"Народ Акорны" - читать интересную книгу автора (Маккефри Энн, Скарборо Элизабет)

9

Хафиз Харакамян с панической тревогой осмотрел свою вторую жену – самую ароматную и красивейшую из новобрачных.

– Карина, моя маленькая дынька, ты худеешь и бледнеешь!

И действительно – половина ее второго подбородка исчезла; красивый барабанчик живота между светло-лиловым бюстгальтером, сочетавшимся с блестящим болеро, и инкрустированным аметистами поясом ее прозрачных сиреневых шаровар, уменьшился от полной луны до четвертинки полумесяца.

– Ответь мне, о, сад моего восхищения, почему ты сохнешь и превращаешься в призрак? Есть ли у тебя какое-то желание, которое я мог бы исполнить? Какая-то пища, которую тебе хотелось бы отведать? Скажи, и я достану ее даже с края вселенной, лишь бы удовлетворить твой изысканный вкус. Или, может быть, ты мечтаешь о каком-нибудь наряде для своей божественно прекрасной фигуры…

При этих словах он едва не пустил слюну, потому что новая жена действительно была чертогом его грез.

– …наряде, сшитом из тончайших тканей самыми талантливыми и искусными швеями?

Когда первые вопросы вызвали лишь трепет ресниц и легкую дрожь ее нижней губы, он в отчаянии вскричал:

– Или ты решила сделать в наших домах перестановку?

– Ах, Хаффи, милый муженек, мой сладенький вишневый пудинг, – ответила Карина, не в силах сопротивляться комплиментам супруга.

Пусть он был не очень красивым, но его неотразимая личность, неуемная подвижность, харизма, восхитительный вкус и пугающая стойкость в играх на брачном ложе – не говоря уже об огромном количестве денег – служили достаточным возмещением неказистой внешности.

– Ты сделал все, чтобы удовлетворить мое тело. Однако бедная душа в моей груди осталась недовольной.

– Почему же, о, мудрейшая из женщин, чей лик подобен белой розе, чьи глаза ярче блеска мигающих звезд, чья…

Она спрятала лицо в ладонях, украшенных десятком массивных колец, и тем самым оборвала поток его восхвалений.

– Я боюсь, что внезапность нашей страсти может прервать мой духовный поиск. Я так очарована новизной супружеской любви, что мои помыслы стали слишком благодушными. Но мне жаль отрекаться от моего истинного предназначения! От величайшего духовного пути! Я должна помочь народу Акорны! Я должна научить этих существ использовать их уникальные способности в правильной манере.

Естественно, говоря о правильной манере применения магических талантов, Карина, прежде всего, подразумевала прибыль.

– Позволь возразить тебе, мой маленький оазис плотских удовольствий. Акорна улетела на корабле сородичей. Когда девочка ознакомится со своим культурным наследием, она вернется к нам в качестве посла. Тебе не нужно чахнуть, моя милая.

Карина печально вздохнула. Они сидели у фонтана во дворе и делили друг с другом легкий восхитительный обед. Съев три первых блюда, она почти не притронулась к шербету. После просьб супруга Карина милостиво надкусила трюфельное шоколадное яйцо. Хафиз был прав. Ей требовалось поддерживать силу.

– Ах, Хаффи! Мой мудрый и коварный воин в битвах за богатство и рынки сбыта! Ты настолько любезен, что в необычайной щедрости духа уравниваешь с собой прекрасных и бесхитростных линьяри. Тебе кажется, что они столь же сведущи в путях коммерции, как ты. Но это не так. Я общалась с ними на самых глубинных уровнях и на самых верхних планах, доступных для людей. Мне не забыть их детскую наивность и потребность в обучении тем великим духовным путям, по которым я странствовала все эти годы. На самом деле их невероятные магические способности нуждаются в правильном руководстве, иначе, безвозвратно тратя силы, они доведут себя до истощения. Я могла бы стать наставницей Акорны, но она улетела к далекой планете линьяри – к таинственному и изолированному миру, где потенциал нашей девочки и всех ее сородичей окажется утерянным для меня и тех, кто полюбил прекрасную леди Свет.

Харакамян почесал подбородок и задумался над словами жены, в которых он находил бесконечные кладези мудрости. Затем Хафиз беспечно пожал плечами.

– Акорна обещала вернуться. Ее сородичи говорили мне, что девочку возведут в должный ранг и направят к нам в качестве посла. Я уверен, что мы скоро увидим ее. К счастью, тот мир, где живут линьяри, находится в реальной вселенной, а не в стране, где теперь обитает наш уважаемый коллега Дельзаки Ли. Если сородичи Акорны отыскали дорогу сюда, то мои инженеры и штурманы – да и любые инженеры и штурманы – могут отследить их путь в обратную сторону. То есть, при желании мир линьяри можно посетить. Особенно, нам! Их друзьям!

– Друзьям? Ну, да! Ты же член ее семьи! Единственный, не считая твоего племянника, его друзей и мистера Ли. Кстати, мистер Ли ужасно сожалеет о том, что он больше не может давать ей руководящие советы.

В ее голосе появились сварливые нотки.

– Поэтому его помощь Акорне и линьяри должна быть выражена через наши советы и руководство. Размышления об этом не дают мне покоя и заставляют меня пренебрегать питанием.

Хафиз воинственно набычился.

– Ты в тайне от меня навещаешь Дельзаки Ли? Моего конкурента? И ради его планов пренебрегаешь пищей и иссушаешь тело, на которое я излил так много любви?

– Он умер, Хаффи, – рассудительно напомнила Карина.

– Но Дельзаки Ли дает тебе советы!

– Мой дорогой, я просто помогаю духам. Кто-то же должен поддерживать связь между нашими планами! Я не могу отвергать их просьбы – так же как ты не можешь проходить мимо прибыли!

– Ли сам разрешил ей улететь. Он снарядил их корабль…

– Да, но он хотел, чтобы один из ее опекунов был рядом с ней. Если бы девочка не улетела так быстро, я нагнала бы ее и отправилась в путешествие вместе с линьяри. Жаль, что тетя Акорны не додумалась пригласить меня на свой корабль. Или, возможно, она не сочла удобным разлучать нас в медовый месяц.

Карина смущенно покраснела. Ее розовый румянец покрыл все выпуклости выше переполненного лифа. Хафиз Харакамян не забывал о любви даже за обеденным столом. Он алчно сглотнул слюну и придвинулся к ней.

– Честно говоря, моя сладенькая, я слишком озабочен твоим здоровьем, чтобы разумно обсуждать подобные вопросы. Пойдем в нашу спальную. Я не могу говорить на эту тему до тех пор, пока детально не обследую возможный ущерб, который диетическое воздержание нанесло твоему великолепному телу.

Карине еще не приелась новизна их отношений. Ей нравилось это опьянение любовью. На публике она носила вуаль и ниспадающую мантию, но наедине с супругом – и только с ним – ее наряды вызывали слюну и желание томных объятий. Руки Хафиза были нежными и искусными; блеск в его глазах заставлял слабеть от желания. И еще после долгих поцелуев он всегда становился уступчивым.

Что касается Хафиза, то он возбудился еще и потому, что понял слова своей сладострастной лисицы – он понял, какой капитал можно было сделать на талантах Акорны и ее сородичей. У его Карины имелась не только аппетитная плоть, но и умная голова деловой женщины. Наконец-то, рядом с ним появилась настоящая помощница!

Прежде чем он приступил к исследованиям всех ее разнообразных граней и сторон, позади него раздался сдержанный кашель. Хафиза повернуться к решетчатой двери, ведущей в сад.

– Прошу прощения у господина и любезной госпожи, – сказал слуга. – Возникло дело чрезвычайной важности, хозяин, и оно требует вашего присутствия. Это дело касается вас и только вас.

– Я займусь им, когда мне того захочется, – мрачным тоном ответил Хафиз.

Слуга знал его еще мальчиком и мог бы догадаться, что не стоит отвлекать хозяина, когда тот собирается вкушать плоды супружеского счастья.

– Ты должен был понять, что я сейчас намерен заниматься другими делами.

– Да, господин. Вы можете наказать меня за дерзкое вмешательство и назначить мне тысячу ударов плетью. Но клянусь вам Тремя книгами и Тремя пророками, что вы удвоили бы это наказание, если бы я пренебрег своим долгом и не информировал вас о возникших неприятностях.

– Все так серьезно? – спросил Хафиз.

Он не стал бы тем, кем был, если бы игнорировал срочные вызовы – даже когда те поступали ужасно не вовремя.

– Хуже, чем вы себе представляете, хозяин, – с поклоном ответил слуга.

– Ну, тогда ладно.

Хафиз нежно поцеловал Карину в щеку, не смея прикоснуться к ее губам – иначе бы он никогда не ушел – затем с тоской погладил животик супруги и придвинул к ней золотое эмалированное блюдо, расписанное соловьями и наполненное трюфельными шоколадными яйцами.

– Перекуси пока, моя птичка. Когда я вернусь, тебе понадобится вся твоя сила.

– Как скажешь, моя любовь, – ответила она страстным голосом, который едва не свел его с ума.

* * *

С тех пор, как Дельзаки Ли и его рогатая девка упразднили на Кездете все дома удовольствий, диди Ясмина осталась без работы. На ней было траурное платье, и это тоже причиняло ей страдания, поскольку она не любила черный цвет. Но у нее умер сын, а, значит, муж, предполагавший себя вдовцом, должен был принять это во внимание и как-то смягчить ее утрату. К примеру, деньгами. Большими деньгами! Он должен был заплатить ей за горе!

От него не убудет, подумала она, рассматривая толстые ковры с красными узорами, малиновые и зеленые подушки на диване, шкафы из дорогой и экзотической древесины, наполненные бесценными и экзотическими раритетами. В больших вазах красовались букеты свежих цветов из его садов, орошаемых множеством звенящих фонтанов.

Хафиз ей многое задолжал. Ясмина родила ему сына и наследника, как это требовалось от благоверной жены. А он потерял ребенка и отдал свою империю племяннику, который прежде скакал по астероидам. Хуже того, он посмел заключить повторный брак, даже не уверившись в том, была ли его первая жена действительно мертва.

В принципе, она ушла от него по собственной воле, тщательно подстроив свою смерть. Ей хотелось вернуться к выгодной карьере в индустрии развлечений. Однако Хафиз принял весть о ее кончине с таким очевидным облегчением, что она поклялась отомстить ему. Он оставил сына у себя. Ясмина это было на руку. Несмотря на взвод нянек она всегда считала материнство слишком нудным и обременительным, и ей не нравилось, что кто-то мог принять ее за мать какого-то засранца. Она была так молода, стройна, красива!

До некоторых пор ее все устраивало – как и тех нанимателей, для которых она собирала информацию о муже. Подраставший Тафа часто бывал в домах удовольствий и даже пару раз посетил заведение матери, хотя, конечно, не узнал ее. Прекрасный мальчик, сильный и здоровый. Жаль, что он имел садистские наклонности и наносил девушкам раны, после которых их приходилось менять – причем, за большие деньги. Ей пришлось последовать примеру коллег и не впускать его в свое заведение. Что же касается любимого супруга, то она была прекрасно информирована о его делах и охотно делилась с врагами Хафиза различными сведениями. Она предоставляла им подробные схемы его особняков, пароли и шифры, списки коллекционных приобретений, имена охранников и слуг – короче, все, за что ей платили деньги.

Эти люди не забыли ее и, в конце концов, освободили из тюрьмы. Они же послали Ясмину в тот дом, где она когда-то была госпожой и хозяйкой. Они помогли ей подкупить охрану и снабдили ее милым свадебным подарком.

Увидев первую жену, Хафиз открыл рот, словно встретил призрак или привидение.

– Ясмина! – воскликнул он, когда его упитанная фигура в шикарном халате протаранила стеклярусную занавесь на арке дверного проема.

– Добрый день, муженек, – сладко отозвалась она. – Говорят, ты недавно женился. Неужели ты принял веру нео-хаддитов и стал многоженцем? Ведь мы оба по-прежнему состоим в законном браке.

Как она и ожидала, его лицо налилось кровью. Ясмина улыбнулась и сладко добавила:

– Нет-нет, муженек, только не думай, что я возражаю. Мне известно о преимуществах старшей жены. Уж я-то знаю, как использовать младшую для выполнения самых неприятных обязанностей. Но почему она не встречает меня? Неужели ей нездоровится? Я так надеялась встретиться с ней и рассказать о своих стандартах жизни. Хотела дать ей инструктаж о ее обязанностях передо мной, как первой женой нашего любимого супруга.

Хафиз с негодованием смотрел на Ясмину. Когда-то он любил ее, затем долгое время считал мертвой. Честно говоря, он не слишком горевал о ее потере, потому что, несмотря на свою красоту, показную страстность и молодость, она была плохой супругой. Эта женщина отличалась злобным нравом, тщеславием и глупостью. Подобно многим мелким жуликам, она сочетала свои недостатки с жадностью. С неимоверной жадностью!

К его несчастью, она была живой. Глядя на полупрозрачную одежду, которая могла сойти бы за призрачную, Хафиз видел, как Ясмина дышала. Ее некогда милое и очаровательное личико подверглось нескольким косметическим операциям и стало походить на перетянутый барабан. Морщины убиралась так часто, что кожа за скулами выглядела жутко поцарапанной, а между волос проглядывали шрамы от скальпелей. Щеки и лоб казались лоснящимися; в них уже не было девичьей свежести. Какой-то мариновочный процесс придал им жирный и шероховатый вид. На щеках проступали маленькие вены.

Ее губы опухли от инъекций, которыми она формировала контуры рта. Без них они давно бы превратились в узкие линии. В прошлом ее губы тоже были тонкими, но они часто кривились от непристойного смеха, и это влекло его к Ясмине. Теперь же они казались одутловатыми и воспаленными. На приподнятых бровях и веках красовалась узорчатая татуировка. Густые имплантированные ресницы не могли оживить тяжелый блеклый взгляд. Из-под черной вуали с крохотными блестками проглядывали жесткие от краски волосы и безвкусно подрезанная челка.

– Ясмина, по закону ты мертва. Если ты и напоминаешь мою бывшую жену, то только по имени, и теперь, когда я знаю о возникшей проблеме, это долго не продлится. Еще несколько лет назад я не стал бы с тобой разводиться – мне было бы жаль нашего сына. Но сейчас, когда он погиб…

– Его убили, – сузив глаза, прошептала Ясмина. – Убили, как глупого щенка, а ты, отец, не сделал ничего, чтобы отомстить за смерть сына. Наоборот, ты тут же объявил наследником своего непутевого горняка-племянника.

– Тафа сам виноват. Он был нашим сыном, это верно. Однако так же верно, что он вел себя как злой и невежественный кабан.

– Твоя наследственность! В моей половине семейного генофонда таких черт не замечалось.

Хафиз отмахнулся рукой.

– Не важно. Твоей «половины семейного генофонда» больше не существует. Она отсохла после того, как многие годы назад ты перестала быть членом семьи Харакамянов. Мне не хотелось бы огорчать тебя, покойная мать моего погибшего сына, но я все равно лишил бы Тафу наследства. Несмотря на законное рождение во время нашего брака он превратился в настоящего выродка.

– У тебя нет чувства семьи! Я правильно сделала, что вернулась. Теперь у твоей младшей жены будет достойная кадина. Я лично возьмусь за ее воспитание.

Хафиз, казалось, был готов взорваться.

– Не говори о ней, – сказал он сиплым угрожающим голосом. – По сравнению с тобой она ангел! И ты не кадина! Ты больше не моя жена!

Он глубоко вдохнул и начал монотонно напевать древнее хаддитское заклятие, избавляющее мужчин от нежелательных супружеских связей:

– Я в разводе с тобой. Я в разводе с тобой. Я в разводе…

Прежде чем он успел закончить фразу в третий и в последний раз, Ясмина прервала его жалобным воплем.

– Ты считаешь, что можешь бросить меня с такой же легкостью, с какой наплевал на смерть сына и женился на другой женщине?

– Именно так, – ответил ей Хафиз.

– Тогда успокойся и перестань мне грубить, – сказала она с ядовито-сладкой усмешкой. – Как ты помнишь, я сама ушла от тебя. Сейчас я только проверяла твои чувства.

Она вытащила из-под полы накидки красивую шкатулку, украшенную драгоценными камнями.

– Признаюсь, я подозревала, что ты отреагируешь подобным образом. Потрясение от моего воскрешения оказало на тебя большое воздействие, а годы, которые мы провели порознь, возвели между нами непреодолимую стену. Я, конечно, знала, как ты отнесешься ко мне, но мои лучшие чувства одержали верх. Желая показать тебе мою искреннюю симпатию, я принесла этот свадебный подарок – предмет, который соответствует твоим запросам.

– Мне не нужны твои подарки. Хотя подожди… Похоже, это редкая табакерка с планеты Земля. Начало девятнадцатого века; инкрустация киноварью и жадеитом. Предмет от двора французского императора Наполеона Бонапарта. Я не ошибаюсь?

Ему не терпелось осмотреть табакерку, ощупать дюйм за дюймом делали и контуры резьбы, как он делал это с любым красивым и редким коллекционным предметом. Ах, если б он только видел презрительную усмешку, которая перекосила раздутый рот Ясмины.

– Ты прав, мой алчный муж. Сам император нюхал табак из этой шкатулки. Ты смотришь на редкостную вещь – на настоящее сокровище, имеющее для тебя особый смысл. Давай, открой ее!

Он протянул к ней руку, но тут же передумал.

– Сама открой. И покажи, что там. Ты вполне могла установить в замке пружину, смазанную ядом.

– Как ты несправедлив ко мне, любимый, – ответила она и удивилась, что ее хозяин, передавая ей шкатулку, предугадал реакцию Хафиза.

Она нажала на защелку, и крышка открылась.

– Видишь? Внутри ничего нет, кроме сверкающего порошка, похожего на размельченный лунный камень.

– Ясмина, я не занимаюсь контрабандой наркотиков, – раздраженно сказал Хафиз.

Он действительно не занимался торговлей наркотиков. Давно не занимался. Уже много лет. Во всяком случае, на регулярной основе. Это больше не приносило ему прибылей.

– Мой милый муж, это не наркотик, о котором ты подумал. Это особый порошок, который исцеляет раны, нейтрализует яды и действует как мощный афродизиак – причем, на мужчин и на женщин. Достаточно подсыпать несколько крупинок в питье или в пищу, и результат будет сказочным.

– Да что ты говоришь, мать моего покойного сына? Тогда это действительно чудесная вещь. И я с радостью приму твой подарок, если ты скажешь мне, откуда у тебя вдруг появилась такая щедрость? Ты никогда не любила меня и жила со мной только ради моих богатств. Почему ты решила отдать мне это сокровище?

Взглянув на нее, он быстро добавил:

– Отдать безвозмездно.

Подарок действительно был безвозмездным, хотя за порошок с такими свойствами можно было получить огромную сумму денег.

– Потому что, мой драгоценный муж, это целительное средство получено из рога гуманоида – спирального рога, который рос в центре его лба. И раз уж ты однажды проявил радушие к такому существу…

Она засмеялась, сделала глубокий вдох и швырнула порошок из табакерки прямо ему в глаза. Звездная пыль лишила Хафиза дара речи, он упал в обморок, а когда пришел в себя и поднялся с ковра, который назывался «Райским садом», оживший призрак его прошлой жизни уже исчез из охраняемого здания.

* * *

Он по-прежнему жил в одиночестве на родной планете. Сторонний наблюдатель не смог бы отличить его чалое деформированное тело от окружающих камней. Впрочем, он и сам уже не знал, какие части его тела превратились в камень. Наверное, те, откуда ушла боль. Он почти не прятался, когда корабль чужаков опустился на священное место. Он видел странного пушистого зверька и неуклюжего монстра, который сначала выбрасывал вещи из корабля, а затем загружал их обратно.

Позже он увидел их снова. Они совершили посадку на том же месте. Он наблюдал за ними с насмешкой и облегчением, потому что к тому времени успел перенести священные реликвии в надежное укрытие. Он знал, что пришельцы прилетели именно за ними.