Маршалл АланЭто следы курицы

Алан Маршалл

ЭТО СЛЕДЫ КУРИЦЫ

Перевод Н. Ветошкиной

Миссия Мапун расположилась на западном берегу полуострова Кейп-Йорк. Именно там я впервые встретил Элана и Реймонда.

Реймонду было четыре года, а Элану шесть. Они были сыновьями мистера Кейна, главы миссии Мапун.

Вначале наши беседы проходили сдержанно, потом знакомство достигло той стадии, когда каждый из нас уже проникся к другому уважением и мы стали затевать длинные дискуссии на всевозможные темы, во многом находя общий язык.

Элан и Реймонд постоянно снабжали меня разными сведениями и настаивали на том, чтобы я заносил их в свою записную книжку и впоследствии где-нибудь использовал.

Реймонд был крепкий, подвижный мальчишка. Его ладное тело было темно-коричневым от загара; он, так же как и его брат, носил только короткие штанишки. Реймонд с готовностью пускался в любое рискованное предприятие, а Элан охотно признавал его явное превосходство в этом отношении и постоянно восхвалял смелость Я отвагу Реймонда.

Элан не отличался столь крепким сложением, как Реймонд, и его больше влекли интеллектуальные приключения в царстве философии.

Реймонд всякий раз с нетерпением ждал его глубокомысленных замечаний, и, когда Элан начинал излагать свою точку зрения по тому или иному вопросу, Реймонд выслушивал его с почтительным вниманием.

В это утро мы втроем говорили о домашних животных, и Элан рассказал следующую историю:

- У меня был поросенок, но он подох, и у Реймонда ; был поросенок, но он тоже подох. Мой, поросенок выбежал в дождь из дому - топ-топ-топ-топ. А потом вбежал обратно - топ-топ-топ-топ. А потом снова выбежал на дождь топ-топ-топ-топ. Он лежал под дождем, и Рози - это наша повариха - подняла его и поднесла к огню. Он согреется, объяснила она, и откроет глаза. Но он глаза не открыл. А потом взял и подох, по-настоящему подох. Я ревел всю ночь.

- Очень жаль, когда животные подыхают, - заметил я.

- Да, - сказал Элан, - как плохо все устроено: маленьким детям дают маленьких животных, а те подыхают. Например, щенки. Взрослые не играют с собаками, и им все равно, если собака подыхает. Дети играют с собаками и очень по ним горюют, когда собаки подыхают.

Как-то я отдыхал, сидя на песке; ленивой походкой, вразвалку ко мне подошел Элан. За ним плелись Реймонд и какой-то темнокожий мальчик.

Они встали передо мной и потребовали, чтобы я выполнил обещание, которое дал им утром.

- Ты не забыл о прогулке? - спросил Элан.

- Нет, - ответил я, - станет попрохладнее, пойдем.

- А мне уже прохладно, - заявил Реймонд.

- Правда? - без особого энтузиазма откликнулся я.

- Мы готовы, - сказал Элан. - Надо, чтобы ты был готов, а за нами дело не станет.

Темнокожий малыш не произнес ни слова. Он стоял позади, сосал палец и пугливо смотрел на меня.

- Ну что ж, - сказал я. - Пошли. Реймонд, будучи истинным джентльменом, положил руку на плечо темнокожему мальчугану и сказал:

- Это Джон. Он пойдет с нами. Он нам нравится.

Я почувствовал, что это решительное заявление было сделано в предвидении возможного возражения с моей стороны, и разрядил напряженную атмосферу, воскликнув:

- Здравствуй, Джон, ты и мне тоже нравишься.

Джон был молчаливым спутником, но хорошим товарищем. Реймонд поверял ему свои тайны, то и дело, обняв его за плечи, он с таинственным видом что-то шептал Джону на ухо. Что это были за тайны, я так и не узнал. Пока они шептались, мы убавляли шаг, дожидаясь их, а потом шли дальше - на наши планы это не влияло.

Мое внимание привлекли следы на песке. Все живое, что двигалось по мелкому песку под кокосовыми пальмами, оставляло на нем свои следы, и каждое утро по ним можно было обнаружить, где проползали ящерицы, жуки или змеи.

- Никогда не видел здесь ящериц, а на песке полно их следов, - заметил я.

- Они выползают только по ночам, но я их видел, - сказал Элан.

- Должно быть, и змеи выползают тоже по ночам, - пробормотал я.

- Почти все звери выходят гулять по ночам, - сказал Джон.

- А вот следы ястреба, - объявил Реймонд и присел рядом на корточки. Я взглянул на следы.

- Нет, это следы курицы, - поправил я.

Реймонд еще раз быстро оглядел следы.

- Нет, ястреба, - сказал он и плотно сжал губы.

- Курицы, - упрямо повторил я.

- Ястреба.

- Курицы.

Положение становилось щекотливым. Нашей экспедиции угрожала опасность. Я не мог придумать выхода и мысленно уже готовился к тому, что нам придется расстаться.

Тогда вперед выступил Джон и стал изучать следы; на лбу его при этом образовалась легкая морщина. От комментариев он воздержался, но я заметил, что, отойдя он стал рядом с Реймондом. Это было плохим знаком.

Элан решил взять инициативу в свои руки. Он присел около следов и сказал, обращаясь к Реймонду:

- Это все-таки следы курицы, Реймонд. - Повернувшись ко мне, он добавил: - Но раньше Реймонд правда находил следы ястреба.

- Много раз, - тут же вставил Реймонд.

Джон подтвердил это и усиленно зачесал в затылке.

- В этом я нисколько не сомневаюсь, - сказав я.

Опасная минута миновала.

Мы поднялись все разом и отправились дальше, рассуждая о следах вообще.

- А ты запишешь то, что мы тебе рассказали, когда придешь домой? спросил Элан.

- Запишу.

- Ну так не расспрашивай больше никого о следах, Мы тебе о них все рассказали.

- А я и не собираюсь кого-нибудь расспрашивать, - сказал я. - Вы сообщили мне все, что меня интересовало.

- Мы еще гораздо больше знаем, - заявил Элан. - Если будешь с нами ходить гулять, мы тебе еще много о следах расскажем. Правда, Реймонд?

- Да, - подтвердил Реймонд.

Восхищенный взгляд, который Джон бросил на Реймонда, говорил о том, что и он так считает.

Я предложил побродить по воде у берега моря, но быстрый возглас Реймонда: "Ну, нет!" - показал, что я предложил что-то очень опасное.

- Там водится медуза с длинным синим жалом, - сказал Элан. - Она может погнаться за тобой, и тогда ты на всю жизнь умрешь.

Проблема смерти заинтересовала Элана. Наше внимание привлекло мертвое насекомое, сплошь облепленное муравьями.

Лицо Элана помрачнело, отражая его мысли. Он сказал:

- Оно тоже когда-то было живое. А теперь, посмотрите-ка, мертвое. Не ползать ему больше по деревьям никогда.

- Оно умерло, чтобы могли жить муравьи, - сказал я.

- Оно лучше муравьев, - сказал Элан, - и сначала должно жить оно, а не муравьи.

На дереве висела веревка; Реймонд ухватился за нее и стал бешено раскачиваться, стараясь взлететь повыше. Вдруг он выпустил веревку, пролетел по кривой в воздухе и с глухим стуком упал на мягкий песок, несколько раз перекувырнувшись. Джон подбежал к Реймонду, хотел помочь ему подняться, но тот уже встал сам, гордо улыбаясь.

- Когда ты вырастешь, вполне сможешь выступать а цирке на трапеции, сказал я.

- Реймонд может все, - сказал Элан, а затем добавил: - Иногда мне очень хочется быть большим;

- Вы поистине счастливчики, - сказал я. - Сейчас вы маленькие, но когда-нибудь станете большими, а вот большие знают, что уже никогда не будут маленькими - и это очень печально.

- Значит, когда человек маленький, он может быть сразу и маленьким и большим?

- Да. Видишь ли, вот я большой, но я уже не могу стать маленьким. Это очень печально. Ты маленький, но зато ты знаешь, что станешь большим. Осознавать это должно быть очень приятно.

- Я потому хочу быть большим, - сказал Элан, - что хочу быть смелым.

- И я. Я тоже хочу быть смелым, - сказал я.

- А чтобы быть смелым, обязательно надо быть большим?

- Вовсе нет.

- Можно же быть большим и маленьким сразу, правда?

- Да. Вот как ты, например.

- Ну! - смущенно воскликнул Элан и босой ногой ковырнул песок.

- Разве горячий песок не обжигает тебе ноги?

Я тоже был бос и несколько минут назад с трудом добежал до тенистого дерева.

- Когда я был маленький, обжигал, - сказал Элан. - Но теперь у меня ноги огрубели. Смотри! - И он стал на самый солнцепек.

- На таком песке можно ноги испечь, - заметил я.

- В нем можно даже яйцо испечь, - сказал Реймонд.

- Однажды курица снесла здесь яйцо, а мы его нашли, - сказал Элан, - и оно было печеное. Не мешало бы его еще на огне подержать, но только чуть-чуть.

Мы подошли к опушке пальмовой рощи, которая защищала от солнца строения миссии. Перед нами расстилалось широкое пространство зеленого-поля, за которым начинался лес; густое, колеблющееся знойное марево искажало очертания деревьев.

Я заметил, что у Реймонда на шее висит медный свисток. В свисток был вделан компас, по которому он время от времени сверял направление. Сначала он пронзительно свистел в свисток, а затем выхватывал его изо рта и пристально смотрел на компас, словно ища в нем важных указаний.

- С компасом мы не можем заблудиться, - заявил он мне, желая объяснить, почему он так часто следит за движением стрелки.

- А как он работает? - спросил я. - Почему, мы с ним не можем заблудиться?

- Нужно идти туда, куда указывает вот эта прыткая штука, - объяснил он.

- Но посмотри-ка! - воскликнул я. - Она ведь указывает совсем в другую сторону. - И я кивнул на деревья, которые росли в противоположной от дома стороне. - Если пойдешь туда, наверняка заблудишься.

- С моим компасом мы не можем заблудиться. Правда ведь, Элан?

- Не можем, - подтвердил Элан. - Мы дойдем до пляжа и потом по пляжу прямо к дому.

- Вот видишь! - торжественно заявил Реймонд.

- Тогда пойдем туда, куда он указывает, - предложил я.

Мы двинулись вперед по зеленой луговине и подошли к большой проволочной западне для ловли ворон. Внутри валялась куча костей и высохших внутренностей и сидела одна ворона. Мы вспугнули птицу, и она стала бешено метаться по клетке, ушибаясь о проволоку.

Элан, словно гид на экскурсии, объяснил мне:

- Это западня для ворон. Вороны попадают вот сюда, - он указал на воронкообразное отверстие наверху, - и не могут выбраться обратно. Тогда надо взять палку, просунуть руку вот сюда и убить ее. - Он просунул палку в дыру и ударил ворону. Птица бешено заметалась, открыла клюв и стала часто дышать.

- Не делай так. Это жестоко, - сказал я.

- Ворон надо убивать, - твердо заявил Элан.

- Но ты ее просто мучаешь, - сказал я. - Надо убивать сразу.

Он вытащил палку и с беспокойством посмотрел на птицу.

- Ворона - это ошибка природы, - сказал он. - Все, кого нужно убивать, - это просто ошибка природы.

Не успел я придумать ответ на это замечание, как Элан повернулся ко мне и сказал:

- Что ты еще хочешь узнать о воронах?

- Пожалуй, больше ничего.

- Ну так ты больше никого не расспрашивай. Мы тебе все о воронах рассказали, ты можешь это записать, когда вернешься.

Мы отошли от западни и углубились в лес. Тут я остановился и взял на себя роль руководителя разведывательной партии.

- Станьте ближе! - скомандовал я. Они собрались вокруг меня, и от тона, которым я это сказал, лица их сделались серьезными.

- У нас осталось мало воды, друзья, - сказал я им торжественным голосом. - Неизвестно, хватит ли у нас сил добраться до цивилизованного мира. Нам осталось идти миль сто, и только наш друг Джон может нас выручить.

Это заявление заметно смутило Реймонда, который, видимо, очень мало верил в способности Джона как проводника. Он быстро взглянул на свой компас, а потом назад, в сторону домов миссии, видневшихся сквозь деревья.

Это придало ему уверенности, и он заметно повеселел. - Нам осталось сто миль, - возбужденно повторил он.

- Веди нас, Макдуф, - сказал я Джону.

- Его зовут Джон, - сказал Реймонд.

- Веди нас, Джон, - повторил я.

Джон пошел вперед; ступал он изящно, как ходят только дети туземцев.

Позади него, задрав головы, размахивая руками и высоко поднимая ноги, шагали Реймонд и Элан.

Джои был неутомим и увел бы нас в Центральный Квинсленд, не прикажи я остановиться и проверить направление по компасу.

Поблизости росло наклонившееся к земле дерево, как раз такое, по каким любят лазать ребятишки, и я приказал им взобраться на него и посмотреть, не видно ли вокруг "признаков жилья".

Дерево оказалось приютом злых зеленых муравьев; они облепили ноги мальчиков и с верхних веток падали им на голые спины.

Я стоял около наклонного ствола, и моя голова находилась как раз на уровне ног мальчиков, так что я видел, как после каждого муравьиного укуса на коже у них вскакивали волдыри.

Однако ребятишки не обращали на это внимания; они машинально смахивали муравьев свободной рукой и продолжали ползти дальше.

Но тут нас облепили москиты.

Они целой тучей прилетели с деревьев и обратили нас в бегство, преследуя вплоть до самых ворот миссии.

Здесь мы расстались, и здесь Джон внес свой единственный вклад в нашу дневную беседу.

- Это были следы курицы, - сказал он.