"Пусть этот круг не разорвется…" - читать интересную книгу автора (Тэйлор Милдред)

6

Утром в воскресенье папа припарковал наш «форд» у церкви рядом с машиной мистера Уэллевера модели «А» – единственной, не считая нашей, в окружении потрепанных фермерских фургонов. Как обычно, дядю Хэммера встретили с восторгом, потому что он был одним из немногих, кто осмелился оставить общину и переехать на Север. В глазах прихожан церкви Грэйт Фейс он от этого только выиграл. Я с мальчиками втерлась в компанию мужчин, находя ее в это утро интересней, чем компания наших друзей.

– Не говорил я тебе, Пейдж, – начал мистер Том Би, – когда старина Хэммер на прошлый праздник прибыл к нам пешком, не говорил я, что не долго ему так топать? Поверишь ли, Хэммер, нашлись тут у нас некоторые, что посчитали: раз уж ты продал свой «паккард», значит, другой машины тебе не видать. А ты взял да приехал на этой желтой красавице! – От восторга мистер Том Би предпочел не заметить почтенного возраста нашей машины.

– Да, недурна, – вставил свое слово мистер Сайлас Лэньер. – А помните, в каком роскошном большом «паккарде» Хэммер приезжал прошлый год? Этой не сравниться с той роскошной.

– Ну, а мне нравится эта, – сказал Джо, стоявший чуть в стороне от круга поклонников новой машины.

– Да что ты понимаешь, парень, чтобы говорить «нравится – не нравится»! – воскликнул мистер Пейдж Эллис. – В машинах ты смыслишь не больше, чем я в политике белых. А это все равно что ничего!

– Нет, я знаю, что мне нравится! – сказал Джо и был доволен, когда все мужчины, кроме папы и дяди Хэммера, засмеялись.

Папа, стоявший ближе всех к Джо, спросил:

– А почему она тебе нравится, Джо?

Все перестали смеяться, заметив, что папа спрашивает серьезно.

– Мне нравится цвет, – признался Джо. – Я люблю желтый. Как будто солнце светит. – Джо робко протянул руку и своими огрубевшими пальцами осторожно провел по капоту машины. – Мне бы очень хотелось прокатиться в ней…

– А ну, малый, убери свои грязные лапищи с машины Хэммера, пока не испачкал ее! – приказал мистер Эллис.

– У меня руки не грязные! Не грязнее твоих…

Папа положил руку на плечо Джо, чтобы успокоить его, и поглядел на дядю Хэммера.

– Ты не против, если я возьму Джо немного покататься? До службы в церкви еще есть время.

Дядя Хэммер кивнул:

– Валяй.

– Правда? Правда? – Джо прямо захлебнулся. – Возьмете меня кататься в машине Хэммера?

В полном восторге Джо бросил торжествующий взгляд на мистера Эллиса и взобрался на переднее сиденье.

– Дэвид, – сказал мистер Сайлас Лэньер, – пока ты не уехал, хочу тебя кое о чем спросить. К тебе приезжали вчера представители союза?

– Некий Моррис Уилер и Джон Мозес?

Мистер Лэньер кивнул:

– Они сказали, что были у тебя. Решил проверить. Что ты о них думаешь?

– О союзе? – Папа помолчал, а все ждали. – Что ж… если бы я был испольщиком, я бы стал размышлять. Резон был в том, что они говорили. Только вот загвоздка в этом объединении с белыми. Не очень-то я в это верю.

– Да и я не верю, – сказал мистер Уиггинс, отец Уилли; у Уиггинсов, как и у нас, была своя земля. – Если и белые будут принимать в этом участие, не верю.

Мистер Лэньер согласился, но заметил:

– Я думаю, в его словах все-таки была доля правды. Может, мы чего и добьемся здесь, но только если все объединимся.

– Нет уж, – заговорил мистер Эллис, – если кто из здешних вступит в союз, тому не сносить головы. Мистер Грэйнджер так и сказал мне намедни. Если кто вступит, может убираться с его земли.

Снова все замолчали.

– Поехали, Дэвид! – позвал из машины Джо. – Скоро мне звонить в колокол.

Малыш и Кристофер тоже влезли в машину, чтобы покататься, а я и Стейси остались с дядей Хэммером. Еще несколько минут мужчины говорили о союзе, потом об урожае, о семейных делах. И, наконец, мистер Пейдж Эллис сказал:

– Если бы еще ему выпало счастье прокатиться в том твоем «паккарде»…

– Скажи-ка, а зачем ты продал его? Слишком много приходилось платить, чтоб кредит погасить, что ли?

Все собравшиеся оглянулись – выяснить, кто это спросил. Глаза наши остановились на плотном, темнокожем незнакомце, стоявшем чуть поодаль от нашего кружка. Незнакомец широко улыбался дяде Хэммеру. Мы все с любопытством перевели взгляд с него на дядю Хэммера.

Ни один человек, кто знал дядю Хэммера, не посмел бы задать ему такой вопрос.

Дядя Хэммер внимательно оглядел незнакомца и наконец спросил:

– Я тебя знаю?

– Зовут меня Джейк Уиллис, – ответил незнакомец, еще шире ухмыляясь и показывая два золотых зуба. – Приехал сюда в гости с моим другом Джессом Рэндаллом к его родным. – И он указал на худенького коротышку, стоявшего рядом с ним.

Его я знала. Он был сыном мистера и миссис Мосс Рэндалл, которые жили недалеко от Смеллингс Крика. Джессу Рэндаллу, казалось, было неловко, когда Джейк Уиллис заговорил снова.

– Я-то знаю, кто ты, – заявил он. – Как не знать! Все утро, с тех пор как я пришел сюда, в церковь, я только и слышу: «Хэммер Логан».

Улыбка еще оставалась на его лице, но появилось в его тоне что-то, от чего мне стало не по себе.

– Ты из этих мест? – спросил дядя Хэммер, сам. не улыбаясь. – В окрестностях Стробери я знаю почти всех.

– Нет. Вообще-то я из Джексона, прибыл оттуда пару недель назад. Прослышал, что здесь скоро можно будет получить работу. По милости правительства. Вот и решил податься сюда, подождать, пока они раскачаются.

Дядя Хэммер кивнул, не сводя глаз с незнакомца, и тот продолжал:

– Я очень надеюсь получить работу. Еще прослышал, будто кой-какие работы правительство предоставит цветным, потому как белые от них отказываются. – Он загоготал. – Но даже коли мне так повезет и я схвачу работенку, все одно такие денежки я никогда не заработаю, чтоб купить какой-нибудь там «паккард»…

– Джейк, – прервал его мистер Рэндалл, переводя растерянный взгляд с дяди Хэммера на своего друга и стараясь его угомонить, – Джейк…

– …как удалось некоторым другим.

– Джейк, мне кажется…

– Вообще-то ниггеры не то что «паккард» – никакой вовсе машины купить не могут. Да и белым не всем это по карману. Вот я и диву даюсь: откуда ты такой счастливчик взялся?

Мы со Стейси переглянулись, потом обернулись на дядю Хэммера. На такую «высокую» оценку со стороны мистера Уиллиса дядя Хэммер ответил:

– Лично я с теми, кого называют счастливчиками, ничего общего не имею.

Мистер Пейдж Эллис прокашлялся, а мистер Том Би с беспокойством оглянулся на церковь.

Джейк Уиллис, словно чего-то вдруг испугавшись, обвел глазами собравшихся:

– Эй, ребята… надеюсь, я ничего такого не наговорил, а? Никого оскорблять я никак не хотел, нет…

Тут на церковный двор въехал наш «форд», и все с облегчением переключились на приехавших.

– Хэммер, у тебя машина высший класс! – закричал Джо, выскакивая из нее. – Высший класс, честное слово… Ну, я побежал звонить в колокол.

С этими словами он кинулся на колокольню. Все остальные тоже стали расходиться.

– Кэсси, Стейси, пошли! – позвал папа, когда дядя Хэммер присоединился к нему. – Пора в церковь.

Кристофер-Джон и Малыш обошли машину с другой стороны.

Проходя вместе со Стейси мимо мистера Джесса Рэндалла и Джейка Уиллиса, я услышала, как Рэндалл сказал:

– Ты, парень, не из наших мест и потому не знаешь, что с Хэммером Логаном связываться нельзя. Это бешеный ниггер!

Джейк Уиллис оглянулся на дядю Хэммера, который уже достиг ступенек церкви. Губы его растянулись в ухмылку, обнажив два золотых зуба, и он коротко ответил:

– Не скажи!

Преподобный отец Гэбсон был в ударе. Первый час, пока он рассказывал о рождении младенца Христа, я слушала его внимательно – это была моя любимая проповедь, и его тоже, он мог читать ее в любое время года. Но после того как явились мудрецы и пастухи, а потом Мария и Иосиф с младенцем бежали в Египет, мое внимание стало рассеиваться. Я знала: вот сейчас он сядет на своего любимого конька – и проповедь затянется еще на добрый час. Когда он забубнил, я приложила все усилия, чтобы не заснуть. Я себя щипала, кусала губы и даже впилась ногтями в собственную руку. Ничто не помогало. Поистине проповеди отца Гэбсона были созданы для усыпления.

Ба разбудила меня резким толчком. Вернув ненадолго под влиянием Ба свое внимание священнику, я оглядела всех присутствующих в церкви. Половина детей дремала. В глубине церкви сидели Джейк Уиллис и семья Рэндалла. Теперь он не улыбался. Глаза его были устремлены на отца Гэбсона, но выражение его глаз подсказало мне, что служба занимает его еще меньше, чем меня.

– Кэсси, не крутись, – сказала Ба.

Я готова была подчиниться, но тут заметила еще одного незнакомца. Он расположился на самой последней скамье, на два ряда позади Рэндаллов. Он был не из наших мест, я это точно знала, но не могла вспомнить, видела его раньше или нет. И все-таки было что-то знакомое в его лице. Когда все наконец покинули церковь, я снова заметила его: он остановился рядом с машиной, поставленной возле «форда» дяди Хэммера. Я подумала, что, может, он тоже знакомый дяди Хэммера и хочет поговорить с ним, но тут он воскликнул:

– Мэри Луиза, не хочешь ли обернуться, чтобы посмотреть на настоящего взрослого парня из Делты?

Я перевела взгляд с незнакомца на маму. Она с удивлением обернулась, на миг словно онемела, а потом как закричит от радости:

– Бадди! Бадди, неужели это ты?

– А кто же еще? – ответил, смеясь, незнакомец.

– Бад! О господи, Бад! Не верю своим глазам!

– Дэвид! – Мама потянула папу, стоявшего к ней спиной. – Дэвид, Бад приехал! – Она обняла незнакомца, плача и смеясь одновременно.

– Кто это Бад? – шепотом спросила я у Стейси.

Стейси во все глаза смотрел на незнакомца.

– Судя по тому, как мама к нему кинулась, это кто-то из ее родственников.

– Так, значит, это Бад! – сказал папа и потряс незнакомцу руку, когда мама выпустила его из своих объятий.

– А вы – Дэвид…

– О господи, вы только посмотрите на него, – говорила мама и качала головой, словно глазам своим не верила, кто перед ней стоит. – На него же просто одно удовольствие смотреть. Мама, – обратилась она к Ба, – вы помните, я рассказывала про сына моей сестры Лотти?

– Неужели ты думаешь, я могу забыть такое? – сказала Ба. – Подойди, сынок, обними меня. Ты ведь мне тоже родня.

Незнакомец смеялся, обнимая Ба. Мама представила его и дяде Хэммеру, и мне, и мальчикам. Это был мамин племянник Бад Рэнкин. Теперь я поняла, почему он показался мне таким знакомым. Его фотография висела на стене над маминым бюро.

Было решено, что назад мама поедет в машине Бада. Малыш и Кристофер-Джон увязались за ними. А остальные влезли в машину дяди Хэммера. Папа первый рванул с места, за ним – племянник Бад. Оглянувшись на машину Бада, я заметила в стороне Джейка Уиллиса, глядевшего на нас. Хотя преподобный отец Гэбсон и толковал, что нехорошо завидовать другим людям, я невольно задумалась, не могла не задуматься насчет этого странного Джейка Уиллиса. Не понравился мне его взгляд.

…Бад был красивый мужчина с приятной улыбкой и вообще симпатичный. Маме он приходился племянником хотя был на три года старше ее. Сын старшей маминой сестры, он рос вместе с мамой и был ей как брат. Во время обеда они болтали без умолку, смеялись, шутили, вспоминали свое детство. Потом все расселись перед огнем, и они начали рассказывать разные истории.

Когда уже настала ночь и стало совсем поздно, мама попросила Бада спеть. Он сначала отнекивался, сказал, что уже давно не пел, но мама очень просила, он запел, и полилась светлая музыка, словно прозрачные воды ручья. Несколько праздничных песен, каких мы раньше не слышали, потом знакомые, и мы все их подхватили. И наконец по просьбе Ба он запел:

Бад кончил, но никто не шелохнулся. Он пел так взволнованно, с таким чувством, что никто не решался заговорить первым. Наконец Ба вытерла слезы и сказала:

– Мой Пол Эдвард любил эту песню. Спасибо тебе за нее.

Мама улыбалась и с гордостью глядела на Бада.

– А ты не разучился петь, Бад. Твой голос кого хочешь покорит.

– Я не против. – И Бад рассмеялся.

– Прекрасно, ну просто прекрасно, – сказал папа.

– А уж сколько неприятностей себе на голову он получал из-за своего голоса! – сообщила мама. – Когда он вырос и начал ухаживать, стоило мне оглянуться, а он уж вокруг новой девушки увивается. И поет. Добро бы вокруг одной или двоих, а то сразу вокруг пяти-шести. И вот, когда тайна раскрывалась, каждая узнавала про другую, уж как они злились на него! И на меня заодно: они думали, я все знаю про каждую и должна их предупреждать. А некоторые даже побить собирались – не его, конечно, а меня!

– Но ты всегда брала верх! – смеялся Бад.

Малыш посмотрел на них с изумлением:

– Мама, ты дралась?

– А она тебе не рассказывала? – воскликнул Бад. – Ну-ка, посмотри сюда! – И он показал тонкий шрамчик, тянувшийся от волос через весь лоб до одной брови. – Знаешь, кто его сделал? Твоя мама, когда ей было восемь лет. Схватила палку потолще, какая уместилась в ее маленьких ладонях, замахнулась и треснула меня как следует.

Мама по-девчачьи усмехнулась:

– Ух, как ты меня тогда разозлил! Взбесил просто.

Мы все засмеялись.

– Еще бы, – вспомнил Бад. И, обращаясь ко мне и к мальчикам, заявил: – Честно скажу вам, на свете нет ничего хуже родной тетки, которая моложе тебя. Когда ей не удавалось настоять на своем, она говорила: «Я же твоя тетя, ты должен меня слушаться!» А я отвечал ей: «Подумаешь! Зато я старше и сильней!» – Туг улыбка увяла на его лице. – А ты бывала дома с тех пор, как умерла мама?

Мама покачала головой.

– Мне тоже не хотелось возвращаться. Честно говоря, это моя первая поездка с тех пор, как мама умерла.

Встал дядя Хэммер и подбросил полено в огонь.

– А что тебя сейчас подтолкнуло приехать?

– Что… моя жена. Она приехала сюда в гости.

– Она здесь? – переспросила мама. – Почему же ты не привел ее с собой?

Бад вдруг почувствовал себя неловко.

– Да… да просто она поехала повидать своих родных. Она выехала раньше меня и направилась прямо в Маккомб. А я… я приехал за ней.

– Мне казалось, ты женился на девушке из северных штатов?

Бад кивнул.

– Мы с Лидией – так зовут мою жену – поженились через несколько лет после того, как я переехал в Нью-Йорк. У нас дочь, ей уже пятнадцать. Зовут Сузелла. О ней я же писал тебе.

– Писал, но не очень-то распространялся, – поддразнила его мама, но тут же улыбнулась приветливо. – Ну конечно, я буду очень рада познакомиться и с Лидией, и с Сузеллой. Попробуй уговорить Лидию, чтобы обратно она ехала через наши места, ладно?

Бад как-то странно посмотрел на маму. Потом покачал головой.

– Мэри… мне надо еще что-то сказать тебе.

Не говоря ни слова, наклонив набок голову, мама ждала.

– Боюсь, ты осудишь меня, когда услышишь.

– Так что это, Бад?

Он, волнуясь, потирал рука об руку, не отрывая глаз от огня.

Мама встала и пошла к нему:

– Бад?

Он вдруг повернулся и посмотрел ей прямо в лицо.

– Она белая, Мэри. Моя жена Лидия… Я женился на белой. Но она бросила меня, и теперь я приехал, чтобы вернуть ее. Я…

Мама замерла. Бад медленно обвел глазами комнату. Все молчали.

По этим его словам я поняла, что Бад теперь не вместе с нами. И по лицам мальчиков я прочитала, что они тоже так думают, потому что белые люди были совсем из другого мира – недосягаемые незнакомцы, которые управляли нашими жизнями и от которых лучше было держаться подальше. Когда они входили в нашу жизнь, с ними надо было обращаться учтиво, но лучше отчужденно и убираться с их дороги как можно скорей. А кроме того, для черного мужчины даже просто глядеть на белую женщину было опасно. Полтора года назад мистера Джона Генри Берри сожгли заживо только за то, что он будто бы ухаживал за белой. Белая женщина была все равно что чужая, иностранка, и сулила беду, а племянник Бад взял да женился на такой.

Бад передернул плечами и как-то криво улыбнулся:

– Я же сказал, ты осудишь меня.

И снова воцарилась тишина. Потом медленно, но с шумом поднялся дядя Хэммер, окорябав деревянный пол своим стулом. Он уставился на Бада:

– Ну и дурак ты!

– Хэммер… – возмутилась Ба.

– Чтобы ехать в такую даль и гнаться за проклятой белой бабой…

– Хэммер, Бад родственник Мэри, – сказал папа спокойно. – Не вмешивайся.

Дядя Хэммер встретился глазами с папой, потом снова посмотрел на Бада, но тот отвернулся, не произнеся ни слова в ответ. Дядя Хэммер задержал свой полный презрения взгляд на Баде, потом пересек комнату и через боковую дверь вышел из дома.

– Как ты думаешь, почему он так поступил? – спросила я Стейси, когда наутро мы принялись за уборку и прочие домашние дела. – Как же он мог вот так вот взять и жениться на белой?

– Может быть, он влюбился в нее, – высказал предположение Кристофер-Джон.

Стейси так и взвился:

– Ну, парень, выкинь это из головы! Не смей никогда влюбляться в белую! И не пытайся! Надо для этого быть дураком, дядя Хэммер точно сказал.

– Я… я ничего такого не имел в виду, – чуть слышно пробормотал он. – Я только подумал… – Но голос его сник.

– Теперь я знаю точно: дядя Хэммер и в самом деле бешеный. Он так разбушевался, что папа велел ему заткнуться, – вдруг сказал Малыш.

Я живо обернулась к нему:

– Когда он это сказал?

– Сегодня утром, когда они умывались на задней веранде. Папа сказал: «Он родственник Мэри, и ты должен уважать его».

– А что дядя Хэммер ответил?

– Сказал: «Не должен я уважать всякого дурака».

– А папа что?

– Сказал: «Тогда уважай Мэри».

На это дядя Хэммер кивнул и больше ничего не добавил.

Я посмотрела на Стейси:

– Как ты думаешь, они сцепятся, дядя Хэммер и Бад?

Стейси продолжал доить корову.

– Я думаю, Баду лучше на глаза дяде Хэммеру не попадаться, или… – Он потянулся за следующим ведром и не договорил.

– Или что?

Стейси лишь мельком взглянул на меня:

– Или вообще уехать. Так будет лучше всего. Он вообще не должен был приезжать сюда.

Может, и не должен был, но он приехал, и мама старалась, чтобы он почувствовал, что ему рады. За завтраком она толковала с ним про старые времена. О том, что произошло накануне вечером, никто не вспоминал. Папа, Ба и мистер Моррисон тоже включились в разговор, только дядя Хэммер не произнес ни слова. Из-за этого завтрак вышел напряженный, и я была рада, когда он кончился. После завтрака, пока я и Малыш мыли посуду, Бад остался допивать свою последнюю чашку кофе и поговорить с мамой.

– Знаешь, Мэри, может быть, лучше мне двинуть дальше и сегодня же уехать?

– Мне казалось, ты хотел остаться до среды.

– Хотел. Но ты же видишь, Хэммеру не по душе, что я здесь.

– Да не обращай ты внимания на Хэммера.

– Э, нет, я же знаю, отчего он ко мне так относится… Потому и думаю, лучше уж мне уехать.

Мама вздохнула:

– Мы так давно не виделись. Останься хотя бы до завтра.

– Ладно, если ты считаешь, что можно… – Он мягко засмеялся, но смех его прозвучал невесело. – Мне кажется, я никогда не избавлюсь от этого – от такого отношения людей к тому, что я женат на белой женщине. О господи, я сам из-за этого чувствую себя виноватым, словно я всадил кому-то нож в спину. И Лидия тоже. Потому она и уехала, просто не смогла больше вытерпеть. А ведь мы никому ничего плохого не сделали, разве что себе самим да еще нашей дочке.

Он замолчал ненадолго. Мама тоже молчала.

– Ты знаешь, Мэри, ничего плохого в том, что я женат на белой, нет. Плохо только, что другие люди думают и говорят об этом. Если с ними ближе столкнуться, они такие же люди, как мы.

– Нет, Бад, они не такие.

– Мэри, ты всегда была мудрой. Лидия для меня просто женщина. Какой у нее цвет кожи, неважно. Она милая, хорошая женщина. Просто ей было очень тяжело все это. Как и мне.

– Не жди, что я пойму твои отношения с этой женщиной, – сказала мама с раздражением. – Не жди, что я пойму.

– Ну что такого плохого я сделал? Женился на женщине, которую полюбил, вот и все! – в сердцах вырвалось у него.

Но мама на это признание не откликнулась.

– Я ее на самом деле любил, Мэри. И сейчас люблю.

– Но что ты можешь сделать, когда найдешь ее, Бад? Не собираешься же ты просто подойти к ней на улице или к парадному входу в дом ее родных, чтобы попросить ее вернуться. Да они линчуют тебя, не успеешь ты слова вымолвить.

– Я… Я что-нибудь придумаю. Мне необходимо поговорить с ней, вот и все. Если мне удастся, она вернется.

– Ты сказал, у тебя дочка. А что она? Она с Лидией?

– Нет. Я оставил ее у моих друзей. – Было слышно, как он вздохнул. – Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить, Мэри. О моей дочке Сузелле. Главным образом из-за нее я сюда и приехал. Ей нелегко, у нее трудное положение. Она могла бы перейти к белым… нет, не совсем так. Она может перейти, и я знаю, что и ей это известно. Но пока она со мной, она не в силах это сделать, хотя мама уговаривает ее. Говорит, так ей будет легче жить.

Бад прочистил горло и помолчал, прежде чем продолжать.

– Но что хуже всего, Мэри, Сузелла стыдится меня. Нет, она меня очень любит, но я чувствую, что стыдится. Винить ее за это я не могу. Девочка просто не знает, к кому же ей приткнуться, и часто мне кажется, она думает, что для нее вообще нет места. Она живет сама по себе, у нее мало друзей, разве только в школе, которую она посещает, – мама устроила ее в католическую школу за пределами нашего округа. Иногда мне кажется, что Сузелла даже избегает общаться со своими цветными сверстниками… и вообще с цветными.

Он остановился, ожидая, что мама что-то скажет. И довольно скоро она оказала ему такую милость:

– Что ж, думаю, этого следовало ожидать.

– Мэри, чего я хочу, так это чтобы она принимала себя, какой она есть. Она цветная и должна принять это. Я могу жениться на белой женщине, но это не значит, что я стараюсь стать белым. Сузелла цветная, потому что у нее отец цветной, и значения не имеет, что она не хочет с этим мириться. Мы оба останемся такими, какими родились, и я не хочу, чтобы она думала иначе. Я не хочу, чтобы она перешла к белым! – Выждав минуту, он сказал: – Мэри, я должен о чем-то тебя попросить.

– О чем, Бад?

– Понимаю: возможно, тебе это будет трудно; но знаешь, о чем я думал? Я бы очень хотел прислать Сузеллу сюда, чтобы она некоторое время пожила с вами.

Мы с Малышом так и присели от изумления.

– Твое влияние, Мэри, будет очень полезно для нее. И твое, и Дэвида, и всей вашей семьи. Вы свои, а она в этом очень нуждается. В близких людях. Ей это даст возможность обрести настоящую семью, чего мы с Лидией не сумели дать ей.

– А как к этому отнесется Лидия?

Бад тяжело вздохнул:

– Она любит Сузеллу. Я думаю, долго она не сможет оставаться без нее. Если бы только мне удалось втолковать ей…

– А если она не захочет, чтобы Сузелла пожила у нас?

– Неважно. Это единственное, что я должен и собираюсь сделать. Я имею в виду для Сузеллы. Если ты не против.

– Я должна буду поговорить с Дэвидом. Если он ничего не будет иметь против Сузеллы, я, конечно, за.

По дороге в школу я и Малыш рассказали Стейси и Кристоферу-Джону про разговор Бада с мамой и про то, что, наверное, к нам приедет его дочка. Кристофер-Джон тут же попытался представить себе, как выглядит его двоюродная сестра-полукровка. А Стейси снова мрачно заметил, что лучше бы племянник Бад вообще у нас не появлялся, чтоб духу его не было. Продолжая обсуждать наши дела, мы миновали первый перекресток и пошли по извилистой дороге мимо плантации Симмзов. Когда дорога выпрямилась, мы увидели две машины, остановившиеся впереди. Дверцы обеих были распахнуты, но внутри никого не было видно. Мы пошли было дальше, но тут Стейси остановился, подождал секунду и повел нас в лес. Укрывшись за деревьями так, что с дороги и не заметишь, мы замерли, с ужасом прислушиваясь к тяжелым ударам по чему-то живому, мучительно разбивавшим утреннюю тишину. Наконец, удары прекратились и появились четверо мужчин. Они сели в одну из машин и укатили. Мы еще подождали, потом крадучись, осторожно проскользнули на дорогу и подошли ко второй, оставшейся машине. Следы крови, испятнавшие дорожную пыль возле машины, повели нас дальше по дороге к узкой ложбине по левую руку от нее. И там мы увидели человека, лежавшего лицом вниз. Мы в страхе переглянулись. Стейси перевернул его. Это оказался мистер Фарнсуорт, окружной агент.

– Он… он умер? – спросил Кристофер-Джон, круглыми глазами разглядывая человека в крови.

После недолгого колебания Стейси опустился на колено и приложил ухо к груди мистера Фарнсуорта.

– Сердце еще бьется.

Он поднялся и снова посмотрел на мистера Фарнсуорта. Мы ждали, что он придумает, как поступить.

– Одно ясно: забрать отсюда мы его не можем, – сказал Стейси, оглядев в обе стороны дорогу. – Белые люди нас увидят и решат, что это цветные так избили его. Еще подумают, что это сделали папа или мистер Моррисон. А он еще умрет, и некому будет сказать, что это не так.

Я перевела взгляд со Стейси на мистера Фарнсуорта.

– Что ж тогда делать? Просто оставить?

– Нет! – воспротивился Кристофер-Джон. – Тогда он умрет.

Стейси оглядел мистер Фарнсуорта, проверил еще раз дорогу, не идет ли кто.

– Знаю. Надо найти Джереми.

– А что он сделает? – спросила я, не видя большого смысла в том, чтобы втягивать его в эту историю.

– Он же белый, он может решить, куда его перенести.

– Ну, а пока не должен кто-нибудь из нас остаться с мистером Фарнсуортом?

– Мы сами, Кэсси, ему все равно не поможем. А вдруг пройдет кто из белых? Лучше, если они нас здесь не увидят. Пойдем все вместе за Джереми.

Оставив мистера Фарнсуорта в ложбине, мы побежали по дороге, потом свернули на крутую тропинку, которая вела к ферме Симмзов. Под конец тропинка пошла опять по ровной земле, и мы увидели свежевспаханное поле. К счастью, Джереми работал на краю поля, у самой тропинки, разбивая мотыгой большие комья земли, и наше появление заметили только его младшие братья, Лерой и Эрнест.

– Что вам, ниггерам, здесь нужно? – закричал Лерой, сам от земли два вершка и моложе меня.

Джереми цыкнул на него, и Лерой заткнулся. Не выпуская мотыгу из рук, Джереми направился через поле к нам, извиняясь на ходу за Лероя.

– Должен бы вместе с Эрнестом сидеть в школе, но папа велел им остаться, чтобы в поле работать.

Стейси посмотрел по сторонам.

– А где твой папа?

– Дома его нет. Сказал, есть одно дело.

Я оглянулась на тропинку, которой мы пришли.

– Ручаюсь, он его уже сделал.

Стейси бросил на меня осуждающий взгляд, потом сказал Джереми:

– Слушай, если хочешь, можешь помочь нам. – Прежде чем продолжать, он помолчал немного. – Там на дороге возле своей машины лежит мистер Фарнсуорт. Его сильно избили, и кто-то должен перевезти его в другое место, где ему окажут помощь.

У Джереми сделались большие глаза:

– Мистер Фарнсуорт?

– Да. Мы подумали, будет лучше, если ты его куда-нибудь перенесешь, а не мы.

Джереми размышлял не долго, потом нахмурился.

– Понимаете, его не очень любит мой папа.

– Нас он тоже не любит, – напомнила я Джереми, – пусть тебя это не беспокоит.

– А куда его лучше перенести?

– Мм… может, ты отвезешь его к дому мистера Грэйнджера?

– Ты… ты хочешь, чтобы я отвез его в его машине?

– Ты же умеешь водить, разве нет?

Джереми покачал головой.

– Нет. Не успел научиться до того, как Эр-Be и Мелвин забрали наш грузовик в Джексон.

Стейси снова оглянулся на тропинку, обдумывая, что же предпринять.

– Есть, придумал, – сказал он наконец. – Дядя Хэммер научил меня водить. – Он снова обратился к Джереми: – Если я довезу его до земли Грэйнджера, ты согласен пойти и позвать кого-нибудь на помощь?

Джереми кивнул:

– Конечно. Но давай отвезем его куда-нибудь, только не к Грэйнджеру. Он будет задавать слишком много вопросов.

– Ну и что? – возразила я. – А ты не будешь отвечать.

Но Джереми такое предложение не понравилось.

– Давайте лучше отвезем его к мистеру Тейту Саттону. Он тоже не очень-то любит мистера Фарнсуорта, но он поможет и кучу вопросов не станет задавать.

Приняв решение, Джереми вернулся, чтобы договориться с Лероем и Эрнестом. Оставив мотыгу рассерженному Лерою, он побежал за нами по тропинке.

– Ты ему сказал про мистера Фарнсуорта? – спросила я.

– Не-ет… Сказал, чтоб они никому не говорили, что я ушел, иначе им достанется от меня, когда вернусь.

Когда мы добежали до ложбины, мистер Фарнсуорт лежал все так же неподвижно. Общими усилиями мы со всей осторожностью подняли его и постарались усадить на переднее сиденье машины рядом с водителем. Стейси сел за руль, мы все сзади. Он завел мотор, развернулся и поехал на север. У второго перекрестка повернул на запад, в сторону от Грэйт Фейс, и через несколько минут остановился перед участком Саттона. Стейси окинул взглядом расстояние от подъездной дороги до дома, потом спросил Джереми:

– Ты готов?

– Я думаю, да, но… Знаешь, Стейси, о чем я подумал? Что, если мы осторожно пересадим мистера Фарнсуорта на место водителя, чтобы могли подумать, он сам сумел сюда добраться, а?

Стейси все взвесил.

– Тоже годится, – согласился он, четко понимая, что у Джереми были все основания заботиться о своей безопасности, как и у нас о нашей.

Очень бережно мы передвинули мистера Фарнсуорта на водительское сиденье и сразу бросились бегом к лесу по другую сторону дороги. Как только мы там надежно спрятались, Джереми нажал на кнопку гудка. Не прошло и нескольких секунд, как появились запыхавшиеся мистер и миссис Саттон – узнать, что случилось.

Умело прикидываясь, Джереми рассказал им, что проходил мимо и увидел в машине избитого мистера Фарнсуорта. Как Джереми и предполагал, Саттоны вопросов задавать не стали. Миссис Саттон приподняла веки мистера Фарнсуорта и сказала мужу, что надо срочно отвезти его к доктору Крэндону в Стробери. Мистер Саттон позвал на помощь двоих своих старших сыновей и, еще раз передвинув мистера Фарнсуорта на переднее сиденье для пассажира, сам сел за баранку, а сын поехал за ним следом в пикапе. Миссис Саттон и Джереми какое-то время глядели им вслед, потом миссис Саттон повернулась и пошла к дому, а Джереми вышел на дорогу.

Стейси, Кристофер-Джон, Малыш и я пробирались вдоль опушки леса, пока не убедились, что от дома Саттонов нас не видно, и тогда уже присоединились к Джереми и шли вместе с ним до перекрестка. Там он повернул назад к дому, а мы направились к школе Грэйт Фейс.

Когда вечером мы рассказали о том, что случилось, все встревожились, думая о последствиях, какие возникнут, если мистер Фарнсуорт умрет, и о нашем участии в оказании ему помощи. Мы давно уже ушли делать уроки, а из кухни через закрытую дверь все еще доносились приглушенные голоса взрослых. Наконец мы услышали, как дверь из кухни на веранду открылась и оттуда донесся разговор папы, дяди Хэммера и мистера Моррисона, идущих к сараю. Мы ждали, что сейчас к нам войдут Ба, мама и Бад, но напрасно. И мы постарались сосредоточиться на уроках нашей последней недели в школе.

– Вы только посмотрите, какие у нас старательные ученики! – воскликнул дядя Хэммер, входя к нам через боковую дверь.

Улыбаясь, он прошел мимо нашего стола для занятий, потом наклонился и поднял что-то с пола. Он собрался уже положить находку на стол, как вдруг заметил, что это же фотография Джереми. Он пригляделся, прочитал надпись на обороте и посмотрел на меня в упор.

– Здесь стоит твое имя, – сказал он.

Мне вдруг стало сильно не по себе.

Глаза у него сузились.

– К чему у тебя карточка белого мальчика?

– Мне… мне… – Сердце так и стучало у меня в груди. – Он сам дал мне ее.

– Он сам дал ее тебе? Зачем?

Голос дяди Хэммера звучал тихо, спокойно, но меня охватил страх. Я уже видела его в таком состоянии и знала, какая бешеная ярость скрывается за этим спокойствием. Я всегда боялась его ярости, боялась, что она обрушится когда-нибудь на меня. И сейчас только смотрела на него, не в силах произнести ни слова.

– Просто дал ей, и все. (Я с благодарностью молча посмотрела на Стейси, радуясь, что он спас меня.) Он и мне дал такую же… Хотел проявить к нам дружеские чувства, ничего плохого.

– Ничего плохого? – повторил дядя Хэммер чуть слышно.

Он перевернул карточку Джереми и, не говоря ни слова, уставился на нее. Кристофер-Джон и Малыш перевели взгляд с меня на него, ожидая взрыва.

– И ты позволяешь белому мальчишке дарить своей сестре свою фотографию и спокойно заявляешь тут мне, что ничего плохого в этом нет?

Стейси бросил на меня беспокойный взгляд и уверенно встретился глазами с дядей Хэммером.

– Дядя Хэммер, Джереми, когда только вернулся домой из Джексона, был очень рад встретиться с нами. И с собой у него как раз было несколько его фотографий, вот и все. Он… он не такой, как большинство молодых белых в нашем округе, он…

Дядя Хэммер вскинул правую руку, и Стейси остановился. Я поняла, что этим движением дядя Хэммер попытался как бы взять под контроль свой гнев. И еще я поняла, что, защищая меня и Джереми, Стейси принял главный удар на себя.

Некоторое время дядя Хэммер молчал. Мы ждали. Когда же он снова заговорил, его слова, обращенные к нам, дышали гневом:

– Стейси, тебе скоро стукнет четырнадцать. Это не так уж много, но достаточно, чтобы понимать, как обстоят дела в нашем мире. Если ты этого еще не знаешь, тебе стоит как можно скорее понять, что белым мужчинам нужно от черных женщин. Ты сам наблюдал в эту субботу, как два белых парня увивались вокруг дочки Питерса. Будь она моей дочкой, я бы порол ее до тех пор, пока она не научилась бы думать дважды, прежде чем в другой раз красоваться перед белыми парнями. Если родители ее быстренько не образумят, обязательно начнутся неприятности, никогда такие истории до добра не доводят. Я б лучше увидел Кэсси мертвой, чем позволил ей связаться с одним из этих белых.

Кровь бросилась мне в лицо. Тишина, наступившая в комнате, ударила меня по барабанным перепонкам. Мне стало нехорошо. Я выбежала из комнаты. Однако дядя Хэммер еще не кончил:

– Вы только оглянитесь – и увидите, как они относятся к нашим женщинам и как к своим, белым. Они считают, что всем мужчинам от их женщин нужно только одно. И если цветной мужчина посмеет лишь взглянуть на их женщину, белые тут же начинают разговор о суде Линча. Если у цветного мужчины найдут фотографию белой девушки, вот хотя бы как Кэсси получила от белого мальчишки, ему не долго жить на свете. Приведу вам пример. Когда мне было лет четырнадцать, возле Смеллингс Крика жил цветной парень, которого и я, и ваш папа хорошо знали. Он гулял с белой девушкой. И вот свора белых заявилась как-то ночью к нему домой и избила, искалечила его. – Дядя Хэммер посмотрел каждому из нас прямо в глаза. – Я знаю, тяжело это принять. Жестоко и противно говорить об этом. Но чем скорее вы усвоите, как обстоят дела здесь, у нас, тем легче будет вам жить. Кэсси, ты должна относиться с уважением и к самой себе, и к своей семье, и к своему народу. И вы, мальчики, всегда уважайте наших женщин и берегите свою сестру. Понятно я говорю?

Мы были слишком потрясены, чтобы сразу ответить.

– Что вы сказали?

– Да, сэр, – ответил Стейси.

И все тут же повторили за ним, хотя Кристофер-Джон и Малыш мало что поняли, разве то, что дядя Хэммер сильно сердит.

Дядя Хэммер кивнул и пошел через комнату. Как раз в это время из кухни к нам вошла мама, а за ней племянник Бад.

– Хэммер, я услышала твой голос здесь, – сказала она. – Видишь ли, у меня к тебе есть просьба… – Тут она остановилась, заметив нас. – Что здесь происходит?

Дядя Хэммер махнул рукой в сторону Бада:

– Бог ты мой, что б ты ни надумал делать, только не будь дураком, не лей слез по какой-то там белой…

– Хэммер!

– Все в порядке, все в порядке, Мэри, – сказал Бад. – Я… – Он запнулся. – Господи, он прав. Поверь, я тоже считаю, что он прав. – И, встретив жесткий взгляд дяди Хэммера, Бад, как побитый, вернулся на кухню.

– Ты не должен был так говорить, Хэммер, – упрекнула его мама, в ее голосе звучало откровенное недовольство. – Бад – член нашей семьи.

Дядя Хэммер оглянулся на дверь, ведущую в столовую.

– Пусть будет так, член семьи, но, Мэри, это еще не значит, что он не может свалять дурака.

Он отвернулся от нее, прошел через всю комнату к очагу и без колебаний бросил карточку Джереми в огонь. Я и мальчики смотрели, как она горит.