"Дерзкий поцелуй" - читать интересную книгу автора (Портер Маргарет Эванс)

Глава 16

Лондон, январь 1794 года

– Отец выходит из тюрьмы сегодня? – повторила Лавиния, уставившись на Дэниела Уэбба.

– Когда его кредиторам заплатили, обвинения в несостоятельности были отозваны, – повторил он тусклым тоном. – Все, что осталось уладить, – это мой гонорар. Мой клерк подготовил счет.

Лавиния взяла бумагу, которую он протянул ей. Итоговая сумма ее потрясла.

– Сто фунтов! Как может отец быть должен вам столько, ведь его дело даже не дошло до суда?

Доходчиво, как ребенку, он начал ей объяснять:

– Я несу расходы независимо от того, иду я в суд или нет. Я отправил множество писем в Ливерпуль и на таможню. Мистер Шоу подготовил письменные показания. Я много раз платил за вход привратнику тюрьмы Королевского суда. Стоимость моей поездки в Оксфордшир тоже должна быть возмещена – почтовый экипаж, жилье, пища. И доктор прислал мне свой счет.

В Лэнгтри, когда он говорил, что потребуются три сотни фунтов, он не упомянул о том, что одна треть суммы достанется ему.

– Вы не оспариваете эти расходы?

Возражения Лавинии замерли на губах.

– Нет, сэр, не оспариваю.

– Мне нужно оплачивать собственные счета, – продолжал он. – Поэтому я буду рад, если вы заплатите мне немедленно.

– Да... конечно.

Она вышла из гостиной и вскоре вернулась с двумя пятидесятифунтовыми банкнотами. Она решила получить от него максимум за свои деньги и спросила о том, как получить особую лицензию на брак.

– Ее можно приобрести в Докторс-Коммонс, в канцелярии архиепископа Кентерберийского. Она стоит пять фунтов, и документ действителен в течение трех месяцев. – С улыбкой он вручил ей свою визитку. – Если лорду Ньюболду понадобится дополнительная информация, отдайте это ему. Я буду счастлив помочь, как только вам понадоблюсь.

– Это не имеет к нему отношения, – ответила она быстро. – Я собираюсь замуж за лорда Гаррика Армитиджа – тайно.

– Брата герцога Холфорда? – Он нахмурился. – Я полагаю, вы не говорили ему о недавних... затруднениях вашего родителя?

– Я сделаю это, когда он вернется из Суффолка.

– Я уверен, его светлость будет поражен, возможно, даже рассержен. Будет ли он на вашей стороне?

– Он любит меня, – ответила она, – поэтому он поймет. Но я не могу ожидать того же от миссис Рэдсток. Я объяснила ей, что мой отец должен вернуться в Лондон для лечения – и это абсолютная правда. – Она протянула ему руку. – Я очень благодарна вам за все, что вы сделали для нас, мистер Уэбб.

Его пальцы были холодны, и она не могла отделаться от ощущения, что рассердила его.

Уэбб был ужасно на нее зол – так зол, что даже не получил удовольствия от очень выгодного завершения дела Кэшинов.

Эта глупая потаскушка и ее самоуверенный любовник разрушили его мечты! Убежать и обвенчаться – для него не было ничего более губительного!

Перед домом Рэдстоков стояли взмыленные лошади и почтовый экипаж. Гнев Уэбба грозил выплеснуться через край, когда он увидел слугу итальянца и его длинноногого светловолосого хозяина.

Чертов мерзавец, почему он не мог остаться в деревне, вместо того чтобы встать на его пути?

– Мистер Уэбб, вот мы снова и встретились, – приветствовал его лорд Гаррик. – Кажется, вы преданы юриспруденции. Вы так же заботитесь обо всех своих клиентах или только о леди Лавинии Кэшин?

Похоже, он ревнивый любовник, подумал Уэбб, кланяясь.

– Лорд Гаррик, я не знал, что вы в городе.

– Я только что приехал. Моя кузина написала мне, что граф Баллакрейн должен вернуться на этой неделе. Я очень хочу с ним встретиться.

– И попросить у него благословения? – Он понизил голос до шепота. – Я знаю о тайной помолвке вашей светлости. Радостная встреча отца и дочери состоится сегодня, но из-за одного неотлагательного дела я не смогу присутствовать при этом. Леди Лавиния, надеюсь, не отправится на встречу с графом без спутницы – или без вас. Поступив так, она поставит себя в неловкое положение. Уверен, вы понимаете мои опасения.

Гаррик понимал.

– Благодарю за предупреждение и уверяю вас, что она не будет одна.

Он вошел в дом и остановился в холле, вымощенном черными и белами плитами, чтобы снять шляпу и теплые перчатки. Ксанта терлась головой о перила лестницы.

– Маленькая кошка, – сказал он и погладил ее по выгнутой спинке. – Где твоя хозяйка?

Он встретил кузину на верхней площадке лестницы. Она несла в одной руке маленькую бутылочку с лекарством, в другой – ложку и стакан.

– Гарри, что привело тебя в Лондон?

– Твое последнее письмо – и мое желание познакомиться с графом, – произнес он, не вдаваясь в подробности. – Ты отдала мою комнату ему?

– О нет. Лорд Баллакрейн нездоров, он будет жить в спальне Рэдстока. Похоже, за ним придется ухаживать – у него лихорадка, поэтому я приготовила отвар хины. Я иду в комнату экономки за лавандовой эссенцией.

Он не стал ее задерживать. В коридоре он встретил Лавинию, выходящую из гостиной.

– Ты здесь! – закричала она в изумлении. Ее черные волосы были скрыты под большой шляпой с пером, и одета она была в красно-коричневое платье для прогулок.

– Ты уходишь? Но не раньше, чем поцелуешь меня.

Она сделала это, торопливо и с опаской.

– Как следует, – попросил он. – Даже твоя Ксанта встретила меня теплее. Разве ты не скучала по мне?

Она укоризненно посмотрела на него:

– Скучала – очень. Но нас может увидеть твоя кузина или слуга. Гаррик, у меня замечательные новости! Отец вернулся.

– Я знаю, твой адвокат мне сказал. Куда ты так торопишься?

– В аптеку. Купить хины.

– Она есть у Франчески, я видел бутылку.

– Это... этого может оказаться недостаточно, – неуверенно вымолвила она.

Он помнил о предупреждении адвоката и потому заявил:

– Я буду тебя сопровождать.

– Нет, я не хочу. У меня... у меня назначена встреча с мистером Уэббом в его конторе. Я могу задержаться там, – пролепетала она, протискиваясь мимо него.

Но ведь Уэбб ему говорил, что не сможет сегодня посвятить свое время Лавинии. Лавиния, всегда такая откровенная, солгала ему – дважды. Она собиралась присоединиться к своему отцу, где бы он ни был, и хотела пойти туда одна. Если она не нуждается в его обществе, он не будет навязываться, но, как дал понять ему адвокат, доки – неподходящее место для леди. Гаррик обязан последовать за ней и проследить, чтобы с ней ничего не случилось.

Он смотрел за ней из парадных дверей, пока она не свернула за угол Йорк-стрит. Затем он пустился вдогонку, держась на почтительном расстоянии. Лавиния перешла через Пиккадилли, где была стоянка экипажей, подозвала первый же экипаж, но Гаррик был еще слишком далеко, когда она назвала кучеру адрес. Он поднял руку и остановил портшез, направлявшийся в сторону Сент-Джеймс-стрит.

– Держитесь за этим экипажем, куда бы он ни поехал, – приказал он носильщикам. Они с сомнением посмотрели на него. – У вас на двоих четыре ноги, так же как и у лошади. И вы гораздо здоровее, черт возьми, – проворчал Гаррик.

– Боже, помоги нам, – пробормотал один из носильщиков, почесав щеку. – Уж эти мне сумасшедшие дворяне! Мы только собьем себе ноги.

– Я вознагражу вас, не беспокойтесь. – Гаррик залез в носилки. Окна были грязные и засаленные, но он все-таки разглядел экипаж Лавинии.

Его носильщики, правильно рассудив, что скорость важнее удобства, побежали по Суоллоу-стрит в направлении Уайт-холла. Проезжая по Парламент-стрит, он полюбовался высокими башнями Вестминстерского аббатства, пока носильщики не сделали резкий поворот. Они перенесли его по Вестминстерскому мосту в Саутуорк, район трущоб, тюрем, сумасшедших домов, больниц и кладбищ. Над пивоварнями и винокуренными заводами предместья поднимались зловонные пары.

Гаррик предположил, что Лавиния направляется в Сент-Сейвор, крупнейшие доки Лондона. На перекрестке, где дорога от Вестминстерского моста сливалась с четырьмя другими дорогами, ее экипаж неожиданно свернул на Боро-роуд – оказалось, что ее целью был «Джорджинн», конечная станция карет, приезжающих из порта на юге Англии.

Лошадь, покрытая шрамами от ударов кнута, остановилась, и экипаж подъехал к стенам тюрьмы, увенчанным шипами. Лавиния вышла и обменялась несколькими словами с кучером – скорее всего она просила его подождать.

Гаррик постучал кулаком по крыше портшеза. Его носильщики поставили на землю носилки с резким грохотом.

– Немногие торопятся сюда попасть, – проворчал носильщик, бежавший впереди.

– Тут у нас мало клиентов, в этой части Лондона, – заныл другой.

Гаррик заплатил двойную цену и поспешил за Лавинией. Он решил, что она ищет этого парня, Уэбба, – он, очевидно, принадлежал к имевшему дурную славу сообществу, под названием «тюремные адвокаты», чьи клиенты были заключены в тюрьму за долги и другие мелкие преступления.

В тюрьме его встретил полный, краснолицый человек.

– Ваше лицо мне незнакомо, сэр. Что у вас за дело?

– Где мне найти поверенного Уэбба?

– Он приходил и уже ушел. Уладил дела с клерком, чтобы его пташку выпустили из клетки – ту, которую мы зовем Граф Королевского суда.

Страшная догадка заставила Гаррика спросить:

– Как его имя?

– Джон Кэшин. Живет в Стейт-Хаусе, как настоящий лорд, и одевается почти так же богато, как и вы. Сюда только что вошла его дочь. Вы можете осмотреться здесь, сэр, но уходите, когда зазвонит колокол для посетителей.

У Гаррика закружилась голова от этого открытия. Он прошел в маленький тюремный дворик, окруженный жилыми постройками и конторами. Лавиния, выделяющаяся на унылом фоне серых зданий красно-коричневым платьем, торопливо шла ко вторым воротам.

– Лавиния! – крикнул он.

Она повернулась, и он увидел гнев и удивление, отразившиеся на ее лице.

– О, Гаррик, зачем ты пришел? – простонала она.

– Чтобы увидеть графа Баллакрейна – усмехнулся он. – Очевидно, твой отец пересек не Ла-Манш, а Темзу. – Ярость бушевала в нем, и спокойствие давалось ему с трудом. – Лавиния, ответь, почему ты не сказала мне об этом?

Его громкий голос привлек внимание тощего остроносого человека, притаившегося у бочки с дождевой водой.

– Добрый сэр, – заныл он, – вы не должны грозить нашей мисс Кэшин.

Гаррик посоветовал незваному советчику не лезть не в свое дело.

Жирные, ловкие пальцы незнакомца сомкнулись на запястье Лавинии.

– Пришла забрать своего папу, моя милая? Я провожу тебя.

– Я знаю дорогу, мистер Боуз.

Соединив в уме имя и лицо, Гаррик процедил:

– Стоуни Боуз. При нашей последней встрече ты использовал утяжеленные кости. Ты сидишь здесь как преступник или как должник?

Уродливое лицо скривилось в гримасе.

– Отвали, сукин сын.

– Если бы здесь не было леди, я бы... – Гаррик огляделся и увидел, что Лавиния вошла в ворота. Забыв об омерзительном Боузе, он быстро последовал за ней.

На первый взгляд тюремный двор больше всего напоминал ярмарочную площадь.

Несколько мужчин болтали с безвкусно одетой проституткой. Оборванные дети бегали, прячась за тачками с овощами и фруктами. Женщины изучали товар, выставленный в витрине лавки мясника. Из кофейни вышла большая веселая компания и направилась к кегельбану. Тюрьма Королевского суда, понял Гаррик, воплощала собой микрокосм большого, многолюдного и оживленного мира за этими стенами.

Он подошел к Лавинии, которая беспокойно разглядывала толпу.

– Вот он идет, – произнесла она с облегчением.

К ним направлялся джентльмен. Его черные, слегка тронутые сединой волосы были завязаны в хвост. Хотя его куртка и брюки были сшиты у хорошего портного, галстук пожелтел от плохой стирки, и на башмаках не было пряжек. Рядом с ним шел мальчик – он нес на плече его сундучок.

Граф обнял дочь; его первые слова были тихими, а ее – и вовсе не слышными.

– Ты выглядишь гораздо лучше, чем я предполагала, – наконец услышал Гаррик. – Но как только я доставлю тебя на Сент-Джеймс-сквер, я пошлю за врачом.

– Не нужно, – отмахнулся ее отец. – У меня всего лишь небольшая простуда. – Увидев незнакомца, стоящего рядом с ней, он нахмурился. – Кто это, Лонду?

– Лорд Гаррик Армитидж. Кузен миссис Рэдсток.

Он еще раз обратился к ней с вопросом на певучем диалекте их острова, на что она ответила коротким «да». Лавиния повернулась к Гаррику, ее лицо было бледным.

– Я сказала ему, что мы можем тебе доверять, что ты не выдашь то, что нам хотелось бы скрыть.

Она искала у него поддержки. Ему хотелось наказать ее, и поэтому он не успокоил ее.

– Мы обсудим это позже.

– Мистер Уэбб расплатился по моим долгам? – спросил граф.

– Клерк освободил тебя – ты теперь свободен. Она говорила это так, как будто сама не могла в это поверить.

Бросив шиллинг пареньку, Гаррик взял сундук. Рука об руку отец и дочь прошли через внутренние и внешние ворота в привратницкую тюрьмы.

– Вот и наш сумасшедший, – объявил тюремщик праздношатающимся. – О, как мы будем скучать без вашей светлости! Вы должны навещать нас хотя бы изредка в вашей графской одежде.

Кэшины не обращали внимания на насмешки. Лавиния с высоко поднятой головой и щеками, красными, как и ее платье, вела отца к экипажу.

Усталый мозг Гаррика разрывался от вопросов, и он с трудом воспринимал невероятную правду. Его усталость, физическая и моральная, усиливала чувство нереальности происходящего. Он провел большую часть дня, путешествуя из Суффолка в Лондон. Его тело болело от этой безумной поездки в носилках. И теперь он узнал – и это было хуже всего, – что его невеста, чья честность покорила его сердце, была лгуньей до мозга костей.

Они забрались в экипаж, и кучер щелкнул кнутом по костлявому заду лошади.

Гаррик испытывал злость каждый раз, когда смотрел на печальное, виноватое лицо Лавинии. Из всех разочарований, которые он испытал – и пережил, – это было худшим. Если только, подумал он мрачно, его не ждут другие ужасные открытия.