"Мошенник" - читать интересную книгу автора (Макбейн Эд)Глава 15Ателье татуировщика было расположено рядом с причалом военно-морского флота и поэтому “фирменным блюдом” здесь являлись якоря, русалки и рыбы. Имелись также в немалом количестве изображения кинжалов, военных кораблей и сердец с надписью “Мама” в них. Хозяином этого заведения был человек, известный под прозвищем “Кривой”. Кличку эту он заработал после того, как в один прекрасный день пьяный матрос ткнул его в левый глаз иглой для татуировок. Судя по его теперешнему состоянию, вполне могло случиться так, что в тот день, когда в результате ссоры он лишился глаза, хозяин заведения был ничуть не менее пьян, чем и его клиент-матрос. В данный момент он был явно навеселе. Карелла подумал, что при такой профессии следовало бы быть более воздержанным и что он, например, не доверил бы Кривому даже вытащить прокаленной на огне иголкой мелкую занозу, а не то что украшение собственного тела различными узорами. – Приходят сюда, а потом уходят, приходят и уходят, – говорил тем временем Кривой. – И так все время. То приходят, то уходят. Они сюда со всего белого света съезжаются. А я даю им красоту. Я. Я украшаю – их тела. Кареллу не интересовали пришельцы со всего белого света. Его интересовало то, что Кривой успел сообщить ему всего несколько минут назад. – Так как насчет этой пары? – спросил он. – Расскажите мне о них поподробней. – Красавец мужик, – сказал Кривой. – Очень красивый – ничего не скажешь. Рослый белокурый парень. И ходит как король. Богатый. Богатого сразу узнаешь. Да, деньжата у него водятся, у этого парня. – А татуировку вы делали девушке? – Да, Нэнси. Так её звали – Нэнси. – А это вы откуда знаете? – Он называл её так. Я сам слышал. – Расскажите, пожалуйста, как это было? – А у неё неприятности? У Нэнси этой? – Да, неприятности у неё самые серьезные, какие только могут быть, – сказал Карелла. – Она мертва. – Ух ты, – Кривой поднял к нему лицо с одним уцелевшим пока глазом. – Какая жалость, – сказал он. – Значит, бежняжка Нэнси умерла. Попала под машину? – Нет, – ответил Карелла. – Умерла от дозы мышьяка. – А что это такое? – спросил Кривой. – Сильный яд. – Да, не повезло. Девушки не должны травиться. А знаете, она тут у меня плакала. Это когда я делал ей наколку. Плакала как ребенок. А этот подонок, красавчик этот, стоял себе в сторонке и посмеивался. Можно было подумать, что она скотина, на которую я ставлю клеймо. Можно было подумать, что я ставлю на неё товарный знак или ещё там что-то. И мутило её как проклятую, эту Нэнси. – Как это мутило? – Ну, мутило. – Каким образом? – Блевала она, – сказал Кривой. – Девушку рвало? – спросил Карелла. – Она облевалась прямо здесь, – сказал Кривой. – А потом мне пришлось давать ей ведро. – А в какое время, это происходило? – Они пришли ко мне сразу после ленча, – сказал Кривой. – Она как раз говорила о ленче, когда они входили в ателье. Она ещё сказала, что у неё в городе нет китайских ресторанов. – А есть тут где-нибудь поблизости китайский ресторан? – Да тут, прямо за углом. Выглядит он, правда, как грязная дыра, но кормят там вполне прилично. Кантонская кухня. Понимаете, что значит кантонская? – А что она говорила? – Говорила, что там явно перекладывают специй. Это кое-что значит, не так ли? – Продолжайте. – Этот красавчик сказал, что он хочет сделать ей татуировку на руке. Маленькое сердечко, а внутри него буквы Н, И и К. – Это он так сказал? – Да. – А почему именно эти буквы? – Кривой склонил голову набок таким образом, что пустой глазницей глядел теперь прямо в лицо Карелле. – Да потому, что это же их имена. – Как это? – Ну, инициалы, я хочу сказать. “Н” – её инициал. “Н” – это Нэнси. – Карелла слушал как громом пораженный. – “И” просто значит “и”. Нэнси и Крис. Крисом его звали. Крис. А все вместе получается “НИК”. – Черт побери! – воскликнул Карелла. – Значит, в случае с Прошек “МИК” означало Мэри и Крис. Надо же, так влипнуть. – Что? – спросил Кривой. – А откуда вы знаете, что его звали Крисом? – спросил Карелла. – Она говорила. Это когда он сказал, что хочет “НИК”, она и говорит ему, а почему бы нам не поставить наши имена полностью – “Нэнси и Крис”? Вот как я узнал его имя. – А что он на это ответил? – Он сказал, что внутри сердечка не хватит места. Сказал, что это будет просто маленькое сердечко. Господи, да эта девочка была послушна как овечка. Захоти он сердце побольше, она наверняка тут же в лавке спустила бы штаны и разрешила колоть прямо на заднице. – Вы говорили, что она плакала, когда вы работали? – Да. Ревела белугой. Это очень больно. – Вы были тогда пьяны? – Я? Пьян? Нет, конечно, черт побери. А почему вы решили, что я мог быть пьян? – Нет, ничего, это я просто так сказал. И что же было после этого? – Ну я был занят своей работой, а она плакала, а потом вдруг ни с того, ни с сего её стало тошнить. Красавчик даже встревожился. Он все пытался поскорее увести её отсюда, но девчонке, видимо, нужно было проблеваться, понимаете? Поэтому я сводил её в заднее помещение. Там она навалила почти полное ведро. – А потом? – Он хотел сразу же увести её. Все уговаривал её пойти к нему на квартиру. Но она не хотела уходить. Она хотела, чтобы я закончил эту татуировку. Отчаянная девчонка, правда? – И вы закончили свою работу? – Да, хотя и мутило её непрерывно. Видно было, что она изо всех сил старается сдерживаться. – Кривой задумался, припоминая. – Ну, одним словом, работу свою я все же закончил. Отлично получилось. Красавчик расплатился со мной и они ушли. – Они потом сели в машину? – Ага. – Какой модели? – Я не заметил, – сказал Кривой. – Вот черт, – сказал Карелла. – Ну, что поделаешь, – сказал Кривой. – Марку машины я как-то не заметил. – А фамилии его она не упоминала? Фамилии этого Криса? Кривой задумался. – Кажется, упоминала, – сказал он. – Она точно называла какую-то фамилию. Она что-то говорила о том, что скоро будет называться “миссис такая-то”. – Постарайтесь припомнить фамилию, – попросил Карелла. – Забыл. – Черт побери, – снова не сдержался Карелла. Он раздраженно фыркнул, но тут же прикусил нижнюю губу. – А не можете ли вы поподробней описать его внешность? – снова попросил он, стараясь говорить как можно мягче. – Ну, конечно, опишу все, что помню, – сказал Кривой. – Волосы белокурые, – сказал Карелла. – Так? – Ага. – Прическа длинная или короткая? – Средняя. – Никакой особой стрижки, какие сейчас в моде? – Нет. – Ну, ладно, а как насчет глаз? Какого они у него цвета? – Голубые, кажись. А может быть, и серые. Что-то вроде этого. – А нос какой формы? – Нормальный нос. Не слишком длинный и не курносый. Красивый нос. Он вообще очень красивый парень. – А рот? – Рот тоже нормальный. – Он курил здесь? – Нет. – Не заметили у него каких-нибудь шрамов или родимых пятен на лице? – Нет: – А на теле? – Я его не раздевал, – сказал Кривой. – Я имел в виду заметные пятна. Может, на руках. Татуировки. У него были какие-нибудь татуировки на руках? – Не было. – А в чем он был одет? – Он пришел в пальто. Дело-то происходило в феврале, сами понимаете. На нем было черное пальто. А подкладка у пальто была вроде бы красная. Да, красная и шелковая. – А что за костюм был на нем? – Костюм? Костюм был твидовый. Из серого твида. – Рубашка? – Белая. – Галстук? – Галстук был черным. Я ещё спросил у него, не носит ли он по кому-нибудь траур. Но в ответ он только лыбился. – Ладно, ему было чему улыбаться, скотине. Послушайте, а вы и в самом деле не можете припомнить модель его машины? Это нам очень помогло бы. – Я вообще плохо разбираюсь в машинах. – А вы случайно не обратили внимание на номер? – Нет. – Но готов держать пари, что вы запомнили заколку на его галстуке, – сказал Карелла, тяжело вздыхая. – Верно. Серебряная такая палочка, а на ней конская голова. Я решил даже, что тип этот наверняка играет на скачках. – А что вы ещё о нем запомнили? – Да я, пожалуй, уже все рассказал. – А не говорили они, куда собираются направиться после вас? – Говорили. Они собирались поехать к нему. Он сказал, что даст ей там полежать и положит что-нибудь холодное ей на голову. – А куда? Они говорили, где это? – Нет. Он просто уговаривал её поехать к нему. А это могло быть в любом из районов города. – Да уж, могли поехать куда угодно. Только где его искать теперь? – спросил Карелла. – А мне-то к чему все это было знать? – сказал Кривой. – Парень хочет чем-то помочь девчонке, у которой разболелся живот, пусть себе помогает. Хочет он приложить ей что-нибудь к голове или ещё к чему, пускай себе кладет, что хочет, мне-то какое может быть до этого дело? – Вот он и приложил кое-что, вернее, привязал, только не к голове, а к ногам, – сказал Карелла. – Что? – Я говорю, что он привязал ей к ногам груз весом фунтов в сто, чтобы она подольше не всплывала на поверхность. – Он утопил ее? – спросил Кривой. – Вы хотите сказать, что он утопил эту девушку? – Нет, он... – Такая смелая девчонка. Как она здесь держалась. Даже матросы и те у меня дергаются. Она, правда, ревела, а потом и заблевала тут все, но все-таки дотерпела до конца. Это же надо, её мутит от страха, а она все равно возвращается. Нет, для этого нужна смелость. – Вы даже и не представляете себе, какая смелость нужна для этого, – сказал Карелла. – А он потом взял да и утопил её, ну, как вам это нравится? Подумать только! – Я не сказал, что он ее... – Ужасная смерть, – сказал Кривой, покачивая головой. Нос у него был красный и набрякший. На лбу вздулись вены. Единственный глаз тоже налился кровью, От него несло дешевым вином. – Надо же. Утонуть. Ужасная смерть, – повторил он. – Утонуть. |
|
|