"Тропа длиною в жизнь" - читать интересную книгу автора (Микулов Олег)3Они жили вместе: отец, три его жены и он, самый младший. Была еще его сестренка, дочь Силуты, но она не в счет; он и не помнит-то ее: совсем кроха, да и не принято было у детей Тигрольва мальчишкам с девчонками возжаться. Понимали, впитывали сызмальства: девчонки в семье – лишние. Чем меньше их родится, тем лучше. А мальчишки почему-то рождались реже… Отец. Он казался тогда стариком – – Ну что, Серый? Погоди, вырастешь – станешь сыном Тигрольва! Отец неумело пытается пощекотать его грудь, потеребить за нос, а он, замирая от страха, изо всех сил старается улыбнуться в ответ… Больше всего пугала рука – огромная, широкопалая, поросшая волосами, заходящими даже на тыльную сторону кисти. Казалось, одним своим пальцем этот человек может легко проткнуть его насквозь; проткнуть, и даже не заметить этого. Мать рядом, робко улыбается, но отец, похоже, и не замечает ее вовсе. А Койра уже тут как тут: – Могучий! Позволь, твоя Койра тебя разует! Устал, Сильный? Целый день на промысле… Эй, Силута! Выдрушка! Шкуры погрела? Неси скорее… Мать ласково отстраняла сынишку и, незваная, тоже спешила на помощь. Но почему-то всегда оказывалось, что она или некстати, или что-то не так делает. И это не всегда кончалось добром… Нет, отец вовсе не был извергом, он вел себя так, как подобает мужчине великого Рода детей Тигрольва. Другим женам тоже попадало при случае. Даже Койре… – Ты бы, Волчица, лучше не мешалась! Иди возись со своим сучонком, а мы уж тут… ай! О-о-о-ой! Ой-е-е-ей! Сучонок с восторгом смотрел, как отец своей страшной ручищей ухватил эту стерву за волосы и волочит ее из стороны в сторону, отвешивая другой полновесные оплеухи и приговаривая: – Забыла, падаль, чей он сын? Забыла? Забыла? Наконец отшвырнул свою – Серая! Закутай-ка мне ноги да разотри, а то и впрямь устал… Силута поспешно подала матери нагретые шкуры, и та принялась ухаживать за отцом. …Да, другим женам при случае тоже доставалось, но матери – чаще. Койра умела ее Койра. Старшая жена, а значит – главная мать. Сухая, с вечно поджатыми губами, лишь изредка раскрывавшимися в улыбке-оскале, она казалась Аймику старухой – Ее тело – обтянутые кожей кости, высохшая палка; такие у мужчин Рода Тигрольва не в почете. Но она родила своему мужу двух сыновей – старших братьев Аймика. Что и говорить – угодила. Да и в другом умела угождать… Правда, потом рожать перестала вовсе. А Силута, вторая жена, приносила только дочерей (хорошо, не все выжили). А охотник хотел еще сыновей, хотя бы одного (старшие-то уже давно выросли, давно своими семьями живут). Потому-то, должно быть, и взял он третью жену. Совсем молоденькую и чужачку: не из Рода Ледяной Лисицы, как это чаще всего принято у детей Тигрольва, а из дочерей Волка. Она же не только с ребенком не замедлила – еще и сына долгожданного принесла! Странно ли, что Койра их обоих возненавидела? Люто, непримиримо… Добродушная толстушка Силута, та ничего, к мальчонке и вовсе хорошо относилась. Может, если бы не Маленький Аймик Впрочем, на участи детей это никак не сказывалось: дети подрастали и становились детьми Тигрольва или Ледяной Лисицы, независимо от того, к какому Роду принадлежали их матери. Так было бы и с ним. Да, когда его окликали: «Эй, Волчонок!» или даже «Сучонок», – ему всегда казалось: насмешничают. Издеваются! А ведь не было этого. Волчонок, Сын Серой Суки – это же всего лишь кличка по родовому имени его матери. Вроде бы не на что было обижаться, но он – обижался. Про себя, конечно; виду не подавал… Или, быть может, все дело в том, как это звучало? Или и впрямь зряшние были обиды? Теперь не понять… Отец его любил – маленького. Чувствовал, видно: Один из таких вечеров. Снаружи – страшно представить, что там делается снаружи. Зарывшись в шкуры, Волчонок следит, как Ему надоело наблюдать за входом. Отец сидит на хозяйском месте, возле самого очага, и мастерит копье: наконечник прилаживает. Дело непростое; Волчонок уже это знает, видел. Наконечник из двух половинок собирается: вначале в паз заводится большая часть, с боковой выемкой, а потом с другой стороны к острию еще приставляется пластина. Все это нужно подогнать, закрепить смолой и ремешками… Интересно! Когда же копье готово, нипочем не догадаться, что наконечник-то не цельный, сборный. Он жадно наблюдает за отцовскими руками – издали, из-под материнского локтя. Вдруг… Их глаза встречаются, и улыбка вновь раздвигает густую поросль на отцовском лице. – А ну-ка, иди сюда! Он не заставляет себя долго просить, семенит босыми ножонками через все жилище. Громадная ручища подхватывает его, усаживает рядом. – Не замерз? Отец полуголый: здесь, у очага, и совсем жарко. Все же он накидывает на сына край медвежьей шкуры. – Ну, смотри, учись! Никто больше таких копий не делает. Только мы, сыновья Тигрольва! Другие-то – хоть бы те же Волки – наконечник из цельного куска кремня делают, а у нас и копье полегче, и удар точнее… В такие вечера отец любил поговорить. И о чем бы он ни говорил, все рано или поздно сводилось к одному: они, дети Тигрольва, – особые. Лучшие мастера, лучшие охотники, лучшие воины… Ну, может быть, еще дети Ледяной Лисицы. Их предки, их духи-покровители, – самые древние, самые могучие. Они привели два великих Рода издалека и дали им эти земли… Отец говорил, нимало не заботясь о том, все ли понятно его маленькому сыну. А может быть, и не только для него были его речи? И – Помни, Волчонок! Это ты сейчас Волчонок, пока, до срока. А скоро ты станешь сыном Тигрольва. Самым смелым, самым могучим! Должно быть, в один из таких вечеров Волчонок осмелел. – Отец, зачем ты бьешь маму? Не надо. Она хорошая. Кажется, охотник смутился. Во всяком случае, не сразу нашелся с ответом. Он подхватил сына на руки и посмотрел ему прямо в глаза, внимательно и строго: – Да. Мама хорошая. МАМЫ хорошие. Но мы мужчины, сыновья Тигрольва. Наш великий Прародитель дал нам жен для того, чтобы они рожали наших детей и заботились о них и о нас. Мы должны кормить наших жен. Защищать наших жен. И наказывать их, когда они виноваты. Наши братья-тигрольвы поступают так же. И ты будешь так же поступать, когда вырастешь и станешь нашим сородичем. – Но мама так старается! Она не виновата, это все Койра… Шлепок по губам заставил его замолчать: – Запомни, Волчонок, запомни хорошенько: Он молча кивнул в ответ. На том разговор и закончился. И все же он помог. На какое-то время помог. Братья. Старшие. Средний брат, Пейяган, был совсем другим. Долговязый, жилистый, с крупным подвижным лицом, не похожим своими чертами ни на отцовское, ни на материнское, он не отличался ни спокойствием, ни надежностью. Нет, он не был вертляв, но если присаживался, казалось, ему не сидится на месте, если вставал и куда-то шел, казалось, он ищет, где бы присесть или прилечь. Насмешник, не веселый – злой насмешник, он любил жестокие проделки и, как поговаривали, за какую-то из своих шуток едва не поплатился изгнанием. Он прогнал двух жен, и бездетная вдова из Рода Ледяных Лисиц нянчила оставшихся под его кровом ребятишек: двух девчонок и мальчишку – того самого, по прозвищу Лизун. Сам Пейяган, похоже, на своих детей не обращал никакого внимания. А прозвищ у него самого было несколько: Выворотень, Змеиный Язык, Шатало. Были и покруче. Отец только злобно фыркал, когда речь заходила о его среднем сыне, а Койра его любила. И жалела. Он платил тем же; мать была единственным существом, которое любил этот странный человек. Впрочем, охотился он мастерски и как-то Волчонку братья не уделяли особого внимания. Однако он догадывался, что кличкой С |
||
|