"Ужин со смертельным исходом" - читать интересную книгу автора (Макдональд Джон Д.)

Глава 1 Ноэль Хесс — после

Когда, наконец, ее нашли и достали из воды, я знала, что мне нужно спуститься и посмотреть. Это было нечто большее, чем простое любопытство, которое окружает внезапную смерть незнакомого человека на городском тротуаре. Хотя если выкладывать начистоту, то, надо признать, такое чувство тоже присутствовало.

Рэнди, моего мужа, я оставила спящим в спальне, которую она нам отвела — самую маленькую комнату для гостей. Думаю, Уилма выбрала ее для нас с холодной расчетливостью, объективно рассмотрев наш статус — наполовину гостей, наполовину наемных работников.

Рэнди еще какое-то время бодрствовал, терзаясь по поводу будущего, доводя себя до исступления, до тех пор, пока, наконец, эмоциональное перенапряжение не одолело его, не без помощи снотворных таблеток. К ним я стала прибегать уже давно, когда он сделал ее своей клиенткой, даже еще раньше, чем ее дела стали исключительным предметом его забот, до того, как она принялась пожирать его с грациозной и рассеянной изощренностью богомола.

Оставив его, я пошла в большую гостиную, с видом на озеро. В комнате горела всего одна маленькая лампочка, в дальнем углу. Огромный полицейский стоял по стойке «вольно», сцепив руки за спиной. Его портупея забавно поскрипывала, когда он втягивал воздух мощными легкими, глядя из окна на узор из огней и лодок.

Я почувствовала себя совсем крошечной и женственной возле этого могучего человека. От него пахло шерстью, кожей и, как ни странно, лесом.

— Там, наверное, похолодало, — сказала я. — Может, сказать Розалите, чтобы она приготовила кофе?

Он посмотрел на меня сверху вниз:

— Об этом уже позаботились, мэм.

Его тон вызывал у меня ощущение собственной бесполезности.

— Как вы считаете, есть шанс найти... тело? — спросила я.

— Дно с этой стороны озера скверное, мэм. Много больших камней. Кошки все время цепляются за камни. Но они ее достанут. Всегда достают.

— Кажется, лодок видимо-невидимо.

— Когда кто-то тонет, за дело берется все окрестное население. Никак не вспомню ваше имя. Я — полицейский Малески.

— А я — миссис Рэндольф Хесс.

— Вот теперь я вас узнал, миссис Хесс. Ваш муж тоже на нее работал. Нелегко удерживать здесь людей. Некоторые выглядели совсем неважнецки, когда мы сюда приехали. Наверное, много пили.

— Не все, — проговорила я и удивилась — с чего это я так оправдываюсь?

— По их словам, она часто собирала тут гостей. Место, конечно, шикарное. Никаких посторонних глаз. Но когда у воды собирается большая пьяная компания — рано или поздно жди несчастного случая. — Голос полицейского был полон тяжеловесной назидательности. Хотя мы оба говорили вполголоса. Это казалось инстинктивной реакцией на смерть. — Наверное, эта миссис Феррис была довольно состоятельной женщиной.

— Да, богатой, мистер Малески.

— Наверняка утром здесь появятся репортеры. Как только пронюхают, так и прикатят. Те, что пошустрее, может, даже арендуют гидросамолет. А что за работа у этого Уинсана?

— Он специалист по связям с общественностью.

— Тогда все ясно. Он там, в одной из лодок, пытается помогать. Похоже, надеется отыскать ее, пока сюда не нагрянули газетчики. Должно быть, не хочет, чтобы они узнали, что она плавала нагишом. Но, как я думаю, это все равно всплывет в отчете коронера.

— Стив будет всеми силами стараться замять скандал, мистер Малески.

— Ну и задачку он себе поставил! Миссис Феррис уже начали искать кошками, когда помощник шерифа нашел ее купальник в большом кармане халата. Из-за этого будет труднее ее вытащить.

Из-за его неторопливой речи я мысленно представила себе эту жуткую картину, которая на какой-то момент стала необычайно яркой. Комната куда-то далеко уплыла от меня, а в ушах появился звук, похожий на шум прибоя. Реальность возвращалась медленно. Я стояла возле него, и мы оба смотрели на озеро. Бензиновые фонари на лодках создавали яркие узоры на воде. Огни были настолько безукоризненно белыми, что казались голубоватыми. По контрасту прожекторы и керосиновые лампы выглядели оранжевыми.

Вид огней, перемещавшихся по воде, всколыхнул во мне какие-то неохотно пробуждавшиеся воспоминания. Ушло немало времени на то, чтобы придать им ясность, как будто я с усилием проворачивала ключ в ржавом замке. Потом вспомнила, и мне стало очень грустно. Когда я была маленькая, родители увезли меня на западное побережье Флориды, в крошечный рыбацкий поселок, состоящий из развалюх. В доме, где мы жили, витала какая-то тайна. Я чувствовала ее присутствие, не зная, в чем она заключается. Мне было известно только, что она скверная. Люди в соседней комнате всегда разговаривали шепотом. А однажды ночью мой отец упал замертво, и я узнала, в чем заключается тайна. Мы снимали домик в заливе, и в октябрьские ночи коммерческие рыбаки нелегально забрасывали сети в его водах. На их прочных и нескладных лодках были фонари. В ту ночь, когда умер мой отец, их было великое множество. Наверное, это была очень подходящая ночь для рыбной ловли.

Полицейский долгое время хранил молчание. Потом совершенно неожиданно проговорил:

— Знаете, миссис Хесс, я все никак не могу опомниться после этой Джуди Джоны. Наверное, сотни раз видел ее по телевизору. В свое время даже считал ее самой забавной женщиной на свете. Хотя в последнее время она почему-то не казалась такой уж забавной. Но как бы там ни было, я всегда думал, что она — здоровенная женщина. А она ненамного крупнее вас, да?

— Говорят, все выглядят крупнее, чем есть на самом деле.

— Наверное, в этом все дело. Пожалуй, сегодня ночью ей особенно не с чего было веселиться, да?

— Это уж точно.

— Меня можно было сбить с ног перышком, когда я вошел и увидел ее. Вот уж кого я меньше всего ожидал увидеть здесь, в лесах.

— Вы, случайно, не знаете, где она сейчас, мистер Малески?

— Не так давно стояла на причале в мужском пиджаке, просто смотрела. Наверное, бродит где-то на задворках.

Я подумала о Джуди. Она будет плакать не больше, чем я. Уж во всяком случае, по поводу Уилмы Феррис. У нас есть о чем поплакать, помимо этого.

— Вы бывали здесь прежде? Мне кажется, что бывали, — сказал полицейский.

— Много раз.

— Наверное, она всадила в это место уйму денег. Самое шикарное имение на много миль окрест. А возможно, и во всей стране. Знаете, я всегда считал этот дом каким-то нескладным — все это стекло и плоская крыша в местности, где выпадает снег, и эти выступающие террасы. Я имею в виду, он выглядит очень диковинно с озера, когда вы в лодке. Но когда стоишь здесь, вот так, пожалуй, такое может понравиться.

— Этим она и брала.

— Что вы имеете в виду, миссис Хесс?

— То, как люди могли пристраститься к подобным вещам, — пояснила я и про себя подумала: вот как Рэнди слишком к этому пристрастился, и то, что под влиянием этой обстановки произошло с Мэвис Докерти, в то время как Полу приходилось стоять и наблюдать, как это с ней происходит, и то, как все это впитывал в себя Гилман Хайес. Даже Стив Уинсан и Уоллас Дорн, да и я сама — все мы скакали и вертелись, словно слепые марионетки, пока Уилма Феррис поигрывала, с очевидной бесцельностью играла, нашими ниточками.

— Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — произнес полицейский. — Она использовала его для разных там деловых встреч. Вроде как для усыпления бдительности.

— Вроде того, — подтвердила я.

— Здесь было восемь гостей миссис Феррис и трое мексиканских слуг. Всего двенадцать. Правильно?

Я пересчитала их в уме:

— Правильно.

— В этих местах, если кому-то требуются слуги, приходится привозить их с собой. Здесь на такую работу найдется немного охотников. Как насчет этих мексиканцев? Где она их нашла?

— Они приехали из Мексики. У нее там есть дом. В Куэрнаваке. Она выписывает их сюда на лето.

— А тамошний ее дом похож на этот?

— Нет. Тот очень, очень старый. И обнесен высокой стеной. Испанский дом неподалеку от городского центра. У нее есть... был тот дом, этот и квартира в Нью-Йорке.

— Эх, живут же люди! — вздохнул полицейский. — Я много раз видел ее в деревне. Ну, не то чтобы много. Может быть, раза три. Я здесь всего два года. Раньше служил в полиции в Малоне. Миссис Феррис была привлекательной женщиной. А лет-то ей сколько было?

— Она делала из этого государственную тайну, мистер Малески. Когда разводилась в последний раз, а «Тайм» освещал это событие в рубрике «Вехи», тогда писали, что ей сорок два. Уилма рассвирепела. Ей хотелось, чтобы ее считали тридцатичетырехлетней или около того. Думаю, ей было лет сорок пять. Хотя она на столько не выглядела.

Полицейский крякнул:

— Еще бы! Сорок пять. В такое поверить трудно.

— Она работала над этим, мистер Малески.

Внезапно я осознала, что смотрю на очертания холмов на востоке и вот уже некоторое время в состоянии их разглядеть. Я подошла поближе к окну. Звезды померкли; были видны лишь некоторые из них.

— Светает, — констатировал полицейский. — Уже пятый час — утро на дворе.

Огни на лодках тоже утратили прежнюю яркость. Вода уже не была черной как смоль — стала цвета мокрого шифера. А потом я услышала крик с одной из лодок, крик, отличавшийся по тональности от тех, что доносились прежде. Все другие лодки, похоже, остановились, и я ощутила перемену в большом теле полицейского рядом со мной, — в нем появилась собранность, которой до этого не было. Другие лодки поплыли в новом направлении, начали сосредоточиваться в одном месте.

— Похоже, ее нашли, — заявил полицейский и тяжелой поступью пошел к двери, ведущей на главную террасу.

Я двинулась за ним следом. Он открыл дверь, а потом до него дошло, что я иду вместе с ним. Остановился, словно преграждая путь, и посоветовал:

— Вам лучше остаться в доме. Зрелище может оказаться не из приятных.

— Нет, я пойду туда, мистер Малески.

Проговорив так долго приглушенными голосами, мы достигли какого-то подобия приятельских отношений. А теперь я увидела, как это сходит с его лица. Я уже не была женщиной, с которой он по-дружески беседовал в полутьме. Я стала одной. Одной из выпивох с толстыми кошельками, голых купальщиков, торгашей, которые все одним миром мазаны.

— Как знаете, — буркнул он.

Я спустилась следом за ним по плавно изгибающейся каменной лестнице к террасе поуже, от которой ответвлялись два бетонных причала, вдававшихся в озеро на восемь футов. Оба были шириной в десять футов и отстояли друг от друга футов на пятьдесят, образуя U-образное основание большого дома на уступе скалы, на высоте тридцати футов над поверхностью озера.

— Достали ее? — крикнул полицейский в сторону огней.

— Достали, Джо, — ответил кто-то. И что-то проговорил вполголоса, после чего раздался фыркающий, похабный, однако быстро стихший мужской смешок.

— Включи эти прожекторы, Джо, чтобы нам было видно, куда мы подплываем.

Он спросил меня, где выключатели. Я ответила, что сама это сделаю, после чего поспешила вверх по лестнице и подошла к щиту с боковой стороны дома, у главной террасы. Я не знала, какие рубильники относятся к прожекторам, поэтому включила все. Яркий свет тотчас так залил террасы, причалы, стены дома и окружающий лес, что уже засеревший было рассвет внезапно растаял и вокруг, казалось, снова воцарилась глубокая ночь.

Затем торопливо спустилась обратно на причал, потому что ее доставили к берегу. Джуди Джона уже была там. Остальные — на подходе: нервно хихикавший Гилман Хайес, снова громко зарыдавшая Мэвис Докерти, закованный в скорбное достоинство Уоллас Дорн. Огни на лодках гасли один за другим. Но никто не поплыл домой. Все отправились следом за причалившей лодкой, в которой лежало тело моего врага.

Стив Уинсан выбрался на причал с другой лодки и взглянул на меня. Его хорошее широкое лицо застыло в напряжении. Но даже в этот наполненный нервным ожиданием момент он умудрился вложить в свой взгляд что-то такое, что предназначалось лишь мне одной. И это меня согрело. Похоронные дроги проследовали вдоль причала. В них сидели два старика — два Харона, обладающие рептильной жилистостью людей, занимающихся физическим трудом. Полицейский из следующей за ними лодки выкрикивал указания, в которых не было никакой необходимости. Малески и Стив Уинсан опустились на колени, бок о бок, чтобы поднять тело. Я подошла поближе, остановившись позади них. Из-за широкого плеча полицейского разглядела очень белую, высунувшуюся из-под брезента ступню. Подумать только, Уилма Феррис под грязным брезентом!

— Крючок зацепился за руку, — сообщил нам всем один из стариков, — да соскочил, когда она всплывала. Мы чуть опять ее не потеряли, но Джимми быстро тело подхватил. Она была футах в шестидесяти от этого причала. По моим прикидкам, лежала на глубине сорока футов.

Последовала долгая неуклюжая возня. Старик подоткнул брезент вокруг нее и стал подтаскивать тело туда, где Малески и Стив могли бы его взять. Им пришлось сдвинуться назад, чтобы освободить место на причале, куда можно было ее положить. Проделывая это, здоровенный полицейский наступил на волочившийся край брезента и, споткнувшись, сильно накренился назад, уронив ее ноги. Стив брезента не отпустил, поэтому он развернулся, и она выкатилась на бетонный причал, белая, обмякшая, грузная. Пол ее лица закрывали налипшие на него темные длинные волосы, а другая половина приобрела на свету голубое сияние. Я впервые увидела ее пышное тело, о котором ходило столько слухов. Даже у безвольно обмякшей, мертвой, грудь была большой и твердой, живот — упругим, бедра — как греческий мрамор, отшлифованный столетиями.

В освещаемом пространстве воцарилось молчание, похожее на долгий выдох. Потом я заметила, что ее тело явственно меняет цвет, темнея на глазах. Полицейский и Стив принялись возиться с брезентом, а Джуди Джона проговорила резким, полным экспрессии голосом:

— Да прикройте же ее, ради бога, вы, пара клоунов!

Они набросили на нее брезент. Уилма Феррис умерла. Но когда была живой, забрала все, что у меня было, прибегая, по мере надобности, к таким видам оружия, как деньги, власть и пышное тело.

Разгорелся нешуточный спор по поводу того, следует ли оставить тело на причале, для коронерского осмотра, или его можно на законных основаниях отнести в дом. Лодки стали отплывать, завелись подвесные моторы, помощник шерифа Фиш счел своим долгом прокричать каждому из лодочников «Спасибо!», и вскоре уже металлическое тарахтение раздавалось со стороны гор, освещенных первыми лучами солнца. Неожиданно появившийся коронер, молодой человек с несколько длинноватыми баками, разрешил своим прибытием спор, прогнал с причала всех, за исключением представителей власти, проведя осмотр на месте.

У меня было такое чувство, будто, спустившись посмотреть на нее, мертвую, я себя замарала. И все-таки мне нужно было убедиться, что она мертва. Мне нужна была уверенность, основанная на чем-то большем, нежели слова. Я заглянула в нашу комнату — узнать, как Рэнди. Он крепко спал с открытым ртом. Что теперь с ним будет? Уилма заставляла нас жить в соответствии с определенными стандартами. И все, что у нас осталось после стольких лет, проведенных с ней, — это долги, договор об аренде квартиры, слишком просторной для нас, и много дорогой одежды. Выплата большого жалованья, естественно, прекратилась с остановкой ее сердца. Теперь нам предстояло каким-то образом найти в себе мужество, чтобы начать все сначала, как мы это уже однажды делали. Только было очень трудно даже помыслить о мужестве, после того как она с таким знанием дела выпотрошила его из нас за эти годы. Уилма Феррис надломила нас обоих.

Я решила не будить Рэнди ради того, чтобы сообщить ему эту новость. Потом узнает, что ее нашли. Направилась обратно по коридору в сторону гостиной, надеясь по пути узнать, не у себя ли в комнате Стив.

Его дверь открылась так неожиданно, что я вздрогнула.

— Ноэль, — сказал он, произнеся это, как всегда, каким-то особенным тоном, предназначенным для меня. — Мне показалось, что это твои шаги. Никто больше так не ходит.

Стив взял меня за запястье и втащил, безропотную, к себе в комнату. Тихонько прикрыл дверь.

— Что творится! — проговорил он. — Бог ты мой, что творится! Рэнди опять понесло?

— Он спит. Я дала ему таблетки. Ему нужно поспать.

До этого Стив мыл руки. У него были засучены рукава. Курчавые каштановые волосы в тех местах, где он вытер их наспех, кое-как, остались свалявшимися и мокрыми. Стив положил руки на мою талию, в них чувствовалась сила. Мне нравилось, что я такая тоненькая по сравнению с ним. А еще я радовалась тому, как он любовался моими глазами-пуговками, чуть длинноватой верхней губой и некоторой степенностью манер. Стив прижался ртом к моим губам, не давая мне вздохнуть, лишая меня воли.

— Это ничего не меняет, — проговорил он в мои волосы, не отпуская меня.

— Нет, — возразила я. — Меняет. Вчера это было просто, правда? Все было великолепно. — Неожиданно я расплакалась, хотя и не хотела плакать.

Мы сели на его кровать, он стал меня обнимать.

— Будет лучше, если ты скажешь мне, что именно имеешь в виду, Ноэль.

Мне пришлось все обстоятельно объяснить.

— Прежде была она, и ему было куда податься. Я имею в виду — эмоционально. И мы могли бы разойтись, причем без всякого сожаления, потому что я наконец-то перестала его любить. Правда, потребовалось много времени, чтобы это случилось, но в конце концов произошло. Уилма стала в его жизни всем, а я — лишь малой ее частью, едва ли как-то необходимой. Но теперь он во мне нуждается, Стив.

— Это ловушка, — отозвался он. — Женщины все время в нее попадаются. Эдакий комплекс материнства. Бедный маленький человечек нуждается в тебе. Не будь смешной.

— Она превратила его из мужчины в лизоблюда. Ему потребуется помощь, если он попытается снова стать мужчиной.

— В богатстве и бедности? В болезни и в здравии? — с ожесточением проговорил Стив.

Мне не понравилось, как он скривил губы. В этом сквозило презрение ко мне, к моей личности. Ему не следовало его выказывать.

— Я знаю только то, что должна сделать.

— Тогда будем считать это моей отставкой.

Видит бог, не таких слов я от него хотела, не такой простой и легковесной победы. Его долг состоял в том, чтобы отговорить меня, привести причины, по которым мне следует уйти от Рэнди, — как во время нашего разговора об этом прошлой ночью. Он должен был убедить меня оставить тонущий корабль, каким являлся Рэндольф Хесс.

Но самым ужасным было другое. Я очень тонко чувствую людей, многое читаю по их лицам. И я увидела на лице Стива скрытое облегчение. Как будто что-то прошло для него гораздо легче, чем он опасался.

Я заставила себя устроить ему проверку.

— А ведь и в самом деле, Стив, в конце концов, не чересчур ли серьезно мы ко всему этому относимся? Я имею в виду, это прибавило ситуации драматизма и все такое, но... в конце концов, ведь мы оба — взрослые люди, правда?

Он посмотрел на меня ошарашенно, потом негромко засмеялся:

— Господи, Ноэль, у тебя семь пятниц на неделе. Ты права. Мы взрослые люди.

Я улыбнулась:

— И это не настолько много значит, как могло показаться с наших слов.

Он взъерошил мои волосы:

— Пожалуй что нет, мой котенок. Но мне ужасно повезло с тобой. Я хочу, чтобы ты это знала. Я имею в виду — уже хотя бы в том, что я узнал такого человека, как ты.

Тут, конечно, всему наступил конец. Я чувствовала себя еще больше замаранной, чем когда пошла посмотреть на тело. Чем когда сидела и смотрела на лицо моего спящего мужа, ненавидя его. Более замаранной, потому что те эмоции были по крайней мере непосредственными и искренними. А то, что произошло со Стивом, — это дешевка. Нечто низкопробное. Развлечение на уик-энд, интрижка для внесения разнообразия в супружескую жизнь. Я сидела, улыбалась ему и наконец-то увидела, что он за человек.

Сплошное притворство и фальшь. Зарабатывает себе на жизнь притворством, фальшью, позерством и ложью, так что вообще уже не осталось никакого Стива Уинсана. Возможно, когда-то и существовал такой человек. Сейчас же он представлял собой привлекательную оболочку, туго набитую газетными вырезками.

Стив игриво поцеловал меня в ухо. От этого в ухе зазвенело. Его рука была у меня на талии.

— А теперь, когда мы поняли друг друга, котенок, давай немного расслабимся. Черт возьми, думаю, я сумею подбросить Рэнди кое-каких клиентов, если он захочет снова учредить контору. Вот было бы здорово, если бы ты поселилась в самом Нью-Йорке.

— Это так мило с твоей стороны, — проговорила я.

Его квадратная ладонь отпустила мою талию и осторожно вытащила мой свитер из юбки на спине, затем поползла вверх по моему позвоночнику к застежке моего лифчика, повозилась там, совсем недолго, и застежка поддалась. Уж что-что, а это он прекрасно освоил.

Все-таки есть в нас какая-то извращенность. Когда ты обманута и унижена, она подсказывает, что нужно стремиться к еще большей деградации. Я сидела в оцепенении, пока он меня тискал, вполне готовая ответить насквозь фальшивыми эмоциями, смириться с тем, что он пользуется мною, бессмысленно, походя, принять его как кару, как пепел на голове скорбящего. Теперь уже ничего не оставалось, даже пути к отступлению.

И тут раздался негромкий, робкий стук в дверь, а потом голос пышущей здоровьем и очень хорошенькой мексиканской горничной Ампаро:

— Мистер Уинсан?

Он прервал свои осязательные изыскания:

— Что тебе нужно?

— Это полиция. Они просят, сэр, прийти, прямо сейчас, сэр, в большой зал. Всех.

Стив посмотрел на меня, приподнял бровь, пожал плечами и крикнул ей, что сейчас придет. Мы встали с кровати. Он опустил рукава и надел пиджак, пока я застегивала лифчик и заправляла свитер. Была какая-то приземленность в том, что мы находились вместе, когда вот так, совсем буднично, по-домашнему поправляли одежду, — приземленность и смерть волшебства.

Он открыл дверь, обвел взглядом коридор, потом прошептал:

— Все в порядке, Ноэль.

Когда я проходила мимо него в коридор, он похлопал меня по ляжке своей квадратной ладонью, наверное, в качестве грубоватой ласки и в подтверждение права собственности.

Но мне никогда не нравились прикосновения кого-либо, кроме тех, кого я люблю. Я резко повернулась, и уж не знаю, как выглядело мое лицо, но помню, что издала отрывистый звук — совсем как это делает кошка, — когда полоснула его по лицу ногтями. Он охнул от боли и отпрянул назад. А я в одиночестве пошла по коридору.

Все собрались в большой гостиной, точнее, в коктейльном зале, как называла ее Уилма. Большое застекленное пространство было серым. На востоке проступали розовые очертания холмов. Я вдруг осознала, что наступило воскресное утро, и это почему-то вызывало у меня шок.

Там были два полицейских — Карран и Малески, дородный и назойливый помощник шерифа Фиш и молодой коронер с бачками — все с таким видом, словно они сомкнули ряды против нас. Хосе Вега, слуга-дворецкий-подручный, стоял в углу с мягкой покорностью лошади, которую так сильно напоминал. Его старшая сестра, кухарка Розалита Вега, устроилась возле него. Ампаро Лома, хорошенькая горничная, сидела на стуле и выглядела очень смущенной, как будто ей предложили сесть и она послушно села, но внезапно обнаружила, что из всех слуг сидит только одна, и не знала, как выйти из неловкой ситуации.

Мой муж вошел в комнату вскоре после меня. Все еще осоловелый после наркотического сна, взъерошенный, с отсутствующим взглядом, позевывающий и нервный в одно и то же время. Он кивнул мне, сел возле Джуди Джоны и слишком громко спросил:

— А что, собственно, происходит?

Никто ему не ответил.

Гилман Хайес, протеже Уилмы, расположился на полу, рядом с тусклой лампой, поджав по-турецки длинные, крепкие, округлые коричневые ноги. Он был в обтягивающей блузе и потрепанных шортах и с презрением смотрел в книгу с репродукциями. Уоллас Дорн и чета Докерти сидели на диванчике и о чем-то тихо разговаривали. Наконец в комнату вошел Стив. Он бросил на меня колючий, неприятный взгляд и постарался сесть от меня подальше. На его левой щеке были наклеены две полоски пластыря. Я испытала холодное удовлетворение.

— Ну вот, теперь все в сборе, — сказал полицейский Малески. — Ты выступишь, Джордж?

Помощник шерифа Фиш выглядел польщенным и преисполненным сознания собственной значимости. Он сделал шаг вперед и откашлялся.

— Мы... Я решил, что для всех вас будет лучше как можно быстрее ознакомиться с истинным положением вещей. Накануне ночью, когда мы приехали сюда, те из вас, с кем мы переговорили, недвусмысленно давали понять, что потерпевшая утонула в результате несчастного случая. И присутствующий здесь доктор Андрос говорит, что она действительно утонула. Он считает, что именно это стало причиной смерти. Однако ему не понравилось, как выглядят зрачки погибшей. Так что он еще раз хорошенько осмотрел утопленницу и обнаружил, что ее пырнули в затылок каким-то острым предметом. Он пробил дыру в ее затылочной кости, и, возможно, она могла в конечном счете умереть от этого, если бы не находилась в воде. Но поскольку была в воде, то, совершенно естественно, утонула. Мы буквально прочесали причал и лодки, но не обнаружили ничего, на что она могла бы упасть с такими последствиями.

Это был круглый в сечении предмет с острым концом, которым ее ткнули вот сюда. — Фиш повернулся и показал пальцем на собственной голове. — Так что это может означать только одно — убийство. Лес Райли, шериф, заболел и слег в постель, но сюда прибудут другие люди, которые захотят поговорить с вами об этом происшествии. Окружной прокурор Дж. П. Уолтер и лейтенант из отдела криминальных расследований полиции штата уже в дороге, и весьма вероятно, что оба привезут с собой еще каких-то людей. А пока, вверенной мне властью, я велю вам, чтобы все вы оставались здесь. Джо, соберите ключи от машин и прикрепите к ним бирки. Попрошу вас не спускаться на причал и не выходить в сад. Оставайтесь здесь, в этом доме. Всем все ясно?

Тут заговорил Стив:

— Это ясно, сэр. Конечно, все мы окажем содействие. Меня зовут Уинсан. Стив Уинсан. В качестве консультанта по связям с общественностью я привык иметь дело с прессой. Более того, миссис Феррис была моей клиенткой. Мисс Джона и мистер Гилман Хайес — тоже мои клиенты. Им нужно беречь свою репутацию, сэр. Я прошу у вас позволения взять на себя все, что связано с освещением этого дела в прессе. Учитывая, что в это вовлечены такие люди, как Джуди Джона, Уилма Феррис и Гилман Хайес, они налетят сюда как саранча. И тут потребуется тонкое обращение.

— Ну, насчет этого я не знаю... — с сомнением проговорил помощник шерифа.

Стив перебил его:

— Кстати, я хотел бы записать ваше имя, ваше полное имя, чтобы газеты его не переврали. И конечно же имена других джентльменов.

— Наверное, будет разумно привлечь человека, который знает свое дело, — произнес Фиш, вопросительно глядя на полицейских.

— Это место превратится в цирк с тремя аренами еще до полудня, — пообещал Стив.

Я совершенно точно знала, что меня сейчас вывернет наизнанку, только не имела понятия, сколько времени остается в моем распоряжении. Когда я пошла к двери, Фиш спросил:

— Куда вы направляетесь, сударыня?

— Прилечь, — ответила я и даже не оглянулась.

Никто меня не остановил. Я вовремя поспела в нашу комнату.

Меня стошнило, потом я умылась и растянулась на своей нетронутой кровати. Я пыталась быть последовательной, думая о себе. Я встретила на своем пути достаточно проходимцев за последние несколько лет. Повидала более чем достаточно скользких типов. Даже чувствуя; что Рэнди как никогда близок к грязи, сохраняла определенную гордость, содержала себя в чистоте. А потом меня обвел вокруг пальца, как школьницу, один из самых худших. Один из тех, кто работает под сердечного, искреннего парня.

Смерть Уилмы уже не представлялась мне важной. Она умерла давным-давно.

Размышляя об этом, я незаметно соскальзывала в сновидения, которые расползались по моему мозгу, словно кислота. Правда, несколько раз просыпалась в поту, но лишь для того, чтобы снова забыться, беспомощная перед моим изнеможением и раскаянием.