"Между небом и землёй" - читать интересную книгу автора (Леви Марк)

ГЛАВА 12

Инспектор Пильгез явился в госпиталь в одиннадцать часов.

Старшая по смене позвонила в полицию, как только заступила на службу, в шесть часов утра. Пациентка в коме исчезла из госпиталя, и речь идёт о похищении.

Записку с соответствующей информацией Джордж Пильгез нашёл на своём столе, когда пришёл на работу, и пожал плечами, задаваясь вопросом, почему дела такого рода вечно сваливаются именно на его голову. Сорвав зло на Наталии, которая распределяла вызовы, поступающие в Центральную диспетчерскую, он развернулся на каблуках и отбыл. Начиналась плохая неделя. И она была лишь продолжением другой плохой недели, которая закончилась два дня назад.

В больнице Джордж Пильгез встретился со старшей медсестрой Ярковицки. Она увидела перед собой плохо выбритого мужчину, полноватого, но не лишённого элегантности.

— Это ужасно, — сказала она, — никогда ничего подобного не случалось.

Тем же тоном она добавила, что председатель административного совета госпиталя был вне себя и хотел бы повидаться с инспектором после полудня. Он должен вечером доложить о случившемся членам совета. «Вы ведь найдёте её, инспектор?»

— Возможно, если вы мне расскажете все с самого начала.

По словам Ярковицки, похищение произошло в момент смены служб. Вечернюю сестру ещё не нашли, а её ночная сменщица подтвердила, что во время обхода в два часа ночи место было пустым. Она подумала, что пациентка умерла, а постель ещё не прибрали. Такова традиция — в течение двадцати четырех часов постель, на которой скончался пациент, остаётся незанятой. И только когда Ярковицки делала свой первый обход, она осознала всю драматичность происшедшего и забила тревогу.

— Может быть, больная очнулась от комы, почувствовала, как ей тут надоело, и отправилась пройтись — что вполне понятно, если она пролежала довольно долго.

— Я очень ценю ваш юмор, поделитесь им с её матерью, она сейчас в кабинете начальства и придёт сюда с минуты на минуту.

— Да, конечно, — согласился Пильгез, разглядывая носки своих башлыков. — А в чём может заключаться выгода или смысл, если это похищение?

— Какое это имеет значение? — ответила раздражённо медсестра, как если бы они зря теряли время.

— Знаете, — сказал Пильгез, устремляя на неё настойчивый взгляд, — как бы странно это ни звучало, девяносто девять процентов преступлений имеют мотив. В принципе больного в коме не похищают воскресным вечером просто для того, чтобы посмеяться. Кстати, вы уверены, что её не перевели в другое отделение?

— Я уверена; в приёмном отделении остались справки о транспортировке, её увезли на «скорой помощи».

— Какая компания? — спросил он, доставая блокнот.

— Никакая.

Когда утром ей сообщили, что кровать 505 свободна, она тут же отправилась в приёмное отделение. В регистратуре ей передали документы, и она сразу увидела, что дело неладно. Не хватало одного формуляра, а синий был заполнен неправильно.

— Я не понимаю, как эта кретинка позволила себя надуть…

Пильгез пожелал узнать данные «кретинки». Её звали Эммануэль, и вчера она дежурила на входе…

— Это она допустила.

Джордж чувствовал, что у него начинается звон в голове от звуков голоса старшей медсёстры. Поскольку в момент происшедшего она отсутствовала, Пильгез взял список вчерашнего персонала и с чистой совестью откланялся.

Из машины он позвонил Наталии и попросил пригласить в участок всех лиц из списка.

К концу дня он выслушал всех и узнал, что в ночь с воскресенья на понедельник фальшивый доктор, переодетый в халат настоящего медика и, кстати, весьма антипатичный на вид, появился в госпитале в сопровождении санитара скорой помощи и с подложными документами на перевозку. Эти двое без всяких трудностей забрали тело мисс Лорэн Клайн, пациентки, находящейся в глубокой коме.

Однако свидетельство студента-медика внесло поправки в рапорт: фальшивый доктор мог быть и настоящим. Вышеозначенный студент позвал его на выручку, и тот оказал ему значительную помощь. Как уточнила медсестра, которая принимала участие в этом непредвиденном вмешательстве, точность, с которой он осуществил введение катетера, заставляла думать, что он был хирургом или, как минимум, работал в службе скорой помощи.

Пильгез поинтересовался, мог ли простой медбрат ввести катетер, и получил разъяснение, что медсестра или медбрат достаточно подготовлены, чтобы провести такого рода процедуру, но все обстоятельства — быстрота решения, указания, данные студенту, и уверенность движений — свидетельствуют скорее в пользу его принадлежности к врачебному корпусу.

— Есть идеи по этому делу? — спросила его Наталия, уже собравшись уходить.

— Ничего не складывается. Врач, который вроде бы приехал похитить из госпиталя женщину в коме, работа профессиональная, «скорая помощь» подставная, бумаги поддельные.

— И что ты думаешь?

— Возможно, торговля органами. Крадут тело, перевозят в секретную лабораторию, оперируют, забирают части, которые их интересуют, печень, почки, сердце, лёгкие, и все это продаётся баснословные деньги не слишком щепетильным клиникам.

Оставшись один на этаже (ночная бригада размещалась внизу), Пильгез включил компьютер и соединился с центральной картотекой. Набрал на клавиатуре слово «клиника» и закурил сигарету, ожидая, пока сервер найдёт то, что надо. Через несколько минут принтер начал выплёвывать страницы распечатки. Инспектор собрал всю кипу и отнёс к себе на стол, ворча:

— Ну вот, навалил!

И чтобы определить, кто из них мог быть замазан в деле, осталось только связаться с сотней региональных банков и выяснить список частных клиник, которые обращались с просьбой о банковской ссуде за последние десять месяцев. Из полутьмы от входа донёсся вопрос Наталии:

— Почему за последние десять месяцев?

— Потому что таков полицейский инстинкт. А почему ты вернулась?

— Потому что таков женский инстинкт.

— Очень мило с твоей стороны.

— Всё зависит от того, куда ты потом поведёшь меня ужинать. Думаешь, напал на след?

На его взгляд, след казался слишком простым. Он решил, что неплохо бы Наталии созвониться с отделом контроля муниципальной патрульной службы и поинтересоваться, не мелькало ли в текущих рапортах за воскресную ночь какое-нибудь упоминание о «скорой помощи».

— Никто не гарантирован от случайной удачи, -заметил он.

Наталия сняла трубку.

Дежурный полицейский проглядел данные на своём компьютере. Ни одного рапорта подано не было. Наталия попросила расширить поиск на весь район, но экран был нем. Дежурный искренне сожалел, но ни одна машина срочной службы не была объектом ни уличного происшествия, ни рутинного контроля в ночь с воскресенья на понедельник.

Наталия повесила трубку, предварительно попросив сообщить, если вдруг появится новая информация.

— Очень жаль, но у них ничего нет.

— Ну что ж, поведу-ка я тебя ужинать, поскольку банки ничего нового нам сегодня не сообщат.

Они отправились в «Перри» и сели в зале, выходящем окнами на улицу.

Джордж рассеянно слушал Наталию, поглядывая сквозь стекло на улицу.

— Как давно мы знакомы, Джордж?

— Это один из вопросов, которые никогда не надо задавать, красавица моя.

— Почему?

— В любви нет места арифметике!

— Всё-таки сколько?

— Достаточно, чтобы ты меня выносила, и недостаточно, чтобы ты меня больше не могла выносить!

— Нет, гораздо дольше!

— С клиниками неувязка. Я всё время упираюсь в мотив преступления: в чём здесь интерес?

— Ты видел её мать?

— Нет, завтра утром.

— Может, это она, ей надоел госпиталь.

— Не говори глупости, только не мать, это слишком рискованно.

— Я хочу сказать, возможно, она решила положить всему конец. Приходить каждый день и видеть своего ребёнка в таком состоянии… Иногда начинаешь думать, что лучше бы все прекратилось, начинаешь соглашаться с мыслью о смерти.

— И ты себе представляешь, как мать проворачивает подобное дело, чтобы убить собственную дочь?

— Нет, ты прав, это слишком дико.

— Без мотива мы ничего не найдём.

— Остаётся твой след — клиники.

— Думаю, это тупик, я там ничего не чувствую.

— Зачем ты так говоришь? Ты же хотел, чтобы я осталась с тобой поработать сегодня вечером!

— Я хотел, чтобы ты поужинала со мной сегодня вечером! Нет, это слишком бросается в глаза. Они никогда не смогли бы повторить подобный трюк, все больницы будут начеку, а я не думаю, чтобы цена одного тела стоила такого риска. Сколько стоит почка?

— Две почки, печень, селезёнка, сердце — все вместе около ста пятидесяти тысяч долларов.

— Ещё дороже, чем у моего мясника, подумать только!

— Ты отвратителен.

— Сама видишь, это ложный путь — для клиники, даже оказавшейся на мели, сто пятьдесят тысяч долларов ничего не изменят. Нет, деньги здесь ни при чём.

— Возможно, дело в срочной необходимости получить конкретный орган.

Она продолжила свою мысль: для кого-то наличие или отсутствие нужного органа и его совместимость могли быть вопросом жизни и смерти. Люди умирают, потому что не могут вовремя получить почку или печень. Кто-то, располагающий достаточными финансовыми возможностями, мог заказать похищение человека в состоянии необратимой комы, чтобы спасти, например, своего ребёнка или себя самого.

Пильгез счёл этот след сложным, но допустимым, Наталия не видела в своей теории особой сложности, для Пильгеза же эта сложность заключалась в том, что круг подозреваемых существенно расширялся, придётся искать не обязательно преступника. Чтобы выжить самому либо спасти ребёнка, многие способны поддаться соблазну пожертвовать кем-то, кто признан клинически мёртвым. Преступник мог считать, что к нему неприменимо понятие убийства — если учитывать конечную цель.

— Ты полагаешь, что следует прочесать все клиники и искать богатого пациента, ожидающего донорского органа? — спросила она.

— Я и не надеюсь; это муравьиная работа и в крайне деликатной области.

Мобильник Наталии зазвонил, она включила его, внимательно выслушала, что-то записала на салфетке и поблагодарила собеседника.

— Кто это?

— Из службы контроля, тот, с кем я недавно разговаривала.

— И что?

Контролёру пришло в голову передать сообщение ночным патрулям, просто чтобы проверить, не заметил ли кто-нибудь чего-то подозрительного в связи с машиной скорой помощи, не внеся этого в рапорт.

— И что?

— А то, что мысль оказалась отличной. Один из патрулей засёк и отследил допотопную «скорую помощь», которая вчера вечером ездила кругами по кварталам Грин-стрит, филберт и Юнион-стрит.

— Чую знакомый запах…

— Они остановили парня за рулём этой «скорой», и он рассказал, что машина отправляется на покой после десяти лет беспорочной службы. Они подумали, что водитель привязался к своей колымаге и тянет время, прежде чем в последний раз отвести в гараж.

— Какая модель?

— «Форд», семьдесят первая модель.

Пильгез быстро подсчитал в уме. Если «форд», отправленный на свалку вчера вечером после десяти лет работы, был произведён в семьдесят первом году, думается, что его должны были одиннадцать лет хранить в целлофане, прежде чем начать использовать. Шофёр просто вешал лапшу на уши полицейским. След был у Пильгеза в руках.

— Есть кое-что ещё лучше, — добавила Наталия.

— Что?

— Они проследили его до гаража, куда он поставил «скорую». И у них есть адрес. Хочешь, отправимся туда прямо сейчас?

— Нет, завтра утром, гараж наверняка закрыт, а без ордера я ничего не смогу сделать. И потом, я хотел бы там появиться, не привлекая особого внимания. Мне нужно заловить не «скорую», а тех типов, которые ею воспользовались.

Пильгез заплатил по счёту. Они вышли и остановились на тротуаре. Место, где засекли «скорую помощь», находилось через перекрёсток от того, где они только что ужинали, и Джордж поглядывал в конец улицы, будто пытаясь различить туманный образ.

— Знаешь, чего бы мне хотелось? — спросила Наталия.

— Нет, но ты мне сейчас скажешь.

— Чтобы ты переночевал у меня, сегодня мне не хочется спать одной.

— У тебя имеется зубная щётка?

— У меня осталась твоя!

— Идём, я тоже хотел остаться с тобой сегодня. Уже много времени прошло.

— С прошлого четверга.

— Вот я и говорю.

Вторник прошёл плодотворно. Встретившись с миссис Клайн, он отмёл все подозрения в её адрес, узнав, что медики сами предлагали поставить точку. Уже два года закон закрывал глаза в подобных случаях.

Мать готова была сотрудничать. Она была потрясена по-настоящему. Пильгез умел отличать людей искренних от тех, кто изображал страдания. Миссис Клайн совершенно не подходила на роль человека, способного организовать подобную операцию.

В гараже Пильгез обнаружил подозреваемую «скорую помощь». Оказалось, предприятие специализировалось на ремонте машин срочных служб. Там работало около сорока механиков и человек десять администрации. Итого, около пятидесяти потенциальных подозреваемых.

Хозяин внимательно выслушал инспектора и задал только один вопрос — почему преступники благовоспитанно вернули машину на место. Пильгез пояснил, что кража привлекла бы излишнее внимание полицейских. Возможно, кто-то из работников гаража был замешан в деле и надеялся, что заимствование пройдёт незамеченным. Надо искать соучастников. Тем более что на замочной скважине не было следов взлома.

Пильгез спросил у хозяина, чем могли руководствоваться злоумышленники, выбирая именно эту колымагу. В ответ он услышал, что она была единственной на ходу. На вопрос, возможно ли, чтобы кто-то забрал ключ и изготовил дубликат на протяжении дня, хозяин ответил положительно. Таким образом, под подозрение попадали все. Пильгез попросил выдать ему личные дела персонала и личные дела тех служащих, кто покинул гараж за последние два года. В участок он вернулся около двух часов дня. Наталия ещё не пришла с обеда, и он погрузился в глубокое изучение пятидесяти семи коричневых папок.

Наталия появилась ближе к трём часам, с новой причёской, готовая к саркастическим замечаниям Джорджа.

— Помолчи, Джордж, сейчас ты скажешь какую-нибудь глупость, — заявила она, входя и даже ещё не положив сумочку.

Пильгез поднял глаза от бумаг, оглядел Наталию и выдавил улыбку. Наталия, не дожидаясь, пока Пильгез заговорит, подошла к нему и прижала указательным палец к его губам, чтобы не дать открыть рот: — У меня есть нечто, что заинтересует тебя куда больше моей причёски, но я расскажу, только если ты воздержишься от комментариев, идёт?

Он сделал вид, что ему заткнули рот кляпом, и издал утробный звук, означающий, что уговор принят. Она убрала палец.

— Звонила миссис Клайн, она вспомнила одну деталь, которая может оказаться важной, и просила тебя перезвонить. Она дома и ждёт твоего звонка.

— Но мне ужасно нравится твоя причёска, и она тебе очень идёт.

Наталия улыбнулась и отошла к своему столу.

Миссис Клайн по телефону пересказала Пильгезу странный разговор с молодым человеком, случайно встреченным на набережной.

Она подробно описала встречу с неким молодым архитектором, который якобы познакомился с Лорэн в отделении неотложной помощи, когда порезал руку. Он утверждал, что часто обедал с Лорэн. Собака вроде узнала его. Но ей показалось маловероятным, чтобы дочь ни разу не обмолвилась о нём, особенно если, как он говорил, встречи длились два года.

— Получается, что вы предлагаете мне отыскать некоего архитектора, который порезался два года назад, которого лечила ваша дочь и которого мы должны подозревать, потому что во время случайной встречи с вами он выразил крайнее несогласие с идеей эвтаназии?

— Вам это не кажется серьёзным следом? — спросила она.

— Нет, не кажется! — И он повесил трубку.

— Ну и в чём дело? — поинтересовалась Наталия.

— Это здорово, что ты немного подрезала волосы.

— Понятно, рано обрадовались.

Пильгез опять погрузился в личные дела служащих гаража, но ни в одном не содержалось ничего наводящего на подозрения. Раздосадованный, он схватил телефонную трубку и, зажав её между ухом и подбородком, набрал номер госпиталя. Оператор подошла на девятом гудке.

— Да уж, с вами лучше не умирать!

— Ас этим следует обращаться непосредственно в морг, — не задержалась с ответом дежурная.

Пильгез представился и спросил, позволяет ли её информационная система найти данные обращений в неотложную службу — по отделениям и по типу ранений.

— Зависит от периода, который вас интересует, — ответила она и добавила, что медицинская тайна в любом случае не позволяет ей выдавать подобного рода информацию, тем более по телефону.

Он швырнул трубку, не дав ей договорить, схватил плащ и быстрым шагом направился к машине. Промчался через весь город с мигалкой на крыше и завывающей сиреной. Не прошло и десяти минут, как он прибыл в Мемориальный госпиталь и предстал перед дежурной в приёмном покое.

— Вы попросили меня найти молодую женщину в коме, которую у вас изъяли в ночь с воскресенья на понедельник, так что или мне здесь будут помогать и перестанут давить на нервы россказнями о залежалых врачебных тайнах, или я займусь другим.

— Чем 51 могу вам помочь? — спросила Ярковицки, появляясь в дверном проёме.

— Сказать мне, могут ли ваши компьютеры найти архитектора, который поранился и попал на приём к вашей исчезнувшей коллеге.

— За какое время смотреть?

— Возьмём два года.

Она склонилась над компьютером и нажала несколько клавиш на клавиатуре.

— Сейчас проверим данные на поступавших и поищем архитектора, — сказала она. — Это займёт несколько минут.

— Я жду.

Экран вынес вердикт за шесть минут. Ни один архитектор с такого рода повреждениями не проходил лечения за последние два года.

— Вы уверены?

Она была категорически уверена, графа «профессия» подлежала обязательному заполнению из-за страховок и статистики профессионального травматизма. Пильгез поблагодарил и поехал в участок. Не отрывая взгляд от дороги, он взял мобильник и набрал номер Наталии.

— Посмотри, не живёт ли какой-нибудь архитектор в группе домов, рядом с которой засекли «скорую помощь».

— То есть Юнион, Филберт и Грин?

— И Вебстер, но глянь заодно и две прилегающие улицы.

— Я тебе перезвоню, — сказала она.

Запросу соответствовал адрес только одного архитектора.

Пильгез задумался на несколько секунд и обратился к Наталии:

— У нас нет лишнего стажёра на эти дни? Пришли мне одного, пусть подежурит у дома того архитектора, который живёт внутри квадрата, и пусть постарается раздобыть его фотографию, когда тот вернётся домой.

В среду утром Пильгез узнал, что дежурство стажёра закончилось неудачей — нужный человек ночью домой не вернулся.

— Ладно, — сказал инспектор стажёру, — к вечеру положишь мне на стол всё, что касается этого типа: возраст, педик он или нет, употребляет ли наркоту, где работает, есть ли у него собака, кошка, попугай, где он в данный момент, где учился, служил ли в армии, все его страстишки. Позвонишь армейским, в ФБР, мне плевать, но я должен все знать.

— Я сам гомосексуалист, инспектор! — возразил стажёр не без некоторой гордости. — Но это мне не помешает выполнить задание.

В среду утром солнце взошло над Кармелом в лёгкой дымке. Лорэн проснулась рано. Она вышла из комнаты, чтобы не будить Артура, и теперь бесилась от собственной неспособности приготовить ему хотя бы самый простенький завтрак. Тем острее она радовалась тому, что он мог прикасаться к ней, чувствовать её и любить как живую женщину.

Лорэн столкнулась с чередой явлений, понять которые никогда не могла. И вспомнила, как отец однажды сказал ей: «Формулу можно вывести, только решив множество уравнений. Нет ничего невозможного, лишь границы нашего рассудка определяют некоторые вещи как непостижимые. Это вопрос времени и рамок, в которые заключён наш мозг. Пересадить сердце, заставить летать самолёт, который весит триста пятьдесят тонн, ходить по Луне — это потребовало много труда, но главное — воображения. Поэтому, когда наши высоколобые учёные утверждают, что невозможно пересадить мозг, передвигаться со скоростью света, клонировать человеческое существо, я говорю себе, что они просто не научились понимать, что возможно все, это лишь вопрос времени — времени, которое потребуется, чтобы придумать, как это сделать».

Все, что Лорэн переживала сейчас на собственном опыте, было нелогично, необъяснимо, противоречило основам её научных знаний. Но это было. Кроме того, в последние два дня она занималась любовью с мужчиной, испытывая чувства и ощущения, каких не знала никогда, даже когда её тело и душа были едины.

Она смотрела, как прекрасный огненный шар всплывает над горизонтом, и думала об одном — только бы все это не кончалось.

Артур проснулся чуть позже, не нашёл Лорэн в постели, накинул халат и вышел на крыльцо. Он обнаружил Лорэн на скале и обнял, прежде чем она заметила, как он подошёл.

— Это впечатляет, — сказал он.

— Знаешь, я думаю, что поскольку будущее мы себе представить не можем, то могли бы закрыть чемодан и жить настоящим. Хочешь кофе?

— Полагаю, кофе просто необходим. А потом я поведу тебя посмотреть на ушастых тюленей, как они купаются у скал на мысе.

— Настоящие ушастые тюлени?

— И тюлени, и пеликаны… А ты разве никогда ещё не бывала здесь?

— Один раз я собралась, да ничего не вышло.

— Все относительно. Зависит от того, под каким углом смотреть на вещи. И потом, мне казалось, что мы должны закрыть чемодан и жить настоящим?

К концу того же дня стажёр положил, чтобы не сказать — швырнул толстое досье, которое он собрал, на стол Пильгеза.

— И что выяснилось? — спросил тот, даже не пролистав бумаги.

Стажёр отрапортовал: за их архитектором ничего подозрительного не значилось. Парень был нормальней не придумаешь, не кололся, поддерживал хорошие отношения с соседями и ни в каких полицейских архивах не числился. Учился в Калифорнии, некоторое время жил в Европе, прежде чем окончательно обосновался в своём родном городе. Не принадлежал ни к какой политической партии, не был членом ни одной секты, не боролся ни за какую идею. Он платил налоги, штрафы и даже никогда не был задержан ни в состоянии опьянения, ни за превышение скорости.

— Короче, скучный тип.

— А чему я должен радоваться?

— Он даже не гомосексуалист!

— Но я ничего не имею против них. Что там у тебя ещё?

— Его старый адрес, фотография, тоже староватая, я получил её в Службе регистрации дорожной полиции, и она сделана несколько лет назад, он должен обновить права в конце года; статья, которую он опубликовал в «Калифорнийском архитекторе», копия диплома, список банковских счётов и справка о недвижимости.

— Как ты все это раздобыл?

— У меня приятель в налоговом управлении. Ваш архитектор сирота, он унаследовал дом в бухте Монтеррей.

— Думаешь, он там проводит отпуск?

— Он там, и единственное, что вас возбудит, так именно эта халупа.

— Почему?

— Потому что телефона там нет, что мне показалось странным для дома, стоящего на отшибе. Его как отключили десять лет назад, так больше и не включали. Зато теперь он попросил подключить электричество и воду. Он вернулся в дом впервые за очень долгое время как раз в воскресенье. Но это ещё не преступление.

— Ага, сам понимаешь, именно последняя информация мне особенно приятна!

— К вашим услугам!

— Ты хорошо поработал, и из тебя получится хороший полицейский, если мозги будут достаточно сдвинуты.

— Уверен, из ваших уст я могу воспринимать это как комплимент.

— Можешь! — подхватила Наталия.

— Навести мамашу Клайн, покажи ей фотографию и спроси, не он ли тот тип с набережной, который не любит эвтаназию, и если она его опознает, значит, мы взяли серьёзный след.

Стажёр покинул участок, а Пильгез погрузился в досье Артура.

Утро четверга принесло хорошие плоды. Стажёр доложил, что миссис Клайн опознала индивидуума на фотографии. Но настоящая новость догнала Пильгеза в момент, когда он собирался повести Наталию обедать. На самом деле новость не была новостью, а торчала у Пильгеза перед носом с самого начала, просто он вдруг уловил связь. Адрес похищенной был тем же, что и у архитектора. Накопилось слишком много улик, чтобы архитектора можно было считать случайным человеком в этом деле.

— Ты должен быть счастлив, ведь расследование продвигается? Почему у тебя такое лицо? — спросила Наталия.

— Потому что я не понимаю, в чём его интерес. Этот тип не похож на психа. Никто не станет красть тело в коме, лишь бы посмешить приятелей. Должна быть веская причина. И потом, по словам людей из госпиталя, требовался некоторый опыт, чтобы установить тот центральный кратер.

— Катетер, а не кратер. Может, он был её парнем?

— Нет, миссис Клайн заверила меня в обратном, и была весьма настойчива на этот счёт. Она почти уверена, что они незнакомы.

— Может, какая-то связь с квартирой?

Тоже нет, возразил инспектор, — как утверждает агентство по недвижимости, его выбор пал на эту квартиру по чистой случайности. Он уже был готов подписать договор о найме совсем другого жилья на Филберт, но усердный представитель агентства настоял, чтобы Артур обязательно посмотрел и эту квартиру, «которая только-только вошла в наши списки»… перед самым подписанием.

— Значит, никакой преднамеренности.

— Чистое совпадение.

— Тогда действительно ли это тот, кого мы ищем?

Нет, ответил Пильгез, ни одна деталь, взятая отдельно, не свидетельствовала о том, что архитектор замешан в это дело. Да, совпадений много. И всё-таки без мотива Пильгез ничего не мог поделать.

— Мы не можем обвинять человека, потому что он снимает квартиру женщины, которую похитили.

Скажу тебе честно, мне трудно будет найти прокурора, который не стал бы со мной спорить.

Наталия подала мысль допросить архитектора и заставить расколоться «под лампой». Сыщик усмехнулся:

— Могу себе представить начало допроса: мистер, вы снимаете квартиру одной молодой женщины в коме, которая была похищена из госпиталя в ночь с воскресенья на понедельник. Вы подключили воду и электричество в вашем загородном доме накануне похищения. Почему? И тут парень глядит тебе прямо в глаза и заявляет, что, мол, не очень понял смысл вопроса. И тебе нечего сказать, кроме одного: положа руку на сердце, он является единственным твоим следом, и тебя очень бы устроило, если бы именно он оказался преступником.

— Возьми два свободных дня и проследи за ним!

— Без постановления прокурора все, что я наскребу, будет недействительным.

— Вовсе нет, если ты привезёшь тело!

— Ты веришь, что это он?

— Я верю в твоё чутьё, в улики, и я верю, что когда у тебя такое лицо, значит, ты уже имеешь виновного, но ещё не знаешь, как его уличить. Джордж, самое главное — найти девушку, ведь даже в коме она остаётся заложницей. Оплати счёт и отправляйся в деревню!

Пильгез встал, поцеловал Наталию в лоб, положил на стол деньги и торопливо вышел из ресторана.

На протяжении трех с половиной часов, которые отделяли его от Кармела, Пильгез продолжал искать мотив преступления, а потом размышлял, как подберётся к своей жертве, не напугав и не возбудив подозрений.