ГЛАВА 5
СЕЛЕНИТЫ: ЛУННЫЕ ИСКУСИТЕЛИ (МЕСТНОЕ ПОВЕРЬЕ)

Отец Вуди пил холодное шампанское из горлышка, давясь пеной и страшно вытаращив глаза. Изредка он отнимал бутылку от рта, переводил дух, громко отрыгивал и пил дальше; Семен сидел напротив монаха, рассеянно теребя медальон на цепочке и глядя, как святой отец восстанавливает свое душевное равновесие. То есть по-быстрому надирается.

Наконец монах отставил пустую бутылку в сторону, вытер с лица пену и уставился на Семена слегка окосевшим взглядом: душевное равновесие, судя по всему, было восстановлено.

– Колдун, – узнав Семена, утвердительно сказал монах. – Лунный, – и потянулся за новой бутылкой.

– Стой, – приказал Семен, – еще успеешь! Шампанского навалом, даже на опохмел останется. Давай-ка, отче, сначала разберемся, что к чему, а уж после пей себе сколько влезет!

– Разбираться? В чем? – вяло удивился монах, так и не донеся руку до бутылки. – Ты лунный колдун. Я – дурак, который с тобой связался. Все просто и ясно.

– Почему ты решил, что я – лунный колдун? – спросил Семен, оставив наконец медальон в покое. – Почему именно – лунный? Из-за того, что к лунным демонам обратился, да?

– Ну, – отец Вуди утвердительно кивнул и, ненароком уцепив бутылку за горлышко, подтащил ее поближе к себе. – А еще потому, что они твое желание немедленно исполнили.

– Это была шутка, – сухо сказал Семен. – Глупая шутка. На самом деле ужин был запакован в одноразовом заклинании и вызван по паролю. Паролем были слова “Жрать давай”. Вот и все. Никаких демонов, никакой мистики. Обычная бытовая магия!

– Я ж и говорю – колдун, – не слушая Семена, уныло продолжал монах. – А все колдуны, как известно, живут на луне и по ночам спускаются к людям, чтобы смущать их незрелые умы и скупать человеческие души. В обмен на выполнение сокровенных желаний. А из похищенных душ колдуны выращивают лунных чертей, которых после сбрасывают вниз, на землю. Для того, чтобы они сотрясали земную твердь, высушивали реки и били урожай громом. И заодно разводили блох и вшей. И крыс.

– Это все полный бред, заблуждение и суеверие, – авторитетно заявил Семен, беря фазана и счищая с него декоративные перья. – Лунных колдунов не бывает! Земля трясется от внутренних тектонических процессов, реки мелеют от жары… Урожай бьет не гром, а град. Про вшей, блох и крыс вообще говорить не стану. Потому что где крысы, там и все остальное.

– Бред? – возмутился отец Вуди, раскупоривая бутылку. – Какой же бред, если я сам таких чертей видел! Как они на землю падают.

– Правда? – Семен даже чистить фазана перестал. – Где?

– В небе, – монах сердито ткнул бутылкой в звезды. – Ночью их хорошо видно-то! Особенно летом. Бывает, полыхнет на полнеба, а потом летит… огненный такой, круглый. И след за ним дымный, вроде хвоста. Что скажешь, не черт, что ли?

– Метеорит, – равнодушно ответил Семен, продолжая чистить птицу. – Небесный камень. Из космоса прилетает и сгорает в атмосфере. Астрономическое явление, ничего особенного.

– Ну вот на все у тебя есть объяснение. – расстроился отец Вуди. – Верно говорят, что лунный колдун все знает, а чего не знает, так о том наврет. Причем убедительно наврет! И заморочить простого человека для него – одно сплошное удовольствие… Камень с неба падает, ха! Не бывает такого, и точка. – Монах надолго присосался к горлышку.

– А ведь в этом что-то есть, – рассудительно заметил Map. – Во всяком случае, вариант с лунными чертями мне более понятен, чем вариант с какими-то там космическими камнями. Но все же он ошибается, наш отец-выпивоха. И ты, Семен, ошибаешься. Потому что всем известно, огненные шары в небе – не что иное, как падающие с неба кирпичи из магических стен между Мирами! А вышибает те кирпичи из стен великан Подо, которого за его безумие древние волшебники заточили в черное межмировое пространство. И когда у великана плохое настроение и ему хочется вырваться из своего заточения, он бьет в стены кулаком. Оттого и происходит огненное полыхание – это камни из стен выпадают! И когда хоть одна стена окончательно разрушится, тогда и наступит конец света. Со всеми вытекающими из этого последствиями.

– Час от часу не легче. – Семен хотел было схватиться за голову, но вовремя вспомнил о том, что руки у него в фазаньем жиру и перьях. – Мракобесие какое-то, чесслово… Да ну вас обоих в… Эх… – Семен не договорил, взял непочатую бутылку с шампанским и откупорил ее.

Минут пять прошло в тишине: Семен неспешно потягивал колючее вино, запивая печеное мясо, отец Вуди продолжал накачиваться дармовым колдовским шампанским, то и дело отрыгивая и искоса поглядывая то на Семена, то на луну; Map, по-видимому, сосредоточенно обдумывал, куда именно Семен хотел послать его и зачем. И потому тоже молчал.

– Я готов, – сказал наконец отец Вуди, не допив третью бутылку; язык у монаха заплетался: святой отец пил вино не закусывая, напрочь игнорируя фазанов и салаты. И свой хлеб с сыром заодно.

– К чему? – нейтрально поинтересовался Семен, обгладывая фазанью ножку.

– К продаже, – решительно сказал монах. – Давай, лунный колдун, бери мою душу, черт с ней! Но взамен я хочу следующее. – Отец Вуди принялся перечислять, загибая пальцы: – Во первых хочу молодость. Во-вторых, денег. В-третьих, удачу при игре в кости. Хочу еще, чтобы женщины любили, чтобы драться хорошо умел. Сильный чтобы был. Высокий и кр-расивый… Коня белого хочу, знамя свое, герб личный, дворец… Чего же я еще хочу? – на секунду задумался отец Вуди. – А, бессмертия хочу! И еще, чтобы…

– Чтобы черти у тебя на посылках служили, – рассмеялся Семен. – Пятки чтобы чесали. И за пивом бегали.

– Ох ты! – изумился монах. – Об этом я не подумал. Да, черти на посылках – это хорошо. Это здорово. Хочу!

– Наш друг от скромности не умрет, – с нескрываемой завистью сказал Map. – Вот это размах, вот это я понимаю! Сам бы себе такого же пожелал, будь я человеком. Ты спроси, а как он насчет того, чтобы самому лунным колдуном стать? Тогда все бы разом получил, халявно и бесконтрольно.

– Папаша Вуди! – Семен уже откровенно веселился. – Тут предложение поступило, чтобы ты лунным колдуном стал. От веры отказался и в маги подался. Тогда все и так иметь будешь, оптом и бесплатно.

– Веру не отдам, – косноязычно, но гордо ответил монах, вновь припадая к бутылке. – Вера – это святое! Для души.

– Так у тебя души не будет, – подзадорил его Семен. – Заберут у тебя душу-то. Зачем тебе тогда вера?

– Чтобы хоть что-то было, – немного подумав, твердо ответил отец Вуди. – Взамен души. Чтобы оно не так болело.

– Молодец, – с уважением сказал Семен. – Ей-ей, как тот казак на бочке хоть и голый, но с шашкой. Так и ты – берите все, но веру не троньте! Ладно, отец Вуди, открою тебе великую тайну – я не лунный колдун! Не колдун я. Не колдун! Вор я. И точка!

– Значит, не хочешь мою душу покупать, – окончательно расстроился монах. – Ну не везет мне со сделками, хоть плачь! Никогда ничего толком продать не могу… Видать, не судьба мне молодым стать! И коня белого у меня не будет. – Отец Вуди пустил пьяную слезу.

– Куплю я тебе белого коня, – утешил монаха Семен. – Взамен волка. Самого быстрого и выносливого коня! Какого сам выберешь. А насчет молодости – увы. Ничем помочь не могу. Не обучен, знаешь ли.

– Какой же ты колдун после этого, если молодость делать не умеешь, – с ухмылкой проговорил отец Вуди, пытаясь ухватить свою недопитую бутылку за горлышко и все время промахиваясь. – У нас некоторые, из высших адептов… из руководства, м-мать их, по пять раз молодость себе возвращали! Есть у них такие снадобья, а нам, простым, черта с два – ни рецепта тебе, ни намека на состав зелья. Опа! – Монах наконец поймал бутылку, но пить не стал. – Р-ре-цепты! – Отец Вуди побултыхал шампанское в бутылке. – Окаянные рецепты… Весь мир держится только на рецептах и снадобьях! Приворот, отворот… Жизнь, не жизнь… Возвращенная молодость и преждевременная старость – на все есть свои рецепты! Тайные и не тайные. Всякие. – Монах со вздохом отставил бутылку в сторону.

– Желудок что-то болит, – пояснил отец Вуди. – Хватит на сегодня уже! Не мальчик шипучкой баловаться. Хлебного винца – это да, можно было бы. А от этой дряни одно бурчание в животе и изжога. А удовольствия никакого! Не цепляет. – Монах посмотрел на Семена разведенными глазами. – Ни капельки не цепляет! – Отец Вуди похмыкал себе под нос, достал нетвердой рукой что-то из внутреннего нагрудного кармана сутаны и съел. Наверное, это было лекарство от изжоги. Или от бурчания в животе.

– Оно и видно, что ни капельки, – насмешливо заметил Map. – Глаза от нецепляния уже в разные стороны глядят! Как у рака.

– Зелья, снадобья, – медленно повторил Семен. – Молодость по рецепту… Скажи, Вуди, а как у вас насчет магии слова? Или магии жеста? Комплексная магия есть?

– Никакой нет. – Монах отрицательно помотал головой и чуть не упал на спину от столь резкого движения. – Ересь это! Только лунные колдуны владеют ерес… магией. А раз колдунов нет, то и магии тоже нет. А колдунов точно нет? – Отец Вуди с трудом подмигнул Семену.

– Считай меня кем хочешь. – Семен обречен но махнул рукой. – Хоть сумасшедшим великаном Додо, мне без разницы. Кирпичи из стен мироздания я тоже вышибать не умею… Что же – это за мир такой, а? – Семен вытер руки о траву. – Нет у них магии, подумать только! А как умертвия клепать, или волка оживить, или молодость по пятому разу вернуть – это они могут. А магии нет! Парадокс.

– Никакого пара... парадокса, – горячо запротестовал монах. Нету магии, да. Но зато есть сила летних трав и корней, глубинных руд и горных минералов, крови порченой и крови обыкновенной… Сила воды и огня – есть Сила знания, в конце концов. Знания, как все это правильно смешать, взболтать и употребить.

– Вон оно что-о, – с пониманием протянул Map. – У них магия в подземно-травяном направлении развивалась. В знахарском. В корень, так сказать, пошла. – И захихикал собственной шутке. – Вот же чудной Мир! Семен, нас здесь наверняка ждут сюрпризы Точно, ждут! Интересно-то как!

– Громобойную дубинку отдашь? – неожиданно трезвым голосом спросил монах. – Взамен волка. Отдашь, а?

– Эге, да ты, отче, никак в себя пришел? – изумился Семен – Быстро ты как-то! Аж удивительно.

– Лекарство специальное съел. – Отец Вуди поморщился, потер виски. – Раз душу из тела вынимать не будешь, так чего же тогда в стельку пьяным сидеть? Не тот момент… Хорошее лекарство, только голова после него побаливает… Так отдашь дубинку, Симеон? Мне она в дороге очень пригодилась бы! Работа у меня разъездная, всяко в пути бывает, сам видел…

– Нет, – решительно сказал Семен. У монаха обиженно вытянулось лицо. – Я же тебе сказал – за волка заплачу, можешь не сомневаться! Или коня тебе куплю, на выбор… Отдать – не отдам. Но могу поменяться с тобой на что-нибудь не менее ценное. У тебя есть что ценное?

– Ценное-то есть, да не мое, – с тоской в голосе ответил монах. – Аптечка не моя, таратайка тоже. Волк – и тот общественный был, монастырский… Слушай! – вдруг, что-то вспомнив, обрадовался отец Вуди. – А что, если я расскажу тебе, где лежат всякие редкости, и мало того – помогу пробраться в то место? Это я сумею. Запросто! А ты мне за услугу дубинку отдашь, идет?

– Какие редкости? – деловито спросил Семен. – Снадобья-порошки или что посерьезнее? Золото, бриллианты? Так вот, мне не нужно ни то, ни другое.

– Тю! – изумился монах. – Нашел великие ценности: золото и бриллианты! Снадобья, между прочим, гораздо ценнее любого золота-серебра и любых камней-самоцветов будут. Гораздо. Но если тебе ни то, ни другое не нужно, тогда… – Отец Вуди запнулся, сторожко огляделся по сторонам. Словно их кто-то мог подслушивать.

– Тогда? – с интересом переспросил Семен. – Что – тогда?

– Понимаешь, – понизив голос, сказал монах, – я еду по вызову в один городок, он тут неподалеку, сначала селение будет, потом городок, а хозяин городка – граф Локир, вредный, между прочим, человек! Зануда, педант, да еще и жмот: за работу платит не исполнителю, а напрямую в монастырскую казну. Я уже был у него несколько раз. – Отец Вуди покривился, словно вспомнил что-то неприятное. – Представляешь, он вино не пьет! То есть вообще ничего хмельного не пьет! Даже пива. Трезвенник, мать его… И мне пить не разрешал, тьфу на него! А у меня работа нервная, без вина никак нельзя. И отказаться от поездок в замок Локира, невозможно, он за мной пожизненно закреплен, замок тот. Ох-хо-хо.

– Да ты кем работаешь-то? – Семен допил остатки шампанского и бросил пустую бутылку в сторону, далеко в степь.

– А я разве не сказал? – удивился отец Вуди. – Скорой помощью работаю. Скорой алхимической помощью Я – разъездной лекарь-алхимик из Братства Единых. Лечу все, что лечится. Вернее, что разрешено лечить, – поправил себя монах. – К особым секретам Братства не допущен, к специальным рецептам то есть. Пользуюсь лишь стандартными, дозволенными. Хотя кое-что знаю, – похвастался отец Вуди. – Сам дошел. Например, как бесов из ног изгонять. Это когда человеку все время бегать хочется, вот он и бегает, как дурак. Как проснется, так сразу и начинает бегать. Куда-нибудь. Значит, так – берем кусочек очищенного корня мандрагоры и густо натираем его желчью подземного зверя по имени крот, а потом….

– Погоди ты со своей желчной мандрагорой, – отмахнулся Семен, – о деле давай, о графе. Про корешки потом.

– Да, точно, – спохватился отец Вуди. – Так вот, был я у него… э-э… два раза был: сперва порчу с самого графа снимал, по причине которой он с женой супружескими делами не мог заниматься, хе-хе… Потом, по срочному вызову, и саму супружницу оживлял: граф Локир после снятия порчи стал очень… как бы это сказать… очень активным стал, супружница не вынесла той его активности и отравилась. Ну, я ее и оживил, согласно заказу.

Граф свою ожившую любовь немедленно опробовал в спальне, после чего приказал ее, любовь, закопать. Заколотить в гроб крепко-накрепко и закопать. Сказал, мол, она и раньше в постели холодной была, а сейчас вообще ледяной стала. В буквальном смысле.

Но за работу все же заплатил, а как же! Оживление оно до-орого стоит!

Так вот, есть у графа в замке одна зачарованная комната, я случайно о ней узнал. – Монах предупреждающе поднял руку, заранее отметая возможные вопросы Семена. – Никакой магии! Никакой! Дверь и стены комнаты попросту обработаны неким запирающим зельем неизвестного состава. Много лет тому назад обработаны, дедом графа. И с тех пор никому в ту комнату хода нет! А дед графа, говаривали, якшался с лунными колдунами. Оттого, видать, молодым и помер в одночасье… Вот и подумай, что может быть в той комнате. – Отец Вуди предвкушающе потер руки. – Ох, как я бы туда заглянул! Ох, и заглянул бы! Да вот не берут мои снадобья ту дверь… Я во второй раз специально одно мощное зелье с собой прихватил, по знакомству достал, как раз для таких случаев. Не взяло, представляешь! – Монах в удивлении развел руками. – Железный ящик с деньгами в кабаке отворило, а… – Тут отец Вуди осекся, словно язык прикусил. Семен сделал вид, что не расслышал оговорки, но Map молчать не стал:

– Ай да монах! Ай да божий человек. М-да-а, похоже, и божьим людям ничто человеческое не чуждо. Семен, беремся за дело! Может, ничего ценного в той комнате нет, один лишь ходячий труп дедовой тещи. Которую графский дед раз двадцать оживлял и садистски убивал в воспитательных целях. Чтобы в семейные дела не лезла. А может, там действительно что-то весьма ценное найдется! Такое, что и пистоль за наводку отдать не жалко. Соглашайся! В любом случае ничего не теряем, кроме времени. А время у нас пока что есть!

– Едем, – решил Семен. – Кстати, отец Вуди, а нынче ты по какому поводу к графу едешь? Тоже кого-то оживлять?

– А пес его знает, – равнодушно ответил монах. – Гонец с глазу на глаз передал, чтобы я взял с собой все рецепты и снадобья, какие у меня есть. В смысле не только официально дозволенные. Больше ничего не сообщил, сразу назад ускакал. Что-то спешное, поди… А я тут кукую! – закручинился отец Вуди. – Коня бы! Да где его сейчас возьмешь, коня того. Давай, Симеон, спать. Утром что-нибудь придумаем.

– Верно, – согласился Семен. Он встал, собрал с земли оставшиеся бутылки с шампанским и уложил их в повозку – чего добру зря пропадать! Остальное – недоеденных фазанов, соусы и закуски оставил там, где они лежали. Руки пачкать не хотелось.

Пока Семен наводил порядок, монах залез в повозку и улегся там, обхватив рукой свой сундучок-аптечку.

– На траве-то помягче будет, – с усмешкой сказал Семен. – Охота тебе, папаша всесвятейший, в повозке лежать. Никто твой сундук не украдет, красть некому.

– Мало ли, – сонно ответил отец Вуди. – Вещь казенная, подотчетная… Я уж лучше так, чем без аптечки остаться, а то… – и захрапел, не окончив фразу.

– Map, ты поглядывай за обстановкой. – Семен зевнул. – Лес хоть и далеко, но все же. За таратайкой тоже пригляди, чтобы не угнали. – И улегся в траву.

– Кровать не желаешь? – услужливо предложил Map. – С балдахином, массажем и музыкальными пружинами. У меня есть!

– Нет. – Семен рассеянно смотрел на загадочную луну. – Не желаю. Ни массажа, ни музыки – ничего не хочу.

Было тихо, ночной ветерок унялся и больше не шелестел травой; в повозке негромко похрапывал лекарь-алхимик, специалист по знахарскому лечению и хлебному вину; где-то далеко-далеко, в лесу, ухала сова; заметно похолодало – близился рассвет.

Семен слипающимися глазами смотрел в черное небо: небо, как и луна, тоже было неправильным – на нем не было видно звездной мелочи, той легкой небесной россыпи, которая обязательно присутствует в ночном небе. В любом из Миров.

Крупные редкие звезды были абсолютно одинаковы и висели слишком упорядоченно… слишком. Как будто их туда нарочно повесили. Сделали на конвейере и повесили.

А еще звезды не мигали. Светили ровно, как лампочки.

“Странный мир, – уже засыпая, подумал Семен. – Очень странный…”

И уснул. Крепко. Безмятежно.

Утром по дороге двинулись крестьянские подводы.

Отец Вуди сторговался с одним из крестьян помочь доставить безлошадную повозку в селение. Легкий возок прицепили к груженой подводе, и та тронулась в путь. Семен и монах шли рядом, хотя вполне могли бы и ехать – пара впряженных в подводу волов даже не заметила дополнительного прицепа, – но уж больно хорошее стояло утро! И Семену, и отцу Вуди захотелось поразмять ноги.

Пожилой крестьянин оказался человеком общительным и все время, пока они добирались до поселка, обстоятельно рассказывал своим случайным спутникам о виденных им сегодня на лесной дороге ужасах: о разбросанных там и тут руках, ногах, головах… Раза четыре рассказывал, причем с каждым разом подробностей становилось все больше, и были они все ужаснее. Появились в рассказе и стонущие деревья, и потеющая кровью земля, и громадная крыса в золотой короне, пляшущая на обглоданном черепе.

Ехавший с возницей мальчонка лет десяти, сын крестьянина, открыв рот, смотрел на отца – мальчик таких подробностей не заметил. О чем теперь искренне жалел.

Наконец они въехали в поселок и остановились у кабака. Заведение называлось “У дуба”, что полностью соответствовало действительности – возле кабака рос дуб. Громадный, вековой.

– А мертвые с косами вдоль дороги не стояли? – с испуганным видом спросил напоследок Семен у разговорчивого возницы. – Гнилые такие, в саванах?

– Знамо дело стояли, – важно покивал крестьянин, – именно что с косами. Бабы, мертвые-премертвые, аж воняют, а косы у них до самой земли. Седые. Лунные ведьмы, тять их растять! – и, отцепив повозку от подводы, получил от монаха свою обещанную серебряную монету. После чего прямиком направился в поселковый кабак, оставив подводу под приглядом сына. О ведьмах рассказывать пошел.

Отец Вуди тоже остался – сторожить повозку и свой ценный сундук-аптечку, а Семен отправился на поиски коня. Или лошади.

Ходил он долго, уже и полдень настал, но желающих продать Семену лошадь не оказалось – с Семеном не только не хотели говорить, но и гнали от ворот, обещая набить морду, если он сейчас же отсюда не уберется.

– Дурацкие у них тут нравы, – зло бормотал себе под нос Семен, широким шагом направляясь назад, к кабаку. – Им, блин, натуральное золото предлагаешь, а они тебе оглоблей по хребту обещают! Вот же дикий народ…

– Попробуй одежду сменить, – сочувственным тоном посоветовал Map. – Встречают-то по одежке! А ты сейчас как батрак одет. Видел работников во дворе у того толстого селянина? Который на тебя еще собак чуть не натравил. Так они были одеты точь-в-точь как ты. Сам посуди, откуда у батрака золото? Скорее всего, селяне решили, что ты или пришлый дурачок, или нарочно над ними издеваешься. Хорошо хоть и впрямь оглоблей не перетянули! А то пришлось бы мне вмешиваться.

– Ах ты! – Семен остановился и в расстройстве хлопнул себя по лбу. – Одежда! Вон оно что.

Он оглянулся по сторонам, нет ли кого поблизости, после чего быстро превратил батрацкую робу в некое подобие дорогой дворянской одежды, виденной им при дворе королевы Яны: неудобный темно-зеленый бархатный камзол с множеством блестящих пуговок на груди, с широким кружевным воротником и кружевными манжетами; бархатные брюки такого же цвета и обязательные высокие ботфорты. Через грудь протянулась синяя атласная перевязь, на которой родовитые дворяне Изумрудного Мира носили парадные шпажки, короткие, тупые и неопасные.

Вместо шпаги Семен недолго думая вдел в ременную петельку пистолет. Чтобы убедительнее выглядеть. Тем более что все равно девать его было некуда – не в руках же нести! А карманов у парадного камзола не предполагалось.

Ходить заново по дворам Семен не решился – еще опознают в новоявленном дворянине бывшего батрака, только что предлагавшего золото за лошадь! Могут возникнуть ненужные вопросы, а следом за ними – ненужные проблемы. Потому Семен отправился, как и решил, к кабаку: там или с кабатчиком насчет коня сторгуется, или пошлет отца Вуди на закупку. Денег даст и пошлет.

Крестьянской подводы возле кабака не было. Видимо, крестьянин-возчик за то время, пока Семен искал лошадь, достаточно пообщался с народом за стаканом вина: и про мертвых с косами рассказал, и про танцующую крысу, и еще невесть про что. Пока монета не закончилась. Пообщался и уехал. Семен не сомневался, что волами теперь управляет сын крестьянина, а сам рассказчик дрыхнет в подводе, уставший от россказней. До невменяемости уставший.

Не было и повозки с сундуком-аптечкой: отец Вуди стоял, прислонясь к вековому дереву и понуро уставившись в землю. Вид у монаха был крайне несчастный, словно он только что похоронил кого-то из родственников; от отца Вуди за несколько шагов несло ядреной сивухой.

– Папаша, а где ж твоя повозка? – изумился Семен, останавливаясь перед монахом. – Я, понимаешь, весь поселок на уши поставил, отыскивая коня, а повозки-то и нету! И сундук куда-то подевался.

– Нету, – убито согласился монах, поднимая на Семена мутный взгляд и пристально глядя сквозь собеседника куда-то вдаль. – Граф, я не виноват! Д-дорожные обстоятельства… мертвые крысы с з-золотыми косами огр.. ик… ограб-били. Вот. Всех убили и ограбили. И меня тоже от… и уб-били. – Отец Вуди был пьян в слякоть. Как грузчик после магарычевой работы.

– Ух ты, – восторженно сказал Семен. – И когда это он успел так надраться? Впрочем, как наш лекарь-аптекарь умеет надираться, я уже видел. Умеет, еще как умеет! Что же делать? Повозки нет, коня нет. – Семен с насмешкой посмотрел на монаха. – Папаши Вуди тоже, считай, нет… На пробку наступил и временно выпал из реальности. М-да-а… Может, отрезвин у него в кармане поискать? – предложил Семен, но тут же отказался от своей идеи. – Хрен его знает, что у него еще там в кармане лежит! Яд какой ненароком подсуну… Или того хуже – какую-нибудь местную виагру. – Семен расхохотался в полный голос, но тут же помрачнел. – Однако надо что-то делать. Но что?

– Предлагаю перенестись в повозку, – посоветовал Map, – и на месте разобраться, что к чему. От гражданина монаха ты сейчас никаких толковых показаний не добьешься… в полной несознанке наш гражданин находится! В буквальном смысле.

– А что, можно? – обрадовался Семен – Но ты ведь сам предупреждал, что без адреса никуда переноситься нельзя! Еще склеимся с повозкой ненароком, – он озабоченно покачал головой. – Не хотелось бы.

– Все нормально будет, – заверил Семена медальон. – Я ночью, когда вас охранял, на повозку специальную метку поставил, на всякий случай. Вернее, на случай возможного угона. Типа ее пространственный адресок взял! Вот, пригодилось.

– Это ты молодец, – одобрительно сказал Семен, вынимая из петельки пистолет и приводя его в боевое состояние. – Цепляй нашего падре и поехали! Будем, стало быть, закон и порядок восстанавливать. Не слезая с повозки.

– Ты что, в людей стрелять будешь? – полюбопытствовал Map, следя за приготовлениями Семена. – В живых?

– Нет, в дохлых, – огрызнулся Семен. – Скажешь еще! Ни в кого я стрелять не собираюсь, пока что. На всякий случай пушку готовлю! Может, пугнуть кого придется, – Семен направил ствол в небо. – Поехали!

В ту же секунду Семена сшибло с ног, падая, он нажал на спусковой крючок, и пистолет громыхнул, выпустив короткую очередь в небо.

– Караул! – истошно завопили где-то рядом. – Спасите! – Крик внезапно оборвался, послышался тяжелый удар и удаляющийся дробный топот сапог.

Семен сел, огляделся: он был в повозке. Рядом недоуменно вертя головой по сторонам, сидел отец Вуди, обхватив руками свой бесценный сундучок-аптечку. Похоже, монах начинал приходить в себя и без всякого отрезвина – взгляд у отца Вуди стал осмысленным. В меру осмысленным.

Повозка, никем не управляемая, мчалась полным ходом – впряженный гнедой жеребец бодро стучал копытами по утоптанной грунтовке, встречный ветер развевал его длинную гриву; повозка то и дело подпрыгивала на ухабах, не спасали и резиновые шины с рессорами.

По левой стороне дороги, что-то невнятно крича, убегал в чисто поле незнакомый Семену мужичок; впереди, неподалеку, высились зубчатые городские стены – дорога упиралась в раскрытые настежь въездные ворота. У ворот стояли вооруженные алебардами стражники и с нескрываемым интересом наблюдали за происходящим.

– Тпру! – заорал Семен, на четвереньках добравшись до лавочки возницы и хватая брошенные вожжи. – Тпру, кому говорю! Стой, животное! – Семен натянул вожжи, конь постепенно перешел на шаг и остановился.

В наступившей тишине было слышно, как всхрапывает жеребец, как вдалеке голосит напуганный мужичок, с курьерской скоростью уносясь в неизвестность, как хохочут стражники.

– Соображать можешь? – Семен повернулся к монаху, тот пожал плечами, подумал и согласно кивнул. – Что случилось? – садясь на лавочку, спросил Семен. – Поехали потихоньку, что ли. – Он легонько тряхнул вожжами, конь фыркнул и неспешно потрусил дальше. – Этот, который из повозки выпрыгнул, он кто?

– Сволочь он, – хриплым голосом ответил монах, роясь за пазухой. – Крыса. Проезжий шаромыга на коне. Опоил меня дурью и повозку украл. Я с ним в кости со скуки поиграть согласился и хлебного винца выпить, а он, мразь, вон чего сделал… – Отец Вуди проглотил таблетку, привычно поморщился.

– Универсальное лекарство? – подмигнул Семен. – На все случаи жизни, да? А понос лечит?

– Нет, – буркнул монах. – От поноса, говорят, пробка в нужном месте хорошо помогает. – Он захихикал, но тут же со стоном схватился за голову. – Ох, башка как трещит! – Отец Вуди со вздохом привалился спиной к борту повозки. – Противоядие это. Но действительно универсальное. Всем лекарям перед поездкой выдают: заказчики, мать их, разные попадаются… Иной вместо платы может тебя и особым вином напоить в целях личной экономии.

– Ну что ж, – рассудительно сказал Семен, глядя на приближающиеся ворота, – нет худа без добра! У нас теперь есть конь и новая упряжь, причем бесплатно, да и дорогу мы изрядно сократили. В общем, спасибо шаромыге, – и замолчал, приняв надменный, гордый вид. Стражники вовсю пялились на них, пытаясь разобраться, кто ж такой важный едет в повозке, если кучером у него – богатый дворянин. Так ничего и не поняв, стражники на всякий случай взяли алебарды “на караул”.

Отец Вуди торжественно повел рукой, осеняя благодатью и стражников, и алебарды, и ворота заодно. После чего шумно высморкался через борт, сказал: “Да ну вас всех к черту, у меня голова раскалывается” и улегся на дно повозки.

Копыта коня застучали по тесаным камням – повозка въехала в город.

В город графа Локира.