"Выбор убийцы" - читать интересную книгу автора (Макбейн Эд)Глава 14Из центральной уголовной картотеки в 87-й полицейский участок были присланы с курьером материалы на Чарлза Феттерика. Коттон Хейз сидел за своим столом и сосредоточенно изучал досье. Прочитав материалы по второму разу, Хейз перелистал бумаги, чтобы взглянуть на отпечатки пальцев Феттерика, и снова принялся за чтение. Феттерик отсидел год. Его последнее местожительство – Боксер-лейн, 127, где они тогда нашли его и тотчас же потеряли. В свое время Феттерик пытался взломать сейф в конторе своего хозяина. Впрочем, это было слишком сильно сказано – он просто хотел залезть в сейф, выяснив сначала шифр. Хейз снова посмотрел на карточку, выданную компьютером: «Фотограверные работы. Актон-драйв, Риверхед». Он пожал плечами, сказал Мейеру Мейеру, что ненадолго отлучится, и вышел из дежурной комнаты. Владельца граверной мастерской на Актон-драйв звали Сэм Каплович. Это был гигант с грудью колесом и огромными черными усами, которые топорщились, словно малярские кисти. – Конечно, я помню Чарли, – сказал он. – Как не помнить! Я стреляный воробей и вдруг с ним так прокололся! Это была моя первая ошибка! И, поверьте мне, последняя. – Сколько времени он у вас проработал, мистер Каплович? – спросил Хейз. – Зовите меня Сэм. – Договорились, – сказал Хейз. – Так сколько же, Сэм? – Давно хочу переменить фамилию. Но не потому, что я еврей, не в этом дело. Но Каплович! Слишком длинно. И некрасиво. Противно слышать. Надо бы сократить до Каплана. Тогда всем станет ясно: человек хочет изменить фамилию не для того, чтобы скрыть, что он еврей. Если ты еврей, то фамилия у тебя должна быть еврейская, но не дурацкая. Вот так! Как вам нравится фамилия Каплан? – Отличная фамилия, – одобрил Хейз. – Каплан! – ещё раз произнес Каплович, смакуя сочетание звуков. – А что, возьму и сменю фамилию, почему бы нет? Сначала, конечно, надо будет обсудить это с сыновьями. Название мастерской мы оставим прежним. «Актон-драйв». Так называется наша улица. Но фотограверные работы Капловича! Звучит жутко. Черт знает что. Всякий раз, когда я отвечаю на телефонные звонки, я буквально давлюсь: «Каплович!» – Так что бы вы могли рассказать об этом молодом человеке, мистер Каплович? – Сэм, умоляю вас, не Каплович, а просто Сэм! – Хорошо, Сэм. – То-то же. Взял я, значит, его к себе в мастерскую. Тогда ему, кажется, было девятнадцать. Ничего-то он не знал и не умел. Я его всему научил. Ох уж этот Чарли Феттерик! У нас его прозвали Зябликом. Так, в шутку, никакого издевательства. За год он выучился у нас на хорошего гравера. Очень даже хорошего. – А что потом? – А потом он решил залезть в мой сейф. Не зная шифра, представляете? Полицейские нашли у него клочок бумажки с цифрами. Там было все неправильно. Адвокат пытался на этом сыграть. Хотел доказать, будто Чарли и не думал залезать в сейф. Комедия! Еще как думал. В хорошенькое положение он меня поставил. Я парню доверял. Он мне нравился. И вдруг лезет в мой сейф. Тут мое терпение лопнуло. Знаете, я даже обрадовался, когда его посадили, честное благородное слово, обрадовался! – Я вас понимаю, – сказал Хейз. – С малых лет я сам зарабатывал себе на хлеб, мистер Хейз, – сказал Каплович. – У меня все руки сожжены кислотой. До сих пор следы остались. Хотя с тех пор много воды утекло. Теперь у меня собственная мастерская, но в жизни ничего не достается даром. У парня были отличные перспективы. У нас он выучился настоящему ремеслу. Но он решил пойти по легкой дорожке. И оказался за решеткой. Каким местом думают эти люди, ума не приложу. – Каплович шумно высморкался. – Значит, у него опять неприятности, у Чарли? – Да. – Что он натворил? В прошлом году, говорят, его выпустили из тюрьмы. Я, признаться, слегка перетрухнул. Вдруг он затаил на меня злобу и захочет отомстить. Мало ли на что способны типы, которым ничего не стоит залезть в чужой сейф? – Но он у вас так и не появился? – Нет. – И не пришел просить работы? – Не пришел. Хотите, я вам кое-что скажу? Я бы ни за что не взял его обратно. Кто-нибудь скажет, что это жестоко. Зато честно. Обжегшись на молоке, мы дуем на воду. Конечно, каждый из нас должен сознавать свой долг перед обществом, и все такое, но я не дал бы ему работы, даже если бы он приполз ко мне на брюхе. Я обращался с ним как с родным сыном. Слава Богу, мои собственные сыновья не пытались залезть в мой сейф. Так что же он отмочил на этот раз? – Ограбил магазин и убил полицейского. – Плохо. Очень плохо. – Каплович печально закивал головой. – Такого и врагу не пожелаешь. Скверное дело. – Да, хорошего мало. – Тут надо ещё подумать, случилось бы с ним такое, не попади он тогда в тюрьму. Надо ещё подумать... – Не о чем тут думать, мистер Каплович. – Сэм, умоляю вас. – Сэм. – И все-таки надо поразмыслить. Главное, понимаете, если бы у него был серьезный повод лезть в мой сейф. Ну, к примеру, заболела мать или позарез понадобились деньги. Но он у нас неплохо зарабатывал, да и на Рождество получил приличную премию. Не было у него повода. Никакого! Таких типов нечего и жалеть. Но мне все равно его жаль. Плохо, что парень опять натворил дел. Обидно! Теперь ему не позавидуешь. – Как вы думаете, мистер Каплович, он мог вернуться к своему старому ремеслу, когда вышел из тюрьмы? – Не знаю. Но могу проверить, если хотите. Все граверные мастерские мне известны, я могу навести справки незаметно, чтобы его не спугнуть в случае чего. Вы только скажите, я проверю. – Был бы вам очень признателен. – Будет сделано. Не люблю воров, мистер Хейз. Я за честность. На честности держится мир. – Вот моя карточка, – сказал Хейз. – Если что-нибудь узнаете, пожалуйста, позвоните. Каплович взял карточку и стал читать. – Коттон, да? – спросил он. – Послушайте, мистер Хейз, когда я надумаю менять фамилию, я вам позвоню. Может, захотите составить мне компанию. – Всегда готов, мистер Каплович, – сказал Хейз, широко улыбаясь. – Сэм, – отозвался тот. – Умоляю вас. Человек, вошедший в дежурную комнату, прижимал шляпу к груди. Глаза у него были красными, как у кролика, из носа текло, и вообще вид он имел тот еще, будто с похмелья. Человек стоял у перегородки и шмыгал носом. Он ждал, когда на него обратят внимание. Первым заметил его Мисколо, который шел по коридору из канцелярии с кофейником в руках. – Чем могу помочь, приятель? – осведомился он. – Мне бы, значит... это... Где тут у вас сыщики? Тут, что ли? – Тут, – сказал Мисколо. – А что стряслось? Подойдя ближе к неопрятному типу, он почувствовал сильный запах дешевого вина и слегка отодвинулся. – В чем дело, приятель? – Мне бы это... поговорить с ребятами, которые расследуют это... как его... убийство в винном магазине. – Мейер! – крикнул Мисколо. – К тебе! Принимай гостей! – У тебя что, кофе? – крикнул в ответ Мейер. – Кофе. – Тащи сюда. Мейер встал из-за стола и подошел к перегородке. Он тоже почувствовал перегар, повел ноздрями и, поморщившись, сказал: – Слушаю. – Значит, вы расследуете это... про ту дамочку, которую убили в винном магазине, верно? – Расследуем, отчего же не расследовать, – сказал Мейер. – А ты зачем пожаловал? Хочешь признаться в убийстве, да? Это ты её убил? – Кто, я? Э, нет, что вы... Не я... Пришелец не знал уже, как убраться подобру-поздорову. Нахлобучив шляпу, он быстро повернулся, чтобы уйти, но голос Мейера остановил его: – Я пошутил, приятель. Что там у тебя, рассказывай. – Джордж... Меня, значит, зовут Джордж... Не называйте меня приятелем. Лучше Джордж. – Буть по-твоему, Джордж. Что там у тебя? – Можно это... присесть? – Конечно. Присаживайся. Кофе хочешь? – Еще чего? – подал голос Мисколо. – У нас тут не Армия Спасения. – Налей ему чашечку, – велел Мейер. – Не будь жестокосердным, Мисколо. – Тут не Армия Спасения, – снова пробурчал Мисколо, но кофе налил. Алкоголик полез в карман, извлек бутылку дешевого вина, откупорил и плеснул немного в кофе. – Сегодня ни капли во рту не было, – пояснил он. И поднял чашку. – Значит, ты насчет винного? – напомнил Мейер. – Вот, вот. Насчет него. – Тогда выкладывай. – Я все видел, – сказал Джордж. Мейер поставил чашку на стол. – Прямо-таки все? – переспросил он. – Ага! – Как её убили? – Нет... Потом... Все остальное. – А что остальное? – Как уехала машина. – Все почему-то видят, как уехала машина, – сказал Мейер. – Как ты это увидел? – Я... Значит... в общем, лежал на улице у стенки. Не в себе был... выпимши. – Неужели ты выпиваешь? – удивился Мейер. – Это... Бывает... Словом, случается. – И что же там произошло? – Там стреляли. Жуткое дело. И бутылки – дзынь! Ужас. Чистый ужас. – Так, давай дальше. – Я... это... приподнялся слегка. Гляжу, из магазина выбежал кто-то и... значит... в машину. Фьюить! И укатил. – Мужчина или женщина? – Леший его знает. Не разобрал. – Значит, ты видел, как кто-то сел в машину и уехал, но не понял, мужчина это или женщина, так? – Ага. Я, значит... плохо, значит, соображал. Обалдевши был малость... – А номер, часом, не запомнил? – Нет... не запомнил. – Год выпуска машины? – Нет. – Марку? – Нет. – Значит, ты видел только, как из магазина кто-то вышел, то ли мужчина, то ли женщина, сел в машину и уехал, верно? – Ага. – И все? – Ага. – Ты очень нам помог, Джордж. Огромное спасибо, что пришел. – Чего там, – сказал Джордж. Он допил кофе, нахлобучил шляпу и вышел из комнаты. Мейер тяжело вздохнул. Потом, немного поразмыслив, он решил, что даже из такой информации можно кое-что извлечь. У человека, отъехавшего от магазина, по всей вероятности, были водительские права. Его автомобиль где-то зарегистрирован. А если он украл машину и катался на ней без прав? К столу Мейера подошел Мисколо. – Как это тебя разыскал твой папаша? – спросил он. Мейер и не подумал обижаться. – Ума не приложу, – в тон ему сказал Мейер. – Я велел старику держаться отсюда подальше, но он не послушался. Часу без меня прожить не может. – Ты заметил, как он благоухал? – спросил Мисколо. – Мой папаша-то? – Он самый. – Еще бы не заметить! – Приятный запах, верно? – Изумительный. Это его любимый одеколон. – Он у тебя щеголь, – заметил Мисколо. – Это за ним всегда водилось. Однажды на конкурсе красоты он чуть было не победил самого Адольфа Менжу[10]. Самую малость не дотянул до победы. Хочешь верь, хочешь не верь. – Как тут не поверить! – воскликнул Мисколо. И, внезапно став серьезным, спросил: – Ты от него что-нибудь получил? Головную боль, – ответил Мейер. |
|
|