит ее выпускать. Я не прощу себе, если из-за моей дурацкой фобии с ней что-нибудь случится.

– В таком случае Иштар придется немножко потомиться в заключении: я запру ее в дровяном сарае. Но теперь уже ты слишком суетишься, Норман. Перестань, и не волнуйся по этому поводу.

Остаток дня Эллен провела за стряпней. Ей редко удавалось выбрать время для сложных блюд: вечно голодным мальчишкам требовалось чего-нибудь попроще и посытнее. И теперь она отводила душу, выжимая лимоны, растапливая шоколад и пропуская лук через мясорубку. Она даже купила специальные маленькие весы, чтобы приобщиться к европейской кухне, не ломая голову над пересчитыванием непривычных мер веса в американские.

К вечеру она испекла роскошный торт (невероятной калорийности!) и теперь резала овощи для главного блюда. Это отняло у нее массу времени: почистить и нашинковать помидоры и морковь, а потом еще вынуть косточки из маслин, нашпиговать салом говяжью вырезку, вымоченную в вине, и добавить грудинки... Уложив наконец все это в глиняный горшок, Эллен запечатала его тестом и поздравила себя с победой. Шесть часов в духовке на медленном огне – и она утрет Марте нос.

За хлопотами незаметно подступил вечер. Выглянув в окно, Эллен обнаружила, что небо затянуто тучами: похоже, она оказалась неплохим предсказателем. Теперь вечернюю прогулку придется отменить.

Эллен занялась уборкой, и вскоре в доме все блестело, а на кухню, и без того радующую глаз новенькими шкафами из свежей сосны и сверкающую хромированными поверхностями, любо-дорого было смотреть. Перед сном Эллен довольно долго читала – и никакие тени ее не беспокоили.

Утро было пасмурным, хотя дождь все не шел. Покрывая глазурью торт и делая салаты, Эллен без конца тревожно поглядывала на небо. Но плохая погода не отпугнула ее гостей: они прибыли вовремя, отпуская едкие замечания по поводу ухабистой дороги и со смехом описывая, как трудно было разыскать Эллен в такой глуши.

И только когда подъехала машина Нормана, Эллен спохватилась, что совершенно забыла про Иштар. Поспешно сдернув кошку с колен одного из гостей, одетого в темный костюм (Иштар предпочитала именно те ткани, на которых ворсинки ее светлой шерсти выделялись особенно эффектно), она успела только в двух словах объяснить ситуацию и бросила вопящее животное в сарай.

Вечеринка прошла удачно. Норман произвел сенсацию. Похоже, он понравился даже мужчинам, а женщины без конца бросали на Эллен многозначительные взгляды. Выйдя на кухню, чтобы помочь принести очередное блюдо, Дот Гоулд не выдержала и задала довольно прямой вопрос.

– Он славный малый и отличный сосед, – коротко ответила Эллен. – И ничего больше, Дот. Я абсолютно довольна собственной жизнью. Перестань меня сватать, конце концов.

– Перестану. Похоже, ты сама неплохо справляешься. Он гораздо приятнее тех, с кем я пыталась тебя свести. И богат!..

Эллен сменила тему.

За второй чашкой кофе Питер – муж Дот – вдруг встревожился. Погода явно ухудшалась: над холмами, как огромные кули, нависли набухшие дождем тучи.

– Будто громадные серые коровы, с выменем, полным молока, – сказала поэтично настроенная Дот. – До чего же красиво!

– Черт бы побрал эту красоту! – буркнул равнодушный к изяществу стиля Питер. – А мне придется буксовать в грязи. Прости, Эллен, терпеть не могу портить другим веселье, но мы, пожалуй, поедем: может, удастся избежать грозы. На востоке, кажется, небо посветлее.

– Мне следовало предупредить вас, – с улыбкой произнес Норман. – Наша местная предсказательница обещала бурю, – и он указал на Эллен, которая, совершенно забыв о своей вчерашней опрометчивости, уставилась на него широко раскрытыми изумленными глазами.

Дот расхохоталась.

– Эллен опять принялась за свои старые штучки? Она всегда предсказывает дождь, Нормам. В нашем климате это лучший способ создать себе репутацию ясновидящей.

– Но я не... – начала было Эллен, но не стала продолжать. Вряд ли стоило объяснять, что на самом деле она имела в виду, когда говорила о буре. – Что за город! – вырвалось у нее. – Тебе уже рассказали об этом, Норман?

– В этой глуши не так уж много предметов для разговора, – сказал Питер со снисходительностью столичного жителя.

– Знал бы ты... – пробормотала Эллен. Поднялись и остальные. Эллен огорчилась отъезду гостей, но вынуждена была признать, что на их месте тоже бы, пожалуй, сбежала. Не успели машины тронуться с места, как на землю упали первые капли дождя.

– Закрой-ка окна, Эллен, – сказал Норман. – А я пока пробегусь по двору: не забыла ли ты чего-нибудь снаружи. Спасибо за дивный обед. Я как раз подумываю отделаться от Марты, так что скоро смогу предложить тебе работу.

– Но разве ты не останешься для...

– Мне лучше отвести машину в гараж. Уилл никогда не простит мне, если с ней что-нибудь случится на скользкой дороге. Не провожай, дорогая: я быстренько гляну и уеду.

Эллен торопливо вошла в дом. Ветер крепчал, и занавески отчаянно трепыхались. Бегая из комнаты в комнату, захлопывая рамы и задергивая шторы, Эллен не переставала с благодарностью думать о заботливости Нормана и о его последнем: «дорогая». Хотя, конечно, это ничего не значило. Подобными выражениями люди пользуются с той же легкостью, с какой переходят на «ты».

Она слышала, как отъехал «ролле». Справившись с окном спальни, она внезапно вспомнила о кошке. Иштар жутко боялась грозы – наверное, теперь она трясется от ужаса, вжавшись в стену сарая.

Набросив шарф, Эллен через кухню выбежала во двор. Сарай был скрыт кустом роз, усеянным крупными цветами. Дверь его не запиралась на замок – достаточно было деревянной вращающейся задвижки. Повернув ее, Эллен, несколько удивленная, что изнутри не доносится никаких звуков, позвала кошку по имени. Ответа не было. Эллен встревожилась. Осмотрев все углы и убедившись, что Иштар не прячется в глубине поленницы, она ощутила дурноту. Трудно поверить, чтобы задвижка сама могла повернуться: она была тугой, и приходилось прикладывать усилия, чтобы справиться с ней. Да и в любом случае – не кошка же заперла дверь, выйдя из сарая. Кто-то выпустил ее, сомнений в этом не было.

Не обращая внимания на косые струи, хлеставшие по лицу, Эллен обежала двор, громко выкрикивая имя Иштар. Безрезультатно. Если бы Иштар находилась поблизости, она бы обязательно откликнулась, даже сидя в сухой норе где-нибудь в лесу и не отваживаясь выйти под дождь.

Оставалось одно, о чем Эллен боялась даже подумать: Тим интересовался кошкой. И однажды он уже бродил вокруг дома, и остался бы незамеченным, если в не собаки.

В отчаянии она бросилась к телефону. Было всего шесть часов, но все вокруг потемнело от сгустившихся туч. В трубке что-то зловеще гудело и трещало, так что Эллен едва слышала голос на другом конце провода.

– Норман! – завопила она, как будто хотела докричаться до него без помощи телефона.

От волнения она говорила сбивчиво, да тут еще помехи, но наконец Норман понял, что произошло. В его голосе зазвучало беспокойство.

– Я хорошо помню, что закрывал дверь сарая. Она хлопала на ветру, и мне пришлось потуже завернуть задвижку. Боже, Эллен, прости меня: мне следовало получше посмотреть вокруг, но ты же знаешь, как я насчет кошек...

– Ты ни в чем не виноват. Я слишком спешила, когда относила ее туда. Наверно, плохо закрыла дверь, и ветер распахнул ее.

– Надеюсь, что так и было. – Норман помолчал. – Я выйду и поищу ее, Эллен.

– Нет-нет, только не в такую ужасную грозу. Иштар сама вернется – дождь поутихнет, и она вернется... Норман, где Тим?

– Не знаю.

Он все еще продолжал бормотать извинения, и Эллен, резко оборвав разговор, повесила трубку. Она металась от одной двери к другой, надеясь, что сейчас промокшая и сердитая Иштар поскребется в какую-нибудь из них снаружи. Но время шло, сумерки сгущались, а кошка так и не объявлялась. Не в силах оставаться на месте, Эллен надела дождевик и вновь обошла весь двор, светя фонариком и беспрестанно выкликая свою любимицу. Ливень чуть ли не сбивал с ног, в плотной стене воды трудно было дышать. Если Иштар сейчас под открытым небом...

Больше Эллен ничего не могла сделать. Вернувшись в дом, она заставила себя приняться за мытье посуды. Гости засобирались так поспешно, что она отказалась от их помощи, и теперь на кухне все было вверх дном. Пусть. По крайней мере, у нее появилось занятие. Но тревожная мысль продолжала пульсировать в мозгу: достаточно скверно, если Иштар заблудилась во время такой грозы, однако могло быть и хуже...

Ветер завывал и стучал в стекла, как будто пытаясь ворваться в дом. Меряя шагами гостиную, Эллен внезапно различила в реве непогоды отчетливый звук, заставивший ее похолодеть. Неужели Норман для поисков Иштар спустил собак? Не мог же он быть таким идиотом!

Прижавшись к стеклу, она попыталась разглядеть что-нибудь снаружи, но дом обступала кромешная тьма. Лай прекратился, но это вовсе не значило, что псы вернулись домой: Эллен помнила, как бесшумно они преследовали свою жертву. Через некоторое время вой снова раздался – значительно ближе, а потом Эллен услышала еще один звук. Хлопнула дверь веранды.

Эллен метнулась к выходу. Свет на веранде не был погашен: она оставила его в слабой надежде привлечь кошку – и теперь, заглянув в маленькое окошечко над дверью, она увидела, кто к ней пожаловал.

Освещенная веранда напоминала коробку сцены, и в глубине ее находился один-единственный актер. Мокрая одежда плотно облепила его, подчеркивая прекрасные линии мускулистого тела. Скорчившись и опершись спиной на затянутую сеткой дверь, он тяжело дышал, но даже в такой позе не выглядел жалким – скорее, опасным, как молодой леопард, изготовившийся к прыжку.

Эллен потянулась к ручке, но замерла в нерешительности. Один раз Тим уже не оценил ее помощи. Неосмотрительно пускать его в дом, когда она совсем одна и, вероятно, лишена даже телефонной связи. Если ему понадобилось укрыться от дождя, он прекрасно может посидеть на веранде.

Но тут опять раздался собачий лай – у самого крыльца. Не требовалось большой догадливости, чтобы понять, за кем гнались псы. Дверь содрогнулась, один раз, другой – и, затрещав, сетка не выдержала под напором сотни фунтов трепещущей от ярости плоти. В зияющей прорехе показались налитые кровью глаза и кошмарные белые клыки.

Тим отпрыгнул. К чести Эллен, она повернула к нему раньше, чем поняла, что именно юноша бережно сжимает в руках – не ждать же, пока мальчишку на ее глазах разорвут на куски. Рубашка Тима была порвана, по загорелой груди стекала кровь. На мгновение Эллен подумала, что собакам удалось-таки зацепить его, но в следующую секунду на нее глянули два пронзительных карих глаза и над окровавленным рукавом выросла сердитая кошачья мордочка. Эллен распахнула дверь – ив тот же миг массивное тело собаки распороло сетку сверху донизу.

Одним прыжком Тим ворвался в прихожую и рухнул на пол, не устояв на ногах. Задвигая засовы, Эллен чувствовала, как завибрировала дверь под тяжелым ударом. Острые когти заскребли по дереву, и вой, исполненный невыразимого разочарования, сотряс воздух.

Эллен запоздало начала бить крупная дрожь. Она обернулась: на полу, уронив голову на согнутую руку, лежал Тим, а рядом с ним, как египетская богиня, свысока взирающая на жертвоприношения в ее честь, восседала Иштар – такая мокрая, как будто ее выловили из ванны. С отвращением встряхнувшись, кошка принялась старательно вылизывать себе шерстку.

Пес все еще скребся под дверью, но Эллен знала, что внутрь он не ворвется: прочная дубовая панель выдержит. Потрясение было все же слишком велико, и, не в силах двинуться с места, она лишь оцепенело смотрела, как Иштар вдруг вытянула длинную шею и лизнула мокрые волосы Тима. Длинная прядь потянулась за ее языком, и кошка, недовольно фыркнув, вернулась к собственному туалету.

Тим по-прежнему не шевелился, лишь спина его вздымалась, как кузнечные мехи. Бегство от разъяренной своры едва не стоило ему жизни. Правда, царапины на его груди и руках были, вероятно, оставлены острыми коготками неблагодарной Иштар: когда громадные псы гнались за ней по пятам, она не слишком расположена была разбираться, кто спаситель, а кто враг. Но собачьих клыков Тиму тоже не удалось избежать: искромсанная в клочья левая штанина джинсов обнажала рваную рану на голени.

Дыхание юноши немного успокоилось. На подкашивающихся ногах Эллен шагнула к нему и, перевернув неожиданно тяжелое тело, замерла.

– Слава Богу, что Пенни его сейчас не видит! – непроизвольно вырвалось у нее.

Когда Эллен говорила Норману комплименты по поводу внешности его племянника, она не лгала. Но только теперь, увидев его без привычной маски угрюмости, она поняла, как он красив – опасно красив, от трогательной невинности выражения его лица щемило сердце.

Она ласково откинула со лба юноши спутанные волосы.

Тим внезапно открыл глаза, и Эллен, не давая ему собраться с мыслями, заговорила с притворной строгостью:

– Похоже, это становится традицией. Ты не мог бы попытаться привлечь мое внимание менее мучительными способами?

Во взгляде Тима мелькнуло изумление.

– Не такие уж они мучительные, – пробормотал он, пытаясь приподняться.

– Погоди, Тим, – положив руку ему на грудь, она придержала его. – Тебе, конечно, это не понравится, но я должна сказать. Спасибо. Я глупая старая женщина, но я люблю свою кошку.

– Нет проблем.

Глаза Тима вновь закрылись. Он по-прежнему был бледен, и на его виске все еще темнел неровный синяк.

С ужасом глянув на свои перепачканные кровью руки, Эллен свирепо покосилась на Иштар, которая уже закончила омовение и теперь наблюдала всю эту живописную сцену с невозмутимым интересом.

– Хорошая кошка, нечего сказать, – строго произнесла Эллен. – Ах ты, неблагодарное животное. Расцарапала беднягу, живого места не оставила, а ведь он спас тебя глупую, от собачьих клыков. Уж эти твои когти! Острее, чем...

– quot;Неблагодарное животноеquot;? – переспросил Тим со слабым смешком. Он опять очнулся и слушал ее с нарастающим изумлением. – Вы часто с ней разговариваете?

– Если больше не с кем поговорить. – Осознав, что ее фраза звучит как-то уж слишком жалобно, Эллен поспешно добавила: – Кошки – идеальные собеседники. Они не пререкаются.

– Готов поспорить, что эта пререкается.

Протянув длинную руку, Тим погладил Иштар. К удивлению Эллен кошка не только позволила ему это сделать, но, устроившись поудобнее, принялась вылизывать его волосы. «Это трудно, – было написано на ее мордочке, – но люди всегда взваливают на меня грязную работу».

– Да, эта пререкается. – Эллен поднялась. – Оставайся на месте. Иштар положила лапу тебе на голову, и ей, скорее всего, не понравится, если ты пошевелишься. Я смажу тебе царапины йодом и попытаюсь вызвать врача.

– Врача! – Наперекор совету Эллен, Тим попытался привстать. Иштар выпустила когти, и он с воплем упал назад.

– У тебя рана на ноге, и, ей Богу, Тим, я боюсь трогать ее. Если края неровно срастутся, ты можешь на всю жизнь остаться хромым.

– Бросьте.

– Но...

– Я же сказал: бросьте. Телефон, вероятно, не работает. Стоит подуть легкому ветерку – и провода обрываются. И в любом случае он будет здесь не позже, чем через минуту.

Эллен поняла, что слова Тима относятся вовсе не к врачу. Она не стала упоминать о Нормане: если между ней и Тимом могут возникнуть какие-нибудь отношения, то без участия Нормана – по крайней мере, в начале. Ее не удивила горечь, прозвучавшая в голосе Тима, но, к несчастью, она не уловила подлинного ее значения, а Тим не стал уточнять. Его лицо вновь сделалось угрюмо-бесстрастным, губы сжались.

Собаки, до сих пор молчавшие, громко залаяли. Раздалась резкая команда, а затем – тяжелый топот на веранде.

– Прямо по расписанию, – пробормотал Тим.

Эллен направилась к двери.

Высокая фигура Нормана в шуршащем дождевике и шляпе заполняла весь дверной проем. Позади него Эллен увидела собак. Они лежали у порванной сетки, сосредоточенно глядя на хозяина.

– Не бойся, – поспешил успокоить ее Норман. – Теперь они не двинутся с места, даже если рухнет крыша. Эллен, ты не ранена? У тебя все руки... Боже мой! Тим!

Протиснувшись мимо нее, он опустился на колени рядом с юношей.

– Сынок, они покусали тебя? Очень сильно?

Пока его руки торопливо ощупывали рану, Тим не двигался. Затем, с оскорбительной неторопливостью, поднялся и, ступив на раненую ногу, пошатнулся. Норман поддержал его за плечи, и только Эллен видела выражение глаз Тима.

– Убери руки, – процедил он сквозь зубы.

– Но твоя нога... тебе трудно стоять...

Тим произнес ряд смачных эпитетов. Слова не возмутили Эллен – она слышала их и раньше. Но что ее действительно потрясло – та ненависть, которая звучала в них.

И тут вмешалась Иштар. При виде открытой двери она стремительно удалилась, умудрившись при этом сохранить достоинство, как это умеют только кошки. Теперь, убедившись, что собаки больше не представляют угрозы, она вновь появилась на сцене и двинулась на Нормана с той же неуклонностью, как и в первый раз. И, как и прежде, Норман отступил. Он разжал руки.

Усмешка на лице Тима, оперевшегося на стул и переводившего взгляд с кошки на своего дядюшку, показалась Эллен самым отвратительным зрелищем на свете. Чертыхнувшись, она метнулась за кошкой. Иштар грациозно ускользнула от нее, а Тим разразился сатанинским хохотом, действительно в этот момент напоминая дьявола, с которым его часто сравнивали.

Когда Эллен наконец поймала вредную кошку, загнавшую Нормана в угол, Тим завершил спектакль глубоким обмороком. Она была слишком далеко, а Норман все еще пребывал во власти своей фобии, и безвольное тело юноши рухнуло на пол с такой силой, что в бутылке зазвенели бокалы.

Запихнув кошку в подвал, Эллен заспешила назад. Норман по-прежнему стоял не шелохнувшись. С минуту они молча смотрели друг на друга. Потом Эллен резко опустилась на ближайший стул, а Норман медленно вытер влажный лоб.

– Сколько ты хочешь за дом? – спросил он.

Эллен не сразу поняла, о чем он, а сообразив, нервно рассмеялась:

– Я не собираюсь его продавать.

– Я просто подумал, что после сегодняшнего вечера тебе захочется бежать от нас без оглядки, – тяжело вздохнул Норман. – Что за компания! Безумный мальчишка, дядя-неврастеник...

– Тим спас мою кошку. Он принес Иштар домой, И теперь меня никто не убедит, что за него не стоит бороться.

– Мне бы твою уверенность. Ты ведь до сих пор не знаешь, каким образом Иштар выбралась из сарая... Позволь налить тебе немного бренди, Эллен. Ты белая, как полотно.

– Тиму нужен врач, гораздо больше, чем мне – глоток бренди. Он перенес такое потрясение, да еще этот укус... Не исключено, что потребуется хирургическая помощь. Перестань хлопотать обо мне, Норман, и вызови врача.

– Телефоны не работают. Да и все равно ближайший врач – в двадцати милях отсюда. Я отвезу Тима сам – так будет быстрее.

– Но ты же не сможешь перенести его в машину: он весит не меньше тебя.

– Съезжу за Уиллом, – И Норман выбежал наружу. Эллен взяла с кушетки в гостиной шерстяной платок и закутала плечи юноши. Тим все еще был без сознания. Вглядываясь в его лицо, она снова поблагодарила Бога за то, что Пенни сейчас далеко, в Европе.

Тим выглядел как поверженный герой одного из старых фильмов с участием Эррола Флинна: разметавшиеся светлые волосы, испачканная кровью мускулистая грудь, романтически разорванная одежда – и эти прекрасные, почти античные черты... Вздохнув, Эллен взяла его лицо в ладони. Оно было таким холодным.

В такой позе ее и застал Норман, вернувшийся с подмогой.

Для Уилла Тим оказался легче пушинки: одним движением подхватив юношу, он вынес его к машине. Голова Тима безвольно болталась.

– Извини, но я не могу задержаться, чтобы как следует поблагодарить тебя, – сказал Норман. – Похоже, ему действительно худо. Надеюсь...

– Все будет в порядке. На молодых все заживает в мгновение ока.

– Тебе виднее. Ну... a bientot...[3]

Он вышел на веранду, и псы одновременно поднялись, повинуясь безмолвному приказу. Норман оглянулся.

– Завтра же пришлю заменить сетку, – коротко бросил он и исчез в бушующей тьме.

Они уехали. А Эллен еще долго стояла, прислонившись к косяку и глядя на широкую прореху, зияющую в двери. Страшно подумать, что могло случиться, бегай Тим чуть помедленнее...