"Пандем" - читать интересную книгу автора (Дяченко Марина Юрьевна, Дяченко Сергей...)ГЛАВА 25— Нагулялась? — сухо спросила Виктория Викторовна. Юлька Тамилова сразу же выловила в голосе матери новые, прежде не звучавшие нотки. Насторожилась: — А что? — Надо поговорить, — сказала Виктория Викторовна. — О чем? — спросила Юлька, удивленная. — Скажу, — сухо пообещала Виктория Викторовна. — Сядь. Юлька села. Мать смотрела на нее новым, странным, немного пугающим взглядом. Юлька хотела молчать, пока мать первая не выложит карты — но этот новый взгляд нервировал ее, и в конце концов она не выдержала: — Да что случилось? — Давно ты беспандемная? — далеким каким-то голосом спросила мать. — А ты будто не знаешь! — В школу не ходишь? — У меня индивидуалка… Ты будто не знаешь! Мать молчала, не сводя с Юльки жестких изучающих глаз. — Что случилось? — повторила Юлька, стараясь, чтобы голос прозвучал насмешливо. — Я говорила с твоим отцом, — сказала Виктория Викторовна. — Что?! — И он полностью со мной согласился. — В чем? — В том, что мы слишком увлеклись своими проблемами и преувеличили твою взрослость. А Пандем… — Да-а? — Помолчи, — Виктория Викторовна поморщилась. — Что за дурацкая привычка перебивать через слово… Значит, так, Юлия Александровна. Я, как твоя мать, с полного согласия твоего отца заявляю тебе, что твоя беспандемная жизнь закончилась. Сейчас мы поговорим — и ты пойдешь в беседку. Юлька молчала. Она ждала чего угодно, но не столь дикого поворота событий. — Собственно, это все, — сообщила Виктория Викторовна после небольшой паузы. — Где ты будешь учиться и по какой программе, когда у тебя будет практика и когда экзамен — вы решите с Пандемом, я в этом все равно ничего не понимаю… По-моему, эти вживленные волоски уродуют тебя. Подумай о новой прическе. — Погоди, — медленно сказала Юлька. — Я все думаю, ты шутишь или как? Я, стало быть, уже не свободная личность? Не член общества? Почему ты мне указываешь, что делать? И почему это я должна тебя слушать? И почему мой статус «без Пандема»… — Я твоя мать! — резко сказала Виктория Викторовна, и глаза ее сделались нехорошего стального цвета. — А ты — ребенок. И останешься ребенком, пока не сдашь инициационный тест. — С каких это пор… — начала Юлька. И вдруг поняла. Ее приятель Панчо, четырнадцатилетний весельчак, который одно время вызывал у нее очень теплые чувства, куда-то пропал неделю назад. Ходили смутные слухи о том, что он оставил статус беспандемного. А еще пару дней назад из их компании исчезли, не прощаясь, две лихие девчонки… — Это война, — сказала Юлька сквозь зубы. — Дядя Пан развернул против нас войну. Я-то смеялась, когда Булька сказал… Раз несовершеннолетний — значит, все равно что раб. Вещь. Всех, кому нет двадцати, — под Пандема. Ну ничего! Еще не понимая до конца, что она собирается делать, Юлька перемахнула через полупрозрачную оградку, отделяющую комнату от веранды, как была, босиком пробежалась по траве и вскочила на ворсистое покрытие дорожки. Мать, возможно, что-то крикнула вслед. Было бы естественно, если бы она крикнула. Юлька не слышала все равно — не то ветер свистел в ушах, не то стучала-бухала кровь. Перескакивая с дорожки на дорожку, она добралась до скоростной полосы и там села, обхватив колени руками. Скоростная полоса охватывала район кольцом; когда-то именно Юлька уговорила мать поселиться именно здесь — в других районах устаревшие эскалаторы давно демонтировали, построили платформы земля-воздух и прочие скучные прибамбасы, а скоро, говорят, устроят и порталы… Юлька зажмурилась. Портал — это же издевательство над самой идеей путешествия. Шагнул — и дорога закончилась… Значит, ни движения, ни ветра, вообще ничего… Вокруг были какие-то люди. Переходили с дорожки на дорожку, постоянно с кем-то говорили по внутренней связи. Юлька крепче сжала зубы, активизируя переговорник. — Да? Я слушаю? — Дед, — сказала Юлька. — Привет. — Привет, — сказал Алекс. — Давно не звонила. — Ты слышал новость? — Да. — Кто тебе сказал?! — Пандем. Я в беседке. — В беседке?! Дед, скажи ему, что я не пойду. И никаких ему экзаменов сдавать не буду. — Значит, тебе сказала мать, — в голосе деда Юльке послышалось странное удовольствие. — Да, кто же еще? — Значит, твоя мать наконец-то вспомнила, что это она тебя родила, а не Пандем… — Ну и что? — Это для тебя «ну и что», а для некоторых — очень важно… Ты где? — Еду. — Куда? — А никуда, просто так… Может быть, к тебе. — Приезжай, — легко согласился дед. — У меня большая удобная беседка. — Что?! — …Вот и побеседуем втроем. Ты, я и Пан. — Я же сказала, что не пойду ни в какую… Дед, я на тебя надеялась! Ты, это ты… Я думала, ты!.. — Прекрати истерику, — жестко сказал Алекс. — Если ты вырастешь такой же безвольной неврастеничкой, как твой отец, я буду считать себя вдвойне виноватым… Дед осекся. Кажется, Пандем что-то ему сказал. Наверное, чтобы не говорил Юльке, что у нее плохой отец… Она оборвала связь, не прощаясь. Лента едва ощутимо подрагивала; Юлька заглянула за прозрачный щиток, прикрывающий пассажиров от ветра. Антеннки на ее висках взлетели, подхваченные потоком, стало даже немножко больно… — Алло, папа? — Юлечка? Привет, я… — Пока, пап. Со мной все в порядке. Отбой. Блокировка вызовов. Время шло. Пассажиров стало меньше; море огней справа и слева то выплывало из-за крон, то снова пряталось. Лента с сидящей Юлькой описывала уже десятый круг; ее обида и злость догорали, сменяясь пустотой и усталостью. И где-то там, глубоко в душе, лежала удобная мысль, до которой еще надо было докопаться. На которую предстояло решиться, и Юлька уже знала, что подумает это, но все ждала и оттягивала. Лента — как вечный двигатель, Юльку никто не торопит, она может сидеть так годы и годы, всю жизнь… Она, оказывается, хотела вернуться к Пандему. Все эти тяжелые, нервные, несчастливые месяцы, когда приходилось смеяться напоказ… Она хотела и не могла, потому что это была бы слабость уже не только в собственных глазах — в глазах новообретенных приятелей. А теперь — она может. Ее грубо принудили. Она станет говорить, что взбредет в голову — но Пандем понимает без слов в отличие от прочих; за эти месяцы Юлька убедилась еще раз, до чего люди, и особенно подростки, тупы. Нет, они забавные… С ними интересно… Но они не просто не читают мыслей — они не понимают, если объяснишь… Растянувшись на ленте и закинув руки за голову, Юлька подумала, что это похоже на конец дурацкого сна. Ей когда-то снились такие… Пандем объяснил потом, как к ним надо относиться… Пандем… И она уснула. Наверное, это было лучшее, что она смогла бы сейчас сделать. Джил была сотрудницей бородатого Никаса. Ким отлично запомнил ее еще и потому, что при темной, почти черной коже у нее были белые прямые волосы, молочные брови и густые, будто покрытые инеем ресницы. Когда она сказала: «Это Джил Дор из института Отиса», Ким сразу воссоздал ее портрет. Экзотичный образ Джил все еще стоял перед его глазами, когда она сказала: — Никас Отис умер. Ким молчал. — Он покончил с собой, — сказала Джил. — Вы же знаете, он беспандемный. Был. Ким молчал. — Я сообщаю вам потому, — сказала Джил, — что за день до того… еще вчера… он собирался с вами связаться. Именно с вами. Он что-то хотел вам сказать. |
||
|