Майнаев БорисВзлет

Борис Майнаев

Взлет

Самолеты улетели.

Разбитый прямым попаданием первой же бомбы деревянный вокзал сгорел еще до окончания бомбежки. Взлохмаченное рыжее пламя перебросилось на высушенный июньским зноем небольшой станционный поселок. Люди не успели опомниться, а по свежему пепелищу горячий ветер уже гонял тонкие струйки дыма.

В наступившей тишине со стороны большака послышался гул автомобильных моторов.

- Пожарные!

- Поздно, - махнул рукой железнодорожник в обгоревшем кителе. - Что тушить?..

Из знойного марева, смешанного с дымом, вынырнули две машины. Один грузовик был с длинным прицепом. Он проехал вперед и, скрипнув тормозами, остановился на краю привокзальной площади. Вдоль бортов, у тщательно прикрытого брезентом странного громоздкого - с какими-то крыльями - груза стояли бойцы с винтовками, торчали стволы ручных пулеметов. Из кабины грузовика вышел командир в синей летной форме.

- Старший есть? - громко спросил он.

- Так точно,- железнодорожник шагнул вперед и поправил козырек фуражки. -- Я начальник станции,

- Полковник Иволгин,- офицер устало бросил руку к виску. - Раненых много?

- Пятеро. - За начальника станции ответила подошедшая женщина в закопченном белом халате. - И еще восьмерых, - она судорожно дернула головой, сглотнула комок, - мы положили в сквере около вокзала. А сколько не успели выскочить из хат... - женщина безнадежно махнула рукой.

- Та-ак! - Полковник сумрачно огляделся вокруг. - Когда ближайший поезд на Москву?

- Не знаю. Вы же видите, все сгорело, связи нет. - Железнодорожник помолчал, потом чуть слышно спросил: - Что это? Война?!

- Да,- коротко и жестко бросил летчик.

- С немцами?

- Да. Пойдем посмотрим, что с путями. Поезда непременно пойдут, мы должны уехать сегодня, немедленно.

На привокзальную площадь сходились люди. Они группами собирались в сторонке, не решаясь подойти ближе, и только издали смотрели на машины. Но слова полковника они услышали. Тонко вскрикнула какая-то женщина, другая, рядом с ней, зарыдала в голос, что-то приговаривая. Пробиваясь сквозь толпу, Иволгин слышал:

- Немцы, господи... Опять!

- Мало мы им в восемнадцатом накостыляли!

- Гитлер - сволочь известная, ему б только крови напиться!

- Но на нас, гад, зубы сломает!

- В район надо идти, в военкомат...

Иволгин постоял на перроне, прошел до выходной стрелки и назад. Начальник станции неотступно следовал за ним.

- Во сколько должен прийти поезд? По мирному расписанию?

- Утреннего не было, товарищ полковник. Следующий - в тринадцать двадцать, но связи нет, поэтому точно сказать трудно.

- Мобилизуйте людей, пусть восстановят хотя бы один путь. А со связью... - Он повернулся к грузовикам и громко крикнул:

- Механик!

Быстрым шагом к ним подошел высокий человек, единственный среди приехавших одетый в штатское - простые серые брюки и кожаную куртку.

- Направь двух бойцов, пусть проверят линию. Нужна связь. И еще,Иволгин помедлил, потом сказал решительно: - Оставь за себя старшину, сам сходи в поселок. Предупреди всех: женщины и дети эвакуируются. С ними раненые. Первым же поездом.

Начальник станции быстро собрал ремонтников. Не прошло и получаса, как на путях закипела работа. К площади стали подходить притихшие женщины с ребятишками.

Иволгин еще раз прошелся по перрону, несколько раз внимательно осмотрел затянутый маревом небосвод. В ожидании связи он сел на вросшую в землю чугунную скамейку, снял фуражку, положил рядом. Усталые глаза смыкались. Резко пахло свежим пепелищем. Это напомнило летчику день, когда он проиграл бой в далекой теперь Испании.

...С утра по полудни капитан Иволгин сделал четыре вылета, добавив к своему счету еще один "Юнкерс" - третий - и уже предвкушал веселый праздничный ужин, как в небо взлетела сигнальная ракета. Эскадрилья бомбардировщиков врага шла на Мадрид. Ее прикрывали девять "мессершмиттов".

Поначалу все складывалось удачно. Республиканские самолеты зашли со стороны заходящего солнца, и после первой атаки немцы потеряли сразу три машины. Развернулись для второго захода. Вдруг очередь с фашистского истребителя разбила фонарь машины Алексея. Стреляли сзади. Он не видел, кто - встречным курсом на него шел другой фашист. Иволгин бросил самолет вниз, но "ишачок", словно наткнувшись на что-то, клюнул носом, замер на мгновенье и, уже не слушаясь летчика, понесся к земле. Алексей выломал остатки фонаря и вывалился из кабины. К распустившемуся куполу парашюта со всех сторон потянулись огненные трассы. Вдруг из круговерти боя вынырнул родной "И-16". Он прикрыл собой парашютиста.

Вечером Иволгин с товарищами поехал в Мадрид. Улицы города были изуродованы бомбами. Ночь опускалась дымом свежих пожаров. В густеющей темноте стучали моторы, скрежетали лопаты и чуть слышно переговаривались люди, разбиравшие завалы. Алексей думал о том, что если бы его сегодня не сбили, если бы он летал лучше, на город упало бы меньше бомб...

Но летать в испанском небе ему больше не пришлось. Через день пришел приказ: ближайшим пароходом вернуться на родину.

Все время пути до Одессы Иволгин перебирал в памяти каждое мгновенье последнего боя... Едва корабль успел пришвартоваться, на палубу стремительно поднялся молодой человек в сером костюме. Быстро обведя взглядом немногочисленных пассажиров, он направился прямо к Алексею.

- Капитан Иволгин?

- Так точно.

-- Прошу следовать за мной. Вас ждет самолет.

А еще через несколько часов, прямо с аэродрома, наглухо зашторенная "эмка" доставила его к небольшому двухэтажному дому в Подмосковье, похожему на дачу. Встретивший Алексея старший лейтенант распахнул дверь автомобиля и, провожая к крыльцу, сказал:

- Для вас все приготовлено. Приведите себя в порядок, переоденьтесь. Если хотите, можете поужинать. Через полтора часа вас ждут в Наркомате.

В вестибюле Наркомата Иволгина встретил другой сопровождающий. Они поднялись на третий этаж. Новенькая форма хотя и пришлась впору, но еще не обмялась по фигуре и несколько стесняла Алексея. Легкое поскрипывание неразношенных сапог нарушало тишину длинных, полутемных и пустынных в этот поздний час коридоров.

Сопровождающий открыл высокую, тяжелую дверь.

- Прошу.

Иволгин шагнул через порог. В глубине кабинета, освещенного лишь настольной лампой, около стола сидели три человека: полковник авиации и двое гражданских.

- Майор Иволгин по вашему приказанию прибыл. - Алексей чуть запнулся на первом слове. Он не успел еще привыкнуть к новому званию, о котором узнал всего час с небольшим назад.

- Здравствуйте, майор, проходите, садитесь, - полковник указал на стул рядом с собой. - Уходя на командирскую должность, майор Николаев рекомендовал вместо себя вас. Летать будете вот на такой машине.

Полковник повернулся к столу. Иволгин присмотрелся: на темном зеленом сукне яркими блеснами сверкала модель самолета.

"Авиаетка типа "У-2",- подумал он,- только моноплан".

На таких машинах Алексей летал еще в аэроклубе.

- Перед вами первый в мире невидимый самолет, - тихо проговорил один из гражданских.

Иволгин невольно бросил на него взгляд, но лицо человека терялось в тени абажура. Он снова повернулся к столу, присмотрелся повнимательнее. Модель хорошо знакомого аппарата была выполнена не из металла или дерева, а из чего-то другого, и в полумраке казалась зыбкой, полупрозрачной. Ее контуры едва намечались, скорее, угадывались. Сравнительно отчетливо был виден лишь мотор да шасси.

Гражданский чуть наклонил абажур лампы, направляя свет на самолетик. В центре стола сверкнула яркая горсть солнечных зайчиков - и модель исчезла. Алексей протянул было руку к тому месту, где только что она стояла, но вовремя удержался. Опять разбежались веселые искорки - абажур встал на место - и на сукне появился самолет.

- Особенность нашей конструкции прежде всего в обшивке, - так же негромко продолжал гражданский. - Вся она выполнена из очень легкого и прозрачного материала родоида, или оргстекла. Силовые балки лонжеронов и некоторые другие элементы конструкции, разумеется, металлические, но покрыты зеркальной амальгамой и оклеены родоидом. Капот, кабина, колеса окрашены белой краской и отлакированы. - Он кашлянул. - Н-ну, есть еще и другие особенности, но о них потом.

- Да, вы еще успеете поговорить. - Полковник протянул руку, щелкнул выключателем. Загорелся верхний свет.- Командование предлагает вам, майор, перейти на испытательную работу. Будете доводить до ума вот эту конструкцию.

Иволгин встал.

-- Я готов, товарищ полковник.

- Вот и прекрасно,- лицо офицера разгладилось. - А то все рвутся в Испанию, как будто в нашем небе уже делать нечего. Желаю удачи!

...Кто-то осторожно тронул Иволгина за плечо. Он обернулся и увидел механика.

- Связь, товарищ полковник. На проводе - начальник соседней станции.

- Полковник Иволгин,- резко бросил в микрофон Алексей. - Хорошо. Да. Меня интересует, когда на станцию придет поезд? Пути? Восстанавливаем. - Он вопросительно посмотрел на подбежавшего железнодорожника. Тот все понял без слов и тихо зашептал, словно чего-то опасаясь:

- Через час сможем принять.

- Часа нам хватит, - произнес в трубку полковник. - Да. Да. Ждем. Конец.

Летчик встал, поправил фуражку и направился к своим грузовикам. Старшина, завидя его, отдал команду. Бойцы поднялись с земли, поправили гимнастерки. Иволгин прошел вокруг автомобилей и, подтянувшись на руках, заглянул в кузов одного из них.

- Через час отправка. Всем быть предельно внимательными.

Летчик вернулся на платформу и сел на уже знакомую скамейку...

Вчера поздно вечером его вызвали к прямому проводу. Дежурный по Наркомату передал приказ "Самолет разобрать, упаковать и отправить железной дорогой в Москву. Груз сопровождать самому". Офицер почему-то волновался и несколько раз повторил; "Первым же, вы слышите, первым же эшелоном".

- Давно пора,- удовлетворенно сказал Николаев, командир авиационного полка, на чьем аэродроме базировался сейчас Иволгин со своей "невидимкой". - Время, брат, такое, что тебе бы порхать над Сибирью, а не над Украиной.

- Летал я там, ты же знаешь. - Алексей не скрывал своей озадаченности странным приказом. - А что такое полевые испытания - не мне тебе говорить. Машина должна показать себя в самых различных условиях.

- Только не здесь и не сейчас. Порохом пахнет, Алексей.

- Это точно.

- Так что, в случае чего, ты, извини, только обузой будешь.

- Вот ты как?! - взметнулся Иволгин. - Ну, знаешь!..

- Спокойно, спокойно, не горячись. Ты вот был в Испании, скажи, что решает в конце концов исход воздушного боя?

Испытатель угрюмо молчал, а Николаев, не дождавшись ответа, продолжил их старый спор.

- Скорость, вооружение и мастерство пилота. Как летун - ты вне конкуренции, знаю. Но какая у тебя скорость? Двести в час. А у "мессершмитта" почти в три раза больше. Да и против твоего пулеметика у него кое-что получше есть.

- А моя невидимость? - Не выдержал Иволгин. - Ты сам гонялся за мной на своей "чайке" - и что? Увидел лишь, когда я сел.

- Э-э, что с того? Я тебе в сотый раз могу повторить: пока твой "невидимка" годится только для разведки и связи. Тут - да, он незаменим. Вы со своими конструкторами дайте нам невидимый истребитель - любой летчик спасибо скажет... Так что, приказ получил - поезжай. Работать над твоей машиной еще много надо. У нее хвост теряет невидимость, заметил?

Иволгин кивнул. Из-за плохого качества оргстекла фюзеляж постепенно покрывался сеткой мелких трещин.

Николаев ушел. Было уже поздно, и Алексей решил отложить все вопросы, связанные с отправкой самолета, на утро.

На рассвете он проснулся от прерывистого гула тяжелых самолетов. Едва он успел натянуть гимнастерку, как за открытым окном раздался знакомый по Испании свист падающих бомб. Дом содрогнулся от близких взрывов.

"Война!" Это Иволгин понял сразу. Одним движением он перемахнул через подоконник в палисад. По светлеющему небу плыли черные силуэты самолетов. Два десятка "Хейнкель-III" густо сыпали бомбы на дома командирского состава и казармы батальона аэродромного обслуживания. Иволгин прислушался. Со стороны находившегося неподалеку маленького городка тоже доносились глухие взрывы.

Алексей, пригибаясь, побежал к воротам. Его мотоцикл валялся на боку рядом с поваленным взрывной волной забором, но завелся сразу. Иволгин прыгнул на сиденье и понесся к аэродрому. На всем пятикилометровом пути от военного городка до летного поля он не встретил никого. Над аэродромом так же спокойно и деловито разгружались немецкие бомбовозы.

"У истребителей прикрытия нет!" - машинально отметил он. - Вот бы сейчас..."

Додумать он не успел. Прямо по ходу вдруг вырос черный с рыжим куст взрыва, и Иволгин вылетел из сиденья. Когда летчик открыл глаза, бомбардировщиков уже не было. Он попытался встать, но земля качалась, и Алексей снова лег. Резкий порыв ветра бросил в лицо клуб едкого дыма, нестерпимо воняющего горелой резиной. Где-то впереди кричали люди. Грохотали мелкие частые взрывы - это, как догадался Иволгин, рвался боеприпас в горящих на земле самолетах. Вдруг ярко вспыхнуло со стороны бензохранилища. Алексей увидел, как растет на его месте черно-алый клубящийся гриб. В следующую секунду взрывная волна налетела на Иволгина, подняла его, закружила и швырнула обратно на землю. Стараясь не делать резких движений, Алексей медленно поднялся, вытер кровь, шедшую из носа. Сначала он шел, потом, напрягая все силы, побежал.

В сумраке закопченного дымом пожарищ утра ориентироваться было нелегко. Горели разбитые ангары, мастерские, другие аэродромные службы. Кратчайший путь к капониру, где стоял "невидимка", проходил через взлетно-посадочную полосу. Здесь Алексей натолкнулся на Николаева.

- Жив, чертика?! Вот и хорошо, - он полуобнял Иволгина за плечи.

- Что это, Саша? Война?

- Связи со штабом армии нет, ни черта неизвестно! Но я думаю, что война! Из-за угла, подло! Ты видишь? - Он яростно топнул ногой и выругался. - Эти гады ни одной бомбы на взлетную полосу не положили! Считают, что всех нас угробили, никто не взлетит - и для себя берегут. Но мы им сейчас покажем!..

- Что с машинами?

- Вот они, на стоянке горят! Не все, не все!

- А моя?

=- Цела. Крыша ангара загорелась, но часовой, расторопный парень, потушил. Храбрый мальчишка. Вокруг бомбы падают, а он с огнетушителем по крыше скачет. Каков молодец, а?

- Хорошо, - облегченно вздохнул Иволгин. - Что с людьми?

- Не знаю,- помрачнел Николаев. Не считали еще, но потери большие. Самолетов осталось пять. Четыре "ишачка" и моя "чайка". Идем посмотрим.

-- Не густо... С моей "невидимкой" - шесть.

Николаев на ходу покачал головой.

- Нет уж, ты давай-ка в Москву. На железную дорогу сейчас надежды мало, ты уж давай своим ходом. Ставь дополнительный бак, забирай механика и лети.

Они вышли к самолетной стоянке. На взрыхленной взрывами земле тут и там лежали обгорелые шасси, обломки крыльев и фюзеляжей, части двигателей... Летчики и бойцы расчищали рулежные дорожки.

- Видел? - Николаев сморщился, как от боли.- Да и то, бомбили и стреляли, как на полигоне.

Иволгин поспешил к ангару, где стоял его самолет. Навстречу вышел механик.

- Все в порядке, товарищ полковник. Машина цела.

Иволгин кивнул и вошел внутрь. В полуосвещенном восходящим солнцем капонире было прохладно. Прозрачный самолет выглядел, как пришелец из другого мира. Алексей провел рукой по крылу. Приятная прохлада скользнула под ладонью, но ближе к фюзеляжу невидимые простым глазом трещинки стали цепляться за кончики пальцев.

"Скоро и крылья будет видно".

Летчик по стремянке поднялся в кабину. Подошел механик, остановился внизу.

- Вот что, Игнатьевич, собирайся. Надо доставить "невидимку" в Москву. А там и на фронт можно. Попрошусь в полк к Николаеву...

Вдруг раздались далекие пулеметные очереди. Иволгин выпрыгнул из кабины и бросился наружу.

Над аэродромом шел бой. Оставшиеся четыре машины полка дрались в небе над родным домом, не давая девяти "мессершмиттам" начать штурм летного поля. "И-16", сбившись в плотный круг, отбивались от превосходящего противника. Один фашист задымил, вспыхнул и врезался в край летного поля. Но тотчас же вслед за ним неподалеку упали два наших "ишачка".

Внезапно от стоянки, поперек взлетной полосы, рванулась в небо "чайка".

- Сто-ой! Назад! - Иволгин чуть не бросился ей под колеса. Только командир полка мог сидеть за штурвалом этой машины.

- Сашка-а! Назад! - он кричал, не думая о том, слышат его или нет.

Взлететь в момент, когда над аэродромом самолеты противника самоубийство. Только что оторвавшаяся от земли машина не имеет ни скорости, ни свободы маневра и потому совершенно беззащитна. Вот оно: два "мессершмитта" кинулись к набирающей высоту "чайке".

- Ну-у... - Алексей прикусил губу.

Сверху камнем упал "И-16". В крутом пике он прикрыл собой взлетающего командира, и огненные трассы фашистских истребителей вспороли его фюзеляж. Самолет вспыхнул и взорвался в воздухе, усыпая обломками взлетную полосу. "Чайка" заломила немыслимый вираж по вертикали, заходя в хвост ближайшему "мессеру". Тот задымил сразу и, теряя высоту, ушел на запад. Второго полковник сбил с хвоста своего товарища. Фашист не смог выйти из пике и врезался в землю.

- Так их, Сашка! Так их, гадов! - Иволгин продолжал говорить вслух.

Но что это? По крылу последнего "И-16" поползли огненные струи, и самолет стал падать на землю. Летчик успел выброситься с парашютом, а машина врезалась в уже разбомбленную стоянку. Гитлеровцы вшестером кинулись на одинокую, бешено вращающуюся "чайку".

- Механик! Выкатывай, быстрее!

- Нельзя, товарищ полковник. Нельзя же!

- Я тебе приказываю! - Алексей сам почти выкатил "невидимку" из ангара, - Помогай!

Мгновения хватило летчику, чтобы взлететь в кабину.

- От винта! - яростно закричал Иволгин. Взревел мотор, трава прогнулась под воздушной струей. Машина вздрогнула и, слегка покачиваясь, пошла на разгон. Сотни, тысячи солнечных зайчиков пробежали по взлетной полосе и скрылись в лучах восходящего солнца.

Самолеты кружили в смертельной карусели над аэродромом. Фашисты не сомневались в победе. Пятеро отвлекали краснозвездную "чайку" на себя, а шестой завис чуть в стороне, выбирая удобный момент для атаки наверняка. Вдруг от его фюзеляжа стали отделяться куски обшивки. Летчик инстинктивно поднял нос машины, но огненная трасса, видимая в свете дня, вдребезги разбила фонарь кабины. "Мессер" круто пошел вниз.

- Это он, - закричал механик, - он!

В небе опять из ничего возникла светящаяся огненная дорожка пулеметной очереди и закончилась на крыле следующего "мессершмитта". Он резко накренился и, густо дымя, пошел на запад. Когда загорелся третий фашистский истребитель, вражеские самолеты бросились в разные стороны. Через минуту они скрылись из виду.

"Чайка" сделала круг и села на краю поля. К ней со всех сторон бросились люди. Николаев выбрался из кабины, спрыгнул на землю, прошел шага три и опустился на траву. Вокруг столпились летчики. Все они что-то возбужденно говорили и размахивали руками. Но командир не слышал их. На его лице застыла улыбка, глаза щурились, словно еще продолжали смотреть в прицел.

В конце взлетной полосы застрекотал мотор. Звук быстро приближался. Снова сверкнули яркие блики, на рулежной дорожке возник самолет. Он подрулил к "чайке" и остановился. Николаев поднялся и, опередив механика, побежал к нему, подхватил выбирающегося из кабины Иволгина. Друзья обнялись.

- А ты говорил - "разведчик, для связи"!

- Ну, молодец, ну, силен! Как ты их - класс! - восторженно сказал Николаев.

- Ладно, чего там. Ты ведь тоже двоих угробил. Вот они, дымят, гады.

Николаев мельком глянул на чадящие костры упавших самолетов и скривился.

- Дымят-то дымят, но шесть против четырех наших. Не дороговато ли?.. Ничего, они нам еще заплатят...

"И вот он, полковник Иволгин, должен сейчас сидеть и ждать, пока придет поезд, а в это время его товарищи бьются с фашистами", - от этой мысли летчик даже застонал.

- Что с вами, товарищ полковник? - Алексей увидел близко глаза своего механика. - Может быть, водички? Она здесь колодезная, да такая студеная, что зубы ломит.

- Вода? Какая вода? Смотри, дым.

Далеко на горизонте раздался густой трубный бас,

- Поезд! Мамка, поезд! - по всему перрону разнесся звонкий мальчишеский голос.

Поезд медленно подползал к разгромленной станции. Это был обычный товарный состав. Паровоз замер у выходной стрелки и тяжело отдувался белыми струями пара. С площадки первого вагона еще раньше, на ходу, спрыгнул невысокий железнодорожник.

- Трифоныч! - он оглядел толпу и снова крикнул:- Трифоныч! Открывай семафор!

К нему подбежал начальник станции, что-то сказал, указывая на подходящего Иволгина.

- Не могу, товарищ полковник! Никак не могу! - Железнодорожник развел руками. - Платформы заняты, а людей... Скоро подойдет пригородный, он всех заберет. А на товарном по инструкции людей возить не положено. Вот раненых... - Он немного помешкал, потом сказал: - Раненых возьму под свою ответственность.

- У меня приказ Наркомата обороны, - жестко сказал Иволгин. Освободите платформы для груза. Людей тоже разместить.

- Да вы что, с ума сошли? - железнодорожник повысил голос. - Я везу особо ценный груз. У меня жатки, понимаете? Жатки!

- Механик! - обернулся Иволгин. - Двух бойцов к паровозу. Без моего приказа ни с места. - И, обращаясь к начальнику станции, скомандовал: Немедленно освободите две последние платформы. Людей размещайте по вагонам.

- Что вы делаете? - бросился к нему железнодорожник. - Это самоуправство! Меня... нет, вас... Вы понимаете, что за это бывает?!

Летчик не обращал на него внимания. Грузовики, тяжело переваливаясь по свежему пепелищу, подъехали к хвосту поезда. Загрохотали откидываемые борта платформ.

- Вы трус, паникер! - закричал железнодорожник. - Я на вас жаловаться буду!

У Иволгина резко обозначились скулы. Пристально глядя на железнодорожника, он дернул ремешок кобуры и потянул из неё пистолет. Железнодорожник замолчал и попятился,

- Ты что, Алексей Иванович, опомнись, - задержал руку Иволгина механик и, повернувшись к подбежавшему старшине, резко бросил:

- Уберите куда-нибудь этого дурака.

Эшелон тронулся. Женщины и дети, еще не до конца осознавшие, что принесло им сегодняшнее утро, махали руками остающимся мужчинам. Те стояли молча, горящими глазами вглядываясь в родные лица. Вдруг высокий мужчина шагнул вслед поезду и громко крикнул:

- Нюра, расскажи детям обо мне! Расскажи, когда подрастут!

Женщины сначала замерли, а потом разом заголосили. Плачу матерей стали вторить и дети.

Иволгин сидел на подножке автомобиля, провожая взглядом проплывавшие мимо поля, рощицы... Своим ходом улететь не получилось: ждать, когда подвезут горючее, было некогда. Да и подвезут ли? С каждым часом масштабы грянувшей беды виделись все большими... "Как-то все обернется?" - думал Иволгин. Одно он твердо знал: по приезду в столицу сразу же подаст рапорт о переводе в действующую армию... Поезд прогрохотал по мосту через неглубокую речушку.

- Воздух! - раздался крик старшины.

Иволгин поднял глаза. Горизонт был усыпан мелкими черными оспинами. Они увеличивались.

Первые бомбы упали далеко в стороне, испятнав грязными воронками зелень луга. Следующие - легли в цель. Паровоз с несколькими вагонами понесся дальше на восток, остальные еще минуту-две продолжали путь, потом остановились. Под рычание авиамоторов с диким воем неслись к земле бомбы. Охваченные пламенем, стали рушиться под откос платформы. Во все стороны, спасаясь от разрывов, побежали женщины и дети, но низко летящие самолеты стреляли и стреляли в беззащитных людей.

Иволгин, в очередной раз перезаряжая свой пулемет, увидел эту страшную картину.

- Что же они делают? - закричал он и бросился к своему самолету. С помощью механика и охраны быстро был сорван маскировочный чехол, и самолет по доскам спущен на землю.

- Алексей,- механик пытался отговорить Иволгина, - у тебя мало бензина. Да и боезапаса - сколько осталось? Израсходовал в прошлом бою.

- Не могу,- махнул летчик в сторону луга, по которому метались женщины и дети, - я должен их спасти.

Двигатель взревел, набирая обороты. Самолет задрожал и, подпрыгнув, растворился в воздухе.

"Юнкерсы" осатанели вконец. Они перестали стрелять и, перейдя на бреющий полет, старались достать колесами бегущих по лугу людей.

Вдруг чем-то ударило в одну гитлеровскую машину, в другую, в третью... Было видно, как летчики оглядывались, пытались определить, что по ним бьет. Близкие пулеметные очереди... Откуда? Бомбардировщики, дымя, валились к земле. Остальные самолеты в недоумении метнулись вверх. Пулеметные очереди из ниоткуда прекратились... Потом один из бомбардировщиков наткнулся на какую-то непреодолимую преграду. Гитлеровцы услышали в эфире испуганные крики своих пилотов. Их прервал тяжелый взрыв. Обломки "невидимки", смешиваясь с почерневшими кусками "юнкерса", посыпались на траву.

Еще минуту-другую были слышны моторы улетающих самолетов, потом на луг опустилась тишина.