"Амундсен" - читать интересную книгу автора (Дьяконов Михаил Алексеевич)

НА «МОД» ВДОЛЬ БЕРЕГОВ СЕВЕРНОЙ АЗИИ

В день национального праздника – 7 июня 1917 года—судно Амундсена было спущено на воду и получило название «Мод», в честь норвежской королевы. Рассказывают, что Амундсен несколько видоизменил обычный церемониал, неуклонно соблюдаемый в буржуазных странах при спуске корабля со стапеля. Вместо того, чтобы разбить о форштевень «Мод» бутылку шампанского, он разбил о него кусок льда со словами:

– Я не намерен выказывать пренебрежения к благородной виноградной лозе. Но ты уже сейчас должна чувствовать себя в своей настоящей стихии! Для льдов ты построена и во льду будешь проводить свое лучшее время и там разрешишь свою задачу!

Это было сказано – очень эффектно, и произвело большое впечатление на публику, собравшуюся на верфи. Американские рекламные уроки не прошли даром, и как ни возмущался Амундсен методами своих американских антрепренеров, все же кое-что от них он перенял. Он крепко-накрепко запомнил, что громкие слова очень доходчивы до публики и прекрасно ею воспринимаются.

Для сокращения своих расходов, которые все росли вместе с ростом цен на материалы, Амундсен исхлопотал разрешение правительства использовать некоторые предметы корабельного имущества «Фрама»: мачты, снасти и т. п. Поднялся шум. Возникли разные «комитеты охраны „Фрама“». Раздавались голоса, что Амундсен совершает чуть ли не святотатство, грабя «старый доблестный „Фрам“». Нашлись «специалисты», ратовавшие за применение какой-то жидкости, якобы останавливающей начавшееся гниение древесины. Опрыскивая этой жидкостью поврежденные части корпуса судна, можно еще сласти судно от гибели и т. д. Новое препятствие, новые задержки подготовительных работ. Пока «Фрам» спокойно гнил в Хортене, никто не интересовался судьбой славного корабля, но стоило только заговорить о снятии с него никому ненужного имущества, как самые превыспренные чувства обуяли норвежских пламенных патриотов. Амундсен всю жизнь сам был патриотом, однако того, что происходило сейчас, он не понимал! С горьким чувством вспоминает он об этих днях, когда против него была начата целая кампания. Амундсен был так занят снаряжением экспедиции, что ему некогда было высказать свое искреннее мнение о «деятельности» комитета охраны «Фрама».

Вскоре «Мод» была приведена в Кристианию; началась работа по установке 240-сильного мотора, по оснастке судна, устройству и отделке внутренних помещений и т. д. Стали прибывать и участники будущей экспедиции. Первым явился старый соратник и друг Амундсена, спутник его по походам «Йоа» и «Фрама», Хельмер Хансен. Сначала предполагалось, что Хансен пойдет в плавание первым штурманом, но в воздаяние многих его заслуг Амундсен решил назначить его капитаном «Мод». Затем в состав команды вошли: Вистинг – первый штурман, Карл Сундбек – машинист и Рейне – парусник. Все трое участвовали в плавании «Фрама» в Антарктику, а Хельмер Хансен и Вистинг и в походе к Южному полюсу. Таким образом, Амундсен заручился помощью четверых своих старых товарищей. Остальными участниками экспедиции были: молодой ученый Харальд Свердруп, теперь один из крупных зарубежных полярников, Кнудсен, Тессем и Тоннесен В состав экспедиции входило всего девять человек вместе с Амундсеном. Он всегда устанавливал очень жесткие штаты! Зато участники его экспедиции бывали всегда загружены работой и должны были уметь делать все. Единственный научный сотрудник экспедиции на «Мод» X. Свердруп занимался не только научно-исследовательской работой, но и исполнял обязанности повара, отдаваясь этому делу со всем пылом и рвением. Правда, произведения его поварского искусства далеко не напоминали те кушанья, которые выходят из умелых ручек норвежских дам, на-зубок выучивших какой-нибудь «Подарок молодым хозяйкам».

Весной 1918 года Амундсен снова побывал в Америке, где выступал с докладами о своей поездке на фронт, и лишь за несколько недель до отплытия «Мод» вернулся в Норвегию. Еще перед этим он виделся в Лондоне с командующим американскими военно-морскими силами адмиралом Симсом, который ознакомил его с методами, применяемыми союзниками при борьбе с немецкими подводными лодками. Накануне выхода «Мод» в море норвежский посол в Германии посоветовал Амундсену испросить у германских военных властей разрешение на плавание у северных берегов Европы, иначе какая-нибудь подводная лодка может пустить «Мод» ко дну. Амундсен поблагодарил за добрый совет, но твердо заявил, что он не будет обращаться к германскому правительству ни с какими просьбами. Получив от адмирала Симса сведения о наиболее благоприятном времени для прохода опасной зоной (когда немецкие подводные лодки уходят домой для возобновления своих запасов), Амундсен решил попытаться пройти и без разрешения.

Двадцать четвертого июня 1918 года «Мод» покинула Кристианию. Наконец-то начиналась та экспедиция, к которой Амундсен готовился так давно и которая потребовала от него шести лет упорнейшей работы! Сколько было преодолено препятствий, сколько трудностей, подчас совершенно неожиданных, возникало со всех сторон! План 1908 года становился реальностью, хотя осуществлялся он несколько иначе. Вернее, с другой стороны. Вместо того, чтобы войти в воды Ледовитого океана через Берингов пролив Амундсен теперь собирался войти в них с запада, пройдя туда северо-восточным проходом.

«Мод» была по своим размерам меньше «Фрама»– всего 292 тонны (вместо 407 тонн «Фрама»), но шире. Считают, что качествами своей постройки она превосходила «Фрам». Из-за долгой проволочки научное оборудование экспедиции устарело, теперь это послужило ей только на пользу – все инструменты были приобретены заново.

Четырнадцатого июля Амундсен присоединился к экспедиции в Тромсо. Оттуда «Мод» прошла в последнюю норвежскую гавань Вардо, а затем вышла в море. Кончилась подготовительная стадия, начиналась серьезная часть пути: впереди была опасная зона, где повсюду шныряли немецкие подводные лодки, где каждая минута могла грозить гибелью. Эту часть пути Амундсен справедливо считал самой страшной. Были приняты все меры предосторожности: спасательные лодки подготовили к спуску в любую минуту, в них погрузили провиант на две недели. Спасательные пояса, теплая одежда и т. п. держались наготове.

Впрочем опасения его были напрасны: немцы нигде не показывались и никто не угрожал «Мод».

Обогнув северную оконечность Европы, «Мод» направилась дальше к востоку вдоль берегов Северной России и через месяц после выхода из Кристиании достигла Югорского Шара. Здесь в состав экспедиции вошел один из русских радистов Геннадий Олонкин. Амундсен счел очень полезным его участие в плавании «Мод», так как многие радиосообщения передавались на русском языке; кроме того, Олонкин мог послужить переводчиком при сношениях с разными народностями севера и северо-востока Азии.

Состояние льдов в том году было довольно неблагоприятным для плавания в этих водах, и весь август был потрачен на проход через льды Карского моря. 9 сентября «Мод» обогнула крайний северный пункт Азии – мыс Челюскина. За всю историю человечества она была лишь седьмым судном, прошедшим мимо этого мыса (первыми были «Вега» Норденшельда с «Леной», затем «Фрам» Нансена, потом «Заря» «Таймыр» и «Вайгач» Вилькицкого и Толля). Со свойственной Амундсену внимательностью и уважением к трудам своих предшественников, он потом во время зимовки поставил на мысе Челюскина знак: на медном шаре был выгравирован путь «Веги» и сделана надпись: «В память покорителей северо-восточного прохода Адольфа Эрика Норденшельда и его славной команды. Экспедиция „Мод“ 1918–1919 г.».

За мысом Челюскина «Мод» встречала все более непроходимые льды и 13 сентября вынуждена была остановиться на зимовку у восточного берега Таймырского полуострова. Здесь в «Гавани Мод», как было названо это место, экспедиция провела ровно год. Зимовка была не особенно приятна для Амундсена, но он считался с ее вероятностью и потому решил использовать время стоянки в «Гавани Мод» как можно продуктивнее. Были построены метеорологическая и магнитная обсерватории, где велись непрерывные наблюдения; кроме того, подвергнута научному изучению северная часть Таймырского полуострова, не обследованная предшествовавшими экспедициями. Амундсен намечал также исследование островов Северной Земли, за несколько лет перед тем открытых русской экспедицией Вилькицкого. Но тяжелое состояние льдов помешало осуществлению этого плана; пришлось удовольствоваться только санной поездкой на остров Малый Таймыр.

Таким образом, севернее этого острова экспедицией Амундсена не было сделано ничего, и честь подробного изучения и исследования островов Северной Земли целиком досталась советским полярникам. Г. А. Ушаков – первый начальник постоянной радио-метеорологической станции на острове Домашнем в группе островов Сергея Каменева (у западных берегов Северной Земли) и его ближайший помощник геолог Н. Н. Урванцев во время своих санных поездок нанесли на карту всю группу островов Северной Земли и, благодаря этой блестящей работе, заняли место в первых рядах исследователей Арктики.

Долго и томительно тянулось время зимовки. Ледовые условия были крайне неблагоприятны и даже в летние месяцы «Мод» не освободилась от тяжелых об'ятий полярных льдов. Пришлось взрывать лед, и только 12 сентября 1919 года – ровно через год от начала зимовки – «Мод» опять оказалась на чистой воде. Но уже через одиннадцать дней льды снова стиснули судно со всех сторон, и экспедиция застряла вторично – на этот раз у острова Айона в Чаунской бухте у северо-западных берегов Чукотского полуострова.

В день окончания зимовки двое из команды «Мод»—Кнудсен и Тессем – покинули корабль. Оба ушедших погибли, и трупы их были найдены через несколько лет, в разное время розыскными экспедициями, организованными советским правительством по просьбе норвежского правительства. Около трупа Тессема был найден пакет из прорезиненной материи с донесениями Амундсена и некоторыми научными материалами.

В описании их ухода, вернее, ухода Тессема, потому что Кнудсен был послан сопровождать его, – описании, сделанном Амундсеном в разное время, есть что-то недосказанное. Очень может быть, что у него были с Тессемом какие-то трения и он воспользовался случаем избавиться от неприятного спутника. Возможно, что неудачное развитие экспедиции «Мод» с первых же ее шагов, тяжелая зимовка и т. д. заставили Тессема пожалеть, что он пошел в плавание и устрашиться перспективы просидеть во льдах еще несколько лет. Так или иначе, но он ушел с ведома Амундсена и последний принял все меры, чтобы путешествие Тессема прошло по возможности гладко и закончилось благополучно, и дал ему надежного и опытного спутника. Гибель Тессема и Кнудсена – единственный случай катастрофы с людьми за все экспедиции Амундсена. Как уже упоминалось раньше, его спутник по плаванию на «Йоа» Густав Юль Вик умер от болезни. От болезни же умер в Колоне участник плавания «Фрама» – Бек.

Первая зимовка была чревата для Амундсена всякими неприятностями. В конце сентября, спускаясь по лесенке на лед с беременной собакой в руках, он был сшиблен другой собакой, в недоумении остановившейся на ступеньках, а потом стремительно кинувшейся обратно на палубу. Амундсен упал с высоты трех метров, ударившись правым плечом прямо о гладкий и твердый, как камень, лед. От боли он почти потерял сознание и только с помощью Вистинга мог вернуться на «Мод». Вистинг проходил в Норвегии краткий курс подачи первой помощи и потому исполнял в экспедиции обязанности врача. Он осмотрел Амундсена и нашел у него сложный перелом плеча. При малейшем прикосновении к перелому мускулы плеча сокращались и начинались сильнейшие судороги. Боясь, что при наложении гипсовой повязки рука срастется как-нибудь неправильно и плечевой сустав потеряет свою подвижность, Вистинг положил руку в лубок. Первые дни Амундсен очень страдал от непрекращающихся болей, вызываемых судорогами, и даже вынужден был слечь в постель. Затем после нового осмотра Вистинг прибинтовал ему руку к телу и в таком виде Амундсен проходил пять недель; через три недели стали замечаться признаки некоторого улучшения.

Накануне того дня, когда повязка должна была быть снята, Амундсен вышел утром в сопровождении собаки прогуляться и неожиданно очутился носом к носу с медведем. Пришлось отступать или, вернее, обратиться в самое позорное бегство. Со всех ног помчался Амундсен к сходням, проложенным со льда на палубу корабля, а медведь погнался за ним по пятам.

– Нужно хорошо бегать, чтобы угнаться за медведем, но еще лучше, чтобы убежать от него, – шутит Амундсен, вспоминая об этом событии.

У самых поручней, через которые Амундсен собирался уже перевалиться на палубу, медведь настиг его и одним ударом огромной лапы свалил на сходни. Амундсен упал ничком на сломанную руку и ждал, что сейчас все будет кончено. Но нет, час его еще не пробил! Собака, которая приманила медведя к «Мод» и, как потом оказалось, раздразнила его, снова появилась в поле зрения разоренного зверя и отвлекла его внимание от лежавшего на сходнях человека. Амундсен мгновенно вскочил на ноги и взбежал на палубу, крича во все горло: медведь! На шум, собачий лай, медвежий рев и крики Амундсена выскочили люди, и медведь был застрелен.

Товарищи осмотрели Амундсена, но не нашли у него никаких серьезных повреждений. Лубки, в которых лежала сломанная рука, при падении Амундсена свалились, однако с рукой ничего плохого не произошло. Наоборот, Амундсен мог даже шевелить ею, не испытывая боли. Немного побаливало плечо, да сильно опух сустав кисти. Вот и все – в общем Амундсен при встрече с медведем отделался очень дешево.

Впрочем, позднее, при более тщательном осмотре пострадавшего, были найдены некоторые ранения, ускользнувшие сперва от внимания доктора Вистинга. Штаны Амундсена из оленьего меха и анорак из собачьего меха оказались сзади разорванными, а на «восточной половине центра тяжести тела» красовались четыре глубокие кровавые полосы от медвежьих когтей!

К концу декабря Амундсен поправился совершенно, и рука его стала функционировать почти нормально. Но это далось ему нелегко. Помимо обычного лечения массажем, он прибег к лечебной гимнастике, курс которой прописал себе сам. Вначале рука была до того неподвижна и так плохо сгибалась в суставах, что Амундсен не мог поднимать ее хотя бы настолько, чтобы держать в пальцах карандаш. Поэтому он ежедневно по нескольку раз проделывал такое упражнение: садился на стул, опираясь на его спинку всем туловищем, а потом, взяв правую руку левой, изо всех сил старался заставить ее подниматься. Это мучительнейшее упражнение он повторял в течение ряда недель. К концу 1918 года Амундсен мог уже доставать рукою до лица, однако понадобилось много месяцев, чтобы она пришла в полный порядок. Спустя три года, будучи в Сиэтле на Аляске, Амундсен обратился к врачу-рентгенологу, и тот сделал несколько снимков с больной руки. Оказалось нечто изумительное! Судя по рентгеновскому снимку, перелом был таким тяжелым, что Амундсен вообще должен был лишиться способности двигать рукой.

Вскоре после этого случая с Амундсеном произошла новая неприятная история. Работая в магнитной обсерватории при свете большой керосиновой лампы, он внезапно почувствовал себя плохо, с огромным трудом выбрался наружу и еле-еле доплелся до «Мод». Обсерватория была выстроена очень основательно и сверху завалена снегом. Таким образом, стенки ее почти не пропускали воздуха и вентилировалась она скверно. А большая керосиновая лампа, подвешенная к потолку, поглощала очень много кислорода. То ли получалась неправильная газовая смесь, и потому лампа выделяла при горении какие-то ядовитые газы, то ли слишком много сгорело кислорода воздуха, но только организм Амундсена подвергся сильному отравлению, и сердце у него сдало.

Сильнейшее сердцебиение продолжалось у Амундсена несколько недель, и прошли месяцы, прежде чем он оправился настолько, чтобы как следует приняться за обычную работу. В общем, такое болезненное состояние продолжалось у него целый год. Вероятно, нормальная деятельность сердца так и не восстановилась, потому что в 1922 году, когда Амундсен показывался врачам, они посоветовали ему отказаться от продолжения своей исследовательской работы, если он хочет еще пожить. Но это не помешало ему совершить в ноябре 1922 года большой поход на лыжах от Уэнрайта до Коцебу на Аляске, когда им было пройдено за десять дней свыше 750 километров.

Все эти несчастья и неприятности, свалившиеся на Амундсена, привели к тому, что он лишен был всякой возможности принимать участие в санных поездках, которые совершали поздней осенью, весной и летом его сотоварищи, занимавшиеся исследованием области, где зимовала экспедиция. Еще в феврале 1919 года Амундсен был так слаб, что небольшая прогулка с под'емом на гору в пятнадцать метров высоты совершенно истощала его силы.

Как уже упоминалось раньше, «Мод» покинула место своей первой зимовки 12 сентября 1919 года. Через одиннадцать дней, пройдя устье Лены и миновав Ново-Сибирские острова, она достигла западного берега острова Айон, где и осталась на вторую зиму. Амундсену положительно не везло! Мало того, что на подготовку к экспедиции было потрачено целых шесть лет – теперь к этим шести годам прибавилось еще два, а «Мод» даже и не начинала своего полярного дрейфа со льдами. Но делать было нечего. Приходилось вооружиться терпением, а путешествия в полярных странах учат искусству ждать и терпеть. Однако следовало как-то известить мир о ходе экспедиции «Мод», и Амундсен пытается прежде всего наладить какую-нибудь связь с внешним миром. Хотя на «Мод» была радиостанция, но она не действовала как следует, и во время зимовки у Таймыра не поддерживала переговоров даже со станцией на Диксоне. Поэтому Амундсен послал трех человек в Нижне-Колымск, но телеграфа там не оказалось. В Средне-Колымске радиостанция не действовала. Оставалось только попробовать послать депеши в Анадырь, куда 1 декабря и отправилась санная партия. Сдав там депеши и дождавшись ответных телеграмм, участники поездки вернулись на «Мод», потратив на это путешествие больше полугода.

В течение всей второй зимовки Амундсен ни разу не покидал корабля, и исследование ближайших областей производилось его спутниками. В частности Свердруп с октября 1919 по май 1920 года занимался изучением местности между рекой Колымой и Чаунской бухтой и собрал очень ценный материал по этнографии чукчей. Все это время велись также постоянные метеорологические и геофизические наблюдения.

В начале июля 1920 года лед вскрылся, и Амундсен решил итти прямо в Ном на Аляске, на что у него было много важных причин. Во-первых, надо было пополнить снаряжение и произвести кое-какой ремонт, во-вторых, опыт двух прошедших лет показал, что для того, чтобы войти в дрейфующие льды, следует подняться довольно далеко на север от Берингова пролива. И, наконец, в-третьих, у Амундсена еще пошаливало сердце, и он счел необходимым показаться какому-нибудь специалисту. Он не хотел оставаться на корабле, если состояние его здоровья не позволит ему принимать участие в повседневной работе экспедиции. И еще больше не хотел быть в тягость своим товарищам. Мало ли что может случиться во время полярного дрейфа? Быть может, придется оставить «Мод» и спасаться по льдам пешком?

Но без борьбы он не желал сдаваться. Поэтому он с непоколебимой энергией взялся сам за свое лечение, решив заставить сердце работать нормально, и регулярно совершал прогулки – по палубе судна, если было ненастно, или на берегу, если погода стояла хорошая.

Седьмого июля «Мод» двинулась дальше на восток и, борясь со сплоченными льдами, стала медленно продвигаться к Берингову проливу. Через две недели она обогнула мыс Дежнева. Северо-восточный проход был пройден! Дальнейший путь не представлял особых трудностей, и 27 июля «Мод» прибыла в Ном.

«Северо-восточный путь пройден на всем его протяжении, – пишет Амундсен в своем дневнике 23 июля, – мне посчастливилось соединить его с моим плаванием северо-западным проходом в 1906 году и таким образом впервые совершить кругосветное плавание в арктическом океане. В наше время рекордов это имеет свое значение».

В Номе еще четверо участников экспедиции оставили «Мод». Команда корабля состояла теперь только из четырех человек: Амундсена в качестве начальника, Свердрупа в качестве научного сотрудника, Вистинга и Олонкина. Продолжать плавание при такой ничтожной команде было чрезвычайно опасно. Однако. Амундсен не остановился перед этим препятствием, и осенью 1920 года «Мод» снова выходит в море.

«Возможно, что мы подвергались очень большому риску, выходя в море на судне таких размеров, как „Мод“, и имея всего лишь четырех человек для управления судном в случае бурной погоды. Но мы все были людьми испытанными, никто из нас ничуть не опасался, как пойдет дело», пишет Амундсен, рассказывая о принятом им решении продолжать экспедицию.

Неизвестно, какая судьба постигла бы «Мод» и ее отважную команду, если бы судно вошло в дрейфующие льды. История полярных исследований не знает такого примера, когда ответственнейшая и опасная экспедиция предпринималась бы при столь ничтожном числе участников. Но, быть может, к счастью для Амундсена и его спутников, плавание «Мод» закончилось очень скоро. К северу от Берингова пролива состояние льдов оказалось очень неблагоприятным; огибая мыс Сердце-Камень, «Мод» сломала винт, льды прижали ее к берегу, и экспедиции пришлось в третий раз остаться на зимовку в 110 километрах от Берингова пролива у северо-восточных берегов Чукотского полуострова. Несчастье – а, может быть, в данном случае и счастье, – преследовало Амундсена.

Несмотря на острый недостаток рабочих рук, и эта зима прошла в усиленной работе. Производились ценные научные наблюдения, собирались этнографические коллекции, совершались санные поездки. Вистинг и Свердруп за два месяца об'ехали все Чукотское побережье от мыса Сердце-Камень до залива Креста и обратно.

Всю зиму по соседству с норвежцами стояли три чукотские яранги. Амундсен поддерживал с чукчами самые дружеские отношения и охотно делился с ними провиантом: в том году промысел на побережье Чукотки был плохой. Когда наступила весенняя оттепель, первой заботой Амундсена было отвести «Мод» в Сиэтл на Аляске и поставить ее в ремонт. Для пополнения своего экипажа он надумал нанять пятерых чукчей. Те охотно приняли его предложение, глубоко растрогав Амундсена такими словами:

– Куда бы ты ни пошел, туда и мы пойдем с тобой. О чем бы ты нас ни попросил, мы выполним, кроме только того случая, когда ты прикажешь нам покончить самим с® своей жизнью. Тут мы попросим тебя повторить твое приказание!

Конечно, это – ораторские прикрасы, пышная и высокопарная речь, которой, возможно, Амундсен даже и не понял как следует. Неоспоримо все же, что он всегда умел устанавливать добрые отношения с племенами арктического побережья Старого и Нового света и неизменно пользовался с их стороны большим уважением.

В конце августа 1921 года «Мод» прибыла в Сиэтл. Экспедиция на корабле заканчивалась для Амундсена, уже увлеченного новыми планами. Остальные его спутники в 1922 году снова предприняли попытку войти в дрейфующие льды к северу от Берингова пролива, вошли в них и провели среди льдов еще три года. В плавании этом принимали участие восемь человек под командой капитана Вистинг а; научную работу по-прежнему вел X. Свердруп с помощью молодого шведского геофизика Ф. Мальмгрена, позднее участвовавшего в полетах Нобиле 1928 года и погибшего во льдах у северовосточных берегов Шпицбергена.