"Белый дракон" - читать интересную книгу автора (Маккефри Энн)

Глава 3

Джексом грохнул обоими кулаками по тяжелой деревянной столешнице с такой силой, что тарелки и чашки подпрыгнули и зазвенели. Сидевшие за столом изумленно притихли и уставились на него.

– Хватит! – сказал Джексом и, поднявшись, расправил широкие костлявые плечи. Руки от удара болезненно заныли. Он повторил: – Я сказал, хватит!

Позже он со странным удовлетворением вспоминал, что все-таки не сорвался на крик. Тем не менее это была вспышка, давшая выход многолетним обидам, и голос Джексома звенел, разносясь по всему просторному залу, так что слуга, вошедший с кувшином горячего кла, испуганно замер.

– Я – владетель этого холда, – продолжал Джексом, глядя прямо в лицо Дорсу, своему молочному брату. – А кроме того, я – всадник Рута, который, вне всякого сомнения, – настоящий дракон! – Джексом перевел взгляд на Бранда, главного эконома, и увидел, что у того отвисла челюсть от изумления. – Рут пребывает в добром здравии с того самого дня, как вылупился из яйца! – Тут Джексом глянул на озадаченного Лайтола, потом скользнул глазами по лицам четверых приемышей: они появились в холде совсем недавно и еще не усвоили привычки насмехаться над ним. И обратился прямо к Дилане, своей молочной матери, которая с дрожащими губами взирала на выросшего питомца: – А сегодня я отправляюсь в Главную мастерскую кузнецов, где, как вам всем отлично известно, мне будет оказан прием, вполне соответствующий моему положению. И посему, – он еще раз окинул взглядом весь стол, – нет ни малейшей нужды снова затевать в моем присутствии разговоры, подобные тем, что велись здесь нынешним утром. Я достаточно ясно выразился?

И, не дожидаясь ответа, Джексом решительно зашагал вон из зала. Он внутренне ликовал оттого, что наконец-то дал им отпор, но к ликованию примешивалось чувство вины: наверное, ему следовало владеть собою получше. Лайтол окликнул его, но Джексом впервые не послушался воспитателя. Нет уж! Пускай кто-нибудь другой извиняется за свое поведение, а с него, Джексома, довольно. Он – владетель Руата, пусть даже очень еще юный. Сколько было в прошлом таких же столкновений, и всякий раз он мужественно глотал обиду или старался быть выше ее. Все, хватит! Джексому хотелось лишь одного: оказаться как можно дальше от Руата, где его положение было так двусмысленно. Как можно дальше от своего слишком рассудительного и совестливого опекуна и особенно от этой кучки несносных людей, принявших каждодневную близость за вседозволенность…

Рут издали ощутил бурю, клокотавшую в душе его всадника. Он выскочил из старого каменного амбара, служившего ему вейром в холде Руат, и, полураскрыв хрупкие с виду крылья, побежал навстречу юноше, готовый помочь, утешить, защитить.

Почти всхлипнув, Джексом вскочил ему на шею и послал Рута вверх. Как раз в это время из массивных дверей холда появился Лайтол, и Джексом поспешно отвернулся, чтобы впоследствии не пришлось врать, когда его спросят, видел ли он, как Лайтол ему махал.

Рут стремительно мчался ввысь: маленький белый дракон был легче своих громадных собратьев и быстрее набирал высоту.

– Ты – самый что ни на есть драконовский Дракон! Ты во всем их превосходишь! Во всем!.. – сказал Джексом, но в мыслях его еще царил такой хаос, что Рут на всякий случай вызывающе протрубил. Коричневый сторожевой дракон удивленно окликнул их со скал. Еще миг – и вокруг Рута материализовались все огненные ящерицы, сколько их было в холде, и закружились, возбужденно вереща.

Поднявшись над утесами, Рут исчез в Промежутке и безошибочно вынес Джексона к берегу озера, лежавшего высоко в горах над Руатом: с давних пор это озеро было их любимым прибежищем.

Джексом выскочил из дому в одной рубашке без рукавов, и от нестерпимого – хоть и кратковременного – холода Промежутка зубы у него застучали.

Рут между тем плавно скользил к берегу озера.

– Это несправедливо! Как это несправедливо! – сказал Джексом и ударил себя кулаком по бедру так, что Рут хрюкнул от неожиданности.

quot;Что с тобой такое сегодня?” – спросил дракон, аккуратно опускаясь у самого края воды.

– Ох, Рут… да ничего.

quot;А все-таки?” – И дракон повернул голову, заглядывая ему в глаза.

Джексом соскользнул с шелковистой белой спины, обхватил руками теплую шею и притянул к себе клиновидную голову друга.

quot;Зачем ты позволяешь им расстраивать тебя?” – спросил дракон. Его глаза часто мерцали, светясь любовью и заботой. Джексом подумал и усмехнулся:

– Отличный вопрос. Видишь ли, очень уж хорошо они знают все мои больные места. – И невесело засмеялся. – Вот где должна была бы сработать эта самая объективность, о которой без конца твердит Робинтон. Да что-то не получается…

quot;Мастера арфистов славят за мудрость…” – заметил Рут, но неуверенно, и Джексом невольно улыбнулся.

Ему всегда говорили, будто драконы не способны понимать абстрактные категории и разбираться в сложных отношениях между людьми. Тем не менее Рут частенько изумлял его замечаниями, заставлявшими усомниться в правильности этой теории. По мнению Джексома, драконы – во всяком случае, Рут – понимали куда больше, чем казалось людям.

Даже таким знатокам, как Предводители – Ф'лар, Лесса и особенно Н’тон… Вспомнив о Предводителях, Джексом почувствовал, что у него появилась особая необходимость посетить сегодняшнее собрание в Главной мастерской кузнецов. Н’тон обязательно прилетит туда послушать Вансора. Вот к кому можно будет обратиться за помощью…

– Тухлая скорлупа! – ругнулся Джексом. Наподдал ногой камешек и долго следил за тем, как тот отскакивал от поверхности воды, рождая разбегающиеся волны, прежде чем затонуть. Робинтон любил приводить в пример волны, поясняя, как одно-единственное действие порою приводит к многочисленным последствиям…

Джексом фыркнул, подумав о том, сколько волн, вероятно, породит его сегодняшняя выходка. Но, собственно, с какой стати он так взвился именно сегодня? Ведь все началось как всегда. Сперва Дорс отпустил какую-то вполне бородатую шуточку насчет ящериц-переростков. Потом Лайтол привычно осведомился, как чувствует себя Рут: можно подумать, дракон должен был за ночь истаять, зачахнуть, умереть. И, наконец, раскудахталась Дилана, этак по-матерински, в тысяча первый раз заявив, будто в Главной мастерской кузнецов гостей морят голодом. Приторная заботливость кормилицы последнее время немало раздражала Джексома, в особенности ее привычка гладить его по головке на глазах у завистливого родного сына…

С этой поистине освященной временем чепухи начиналось каждое утро в холде Руат. Так почему же именно сегодня она привела его в такую ярость, заставила вскочить на ноги и вне себя броситься вон из холда, владетелем которого он был по праву, прочь от тех самых людей, над которыми – теоретически, правда, – он имел полную хозяйскую власть?..

Конечно же, не Рут был тому причиной. С ним-то все в порядке…

«Да, со мной все в порядке, – подтвердил Рут. И жалобно добавил: – Вот только поплавать времени не хватило.»

Джексом с виноватой улыбкой погладил чувствительное надглазье дракона:

– Вот видишь, я и тебе все утро испортил. Прости, пожалуйста.

quot;А вот и не испортил. Я поплаваю здесь, в озере. Здесь так тихо. – И Рут ласково ткнул Джексома носом. – Да и тебе здесь лучше. Я знаю”.

– Ладно, – буркнул Джексом. Он не привык долго сердиться и уже сожалел о том, что дал волю чувствам… хотя, по совести говоря, надо же было им его довести! Вслух он сказал: – Купайся, Рут. Только помни, что нам надо поспеть к сроку в Главную мастерскую кузнецов!

Стоило Руту развернуть крылья – ив воздухе над ним тотчас возникла стайка огненных ящериц. Файры возбужденно пищали; Джексома коснулись их мысли, полные веселого самодовольства: в самом деле, кто, кроме них, мог додуматься, что Рут отправился к озеру! Одна из ящериц тотчас исчезла опять, и Джексом вознегодовал: стало быть, за ним присматривали! Пожалуй, по возвращении в холд он скажет несколько слов еще и об этом. За кого они там его принимают? За дитя неразумное? Или за Древнего?

Он вздохнул, тотчас раскаявшись. Еще бы им не взволноваться за него – это после того-то, как он вылетел вон из холда, точно ошпаренный! Хотя, собственно, они знали: вряд ли он полетит куда-либо, кроме как на озеро. Да и какая беда с ним может случиться, пока рядом Рут? И уж разумеется, не было такого места на Перне, где их с Рутом не разыскали бы файры…

Джексом почувствовал, что вновь начинает сердиться – на сей раз на ящерок. С какой стати глупые маленькие создания липли именно к Руту?.. Где бы ни появился белый дракон, все окрестные файры мигом слетались на него поглазеть. Обычно это забавляло Джексома, ибо огненные ящерицы припоминали и сообщали Руту невероятнейшие картины, а тот передавал самые интересные ему. Но, видно, такой уж сегодня выдался день, и выходки ящериц не забавляли Джексома, а лишь раздражали.

«Разбирайся в себе, – любил наставлять его Лайтол. – Будь объективен. Ты не сможешь повелевать другими, пока не научишься владеть собою самим. Ты должен шире смотреть на вещи…»

Джексом глубоко вздохнул несколько раз. Лайтол рекомендовал всегда делать это прежде, чем говорить, – не повредит, мол, лишний раз привести мысли в порядок…

Тем временем Рут в окружении тучи ящериц уже летел над темно-синими водами озера. Неожиданно он сложил крылья и нырнул, и Джексом содрогнулся, силясь понять, что за удовольствие купаться в обжигающе-холодной ледниковой воде. Летом, когда на Плоскогорье опускался удушающий зной, Джексом и сам не прочь был иной раз освежиться в озере, окруженном высокими снежными пиками. Но теперь, когда только-только миновала зима?.. Джексом вновь содрогнулся и подумал: а впрочем, если уж драконы не чувствуют даже запредельного холода Промежутка, ледяная вода для них, должно быть, и вовсе пустяк.

Рут вырвался на поверхность, и волны заплескались у самых ног Джексома. Джексом лениво ободрал густую хвою со склонившейся ветки и стал бросать зеленые иголки одну за другой в набегавшую зыбь. Огненных ящериц послали разыскивать их с Рутом – что ж, это и была одна из волн, порожденных его утренней вспышкой…

А чего стоило изумление – почти потрясение – на физиономии Дорса! И то сказать, сегодня Джексом впервые как следует дал сдачи молочному братцу. До сих пор его всякий раз останавливала мысль о том, что его несдержанность расстроит Лайтола. А Дорс знай дразнил его, без конца напоминая о малом росте Рута, причем умудрялся делать так, что со стороны все его злобные подковырки казались безобидными братскими шуточками. Дорс отлично усвоил: малейшая ответная резкость, и Лайтол тотчас учинит Джексому выговор за поведение, недостойное будущего владетеля. Что же до Диланы – Джексом давно перестал нуждаться в ее мелочной суетливой опеке, и если что-то мешало ему обратиться к Лайтолу по этому поводу, так только врожденная доброта и чувство благодарности к женщине, вскормившей его, родившегося до срока и тотчас осиротевшего, своим молоком.

Ну хорошо – так почему все-таки именно сегодня?..

Голова Рута вновь показалась над водой. Большие фасеточные глаза отражали яркое утреннее солнце, сияя зеленым и голубым. Огненные ящерицы тотчас облепили дракона: крохотные коготки и шершавые язычки прилежно счищали с белой спины малейшие пятнышки грязи, разноцветные крылья черпали и расплескивали озерную воду. Намокшие шкурки ящериц потемнели.

Вот зеленая пихнула носом одного из двух голубых и шлепнула крылом коричневого самца, отлынивавшего, по ее мнению, от работы. Джексом услышал ее воркотню и рассмеялся помимо собственной воли. Это была зеленая Диланы; поведение ящерки столь живо напоминало Джексому саму кормилицу, что на ум невольно пришла одна из аксиом жизни Вейров: “Каков всадник, таков и дракон!quot;

Что ж, в этом отношении Лайтол никоим образом Джексома не подвел. Рут был лучшим драконом на всем Перне. Если только… – И тут Джексом наконец-то распознал истинную причину своего возмущения – если только Руту когда-либо ПОЗВОЛЯТ таковым быть. Да, именно это!

Бессильная ярость вновь овладела Джексомом и в пыль разнесла ту малую “объективность”, которой он было добился на тихом озерном берегу. Ни ему, Джексому, владетелю Руата, ни Руту, белому заморышу из выводка Рамоты, никак не позволяли стать тем, чем каждый из них в действительности являлся.

Джексом был владетелем лишь номинально: Лайтол заправлял всеми делами в холде, принимал все решения и говорил от имени Руата, когда собирался Совет. Джексом станет настоящим владетелем только тогда, когда другие владетели официально подтвердят его право. Пустая формальность, ибо на Перне более не осталось мужчин, в чьих жилах текла бы руатская кровь. К тому же Лесса – единственная чистокровная руатанка – отказалась от своих прав на холд в пользу Джексома при самом его появлении на свет.

Джексом знал: ему никогда не бывать всадником, потому что он должен стать владетелем Руата. Но не мог же он, в самом деле, просто так подойти к Лайтолу и заявить: “Знаешь, я уже вырос и готов принять бразды. Так что спасибо – и до свидания!” Лайтол положил столько лет тяжкого труда на то, чтобы сделать Руат процветающим и богатым, – и после всего этого заставить его уйти в сторону и лишь исполнять приказы неопытного юнца?.. Лайтол ведь Руатом только и жил. Ему пришлось пережить немало жестоких утрат: сперва он потерял своего дракона, а затем – и семью, павшую жертвой жадности Фэкса. Как же отнять у него последний смысл жизни – заботы о холде? Об урожаях пшеницы, о резвых скакунах и откормленных веррах…

Нет. Если уж поступать по всей справедливости, то ему, Джексому, следует дождаться, покамест Лайтол, наделенный редким здоровьем, не скончается от старости. И только тогда вступать во владение холдом.

«Но, – продолжал Джексом свои рассуждения, – если Лайтол столь удачно управляет Руатом и никто иной не осмеливается претендовать на него, почему бы нам с Рутом за это время не выучиться всему, что должны знать настоящий всадник и настоящий дракон?.. Ведь теперь, когда Нити валятся с Алой Звезды совсем уже непредсказуемым образом, каждый боевой дракон на счету! Почему меня заставляют топтаться по лугам и полям с неуклюжим огнеметом в составе наземной команды, ведь я мог бы куда успешнее драться с Нитями в воздухе, верхом на Руте, если бы… если бы только тому позволили жевать огненный камень. Верно, Рут вдвое меньше обычных драконов, но не означает же это, что во всех прочих отношениях он чем-то им уступает!..»

quot;Разумеется, не означает”, – отозвался с озера Рут. Джексом поморщился: он-то изо всех сил старался думать тихонько”.

«Нет, я не слышал твоих мыслей, но я чувствую, что у тебя на душе, – спокойно сказал Рут. – Сейчас ты расстроен и очень несчастен. – И он выметнулся из воды, насухо отряхивая крылья, а потом двинулся к берегу, наполовину летя, наполовину плывя. – Я – дракон. Ты – мой всадник. Этого никто не может изменить. Будь тем, что ты есть. Как я!»

– Как же, так они нам и позволили! – крикнул Джексом с горечью. – Они там из кожи вон лезут, чтобы не дать мне сделаться всадником!

«Но ведь ты уже стал им. А еще ты, – Рут медленно подбирал слова, как бы стараясь сам все уяснить, – а еще ты владетель холда. Ты – ученик Мастера арфистов и Мастера кузнецов. Ты – друг Менолли, Миррим, Ф'лессана и Н'тона. Рамота знает твое имя. И Мнемент. И все они знают меня. Да, тебе много кем надо быть. Это трудно!»

Рут в последний раз отряхнул крылья и изящно сложил их на спине. Джексом молча смотрел на него.

quot;Ну, я чист. И я чувствую себя хорошо”, – сказал Рут таким тоном, словно это заявление должно было разом прекратить все душевные терзания его друга.

– Рут, милый, что бы я только без тебя делал!..

quot;Вот уж не знаю. Между прочим, к тебе прилетел Н’тон. Он в Руате. Коричневый малыш, который последовал за нами сюда, – это его”.

Джексом нервно втянул в себя воздух. Он-то думал, что коричневый был из Руата. Но кому, как не Руту, доподлинно знать, где чей файр!

– Что же ты мне сразу-то не сказал?.. – И Джексом торопливо взобрался Руту на шею. Ему совершенно необходимо было срочно увидеться с Н'тоном, и еще важнее – сохранить его доброе расположение. А свободного времени у Предводителя Форт Вейра всегда было немного.

«Просто я хотел выкупаться, – ответил Рут. – Не бойся, мы не опоздаем. – Джексом едва успел усесться, как Рут взвился в воздух. – Мы не заставим Н'тона нас ждать…»

И не успел Джексом напомнить ему, что прыжки во времени им были запрещены, как они именно это и сделали. И выскочили из Промежутка под жаркие лучи утреннего телгарского солнца, прямо над Главной мастерской кузнецов. – Рут! – щелкая зубами от холода, попрекнул Джексом дракона. – А если Н’тон узнает, что мы..?

quot;Он не станет спрашивать”.

Тон Рута отдавал самодовольным благодушием. Что ж, в случае чего Н’тон закатит выговор не ему. Полеты во времени были очень, очень опасны..

«Только не для меня, – невозмутимо ответствовал Рут. – Я всегда точно знаю, в каком времени нахожусь. Немногие драконы могут этим похвастаться!»

Рут заложил круг над посадочной площадкой перед зданиями Мастерской, и тут в воздухе над ними возник громадный бронзовый Лиот.

– Чтоб я понимал, как это ты ухитряешься так точно подгадывать, – пробормотал Джексом.

quot;Пустяки, – беспечно ответил дракон. – Просто я слышал, как коричневый улетел обратно к Н'тону, и отправился в то же самое время”.

Джексому много раз говорили, будто драконы не умеют смеяться. Но ощущение, исходившее от Рута, полностью соответствовало смеху.

Лиот подлетел поближе к Руту и Джексому, и юный владетель разглядел довольную улыбку на лице бронзового всадника. Джексом припомнил, что, по словам Рута, Н’тон успел побывать в Руате. Тут Н’тон поднял руку: то, что он держал, могло быть только летной курткой Джексома из шкуры дикого стража – зверя, отдаленно родственного драконам.

Драконы снижались, описывая плавные круги. Джексом уже видел, что они с Рутом прибыли далеко не самыми первыми. Он насчитал на земле пять драконов, в том числе Голанта, бронзового Ф'лессана, и Пат, зеленую Миррим. Пат приветствовала их воркующей трелью. Рут легко приземлился на зеленую лужайку против Мастерской. Следом за ним коснулся земли и Лиот. Н’тон соскользнул вниз по бронзовому плечу, и в воздухе тотчас возник Трис, его коричневый, Файр нахально уселся на спинной гребень Рута и зачирикал весело и самодовольно.

– Дилана сказала, что ты удрал полураздетым, – сказал Н’тон и перебросил Джексому теплую куртку. – Тебе, верно, никакой мороз нипочем, не то что мне, старику. Или что – тренируешься на выживание?

– Ох, Н’тон… и ты тоже…

– Что – “тоже”, приятель?

– Ну ты же знаешь…

– Ничего я не знаю. – И Н’тон пристально глянул на Джексома. – Не иначе, Дилана тебя нынче все-таки достала?

– Разве ты не видел Лайтола?..

– Нет. Я просто спросил первого встречного, куда ты подевался. Еще я видел Дилану, которая лила слезы из-за того, что ее крошка убежал гулять без курточки. – И Н’тон подергал себя за нижнюю губу, изображая плачущую Дилану. – Я, видишь ли, совершенно не выношу женских слез, особенно когда женщина в ее возрасте. Так что я схватил куртку и поклялся скорлупой яйца, из которого вылупился мой дракон, что любой ценой закутаю в нее твои хрупкие плечи. Потом отправил Триса разыскивать Рута – и вот я здесь, А что такое стряслось нынче утром? Рут, я смотрю, выглядит отменно…

Джексом смущенно отвел глаза, избегая лукавого взгляда Н'тона. Он очень долго натягивал куртку. Но наконец все же ответил:

– Сегодня утром я… послал подальше весь холд.

– Собственно, – сказал Н’тон, – я предупреждал Лайтола, что вскоре он дождется чего-нибудь в этом духе.

– Что?..

– И какова же была последняя капля, Джексом? Сюсюканье Диланы?

– Рут – настоящий дракон!

– Естественно, – сказал Н’тон с такой убежденностью, что Джексом вскинул глаза. – А кто это отрицает?

– Все они. В Руате… повсюду. Все говорят, будто он – просто файр-переросток. Да ты и сам знаешь.

Лиот зашипел, и Трис испуганно взвился, но мелодичная трель Рута быстро успокоила ящериц. Н’тон взял Джексома за плечо:

– Я знаю, что болтают некоторые люди. Но я знаю также, что все известные мне всадники обычно поправляют тех, кто так говорит. Причем иногда даже… весьма убедительно.

– Но если ты считаешь его настоящим драконом, почему он не может делать то, что положено настоящему дракону?

– А разве он не делает? – И Н’тон оглядел Рута так внимательно, будто за время их разговора тот успел решительно измениться.

– Я имел в виду, – сказал Джексом, – как настоящие боевые драконы.

– Так вот ты о чем, – поморщился Н’тон. – Слушай, парень…

– Это все Лайтол, верно? Это из-за него ты не разрешаешь мне драться с Нитями на Руте верхом! Вот отчего ты нипочем не даешь мне выучить Рута жевать огненный камень…

– Нет, Джексом. Не поэтому.

– Ну так почему же? Нет такого места на Перне, куда бы Рут не мог меня отнести. Верно, он невелик, но очень проворен и гораздо поворотливее больших, ведь он легче…

– Дело не в его способностях. – Н’тон слегка повысил голос, чтобы заставить Джексома слушать. – Дело в целесообразности.

– Опять отговорки, – сказал Джексом с горечью.

– Нет! – ответил Н’тон твердо. – Понимаешь, летать с боевым Крылом во время падения Нитей – очень опасное дело. Нет, я и в мыслях не держу сомневаться в твоей храбрости, парень. Я знаю, что ты смел, а твой Рут – быстр и очень умен. И все-таки Крылу пришлось бы за вас отвечать, ведь вы совсем не обучены…

– Если дело только в учении…

Н’тон крепко взял Джексома за плечи, принудив его замолчать.

– Не только. – Н’тон глубоко вздохнул. – Я уже сказал, что дело вовсе не в ваших с Рутом способностях, а исключительно в целесообразности. Перн не может позволить себе потерять ни тебя, юного владетеля Руата… ни такого особенного дракона, как Рут.

– Но ведь я не владею Руатом по-настоящему! Лайтол им владеет. Он принимает все решения, а я… я только слушаю и киваю головой, как… как бескрылый верр, перегревшийся на солнце… – Джексом запнулся: подобные речи вполне можно было истолковать как непочтительность по отношению к Лайтолу, а этого ему совсем не хотелось. – Я имею в виду, – поправился он, – Лайтолу приходится делать все это, пока меня не утвердят на совете владетелей, и потом, я вовсе не хочу, чтобы ему пришлось оставить Руат. Но если бы я сделался настоящим всадником, этот вопрос вовсе бы не стоял, понимаешь? – Но тут Джексом заглянул Н'тону в глаза, и плечи юноши обреченно сникли. – Ты хочешь сказать, что все понимаешь, но все остается как было? Что ж, в этом случае, наверное, вправду пошли бы волны, большие волны… только я-то в результате – ни то ни се: ни владетель, ни всадник. Ходячая проблема для всех вокруг. quot;Только не для меня”, – ясно произнес Рут и ободряюще потерся о плечо Джексома носом.

– Нет, Джексом, ты не проблема. Но вот что у тебя есть проблемы, это я действительно вижу, – тихо, с нескрываемым сочувствием проговорил Н’тон. – И, знаешь, если бы все зависело от меня, я бы с радостью включил тебя в Крыло и помог обучить Рута жевать огненный камень. Ведь подобного опыта нет ни у одного владетеля!

На миг Джексому показалось, что его мечта была готова исполниться, но только на миг. – Я сказал: если бы. Но решение не зависит и не может зависеть от меня одного. – И Н’тон помолчал, внимательно глядя на Джексома. – Впрочем, я полагаю, вопрос созрел для серьезного обсуждения. Ты – взрослый человек. Ты можешь пройти Утверждение и стать владетелем холда. Или заняться еще чем-нибудь полезным, Я поговорю о тебе с Лайтолом и Ф'ларом.

– Лайтол скажет, что я – владетель Руата. А Ф'лар – что Рут слишком мал для полетов с боевым Крылом.

– А я вообще ничего не стану им говорить, если ты будешь вести себя, точно капризный мальчишка.

Рев, раздавшийся сверху, заставил их прервать разговор. Еще два дракона кружили в небе над Мастерской, явно собираясь садиться. Н’тон махнул им рукой – дескать, понял, – и они с Джексомом рысцой побежали через лужайку. У самой двери Н’тон придержал Джексома за руку:

– Я не забуду, Джексом. Только… – и Н’тон ухмыльнулся, – только, во имя Первого Яйца, когда станешь давать Руту огненный камень, смотри не попадись никому на глаза! Да будь осторожен с полетами…

И Предводитель как ни в чем не бывало вошел внутрь и приветливо окликнул кого-то из друзей, а Джексом в полном потрясении остался стоять. Так, значит, Н’тон в самом деле все понял!.. Подавленное настроение Джексома вмиг улетучилось.

После яркого весеннего солнца внутренность Мастерской показалась ему почти темной, и он приостановился на пороге, ожидая, пока привыкнут глаза. Занятый своими проблемами, он успел позабыть, насколько важно было сегодняшнее собрание. Между тем длинный рабочий стол, обычно заваленный всяким хламом, был начисто вытерт, и за ним сидел Робинтон, Мастер арфистов, а подле него – Ф'лар, бенденский Предводитель. Приглядевшись, Джексом узнал троих других Предводителей и нового Мастера скотоводов, Бриарета. Кроме них, в зале было добрых пол-Крыла бронзовых всадников, множество владетелей, главнейших кузнецов и – судя по цвету рубашек малознакомых Джексому людей – изрядное число арфистов. Представителей этого цеха здесь было, пожалуй, больше всех.

Кто-то громким шепотом позвал Джексома по имени. Оглянувшись налево, он увидел, что возле дальнего окошка расположились Ф'лессан и несколько других учеников, посещавших Главную мастерскую. Девушки сидели на табуретках.

Ф'лессан подвинулся, освобождая Джексому местечко у стены, и заметил:

– Половина Перна съехалась послушать Вансора. Джексом приветливо кивнул остальным, любопытно рассматривавшим новоприбывших, и тихо сказал Ф'лессану:

– Никогда не поверил бы, что столько народу интересуется звездами и математикой.

– Кто же упустит шанс прокатиться верхом на драконе? – добродушно хмыкнул Ф'лессан. – Я сам привез четверых!

– И потом, масса народа помогала Вансору собирать материал, – обычным своим наставительным тоном заметил Бенелек. – Разумеется, все они хотят знать, какой плод принесли их труды!

– Да уж, наверное, они сюда не за угощением прибыли, – добавил Ф'лессан со смешком.

Джексом ощутил укол раздражения и удивился себе самому: ну с какой стати?..

– Глупости, Ф'лессан! – Сухарь Бенелек шуток не понимал. – Еда здесь очень хорошая, и ты, сколь мне помнится, никогда еще от нее не отказывался!

– Я – как Фандарел, – сказал Ф'лессан. – Мне все съестное идет впрок… Ш-ш! А вот и Вансор! Ох, скорлупа! – И молодой бронзовый всадник досадливо сморщился. – Не могли уж заставить его переодеться!..

– Неужели ты думаешь, будто одежда хоть что-нибудь значит для человека такого великого ума, как Вансор! – презрительно прошипел Бенелек.

– По-моему, – сказал Джексом, – Ф'лессан имел в виду, что сегодня как раз такой день, когда Вансору не мешало бы выглядеть чуточку поаккуратнее.

Бенелек фыркнул, но ничего больше не сказал. Ф'лессан толкнул Джексома локтем, покосился на Бенелека и подмигнул.

Тем временем Вансор ступил на порог – и замер, неожиданно обнаружив, что зал набит битком. Явно оробев, Вансор начал оглядываться. Потом узнал несколько лиц и неуверенно улыбнулся. Собравшиеся вполголоса приветствовали его, ободряюще улыбались в ответ и жестами приглашали его занять место во главе стола.

– Сколько народу… и все из-за моих звезд! Сколько народу!.. – вслух изумился Вансор, и по залу пролетел сдержанный смешок. – Спасибо вам, друзья мои, спасибо… ну мог ли я думать… спасибо… Ах, Робинтон, ты тоже здесь!

– А где же мне еще быть? – Длинное лицо Мастера арфистов хранило надлежащую серьезность, но Джексом видел, как вздрагивали его губы, – Робинтон силился сдержать улыбку. Поднявшись, Робинтон слегка подтолкнул Вансора к возвышению в дальнем конце зала.

– Давай, Вансор, – прогудел бас Фандарела.

– Да-да, сейчас… никоим образом не заставлю вас ждать… О, я вижу владетеля Асгенара… как любезно с твоей стороны, Асгенар… а Н’тон здесь? – И Вансор оглядел зал, близоруко вглядываясь в лица, безуспешно ища Н'тона. – Он должен был прилететь…

– Я здесь, Вансор, – поднял руку Н’тон.

– Вот и славно. – Тревога пропала с лица Звездочета, как очень точно, хоть и не слишком почтительно, прозвала его Менолли. – Дорогой Н’тон, ты должен выйти сюда ко мне. Ты столько сделал, ты столько раз наблюдал звезды целые ночи напролет. Иди сюда, ты должен разделить…

– Вансор! – приподнявшись с места, рявкнул Фандарел. – Не тащи никого вперед! Они все наблюдали и все заслужили. Потому-то они сюда и приперлись. Они хотят знать, чего ради ты им не давал спать по ночам. Так что быстренько залезай на помост и валяй рассказывай. Что за манера зря тратить столько времени!

Вансор рассыпался в извинениях и чуть не бегом направился к помосту. “Спит он, правда, что ли, в этой одежде? – подумалось Джексому. – Ишь как замялись складки на спине: должно быть, не переодевался со дня прошлого выпадения Нитей…quot;

Против всякого ожидания, карты звездного неба, которые Вансор торопливо прикалывал к деревянной стене, были аккуратны донельзя. И где только раздобыл он эту мертвенно-багровую краску для Алой Звезды, прямо-таки пульсировавшей на бумаге. Вот он начал доклад, и Джексом, который любил и уважал Звездочета, приготовился внимательно слушать, но скоро обнаружил, что Вансор говорил об уже известном ему. Неудивительно, что спустя некоторое время он вновь обратился мыслью к последним словам Н'тона: “Когда будешь давать Руту огненный камень – смотри не попадись никому на глаза!quot;

Можно подумать, он, Джексом, нуждается в такого рода предупрежденияхОднако тут он призадумался. Теоретически он, разумеется, знал, как и зачем учат драконов жевать огненный камень. Но знал он и то, сколь часто теория расходится с практикой. Может быть, спросить совета у Ф'лессана?..

Он глянул украдкой на друга своего детства, два Оборота назад прошедшего Запечатление с бронзовым Голантом. Нет. В глубине души Джексом все еще считал Ф'лессана мальчишкой, не вполне понимающим, какая ответственность возложена на бронзовых всадников. И на том спасибо, что Ф'лессан так никому и не проболтался про то, как Джексом трогал яйцо Рута на площадке рождений: в Вейре, без сомнения, посчитали бы это серьезным проступком. Должно быть, с точки зрения Ф'лессана, вовсе нет ничего необычного в том, чтобы учить дракона жевать огненный камень…

Миррим? Джексом незаметно повернулся к девушке. Утреннее солнце, вливавшееся в окно, золотило ее русые волосы: этих золотых бликов Джексом никогда раньше не замечал. Она была полностью поглощена докладом Вансора, остальной мир для нее, похоже, не существовал. Пожалуй, скорее всего она посоветует ему не обременять Вейр лишней проблемой. А потом приставит к нему одного из своих файров, чтобы он, чего доброго, по неумелости не сгорел.

Рядом стоял еще Т'ран, молодой бронзовый всадник из Вейра Иста. Насколько было известно Джексому, Т'ран про себя считал Рута огненной ящерицей-переростком. Нет, проку от него будет еще меньше, чем от Ф'лессана.

Бенелек? Бенелек отпадал начисто. Он полностью игнорировал драконов и огненных ящериц – как, впрочем, и они его. Но дайте Бенелеку чертеж, дайте ему машину – или разрозненные части машины, найденные где-нибудь в дальних заброшенных тоннелях Вейра или коридорах холда, – и никакая сила не оттащит его прочь, пока он не разберется, что же это такое и для чего предназначено. Он мог заставить работать любую машину, даже если в поисках неполадки ему приходилось разбирать ее до последнего винтика. Бенелек с Фандарелом понимали друг друга с полуслова.

…Менолли! Вот кто ему был действительно нужен. Несмотря даже на ее привычку – иногда не вполне уместную – буквально обо всем складывать песни. Хотя, с другой стороны, именно этот талант и делал ее отличной арфисткой, притом первой девушкой-арфисткой в истории Перна. Джексом скосил глаза и долго смотрел на нее. Ее губы слегка шевелились: как знать, не подбирала ли она уже мелодию к звездам Вансора?..

– Звезды помогают нам вести счет времени и отмечать наступление нового Оборота, – говорил между тем Вансор, и Джексом виновато прислушался. – Звезды вели Лессу, когда она мужественно бросилась в прошлое и привела с собой Древних… – Вансор даже закашлялся, поняв, что довольно-таки некстати упомянул пролегшую меж всадниками тень. – Звезды будут нашими верными провожатыми и в последующие Обороты, – продолжал Звездочет. – Все изменяется – земли, моря, люди, селения. Лишь звезды неизменно следуют своему пути, установленному от века!

Тут Джексом припомнил когда-то слышанные разговоры о том, что-де неплохо было бы изменить небесный путь Алой Звезды и увести ее подальше от Перна. Что значили последние слова Вансора? Что это невозможно?

А Вансор уже объяснял: зная орбиту той или иной звезды, можно вычислить ее положение в небесах для любого момента времени. Следует только учитывать совокупное влияние ее ближайших соседей.

– Итак, у нас нет никакого сомнения в том, что мы можем точно предсказывать время выпадения Нитей, исходя из относительного расположения Алой Звезды и ближайших к ней небесных тел.

Джексома позабавило это “мы”: он помнил, что, говоря об открытии, Вансор все-таки употребил слово “я”.

– Итак, мы полагаем, что, когда голубая звезда выйдет из сферы влияния желтой звезды, которая появляется на горизонте весной и высоко поднимается на восточном небосклоне, – распорядок выпадения Нитей вновь вернется к тому, какой Ф'лар когда-то вывел опытным путем. С помощью вот этого уравнения… – Вансор принялся быстро писать на доске, и Джексом вновь поразился тому, сколь аккуратны и точны были выкладки внешне неопрятного Звездочета. – С помощью этого уравнения мы можем рассчитывать взаимные расположения звезд, могущие повлиять на выпадение Нитей в течение нынешнего Прохождения. В самом деле: мы ведь можем указать положение любой звезды для любого момента времени, будь то в будущем или в прошлом!

Он принялся стремительно писать уравнения, объясняя, как учитывается влияние звезд друг на друга. Потом вновь повернулся к слушателям, и круглое лицо его сделалось очень серьезным.

– Опираясь на эти познания, мы можем даже предсказать точное время начала следующего Прохождения. Конечно, до него столько Оборотов, что никто из нас может не беспокоиться. Тем не менее это знание как-то утешает…

Раздавшиеся смешки заставили Вансора заморгать и неуверенно улыбнуться. До него с некоторым запозданием дошло, что он, кажется, сморозил нечто смешное.

– И еще надо позаботиться, чтобы в течение долгого Интервала люди ничего не забыли, – сказал Мастер кузнецов Фандарел. После тонкого тенора Звездочета его низкий бас прозвучал до того неожиданно, что кое-кто вздрогнул. – Кстати, именно ради этого мы все здесь и собрались, – добавил Фандарел, обводя рукой зал.

Несколькими Оборотами ранее, когда Рут был еще мал и казался кое-кому нежизнеспособным, у Джек-сома были свои – по правде говоря, довольно эгоистические – соображения насчет смысла собраний в Главной мастерской кузнецов и своего в них участия. Он тогда полагал, что они предназначены были дать ему какой-то иной интерес к жизни на тот случай, если умрет Рут. Сегодняшнее собрание окончательно развеяло эту иллюзию, и Джексом даже фыркнул, смеясь сам над собой и над своей детской глупостью. Ну конечно же: чем больше народу – в Вейрах, в холдах, все равно – будет знать, чем занят тот или иной ремесленный цех, что делают Мастера и их главные помощники, – тем меньше вероятности, что глобальный план защиты Перна от Нитей снова будет забыт.

Джексом, Ф'лессан, Бенелек, Миррим, Менолли, Паймур, наследники владетелей холдов и подающие надежды юные мастеровые – все они составляли ядро школы, образовавшейся при Главных мастерских арфистов и кузнецов. В этой школе молодых людей приучали понимать и ценить каждое ремесло, Робинтон, со своей стороны, старался преподать им искусство общения, ибо полагал его поистине важнейшим. “Обменивайтесь знаниями! – постоянно внушал он подопечным. – Учитесь толково говорить на любую тему. Привыкайте ясно выражать свои мысли и воспринимать чужие. Оценивайте, анализируйте их. Избегайте предвзятости. Думайте о будущем!quot;

Джексом обвел взглядом зал, пытаясь прикинуть, какая доля собравшихся в полной мере усвоила сообщение Вансора. С одной стороны, многие из этих людей своими глазами наблюдали движение звезд, подмечая все изменения – ночь за ночью, месяц за месяцем, – с тем, чтобы величавое коловращение ночных небес в конце концов перелилось в премудрые чертежи и отточенные формулы Вансора. С другой стороны, всех их привела сюда именно жажда новых идей. А вот те, на кого в самом деле следовало бы повлиять, – те как раз ничего слушать и не желали. Как, например, та часть Древних, что жила в изгнании на Южном континенте…

Вообще-то Джексом подозревал, что за происходившим на Южном континенте велось осторожное наблюдение. Н’тон как-то обронил замечание, косвенным образом относившееся к Южному холду. Ученикам давали смотреть весьма детальную карту земель вокруг этого холда и сопредельных территорий: судя по карте, неизведанный континент простирался в глубь южных морей куда дальше, чем кто-либо мог предположить каких-нибудь пять Оборотов назад. А сам Робинтон однажды в разговоре с Лайтолом обмолвился кое о чем, из чего Джексом сделал вывод: Мастер арфистов сам был на юге, и притом недавно. Иногда Джексом задумывался, знают ли изгнанники-Древние о том, что делается теперь в Северном Перне. Есть же изменения, которые не могут игнорировать даже самые твердолобые люди. Взять хоть разросшиеся леса, так раздражавшие Древних. Этим лесам теперь ничто не грозило – их защищали личинки, живущие в земле и способные пожирать упавшие Нити. Личинки, с которыми столько лет боролись земледельцы, ошибочно видя в них вредителей, а не благословенных спасителей, заботливо выведенных предками…

Размышления Джексома были прерваны хлопаньем ладоней и топотом ног. Он торопливо захлопал вместе со всеми, пытаясь сообразить, не пропустил ли он мимо ушей чего-нибудь важного. Надо будет позже спросить у Менолли: уж она-то помнила все.

Овации длились долго, так долго, что Вансор залился румянцем от радости и смущения. Наконец поднялся Фандарел и раскинул огромные руки, требуя тишины. Но едва он открыл рот, как вскочил один из наблюдателей от холда Иста и потребовал, чтобы Вансор разъяснил аномалию – неподвижное положение в небесах трех звезд, известных как Сестры Рассвета. Вансор не успел ответить: кто-то уже кричал, что никакой аномалии на самом деле нет. Завязался жаркий спор…

– Я вот прикидываю – а не смотаться ли в будущее по Вансоровым выкладкам, – сказал Ф'лессан.

– Ну никакого соображения у тебя, Ф'лессан, – первой ответила язвительная Миррим. – И как это, интересно, ты намерен отправиться в будущее? Почем тебе знать, что тогда будет происходить? Кончится тем, что ты окажешься внутри скалы или посреди толпы людей. Или по уши в Нитях, тоже не лучше! Даже прошлое очень опасно, хоть мы и знаем, когда что случилось и кто где был. И то, чуть не досмотришь, дел можно наделать. Забудь-ка лучше об этом, Ф'лессан!

– А кроме того, если рассуждать логически, делается ясно, что толку от этого никакого не будет, – наставительно изрек Бенелек.

– И все же это было бы занятно, – стоял на своем Ф'лессан. – Например, можно было бы вызнать, что там на уме у Древних. Кстати, по мнению Ф'лара, они явно что-то затевают. Он говорит – что-то они подозрительно притихли там у себя…

– Закрой рот, Ф'лессан. Это дело касается только Вейра! – резко оборвала его Миррим и встревоженно огляделась: не привлекло ли неосторожное замечание юноши внимания старших.

– “Общайтесь! Обменивайтесь мнениями!” – продекламировал в ответ Ф'лессан одно из любимейших изречений Робинтона.

– Общаться – не значит сплетничать, – сказал Джексом.

Ф'лессан смерил товарища своих детских игр долгим оценивающим взглядом…

– Ты знаешь, – сказал он, – поначалу я думал: ну до чего хорошая штука, эта школа. А вот теперь мне начинает казаться, что она превратила всех нас в пустозвонов. В этаких мыслителей, которые только думают да говорят, думают да говорят, а делать ничего не делают! – И с видом отвращения он поднял глаза к потолку. – Которые всякое дело готовы утопить в рассуждениях и заговорить насмерть. Ну вот спрашивается: что мы все делаем? Ничего! По счастью, хотя бы я сперва действую, а потом уже размышляю, когда мы сражаемся с Нитями… – И Ф'лессан раздраженно повернулся к ним спиной, но тут же, веселея, объявил: – Эгей, еду несут!

И стал пробираться сквозь толпу к дверям, из которых по направлению к большому столу из рук в руки плыли нагруженные подносы.

Джексом знал, что слова Ф'лессана ни к кому в отдельности не относились, но замечание насчет Нитей больно разбередило его душевные раны…

– Уж этот Ф'лессан, – на ухо Джексому сказала Менолли. – Готов прыгнуть выше головы, чтобы только не отстать от родителей., – Ив синих, как море, глазах девушки заплескался смех. – Нет, правда, об этом стоило бы спеть! – И вздохнула: – Увы, он не Ф'лар и не Лесса, так что вожаком ему не бывать. Но храбрец, каких мало, и сердце у него золотое-. Ладно! Пошли поможем разносить еду!

– Действительно, давай что-нибудь делать, – хмыкнул Джексом, и Менолли понимающе улыбнулась. “Наверное, обе точки зрения имеют право на жизнь, – решил юный владетель, принимая у какой-то женщины тяжелый поднос с дымящимися мясными колбасками. – Надо будет хорошенько об этом поразмыслить…quot;

Кухня Главной мастерской кузнецов не ударила лицом в грязь: сочные мясные колбаски соседствовали с горячими рыбными шариками и бутербродами, увенчанными знаменитым сыром, которым славились фермы Плоскогорья. Напоследок в двух больших котлах внесли свежий кла.

Старшие владетели и Мастера держались с Джексомом вежливо и сердечно, заботливо спрашивали о здоровье Рута и Лайтола. Но Джексом заметил: охотно обмениваясь с ним шутками, они тем не менее упорно не желали обсуждать теорию Вансора. “Наверное, – подумал он не без цинизма, – они просто не поняли, о чем говорил Вансор, и не хотят обнаруживать свое невежество перед юнцом вроде меня! – Джексон вздохнул. – И когда только они сочтут меня равным себе?..quot;

– Джексом, хватит дуться. – Ф'лессан схватил его за рукав. – Иди сюда, я кое-что тебе покажу!

Полагая свой долг исполненным, Джексом опустил поднос на стол и следом за другом вышел наружу. Дурашливо улыбаясь, Ф'лессан зашагал через двор. Потом остановился и указал на крышу Мастерской.

Зал кузнецов был обширным строением с крутой, прихотливо выведенной шиферной кровлей. Серый шифер, впрочем, был покрыт многоцветным, шевелящимся, щебечущим живым ковром: огромная стая огненных ящериц чирикала, гудела, попискивала и жужжала, явно занятая серьезной беседой. Джексом не удержался от смеха – в самом деле, пародия на обсуждение, проходившее внутри, была уморительная.

– Вряд ли все эти ящерицы явились вместе с гостями, – сказал он подошедшей Менолли. – Или, может быть, вы раздобыли еще кладку-другую?

Смеясь и утирая выступившие слезы, Менолли заявила, что она тут решительно ни при чем.

– У меня только десять, и те часто улетают по своим делам, иногда даже на несколько дней. Я думаю, моих тут не более двух, не считая Красули, моей королевы. Она меня никуда одну не пускает! А вообще-то, – и девушка посерьезнела, – они, кажется, превращаются в проблему. Нет, я не о моих – своих-то я приучила вести себя прилично. Но эти… – И она кивнула в сторону живого ковра. – Я к тому, что файры – ужасные сплетники. И я думаю, что большинство из сидящих там на крыше не имеет никакого отношения к гостям. Их привлекли драконы, в особенности твой Рут.

– Куда бы ни прилетели мы с Рутом, там сразу же собирается стая не меньше, – нахмурился Джексом.

Менолли посмотрела на край долины, где рядом с тремя другими драконами грелся на солнышке Рут. Рута окружала обычная свита – целое Крыло, если не два, огненных ящериц.

– Он не возражает? – спросила Менолли.

– Нет, – улыбнулся Джексом, готовый простить другу любую причуду. – По-моему, ему даже нравится. Они его развлекают, когда я куда-нибудь ухожу по делам. Он говорит, у них на уме всегда полно удивительных и занятных картин. Он любит смотреть. Иногда, правда, они ему надоедают. Он говорит, порой они очень уж увлекаются.

– Как это? – усомнилась Менолли. – На самом деле у них почти нет воображения. Они показывают только то, что видели сами.

– Или думают, что видели, а?

Менолли обдумала его слова.

– Обычно им всегда можно доверять. Я знаю, я… – И, спохватившись, замолкла.

– Все нормально, – сказал ей Джексом. – Это же надо быть безмозглым, как дверь холда, чтобы не понимать: вы, арфисты, ведете на юге какие-то дела.

– Знаешь, Джексом, – и Менолли понизила голос, – Ф'лессан был прав: там, на юге, что-то затевается. Некоторые из моих файров были так возбуждены… Они мысленно показывали мне яйцо. Одинокое яйцо… и оно лежало не в вейре. Сначала я подумала, что Красуля припрятала кладку. Она это делает иногда. Потом у меня создалось впечатление, что виденное ею произошло очень давно. Но ведь Красуля – ровесница Рута. Как она может помнить что-либо, случившееся более пяти Оборотов назад?..

Джексом от души рассмеялся:

– Неужто им примерещилось Изначальное Яйцо?

– Знаешь, Джексом, – сказала Менолли, – я бы не стала смеяться над такого рода картинами. Им в самом деле ведомы очень странные вещи. Помнишь, в какой ужас пришла Гралл, маленькая королева Ф'нора, при одной мысли о полете к Алой Звезде?.. Кстати, все файры поголовно панически боятся Алой Звезды…

– Как и мы все.

– Они ЗНАЛИ, Джексом. Знали раньше, чем кто-либо на всем Перне.

И оба непроизвольно обернулись к востоку, где зловещим огнем горела Алая Звезда.

– Ну?.. – торжественно спросила Менолли.

– Что – “ну”?

– Ну так ты согласен, что у огненных ящериц неплохая память?

– Брось, Менолли! Ты хочешь, чтобы я поверил, будто файры помнят нечто такое, о чем не помним мы, люди?

– У тебя есть лучшее объяснение? – запальчиво поинтересовалась Менолли.

– У меня – нет. Но это вовсе не значит, что его нет вообще, – улыбнулся Джексом, но улыбка тотчас пропала, и он встревоженно спросил: – Слушай, а вдруг там, на крыше, сидят ящерицы из Южного холда?

– Не стоит волноваться. Во-первых, ящерицы все-таки снаружи, а не внутри. Во-вторых, они могут сообщить только то, что поняли сами, – посмеиваясь, ответила Менолли. Сказать по правде, ее смех нравился Джексому куда больше хихиканья девушек из холдов. – Вообрази только, – продолжала арфистка, – какой чушью покажутся кому-нибудь вроде Ткула Вансоровы уравнения! Да еще увиденные глазами огненной ящерицы!

Сам Джексом плоховато помнил Ткула, возглавлявшего Вейр Плоскогорье до высылки части Древних на юг, но был предостаточно наслышан о нем от Лайтола и Н'тона и знал – этот человек не способен воспринять ничего нового. С другой стороны, должны же были почти шесть Оборотов полной самостоятельности на Южном континенте придать его взглядам хоть какую-то широту…

– Между прочим, – сказала Менолли, – волнуюсь не только я. Миррим тоже. А уж если кто понимает огненных ящериц, так это Миррим!

– У тебя, по-моему, это тоже выходит неплохо… для простой арфистки, – съязвил Джексом.

– О, благодарствую, господин владетель… – в шутку раскланялась Менолли. – Ты можешь выяснить, о чем файры рассказывают Руту?

– А разве они не разговаривают с Пат, зеленой Миррим? – Джексона что-то не тянуло возиться с огненными ящерицами больше, чем это диктовалось необходимостью.

– Драконы мало что помнят. Ты же знаешь. Но Рут не таков, я это заметила…

– Не таков, –~ мгновенно ощетинился Джексом.

– Что у тебя стряслось? – спросила приметливая Менолли. – Никак, владетель Грох к Лайтолу приезжал?

– Грох? Зачем еще?..

В глазах девушки заплясали бесенята. Она поманила к себе Джексома и сообщила таинственным шепотом:

– Затем, что, по-моему, Грох не прочь бы женить тебя на своей третьей дочери, той, пышногрудой.

Джексом застонал от ужаса.

– Ну, ну, не бойся. Робинтон камня на камне не оставил от этой идеи, он же тебе не враг. – И Менолли скосила на него смеющиеся глаза. – Так что, если у тебя есть какая-нибудь девочка на примете, сейчас бы самое время об этом и заявить.

Джексом обозлился – не на Менолли, разумеется, а из-за подобных новостей, – но легко ли отделить вести от вестника?

– Вот уж без кого я как-нибудь обойдусь, так это без жены!

– Ага. Значит, есть-таки кому о тебе позаботиться?

– Менолли!

– Можно подумать, ты узнал что-то новенькое. Видишь ли, мы, арфисты, давно поняли всю бренность человеческой плоти. Ты высокий и симпатичный, Джексом. Лайтол, как мы полагаем, должен наставлять тебя во всех областях..

– Менолли!

– Джексом! – искусно передразнила его девушка. – Неужели Лайтол никогда не отпускает тебя порезвиться на воле? Или тебе остается только мечтать?.. Я серьезно, Джексом, – и ее тон сделался жестким, – по-моему, Робинтон, которого я очень люблю, Лайтол, Ф'лар, Лесса и Фандарел сообща превратили тебя в бледное подобие себя самих. А где же сам Джексом? – И прежде, чем он успел по достоинству ответить на этакую наглость, она прищурилась и буквально пронзила его взглядом. – Говорят, каков всадник, таков и дракон. Быть может, поэтому-то Рут так не похож на других?

С этими загадочными словами она поднялась и ушла обратно в дом, оставив его одного. Джексом готов был позвать Рута и улететь прочь: что за радость торчать там, где тебя награждают одними синяками и шишками? – но вовремя вспомнил слова Н'тона: “как надутый мальчишка.” – и остался сидеть на траве. Ну уж нет! Второй раз за одно утро хлопать дверьми – это не для него. Это не по-взрослому. Пусть не радуется Менолли, пусть не воображает, будто ее колкости хоть как-то его зацепили.

Он посмотрел на реку, где беспечно кувыркался его любимец, и задумался: действительно, почему Рут так не похож на других драконов? Верно ли, что каков всадник, таков и дракон?.. Во всяком случае, к ним двоим это выражение подходило как нельзя лучше. Они были похожи во всем. Даже обстоятельствами рождения, Джексона извлекли из тела матери, умершей при родах. Рута он сам извлек из скорлупы, слишком толстой и твердой, не по силам крохотному птенцу. Рут был драконом, но вырос не в Вейре, Джексом был владетелем Руата, но еще не утвержденным…

Что ж, стало быть, испытать одного – значит испытать и другого? И да здравствует непохожесть?

quot;Только не попадись никому, когда будешь давать Руту огненный камень”, – сказал ему Н’тон.

Вот этим-то он и займется…