Глава 21

Пуляски указала на дальний конец грузовой палубы корабля:

– Вот там... Вон тот высокий блондин... Его зовут Вандервентер, и он знает, что нужно делать.

Рабочий хмыкнул и переместил тяжелый модуль хранения с одного плеча на другое.

– Вон там, доктор?

– Правильно, – ответила Кэтрин. – Извините, что заставила вас поработать, но очень важно доставить этот дермопласт по назначению. На моем корабле никто не должен страдать от открытых ран.

– Понятно, – проворчал рабочий, хотя и не без скрытого энтузиазма. Он стал прокладывать себе путь между многочисленными группами ритрианцев, меретуа и тантлитхи, стоявших в очереди к медицинскому пульту, управляемому Вандервентером.

Конечно, лучше бы вместо рабочих использовать транспортные тележки.

Но при восемнадцати тысячах беженцев, заполнивших все жилые каюты и свободные пространства грузовых отсеков, счастье – доставить медикаменты хоть куда-либо.

Совету планеты пришлось быстро сдаться и признать существование Конфликтов. Капитан четко рассчитал свои действия.

С возвращенной памятью воины представляли хотя и примитивную, но реальную угрозу населению всей Аклах. Распространение их мародерского похода грозило тяжелыми последствиями.

Конечно, даже после того, как Совет согласился убрать поле и освободить всех похищенных, ушел не один час, чтобы транспортировать их всех на "Энтерпрайз".

Правда, ограничения в транспортационной системе оказалось благословением для медиков и охранников, поскольку именно на них свалилась вся ответственность за размещение и безопасность беженцев. Если бы на борту все восемнадцать тысяч очутились сразу, то. жизнь корабля превратилась бы в истинный кошмар.

Службы других отсеков тоже трудились в поте лица. Командный состав и ксенологи устанавливали контакты с пассажирами и с теми, кто еще оставался на планете.

В конце концов, чтобы выполнить соглашение с Советом, они должны забрать только граждан Федерации. Из остальных участников сражений выбирались лишь те, кто изъявил желание.

Но, как и предполагалось, все решили покинуть "гостеприимный" мир Аклах. Поэтому капитан предложил доставить их на Звездную Базу 91, откуда они могут направиться куда угодно, предварительно связавшись со своими уважаемыми системами.

Это предложение подчеркивало идею капитана о том, что все спасенные могут служить посланцами доброй воли, распространяя позитивный образ Федерации среди культур, мало с ней знакомых.

– Доктор?

Пуляски отбросила свои мечты, в которые была погружена, отрешившись от действительности, и увидела Буртина.

– Похоже на границу? – поинтересовалась женщина.

– Не то слово. – Улыбка Сэма исчезла. – Кстати, на этот счет мне и хотелось бы поговорить.

– Знаю, – ответила Пуляски. – Вы рассчитываете снова вернуться на границу? Мужчина кивнул.

– Это так бросается в глаза?

– Для того, кто знает, – да. Буртин пожал плечами.

– Что я могу сказать? Просто не смог привыкнуть к большому кораблю...

Я всегда думал, что самое лучшее дело во всей Галактике – служить на "Энтерпрайзе". Однако, кое-кто из нас рожден для менее экзотических назначений. Пуляски выдержала его тяжелый взгляд.

– Но ведь это не связано с болезнью и тем, как вы от нее избавились?

Потому что, несмотря на все ваши сомнения, лучше и сделать было нельзя.

Буртин снова улыбнулся.

– Я вам не верю... Но дело совсем не в этом... Здесь я – просто техник, располагающий огромным количеством диковинного оборудования. Если человек – гений в патологии, как вы, например, тогда другое дело. Но если доктор – старомодный костоправ, как я, его таланты в таком месте пропадают впустую. – Он огляделся. – Кроме того, есть множество умных молодых врачей, которые рвутся на "Энтерпрайз". А такого, кто хотел бы истечь кровью на границе, вы не найдете.

– Значит, вас не переубедить? – спросила Пуляски.

– Боюсь, что нет.

Она положила ладонь на его руку и сжала ее.

– Мне будет не хватать вас, Сэм. Сэм Буртин...

Мужчина отозвался не сразу.

– Мне тоже.

Он повернулся и пошел проверять распределение продуктов питания, прибывавших с турболифтом.

– Восемь лет, – сказал Страк. – Восемь лет, как нас похитили с мостика "Ле-Матия". – Вулканец выговаривал слова с тоской, напоминающей ветер в бесплодной пустыне. – И все же, могло быть и хуже... Я мог сгинуть на этой планете и никогда не узнать, что способен на большее, нежели управление повозкой.

Пикар кивнул, соглашаясь.

– Мне знакомо это чувство, хотя на Аклах пробыл совсем недолго. – Он помолчал. – И я – не телепат... Мне нужно справиться лишь со своей болью.

– К счастью, – пояснил Страк, – я смог восстановить телепатические способности, иначе бы сошел с ума.

– В любом случае, – сказал Пикар, – наши испытания закончились. Когда мы прибудем на Звездную Базу, вы свободно улетите на Вулкан или, учитывая вашу карьеру в Звездном флоте, – куда захотите.

– Да, – согласился вулканец. – Но я всегда буду помнить Аклах. Так и должно быть... Приобретая опыт, мы умнеем. Даже если опыт неприятен.

– Полностью согласен, – отозвался капитан. Страк посмотрел на выход.

– Надеюсь, вы не обидитесь, если я покину вас. Когда много людей вокруг, чувствую себя не в своей тарелке.

– Не стоит извиняться, – ответил Пикар. – Я все прекрасно понимаю.

Вулканец молча кивнул и удалился. Капитан в одиночестве оставался недолго. Он почувствовал легкое прикосновение к локтю и обернулся.

– Я уж подумала, что этот удрученный вулканец будет держать вас бесконечно, – услышал Жан-Люк голос Дани. Она выглядела совершенно невозмутимой. – Как вы думаете, я могу вас обнять у всех на виду?

Пикар почувствовал, как краска смущения заливает его лицо.

– Думаю, это мероприятие можно отложить до более подходящего момента.

– Не знаю, – возразила девушка. – Когда мне хочется вас обнять, не могу сдерживать себя.

– Твой отец тоже любил поставить меня в трудное положение. Неужели ты будешь так беспощадна к такой старой развалине, как я?

Дани весело рассмеялась, но решила больше не настаивать на своем.

Пикар был признателен ей – к ним приближался первый офицер.

– Капитан, – сказал Райкер, слегка склонив голову в знак уважения.

Затем он кивнул подобным образом девушке. – Мисс Орбуту...

Жан-Люк немного удивился. Ведь он сам собирался познакомить молодых людей.

– Я и не подозревал, что вы знаете друг друга.

– По правде говоря, – объяснила Дани, – мы не знакомы. – Она вежливо улыбнулась старпому. – Вы хорошо информированы, старший помощник.

Первый офицер тоже улыбнулся, печаль промелькнула в его глазах.

– Мы перехватили несколько передач о Конфликтах, а вы присутствовали в кадрах. Тем более, нам пришлось идентифицировать вашу личность на основе сходства с компьютерными данными во избежание ошибки.

– Понятно, – ответила мисс Орбуту. В ее голосе прозвучало страстное желание забыть страшные дни. – Но я все равно удивлена, что вы запомнили меня. Вы ведь, должно быть, видели многих из нас?

– Да... Но должен признаться, я возвращался к вашей записи не один раз.

Дани собралась что-то сказать, и Райкер постарался опередить ее.

– Ваш стакан пуст, – проговорил он. – Разрешите, я наполню его.

– Ах, да... Конечно...

Получив бокал, Райкер ушел к стойке бара. Девушка посмотрела ему вслед.

– Очаровательный человек ваш первый офицер.

Пикар кивнул.

– Он – единственный, на кого я могу оставить "Энтерпрайз", когда буду уходить в отставку. Хотя этот день наступит не скоро.

Позади Дани, в толпе посетителей, промелькнул Дэйта. "Он еще не перекрасил свои рыжие волосы, – отметил для себя Пикар. – Неужели андроид выставляет их напоказ?! Типично человеческая черта..."

Не удивительно, что внешность Дэйты снова напомнила Жану-Люку о надзирателях и о Ралаккае.

– Что случилось? – поинтересовалась Дани. – Вы вдруг стали мрачнее вулкана.. Пикар рассмеялся.

– А-а... Задумался о друге, о Ралаккае... О его соотечественниках.

Принесли ли наши усилия хоть какую-нибудь пользу?

Дани растерянно пожала плечами, сама возвратившись мысленно на поверхность планеты.

– Все зависит от того, насколько удачно будет функционировать Совет без Конфликтов. Капитан хмыкнул.

– В том-то все и дело...

В это время вернулся Райкер с наполненным бокалом для Дани.

– Спасибо, – поблагодарила девушка.

– Не за что.

Пикар поднял фужер с синтиголем.

– У меня есть тост, – предложил он. – За Ралаккая и за всех, кто разделяет его взгляды.

– За Ралаккая, – согласился Райкер. Все выпили до дна.

Неожиданное прекращение Конфликтов, благодаря приобретению памяти их участников и отправлению воинов с Аклах, оказало больший эффект, чем можно было предполагать.

Конфликты являлись единственной вещью, которая владела умами членов Низшей Касты клахкиммбрийцев. Военные действия служили своеобразной отдушиной для ежедневных фрустаций рабочих. Теперь видеоэкраны пусты, режим жизни нарушен, и люди с готовностью и интересом слушают уличных пропагандистов вроде Ралаккая.

Шаткое равновесие пошатнулось окончательно. В атмосфере витала готовность к восстанию.

Всего через два дня после возвращения Даннора из зоны Конфликтов все фабрики оказались забаррикадированы. Более того, Гражданская Служба быстро устала проливать кровь в попытках уничтожить опорные пункты восстания.

Наконец открылась вся правда: Армия, оказалось, – огромный пузырь, а восставшие проткнули в него острую иголку. Чтобы он лопнул, осталось ждать совсем чуть-чуть.

В тусклом свете лампы, подвешенной к потолку, Фидельлик не казался таким строгим и надменным, как в прошлый раз, когда его видел Даннор. Тени сгладили его жесткие черты лица и сделали похожим на ребенка, хрупкого и беспомощного.

Комната, в которой Тирдайния-младший впервые столкнулся с Триеннором и другими заговорщиками, фактически не изменилась. Тот же стол, те же стулья... В углах виднелась та же мрачная паутина.

Конечно, сегодня здесь теснее... И не только из-за столпившихся рабочих. Личные телохранители Фидельлика стояли за его спиной. Все места вокруг стола занимали повстанцы. Единственное исключение составлял советник.

Ралаккай улыбался.

– Здесь вам не Палата Совета, да?

– Нет, – ответил Фидельлик. – На Палату не похоже.

– Но согласитесь, – вмешался Триеннор, уже успевший сменить одежду извозчика, – то, что вы собираетесь сказать, нельзя произнести в вашем вызывающем страх месте.

Советник поглядел на него с абсолютным хладнокровием, хотя прекрасно знал, кто такой Триеннор. Он не мог к нему чувствовать ничего, кроме отвращения, как к бывшему аристократу.

– Совершенно верно... Не все в Палате с нетерпением ждут этого.

Фидельлик быстро оглядел лица вокруг себя... Ма'алор, Зонкков, Нурельлид, Риннок.... Наконец, Даннор...

Если Советник и помнил младшего Тирдайнию, то не подал вида.

"Ну и что? – подумал Даннор. – Сейчас я – не тот, что раньше..."

– Не все, – продолжал Фидельлик, – воспринимают ваше движение с полной серьезностью...

– Очень интересно, – язвительно вставил Ма'алор. – Но это не объясняет ваше присутствие здесь.

Ралаккай поднял руку, прерывая его.

– Пусть выскажется, браток. Уже то хорошо, что Советник пришел к нам.

Давай выслушаем до конца.

Фидельлик продолжил, будто его и не прерывали.

– Очевидно, что Конфликты никогда не возродятся. Несомненно также это к лучшему. Конфликты являлись пережитком нашего варварства, позорным пятном, которое нужно смыть как можно быстрее. Наше развитие, как народа и индивидуальностей, не должно зависеть от пустых развлечений. – Его голос приобрел новое свойство – свойство контролируемой силы. – Наша судьба – в другом... Мы должны покорить звезды! Сначала вернем Триликкон Махкти и все те системы, которыми владели раньше. Когда мы достигнем этого, сможем расширить Империю так, как не снилось нашим отцам.

Он поглядел по сторонам, притягивая слушателей взглядом.

– Мы можем сделать это! Мы – клахкиммбрийцы! Но будет нелегко. Для начала мы должны сотрудничать, забыть о наших разногласиях. Нам нужно перестроить фабрики и выпускать не обувь, а компоненты для межзвездных кораблей. Нужно сконструировать двигатели, которые понесут нас от звезды к звезде; оружие, которое сделает нас повелителями любой расы на нашем трудном пути. Мы должны улучшить системы защиты, чтобы, когда очередной Разрушитель пройдет через нашу систему, достойно встретить его. Какое блестящее будущее нас ждет, – не останавливался Фидельлик, – если мы будем вместе. Вы представляете рабочий класс... Я – правительство. Борясь друг с другом, мы погубим себя, а вместе – можем достигнуть славы. Это будет новый день для Аклах! И все, что для этого нужно, – одно ваше слово согласия. Я могу рассчитывать на него?

Восставшие повернулись к Ралаккаю, с лица которого не сходила улыбка.

– Я так не думаю, – ответил он Советнику. Фидельлик не стал скрывать разочарования.

Даннор заметил в его глазах что-то еще. Страх? Ведь Советник многим рисковал, придя сюда, в том числе, и добрыми отношениями с другими Членами Совета.

Он с упреком покачал головой, будто восставшие теряли больше, чем предполагали сами. Не говоря больше ни слова, Фидельлик встал из-за стола и ушел бы, если бы Триеннор не остановил его.

– Член Совета, – обратился к нему отец Даннора.

Советник вперил в него свой тяжелый взгляд.

– У нашей планеты, действительно, есть своя судьба. Но совсем не такая, которую нарисовали вы. Для вас в ней нет места! Если бы я был Советником, то скрылся бы как можно быстрее и как можно дальше. Потому что, если вы попробуете нам помешать, то не сомневайтесь – мы возьмем верх.

Рот Фидельлика скривился в презрительной усмешке.

– Поживем – увидим, – бросил он и пошел к выходу, уводя свою многочисленную свиту.

После ухода советника в комнате установилась глубокая тишина. Слова Триеннора, все еще звучали в умах слушавших его.

Наконец откуда-то, словно издалека, стали возникать бурные аплодисменты. Они росли, усиливались, стали такими громкими, что затряслась паутина под потолком.

Даннор не сомневался: Фидельлик слышит их, выходя из таверны.

Только сейчас, когда работа по размещению беженцев завершилась, а экипаж приступил к своей повседневной деятельности, у Ворфа появилась возможность сходить в спортзал.

В помещении оказалось много народу, даже больше, чем всегда фактически, людей присутствовало так много, что клингон не смог сконцентрироваться на своих упражнениях. Тем не менее, Ворф не ушел, как поступил бы раньше, несколько недель назад, потому что он понял: люди похожи на эуракои.

И то, и другое нужно научиться терпеть и стать от этого сильнее.

Ограничения на Аклах показали, каким сильным стал клингон.

Ворф вспомнил своего собрата, с которым ему пришлось столкнуться среди поля битвы. Бедняга, он поддался на воздействие надзирателей и стал убивать ради их прихоти. Настоящий клингон – воспитанник воинского братства, сражается только ради себя, и больше ни для кого. Лишенный памяти, своего наследия, тот воин не смог устоять. Впрочем, как и любой боец в зонах Конфликтов.

Значит, в каком-то смысле, живя среди людей, Ворф стал настоящим клингоном. Конечно, он никогда не доставит удовольствия окружающим узнать об этом.

Подняв эуракои на высоту плеч, Ворф бросил взгляд на часовое табло.

Ноль минут, одна секунда... две секунды... три секунды....