"Медный король" - читать интересную книгу автора (Дяченко Марина, Дяченко Сергей)

Глава пятая

Наступила осень. Хищные птицы расклевали головы на пиках, оставив черепа, похожие на человеческие.

Зима сменилась весной. Открылись перевалы, но ни один патруль не видел ни одного зверуина вблизи новой границы. Развияр не любил ходить в дозоры и всякий раз старался отвертеться — благо, работы хватало и в замке.

Из Фер приходили все новые караваны — рабы, топливо, стальные заготовки, древесина. Прибывали вольнонаемные, селились не в замке, а в новом поселке под его стенами. Замок достраивался, сотни ломов вгрызались в скалу, сотни рук вытаскивали на поверхность корзины с битым камнем. Снова неслась огневуха, и рабы сновали вверх и вниз по тропинке со своей ношей. Между гнездом и замком выстроили вышку, на ней сидели два лучника, готовые пристрелить всякого, кто вздумает разбить яйцо.

Развияр сидел над чертежами. Это были старые наброски, по которым строился замок, и новые, дополненные и исправленные рукой властелина. Строительство должно было вестись строго по чертежам; Развияр копировал планы и надзирал за строительством, сам ходил в тоннелях, согнувшись в три погибели, и никому — и себе — не признавался, что испытывает страх перед замкнутым пространством.

Признался однажды — властелину, когда тот повел его зачем-то в дальний недостроенный коридор. Тот не стал смеяться и сразу же вывел Развияра под небо, а потом, помолчав, сказал:

— Это Утро. Ты должен еще раз его навестить, тогда отпустит.

— Я не хотел бы, — сказал Развияр.

— Он взял часть твоего мужества. Будто в залог. Я спущусь к нему вместе с тобой, когда ты будешь готов. Скажешь сам.

Каждый день Развияр упражнялся в стрельбе и фехтовании. Никогда не ходил в «птичник» — властелин позволил ему выбирать себе женщину среди новых молодых рабынь, и Развияр выбрал юную, светловолосую, ничего не помнящую из прошлой жизни девушку — на рынке ее опоили «сладким молоком». Он звал ее Крылама, и она приходила к нему в комнату по первому зову, хоть ночью, хоть днем.

Джаль пропала из птичника. Развияр никогда не спрашивал, куда она делась, но узнал случайно: Джаль не выпила вовремя нерожалой травы, забеременела, и ее отправили в поселок горцев вынашивать ребенка.

— Ногтя убили, — сказал властелин.

Был поздний вечер. Властелин разглядывал в подзорную трубу далекие звезды. Развияр сидел в кресле, чувствуя, как гудят спина и руки. Два часа без передышки он рубился то с одним стражником, то с другим. Сотник Бран выставлял против него свежих бойцов, но ни один затупленный клинок не коснулся железной рубашки, которую Развияр надевал для тяжести на учебный бой.

— Люди Императора? — спросил Развияр, справившись с потрясением, которое вызвала у него эта новость.

— Да. Империя все сильнее давит на Фер, истребление Ногтя — серьезная победа. Вопрос времени, Развияр, вопрос времени, когда Фер будет объявлен имперским городом, когда вода вокруг порта покраснеет от крови всех этих ночных баронов… Градоначальник готов присягнуть Императору хоть завтра. Но ты понимаешь, что градоначальник ничего не решает.

— Я понимаю, — сказал Развияр, — что зверуины были живой стеной между…

Властелин кивнул:

— Да. Между мной и Империей. Между нами и Императором. Но Император не заявит свои права на замок, пока не подчинит порт Фер.

— Вопрос времени, — напомнил Развияр.

Властелин улыбнулся, прищурив цепенящие глаза:

— Время работает на нас. В тех кланах, что уцелели, не родятся больше дети, Развияр. Эти твари придут, желая сбросить проклятье. Вот увидишь: они приползут на коленях.

— Но ведь вы не маг, — сказал Развияр недоверчиво.

— Нет, к сожалению. Или к счастью. Ты спрашивал, что в той книге?

— Власть над чревами зверуинских женщин?

Властелин рассмеялся:

— Люблю с тобой разговаривать… Проклятие, сотворенное Утром. Я не мог довершить его, не зная некоторых подробностей. А теперь проклятие довершено.

— А снять его вам по силам?

Властелин помолчал.

— Я не знаю. Я ведь не маг, ты правильно сказал. Все сделал Утро, еще тогда. Он пустил в полет стрелу, стрела летит до сих пор, а мы только подставляем под нее нужные нам мишени…

— Можно спросить?

— Да.

— Это вы его убили?

Властелин откашлялся. Покосился на Развияра; помотал головой:

— Утро застрелил его отец. Это чистая правда. Я не смог бы его убить, да и…

Он замолчал, сморщил лоб, будто прислушиваясь к чем-то внутри себя. Развияр сидел, глядя на звездное небо. Приглушенно шумел поток.

— Зверуины по-прежнему будут стеной между нами и Императором. О да, они встанут стеной, Императору их не купить и не запугать, потому что мне принадлежит власть над чревами зверуинских женщин. Вот какое наследство оставил мне Утро-Без-Промаха.

Огоньки звезд подрагивали, небо казалось перевернутой водной гладью.

— Властелин, вы никогда не слышали о племени, которое называет себе «пригорки»?

— Нет, — темная фигура отделилась от ограды балкона, властелин опустился в кресло напротив, взял бокал с пенистым, темным питьем. — Похоже на самоназвание какого-нибудь маленького народца, живущего в глуши, вдали от Империи…

— В лесах.

— Откуда ты знаешь?

— Я помню, — Развияр улыбнулся. — Это моя родина. Отец был из пригорков, а мать…

— Гекса.

— Да. Ее привезли в селение, когда она была маленьким ребенком. Верхом на двуногой ящерице.

— Ребенок гекса? Верхом? Один? Ты ничего не путаешь?

— Нет.

— Странно, — властелин помолчал. — А кто продал тебя в рабство?

— Я не помню. Помню огонь: селение сгорело.

— Хочешь отыскать пепелище? — властелин обнажил в ухмылке зубы.

— Я не знаю, что искать. Он сказал мне, чтобы я не пытался найти гекса…

— Он?

— Библиотекарь. Которого убили.

— Золотые умеют ненавидеть, как ни ты, ни я не умеем, — властелин покачал наполовину пустым бокалом. — Гекса для них — не люди и даже не звери.

— Он меня спас. Перед смертью.

— Темная история… Ты знаешь, что библиотеку сожгли?

— Что?!

Несколько минут Развияр сидел неподвижно. Слезы текли по его щекам, по губам, капали с подбородка.

— Дело рук Нови, соперника Ногтя. Власть над Фер возьмет тот, кто стравит ночных баронов не на жизнь, а на смерть… Это отлично понимает Император.

Развияр закрыл лицо руками.

— Рабский рынок теперь перешел к Нови, — ровным голосом продолжал властелин. — Посмотрим, сколько он продержится… Я не хотел тебе говорить. Но ты все равно узнал бы.

Мертвый зверуин покоился на квадратном камне. Как и в прошлый раз, властелин поставил фонарь у его изголовья. Утро-Без-Промаха, маг, проклявший соплеменников, по-прежнему лежал на боку, подобрав когтистые лапы и сложив руки на груди. Развияр вспомнил: «Во многих непокорных кланах люди перестали называть утро утром, чтобы не поминать имя страшного волшебника-раба».

Дрогнуло пламя светильника.

— Что-то изменилось, — вслух сказал Развияр.

Его страх перед замкнутым пространством не то чтобы пропал — вылинял, как тряпка на солнце. Мертвый зверуин в наполовину истлевшем мундире, его закрытые глаза, предания о богах, породивших кланы, богиня Воф, вступившая в связь с горным водопадом, головы на пиках, озеро Плодородия — все это было много больше и Развияра, и его страха. Рядом с кровавой историей, которую олицетворял лежащий на камне, стыдно было помнить о собственной мелкой боязни.

В подземелье в самом деле что-то изменилось. Мертвец осунулся, и кожа его съежилась, потемнела. В неподвижном прежде воздухе теперь чувствовались дуновения — случайные, непостоянные. На камне выступила влага.

Властелин огляделся, подняв фонарь. На гладком полу лежали отколовшиеся с потолка каменные осколки, которых прежде не было.

— Что это? — спросил Развияр.

— Я не знаю, — властелин потянул носом воздух.

— Может быть, новые постройки… может быть, оседает гора?!

— Нет, — сказал властелин, и от звука его голоса у Развияр мурашки пробежали по спине.

Он поставил фонарь у изголовья мертвеца и вынул что-то из кармана. Развияр увидел кольцо с крупным бирюзовым камнем — кольцо, прежде бывшее на пальце зверуина.

— Мне не нужно чужого, Утро, — с этими словами властелин вернул кольцо на мертвый палец. — Я сделал то, что собирался сделать ты. Будь доволен.

Пламя в фонаре встрепенулось — и замерло, неподвижное.

— Уже утро, — сказала Крылама.

Развияр подскочил на кровати:

— Что?!

Крылама, девушка без памяти, стояла у окна:

— Утро. Чего ты испугался?

— Ничего, — он протер глаза. — Ступай.

Она ушла, как всегда, без лишнего слова. Развияр вышел на длинный балкон, увитый зеленью, и умылся прямо из водопада.

«И умрешь, когда увидишь себя запертым в мирке своей косности, безвольным, упустившим жизнь». Он чувствовал себя запертым, даже стоя на вершине горы, под открытым небом. Скорченной личинкой в яйце огневухи.

— Медный король, — сказал Развияр вслух. — Медный король… что бы такого предложить тебе в обмен на то, что мне нужно?

Он мысленно перебирал свои вещи, самые дорогие, и не находил ничего хоть сколько-нибудь достойного жертвы. Даже книга «Хроники зверуинов», пробитая стрелой и побывавшая в ручье, была уже прочитана; если бы Развияр догадался отдать ее Медному королю в библиотеке, едва развернув первую страницу. О да, это была бы славная жертва.

Развияр подставил голову ледяным струям, катящимся с высоких ледников. Эдак он всю жизнь проживет, больше никогда не получив, «что нужно»; а ведь ему позарез необходимо это неведомое, что может дать только Медный король…

Солнце светило сквозь падающую воду. Развияр посмотрел на горы — и увидел движение на дальних дорогах.

— Началось, — сказал властелин. — Они идут. Хочешь посмотреть?

И он уступил место возле подзорной трубы. Развияр прижался лицом к еще теплому окуляру и увидел межевой знак на новой границе — пику с белым черепом на острие. Уже давно ни один зверуин не решался приблизиться к этой вехе.

Он чуть повернул трубу. Мелькнула дорога и пропала, Развияр увидел размытое небо и тень от скалы, и такие же размытые, мерно движущиеся фигуры. Закусив губу, он медленно и аккуратно повернул окуляр.

Плотным строем шли полулюди черной масти, и другие, полосатые, серые и желтые. Лица четвероногих были закрыты шлемами. На их спинах восседали всадники, тоже в шлемах, в нагрудниках, с луками за плечами. Они катились, будто поток, и на глазах Развияра миновали пограничную веху, даже не взглянув на нее.

— Не похоже, чтобы они ползли на коленях, — сказал Развияр.

— Тем хуже, — властелин был мрачен. — Они глупее, чем я думал. Ты видишь — я не хотел их убивать, теперь придется.

Развияр еще подкрутил окуляр. Всадники спустились с каменистой дороги на грунтовую, и строй их окутался желтой пылью.

— Я уничтожу цвет их войска, — сказал властелин горько. — И кто тогда будет служить стеной между моими владениями — и Императором?

— Их очень много, властелин, — сказал Развияр.

— Тем хуже. Я не хотел таких жертв.

— Они будут перед замком сегодня. Через несколько часов.

Властелин оскалил желтоватые зубы:

— Я хотел бы, чтобы ты разделил со мной эту ношу. Полсотни личинок я возьму на себя, а ты… сколько сможешь.

Войско зверуинов рассыпалось по склону ущелья. Полулюди прикрывали щитами себя и всадников; там были красные, черные, белые и многоцветные щиты со знаками кланов. Там были длинные пики с летящими по ветру лентами. Развияр невольно залюбовался.

Стрелки ждали у бойниц нижней и средней галереи. Зверуины, балансируя на крутой скале, порой оказывались на расстоянии выстрела — но приказано было не стрелять, и стражники ждали, ругаясь, сплевывая на каменный пол.

— Ишь, расстарались.

— До чего дошло: замок они хотят!

— Сами виноваты. Никто их сюда не гнал.

Многие молчали — из тех, кто побывал в рейде за перевалом и помнил резню возле озера Плодородия.

Портилась погода. Налетал ветер, собирались тучи.

— Чего мы ждем? — спросил Развияр.

— Пусть скажут первое слово, — отвечал властелин, потирая переносицу. — Я хочу понять, на что они надеются.

Развияр потрогал обожженную щеку. Поморщился; они разбивали скорлупу, личинки вырывались на свободу вместе с потоками жара. Не спасали ни перчатки, ни шлемы. Теперь в подземной галерее, где не было бойниц, ждали своего часа ровно сто огневух. Половина из них была покорна властелину, половина — Развияру.

— Что им приказать… на случай, если меня застрелят?

— Убивать, — глухо отозвался властелин. — Убить всех зверуинов и прыгнуть в воду.

— Может, вывести их на поверхность, пусть зверуины посмотрят?

— Они знают о них, Развияр. Они не уйдут. Здесь что-то другое, — властелин не отрывался от подзорной трубы. — Здесь что-то другое, Развияр… Смотри!

Из-за строя всадников вышел человек. Видно было, как он боится оступиться на крутом склоне. Выйдя на камень, нависающий над пропастью, будто большая ступенька, человек остановился и поднял лицо, и посмотрел, кажется, в глаза каждому из защитников замка.

— Убей его, Развияр, — резко сказал властелин.

Развияр вскинул лук, зная его силу и чувствуя направление ветра, видя полет стрелы, как длинную строку, и последнюю точку в груди человека на камне. Но за мгновение до выстрела человек вскинул руки, и облачное небо над замком сделалось почти черным.

Развияр выстрелил. Налетевший ветер подхватил стрелу, и строчка ее полета порвалась. Развияр выстрелил еще раз — мимо.

— Убивать! — крикнул властелин, и в первый момент было непонятно, к кому обращен приказ — но уже через мгновение поток тлеющих, горячих существ распахнул деревянные ворота нижней галереи и вылился на дорогу перед замком. Это были пять десятков огневух, покорных властелину — Развияр, поглощенный своей стрельбой, опоздал с командой. В темноте, сгустившейся внезапно, крылья личинок горели пламенем. Багровые отблески упали на цветные щиты напротив, и не нужно было подзорной трубы, чтобы разглядеть ужас, захлестнувший вражескую армию.

В этот момент человек на камне что-то крикнул, и с черного неба обрушился дождь, да не просто дождь — ливень.

Огневухи успели докатиться до передовых отрядов нагоров. Послышался крик, одновременный вопль из многих глоток. Армия зверуинов дрогнула, но не отступила, а личинки шипели под потоками воды, теряли огонь и гасли, и через несколько минут их остывшие тела, пробитые копьями и стрелами, скатились по склону в реку.

— Шуу, — выдохнул властелин.

Дождь хлестал по камню и по металлу. Склон, на котором стояла армия зверуинов, сделался скользким, по нему сплошным потоком струилась вода. Вода лилась по щитам, ленты на пиках обвисли мертвыми хвостами. Пятьдесят личинок, покорных Развияру, ждали своего часа в подземной галерее.

— Ты хозяин замка, — отрывисто сказал властелин.

— Что?

— Ты умен, маленький гекса, до чего ты умен… Ты знал? Ты с ними в сговоре?

Развияр повернул голову; властелин казался безумным. Его цепенящие глаза смотрели на Развияра — и одновременно сквозь него, и одновременно внутрь его головы.

У Развияра судорогой сдавило горло:

— Как вы могли подумать?!

Властелин расхохотался. Провел ладонями по мокрым волосам; вода затекала под крышу балкона, капала сверху. Река в ущелье становилась полноводнее с каждым мгновением. Она ревела, ворочая камни, и заливала дорогу. Водопады, недавно бывшие изящными лентами, теперь завывали, как донные драконы, и грызли скалу.

— Их смоет, — шепотом сказал властелин. — Их тоже смоет.

Будто услышав его слова, человек на камне — он был мокрый до нитки, тонкая рубашка облепила тело — повел рукой, и стена дождя передвинулась ближе к замку. Река теперь была границей, по одну ее сторону сплошным потоком лился ливень, по другую — светило солнце, и мокрые щиты зверуинов горели, как драгоценные камни.

— Шуу, — простонал властелин. — Они сговорились с Императором. Они отдали свою свободу, жизнь своих детей… за месть!

— Это маг? — медленно спросил Развияр.

— Да. Да. Это имперский маг.

— У нас есть еще огневухи в печи. Им не взять замок.

— Замок, — властелин покачал головой. — Ты слышишь? Уже дрожит. Уже падают камни. Им не надо брать замок, нас просто смоет, будто кучу дерьма в сточную канаву.

На галереях закричали люди. Замок шатался; вода схлестнулась с камнем и захлестнула камень. Развияр увидел, будто наяву, как заполняются бурлящими реками нижние ярусы, как вода заливает печь, полную огневушьих яиц, убивая нерожденных личинок. Как поднимается грязная жижа над самим гнездом огневухи, и яйцекладущая тварь, которую Развияр не видел никогда, издыхает, вскипятив своим телом воду в яме.

Он увидел, как поток, заливший шахту, грязной пеной подступает к телу лежащего на камне зверуина. Как окутывает его, поднимает и, проломив стену, выносит прочь, в реку. Развияр не мог видеть — но отлично представлял, как мертвец плывет, скрестив на груди руки, и на указательном пальце посверкивает крупный бирюзовый камень.

— Что делать? Приказывайте?

Властелин улыбался.

— Приказывайте! — рявкнул Развияр. — Что делать? На вылазку?

Ему казалось, что он кричит — на самом деле его голос едва был слышен за грохотом ливня.

По лицу властелина текли струи дождя. Он вдруг протянул руку — и погладил Развияра по голове.

— Людям не перейти эту реку, мальчик. Надо убить мага. Я не знаю, как. Придумай.

Поток уже заливал дорогу, вырывая и волоча по дну большие и малые камни. Развияр кинулся по лестнице вниз; по ступенькам струился ручеек, вода проникла во внутренние коридоры, а на нижней галерее стояла по пояс. Здесь плавали, покачиваясь, тела огневух.

— Шуу, — сказал Развияр, неосознанно подражая властелину.

На средней галерее толпились растерянные стражники. Развияр услышал голос сотника Брана:

— К бойницам! Все! Целься в мага, в человека на камне! Стреляй!

Тучей вылетели стрелы, забились о щиты, заклевали в камни. Многие, не долетев, попадали в реку — сверху хлестал такой мощный поток воды, что стрела тонула в нем, не пролетев и половины дороги.

Развияр привалился к бойнице плечом. Медленно-медленно натянул тетиву. Отдалились крики и ругань, только дождь хлестал по камню и поток ревел, разливаясь все шире.

Подумав, он выше поднял стрелу. Еще выше; острие теперь смотрело в небо, в узкую голубую полоску над верхушкой горы.

Он спустил тетиву.

Стрела взвилась, прошивая водную пелену, но не сумела подняться высоко. Полет переломился; гонимая дождем, стрела полетела вниз, будто сделавшись одной из капель, и ударила человека на камне не в лоб и не в грудь.

Она клюнула в темя.

К вечеру все было кончено.

Поток разделял врагов, никто не мог перейти его, но дождь прекратился, и тучи разошлись. Стражники, скрываясь за уцелевшими стенами, расстреливали зверуинов, удержавшихся на скользком склоне ущелья. Катились в реку камни и комья глины, катились мертвецы и раненые, и вода несла их, ударяя о разрытые берега. Труп мага унесло первым.

Часть вражеского войска ушла на самую верхушку горы и посылала стрелы оттуда, но стражников защищали укрепления. Все, что стреляло, метало камни, все, что поражало на расстоянии, было выдвинуто на среднюю галерею и на верхнюю, и катапульты кидались обломками башен, понемногу разрушая склон.

Потом на противоположном склоне случился оползень. Уцелевшие в нем зверуины вырвались и ушли за хребет, прочие скатились в воду вместе с валунами, пластами глины, вместе с лавиной щебня. Течение реки перегородилось, жижа цвета глины заметалась, ища себе новое русло, но вода в потоке уже иссякала и скоро иссякла совсем.

Замолчали водопады.

Ущелье стояло, изменившееся, изуродованное, и стоячие озера окружали полуразрушенный замок.

Властелин сообщил стражникам о победе. Потом сам прошел по замку, ведя подсчет разрушениям, успокаивая напуганных ремесленников, давая строгие указания надсмотрщикам. Люди уцелели почти все: двое стражников были ранены стрелами и двое рабов утонули. Заработали насосы, откачивая воду из нижних ярусов; печь была потушена, и яйца огневух — мертвы.

— Значит, так, — сказал властелин и сузил глаза. — Значит, так.

Наступила ночь, но в замке никто не спал. Рабы, надсмотрщики, стражники, женщины — каждый был занят делом, и в суете восстановительных работ не так заметно было зловещее молчание водопадов. Властелин позвал к себе Развияра и плотно запер дверь.

— Я принимал много разных вызовов, — сказал мрачно. — Принимаю и этот. Самое плохое — не будет воды…

— Воды? — Развияр нервно хихикнул.

— Он вылил всю воду, он собрал ее отовсюду. У нас будут смрадные застоявшиеся лужи — и ни капли дождя, ни глотка из чистого водопада. А потом и лужи высохнут, и мы останемся без воды на много дней. Пока успокоятся горы, пока оживут реки… Шуу. Рабы в Фер подешевеют. Я собью им цены, я продам почти задаром полсотни человек.

Развияр молчал. С момента, когда стрела вонзилась в темя волшебнику и тот упал, и последние капли дождя упали вместе с ним, — Развияр жил, будто личинка огневухи, повинуясь приказам. Он сам был хозяином и сам рабом, он велел себе стрелять и бегать, но хотел только лечь и закрыть глаза. Перестать думать. Перестать быть.

— Не знаю, — властелин расхаживал по комнате, потирая переносицу, покачивая черной седеющей головой. — Может быть… Да. Людей станет меньше. Мы будем возить воду из Кипучки. А ведь мы даже не знаем, что там, и не обмелело ли озеро. Мы не знаем, живы ли горцы и целы ли стада. У нас есть запас продовольствия на несколько дней. Огневуха мертва, печь погасла… Шуу. Они заплатят мне.

— Они теперь заодно с Империей, — напомнил Развияр.

— Заодно? Они рабы Империи. Месть их не состоялась… или состоялась не полностью. Маг убит. Император не похвалит их вождей. Впрочем… теперь Император пройдет через их земли, как скальный червь сквозь гору, и возьмет замок голыми руками… То, что осталось от замка.

Властелин сел в кресло. Положил руки на подлокотники:

— Сядь.

Развияр уселся напротив. Властелин вглядывался в его лицо так пристально, что тот заерзал на деревянном сидении. Ножны стукнули о ножки кресла.

— Спасибо тебе, — медленно проговорил властелин. — Это ты его убил. Прочим было не под силу.

— Это случайность, — пробормотал Развияр, чувствуя, как встает поперек горла твердый комок.

— Нет. Это не случайность, — руки с тонкими пальцами стиснулись на подлокотниках. — Прости, что так вышло.

— Я служил вам, — сказал Развияр. — И буду служить.

— Спасибо. Ты привез мне книгу.

— Она упала в ручей…

— Но ты восстановил ее. И благодаря тебе правосудие свершилось.

Развияр подумал, что ни к чему хорошему это правосудие не привело, но решил промолчать.

— Жаль, что ты не мой сын, Развияр, — тихо сказал властелин. — Ты страшно похож на меня в юности. Я бы хотел, очень хотел иметь такого сына.

У Развияра перехватило дыхание. Он многое мог бы сказать, но слова застряли в горле.

Властелин улыбнулся — грустно и очень мягко:

— Но даже это не имеет значения. Ты не был бы мне дороже, если бы в твоих жилах текла моя кровь. Веришь?

— Я…

Он хотел сказать, что в жизни успел побывать ненужной вещью и ничтожнейшим из рабов, и что стал человеком и воином только по милости властелина. Язык не повиновался; Развияр молчал, преданно глядя властелину в глаза.

— Да, — властелин странно улыбнулся. — Это… все, что я могу. Пожалуй.

Властелин поднялся, все еще улыбаясь.

— Не вставай, сиди…

Его левая рука легла Развияру на макушку.

— Сиди, — в голосе этого человека появились нотки, от которых у Развияра мороз прошел по коже. — Медный король, Медный король, возьми, что мне дорого…

Клинок Развияра рубанул по руке в тот момент, когда она поднялась в знакомом жесте. Властелин отшатнулся. Его правая кисть взлетела и, разбрызгивая кровь, шлепнулась в бассейн посреди комнаты.

Развияр вскочил. Он стоял, сжимая окровавленный клинок, и смотрел на властелина с таким ужасом, что тот нашел в себе силы ухмыльнуться:

— А… Вот так. Я должен был… догадаться.

Кровь толчками вырывалась из его перерубленных артерий.

— Я не хотел, — беззвучно сказал Развияр.

— Никто не хотел, — властелин улыбался, бледнея на глазах.

— Надо перетянуть… — Развияр растерянно опустил клинок, и тогда властелин выхватил меч левой рукой. Развияр успел подставить свой клинок, но остановить удара не сумел. Отлетел, ударившись спиной о стену, и упал, и кровь властелина упала ему на лицо.

— Медный король, — послышался прерывающийся шепот. — Возьми, что мне дорого…

Тогда Развияр ткнул острием, из последних сил, наудачу.

И проткнул властелину грудь.