ГЛАВА 11
СТЕРТЫЕ ЛЮДИ: ИКС-МИР ПО-БУДНИЧНОМУ

Обед подходил к концу, когда Семену в голову пришла очень неприятная мысль. Мысль о том, что в Икс-Мире его могут опознать и с ходу арестовать.

– Может, мне усы загодя наклеить нужно, для маскировки? – озабоченно сказал Семен, ставя кружку с чаем на стол. – И бороду. А то вдруг чужие меня узнают?

– Не-а, не узнают. – Map говорил уверенно, со знанием дела. – Во-первых, раньше чужие отслеживали тебя по кошелю, в котором лежало магическое золото, сейчас у тебя ни золота, ни кошеля! Во-вторых, в лицо тебя никто из них не видел… нет, один видел, так он теперь памятником работает и ничего рассказать никому не сможет. Даже голубям, которые на него гадят. А в-третьих, если даже чужие забрались в полиментовский архив и утянули оттуда твой портрет – или копию сделали – то и это не страшно! Людей в том пакостном Мире хватает, Стамп тебе сам об этом рассказывал. Так что альфы-беты наверняка примут тебя за одного из своих наемников. Наемники что? Рабочая скотина… Кто ж скотину в морду запоминает! Для них все люди небось на одно лицо.. как и альфы-беты для людей.

– Логично, – согласился Семен. – Усы клеить не буду. Тем более что у меня их и нет: ни усов, ни клея.

– Все это дилетантские штучки, – с пренебрежением отозвался медальон. – Если уж на то пошло, то париками, накладными бровями и прочей самоклеющейся ерундой только имперские шпики пользуются. От скудости бюджета. Настоящие профессионалы используют гибридные маски! Оно, конечно, дорого стоит, но себя вполне оправдывает.

– Гибридные маски? – Семен заглянул в кружку – чая уже не осталось, а вставать и наливать было лень. – Можно поподробнее?

– Можно! – с воодушевлением согласился Map. – Люблю просвещать неграмотных! Итак: гибридная маска – это накладное лицо… э-э… живое лицо. Приложил его к своей физиономии, оно и приросло на время, ты даже чувствовать тем лицом будешь все по-настояшему! А не нужно стало – отлепил и спрятал… Но, повторяю, прикладывать только к физиономии! А то будет как у Дурика Говоруна.

– А что было с Дуриком? – Семен понял, что сейчас услышит очередную историю о приключениях одного из бывших хозяев Мара; он встал, налил чаю и, откинувшись на спинку стула, посмотрел в окно – на улице вечерело; из окна кухни было видно, что солнце окончательно ушло за березы, небо потемнело и на нем проступил белый круг луны. А еще Семен заметил вдалеке, над березами, слабое серебристое сияние, на которое вчера не обратил внимания – гроза помешала. Это, по всей видимости, и была защитная стена Кардинала.

– Я пробыл у Дурика пять лет, – начал медальон и неожиданно расхохотался, с трудом остановившись, Map продолжил рассказ вздрагивающим от еле сдерживаемого смеха голосом. – Пять великолепных, незабываемых лет! Знаешь, Семен, есть люди, которым на роду написано все время попадать в самые нелепые ситуации… в крайне дурацкие. В такие, в которые другой человек попасть не может по определению, потому что у него судьба иная.

Отправился, значит, Дурик однажды ночью брать частный банк… а надо сказать, что дело было летом, жара стояла невыносимая! Мне-то что, никакое летнее пекло мне нипочем, а вот Дурик от жары сильно страдал: был он человеком толстым, у него раньше и кличка была Жирдяй, до этого случая. А после навсегда изменилась… Знал бы Дурик, чем его ночная вылазка для него обернется, никогда бы в тот банк не полез!

Итак, убрали мы охранное заклятие и пробрались в банк, к сейфу. Сейф оказался серьезный, без магии, но сделанный на совесть. Впрочем, Дурик тоже умелец был знатный! К походу мой хозяин подготовился тщательно, взял с собой весь необходимый инструмент и гибридную маску тоже захватил – на тот момент, когда деньги выносить будет. Чтобы случайные свидетели его после не опознали… Ха, при такой комплекции и остаться неузнанным! Но Дурик считал иначе.

Работает, значит, Дурик Говорун в поте липа, сейф вскрывает, разложил инструмент возле себя и маску туда же кинул, чтобы не мешала. А жарища лютая! Ни сквознячка тебе, ни ветерка… Вот Дурик постепенно и стал раздеваться. В конце концов остался он в чем мать родила, то есть голый.

Через час сейф открылся. Но не успел Дурик обрадоваться, что до золота наконец добрался, как на тебе – вламывается в комнату свора полиментов! “Руки вверх!” – орут, “Стрелять будем!” – вопят… Все как положено. Видишь ли, владелец банка не очень магии доверял и потому наладил элементарную сигнализацию в соседнюю половину дома – там полиментовский участок находился, – протянул туда незаметно проволоку от дверцы сейфа и к колокольчику ее приладил. Просто и надежно. Как только Дурик дверцу открыл, так колокольчик и зазвенел.

Ну, Дурик от неожиданности и сел прямо на свои инструменты. Вернее, на маску. И та приросла к его голому заду… Полименты Дурика на ноги поставили, осмотрели его и увидели, какой идиотский казус с пойманным вором приключился. Хохот, понятное дело, был страшный! А тут на Дурика от сильных душевных волнений неудержимый метеоризм напал… Метеоризм, Семен, – это когда человек безостановочно газы пускать начинает, ежели по-интеллигентному выражаться. Короче, маска во время осмотра вдруг приоткрывает рот и ласковым голосом сообщает всем присутствующим: “Пу-ук! Пук-пук”. Думаю, ты можешь представить, что тогда началось…

В общем, отпустили полименты Дурика, накостыляли ему по шее и отпустили. Но без инструментов и без одежды… Вот в таком виде мой хозяин и примчался на ближайшую хазу: снять маску самостоятельно он не смог, слишком крепко она к заднице приросла, кожа там особая, что ли? Хм, думаешь, на хазе маску так сразу и отлепили? Хе. Сначала все вдосталь налюбовались на говорящую физиономию, по полу от хохота повалялись, а уж после… С тех пор Жирдяй и стал Дуриком Говоруном. Навсегда. Впрочем, навсегда ли – не знаю, отдал он меня через пару лет другому вору по кличке Замурзан Ботаник. В обмен на средство для похудения отдал… С Замурзаном у нас тоже разные приключения случались, но это я тебе потом расскажу. Если захочешь.

– Только не сейчас! – Семен вытер салфеткой выступившие от смеха слезы. – А то я запросто коньки отброшу от твоих россказней! А мне еще дело делать надо. Ох ты, ну и хозяева у тебя были…

– Да уж, – скромно подтвердил Map, – очень разносторонние личности!

– И с одной, и с другой стороны личности. Спереди и сзади, – всхлипнул Семен и опять схватился за салфетку.

Отсмеявшись, Семен бросил в мусорное ведро салфетку вместе с остатками обеда и вышел на крыльцо.

Вечер был тих и безветрен – ни комаров тебе, ни мух; прохладный воздух пах травяной свежестью. Где-то вдалеке, среди берез, заливался ранний соловей. Уходить на опасную работу Семену не хотелось – уж очень хорошо здесь было. Душевно.

– Пора, – вздохнул Семен. – Давай, Map, поехали в “Икс-файлы”! Дави на педаль – истина где-то рядом.

– Куда? – оторопел медальон. – Чего?

– В Икс-Мир поехали, – пояснил Семен. – а “Икс-файлы” – это кино такое. Фантастика. Но очень похожая на здешнюю вседисковую реальность. Очень.

– Твоя кина никак не может быть похожа на реальную жизнь, – подумав, объявил Map. – Фантастика – это выдумка. А разве я – выдумка? А Кардинал? А чужие? Нет, Семен, реальность – это наши друзья и наши враги, данные нам в ощущениях, так говорил когда-то Замурзан Ботаник. И я с ним согласен. А вот то, что истина где-то рядом, – так оно и есть. Потому что больно уж расплывчатый адресок вложил в меня Слимп! Какой-то размазанный, что ли… Как будто он промчался за один миг по всему маршруту, ставя пространственные метки на все подряд, и на нужное, и на ненужное. Абы как ставя. Ох уж мне эти крутые маги-колдуны! Все у них по-своему, все нестандартно. А ты разбирайся… Правда, выделяется пять более-менее понятных адресов. Это, видимо, те места, которые Слимпа чем-то заинтересовали. То есть пять конкретных мест в Икс-Мире! А какой именно из тех адресов нам пригодится – не знаю. Что делать будем?

– Прямо по списку и пойдем, – рассудительно ответил Семен. – Посетим все те конкретные места, с самого первого и по самое последнее. Где-нибудь да найдется нужная зацепка! Я так думаю.

– Логично, – похвалил решение Семена медальон – Ну, тогда поехали!

Туннель, в котором через секунду оказался Семен, напоминал трубу многополосной автострады: у него был высоченный потолок с четырьмя далеко разнесенными друг от друга рядами светильников и гладкий, стеклянно отблескивающий пол, расчерченный вдоль широкими белыми полосами; стены туннеля терялись в полумраке, но все же было видно, что они не гладкие, а сплошь покрыты крупным рельефным узором, издали похожим на древесную кору.

Семен стоял посреди автострады, идущей из никуда в никуда, и оглядывался по сторонам, прикидывая, в каком направлении ему лучше идти. Желательным было то, которое привело бы его к людям, а не к чужим. Пусть и к наемникам, но – к людям.

– С проезжей части сойди, – посоветовал Map. – Вдруг тут скоростной гужевой транспорт ездит? Еще задавит ненароком какая-нибудь тележная кобыла… Вон туда давай, вправо, там специальная тропка есть. Для любителей пеших прогулок.

Семен спохватился и опрометью кинулся в сторону.

Возле стены был узенький тротуар, приподнятый над полотном дороги. Семен встал на пешеходную тропинку и опять призадумался, топчась в нерешительности на месте.

– Чего стоим? – поинтересовался Map – Проблемы?

– Да вот, не знаю, в какую сторону идти, – признался Семен. – Сложность выбора, понимаешь?

– Давай тогда знак какой-нибудь поищем, – предложил медальон. – Путеводное знамение… О, есть такое! Во-он там, Семен, вдалеке, один потолочный светильник моргает… нет-нет, в другой стороне! Вот туда и пойдем, если все равно куда.

Семен безропотно отправился в указанную Маром сторону: лично он никакого моргающего светильника не видел. Впрочем, у медальона было, несмотря на отсутствие глаз, острое зрение, и Семен не сомневался в его словах.

– Слушай меня внимательно. – Семен на ходу принялся инструктировать Мара. – Я хочу встретиться с местными людьми, разузнать у них, что здесь к чему. Если налетим на чужих, то прикроешь меня невидимостью, а там посмотрим, как быть. Может, перескочим на другой адрес… Самостоятельно ничего не предпринимай. Разве что в случае смертельной опасности.

– Есть, шеф! – бойко отрапортовал медальон. – Будет исполнено. Вот только что-то ни людей, ни чужих не видно… Единственная опасность, которая возможна в этой дыре, – скорое наступление зевоты и скуки. Смертельной. Ежели так и будем дальше топать впустую.

– Если станет совсем грустно, что-нибудь придумаем, – пообещал Семен. – Нам это не впервой… Ага, теперь вижу твой плафон! Действительно моргает… Ну и пусть! Еще метров сто пройдем, и если за это время никого не встретим, тогда…

Семен не договорил – в противоположной стене туннеля открылся ярко освещенный прямоугольник хода, оттуда один за другим вышли трое мужчин; поглядывая то по сторонам, то на потолок, троица направилась к середине автострады. К тому месту, где над стеклянным шоссе отбивала световую морзянку неисправная лампа.

Семен немедленно раскрасил маскировочный костюм в цвет стены и прижался к ней: увидеть его можно было, лишь подойдя вплотную.

Мужчины были одеты в желтые комбинезоны, похожие на робы сантехников по вызову, у одного из них на плече висела объемистая черная сумка, у второго – что-то наподобие ручного пылесоса, у третьего за спиной был небольшой ранец, прихваченный ремнями крест-накрест через грудь. Человек с ранцем был постарше своих молодых спутников – Семен решил, что ему где-то лет под сорок, – повыше ростом и пошире в плечах. И чем-то здорово напоминал профессионального спортсмена – жестким выражением лица, что ли… Семен не понял.

Тот, который был с сумкой, громко продолжал рассказ, начатый раньше:

–…и тут, представьте, вваливается в нашу ячейку Гага, весь никакой, морда и кулаки в крови, рубаха порвана. Ну, мы, понятное дело, всполошились. Гага, что случилось? Кто тебя так? Ежели это опять козлы из восьмого, то мы сейчас им такой триндец устроим, что мало не покажется! И плевать на Инкубатор, авось не найдут… Мы, по правде, тоже нарезанными были. Море по колено! Крепкий, гад его, самогон оказался, совсем дурные стали…

– Ну, и что Гага? – напомнил его спутник с пылесосом на плече. – И кто же его так отделал?

– Не кто, а что, – предвкушающе похохатывая, ответил сумочный. – Он, видишь ли, решил еще за одним пузырем к нему в дежурку смотаться… ты ж знаешь Гагу, он всегда в одиночку надирается!.. Решил, стало быть, он догнаться окончательно. Чтобы – наповал. И двинул с ходу из своей ячейки… быстро-быстро двинул, чтобы не отключиться раньше времени. Бегом.

– И? – заинтересовался тот, который был с ранцем.

– Он пропускной жетон забыл надеть, – с удовольствием сообщил рассказчик.

Оба его спутника зашлись в хохоте.

– Мордой… об собственную дверь! – с перерывами, постанывая от смеха, с трудом добавил сумочный. – Причем три раза! Три! С разбегу!!! Морд… – продолжить сумочный не смог: ослабев от смеха, он сел на дорогу и замотал головой.

– Так-так, – вполголоса сказал Map. – Вывод: у них здесь тайно гонят самогон и жрут его до упаду в своих жилых ячейках, что говорит о налаженном быте, то есть о давнишней оседлости людей; также есть обязательный пропуск, без которого дверь той ячейки не открыть… Значит, повсеместный контроль. А еще имеется некий Инкубатор, которого все боятся. Не нравится мне этот Инкубатор, ох не нравится…

– Ладно, вставай! – Тот, который был с ранцем (видимо, старший в группе), пнул ногой ослабевшего от смеха товарища. Несильно пнул, для острастки и приведения в чувства. – Дело надо делать! А то сами загремим в Инкубатор под фанфары. – Старший уставился на мигающий потолочный светильник. – Через полчаса движение откроют… Новую лампочку давай!

Рассказчик, продолжая подхохатывать, встал, покопался в сумке и протянул старшему короткую стеклянную трубку; старший, взяв ее, проверил на просвет, небрежно сунул в брючный карман. И, щелкнув чем-то на боковине ранца, поднялся в воздух.

– Вога, ты оставайся на подхвате, – приказал сверху ранцевый командир, – а ты, Барт, включай машинку, чего без дела стоять! Под лампой особо глянь, как там стеклопокрытие дороги: проверь, не изменилось ли оно от вспышек! Мне только аварии на моем участке не хватало, – и улетел к плафону.

Барт – тот, что с пылесосом на плече, – сделал вслед улетевшему начальнику непристойный жест, известный в народе как “отруби по локоть”; смешливый Вога тут же беззвучно затрясся, зажимая рот ладонью. Недовольно бурча малопонятное, Барт снял машинку с плеча и со скучным видом, глядя только себе под ноги, побрел широким зигзагом в направлении Семена, лениво поводя раструбом над дорогой; Барт вел себя как опытный минер на очередном зачете, с учебным миноискателем на учебном минном поле – работал для проформы. Чтобы отвязались.

– Иду на контакт, – шепнул Семен. – Map, напоминаю, что бы ни случилось – без моей команды никаких действий! – Семен отлип от стены, превратил костюм в желтый комбинезон, такой же, как у ремонтников, и неторопливо направился к беспечно посвистывающему Барту.

– Привет! – жизнерадостно сказал Семен, останавливаясь перед Бартом и упирая руки в бока. – Как дела?

Тот замер, медленно поднял глаза и, открыв рот, уставился на Семена; лицо его быстро покрывалось бледностью.

– П-привет… – убито сказал Барт. – Слушай, я же тебя ничем плохим не поминал… чего ж ты именно ко мне пришел, а?

– Могу и к нему пойти, – несколько удивленный, Семен глянул в сторону Воги, привычно копающегося в сумке. – Мне все равно, к кому.

– Ага, ага. – Барт часто закивал и бочком-бочком подался в сторону, пропуская Семена. – К нему. Да-да… – Он остался стоять на месте, забыв о своем работающем пылесосе: внутри машинки что-то недовольно жужжало и потрескивало, но Барт смотрел только на Семена. С ужасом смотрел.

– Странный ты какой-то. – Семен хмыкнул и прошел мимо Барта к смешливому Воге.

– Привет, – Семен остановился в паре шагов от сумочного, – как жизнь?

– А? – сумочный Вога уставился на Семена с тем же выражением ужаса в глазах. – Туннельный! – внезапно завопил Вога, срываясь на визг и тыча пальцем в Семена. – Это же туннельный! Заман, Заман, ко мне туннельный приперся! Зама-а-ан!

– Иди ты в Инкубатор, – глухо раздалось сверху. – Чего орешь? Он же к тебе приперся, а не ко мне. Вот сам и разбирайся… А мне лампу менять надо. Р-работнички, мать их.. Развлекаются все, хохмят, – летающий Заман, похоже, даже не глянул вниз. Не соизволил.

– Ты того, – прикрываясь сумкой и пятясь от Семена, жалко бормотал Вога, – ты, знаешь… Я ж всегда, как положено, первый тост – за туннельного. Ты вон Замана дождись, ему все равно, он уже пять дополнительных стираний прошел, ему что Инкубатор, что Затуннелье… Рано мне еще! Не хочу!

– Какой туннельный? Какое стиранье?! Ничего не понимаю, – с досадой воскликнул Семен. – Я просто хотел с вами поговорить, спокойно, по-человечески, а вы шарахаетесь от меня, как буржуй от налогового инспектора. Живой я! Не призрак.

– Живой? – Вога опустил сумку. – А чего тогда в закрытом туннеле делаешь?

– Хм, – Семен запнулся. – Чего делаю? Гуляю. Туда-сюда гуляю, хочу кого-нибудь встретить. Вот вас увидел.

– Да ты кто такой, а? – со злостью спросил подошедший к ним Барт, свой пылесос он держал так, словно собирался им в случае чего треснуть Семена по голове: похоже, напугал Семен Барта крепко. По-серьезному.

– Я? – Семен опять запнулся: говорить правду он не собирался, а придумать легенду заранее не успел. Поторопился со встречей.

– С одной стороны, я… – Тут Семен неожиданно вспомнил байку Мара о его разностороннем хозяине и абсолютно не к месту рассмеялся.

– Так он же стертый! – с изумлением понял Барт, вешая пылесос на плечо. – Ей-ей, стертый! То-то он ерунду всякую несет! Ничего не понимает, на вопросы тормозит… про туннельного слыхом не слыхивал! По смертельной магистрали туда-сюда бродит… Смеется. Точно, стертый! Видать, из больнички в бессознанке удрал и заблудился. Ну, мужик, и напугал ты нас… Эй, Заман! Тут не туннельный! Тут стертый приблудился, – сложив ладони рупором, крикнул вверх Барт. – Это по твоей части. Спускайся вниз!

– Готово, – донеслось сверху. – Сейчас прилечу.

Семен задрал голову: отремонтированный плафон светился ровным немигающим светом, старший группы, с протянутыми к светильнику руками, был похож на черта, ворующего луну. Особенно отсюда, снизу.

Облетев напоследок плафон по кругу и убедившись, что все в порядке, Заман неспешно опустился на стеклянное шоссе рядом с Семеном.

– Ты, что ли, туннельный-стертый будешь? – с легкой усмешкой спросил Заман, внимательно разглядывая Семена. – Ну, на туннельного ты пока не тянешь, это моим ребятам с бодуна показалось. Слишком ты настоящий, не призрачный. А вообще-то действительно странно встретить здесь живого человека! Всяко с испуга может в голову прийти… Ты как здесь оказался, а?

Семен пожал плечами:

– Ну, как-как… Вот, оказался.

– Понятно, – почему-то не удивившись, сказал старший. – Ребята, пошли отсюда! Вот-вот движение включат, раскатают тогда нас по всей дороге, никакая больничка не спасет… И ты с нами иди. – Заман махнул рукой в сторону прохода. – Не то и впрямь туннельным станешь. На постоянном окладе. – Вся троица от души расхохоталась.

– Да, тебя как зовут? – посерьезнел Заман. – Это ты помнишь?

– Симеон, – представился Семен.

– Помнишь, – улыбнулся старший. – Это хорошо! Нельзя свое имя забывать. Без имени – ты никто… А меня зовут Заман Щур.

– Щур? – с явным недоумением переспросил Семен. – Если не ошибаюсь, то в моем родном Мире так по-украински птичку какую-то зовут. Певчую. Вы что, с Земли сюда завербовались?

Все трое переглянулись.

– Ложная память, – со знанием дела объяснил спутникам Заман. – Это нормально, это бывает… Щур – сокращенно от Алмищур. Что это слово раньше означало, увы, не помню. Может, фамилию. Может, воинское звание. Может, кличка такая была… Хм, чего только после больнички не говорят! Тут и земли-то нигде не найдешь… Железный мир. Стеклянно-железный. Ладно, пошли. – Заман быстрым шагом направился к проходу. – Давайте-давайте! Полосы светиться начинают! Бегом!

Все рванули к прямоугольнику в стене. Семен глянул под ноги – белые полосы-вставки наливались угрожающим вишневым светом – и припустил за ремонтной троицей.

Отверстие в проходе заросло, едва Семен вбежал в коридор следом за ремонтниками; стена позади Семена почти сразу мелко завибрировала – низкий гул заполнил коридор.

– Успели. – Заман вытер пот со лба. – Вон, пошла лавина… Народ, вы идите по своим делам, на сегодня все. А я с Симеоном потолкую и после его к начальнику блока отведу… Будет меня из диспетчерской кто искать – я на обходе. Все ясно?

– Конечно! – Народ в количестве двух человек повеселел. – Само собой!

– К Легу не ходить, – жестко добавил Заман. – Учую запах – прибью. На народ было жалко смотреть.

– Ладно, – смилостивился Заман. – Можете казенного пива выпить. И в женский блок сходить. Талоны на пиво и женщин есть?

– Есть, – воспрянули духом ремонтники.

– Вот вам еще, на пиво. – Заман вынул из нагрудного кармана комбинезона несколько серых бумажек. – Я его все одно не употребляю… – Заман расстегнул ремни на груди, снял ранец и протянул его Барту. – Сдашь на склад. К вечерней поверке все должны быть в своих ячейках! Я вас отмазывать от Инкубатора не стану.

– Обижаешь, начальник, – зашумел народ в два голоса. – Разве ж можно?! Нам тоже жить хочется. – Барт и Bога хлопнули друг друга по рукам и, не оглядываясь, поспешили вдаль по коридору. Скоро их шаги стихли, Семен и Заман остались вдвоем. И остался низкий гул, идущий от стены.

– Ты слишком много чего помнишь, Симеон! Какие-то ненужные для работы птичьи имена, название своего мира… Не дотерли тебе память, факт! – Заман посмотрел в глаза Семену. – Или вообще стереть не смогли. Такое, говорят, случалось раньше. Редко, но случалось… Инкубатор для таких неудачников работает круглосуточно. Потому-то я и хочу успеть побеседовать с тобой, пока санитары-поисковики тебя не нашли. – Старший группы отвел глаза в сторону. – Вспомнить хочу. Свое. Может, ты сумеешь мне помочь… Когда в больничку назад попадешь, там тебе однозначно повторное стирание назначат, – сухо сказал Заман, не глядя в лицо Семену. – Мощное. Забудешь не только как твой мир назывался, но и как маму звали. Могут и ноги парализовать, на время. Чтобы опять не убежал… И в наш блок тебе идти нельзя, начальник мигом новое лицо засечет! Вот такие дела, Симеон.

Семен огорченно покачал головой.

– Да-а, тяжелая ситуация… Впрочем, плевать мне на тех санитаров вместе с их больничкой, руки у них коротки меня достать! Заман, тут есть место, которое никем и ничем не контролируется? Не просматривается и не прослушивается? Там бы и побеседовали.

– Есть такое место. – Старший группы странно поглядел на Семена. – Можно было бы и здесь, конечно, но раз ты хочешь… Сюда. – Заман направился по коридору в ту сторону, куда ушли его друзья-ремонтники; Семен последовал за ним.

Коридор закончился кабиной, аккуратно вписавшейся в размеры коридора и похожей на кабину грузового лифта, с двумя высокими прозрачными дверцами и набором маленьких, как на пульте дистанционного управления, кнопок на внутренней стене кабины.

– Входи. – Заман пропустил Семена вперед. – Сейчас поедем, только блуждающий коридор вначале уберу. – Заман прикрыл дверцы, пощелкал кнопками; коридор, видимый через дверцы, исчез – вместо него возникла серая мгла.

В кабине само собой зажглось дежурное освещение, и только сейчас Семен обнаружил, что в ней имеются еще одни прозрачные двери, противоположные тем, через которые он вошел: за вторыми дверями тоже клубилась неопределенная муть.

– Для аварийного коридора, – заметив взгляд Семена, еле слышно пояснил Заман. – Через него ребята за пивом ушли… Пора, братцы, за деталями на склад, – громко сказал старший группы, указывая Семену взглядом на потолок кабины; Семен понимающе моргнул. Но смотреть вверх не стал.

Заман быстро набрал некий известный ему код – Семен не успел заметить, какой, – и неожиданно резко надавил ладонью на все кнопки разом. Освещение в кабине пропало, а серая муть за дверцами стала быстро светлеть, превращаясь в молочно-голубой туман; через пару секунд туман рассеялся. Семен невольно подался к ближайшим дверцам – то, что он увидел, было невероятно! Зрелище, которое запоминается на всю жизнь.

Перед Семеном простиралась ровная зеркальная гладь, словно кабина лифта стояла посреди бескрайнего ртутного океана, – но это, конечно, была не ртуть; над металлической равниной висело черное космическое небо, усеянное мириадами звезд, больших и маленьких. Звезды безостановочно подрагивали, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах, как будто видел их Семен сквозь движущееся волнистое стекло. Не очень прозрачное стекло: по зеркальной глади, поверх отраженных звезд, бежали отраженные тени. Если б не они, то Семен незамедлительно решил бы, что оказался в открытом космосе. Без скафандра, в негерметичном лифте. Со всеми вытекающими из этого последствиями.

– Можно выйти, воздуха вполне хватает. Не очень чистого, но хватает, – сказал Заман. – Газовый барьер на случай метеоритной атаки. Вернее, на тот случай, если какой булыжник в силовом поле неполностью сгорит. Впечатляет, да? Я, когда впервые здесь оказался, сознание от страха потерял. После ничего, привык…

– Страсть-то какая! – подал голос Map. – Междумирье с изнанки, на ощупь! Впечатляет, н-да-а… Жутковато, мрачновато, звездовато… Чересчур звездовато! В прыгалке чужих и то уютнее было. Да, Семен, много чего я видал, но такого – никогда! И, надеюсь, больше не увижу. Я – существо тонкое, трепетное, мне отрицательные эмоции крайне противопоказаны. А тут того и гляди великан Додо объявится и всех к ногтю придавит! Он же, великан, где-то в этих краях ошивается. В междумирье.

– Нет, таких не берут в космонавты, – насмешливо продекламировал Семен, открыл двери и вышел наружу.

Воздух противометеоритного барьера был сухой и безвкусный. Мертвый. Зеркальная поверхность оказалась скользкой в меру – во всяком случае, Семен не брякнулся, предусмотрительно нарастив на обуви мягкие резиновые подошвы. Стоять было можно.

– Эй, Заман, – Семен повернулся к кабине, – а что… – и осекся. Старший группы держал палец на одной из кнопок управления кабиной, угрюмо глядя на Семена.

– А теперь, Симеон, – напряженным голосом сказал Заман, – или как тебя там на самом деле, рассказывай, на какой служебный отдел работаешь: на охранников или наказателей? Все рассказывай! Будешь врать – нажму кнопку возврата и останешься ты здесь навсегда. Дня два протянешь, не более. Искать тебя никто не будет, способ выхода на поверхность знают только несколько человек! А координаты этого выхода – только я.

– Ого! – Семен изумленно приподнял брови. – Тайная организация вольных ремонтников? Партизаны от паяльника и отвертки? Круто, ничего не скажешь.

– Ты не издевайся, – процедил сквозь зубы старший группы, – не тот момент. Нажму ведь!

– Да жми. Подумаешь, напугал! – Семен недовольно помолчал. Заман ждал, держа палец на кнопке. – Глупо как-то получается… Я, понимаешь, в ваш Мир специально прибыл, чтобы одного человека найти – его чужие похитили, – хотел переговорить с кем-нибудь из людей, с тем, кто объяснил бы мне, что у вас творится. А он на кнопку жать собрался. Ну и жми! Другого кого найду. – Семен со злостью отвернулся.

– Погоди, – уже не так решительно произнес Заман. – Ты утверждаешь, что прибыл в наш Мир сам, не подписывая контракт с Хозяевами? Без прыгалки?

– Без, – коротко ответил Семен. – Дальше что?

– Этого не может быть. – Заман помотал головой. – Сюда невозможно попасть никому постороннему! Исключено!

– Но я-то попал. – Семен подмигнул старшему группы. – Сумел.

– Кто ты? – не убирая пальца с кнопки, растерянно спросил Заман. – Кто?!

– Вор я, – гордо подняв голову, ответил Семен. – Вор с магическим прикрытием. Выполняю частные и государственные заказы. Сейчас, на пример, выполняю заказ Кардинала Империи на предмет похищения Кардинала Империи! Из вашего Икс-Мира.

– Стоп! – Заман схватился за голову. – Какая Империя? Какой Кардинал? Что за Икс-Мир?

– Палец от кнопки убрал, – подметил Map. – И то дело.

– Ох, как все запущенно-то, – сокрушенно вздохнул Семен. – Даже об Империи забыл… Заман, иди сюда. Чего ты, в самом деле, посреди лифта убиваешься! Сядем, поговорим не торопясь. Map, организуй-ка нам ужин при свечах. Для романтики. Стол, стулья, сервировку… Да, коврик резиновый не забудь, если он у тебя имеется! А то скользко.

– Это можно, – одобрительно сказал медальон. – Оно, конечно, при свечах обычно с женщинами ужинают, но тут случай особый… Как ты верно сказал – запущенный. Прошу!

Рядом с кабиной лифта возникли стол и четыре стула, стоявших на тонком резиновом ковре: стол был уставлен тарелками с едой, в серебряном ведерке стыла обложенная льдом бутылка шампанского; две высокие витые свечи освещали все это великолепие мягким трепетным пламенем.

– Шампанское то самое, которое из баронского номера, – доверительно сообщил Map. – Помнишь, как ты на природе с папашей Вуди ужинал? Я оставшиеся в повозке бутылки заначил, извини, что без твоего приказа. Не то сожрал бы наш монах все, не поперхнулся! А нынче вот пригодилось… Стол и стулья шли в комплекте, стандартный набор… Коврик у меня давно лежал, еще с тех пор, как мы с Замурзаном Ботаником за жезлом Черного Шамана в молниевую пещеру лазили. Свечи специальные, аромато-защитные, от комаров и упырей… А, сойдет!

– Что это? – слабым голосом спросил Заман, указывая на стол. – Откуда?

– Магия, – улыбаясь, ответил Семен. – Упаковочное колдовство. Волшебство на розлив. Иди сюда!

– Такого не может быть. – Заман вышел из кабины, сделал пару осторожных шагов по скользкому металлу и оказался на ковре. – Магии не бывает! И волшебства не существует!

– Кто тебе эту глупость сказал? – Семен вынул шампанское из ведерка, содрал фольгу с пробки и принялся откручивать ушко предохранительной сеточки. – Ха, магии нет! Плюнь тому в лицо, кто такую чушь говорит.

– Нельзя, – мрачно сказал Заман, оглядывая стол. – Это Хозяева так говорят. А им в лица и морды плевать – себе дороже будет.

– Хозяева – это чужие? – Семен с громким хлопком откупорил бутылку и пробка унеслась к звездам. – Тогда тем более плюнь! Они того заслужили.

– А кто такие чужие? – Заман присел на краешек стула, он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Вот с этого и начнем. – Семен разлил шампанское по бокалам. – Выпьем за наше знакомство, и я тебе все-все расскажу. То, что знаю: и о чужих, и об Империи, и о похищении Кардинала. А ты объяснишь мне, как устроен ваш заморочный мир, где к женщинам и к пиву допускают только по талонам. И почему ты решил, что я охранник-наказатель. Со знакомством, Заман. – Семен поднял свой бокал.

– Ну и денек, – со вздохом сказал Заман. – Ну и смена… Со знакомством, Симеон! – И они чокнулись.

… В Икс-Мире никогда раньше не происходило столь наглого нарушения основных, возведенных в ранг закона, категорических запретов, а именно: стихийно организованная коллективная пьянка – на закрытом для любых посещений внешнем оборонном рубеже – нарушала как минимум шестнадцать параграфов Устава Внутренней Жизни. И около ста пятидесяти связанных с ними пунктов, подпунктов и уточнений тоже нарушала. Что, разумеется, каралось немедленной отправкой в Инкубатор.

Никогда ранее такого нарушения не происходило, и никогда более не произойдет.

Потому что существовать Икс-Миру в том виде, в каком он пребывал века, оставалось недолго. Совсем недолго. Несколько суток.