ГЛАВА 13
СТАНДАРТНЫЙ ЛАЗЕРНЫЙ ИЗЛУЧАТЕЛЬ МАКСИМАЛЬНОГО ПОРАЖЕНИЯ

В секторе охранников выглядевшем почти как знакомый Семену блок ремонтников – только был он раза в три пошире и подлиннее стандартного блока, и еще в него выходило несколько коридоров, – шло общее построение с капитальным разносом всех и вся.

Семен удачно материализовался позади строя и, не привлекая ничьего внимания, потихонечку втерся в последнюю шеренгу охранников: если первая шеренга стояла по стойке смирно, то во второй охранники переминались с ноги на ногу; в третьей уже беседовали громким шепотом, а в четвертой мало того что болтали чуть ли не в полный голос, так еще стоя играли в карты и украдкой курили, пуская дым в рукав Разнос пережидали.

Семен, конечно, мог бы включить невидимость и постоять где-нибудь в сторонке, послушать, о чем так усердно надрывается мордастый охранник-начальник, расхаживая перед строем туда-сюда, но его больше интересовало, что говорят рядовые бойцы. Опять же при случае можно было невзначай с кем-нибудь словечком перекинуться, то да се и заодно спросить о Кардинале. Узнать, где он содержится.

Слева от Семена увлеченно играли на обеденную пайку масла и ни на кого и ни на что не обращали внимания; справа по очереди курили подозрительного вида сигаретку и вступать в разговор с Семеном не торопились – судя по сладковатому запаху, это был не табак; ничего больше не оставалось, как стоять и терпеливо слушать выступление мордастого начальника. Что Семен и делал.

Монолог начальника охраны был горяч и крайне эмоционален. Настолько эмоционален, что Семен порой с трудом понимал, о чем, собственно, идет речь: очень мешали всякие “Пля!”, “Твою мать!”, “Козломорды в беретах” и прочие красочные эпитеты, на которые мордастый начальник не скупился. Но постепенно Семен разобрался, что к чему: поводом к разносу явился побег трех ремонтников из первого блока. Коих до сих пор не нашли, о чем пришлось доложить в управление наказателей. Что, само собой, в ближайшее время повлечет за собой штрафные меры, и тогда кому-то из присутствующих очень и очень не поздоровится! Как верно понял Семен, в первую очередь должно было не поздоровиться самому начальнику, вот потому-то он и исходил надрывным криком, срывая свою злость и испуг на подчиненных. Разряжался, стало быть. Релаксировал.

Довольно скоро отвыкший от построений Семен заскучал: слева уже проигрывали третью суточную порцию масла и назревал конфликт, справа докуривали общую сигаретку и оттуда то и дело доносился тихий пьяненький смех; делать здесь определенно было нечего. Семен собирался уже включить невидимость, отойти в сторону и поискать в последней шеренге более разговорчивых соседей, когда в торце сектора с шумом открылись дверцы кабины перемещений и оттуда выскочил чем-то явно взволнованный охранник: лицо у него было красное, испуганное, берет не по-уставному торчал из кармана брюк.

Не обращая внимания на построение, охранник рысью припустил к начальнику, делая на бегу странные движения рукой. Словно знак Зорро в воздухе чертил. Или молнию. Убедившись, что начальник заметил его таинственные знаки, охранник подбегать к нему не стал, а нырнул в строй и там затерялся.

Мордастый на секунду поперхнулся очередным “пля” и тут же быстренько закруглил свою речь:

– Короче, уроды, если сегодня не найдете беглецов, я всех вас отправлю в Инкубатор! Мне, пля, такие работники не нужны! А теперь всем стоять и делать внимательные рожи! Я сказал внимательные, а не умные! Эй, козломорды в четвертой шеренге! Это вас тоже касается! Я, пля, когда построение закончится… – Что там должно было произойти после, Семен не услышал: дверцы кабины снова хлопнули, выпустив наружу еще одного охранника, рослого, седого… Охранника ли?

Семен пригляделся: все же это был не охранник. Форма, несомненно, похожа – такой же стиль, такой же покрой и цвет, – но, в отличие от той, что была на Семене и остальных, у этой имелся особый знак: острая серебряная молния на груди. Для усиления эффекта не хватало лишь оскаленного черепа и надписи: “Не влезай! Убьет!”

– Пля, старший наказатель приперся, – обреченно всхлипнули слева от Семена. – Вот же скотина! Плакала моя пайка масла… – И стало тихо.

Наказатель подошел к начальнику охраны, косо глянул на него: начальник поспешно козырнул, неловко развернулся и отступил за спину старшему наказателю. Откуда немедленно принялся грозить кулаком всему строю и делать страшное лицо. Видимо, вдохновлял подчиненных на внимательность и послушание.

– Бойцы! – не напрягаясь, ровным голосом сказал наказатель, голос у седого был глубокий, громкий, как у преподавателя со стажем. – Я не буду ходить вокруг да около, а скажу прямо, как солдат – солдатам: в ваших рядах был предатель! Побег ремонтников первого блока организовал охранник номер девяносто четыре, которого обнаружил патруль дежурной прыгалки рядом с одной из камер перемещений, на внешнем оборонном рубеже. Будучи обнаруженным, охранник номер девяносто четыре предпочел тут же покончить жизнь самоубийством, нежели сдаться патрулю. – Выдержав эффектную паузу и переждав легкий ропот, пробежавший по шеренгам, старший наказатель добавил:

– Должен заметить, что обстоятельства происшедшего весьма подозрительны: номер девяносто четвертый вошел в кабину и задушил сам себя. Заодно сломав себе шею.

Начальник охраны, услышав такую поразительную новость, замер позади седого наказателя, забыв опустить кулак и убрать с липа зверское выражение: так и застыл с перекошенной физиономией. Только побледнел сильно.

– Потому в Мире Равновесия повсеместно вводится чрезвычайное положение, – все так же ровно и спокойно продолжал старший наказатель. – По личному распоряжению Главного Хозяина! Есть подозрение, что сознание охранника было насильно изменено кем-то посторонним, тайно проникшим в Мир Равновесия для шпионажа и проведения диверсий. И, скорее всего, пришелец в данное время укрывается в Старых Секторах – все ныне действующие помещения проверены, подозрительных не обнаружено. Туда же, в Сектора, по-видимому, ушли трое ремонтников из первого блока. Тоже насильственно переделанные… Потому слушайте приказ Главного Хозяина: не занятые в несении службы сейчас же отправляются в Старые Сектора на зачистку – приказано ликвидировать всех, кого там обнаружите!

– Пля, опять недоделков мочить будем, – обрадовался кто-то справа от Семена. – Весело! Хоть постреляю от души. Мурз, у тебя травка еще осталась? Под травку и охотиться веселей! – Что ответил неведомый Мурз, Семен не расслышал, но спрашивавший, похоже, остался доволен: – Согласен! У меня еще два зуба от последней плановой зачистки припрятаны. Золотые. Один твой… Может, и сейчас повезет? Надо не забыть, взять щипцы.

Семена передернуло.

Старший наказатель обернулся, что-то тихо сказал начальнику охраны, тот насупился, хотел было возразить, но потом махнул рукой, мол, делайте, что хотите. Ваша власть.

Наказатель медленно пошел вдоль рядов охранников, пристально вглядываясь в их лица, не пропуская ни одного, – многие из охранников опускали глаза, настолько пронзителен был взгляд седого наказателя. И цепок.

Семен тоже отвел глаза в сторону и постарался изобразить на лице тупое служебное выражение. Видимо, получилось это у Семена недостаточно хорошо, потому что старший наказатель задержал свой взгляд на нем несколько дольше, чем на остальных. Задержал и пошел дальше.

– Бр-р, – сказал Map. – Ну и тип! Посмотрел, как сверлом насквозь продырявил… Не нравится он мне, Семен! И то, что здесь происходит, тоже не нравится. Регулярная охота на беззащитных умственных калек, надо же… Достойное развлечение для крепких вооруженных мужиков, пля! Вот что я тебе, Семен, скажу: я и раньше не любил охранников. А сейчас тем более не люблю! Зубы они, понимаешь, щипцами выламывают… Сволочи! Эх, если б не серьезный заказ, я бы настоятельно рекомендовал тебе сваливать отсюда к едрене фене, причем немедленно, и заняться чем-нибудь не настолько мерзким, как вооруженные прогулки в компании с этими мародерами… Общественный нужник вручную почистить, и то меньше замараешься, ей-ей! Тьфу!

Тем временем старший наказатель вернулся к начальнику охраны, перебросился с ним парой коротких фраз и ткнул рукой в сторону напрягшегося Семена. Указал на него, как Вий на Хому.

– Эй, ты! – рявкнул начальник Семену. – Да, ты, козломорд в четвертой шеренге! Стоять на месте, пля! Остальным – получить оружие, разбиться на тройки и отправляться по маршрутам самостоятельно! По окончании зачистки старшие групп – ко мне. Вольно, разойдись.

– Влипли, – убежденно сказал медальон. – Как есть влипли. Но почему? Не понимаю… Если возникнут проблемы, я тебя на следующий адрес, перекину, согласен?

– Через адрес, – шепнул Семен. – Что мне теперь у наказателей делать? Вон, самый главный уже и так здесь. Сейчас беседовать со мной будет. Любезничать… Может, и я у него смогу что-нибудь полезное вызнать?

– Ну-ну, – пробурчал Map. – Шпион-вызнаватель, ага. – И замолчал.

– Ко мне! – громко приказал Семену начальник охраны. – Бегом! – Семен вздохнул и побежал, а куда было деваться? Помня армейские правила, он остановился за пару шагов от грозного начальника и приложил ладонь к берету – сейчас надо было немедленно отрапортовать, и отрапортовать именно так, как здесь принято: мол, товарищ-господин как-вас-там, рядовой номер такой-то по вашему приказанию прибыл… Но ни звания товарища-господина, ни своего возможного номера Семен, разумеется, не знал; положение складывалось критическое. Хреновое, как сказал бы Map.

Ситуацию разрядил сам начальник – не дожидаясь рапорта, он, брызжа слюной, с ходу заорал на Семена, топоча ногами:

– Что, пля, за дела? Почему твоей рожи в портретной картотеке до сих пор нету? У старшего наказателя глаз – алмаз, он всех в лицо помнит! Что ты, пля, себе позволяешь, кретин безмозглый?! Молчать, не думать, стоять смирно! Даже если ты из восстановленных, даже если тебе в больничке новую козлиную морду пришили, ты все одно должен был вовремя по новой зарегистрироваться! Ты, пля, не номер сорок пять, ты, пля, нуль-нуль сортирный! Объявляю тебе выговор с лишением карточек на пиво в течение месяца! – Начальник охраны, более не обращая внимания на Семена, в изумлении так и застывшего по стойке смирно, повернулся к старшему наказателю.

– Это сорок пятый, – спокойным голосом пояснил начальник седому, – из новичков Я в ваш отдел еще неделю тому назад доложил: так и так, сорок пятый пострадал на вечернем патрулировании. В восьмой блок его случайно занесло, в одиночку, он же дурак еще, ни фига не знает… Ничего, отмахался. Только морду на лоскуты порезали. И нос сломали. И один глаз выбили. А, пустяки! Вот, починили, в строй вернули, как новенький стал. Правда, на себя теперь малость не похож, потому накладочка и вышла!

– Действительно, как новенький, – задумчиво согласился наказатель, бесцеремонно уставясь в лицо Семену. – Чересчур новенький… Ну да ладно. Сорок пятый так сорок пятый. Я не против. – Старший наказатель, не прощаясь, резко повернулся и зашагал к камере перемещений.

– Ты еще здесь? – наконец заметив остолбеневшего Семена, вне себя заорал начальник охраны. – Кр-ругом! Бегом марш! Два месяца без талонов!

Семен уставно развернулся на месте и бросился прочь. Куда глаза глядят.

– Три! – донеслось в спину убегающему сорок пятому с малость измененной в больничке физиономией. – Нет, четыре! Я вас, пля, всех научу, как вовремя регистрироваться!

Семен нырнул в ближайший коридор. Пробежал немного и перешел на шаг: угроза миновала и надо было обдумать, что делать дальше.

– Сорок пять – морда ягодка опять, – флегматично изрек Map. – Поздравляю вас, номер сорок пятый, с успешно проведенной пластической операцией! По изменению внешности. Н-да-а… Этот седой ведь не успокоится! Я таких гадов знаю – он все перероет, но проверит, кто ты такой есть на самом деле. И в больничку сходит, не сомневайся. Или пошлет туда кого из своих шестерок. Так что на все про все у тебя около часа, пока настоящего сорок пятого не найдут. Управишься?

– Постараюсь, – упрямо сказал Семен. – Час – это нормально. За час много чего успеть сделать можно!

– Тогда делай, – разрешил Map. – Пока не началось. – И тихонечко засвистел что-то бравурное. Военный марш, наверное. Для поднятия бодрости духа.

Семен шел по коридору, оказавшемуся на самом деле жилым блоком, заглядывая в ячейки через прозрачные двери: в комнатах никого не было, все ушли на зачистку. Согласно приказу.

В торце блока находились дверцы очередной кабины перемещений – видимо, в секторе охранников этих кабин хватало, для большей оперативности; Семен дошел до самых дверец, так никого по пути и не обнаружив.

– Давай в другом коридоре-блоке поищем, – предложил медальон. – Должен ведь у них быть какой-нибудь дежурный охранник… тумбочный какой-нибудь. Вот у него в лоб и спросишь: где тут камера с задержанными? Мне, типа, приказано одного из них по кличке Кардинал лично сопроводить, расстрелять и допросить. Если тумбочный ответит, что, мол, да, есть у нас такой, день и ночь ложкой по решетке стучит и адвоката требует, надоел уже, тогда все ясно – идем, забираем наш заказ и сматываемся отсюда с Кардиналом под мышкой. А если тумбочный делает квадратные глаза и начинает тебя переспрашивать: какая такая камора, какой такой задержанный? И при этом требует предъявить документы, одновременно стараясь тебя застрелить, тогда можно смело уходить по очередному адресу. Кардинала здесь нет… Вернее, уходить по следующему после очередного – к наказателям нам никак не можно, нас там не любят и не ценят. Как тебе мой план?

– Нормальный план, – одобрил Семен. – Так я, пожалуй, и сделаю. – Но реализовать авантюрную задумку медальона он не успел – дверцы кабины перемещений внезапно открылись, явив Семену двух вооруженных охранников: один лениво подпиливал ногти пилочкой, небрежно сунув свою трубку-лучемет в нагрудный карман; второй, слегка присев, целился из лучемета Семену в голову.

– Бах! – крикнул целившийся охранник. – Ты убит! Поминки за твой счет. – И радостно заржал над собственной шуткой.

– Заходи, – приглашающе кивнул охранник с пилочкой, – Некомплект у нас. Приказали взять с собой первого попавшегося, кто с дежурства сменился. Кого в секторе найдем. Вот ты первым и попался… Из наряда в наряд – это ли не счастье, правда? – Он с издевкой усмехнулся.

– Э… Да у меня и оружия нету, – честно предупредил Семен, надеясь, что такой, безоружный, он этим бравым ребятам и даром не нужен. – Не положено мне. Я…

– Не беда, – мягко прервал Семена охранник с пилочкой. – Ты нам просто компанию составишь… Погуляешь, пля, ножки разомнешь. Проветришься. Не все же бумажками заниматься… Ты же, небось, писарчук, да? В штабном блоке сидишь? Бумажечки всякие кропаешь, приказики-указики… Я тебя что-то раньше не видел, вы, писарчуки, всегда от службы ловко откручиваетесь!

– А оружие в бою добудешь, – жизнерадостно пообещал второй охранник, целясь Семену теперь в живот. – И погибнешь славной смертью перепутав ствол с рукоятью. – Он снова захохотал – с чувством солдатского юмора у второго все было в норме.

– Заходи, писарчук, – жестко сказал первый охранник, роняя пилочку в брючный карман. – Или в морду получишь. Мне с тобой цацкаться некогда! Приказ есть приказ.

Семен скорчил недовольную мину и вошел в кабину. Скорчил, потому что по роли положено было, а так все складывалось весьма удачно: бравые ребята приняли его за штабного писаря, службы не нюхавшего. А значит, можно было задавать нелепые вопросы… аккуратно задавать невзначай… дурацкие вопросы, ответы на которые знает каждый опытный боец. Который регулярно бывает на зачистках. И который хоть раз конвоировал заключенных. Например, вопрос о местонахождении Кардинала…

– Гарк, – вскользь представился первый охранник, набирая на пульте сложный код. И многозначительно добавил: – Кликуха – Мордобоец. Сообразил?

Семен молча кивнул.

– А я – Зур Башка, – сообщил второй, убирая лучемет в рукав: в рукаве у него имелось что-то вроде наглухо вшитой кобуры. – Башка не потому что шибко сообразительный, а потому что бутылки об голову бью. Как нажрусь, так и бью! Если думаешь, что об свою, то ошибаешься, – и подмигнул Семену. – А тебя как зовут?

– Симеон, – четко доложил Семен. – Из нового пополнения.

– А-а, – равнодушно протянул Гарк. – Новенький…

– Слышь. Симеон, а погоняло у тебя какое? – поинтересовался Зур. – Кликуха-то какая есть? A то не принято у нас ни по именам, ни по номерам. Мы же не штабные крысы как-никак!

– Есть, – согласился Семен, – как же без клички, нельзя без нее, ни-ни… У каждого порядочного человека должна быть кличка! Он же без нее абсолютно никто, так ведь? Считай, недочеловек. Слимпер я! Симеон Слимпер.

– Умный он, – недовольно буркнул Гарк Мордобоец. – Ишь как завернул… Философ, пля.

Мы, Слимпер, умных не любим. Их вообще никто не любит! Делай, парень, выводы.

– Уже сделал, – поспешно заверил его Семен. – Это я так, шутку пошутил. Юмор для знакомства делал.

– То-то же, – сказал Гарк, успокаиваясь. – Можешь ведь как человек говорить… Все, приехали.

Дверцы кабины раздвинулись.

Старый Сектор выглядел действительно старым, у него и планировка оказалась другая: невероятно высокий для этого Мира потолок был угольно-черным то ли от застарелой грязи, то ли от пожарной копоти; на потолке вразнобой оранжево светили редкие уцелевшие плафоны, ничего толком не освещая и только усиливая тяжелое впечатление, создаваемое мертвым залом; далекие железные стены зияли тусклыми отверстиями еще более темных ячеек и коридоров.

Центральное помещение Сектора походило на трюм космического корабля, который штурмом брали пираты. Тоже космические.

– Здесь что, бой шел? – тихо спросил Семен. – И кто с кем воевал?

– А черт его знает, давно это было, – отозвался Гарк, доставая из нагрудного кармана трубку-лучемет. – Хозяева решили эти катакомбы не восстанавливать, дешевле оказалось новые сектора надстроить… Иди за нами и контролируй тыл. Больше от тебя ничего не требуется. Увидишь что подозрительное – ори! Орать-то умеешь?

– Умею. – Семен настороженно глянул по сторонам. – А что именно – подозрительное? Беглых техников, что ли?

– Техники – ерунда, – процедил сквозь зубы Гарк, что-то делая со своим лучеметом – из трубки ударил ровный яркий луч, нежаркий и неопасный: сейчас оружие работало как фонарь, сильный, дальнобойный. Гарк повел лучом вокруг, проверяя работу лучеметного фонарика, подрегулировал фокус, чтобы луч был пошире, и закончил свою мысль: – Что техники! Это же люди – бах, и нету… Тут, пля, недоделки разные водятся. Вот те по-настоящему опасные: живучие, сволочи, и нападают внезапно… И клыки у них металлические, у самых крупных недоделков. Лохматых.

– Неужели золотые? – Семен вспомнил разговор о зубах и щипцах. – В самом деле?

– Соображаешь, – хмыкнул Зур. – Бывает, что и золотые. Но редко. А так в основном медные…

– Пошли, – скомандовал Гарк, – чего трепаться, работать надо! – И, безостановочно поводя фонариком из стороны в сторону, медленно направился в глубь зала.

– Башка, а кто они, недоделки? – шепотом спросил Семен. – Мутанты, что ли? Генетические уроды?

– Дурила ты, – беззлобно ответил Зур, доставая из рукава свой лучемет. – Новичок. Слова мудреные говоришь, а смысла в них нету. Недоделки они и есть недоделки! Инкубаторский брак. Неудавшиеся варианты Хозяев, пля… У настоящего Хозяина зубы стальные от рождения! У его лохматой звериной половины. Ну, и по мелочам всяким тоже кой-какие отличия имеются: то глаз лишний, то ухо… То голова.

Реальные Хозяева друг друга не убивают, закон у них такой, и по тому же закону выродков им тоже убивать нельзя. Вот их, недоделков, сюда и сбрасывают, с глаз подальше. На выживание… Старые Сектора – они огромные, друг с дружкой всякими переходами связаны. Так что этой погани здесь хватает. – Зур Башка с отвращением сплюнул на пол и двинул следом за Гарком; Семен пошел замыкающим.

– Все понятненько, – сказал молчавший до сих пор медальон. – До чего же милые эти создания, чужие! Чистка расы сызмальства: дешево, сердито и надежно… Впрочем, не важно: в чужой Мир со своей моралью не ходят. Итак, Семен, что будем делать?

– Пусть все идет, как идет. – Семен говорил тихо, чтобы его не услышали идущие впереди охранники. – Оружия у меня нет, так что на тебя одна надежда! На твое прикрытие. Я дождусь подходящего момента и спрошу, о Кардиналe, а после можно будет уходить. Да, Map, вот что если дела вдруг пойдут наперекосяк, то аварийной командой для переноса будет слово “уход”. Понял?

– Конечно.

Немного помолчав, Map с надеждой спросил:

– Семен, ежели на нас те недоделки нападут, можно мне хоть немного активной защитой попользоваться? Боевых заклинаний у меня навалом, а применить толком все никак не удается, повода не находится!

– Можно, – разрешил Семен. – Сколько угодно! Даже нужно.

– Ох, и повеселюсь я, – радостно проговорил медальон, предвкушая развлечение, – ох, и поразвлекаюсь!

Группа без приключений неторопливо прошла через весь зал: обломки жести, пластика и битого стекла неприятно хрустели под ногами Семена и охранников. Возможно, этот звук отпугивал недоделков, о которых говорил Зур, во всяком случае, никто на группу пока что не нападал. Пока что.

Гарк, не обращая внимания на коридоры, где почему-то гуляли пронзительные сквозняки, задерживался то у одного, то у другого входа в ячейки, внимательно прислушиваясь и старательно принюхиваясь, он наконец остановился возле очередного провала. Остановился, тряхнул рукой:

– Давай! – и, отступив в сторону, направил луч фонаря в темноту комнаты. Почему Гарка Мордобойца заинтересовала именно эта ячейка, Семен не знал – никакой определенной системы в поиске технарей-беглецов у охранника не наблюдалось, скорее, Гарк вел себя как охотник, выслеживающий дичь. Зверя, а не человека.

Все произошло молниеносно: едва в луче света мелькнуло что-то массивное, лохматое – Семен не успел понять, нападало существо на них или, наоборот, убегало, – как Зур выстрелил и, крича от возбуждения, все продолжал стрелять и стрелять, ослепляя Семена сварочными вспышками разрядов. Из глубины ячейки донесся надсадный рев, резко завоняло паленой шерстью и горелым мясом, рев оборвался стоном, и вновь стало тихо.

– Один есть, – удовлетворенно сообщил Гарк, – завалили-таки недоделка! Молодец, Башка, с меня пиво, – и, сузив луч, вошел в темную комнату. – Слышь, голова два уха, чего застрял! Иди сюда, щипцы готовь… Э, да тут и лысенький есть! Жареный. Зажарил ты его, напарничек, не пожалел маленького, ай-ай… Вот из-за чего зверюга суетилась-то, – свою половину спасала!.. Щипцы давай, кому говорю!

– Стой здесь, – приказал Семену Зур Башка, нетерпеливо поглядывая в ячейку, полную дыма. – Не трусь, если что не так – зови, – и нырнул в дым.

– Хрена они техников ищут, – угрюмо прокомментировал Map очевидное. – Охотятся они. Случаем пользуются… Жутковатая, Семен, картина получается: чужие используют людей, а люди охотятся на чужих… Все, блин, в этом Мире с ног на голову и боком поперек! Взорвать бы его к чертям собачьим, не жалко, чесслово. – Медальон зло выругался, Семен не ответил. Да и что можно было сказать!

– Медные, – огорченно сообщил Зур Семену выныривая из оседающего дыма. – Зря старались, пля. Обидно! Гарк, теперь ты стреляешь, а я на подсветке. – Зур принялся регулировать лучемет, переделывая его в фонарь. – Слышишь, Мордобоец?

– Не глухой. – Гарк вышел из темноты, довольно улыбаясь. – Проглядел ты один правильный клык, Башка! Очки тебе пора заводить, вот что. А кто проглядел, тот ни фига не получил. Уговор дороже зуба! – И похлопал себя по карману; Зур Башка вяло чертыхнулся.

– Что, писарчук, в штаны с испугу не наложил? – снисходительно обратился Гарк к Семену. – Зачистка она и есть зачистка, глупо с нее ничего не поиметь. Бросай свою штабную писанину и переходи в действующую охрану, не пожалеешь! Золотишком разживешься, богатым со временем станешь. Крутым. Если, конечно, недоделки тебя раньше не сожрут. Или Хозяева в Инкубатор не отправят.

– А зачем? – непритворно удивился Семен. – Для чего мне это золото? Что мне с ним делать? Его же здесь никуда не денешь…

Охранники переглянулись и дружно загоготали.

– Вот же д-дурак, – заикаясь от смеха, выдавил из себя Гарк и хлопнул Зура по плечу. – Башка, ну, ведь совсем парень зеленый! Ты, помню, тоже был таким поначалу, все меня спрашивал: а это зачем, а это почему?.. Объясни салаге, пусть учится, а то как был дураком, так им и останется. Писарчук, пля! Чернильные мозги.

– Все просто, – отсмеявшись, пояснил Семену Зур. – Половину из добытых в Старых Секторах зубов отдаешь майору Каппе… если хоть изредка бываешь на общих построениях, то должен его знать – он как раз и руководит всеми построениями, сегодня, пля, разорялся как убогий, пока старший наказатель его не заткнул, – так вот. Каппа оставляет долю себе, а остальное передает начальнику штаба, тот, отстегнув свой процент, отдает золото старшему наказателю, который себя тоже не обижает. А у старшего наказателя есть выход на кого-то из регулярно прилетающих сюда Хозяев… Будешь дружить с Каппой – будет у тебя все: и травка, и колеса, и ладурида сможешь прикупить, если уж совсем невмоготу. Дошло, парень?

– Дошло, – подтвердил Семен. – А я-то думал, что Мир Равновесия полностью закрыт! Для всех и вся. На железный замок.

– Был бы он настолько закрыт, как этого хочется Главному Хозяину, не было бы у нас никогда ни травки, ни других развлечений. – Гарк ухмыльнулся. – Шпионов-диверсантов, правда, тоже не было бы, но нет худа без добра – вот, неплановым зубом разжился! А железные замки, Слимпер, очень легко открываются золотой отмычкой. Крайне легко! Ладно, хватит трепаться. Пошли дальше, охота продолжается. – Гарк Мордобоец повернулся было идти к следующему провалу в стене, когда Семен окликнул его:

– Мордобоец! Самый последний вопрос, насчет шпионов: а где вы их содержите? Ну, арестованных куда помещаете? Если я диверсанта поймаю, к кому мне его вести?

– Дурацкий вопрос, – буркнул Мордобоец. – Ни фига ты никого не поймаешь, нету здесь никаких диверсантов… Я девяносто четвертого хорошо знал, мы с ним в одном блоке жили, он колеса беспрерывно глотал, даже на службе, вот и наглотался! Пристрелил технарей где-нибудь, и весь сказ, мало ли какой с ним глюк случился… А что сам себя задушил – может быть. Глюк он и есть глюк.

– Но все же, – настаивал Семен. – На будущее.

– Какое, пля, у нас может быть будущее, – с тоской вздохнул Гарк. Но на вопрос ответил: – Никаких специальных помещений для долговременного содержания арестованных у нас нет. Разборки проводим на месте, в блоке, или в дежурке… Если уж очень кто-то провинился, до предела, то передаем такого кретина наказателям, а те быстренько спихивают его дежурным Хозяевам. Что там дальше происходит, не знаю, но догадываюсь: Инкубатор всегда на ходу. Кстати, у наказателей тоже никаких особых помещений для задержанных не имеется! Это я тебе заодно сообщаю, чтобы ты отстал со своими расспросами. Теперь доволен?

– Вполне, – коротко ответил Семен. – Больше никаких дурацких вопросов задавать не буду Я узнал все, что хотел.

– Вот и молодец. – Гарк Мордобоец шагнул к провалу. – Проходим мимо, это коридор. Там они, как правило, не водя… – Гарк внезапно притормозил, резко поднял руку, останавливая спутников, и, замерев, прислушался; Семен затаил дыхание.

В мертвой тишине раздавался приближающийся мягкий топот и дробное металлическое постукивание, как у механической швейной машинки на холостом ходу; Зур, не дожидаясь команды, направил в коридор из-за плеча Гарка луч своего фонаря.

– Назад! – крикнул Гарк, отшатываясь от коридорного проема. – К кабине! Там их слишком много! На запах прут. – И опрометью бросился прочь. Зур сломя голову кинулся следом за ним, на бегу меняя настройки лучемета. Переделывая его из фонаря в боевое оружие.

Семен тоже помчался к кабине перемещений, но, не пробежав и половины зала, остановился.

– Map, я все необходимое узнал, и, в общем, мне тут уже делать нечего! Ты как, еще настроен попрактиковаться в боевой магии? А то можем и убраться.

– Настроен! – с азартом ответил медальон. – Еще как настроен! Сейчас я их… – впереди, у кабины, что-то полыхнуло, рядом с Семеном, чуть не задев его, на миг возникла тонкая, яростно-голубая нить луча и вонзилась в темноту коридора, жуткий рев потряс зал.

– В сторону! – испуганно воскликнул Map. – Эти вояки сейчас порешат тебя в горячке, с них станется! – Семен пригнулся и побежал, то и дело спотыкаясь о всяческий хлам; отбежав на безопасное расстояние, он остановился, обернулся.

В ослепительно белом сиянии вспышек, до боли резавших глаза, из коридора вывалилась плотная темная масса, сразу рассыпавшаяся на десятки высоких сгорбленных фигур; с каждой вспышкой существа оказывались все ближе и ближе.

– Давай! – Семен в нетерпении топнул ногой. – Map, давай!

И Map дал.

Словно огненный шквал пронесся по залу: вспышки лучеметов по сравнению с ним были тусклыми и неубедительными. Слабенькими.

Никакого звука Семен не услышал, не смог услышать – на миг он оглох и ослеп. Упав от взрывной волны на колени и судорожно закрыв глаза ладонями, Семен с трудом глотал раскаленный воздух, проклиная и чужих, и бравых охотников, и Мара с его боевыми заклинаниями.

– Уже все. – Еле слышный голос медальона был полон восторга. Как у мальчишки, впервые стрелявшего из боевого оружия. – Я всего-то чуть-чуть использовал одно из заклинаний… Ух ты, чего получилось! Обалдеть можно.

Семен встал на ноги, огляделся сквозь муть и застилающие глаза слезы. Да, обалдеть было с чего!

Там, где прошел огненный шквал, мусор на полу спекся в ровную корку; потолок и плафоны странным образом очистились от копоти – в зале стало гораздо светлее.

На дымящейся корке пола то тут, то там лежали громоздкие скелеты, некоторые – целые, а некоторые – рассыпанными в длину костями: видимо, пламя застало зверей в прыжке. Не зверей, поправил сам себя Семен, а чужих-бета. Недоделанных одичавших Хозяев.

– Пля, что это было? – раздалось у Семена за спиной. – Я такое впервые в жизни видел! А ты, Башка?

Семен обернулся. Гарк и Зур стояли поодаль, то и дело протирая слезящиеся глаза, и с удивлением рассматривали место огненного побоища.

– Они, наверное, больные были, – предположил Зур, тыча в сторону обугленных скелетов трубкой лучемета, как указкой. – Взрывозаразные! Один рванул, а за ним все остальные погорели, лишь кости остались. Ну и дела…

– Скажешь еще. – Гарк в сомнении почесал щеку своим лучеметом. – Взрывозаразные! Просто… э-э… просто сожрали что-то сильно горючее. Или вывалялись в нем. Мало ли какой дряни в секторе хранится… – Гарк только сейчас заметил Семена. – О, писарчук, да ты никак уцелел! Повезло тебе, Слимпер, долго жить будешь. Я, по правде говоря, думал, что нечаянно срезал тебя первым выстрелом.. Извини, такая суматоха была!

– Живой я. – Семен закашлялся, протер глаза рукавом: кожу на лице саднило, словно он под солнцем слишком долго загорал.

Зур убрал лучемет в рукав и, неожиданно что-то увидев, сорвался с места – склонившись над черепом ближнего скелета, Зур срывающимся голосом окликнул Гарка:

– Мордобоец, иди сюда! Ты на пасть эту глянь! Видишь? Это же… И вон у того, гляди… и у того тоже… Пля, да у них у всех золотые клыки! У всех! Почти целые! Оплавились только немного, – и он встал, растерянно глядя на товарища.

– У все-ех? – врастяжку переспросил Гарк. – Точно? Ты не ошибся?

– Точно, – медленно кивнул Зур, не сводя ошеломленного взгляда с напарника. – Мордобоец, да мы богачи!

– Совершенно верно, – ровно сказал Гарк. – Богачи. – В тот же миг сверкнула молния лучемета и Зур упал на пол с насквозь прожженной в груди дырой. С дырой там, где раньше билось сердце.

Семен рывком повернул голову: Гарк, прищурясь, смотрел на тело своего бывшего напарника. Бывшего товарища. Друга.

Рука Мордобойца с зажатым в ней лучеметом была направлена на Семена.

– Извини, приятель, – сухо пояснил Гарк Мордобоец мертвому напарнику, – золота слишком мало, чтобы делить его на троих. И слишком много для двоих… Прощай, Башка. Зачистка все спишет. Теперь ты. – Мордобоец тускло глянул на Семена.

Что должно было случиться дальше, объяснений не требовало.

– Уход, – грустно сказал Семен. – Немедленно!

Map послушно выполнил приказание.