"Лето коронации" - читать интересную книгу автора (Пембертон Маргарет)

Глава 13

– Так, значит, эта встреча точно «договорная», Арчи? И Джек Робсон не знает, с кем его парню придется драться? – спросил у главаря банды его главный помощник по прозвищу Бесноватый.

Остальные навострили уши. Дьюк окинул взглядом зал паба «Конь и хорек», в углу которого происходил этот разговор, затянулся сигарой и самодовольно усмехнулся.

– Он и не подозревает об этом! Уверен, что все будет честно, глупец!

Окружившие его головорезы подобострастно засмеялись. Да уж, если бы Джек Робсон знал, кого именно выставят против его боксера, он бы никогда не согласился на проведение боксерского матча. Арни превосходил любого соперника, так что все члены банды сыграли бы наверняка, сделав крупные ставки на своего фаворита.

– А когда мы разгромим его заведение в Сохо? – поинтересовался один из бандитов, лицо которого украшали шрамы от разбитой бутылки. – Мы давно не развлекались и соскучились по настоящему делу.

– В субботу вечером, – изрек Арчи, поудобнее устраиваясь на стуле. – Это будет день открытия клуба. Пусть почувствует на своей шкуре, что случается с теми, кто не хочет с нами дружить.

Все дружно расхохотались. Джемми, старый приятель главаря, пользовавшийся особым авторитетом за свой острый ум, промолвил:

– А как ты думаешь, Арчи, будет ли там в этот вечер сам Джек Робсон? Или нам предстоит иметь дело только с официантками и крупье?

– Как же хозяину не поприсутствовать на таком празднике, – ответил за шефа Бесноватый. – Это придаст заварушке шарма!

– Но если его все-таки там не окажется, – не унимался настырный Джемми, – кто же пострадает? Посетители и обслуживающий персонал?

Воцарилось неловкое молчание. Конечно же, Джемми подразумевал девушек, нанятых Робсоном для обслуживания клиентов. А их костолом Арни обладал одной слабостью: он обожал избивать женщин, за что в свое время уже имел неприятности. Никому не хотелось оказаться соучастником убийства или избиения какой-нибудь официантки. Это попахивало длительным тюремным заключением.

– В любом случае не надо перегибать палку. Ясно? – строго сказал Дьюк, покосившись на Арни.

Боксер засопел и стал щелкать костяшками пальцев, остальные участники совещания облегченно вздохнули. И только новичок по прозвищу Вонючка, не отличавшийся сообразительностью, обвел приятелей недоуменным взглядом. Он так и не понял, о чем, собственно, шел разговор. Боясь показаться дураком, но не в силах молчать, он брякнул:

– Вы уже слышали новость? Пропал наследник всего состояния покойного миллионера Харви!

Арчи недовольно прищурил свои поросячьи глазки. Ему не нравилось, когда кто-то знал больше его самого.

Вонючка, не обративший внимания на недовольное выражение лица босса, с воодушевлением продолжал:

– Сначала те, кто его искал, обнаружили следы его присутствия на старом баркасе приемного отца мальчишки. Стали его поджидать, но парень так и не появился. Тогда вызвали полицию, и та нашла повсюду его отпечатки пальцев, а самого мальчугана и след простыл.

– Его наверняка кто-то похитил, чтобы потребовать за него выкуп, – проронил Джемми, вычищая грязь из-под ногтей перочинным ножиком. – Нам самим бы следовало до этого додуматься. У родственников юного Харви полно денег. У покойного старика был особняк в Сомерсете и шикарный черный «бентли», на котором он повсюду разъезжал.

– Нынешняя хозяйка лимузина, старая леди Дебора, теперь на нем не ездит: ее шофера хватил сердечный приступ, когда он ремонтировал автомобиль. Мне об этом рассказал приятель, работающий в гараже механиком.

– А твой приятель не рассказывал, что этот шофер ел в тот день на завтрак? – саркастически осведомился Дьюк.

Вонючка отчаянно заморгал: какое отношение имеет завтрак к инфаркту? К чему клонит этот умник Арчи?

– Понятия не имею, что этот бедолага съел в то злополучное для него утро, – наконец вымолвил он. – Зато знаю наверняка, что полиция не верит в похищение. Есть версия, что он дал деру из школы по своей воле. Все думают, что он утопился в Темзе.

– Утопился? – недоверчиво переспросил Бесноватый. – Мальчишка? Что могло толкнуть его на такое безрассудство?

– То же самое, что толкнуло его на побег, – логично ответил Вонючка.

Все посмотрели на него с интересом, и только Арчи злобно прищурился. Ему все больше не нравился этот не в меру смекалистый новичок. От такого умника следовало поскорее избавиться. Вонючка расценил этот взгляд по-своему и решил, что пора сообщить приятелям еще одну новость.

– А от Джека Робсона ушла жена. Она сбежала к своей маме в Гринвич, – выпалил он.

Дьюк смерил всезнайку испепеляющим взглядом и процедил:

– Жена Робсона – немецкая еврейка, всех ее родственников истребил Гитлер. У нее нет никакой мамы – ни в Гринвиче, ни в каком другом месте.

– Ошибаешься, Арчи, – миролюбиво поправил его Джемми. – Она тоже надменная штучка, как и ее дочка, и похожа больше на француженку или немку, чем на старую еврейку. Ева вышла замуж за мясника, который держит лавку рядом с музеем «Катти Сарк», на бойком, как говорится, месте.

Это замечание ничуть не охладило Дьюка. Он так же враждебно взирал на Вонючку, прикидывая, как бы от него избавиться, но, отложив проблему на потом, сказал:

– Твоя очередь покупать для всех выпивку. Мне закажи коньяк «Реми Мартин», большую рюмку!

– Ну, и какие же ты принесла мне новости, куколка? – спросила Лия Зингер, сидя на кровати с горой подушек в изголовье и подложив под ноги бутылку с горячей водой. Ее пекинес Бутс недовольно тявкнул из-под одеяла. Берил бесцеремонно согнала песика, заняла нагретое им местечко.

Вопрос прабабушки поставил ее в тупик. Она наморщила лобик и честно сказала:

– Даже не знаю, с чего начать! Все говорят только о Мэтью. – Она достала из кармана вязаного жакета бумажный пакетик с мятными леденцами и протянула его Лии. – Подозревают, что его уже нет в живых, – дрожащим голосом добавила она.

– Так могут думать только законченные дураки, – отрезала Лия, отправив в рот мятную конфету. – С чего бы такой умный мальчик, как Мэтью, стал накладывать на себя руки? Нет, все это бред! Бьюсь об заклад, что он скоро вернется домой живой и невредимый.

Это оптимистическое заявление нисколько не подняло настроения Берил. Ей хотелось думать так же, но полиция склонялась к версии самоубийства. Полицейские сказали Леону и Кейт, что им следует приготовиться к худшему.

– А что еще новенького творится на нашей площади, куколка? – посасывая леденец, прошамкала Лия. – Ведь не может же быть, чтобы все остальное шло мирно и гладко! До меня дошли слухи, что у Робсонов случился какой-то тарарам. Что ты так странно смотришь на меня, деточка? Думаешь, что я оглохла и ослепла, раз уже не спускаюсь самостоятельно на первый этаж? Робсоны живут от меня всего через три дома, детка! И я пока еще различаю, когда у людей в семье тишина и порядок, а когда шум и крик. Дыма без огня не бывает.

Глаза у Берил округлились, как у мартышки. Неужели бабуля действительно слышала, что происходило у Робсонов? Тогда она лучше внучки знает подноготную размолвки Джека с женой. Остальным соседям Робсонов известно лишь то, что Кристина выбежала из дома заплаканная и с чемоданом в руке.

– Они поссорились, потом Кристина ушла к маме. Джек ничего об этом не говорит, но вид у него ужасный, – сказала наконец Берил.

Глаза Лии заблестели: она еще не настолько выжила из ума, чтобы в это поверить. Джек Робсон всегда выглядел прекрасно. Он умел держать марку, этот самоуверенный бесенок, и никогда не унывал.

– Но почему же он не забрал жену домой? – осведомилась она. – На Джека это не похоже. И где Кристина спит в домишке Евы? Ведь там так тесно!

Берил задумалась. Вместе с мамой Кристины и ее мужем в маленьком домике в Гринвиче жила и ее бабушка. Следовательно, гостей там разместить действительно негде!

– Может быть, она спит на одной кровати с Якобой? – неуверенно предположила Берил, сама не веря своим словам.

Лия презрительно фыркнула: бабушка Кристины, Якоба Бергер, была ее ровесница и старинная подруга. Она не стала бы ни с кем делить свою постель, это Лия знала наверняка. В первую очередь Якоба выпытала бы у внучки, почему та ушла от мужа. Только последняя дура могла так поступить. Таких мужей, как Джек Робсон, не бросают, потому что их немедленно заманят в свою постель другие красотки. К примеру, Мейвис. Лия пососала мятный леденец и внимательно посмотрела на правнучку. Понимает ли девчонка, что происходит между Мейвис и Джеком? Пожалуй, нет, малышка еще слишком наивна, а Мейвис и Джек так давно намозолили всем глаза, что никто уже не злословит на этот счет. Поэтому у Берил нет оснований подозревать их в чем-то предосудительном. Но ее-то, Лию Зингер, повидавшую всякого на своем долгом веку, не проведешь! Она видела свою старшую внучку насквозь. Конечно же, ее любовь к Джеку не остыла. Но это не тема для разговора с юной девицей. Лия шлепнула Бутса, чтобы он прекратил рычать, и спросила:

– А из-за чего поссорились Мириам и Альберт?

– Из-за помидоров! – оживилась Берил, довольная тем, что может внятно ответить хотя бы на один вопрос. – Дедушка поймал бабушку на попытке всучить покупателям мятые помидоры по цене хороших. Он заявил, что не допустит, чтобы позорили его имя. А бабушка говорит, что она будет поступать так, как находит нужным, пока стоит за прилавком. Они ругаются вот уже несколько дней.

Лия усмехнулась, мысленно став на сторону дочери. Если есть возможность продать подпорченный товар по цене первосортного, зачем же ее упускать? Разумеется, Мириам права!

– А чем недовольна Хетти? – полюбопытствовала Лия, вознамерившись не отпускать Берил, пока та не сообщит все новости. – Я недавно видела, как она мчалась к дому Керри, словно молния. Может быть, ее сынок пожаловался, что твоя тетя его скверно кормит?

– Дело вовсе не в дяде Дэнни, – вздохнув, ответила Берил, поражаясь осведомленности прабабушки. – Хетти разозлилась на Керри за то, что та не сняла с веревки ее белье, когда разразилась гроза, а сама Хетти, как назло, отсутствовала.

Лия картинно всплеснула руками, изображая отчаяние. Хетти Коллинз вечно брюзжала и выражала недовольство по любому поводу. Разве ей не повезло с мужем? Чем плоха ее невестка, Керри? Или внучка Роза – не дар небес?

Берил угадала намерение прабабушки перечислить все блага, ниспосланные ворчливой Хетти, и протянула ей еще один мятный леденец. Перемывать косточки Хетти девушке не хотелось, ее больше занимал Зак Хемингуэй, и она решительно сменила тему:

– Ты поговорила с тетей Керри о новом боксере, бабуля? Она подтвердила, что Зак очень мил, любит детей и обучает скаутов приемам бокса?

Лия засунула второй леденец в рот и задумалась. Разговор с Керри действительно состоялся, но вот ее поведение показалось Лии странным. Керри опустила глаза и стала рыться в сумочке. Отвечала она резким тоном и короткими фразами:

– Да, Зак мил, но для Берил он совершенно не подходит. Он ее значительно старше. Да и вряд ли он надолго задержится на площади Магнолий. Так что о серьезных отношениях между ними не может быть и речи!

Она тряхнула растрепанными волосами, и они упали ей на лицо так, что Лия не могла увидеть ее глаза.

– Почему же ты считаешь, что этот молодой человек не пара нашей Берил, деточка? – удивилась старуха. – Ему всего двадцать пять или двадцать шесть лет!

– Просто он хорошо сохранился. На самом деле он гораздо старше, – запротестовала Керри. – И вообще он боксер, а они все скверно воспитаны. Ну, мне пора готовить мужу обед! – И она убежала.

– Твой дедушка сказал, что Зак Хемингуэй внимателен к подросткам, – уклончиво ответила Лия на вопрос правнучки. – А еще он похвально отозвался о нем как о боксере, дескать, этот парень способен уложить любого как ударом слева, так и справа.

Берил ожидала услышать другое, но и такой ответ ее удовлетворил. По крайней мере прабабушка не осудила занятие Зака и согласилась говорить о нем. Ни мама Берил, ни ее тетя не пожелали обсуждать этого человека. Керри побледнела и поджала губы, когда Берил спросила ее о Заке, а мама, судя по всему, вообще его невзлюбила.

– Происходит что-то удивительное, бабуля, – призналась Берил. – Все ведут себя как-то странно. И мама, и тетя Керри стали в последнее время очень нервными. Может быть, они приболели гриппом?

Лия пожевала губами и поморщилась, словно съела что-то кислое. Она и сама чуяла, что вокруг творится неладное. И дело было не только в исчезновении Мэтью. Лия почесала Бутса за ухом и сказала:

– Никакого гриппа у них нет, моя куколка. Впрочем, его вполне могли к нам завезти переселенцы из Вест-Индии. В газете пишут, что вчера утром с Ямайки прибыла большая партия иммигрантов. И хотя день был теплый, все они жаловались на озноб.

Берил встала, собираясь уходить, и поправила прическу.

– Вполне возможно, что после жары на Ямайке климат Англии им показался суровым, бабуля, – предположила она, глядя на фотографию переселенцев в газете, лежащей на кровати. – Не понимаю, зачем они сюда так стремятся! Жили бы на своих теплых островах, грелись бы на солнышке и круглый год купались в море. Так нет же, едут в Лондон, поселяются в Льюишеме и Дептфорде, а потом болеют гриппом.

– Ничего, они быстро освоятся на новом месте. Евреи, к примеру, повсюду приживаются и чувствуют себя как дома, – глубокомысленно промолвила Лия. – Правительство Англии приветствует приток рабочей силы. Лондону требуются кондукторы и водители автобусов, медсестры и сиделки в больницах. Эммерсонам повезло: теперь, когда на улицах темнокожие перестали быть редкостью, на Леона и его детей не будут глазеть и указывать пальцем.

Берил улыбнулась, радуясь за Леона. Сам он ни разу не пожаловался на расовую дискриминацию, но она слышала, что несколько раз он попадал в неприятные ситуации из-за своего цвета кожи. Однажды его отказались обслуживать в пабе, куда он зашел вместе с Дэнни перекусить, а в другой раз их с Билли чуть было не покалечили хулиганы на футбольном матче.

– Я непременно расскажу Леону об этой статье в газете, – пообещала она, охваченная наивным оптимизмом. – Он очень переживает из-за Мэтью. Мама говорит, что за минувшие две недели он постарел на десять лет. Может, новость об иммигрантах поднимет ему настроение.

Если бы Леон узнал, что о нем думает Мейвис, он бы с ней не согласился. Он не чувствовал себя постаревшим на десять лет. Ему казалось, что он стал старше лет на двадцать. А после разочарования, пережитого, когда Мэтью не появился на заброшенном баркасе, Леон стал мрачнее тучи. Раньше еще можно было допустить, что мальчика похитили, но теперь, когда выяснилось, что он некоторое время прятался на «Дикой рябине», эта версия отпала: про лодку никто, кроме Мэтью, не знал. Он пришел туда сам. А потом исчез.

Полицейские задавали массу каверзных вопросов. Чувствовалось, что они Леона подозревают. Возможно, они даже допускали, что он убил своего приемного сына, заманив его под невинным предлогом в этот тихий уголок, а потом кинул труп в Темзу. Слава Богу, у Леона имелось алиби. Да и трупа не обнаружили. Так или иначе, обвинение в столь ужасном преступлении Эммерсону не предъявили. Но даже мысль о том, что его подозревали, нагоняла на Леона тоску. Он любил детей, а в Мэтью души не чаял.

Кейт была беременна Мэтью во время войны. Эммерсон в ту пору снимал у нее комнату, находясь в отпуске после ранения. Уже тогда он влюбился в нее. Схватки начались у Кейт внезапно, после бомбежки. Ни доктора, ни акушера поблизости не оказалось. И он принял у нее роды. Это связало Леона с Мэтью невидимыми узами и стало началом их романа с Кейт.

И вот теперь мальчик пропал, а полицейские все чаще употребляли такие ужасные слова, как «юношеское сума– сбродство» и «утопленник». Леон не верил, что сын мог утопиться, не верила в это и Кейт. Неизвестность сводила их с ума. Поэтому упоминание Берил об иммигрантах из Вест-Индии не могло поднять ему настроение, как бы ей того ни хотелось.

Впрочем, вспомнив о сообщении Берил несколько позже, Леон решил, что появление темнокожих переселенцев улучшит ситуацию. Людям, обремененным расовыми предрассудками, придется смириться с тем, что смуглые лица мелькают в толпе все чаще, и умерить свой пыл. То, что еще недавно казалось удивительным и из ряда вон выходящим, станет привычным, обыденным явлением. Даже Дебора Харви в последнее время стала заметно терпимее к метисам и неграм, правда, не столько под влиянием прессы, сколько благодаря Луке.

Леон поднял весла «Дикой рябины», чтобы перевести дух и спокойно восстановить в памяти недавние события. Лука проявил похвальное рвение и недюжинную смекалку, случайно встретившись с Деборой у Нелли Миллер в тот злополучный день. Мальчик не только не обозвал ее старой ведьмой, но сбегал в гараж, чтобы выяснить, что там стряслось. В это время Кейт пригласила гостью к себе. Обе женщины находились в столь блаженном предчувствии скорой встречи с Мэтью, что никаких трений и недоразумений между ними не возникло.

Вернувшийся вскоре Лука сообщил, что с Адамсом случился сердечный приступ и его забрала в больницу машина «скорой помощи». Находчивый мальчик вызвался уговорить Малкома Льюиса, главу приходских бойскаутов, заменить заболевшего водителя и отвезти Дебору на «бентли» домой. Свое предложение Лука мотивировал двумя причинами. Во-первых, как справедливо заметил он, водить автомобиль на площади Магнолий умели только двое – Билли и Джек. Позволить Билли управлять дорогим лимузином было рискованно, а Джек слишком дорожил своим временем, чтобы тратить его на совершенно незнакомого ему человека.

– А во-вторых, – хитро сверкая карими глазенками, добавил Лука, млея от предвкушения прогулки на шикарном авто, – если с вами поеду и я, Малкому Льюису будет веселее возвращаться домой на автобусе.

Позже, к сожалению, охватившая всех эйфория прошла. К тому времени, когда Малком Льюис отвез Дебору Харви в Кенсингтон, домой вернулся и Леон. Один, без Мэтью. Однако Дебора Харви проявила неожиданную сентиментальность, разрыдавшись в доме Нелли, и поэтому больше не производила на Луку впечатления злой ведьмы. Сам он объяснял это так:

– Она потеряла самообладание на радостях, когда подумала, что Мэтью скоро вернется домой. Мне кажется, она любит Мэтью, как и все мы, только раньше стеснялась проявлять свои чувства открыто.

С тех пор между Деборой Харви и Лукой возникла взаимная привязанность. Этому способствовало и то, что он не только доехал с ней до Кенсингтона, но и помог ей подняться в квартиру ее племянницы. Измученной физически и эмоционально Деборе было не под силу одолеть ступеньки лестницы и войти в кабину старомодного лифта.

Квартира второй тетушки Мэтью поразила Луку своими колоссальными размерами, обилием дверей, фигурных статуэток, вазочек с засохшими цветами и плотно набитых подушек.

Джилли, заинтригованная его рассказом об этом удивительном путешествии, поинтересовалась:

– А как выглядит хозяйка квартиры? Она тоже смахивает на старую злую ведьму?

Лука задумался и покачал головой. Хотя в облике высокой костлявой Дженевры и было что-то общее с Деборой, ведьмой она ему не показалась.

– Она была очень мила со мной, но слегка взволнованна, – сказал он. – Поначалу она долго смотрела на меня, словно бы не верила своим глазам, а потом засыпала вопросами. Малкому в конце концов надоело ждать, и он уехал домой один.

– А какие же она задавала вопросы? О Мэтью? – не унималась Джилли, хотя ей давно уже следовало спать.

Лука покачал головой. Вопросы были самые разные, и некоторые из них показались ему странными.

– Она расспрашивала меня о работе лодочника на Темзе, причем в подробностях, а также о том, едим ли мы какую-то особую пищу, раз наш папа выходец из Вест-Индии.

Подобные вопросы Леон слышал на протяжении всей жизни, но до сих пор так и не смог к ним привыкнуть. Тяжело вздохнув, он опустил весла на воду и стал разворачивать баркас носом по течению, преодолевая сопротивление волн. Они недовольно бились о борт «Дикой рябины», норовя закрутить ее в водоворот и обдавая гребца холодными брызгами.

Когда пропал Мэтью, Леон взял отпуск за свой счет и теперь целыми днями разыскивал на реке сына. Осмотрев баркас, полиция позволила Леону им воспользоваться. Вновь взявшись за весла, он мысленно перенесся в ту пору, когда они с Мэтью вдвоем ходили на «Дикой рябине». А сейчас Леону нужно было возвращаться домой. Он обещал Джеку зайти вечером в спортзал, чтобы обсудить, как Заку лучше готовиться к предстоящему нелегальному матчу и какую ему следует выбрать тактику боя. В другой ситуации Леон с нетерпением ждал бы этой беседы, но сейчас его мысли были далеки от бокса. Кейт каждый день плакала, о Мэтью не поступало никаких известий. Уставившись на серый берег Гринхита, Леон вновь задался вопросом, где сейчас его любимый приемный сын. Ведь где-то же он должен находиться! Но где именно? Леон готов был заложить душу дьяволу, чтобы получить ответ на свой вопрос.