Михалев БорисЗамечания о нравственной философии Владимира Сергеевича Соловьева

Борис Михалев

ЗАМЕЧАНИЯ О НРАВСТВЕННОЙ ФИЛОСОФИИ ВЛАДИМИРА СЕРГЕЕВИЧА СОЛОВЬЕВА

1.

"Относительно низшей природы нравственный закон, обобщая непосредственное чувство стыдливости, повелевает нам всегда господствовать над всеми чувственными влечениями...; здесь нравственность уже не выражается... инстинктивным отталкиванием враждебной стихии,... а требует действительной борьбы с плотью В отношении к другим людям нравственный закон дает чувству жалости, или симпатии, форму справедливости... - Наконец, по отношению к Божеству нравственный закон утверждает себя как выражение Его законодательной воли и требует ее безусловного признания ради ее собственного безусловного достоинства... для человека, достигшего такого чистого признания Божией воли,... должно быть ясно, что полнота этой воли может открываться только силою ее собственного, внутреннего действия в душе человека."

Нравственный закон - инструмент очищения сознания. Его вид всегда один и тот же: внутренне совершенствуй себя. Борьба с плотью не исчерпывается каким-то одним отношением. Она всеобъемлюща, и любое нравственное действие из нее вытекает. Безбожие или непорядочность к людям обусловлены страстями, которые есть плотская привязанность.

Справедливость - это нечто более общее чем жалость, но менее общее, чем нравственный закон. Последний не может с ней совпадать, так как она предполагает желание получить к себе то же отношение, что проявил к другим, то есть сохраняет некоторую степень эгоизма.

Всякое правило предполагает абсолютность, провозглашаемых в нем вещей, иначе оно престанет быть правилом. Поэтому там, где допускается некоторая степень безнравственности, пусть малая, нет нравственного закона. Он должен раскрывать окончательный смысл нравственности, каково в данном случае полное избавление от чувственных привязанностей. Совершенствование посредством отношения с другими есть самоотвержение ради них - несправедливость к себе.

Касательно Божества, нравственный закон, действительно, состоит в безоговорочном признании Его воли и согласовании с ней собственной. Однако, в чем эта воля? Сам Он совершенен, что-то нужно ему от нас быть не может. Для положительного воздействия на людей и мир Он использует нас лишь как инструмент, потому что все, вовне происходящее, определяются исключительно законом судьбы. Тонкие корни любых изменений привязаны к тем существам или объектам, которых они касаются, и в области нашей воли не лежат.

Естественно, раз мы здесь - лишь средство, совершение этих дел не может быть целью Бога относительно нас. Иначе мы были бы по Его замыслу рабы, а не сыновья. Это отнимало бы у нас высшее божественное достоинство и освобождало от требования согласовать свою волю с Его.

Цель Бога относительно нас - наше внутреннее совершенство, проявление Его в душе каждого. А раз так, следует четко выяснить, что есть личность человека, его "я".

Она - не вовне, не комплекс мыслей, чувств и телесных проявлений. Она не растекается на множество состояний, но неподвижна и находится вне пространства и времени. Бог - не что-то другое и высшее по отношению к глубинному "я". Корень личности, раскрытие которого во всей полноте определяет совершенство, и есть Бог.

В нас нет ничего вечного, кроме Бога, что сохранилось бы в совершенном состоянии, в Царстве Божьем, нет другого источника личной энергии, основы личности, которая создавала бы из элементов движущегося мира человеческий организм. Кроме Него, в нас все само по себе безлично и сорганизоваться не способно. Бог - стержень, на который мысли, чувства и пр. нанизано, как жемчужины на нить.

2.

"Исполнение нравственного начала... не может ограничиваться личною жизнью отдельного человека по двум причинам - естественной и нравственной. Естественная причина та, что человек в отдельности вовсе не существует... нравственная причина - несоответствие между понятием отдельного, разобщенного со всеми человека и понятием совершенства... процесс совершенствования, составляющий нравственный смысл нашей жизни, может быть мыслим только как процесс собирательный, происходящий в собирательном человеке, то есть в семье, народе, человечестве. Эти три вида собирательного человека... каждый своим путем, идут к совершенству."

Чтобы высказывание "человек в отдельности не существует" имело отношение к исполнению нравственного начала, под этим следует подразумевать, что человек в отдельности не совершенствуется.

Тогда заметим, что, хотя совершенствование предполагает существование, но второе - не предварительное условие первого, а первое - особая форма второго. Поэтому то, что верно для существования самого по себе, может быть неверным для совершенствования.

Конечно же, обособленный человек несовершенен. Но ведь разговор идет не об окончательном состоянии достигнутого совершенства, а о процессе его достижения, каковым является исполнение нравственных принципов. Здесь совершенства еще нет в любом случае, поэтому противопоставление чего бы то ни было ему на данном этапе бессмысленно.

Если предположить, что совершенствование ограничивается личной жизнью одного человека, то такое понимание отнюдь не тождественно стремлению к повышению степени обособления. Это говорит лишь о том, что корень разобщения лежит исключительно внутри каждого, поэтому ликвидировать обособленность можно только, работая над собой.

Наконец, из факта, что совершенствование, действительно, осуществляется в семье, народе, человечестве, не вытекает, что семья, народ, человечество являются объектами совершенствования. Посредством всех троих каждый очищает свою душу. Собирательный же человек - инструмент этого главного действия.

Совершенствование по смыслу своему есть процесс обобщения. Оно направлено вглубь - от грубого к тонкому. Поэтому, объектом его может быть только нечто, обладающее бытием внешним и внутренним. Таков лишь человек. Общество - явление внешнее. Реально не существует души семьи, души народа, души человечества. Подобные понятия могут служить элементом поэзии, но не рассуждений с целью установления истины.

Хотя формы собирательных организаций, несомненно, улучшаются в силу повышения среднего духовного уровня их членов, но они не движутся к совершенству. Царство Божье не допускает никакой множественности, которую уже по смыслу, заложенному в своих определениях, предполагают народ, семья, человечество. Да и не может быть одна семья или один народ. Царство же Божье есть абсолютное единство без всякого разделения.

Сказанное просто проиллюстрировать фактом, что семья допускает, пусть в ограниченной форме, половую страсть. Последняя несовместима не только с абсолютным совершенством, но даже и с высшими монашескими ступенями процесса совершенствования.

Каждая личность проходит через семью, народ, человечество и присоединяется к Царству Божьему, когда вырастает из потребности в этих троих. Они же остаются позади нее - в вечном несовершенстве.

3.

"При постоянном взаимодействии личного нравственного подвига и организованной нравственной работы собирательного человека нравственный смысл жизни... получает свое окончательное оправдание".

Собирательный человек - не некий самостоятельный источник активности. Его нравственная работа - только результат усреднения соответствующих усилий всех его членов. Поэтому взаимодействие отдельного человека с собирательным по смыслу есть взаимодействие первого с самим собой, что, впрочем, не исключает использования им общественных структур в своем совершенствовании, а говорит лишь о том, что единственный источник силы для этого скрыт в глубинах личного сознания.

Роль собирательного человека пассивна и косвенна. Общество занято не собственно достижением совершенства, а созданием условий каждому своему члену для непосредственного в этом продвижения. Поэтому собирательного человека следует признать совершенствующим, но не совершенствующимся.

4.

"Совершенство Добра окончательно определяется как нераздельная организация триединой любви."

Всякая организация - лишь инструмент достижения совершенства, но не может быть его вместилищем.

Художнику для создания гармонии необходимы краски и кисти, которые сами, какие бы прекрасные произведения ими не делались, в себе не способны иметь и капли совершенства.

Само существо понятия "организация" не соответствует аналогичному существу понятия "совершенство". Факт наличия первой предполагает предшествующий ему акт организовывания, которому в свою очередь предшествует состояние отсутствия организации. Таким образом, если привязать совершенство к организации, требуется признать, что было время, когда совершенство отсутствовало, а затем посредством человеческих усилий было создано.

Бог для нас - это всегда нечто предельное, окончательное. Если Оно, не обладает абсолютным совершенством, то теряется вообще смысл существования такого понятия.

А раз совершенства пока еще нет и оно грядет, значит и Бог также лишь в перспективе, и не Он, получается, нас создал, а мы над Ним в данный момент стараемся.

5.

"Наша физическая, а потом нравственно-политическая жалость к людям становится духовною любовью к ним, или уравнением в любви."

Всякое уравнение предусматривает наличие двух уравниваемых элементов. В этом случае мы ограничиваемся только той степенью любви, которую хотели бы видеть по отношению к себе.

Духовная же любовь основана как раз на неравенстве, но в чужую пользу, на уничтожении себя в качестве одного из элементов уравнения. Она есть ликвидация собственной потребности в любви.

6.

"Когда... всеобщее оправдание добра, то есть распространение его на все жизненные отношения, станет на деле, исторически ясным всякому уму, тогда для каждого единичного лица останется только практический вопрос воли: принять для себя такой совершенный нравственный смысл жизни или отвергнуть его."

Даже, когда вовне исторически присутствует добро, распространенное на все жизненные отношения, пусть существенным множеством, но других людей, оправдание его никогда не станет ясным конкретному уму того, кто к этому множеству не принадлежит, если он предварительно не сделал для себя выбора относительно нравственного смысла жизни.

Вынуждает к этому голос абсолютного бессознательного формирующего фактора. Принятие внутреннего глубинного решения всегда предшествует оправданию добра в уме, а не следует за ним.

Духовные истины не становятся никому очевидны исторически. Процесс их прояснения сугубо индивидуален. И уже в свою очередь совокупность индивидуальных ясностей рождает исторические явления. Последние, хотя могут поддерживать и способствовать духовному росту каждого, но не являются его отправной точкой.

7.

"Если нравственный смысл жизни сводится в сущности к всесторонней борьбе и торжеству добра над злом, то возникает вечный вопрос: откуда же само это зло? Если оно из добра, то не есть ли борьба с ним недоразумение, если же оно имеет свое начало помимо добра, то каким образом добро может быть безусловным, имея вне себя условие для своего осуществления? Если же оно не безусловно, то в чем же его коренное преимущество и окончательное ручательство его торжества над злом?"

Если добро и зло борются, значит они соизмеримы, находятся как бы на одном уровне, и к ним можно применять одинаковые критерии оценки. Если мы задаемся вопросом: "откуда зло?", правомерно поставить и вопрос: "откуда добро?".

Из предположения, что оба они откуда-то произошли, следует, что ни добро, ни зло не имеют своей причины в самих себе, а являются следствием чего-то другого, высшего, которое и есть первопричина.

Концом бытия и целью может быть только его начало и причина. Иначе требовалось бы признать появление в его процессе нового смысла, то есть неполноту первоначального, несовершенство Творца. Обусловленность окончательного итога творения со стороны твари означает право последней произвольно повернуть смысловое направление бытия, фактически - его бессмысленность.

Зависимость движущегося от неподвижного предполагает не ликвидацию движущегося, а лишь наличие во всех его элементах, помимо уникальных частностей, единого общего содержания. В случае же зависимости обратной каждое новое состояние движущегося дополняло бы неподвижное и принуждало к изменению, таким образом лишая его своей основной характеристики. Чтоб ликвидировать неизменное, надо заставить его двигаться, чтоб ликвидировать духовное, надо подчинить его телесному, чувственному, мысленному.

Несовершенный Творец не способен наделить смыслом все явления бытия, поэтому для завершения его работы требуется другой Творец. Из наличия же нескольких творцов вытекает необходимость присутствия кого-то, стоящего над ними. Последний призван бы был заниматься разграничением их творческих обязанностей, определять, достаточно в совокупности их смыла для сотворения бытия целиком, или нужен еще творец. Ясно, что выполнение такой функции невозможно без обладания всем смыслом. Истинный Творец единственен, а значит и совершенен. Множество не до конца совершенных творцов - всегда множество подмастерий.

Итак, добро и зло не первичны, в силу чего не могут быть и окончательны. Следовательно как первое, так и второе, носит характер не смысловой, а инструментальный.

Сделаем разницу между смыслом жизни и процессом жизни. Первый неподвижен, является результатом завершения второго и потому находится за его пределами. Борьба и торжество добра над злом - атрибут процесса. Смыслу же как таковому они не свойственны, так как есть лишь проявления его в жизни, множество комбинаций движущегося, в которых смысл - основа, но не форма.

Однако, если из одного и того же смысла вытекают два противоположных явления, не означает ли это его внутреннюю противоречивость, равноценную отсутствию? Действительно, если корень зла там же, где корень добра, нет ли у него с ним и равного права на существование? Утвердительный ответ на второй вопрос, впрочем, не утверждает их одинакового достоинства.

Добро есть инструмент реализации божественного замысла относительно движущегося мира, зло этой реализации препятствует. Но если Бог - причина и зла, разве Он не хочет, чтоб Его замысел был реализован?

Причиной добра Бог является напрямую, причиной зла - косвенно. Он хочет не только устремления человека к добру, но и добровольности в этом. Воля Бога добром не исчерпывается, а лишь в нем проявляется как в одной и возможных своих форм. В зле она не проявляется, но это не противоречит факту присутствия в Нем его причины.

Добро и зло существуют только в соединении с человеческой свободой выбора, поэтому правомерно говорить о них не самих по себе, а лишь о возможности зла и возможности добра. Но получается, раз зло и добро одинаково возможны, зло может победить?!

Если в человеке добро проигрывает, что случается нередко, осуществление божественной воли касательно его личности происходит иначе - в дочеловеческих формах жизни. В этом случае закон судьбы (закон сохранения добра и зла) сначала пытается вразумить человека. Затем, если это не удается, возвращает его на низшие стадии существования, где отсутствует свобода выбора и следование божественному замыслу происходит принудительно.

Здесь уместно сделать акцент, что о победе или поражении добра правомерно говорить лишь относительно личности, а не народа, человечества и пр., так как именно здесь мы имеем дело с существом проблемы, аналогично тому, как существо химической реакции - это взаимодействие молекул, а не содержимого двух пробирок.

Итак, хотя Бог и есть причина всего, в том числе зла, окончательное решение, быть злу или не быть, принимает человек. Когда он заблуждается, исправлением занимается установленный Богом закон судьбы - в этом ручательство окончательной победы добра над злом. В соответствии с божественным замыслом, добро в человеке должно быть непременно, зла же может и не быть, если он сразу правильно сориентируется.

8.

"Разумная вера в абсолютное Добро опирается на внутреннем опыте и на том, что из него с логическою необходимостью вытекает. Но внутренний религиозный опыт есть дело личное и с внешней точки зрения условное. А поэтому, когда основанная на нем разумная вера переходит в общие теоретические утверждения, от нее требуется теоретическое оправдание."

Сделать внешние результаты личного внутреннего религиозного опыта самостоятельными, очевидными для всех и от духовного уровня соприкасающегося с ними независимыми невозможно и ненужно. Сказано, что слышит лишь имеющий уши. В противном случае никакой звук не очевиден. Восприятие кем-то теоретического оправдания чужой веры столь же увязано на свойства его сознания, как и присутствие собственно самой веры.

В духовных вопросах бесспорно теоретически ничего не доказывается. Вернее, можно доказать все, что угодно. Здесь надо или понимать истину с полуслова, или не понимать вообще.

Решения относительно духовных ценностей принимаются в слоях сознания более тонких, чем тот, к которому обращается, теоретическое рассуждение. Следовательно это происходит прежде, чем человек начал рассуждать.

Положительная теория рассчитана на наличие предварительно самостоятельно возникших глубинных духовных предпосылок. Поэтому роль ее в духовном развитии вспомогательна и второстепенна.

Относительно людей, к духовности изначально не восприимчивых, всякая теория бессильна, и только страдания, обретаемые в соответствии с законом судьбы, способны заставить такого человека задуматься и сдвинуть его с мертвой точки.

9.

"Цель есть претворение материальной природы - своей и внешней - в свободную форму человеческого духа, не ограничивающую его извне, а безусловно восполняющую его внутреннее и наружное существование."

Во-первых, у духа не может быть форм, их образует только природа. Дух неизменен. Будучи смысловой основой форм, он ни с одной из них не смешивается, как нить не смешивается с жемчугом, когда вместе они образуют ювелирное изделие.

Во-вторых, слово "свобода" в высшем духовном смысле может означать только свободу от неполноты. Любая форма же всегда неполна. Кроме нее существует другая, в которой есть некоторое содержание, в первой отсутствующее. Форма, не ограничивающая дух, есть отсутствие формы, так как последняя сама по себе - граница.

В природе все нуждается в постороннем восполнении. Гармонии не дано воплотиться в каком-то одном явлении или их группе, а только в полной их совокупности, основа которой - дух - естественно, должен иметь в себе все, что было, будет и есть в ней воплощено. Поэтому он не может желать восполнения посредством чего-то кроме него.

Дух - целое, а не часть, средоточие всякого смысла. Нет и быть не может иного смысла, помимо содержащегося в нем. Иначе он не имел бы принципиального отличия от природы, не был бы духом и его по существу следовало бы отнести к природе.

10.

"Нравственная организация человечества... не могла равномерно осуществляться во всех своих частях. Известная историческая последовательность вытекала здесь из самого существа дела. На первый план должна была выступать сначала религиозная задача... не только как дело главное и основное, но и как дело в известном смысле самое простое, наименее обусловленное с человеческой стороны. ...политическая задача исторического христианства, более сложная и обусловленная, чем задача церковная, выступает после нее, так что была эпоха в средние века, когда церковь уже приняла твердые органические формы, государство же христианское представляло такое же состояние видимого небытия, в каком ныне находится христианское хозяйство. Разве кулачное право средних веков более соответствует нравственной норме государства, нежели современные банки и биржи - нравственной норме экономических отношений? Практическое осуществление этой последней, естественно, выступает после всех, так как эта область есть крайний предел для нравственного начала, и ее должная организация, т.е. устроение нравственной связи между человеком и материальною природой, не просто, а сугубо обусловлено по существу: во-первых, нормальным религиозным положением человечества, устрояемым в церкви, а во-вторых, нормальными междучеловеческими... отношениями, организуемыми в государстве."

Как религиозная, так и политическая с экономической системы по смыслу - лишь инструменты совершенствования человека. Если с точки зрения их внешнего возникновения и развития, действительно, имеют место указанные последовательность и степень сложности, то касательно воздействия на внутренний мир - картина противоположная: чтобы человек мог осознать и осуществить истину церкви, он должен прежде вполне освоить то, к чему призваны его направить все прочие - разумеется, правильные - элементы общественной организации. Их задача устранять грубый грех - преступные склонности, неумеренную алчность, и пр., в ведении же церкви в основном грех тонкий - бытовой эгоизм, мирские потребности, признаваемые обычно нормальными - вплоть до полной ликвидации всяких желаний. Естественно, что лишь отсутствие грубого позволяет приступить к подавлению тонкого греха. Глупо было бы предложить заняться аскетическими упражнениями человеку, погрязшему в убийстве, жадности, похоти. И по уровню сложности работа церкви наивысшая. Легче подавить в себе животную похоть, ввести ее в рамки семьи, чем вообще отказаться от половой жизни.

Какой же следует вывод? Возникновение церкви при отсутствии духовно ориентированных государства и экономики означает или ее бесполезность на данном этапе как инструмента внутреннего очищения, или наличие у людей уже достаточного для восприятия религиозной истины духовного потенциала, который в этом случае, получается, способен являться вопреки существующему вовне положению дел. Правильно, разумеется, второе. Констатацией этого важность общества для совершенствования человека не отрицается, но указывается на его неглавный, второстепенный характер и на то, что источник духовного роста - внутри каждого.

Неправильно думать, что все люди сначала очищались с помощью церкви, затем - государства и т.д.. Пока не было правильных государства и экономики, требовалось самостоятельно пройти путь, который они впоследствии облегчили, чтобы совершенствоваться посредством церкви. Историческая последовательность возникновения общественных форм свидетельствует не о порядке духовного развития человека, а лишь об изменении количества людей, которым стали доступны большие духовные достижения. К пути индивидуального восхождения, которому единственному правомерно отдавать главную смысловую нагрузку, исторический порядок не относится, следовательно, в высшем духовном плане значения не имеет. Тот, кому в полной мере пригодилась церковь, во всем остальном уже не нуждается.

Если понимать правильные церковь, государство и экономику как собирательно-организованные благочестие, жалость и аскетизм, следует помнить, что духовный уровень человека не исчерпывается ничем конкретным, пусть, весьма положительным, а определяется соответствием всех проявлений сознания заданной степени чистоты. В силу этого каждое из рассматриваемых учреждений обязано быть шире любых чувств и главной их характеристикой является не побудитель к созданию, а принадлежность к законной или высшей ступени развития. В совокупности инструментов первой церковь присутствует, но главная ее часть - средство для завершения пути совершенствования - освобождения. Однако, существуют другие пути высшего духовного делания - искусство и познание. Экономика же и политика в этой сфере - посторонние, человек, вошедший в нее, вырос из них.

11.

"Цель... богатства... есть обладание полнотою физического существования. Эта полнота, без сомнения, зависит от отношения человека к материальной природе, и тут нам предстоят два пути: или своекорыстно эксплуатировать земную природу, или с любовью воспитывать ее."

Полнота существования личности в качестве элемента физического мира доступна лишь в результате восполнения телесных потребностей, которые очень скоро с удвоенной силой возобновляются и требуют от природы все больше и больше. Таким образом, варварство по отношению к ней приверженцев земной ценностной ориентации закономерно и единственно возможно. Любовное воспитание природы способно обуславливаться только бескорыстием. Последнее же по смыслу есть отказ от поиска гармонии на пути удовлетворения страстей. Однако, решивший воспитывать природу, неизбежно разочаровывается. Дисгармония - по существу явление внутреннее, поэтому для ее подавления нужен соответствующе направленный акт воли. Можно делать все, что угодно, чтобы расти духовно посредством этого, необходимо правильно ставить цель. Если она вовне, пусть самая благородная и возвышенная, гармония не приходит.

12.

"Обеспечить свое материальное благосостояние, т.е. прежде всего исцелить свою физическую жизнь и дать ей бессмертие, человек не может путем внешней эксплуатации земных сил."

Дать бессмертие физической жизни нельзя. Исцелиться возможно, лишь от нее избавившись. Однако, путь уничтожения ошибочен. Требуются длительные усилия по изживанию привязанности личности к жизни. Исцеление стремлением к земному благополучию не только не достигается, но ему противостоит. Внешняя эксплуатация земных сил, действительно, усугубляет болезнь, но разберемся, что вообще с духовной точки зрения правомерно называть "внешним". Внутреннее предполагает большую степень принадлежности к личности. Если же мы хотим говорить не об относительных понятиях (где внутреннее относительно одного может быть внешним относительно другого), а о внутреннем и внешнем в абсолютном смысле (чтоб внутреннее было таковым относительно всего, а все, что хотя бы относительно чего бы то ни было способно быть внешним, принадлежало к внешнему), то внутренним правомерно признать лишь собственно корень личности, дух, неизменный по времени и пространству, а все его проявления в движущемся мире - внешним. Поэтому в противоречие с полным исцелением вступает не только самое грубое телесное видимое, но и тонкое душевное невидимое.

13.

"Человек или расточает свою чувственную душу, или собирает ее. В первом случае он ничего не достигает ни для себя, ни для природы, во втором он исцеляет и спасает себя и ее."

Выделенная часть цитаты - вне сомнений. Однако, собирание души никакой иной цели, кроме собственно этого собирания, не имеет. Несовершенство не позволяет человеку осознавать, что природе Бог уже изначально дал то, что ему собственными силами предстоит осуществить. Она совершенна, поэтому, разумеется, ни в каком его вмешательстве не нуждается. Вспомним молитву Святому Духу: "Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша." С одной стороны Дух везде присутствует, а с другой мы молимся, чтобы Он вселился в нас - туда, где Его нет. Есть же Он лишь в благих, то есть в святых. Природе дано принудительное совершенство совокупности форм, каждая из которых в отдельности несовершенна. Человек волевым усилием достигает совершенства единственной формы, не предусматривающего необходимости для гармонии других. А так как всякой форме требуется внешнее восполнение, происходит нарушение закона существования форм совершенная личность освобождается от привязанности к движущемуся миру.

14.

"Первосвятитель церкви... отец по преимуществу, при всяком искушении злоупотребить своим авторитетом, превращая его в принудительную власть, должен бы был вспомнить евангельское слово, что Отец не судит никого, но весь суд предоставил Сыну,... в свою очередь христианский государь, сын церкви по преимуществу, против искушения возвести свою верховную мирскую власть на степень высшего духовного авторитета... должен бы вспомнить, что даже Царь Небесный творит только волю Отца."

О сыновности Христа Богу и государя - первосвященнику следует говорить не в одинаковом смысле. Богу сыновны все, но лишь в меньшей степени, чем Христос, государь - в меньшей, чем первосвященник. Эти виды сыновности лежат в перпендикулярных плоскостях. Подобие между ними обусловлено принципом создания мира по образу Божию. Вертикаль образована двумя противоположными элементами, один из которых - главенствующий, другой - подчиненный. Бог (единство) и движущееся (множественность) соответствуют в горизонтали мужскому и женскому, плюсу и минусу. Последние относительно вертикали не отличаются, так как одинаково являются результатами соединения движущегося и неподвижного.

15.

"Как святительский авторитет, так и власть государственная, связанные неразрывно со внешними преимуществами, подвержены слишком сильным искушениям, и неизбежные между ними тяжбы, захваты и недоразумения, очевидно, не могут быть окончательно предоставлены на решение одной из заинтересованных сторон. ...чисто нравственный контроль со стороны свободных сил народа и общества для них не только возможен, но и в высшей степени желателен. В древнем Израиле существовало третье верховное служение пророческое."

Духовный уровень государственных представителей должен быть выше народного, церковных - выше обоих. Тяжбы за внешние преимущества между государством и церковью свидетельствуют лишь об их деградации и потере перед Богом права таковыми называться. Хотя в реальной истории случаи их извращения нередки, возведение контроля над ними со стороны народа в принцип было бы неверным. Это означало бы признание извращений должными и равнялось отрицанию духовного смысла как церкви, так и государства. Пророку по уровню чистоты сознания положено находиться на той же ступени, что и церковь, и пусть формально к ней не принадлежа, фактически быть ее служителем. Противоречие между церковью и пророком говорит или опять же об извращенности церкви или о том, что мы имеем дело с лжепророком. Поэтому неправильно выделять пророчество в некую отдельную духовную миссию.

16.

"Как первосвятитель церкви есть вершина благочестия, а государь христианский - вершина милости и правды, так истинный пророк есть вершина стыда и совести."

Церковь и государство - воплощения не разных нравственных проявлений, а всех их вместе на разном уровне. Первосвятитель, равно как и пророк, должны обладать благочестием, милостью и совестью в большей степени, чем государь, последний - в большей, чем подчиненный ему народ. Первосвятитель и пророк, которые милостивы и правдивы меньше государя, не вправе быть первосвятителем и называться пророком. Если в первосвятителе и государе недостаточно совести, и для ликвидации этого недостатка требуется постороннее вмешательство, очевидно, что оба находятся вне механизмов духовного совершенствования, каковыми государству и церкви предназначено быть. Каким бы образом мог неблагочестивый пророк наставить на путь истинный первосвятителя, пусть потерявшего совесть, но сохранившего благочестие?! Не существуют эти три нравственных проявления отдельно. Высокое благочестие предполагает соответственно высокие милость и стыд, иначе оно - фальшивое.

17.

"Отличие трех служений состоит в том, что священническое главным образом крепко благочестивою преданностью истинным преданиям прошлого, царское - верным пониманием истинных нужд настоящего, а пророческое верою в истинный образ будущего."

Ни одно из указанных служений не привязано преимущественно к прошлому, настоящему или будущему, а соотносятся со всеми тремя, но на разном уровне. Для церковного сознания (пророчество и священство) время движется от сотворения вселенной через нынешнее состояние к завершению ее существования. С духовной точки зрения важна степень проявления Бога в мире - ступень в осуществлении Его замысла. Для государства поток времени - это исторические процессы. Царя интересует ближайшие прошлое и будущее своего народа в их связи с частно и ограниченно понятым настоящим. Церковь в отношении ко времени меньше опирается на реальность и, употребляя в рассуждениях, сильней интерпретирует, так как предмет ее интереса глубже отстоит от факта (лежит в области более общего), чем предмет интереса государства. Последнее идет от факта к принципу, первая - от принципа к факту. Касательно будущего государственная мысль говорит о возможном, церковная - о должном. Пророчество же, основанное на знании того, что будет, само по себе, без правильного адресата, есть явление аномальное. Оно необходимо лишь впавшим в серьезное заблуждение и имеет целью заставить их задуматься. Поэтому утверждение пророка постоянным элементом системы совершенствования узаконивало бы опасные отклонения от правильного духовного пути. Врач всегда присутствует только в жизни больного. Остальным он требуется в исключительных случаях.

18.

"Христианская церковь требует христианского государства. Здесь... разобщение... ведет непременно к смешению, а смешение ведет к... гибели. Полное отделение церкви от государства принуждает церковь к одному из двух: или отказаться от всякого деятельного служения Добру ...,или же... церковь в лице своих властных представителей сама хватается за реальные орудия мирского действия, вмешивается во все земные дела... .Отделенное от церкви государство или совсем отказывается от духовных интересов,... или... при своем отчуждении от церкви,... которой оно могло бы предоставить высшее попечение о духовном благе своих подданных,... государство решается брать эту заботу всецело в свои руки... нормальное отношение между Церковью и государством состоит в том, что государство признает за вселенской Церковью принадлежащий ей высший духовный авторитет... и окончательную цель ее исторического действия, а церковь предоставляет государству всю полноту власти".

Задача государства - удаление из человечества только грубого животного греха, церкви - стремление к полному безгрешию. Чтобы оба могли исправно функционировать, не требуется установления между ними какой-то специальной связи. Их истинному образу соответствует разделение труда. То, что В.С. назвал "смешением" - причина конфликта (не разобщения) церкви и государства, а не следствие. Для нормальной деятельности им нужна не общность, а недопущение выхода за определенные пределы. И хотя при наличии у государства духовной санкции церкви, а у церкви - властной поддержки государства, усилия обоих безусловно эффективней, однако к гибели их приводит не отсутствие взаимопроникновения, а взаимоотрицание, что далеко не равнозначно.

- Для того, чтобы соблюдать нейтралитет и не вторгаться на чужую территорию, необходимо подразумевать, что там работает кто-то с тобой сотрудничающий, иначе недобросовестно было бы оставлять эту область на произвол судьбы.

- Здоровое государство может делать дело, и не ставя правильную окончательную духовную цель (спасение - выход личности из ряда явлений), а просто из элементарных добрых побуждений - справедливости, желания помочь нуждающимся, защитить обиженных. Мудрая церковь в этом случае должна с пониманием относиться к такому подходу, не навязывать простым людям истину, которую они еще не способны осознать. Плохо, когда государственные деятели не добры, а церковные не мудры. Болезненное смешение мирского и религиозного - результат чьего-то внутреннего кризиса, а не нарушения должного взаимоотношения.

19.

"Церковь... есть богочеловеческая организация... в церкви божественное начало решительно преобладает над человеческим,... государство... также в известном смысле богочеловеческая организация, но уже с преобладанием человеческого начала... .С нравственной точки зрения одинаково необходимо и самостоятельное действие человека, и его безусловно подчиненное отношение к божеству, как такому, решение же этой антиномии, совмещение обоих положений, возможно только через различение двух сфер жизни (религиозной и политической)".

Человеческое начало преобладает на законной стадии духовного развития, где животный грубый грех подавляется тонким человеческим. Божественное начало - доминанта высшего заключительного этапа совершенствования. Здесь уже человеческий грех подлежит устранению и целью является полное безгрешие. Однако, эти две ступени не характеризуются как с "самостоятельным действием человека" и "подчиненным отношением к божеству". Каждое из последних в разной степени свойственно обоим, являясь их фрагментами. Религиозной и политический следует именовать не сферы жизни, а уровни духовного восхождения, но условно, так как ни один из них ни религией, ни политикой не исчерпывается. Законная стадия включает, помимо политической, и примитивную религиозную жизнь. В ее рамках есть вещи, к ведению государства не отнесенные, но по смыслу и духовному качеству тому, что такому действию подлежит, равнозначные (пример - заповеди "не убий" и " не прелюбодействуй"). В свою очередь и окончательная стадия, хотя преимущественно увязана на церковь, содержит другие пути, кроме религиозного, к божественному совершенству - искусства и высшего познания.

20.

"Государство имеет реализацию божественного начала не в себе, а перед собою - в Церкви".

И церковь имеет его реализацию не в себе, а в Царстве Божьем, для достижения которого служит инструментом, но сама войти не может. Царство Божье не приемлет множественного и движущегося, посредством Церкви Его обретает лишь личность, при абсолютной чистоте неподвижная и единственная, включающая в себя все, ставшая Богом. В Царстве Божьем пребывает только Бог. "Я", очистившееся от временно-пространственных форм, вливается в Бога, как капля в море. Их различие существует до слияния, после - уже нет капли, а - одно море. Поэтому, говоря теперь о капле, можно констатировать, что все, что есть в море, есть в капле. Сознание личности в Боге не исчезает, а выходит из ограниченности, обретая божественность. Предположив возможность воплощения Царства Божьего в Церкви, мы провозглашаем целью Его создание, утверждая таким образом нынешнее отсутствие. А этот факт свидетельствует, что Оно не дано Богом, а строится человеком. Тогда возникает нечто высшее и совершенное, кроме Бога - Он и Его Царство лишаются совершенства. Если последнее - ограниченная область, помимо которой есть другая равнозначная, претензии обоих необоснованны. Совершенство есть то, кроме чего нет ничего.

21.

"Совершенное... тело есть то, в котором живет Дух Божий."

Дух Божий живет во всяком теле, являясь его основой, стержнем, на который оно нанизано, как жемчужины - на нить. Без Него движущееся - хаос частиц. Однако, в каждом теле, в зависимости от несовершенства, Дух Божий в разной степени ограничен. Бог - единственный обладатель Его полноты - от движущегося ничего не утаивает. Но весь Божественный Смысл имеет в своем распоряжении лишь динамический мир целиком, а не какая-то отдельная его форма (индивидуальное тело). Указанная совокупность не располагает самостоятельной, в себе рожденной, волей к действию. Процессы вселенной происходят, опираясь непосредственно на волю Божью. Низшие формы получают движущий импульс в виде повеления извне, то есть из непроявленных слоев своего сознания или, при отсутствии такового, из внутренней целесообразности природных процессов (физические законы можно рассматривать как общее сознание). Когда форма достигает определенного совершенства (сознание - достаточной чистоты) - тело становится человеческим - появляется возможность выбора между согласованием своей воли с Божьей и произвольным утверждением собственной цели, на Бога не увязанной. Кажется, что личное достоинство - во втором пути. Но на деле он ведет к увеличению обособления и сужению рамок смысла существования. Высшее достоинство человека, то, что выделяет его и ставит над природой, есть близость божественного в нем. Поэтому для полноты самореализации требуется не создать новое, а открыть в глубине имеющееся, снять с него внешний налет. Очищение сознания делает тонкие его слои проявленными и контролируемыми. Следовательно, поступавшее раньше оттуда в повелительном наклонении становится доступно осознанию и добровольному исполнению. Так божественный смысл приближается к осуществлению не по воле Божьей во всей совокупности форм, а по личной воле в единственной форме, стремящейся к совершенству.

22.

"Правило истинного прогресса состоит в том, чтобы государство как можно менее стесняло внутренний нравственный мир человека, предоставляя его свободному духовному действию церкви, и вместе с тем как можно вернее и шире обеспечивало внешние условия для достойного существования и совершенствования людей."

Государство должно не вторгаться в область борьбы с грехом человеческим, но как можно надежней обеспечивать преодоление греха животного, не претендовать на божественность, но твердо отстаивать человеческий облик от посягательств низшей природы. Внешние же условия определяются законом судьбы и созданы при помощи непосредственной заботы о них быть не могут.

23.

"Поскольку в церкви все сообразуется с абсолютным целым,... в ней падают все исключительности племенных и личных характеров и положений общественных, падают все отделения или разобщения и остаются все различия, ибо... единство в Боге не... пустое безразличие и скудное однообразие."

Безразличие бывает одного по отношению к другому, однообразием также характеризуются лишь какие-то разные объекты. Единство же в Боге отличается от прочих видов единства абсолютностью, то есть недопущением никакой множественности. Разница между отсутствием разобщений и различий присутствует на промежуточной стадии единства, наличествующей в человеческом обществе, когда у его членов достаточно внутренней чистоты для преодоления разобщенности, но мало, чтобы вообще освободиться от человеческих рамок. Относительно абсолютного единства разобщение и различие одинаковы - оба пребывают вне его, до него не дотягивают.

24.

"Различие мужа и жены есть не препятствие, а основание для их совершенного соединения."

Соединение мужчины и женщины не бывает совершенным. Оно лишь усугубляет несовершенство обоих. Есть два пути устранения дисгармонии, обусловленной ограниченностью природного облика: иллюзорный - посредством соединения в мире, и истинный, основанный на разочаровании в возможности гармонии в ряду явлений. Первый - акт в горизонтали, всегда временный, вслед за мгновенным облегчением делающий дисгармонию хуже. Второй - движение в вертикали - к освобождению личности от всяких форм, соответственно, и от половых характеристик. Совершенство лежит за пределами всяких жен, мужей, вообще множественного мира. Там все "я" - одно, и нет "ты", "он", "она". Истинное единство не требуется создавать. Оно есть, и чтоб к нему присоединиться, надо очиститься от движущихся оболочек.

25.

"Достигнутое идеальное состояние человечества, или Царство Божие как осуществленное, очевидно, несовместимо с государством, но оно несовместимо и с жалостью. Когда все снова будет "добро зело", тогда кого же можно будет жалеть?"

Царство Божие не образуется в результате достижения человечеством идеального состояния. Оно вечно изначально существует за его пределами и с ним несовместимо. Человечество - промежуточный этап на пути личности в Царство Божье - развивается, но не приближается к совершенству (факт построения небоскребов не увеличивает близость к солнцу), так как не содержит окончательной цели, а всегда является средством. Вертикальное движение происходит не вовне (посредством исторических изменений земной общественной жизни), а внутри каждого по мере его духовного роста. Исторические процессы - горизонталь, и хотя вертикальным сдвигам часто предшествует горизонтальный разбег, собственно это движение на вертикаль не проецируется. Улучшение внешнего общего лишь оттачивает инструмент для личного внутреннего подвига, при этом само общее относительно Царства Божьего остается на месте.

26.

"Государство даже в самых нормальных своих проявлениях неизбежно бывает безжалостно. Жалея мирных людей, которых оно защищает от хищных насильников, оно с этими должно поступать безжалостно. Такая односторонняя жалость не соответствует нравственному идеалу. ...но ...государство ...никак не есть выражение достигнутого нравственного идеала, а только одна из главных организаций, необходимых для достижения этого идеала."

Неокончательность и промежуточность относительно высшего идеала миссии государства - вне сомнений. Однако, вывод такой надо делать, исходя не из внешнего общего результата, а из внутреннего индивидуального принципа действия. Государство серединно не потому, что не в состоянии "жалеть" всех. Оно способно только не допускать проявления грубых форм греха, но не может окончательно его ликвидировать. Последнее путем внешнего ограничения не достигается, а требует внутреннего сознательного выбора и личных волевых усилий. Влиять на это - дело церкви.

27.

"Как церковь есть собирательно-организованное благочестие, так государство есть собирательно организованная жалость."

Государство и церковь - средства для достижения единой цели, инструменты одного и того же дела - внутреннего совершенствования человека первое - начальный, вторая - завершающий. Жалость же - психологическое, то есть более грубое выражение того, что рассудком осознается как необходимость очищения от грехов. Если абсолютный бессознательный фактор при проникновении в проявленное сознание побеждает загрязненный, то в умственном и эмоциональном слоях образуются указанные две формы, жестко нанизанные на стержень родившего их фактора. Жалостью его действие исчерпывается только у людей со слабым мировоззрением, живущих чувствами, у которых рассудочные выводы вообще мало влияют на линию поведения. Эмоциональное добро без разума не имеет твердой опоры и серьезной перспективы. Чтобы превратить его из простого факта, не известно чем чреватого, в залог и отправную точку духовного прогресса, надо в высшем проявленном у человека слое сознания создать установку, психологической жалости соответствующую. Поход снизу вверх может утверждать в мировоззрении как стремление к внутреннему совершенствованию, так и желание ликвидировать внешний источник жалости - осчастливить мир. Второе - опасное заблуждение, приводящее к выводу о необходимости построения совершенной общественной организации, где нет места страданию, то есть Царства Божьего на земле. А раз окончательная цель - гармония и совершенство - способна в рамках земной жизни быть достигнута, личность следует отождествить с человеческим обликом, чем заложить основу безбожия. Последнее, будучи последовательным и доведенным до конца, отрицает жалость. Из добрых эмоций часто вытекают сатанинские мысли. Чтобы этого избежать, к разуму надо идти сверху вниз - от абсолютного бессознательного формирующего фактора, прислушиваться к глубинам своего сознания, бесстрастно находя корень истины. Жалость должна быть не основой, а лишь одним из продуктов духовного роста, результатом предшествующего ей главного труда - обращения света искры божьей из интуиции в мировоззрение.

28.

"Справедливость есть жалость, равномерно применяемая."

- Не жалость - начало справедливости, а бесстрастие - основа обоих, корень, относительно которого они равноправны. Кроме того, справедливость не всегда напрямую с жалостью сопряжена. Справедливым, например, может быть жестокое возмездие злодею.

- И где же тут борьба со страстями? Вряд ли палач внутренне совершенствуется, приводя в исполнение приговор.

- Одно из свойств справедливости - в том, что помимо активной очищающей роли, она может носить характер разрешающей нечто само по себе для духовности не полезное, относящееся к ней косвенно. Нельзя искушать совершенствующихся, возлагать на них непосильную ношу самоограничения. Велик при этом становится риск сорваться с достигнутого уровня. Где требуется "не убий", должно быть позволено "око за око", иначе первое для мирского человека становится трудно соблюсти.

29.

"Принцип права есть свобода в пределах равенства,... правовая норма отвечает кроме требования равенства необходимо и требованию справедливости."

Хотя справедливость и равенство - необходимые атрибуты права, они есть не принцип его а свойства. Принцип - это носитель смысла чего бы то ни было. Для права он - во внешнем предотвращении грубого греха с целью внутреннего совершенствования человека. Невыполнение этой функции, чреватое извращением права и потерей его полезности, происходит при смещении планки ограничений от нужного уровня в ту или другую сторону. Одинаково плохо, когда человек, не желающий или не способный преодолевать порок, не получает заслуженный кнут, и когда постороннее насилие вторгается в область тонкого греха, устранение которого возможно лишь собственными силами и в результате свободно сделанного выбора. Планка правого воздействия на грех должна быть всюду одинакова и неподвижна. Правильное ее положение не обусловлено свойствами конкретных людей, а вытекает собственно из понятия человеческого облика. Чтобы быть принципом, необходимо быть первичным. Равенство же и справедливость есть нечто, лежащее в горизонтали - плоскости отношений человека к человеку. Поэтому они производны от вертикального стремления личности к очищению и воссоединению с Богом.

30.

"С христианской точки зрения государство есть только ...часть, обусловленная другою, высшею частью, церковью, от которой оно получает свое освящение и окончательное назначение... две главные задачи государства консервативная и прогрессивная: охранять основы общежития,... улучшать условия этого существования... В язычестве преобладала исключительно консервативная задача государства".

Правильная задача государства - преодоление грубого греха. Сохранение основ общежития и улучшение условий существования требуются не сами по себе, а лишь в качестве инструментов для выполнения этой главной функции. Результат всякой деятельности ценен внутренний, внешний служебен и второстепенен. Кроме того, мирского благополучия и не достичь, ставя его окончательной целью. Перенос смыслового акцента вовне характеризуется мировоззренческой невозможностью желать освобождения личности от временно-пространственных форм и связыванием лучших надежд с рядом явлений. А это - питательная почва греха. На ней он так или иначе прорастет, и геометрическая прогрессия желаний, заставляя людей рвать друг другу глотки за право их удовлетворять, не позволит разумно организовать общественный порядок.

Христианское государство рассматривает себя как промежуточный этап на пути в Царство Небесное - за пределы движущегося мира, языческое же ничего не хочет, кроме наилучших условий существования всем, поэтому, соответственно, обожествляет царя земного. У Соловьева Царство Божье состояние абсолютного совершенства, в качестве окончательной цели присутствует, однако допускается возможность его внешнего проявления. Такая позиция есть вытекающая из заблуждения относительно корня личности попытка совместить несовместимое. Христианское государство отличается от языческого не решаемыми задачами, а мотивом их постановки (чтоб провести грань, надо знать не что делается, а зачем). Для последнего он - мирское благополучие, для первого - освобождение от мира. Если консервативная и прогрессивная (по терминологии Соловьева) миссии выполняются исключительно с целью улучшения и недопущением ухудшения общественных условий, речь без сомнения идет об язычестве. Христианство ищет гармонию не на поверхности человечества, а в глубине человека (касается и государства и Церкви). Исторические процессы производны от индивидуальных духовных сдвигов и специальной заботы о себе не предусматривают. Вертикаль есть правильная плоскость приложения усилий. Христианское отношение человека к человеку (горизонталь) обуславливается его отношением к Богу и не имеет других источников.

- Однако, внутренняя чистота без предварительных внешних условий не достигается. Ты сам это признаешь, утверждая необходимость церкви и государства для совершенствования. Ведь оба они - внешни.

- Надо различать причину и условия духовного роста. Первая - в глубине каждого. Последние обслуживают процесс выявления искры божьей, но ее не рождают. Поэтому не имеют определяющего значения. Погрязших в грехе, никакие благоприятные условия совершенствоваться не заставят. В ком же силен голос абсолютного бессознательного формирующего фактора, внешними холодами и ветрами из седла не выбить. Жил когда-то благополучно праведный человек Йов. Но пришел однажды к Богу сатана и сказал: "Разве даром богобоязнен Йов?". Тогда, чтоб доказать независимость истинной чистоты от мира, Бог послал на него несчастья и лишил благ. Йов не соблазнился: "Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!".

Соловьев: "без консервативной деятельности государства человечество распалось бы..., без прогрессивной деятельности государства человечество осталось бы всегда на одной ступени исторического процесса".

Факт присутствия в горизонтали некоторой степени единства (позволяющей говорить о человечестве) - результат наличия у каждого человека определенного уровня духовности, а не деятельности государства (на которую он опирается, но по смыслу не зависит). Если прекращение выполнения кем бы то ни было внешне-охраняющей "консервативной" функции привело к "распаду человечества", значит единство его было основано не на внутренней чистоте, а на мирском интересе (грехе), и подобно общности животных в стае. Что касается "прогрессивной" функции: совершенствование государства, как духовного инструмента, не означает его исключительной нацеленности на повышение благосостояния. Последняя нужна лишь при отсутствии минимально необходимых условий жизни. Неумеренному же, необоснованному возрастанию земных потребностей правильное государство должно препятствовать. Вектор внутреннего прогресса, завершающегося присоединением личности к Царству Божьему, перпендикулярен плоскости исторических процессов. Человеческое общество улучшается, но не имеет шансов стать божественным. По предназначению оно - этап на пути человека к Богу. Совершенство достигается личностью посредством человечества, но не в нем. Горизонталь может смещаться вверх, но для решительного продвижения требуется малая поверхность сопротивления. Гвоздь преодолевает препятствие острием, а не шляпкой. Имеющее в миру сечением точку, в Боге преуспевает, целиком же плоскость земных дел бесперспективна. Есть смысл в том, что промежуточная ступень лестницы несовместима с верхней. Иначе по ней невозможно будет подняться.

31.

"Нравственное достоинство частного человека познается из того, что его преуспеяние истинно полезно всем другим."

Нравственное достоинство - духовное совершенство - характеризуется степенью отодвинутости на второй план вопроса о земном преуспеянии. Последнее тем больше у одного, чем меньше у другого. Поэтому нелукавое соблюдение чужой пользы предусматривает самоограничение. Однако, ценность его по настоящему высока лишь в случае осуществления ради Бога, а не руководствуясь исключительно благородными эмоциями, побуждающими кого-то облагодетельствовать. Фраза Соловьева допускает толкование, будто для нравственного достоинства мирское преуспеяние важно, что возрастания обоих между собой совместимы, и требуется, не снижая второго, его каким-то образом преобразовать, сделав внешне безопасным. Но духовность (одно из проявлений которой - нравственность) - результат внутреннего перерождения человека, базирующегося на бескомпромиссно аскетическом подходе к земным благам.

32.

"Народ становится благим не в силу простого факта данной народности, а лишь сообразуясь и делаясь причастным к абсолютному Добру, что, очевидно, возможно лишь при добром отношении... к другим народам".

С этим трудно спорить, но требуется уточнить. После слова "очевидно" я бы сказал: возможно лишь при устремленности к духовному совершенствованию (хотя касательно народа в целом такое понятие размыто, и пользоваться им в принципе не слишком правильно). Доброе отношение - не источник смысла положительной активности. Оно - выражение (не единственное и не основное) внутреннего роста того, кто его проявляет. Если попытка доброго дела в силу посторонних обстоятельств вдруг оказалась неудачной, истинное духовное достоинство затраченных усилий от этого ничуть не страдает.

33.

"Останавливаться окончательно на прямой противоположности между миром и Божеством... противно здравому религиозному чувству. Пусть мы даже искренно готовы смотреть на весь мир как на негодную пыль; но... Поскольку все в конце концов сводится к Богу, чем презрительней мы относимся к мирскому бытию, тем недостойнее наше понятие о существе абсолютном".

Божество противоположно не миру, а движущемуся. Соединение их - смыслового и инструментального - без взаимопроникновения, препятствовавшего бы каждому оставаться собой, образует мир. Из факта такой принципиальной разницы не следует, однако, безбожность движущегося или неабсолютность Божества. Оно как бы Само назначает Себе противоположное, чтобы посредством его произвести акт самовыявления. Божественное происхождение движущегося не означает его вечности и присутствия в окончательном состоянии процесса, исходная точка и цель которого неподвижный смысл в чистом виде. Постепенное подавление и стремление к устранению бытия форм не основание, чтобы назвать динамический мир негодной пылью. Всякий инструмент ценен, пока нужен. Пренебрежение к нему так же глупо и безбожно, как придание самостоятельного значения или сохранение его в качестве элемента Царства Божьего. Несмешиваемость Божественного и движущегося не подразумевает несовместимость. Мир потому не вечен и обладает перспективой, что внутренне противоречив.

34.

"Совершенное единство и святость - в Боге, в мирском человечестве рознь и грех, объединение и освящение - в церкви, примиряющей и согласующей распавшийся греховный мир с Богом."

Примирить и согласовать мир с Богом значит очистить его от греха. Церковь этим занимается, но достигнутое безгрешие равняется отсутствию мира, следовательно, и церкви. Мир можно объединять, но нельзя объединить. В согласии с Богом находится только его отсутствие. Объединять человечество надо, но не для получения единого человечества, а чтобы помочь человеку выйти из человечества. Предположение о возможности безгрешия и целостности в мире - иллюзия. Мир - само по себе распавшееся состояние. То, что едино - уже не мир. Истинное единство не создается. Оно всегда есть, и к нему присоединяется удаливший препятствие (грех). Церковь не строит здание земное, а устраняет в душе каждого преграду для вхождения в здание небесное.

35.

- Если мир уже совершенен, и видеть это человеку не позволяет лишь собственное несовершенство, он оказывается в положении низшем, чем камни, деревья звери (элементы, образующие мир).

- Быть частью для человека недостойно. Он должен вместить целое, посредством добровольного усилия обрести совершенство единолично, а не иметь принудительно в совокупности с прочими составляющими. Яркость искры божьей заставляет его душу противиться дополнению извне. Последнее удел неспособных сформировать в личном сознании понятие совершенства.

36.

"Нет отделения, но сохраняется различие между невидимою и видимою церковью, ибо первая есть скрытая действующая сила второй...; нет отделения, но сохраняется различие в церкви видимой между многими племенами и народами, в единодушии которых единый Дух раздельными языками свидетельствует об единой истине".

Различие не переходит в отделение, когда речь идет об элементах бытия, находящихся на разных уровнях грубости движущегося (общее и частное). Смысл и явление отличаются, но не отдельны (второе хранит фрагмент первого), подобно океану и ограниченному рыболовной сетью водному пространству. Различие же частностей, одинаковых по степени грубости (несколько непересекающихся подмножеств) характеризуется разделением. Фактом их происхождения от единого общего оно не устраняется. Возможность существования независимых частностей, требующих посредством усилия себя обобщить - иллюзия. Все обобщено изначально, общее - прежде частного. Несовершенство разделенности (его всегда нет и оно всегда есть, в зависимости от того, что рассматривать: бытие или его составляющую) - не отсутствие у частностей общего корня, а само их наличие. Так как мир, взятый целиком, согласно принудительно данности, совершенен, процесс удаления несовершенства - добровольное обобщение привязанной к потоку состояний личностью самой себя, преодоление замкнутости, разрывающее оболочки форм, включение в себя всего. Финал - прекращение растекания "я" по пространству и времени - освобождение от динамического облика, выход из ряда явлений.

37.

"Основная форма нравственной организации человечества - есть сознательная и преднамеренная солидарность всех членов вселенского тела в единой безусловной цели существования при полнейшем "разделении духовного труда" - даров и служений, эту цель выражающих и осуществляющих."

Путь к цели, которая нуждается в выражении и осуществлении посредством даров и служений, еще не пройден. Поэтому вместо "в единой безусловной цели" я бы сказал "для единой и безусловной цели". Любая, самая совершенная, человеческая организация - инструмент. Цель (гармония за пределами ряда явлений) достигается посредством нее, но не в ней. Совершенствовать общественную систему нужно. Но не для окончательного в ней устроения (вавилонский столп), а чтобы каждый, опираясь на нее, освобождался от привязанности к человечеству (к греху) наиболее эффективно.

38.

"Человек не пользуется настоящею свободой, когда его общественная среда тяготеет над ним как внешняя и чуждая. Такое отчуждение упраздняется по существу только принципом вселенской церкви, где каждый должен иметь в общественном целом не внешнюю границу, а внутреннюю полноту своей свободы."

Свобода абсолютная, дающая гармонию, ни в какой общественной среде в принципе недостижима. Она - атрибут чистой личности, находящейся за пределом ряда явлений. Свобода человеческая - не готовое положительное решение, а возможность выбора между истиной и заблуждением: пониманием ограничений, налагаемых извне, как соответствующих внутреннему зову (при проявленном стремлении к совершенствованию), или как чуждых. Поэтому оба рассматриваемых Соловьевым случая лежат в области одной из вышеуказанных свобод. Если правильный путь найден, важно не совершить ошибки в вопросе о цели самоограничения. Голос абсолютного бессознательного формирующего фактора влечет нас не к построению на земле высшего общества и укреплению в нем, а к освобождению от всякого общества. В первом случае мы распорядились бы предоставленной свободой хуже, чем даже сделав откровенно отрицательный выбор. Позиция имела бы обманчивый вид духовности. Желание окончательного укоренения личности в ряду явлений противоречит совершенству, а следовательно, мешает совершенствованию, признает им то, что таковым не является.

39.

"В... восполнении со стороны "другого" человек во всяком случае нуждается, ибо со стороны своей естественной ограниченности он по необходимости есть существо зависимое и не может быть сам или один достаточным основанием своего существования."

Зависимость - признак несовершенства. Проблеск божественного достоинства в человеке требует обрести (раскрыть глубинное) всю полноту существования в себе. Кто идет по пути восполнения средствами мира (со стороны другого), всегда будет у него в рабстве. Суетливый порыв побыстрей устранить дисгармонию ее усиливает. Воссоединение в миру, давая полноту временную иллюзорную, отдаляет от истинной. Последняя (вне мира там, где родина личности, корень "я") достается только терпеливо перенесшему тревоги и соблазны, освободившемуся от земных привязанностей.

40.

"Отнимите у любого человека все то, чем он обязан другим, начиная от своих родителей и кончая государством и всемирною историей, - и не только от его свободы, но и от самого его существования не останется совсем ничего."

Если мы говорим: "не только от свободы, но и от существования", значит последнее - условие первой. Однако, существование Соловьев мыслит исключительно во времени и пространстве. В этом случае оно для истинной свободы не только не необходимо, но несовместимо с ней.

41.

"Не имея в себе достаточной мощи, человек нуждается в помощи, чтобы его свобода была делом, а не словесным только притязанием. Но та помощь, которую человек получает от мира, есть только случайная, временная и частичная, от Бога же через вселенскую церковь ему обещана помощь верная, вечная и всецелая."

Помощь требуется в осуществлении чего-то, то есть лишь до завершения дела. Бог и мир способствуют освобождению личности. Однако, разница не в том, что одна помощь временная, другая - вечная (всякая - временна). Но от Бога она - как бы прямая, от мира - обратная. Спасительная энергия Христа устраняет грехи активно - непосредственно. Роль земных условий во внутреннем совершенствовании - пассивна. Жизнь предоставляет возможность преодолевать(заглушать) дисгармонию извне. Это - отрицательный элемент свободы, противоположный духовному росту. Очищение сознания есть систематический, последовательный отказ искать полноту личности в мире.

42.

"Действительная свобода человека, очевидно, несовместима с необходимостью того, чего он не хочет, и с невозможностью того, что требуется его волей. ...есть один основной предмет хотения - продолжение жизни и один основной предмет нехотения - смерть."

Есть желания, разжигание и реализация которых усугубляют рабство. Следовательно, истинная свобода - результат выполнения требований не всякой воли, а только духовно ориентированной. Источник последней - неотождествление личности с временно-пространственным потоком форм (бессмысленно хотеть бесконечного ее присутствия в ряду явлений). Рождение без смерти - это все равно, что восход без заката, прилив без отлива, вдох без выдоха. Повторяемость противоположных явлений - закон движущегося мира. Пока "я" не выведено за его пределы, есть два пути: стремится к неисполнимому и ненужному нарушению круговорота или принять окончательную невозможность исполнения своей воли, то есть смириться с вечной непреодолимой дисгармонией. Выход - поставить личность над динамическим бытием. Тогда правомерно и без всякого для нее ущерба, желая избавления от смерти, можно желать и избавления от жизни (изменяющиеся тело и сознание хранят лишь множество грубых, искаженных отображений неизменного духа, происходящими в них процессами никак не затрагиваемого).

43.

"В христианстве достигает своего совершенного выражения первоначальная основа религии - благочестивое признание своей зависимости от родоначальника. "Отец послал меня"... Сын Божий - сын по преимуществу есть само благочестие, индивидуально воплощенное... Путь благочестия... состоит в том, чтобы идти не от себя и не от низшего, а от высшего, старшего, предпоставленного; это есть путь иерархический, путь священного преемства и предания."

Сыновность по отношению к Богу и по отношению к родоначальнику - два принципиально разных типа связи. Первая - в вертикали, вторая - в горизонтали (Соловьев кладет их в одну плоскость). Бог - не первое звено в цепи духовной преемственности (иначе Он не был бы Богом, так как быть звеном значит быть частью, следовательно, не быть всем, фрагментарность не допуская абсолютности, лишает божественности), Он присутствует в каждом звене, стоит над бытием, пронизывая все явления. Сыном Богу является (в большей или меньшей степени, а не по преимуществу или не по преимуществу) открывший Его в себе, максимально очистивший сознание, достигший безгрешия. Временно-пространственное происхождение тут не при чем. Горизонтальная связь духовной преемственности помогает находящемуся в ней совершенствоваться и подниматься по вертикали, служит инструментом восхождения, но сама горизонтального, во всех звеньях по отношению к Богу равного, положения не меняет, путем от низшего к высшему не становится. Прямые "высшее-низшее" и "старшее-младшее" - не одно и то же, они перпендикулярны. Идти от себя - не от низшего, и идти от старшего - не от высшего. Каждый движется в себе от низшего к высшему посредством старшего. Низменное и высокое - внутренни, старое и молодое - внешни. Внутри смысл, снаружи - не имеющее самостоятельного значения средство его осуществления.

44.

- Защита слабого от посягательств сильного главным смыслом имеет не само это удаление внешнего зла, а внутреннее совершенствование защитника.

- В этом случае, чем совершенней становится человек, тем меньше он принимает участие в добрых делах мира, прежде испытываемое им сострадание сменяется равнодушием.

- Больше сталкивается со страданиями тот, кто больше живет в мире. Снижение участия происходит не от равнодушия. Человек на высшей стадии духовного развития начинает совершенствоваться не посредством внешней активности, а непосредственно, то есть значительную часть своего времени уделяя внутренней работе над собой. Можно ли упрекнуть монаха, в уединении молящегося день и ночь, в том, что он не вращается в обществе, не защищает слабых? Несовершенство определяет степень нашей нуждаемости в присутствии в мире, соответственно, и количество добрых дел, требующихся для устранения несовершенства.

- Но тогда тот, кого бы этот совершенный мог защитить, останется беззащитным.

- Если ему судьба получить защиту, не от одного, так от другого он ее получит, если же нет, сколько бы мы не старались, все усилия будут тщетны. Добрые дела - инструмент, а не причина чьих-то благ. Последняя - в его собственной душе. Нельзя и противно высшему божественному достоинству личности ставить целью быть средством реализации чего-то, причина чего где-то вовне и от нас не зависит. Личность хочет сама быть причиной того, средством к чему служит деятельность, обусловленная духовно ориентированной волей.

45.

"Перед таинством человеческая воля вполне отказывается от всего своего, остается в совершенной потенциальности, или чистоте, и через то становится способною... к принятия сверхчеловеческого содержания."

Церковные таинства, действительно, призваны очищать сознание, доводя до сверхчеловеческого состояния. Однако, вопрос - в принадлежности последнего. От своего ли следует избавляться, и извне ли приходит сверхчеловеческое? Чистота - это свобода от страстей. Она есть беспрепятственное прохождение и громкое звучание в проявленном сознании голоса абсолютного бессознательного формирующего фактора, несущего информацию о "я" (источник которого - за пределами движущегося), преодолевающего тонкие непроявленные слои в виде интуитивного целеполагающего элемента и представляемого разумно аксиоматическими утверждениями, недоказуемыми, но, чем чище сознание, тем более несомненными и в доказательствах не нуждающимися. По мере совершенствования область проявленного сознания расширяется. То, что прежде воспринималось как внешне-повелительное, становится осознанным и внутренне-добровольным. Страсти - исключительное порождение динамического сознания, сверхчеловеческое же лишь преломляется в нем, исходя собственно от самой личности. Таким образом, именно оно - свое, а человеческое - постороннее, для достижения абсолютного совершенства требующее себя устранить.

46.

"Закон, как и всякая человеческая полезность, есть добро лишь относительное и подлежащее злоупотреблениям."

Закон является добром относительным не потому, что допускает возможность злоупотреблений. Даже при их отсутствии посредством его невозможно окончательно реализовать смысл человеческого существования - освободиться. Он - лишь первая ступень на пути к этой цели.

47.

"Только в другом, надмирном порядке, представляемом вселенскою Церковью, может вообще человек иметь положительную свободу."

Всякий порядок - поток временно-пространственных состояний (а именно это - основная характеристика мира) - следует признать мирским. Ни в каком порядке человек не способен обрести свободу. То, что по праву может называться надмирным - за пределами ряда явлений.

48.

"Духовная жизнь нашего настоящего начинается не от себя, а от более ранних, или старших, носителей богочеловеческой благодати."

Духовная жизнь поддерживается традицией, опытом и молитвенной энергией, накопленной предыдущими поколениями. Однако, источник ее - в глубине каждого. Он собственно и есть личность. Вовне - лишь опора и направляющий элемент духовности. Без них она походила бы на фонтан или водопад, не была собрана, распылялась. При отсутствии же истечения духа изнутри опыт и традиции - мертвые формы, ничего не рождающие из самих себя (русло без воды - не река, а канава).

49.

"Братство, совершенное по существу, обусловлено, однако, по происхождению, как ставшее и становящееся во времени, оно требует соответственной формы для богочеловеческой связи своей с прошедшим, как таковым, требует религиозного преемства, или духовного отчества. Это требование удовлетворяется... определением церкви как апостольской."

Совершенство не имеет происхождения. Оно изначально всегда существует, и не становится во времени, а открывается. Путь развития церкви, определяющий цепь религиозного преемства - процесс не создания совершенства, а устранения несовершенства. Чистота - за пределами мира, церковь - же лучшее, что есть в последнем. Поэтому, она хоть и служит для человека ступенью в Царство Небесное, сама частью Его никогда не становится, в себя совершенства принять не может. Церковь - это мирское средство освобождения личности от мира.

50.

"Закон утверждает известные общие пределы человеческой деятельности, равно обязательные для всех и каждого, но он не входит в содержание ничьей жизни, никому не обеспечивает ее существенных благ и равнодушно оставляет за одним его беспомощное ничтожество, а за другим избыток всяких преимуществ. Мирское общество может признать за каждым человеком безусловное значение в смысле отвлеченной возможности, или принципиального права, но осуществление этой возможности и этого права дается только Церковью, которая, реально вводя каждого в богочеловеческую целость, каждому сообщает абсолютное содержание жизни и тем уравнивает всех, как все конечные величины равны между собой по отношению к бесконечности."

Понимание осуществления безусловного значения личности как получения человеком благ (желаемых, но из-за несовершенства общественного устройства недоступных) - чистейшее отождествление "я" с обособляющими оболочками - фундамент для построения вавилонского столпа (Царства Божьего в ряду явлений). Антидуховно видеть абсолютное содержание жизни в обладании чем-то земным. Совершенствование - стремление к освобождению от привязанностей - базируется на осознании бесполезности поиска гармонии путем внешнего восполнения. Церковь призвана научить человека не нуждаться в благах, соответственно, забота об их предоставлении к ее функциям не относится. Не в возможности кого-то лучше напоить или накормить преимущество церкви перед законом. Религиозная система - инструмент очищения - способна обеспечивать абсолютность ограничений, накладываемых на страсть. Целость не может быть богочеловеческой. Только божественной. Всякая примесь к божественному нарушает целость. Уравнение всех в божественной целости - не одно лишь открытие бесконечного, по отношению к которому сохранившиеся конечные величины стали равны, а расширение каждой конечной величины до бесконечной, ликвидация конечных величин.

51.

"Только Церковь, утверждающая существенное первенство духа и обещающее окончательное воскресение плоти, открывает человеку область положительного осуществления его свободы".

Утверждение первенства духа не может быть просто констатацией его главенствующего положения относительно никуда не стремящегося движущегося. Главенство должно означать целеполагание, направляющий вектор. Чем оно сильней, тем меньше движущееся имеет своего (вообще отсутствующего при абсолютном первенстве духа) и больше руководствуется Его целью. Плоти доступно окончательно существовать, только если духом это изначально предполагалось. Тогда разберемся, что в отношении духа - плоть. Она есть ограничение Его полноты. Человек, как элемент множественного мира, усилием воли обобщает самого себя, избавляется от частности, сбрасывает все рамки - и в этом единственно высшая настоящая цель его жизни. Личный динамический дух, соединяющий в себе некоторое, приводится к состоянию духа сверхличного и неподвижного, соединяющего в себе все, человек становится Богом. Не будучи частью целости (пусть, добровольной), обретает личность гармонию и свободу, а лишь сама став всем, найдя целость в себе. Для этого необходимо разорвать кандалы плоти. Окончательное ее сохранение для духа равноценно обреченности на вечную неполноту. Если же Его воля никогда не исполняется, о каком "существенном первенстве" может идти речь?! Движущееся - всегда средство, поэтому серединно. Ему не место, подобно причинам, в начале или конце. В первом случае оно еще не нужно, во втором уже не нужно. Если плоть "окончательно воскресает", дух вынужден разделять с ней первенство, соответственно, не быть первым.

52.

"Если история национальная есть основа единства народного, то история всеобщая или всемирная есть основание для более широкого, но не менее крепкого единства всечеловеческого. ...Попробуйте представить себе русскую историю в смысле исключительной национальной самобытности. ...никак нельзя отрицать, что крещение Руси греками сразу вводит наш народ в сферу жизни всемирной."

Значение истории народа с духовной точки зрения определяется накопленным религиозно-культурным потенциалом, в отличие от прочих национальных традиций, упрощающим последующим поколениям усвоение истины. Изучение чужих традиций (не взамен, а поверх собственной) полезно. Оно расширяет сознание, давая гарантию неотождествления традиции с истиной, бесформенной и единой (множество форм которой - лишь набор искаженных интерпретаций). Однако повышение взаимопонимания второстепенно. Важна прежде всего эффективность совершенствования самого приобщающегося к посторонним ценностям. Глупо утверждать о наличии "единства" на основании исторических фактов связи народов. Они могут никакого результата не дать. Взаимопонимание - следствие повышения духовного уровня сторон-участников, посредством усвоения чужой внутренней духовной культуры, а не просто внешнего общения. Последнее - условие, а не источник "единства", и далеко не всегда им сопровождается.

53.

"Народы новые, как Россия, явившиеся после утверждения христианства и принявшие его в готовой форме, ...не могут уже искать в самих себе подлинного источника своей жизни; ...один христианский народ не может и не должен оставаться в обособлении, отчуждении и вражде к другим, ибо такое отношение противно самому существу христианства".

Для народа искать что-то основное в себе значит отождествлять истину с традицией. Это - заблуждение вне зависимости от времени появления народа. Христианство не родилось в народах, прежде существовавших, а, равно как и явившихся позже, их использовало. Принципиальной разницы между двумя ролями - помощью в создании и развитии - нет. Все формы служебны, смысл же - поверх форм. Касательно отчуждения народов, не само оно, а его причина - грех отождествления бесформенного смысла с какой-то из его форм - противоречит существу христианства. Утверждение исключительности народа вытекает из представления о единственной правильности его религиозной формы. Последняя в этом случае обязана быть абсолютной, вполне воплощающей истину (иначе помимо нее должны существовать другие формы, в которых есть что-то иное правильное), то есть фиксировать ее окончательное состояние, более высшего не подразумевающее. А это уже в чистом виде отождествление - коренной мировоззренческий изъян.

54.

"Универсализм... так же не похож на космополитизм, как язык апостолов на волапюк".

Смысл священного сказания о том, как апостолы получили возможность говорить многими языками следующий: схождение на них Святого Духа (обретение чистоты сознания) позволило, расширив и сделав универсальными религиозные понятия, достигать равного духовного взаимопонимания с людьми, в чьей интерпретации истина ограничена разными традиционными рамками. Это не имеет никакого отношения к попытке создания понятного всем языка. Идущий путем апостолов внутреннее совершенствуется, а не конструирует внешние сооружения. Аналогичная разница между универсализмом и космополитизмом. Первый, утверждая равное божественное достоинство личностей, помещает абсолютный элемент внутрь, признавая важность и необходимость внешних различий. К состоянию, в котором они отсутствуют, каждый приходит самостоятельно, поэтому пути за пределы ряда явлений индивидуальны и неповторимы. Космополитическое же наружное достоинство, требуя поверхностного равенства (борьба со следствием есть игнорирование причины), парализует в человеке инициативу совершенствования и мешает войти в Царство Божие сыном.

55.

"Единичный человек имеет смысл своего существования только через семью, ...в отдельном человеке и через него живет весь ряд преемственных поколений".

Совершенствование предполагает использование в его целях всего внешнего к человеку (семьи и пр.) и предоставление себя для совершенствования других. То и другое осуществляется одновременно, то есть одним актом действия. Однако, высокая степень чистоты характеризуется способностью совершенствоваться непосредственно, соответственно, мирской бесполезностью. Делание кому-то добра ценно не само по себе, а как инструмент. Окончательный смысл существования лежит в плоскости отношений не человека с человеком, а человека с Богом.

56.

"Если народ есть действительный факт, а не отвлеченное родовое понятие, если внутренний органический характер связи, соединяющий народы друг с другом во всемирной истории, есть также действительный факт, то таким же фактом должно признать и человечество в его целости, ибо действительные и живые органы могут быть только органами действительного и живого тела, а не отвлеченного понятия. ...Полное собирательное подлежащее, или "воспринимающее", совершенного Добра, полный образ и подобие Божества, или носитель действительного нравственного порядка (Царства Божия), есть человечество. ...единичный человек не возможен (не только физически, но и нравственно) вне родовой преемственности поколений".

Нравственность, действительно, осуществляемая как и физический человек, посредством внешних связей между людьми, выражаются ли они в преемственности поколений или в чем-то другом, есть лишь одна из форм духовности, промежуточная и неокончательная. Да и сама духовность - еще не дух, а на него ориентированное движущееся. Человек невозможен вне родовой цепочки в аспекте существования, но не совершенствования. Жизнь инструмент проявления, а не источник света абсолютного сознания личности, пассивный материал, а не носитель смысла. И хотя существование и совершенствование совмещены и второго нет без первого, первое может и не означать второго. Однако, даже если говорить только о случаях наличия обоих, и тогда они не смешиваются в одно целое, каждое остается собой: совершенствование - целью, существование - средством. Конечно, народ и человечество - несомненные факты, но жизни, а не духовности. Историческая связь людей и народов - внешняя, сама по себе об уровне чистоты ее участников ничего не говорящая. Взаимопонимание внутренней связью может быть названо относительно грубой телесной. Относительно же окончательного единства, реализующего полноту личности, оно внешне, пусть, самое высокое, не есть и не может быть элементом Царства Божьего. Там, где достигнуто единство, исключена связь, так как немыслима множественность. Царство Божье - не набор личностей, не какой-то совершенный организм. Оно - одна личность. Здесь нет тех, между кем могло бы быть взаимопонимание. Да и на промежуточных стадиях пути к совершенству радеть следует об очищении сознания, а не о взаимопонимании. Последнее первому всегда сопутствует. Ради единства надо стремиться не к связыванию раздробленных личностных единиц в мире, а к собственному выходу из состояния раздробленности. Семья, народ, человечество служить повышению духовности могут лишь как пассивные опоры, а не активные органы, в которых это повышение непосредственно осуществляется. Способность быть фактом не только существования (внешней реальности), но и духовности (реальности внутренней) принадлежит исключительно обладателю воли и сознания - человеку. Самостоятельные общественные эти два компонента - отвлеченные (полученные в результате логических операций над соответствующими индивидуальными) понятия. Реальные общественные воля и сознание производны от личных (итог их усреднения, компромисс по вопросам наиболее рационального земного устроения). Они не имеют своего независимого источника, духовной области касаются мало, что правомерно, так как она, требуя полноты, не терпит фрагментарности. Общественное в человеке - лишь часть, при чем, самая поверхностная. Он знает, что нельзя делать целиком свои волю и сознание предметом внешнего обобщения. В них есть нечто сокровенное, но не по причине стыда, как в обычных чувственных секретах, а вследствие невозможности утвердить высшее божественное достоинство и достичь абсолютной гармонии иначе, как сконцентрировавшись в "я". Общественное надстройка на личным, призванная укрепить индивидуальную духовную волю в тех местах, где она чувствует себя не уверено, подобно гипсу, фиксирующему поврежденный член. Общественная система - всегда насилие (допустимое только на уровне, минимально необходимом для сохранения человеческого облика) - не имеет самостоятельной ценности. Она - костыль, обслуживающий личное совершенствование, который, когда слабость преодолена, начинает мешать и путаться под ногами. Человек, а не человечество является "воспринимающим" Царства Божьего. Если же воссоздание Его предусматривало бы объединение с другими, то потенциально во мне содержащегося не хватало для окончательной самореализации, требовалось что-то постороннее. Такому представлению об изначальной неполноте личности противостоит абсолютный бессознательный формирующий фактор. Когда человек чувствует наличную дисгармонию, он внушает: "Гармония не отсутствует в тебе, она скрыта". Позиция, желающая и предрекающая Царство Божие на земле - вавилонское столпотворение, уничтожающее по сути духовный постулат об абсолютном божественном достоинстве личности, лишающее смысла единственный способ достижения истинного Царства Божьего - внутреннее очищение: "Если во мне всей полноты не заложено, с какой стати я буду напрягаться, работая над собой? Раз гармонию можно обрести только в человечестве, усилия следует прилагать лишь в плоскости отношения человека к человеку и плоскостью отношений человека с Богом пренебрегать." Мир - горизонталь, духовный рост - вертикаль. Всякое движение по первой правильно рассматривать не иначе, как разбег для прыжка во второй. Человечество должно совершенствоваться (чтобы поднять горизонталь, а не развернуть ее на 90 градусов), но всегда будет несовершенным. При этом многие, пройдя через него, присоединятся к Царству Божьему. Никакая плоскость не окончательна. Точка завершает ряд последовательных параллельных основанию восходящих сечений конуса, единый дух - вереницу улучшающихся обществ. Совершенство человечества (средство) - это отработанность условий, человека (цель) - внутренняя чистота. Первое (по существу безлично и пассивно) исходит не от обладателя, а образуется как результат временно-пространственного совпадения многих соответствующего качества личных воплощений. Индивидуальный путь и вселенский цикл несоизмеримы. По мере достижения Царства Божьего людьми, в человечестве появляются личности, имевшие прежде животную форму существования. Смысл совершенствования Бог целиком сосредоточил на микроуровне. При переходе на макро- ничего нового не возникает, меняется только количество. Если исследовать изначально этот масштаб (изучение предмета по его отражению в кривом зеркале чревато недопониманием), необходимо принимать к рассмотрению множество не относящихся к делу вещей.

57.

"Если кто высшею целью ставит благо своего народа, отдельно взятого, безотносительно к другим, то он... отнимает у Добра существенный признак всеобщности и, следовательно, искажает самую цель".

Заблуждение - ставить высшей целью любое земное благополучие, пусть всеобщее. Ценность внешних усилий ради других - в собственном внутреннем ограничении (в той мере, в какой даешь, перестань хотеть сам). Выделить кого-то благодеянием - сконцентрировать внимание на акте - придать инструменту несвойственное ему значение, первостепенную важность.