Минков СвятославСобачья история

СВЕТОСЛАВ МИНКОВ

СОБАЧЬЯ ИСТОРИЯ

Перевод С. КОЛЯДЖИНА

Речь идет не о тринадцатом числе месяца и даже не о вторнике или пятнице. Это может быть чистый понедельник или, скажем, 7 апреля, и тем не менее все у тебя весь день идет шиворот-навыворот. От Геродота до наших дней развелись тысячи ученых мужей, изучающих дервишей, рассказывающих о лейденских стеклянных банках, сравнивающих поэзию готтентотов с поэзией иудеев, сующих нос даже в египетские тайны, однако до сих пор ни один из этих почтенных мужей не занялся тайной своих собственных будней, чтобы разъяснить нам, почему, между прочим, существуют несчастливые дни в жизни людей, без которых жизнь была бы просто чудесной.

Несчастливым дням предшествуют обычно глупые и кошмарные сны, не имеющие ничего общего с действительностью. Несчастный, понимаете ли, бьется в своей постели, как рыба об лед, и снится ему, что он погружается в океан касторки, что падает в бездонные пропасти, что вот-вот его схватит за ногу, выскочив откуда-то, домовой или что его хватает за глотку сам Нерон и кричит ему в ухо: "Или ты, приятель, вернешь мне пишущую машинку, или я оторву тебе голову, как цыпленку".

В конце концов спящий открывает глаза, просыпается и, с облегчением вздохнув, плюет на кошмары. Он пытается даже улыбнуться, но это ему не удается. Лицо его припухло, как пузырь, а веки поднимаются почему-то тяжело, как у совы, и как будто намазаны клеем.

Вот именно с этой минуты и начинается тяжелый день нашего многострадального героя. Он встает с постели, надевает носки наизнанку, затем как будто совсем уверенно направляется на кухню умыться и позавтракать, но вдруг где-то посреди комнаты без всякой видимой причины спотыкается о ковер и отрезвляюще стукается носом о стол. После этой короткой прелюдии злополучный наш герой всецело попадает под власть той могучей сатанинской силы, которая подстерегает его на каждом шагу и устраивает ему самые неожиданные ловушки.

Несчастный умывается и пробует чихнуть, но это ему не удается, и в уголках глаз светятся лишь едкие виноватые слезинки прерванного облегчения. Он снимает полотенце и начинает вытирать лицо, но в то же мгновение вздрагивает, как ужаленный, и бросается к зеркалу: тонкая красная царапина тянется по всему лицу и щемит невыносимо. Что за черт? Что там такое? Человек разворачивает полотенце, и испуганный его взгляд замечает в одной из складок какую-то коварную булавочку, будто заколотую туда самой судьбой. Разумеется, времени терять нельзя. Наш герой посвящен в тайны инфекции и профилактики, и поэтому он быстро распахивает дверцу кухонного буфета, достает оттуда какой-то белый пузырек с прозрачной жидкостью и в антисептических целях начинает смазывать пострадавшее свое лицо. Но тут его нос неожиданно улавливает острый запах бензина, и бедный страдалец мгновенно догадывается о своем промахе. Он опять идет к буфету и на этот раз достает нужный пузырек с чистым спиртом. Он протирает лицо и гримасничает перед зеркалом, так как, оказывается, спирт разъедает лицо, как серная кислота.

Наконец, после ряда других перипетий, наш герой, криво завязав галстук и проискав напрасно полчаса шляпу, которая у него на голове, уходит из дому со смутным предчувствием, что этот день не как все дни и что именно в этот день с ним случится какое-то большое несчастье.

Да, читатель. Предположим теперь, что наш герой какой-нибудь мелкий служащий, скажем, регистратор какого-нибудь общинного управления - трудолюбивый, как муравей, кроткий, как овечка, тонкий, как грошовая свеча. Одним словом, человек из народа, с золотым сердцем и вечно пустым кошельком.

Когда-то и где-то этот человек купил билет лотереи, устраиваемый Союзом трубочистов, и долгие месяцы жил скромной мечтой выиграть немного денег, чтобы с наступлением лета поехать отдохнуть и вырваться хотя бы на две-три недели из рабства учрежденческой регистратуры, отдохнуть по-человечески, купаясь в целебных водах каких-нибудь минеральных источников. Точно так же, как это делают, например, сотни людей с увеличенной селезенкой, с камнями в почках или со сломанными ребрами.

Ждал, стало быть, наш несчастный регистратор, что придет к нему счастье, и с нетерпением считал дни, которые оставалось дострадать до розыгрыша лотереи. Наконец, счастливый день наступил. Трепетали все, имеющие лотерейные билеты. Трепетал и бедняга регистратор. Каждое утро покупал он газету, радостно разворачивал ее, как приглашение на свадьбу, и складывал с печальным вздохом, как некролог о близком покойнике. Газета сообщала номера десятков выигравших билетов, только номер его билета затерялся в полной неизвестности и мраке. Когда, таким образом, были объявлены все выигрыши лотереи, наш герой купил газету с таблицей тиража в последний раз и решил еще раз проверить, не скрылся ли вдруг случайно его номер в выигрышах хотя бы в двадцать левов. Но это было в так называемый роковой день, когда настоящее и большое несчастье может совершенно неожиданно настигнуть человека.

Итак, регистратор сидел в канцелярии общинного архива с развернутой перед собой газетой. Одну руку он прижимал к оцарапанному лицу, а пальцем другой скользил по цифрам тиражной таблицы, отделяя их друг от друга, словно рисовые зерна на медном противне. В то время когда человек углубился в это занятие, дверь открылась, и в канцелярию вошел какой-то толстый господин с золотой цепочкой на животе и с явно недоброжелательной физиономией.

- Шесть месяцев жду уже, и все нет никакого результата! начал без всяких предисловий неизвестный, став перед столом регистратора.

А регистратор, подняв глаза - от газеты, рассеянно взглянул на посетителя. Потом спросил:

- Что вам угодно?

- Хочу узнать, что случилось с моим заявлением, которое я передал через вас лично господину городскому голове еще шесть месяцев тому назад, - с чувством оскорбленного достоинства ответил толстый господин и бросил регистратору какую-то бумажку с пятью-шестью фиолетовыми цифрами. - Это ваш входящий номер.

Только сейчас чиновник городского управления немного пришел в себя, убрал развернутую газету и вместо нее положил на стол громадную регистрационную книгу, переплет которой весь в чернильных кляксах, в нижнем углу невесть для чего нарисована уродливая человеческая голова в цилиндре. Чиновник взял бумажку с фиолетовыми цифрами, посмотрел на нее, раскрыл регистрационную книгу и начал искать входящий номер с таким же неподдельным усердием, с каким немного тому назад разыскивал в тиражной таблице номер своего проклятого билета лотереи Союза трубочистов.

- О чем было ваше заявление? - пробормотал по старой привычке регистратор, не отрывая глаз от книги.

При этом вопросе незнакомый посетитель лихорадочно вспыхнул в порыве какого-то злорадного вдохновения и с видимым удовольствием рассказал в сотый раз почти невероятную историю.

- У меня, сударь, - сказал он, - была собака. Но не собака, как другие, а что-то совершенно особенное: умная, преданная и с черным пятнышком на хвосте. Все в доме радовались ей, и мы считали ее едва ли не равноправным членом нашей семьи. Если вдруг случайно она простудится, дети заворачивают ее в одеяло и укладывают в корзинку около печки; когда у нее появляются глисты, жена бросает все и бежит за ветеринарным врачом. Так вот такую-то, можно сказать, благородную и воспитанную собаку хватают в одно прекрасное утро несколько лоботрясов-собачников и увозят на окраину города, чтобы содрать с нее шкуру. Бросают ее, представьте себе, в собачью тележку к десятку других беспризорных и шелудивых псов, и она, несчастная, так горько скулит - вот-вот лопнет от муки. Я, конечно, узнаю об этом гораздо позже, когда прихожу домой обедать. Еще с порога жена рассказывает мне все это происшествие, и губы ее подергиваются - того гляди заплачет. "Как это так, говорю, увезли ее собачники? Да ведь у нее же ошейник! Может быть, вы не надели на нее ошейник с номером?" "О-о-ох, - стонет жена, - уволокли ее с ошейником и номером!" Вот какое дело! Погоди тогда. Я, значит, плачу налог за собаку в городское самоуправление, а самоуправление в то же время позволяет собачникам хватать зарегистрированную собаку! Пообедал я, понимаете ли, наспех и - прямо сюда, в самоуправление. Подаю жалобу голове. Прихожу вот в эту комнату и вручаю вам собственноручно заявление, а вы берете его, ставите на нем входящий номер и объясняете мне, что все будет в порядке. Но где же этот порядок, прошу вас, скажите мне в конце концов! С тех пор прошло шесть месяцев. Кто возвратит мне собаку?

- Какую собаку? - спрашивает как во сне регистратор, до слуха которого дошли только последние слова печальной исповеди пострадавшего гражданина.

- Как это, какую собаку? - вспыхивает толстый господин. Собаку, о которой я вам рассказываю! Мою собаку!

- Вы разыскиваете пропавшую собаку?

- Ох, боже мой! Не пропавшую, а похищенную и увезенную собачниками, понимаете ли?

- А-а, увезенную, стало быть. Та-ак, увезенную. Что такое вы говорите, не пойму, - окончательно просыпается регистратор, победоносно прижав пальцем искомый входящий номер. Да, - добавляет он живо, - пойдите в комнату номер пять! Там вам дадут необходимую справку.

Хозяин похищенной собаки полулюбезно, полувраждебно кланяется и, неестественно подняв плечи, выходит из канцелярии.

Регистратор опять мечтательно поглядывает в окно и с каким-то ностальгическим воспоминанием о лотерее Союза трубочистов опять кладет перед собой газету с таблицей тиража. Проходит час, а он, как заколдованный, продолжает сидеть над лотерейными цифрами. Именно тогда в его комнату опять врывается человек с собакой, или, вернее, человек без собаки.

Но на этот раз посетитель кипит от негодования и уже в дверях начинает кричать изо всей силы:

- Что это за издевательство, сударь? Вы меня направляете в комнату номер пять, а оттуда посылают в комнату номер двенадцать! В комнате номер двенадцать мне говорят пойти в комнату номер пятнадцать, а из комнаты пятнадцать - в комнату номер восемнадцать! Я обошел все комнаты самоуправления, даже в уборную заходил, и никто нигде ничего не может мне сказать! Все пожимают плечами и посылают меня из комнаты в комнату искать зеленую икру! Я крайне сожалею, что вынужден прервать ваши занятия газетой, но предупреждаю самым категорическим образом, что не оставлю вас в покое до тех пор, пока вы не разыщете мое заявление! Я вам его дал, от вас же его и требую! Больше ничего меня не интересует! Как сознательный гражданин и добросовестный налогоплательщик, я настаиваю, чтобы сегодня же восстановили мои попранные права и вернули мне собаку!

Но и у кроткого, как овечка, регистратора также была душа. И не только душа, но и самолюбие, и достоинство, и нервы. Он вдруг вскакивает из-за стола с немного покрасневшим лицом и, может быть, впервые в жизни бросает вызов своему противнику.

- Знаете ли вы, сударь, где находитесь? - кричит он сиплым своим голоском. - Известно ли вам, что здесь не собачник, а общественное учреждение, в котором надо снимать шляпу? Знаете ли вы, наконец, что не имеете права наносить незаслуженное оскорбление должностному лицу? Я прошу вас, перестаньте отвлекать меня с вашей глупой собакой и немедленно покиньте мою комнату!

- Ка-ак? Глупая собака? - истерически огрызается гражданин и начинает весь трястись в каком-то вальпургическом припадке, как подхваченная чертом ведьма. - Вы, может быть, и должностное лицо, но тем не менее подлец и хулиган, раз вы утверждаете, что моя собака глупа! А то, что она, если б ее обучали, могла бы сыграть Бетховена на пианино, что она сама бежит, чтобы ее обучали музыке, черт возьми!.. Я тебя проучу! Я тебе покажу, как оскорблять честного гражданина! Публичный скандал подниму! Запомни это как следует!

После этой безумной реплики толстый господин поднял руки и выбежал из канцелярии самоуправления, с треском захлопнув за собой дверь.

Спустя пятнадцать минут на пороге регистратуры появился рассыльный с дымящейся сигаретой в руке и совершенно спокойно сказал:

- Вас вызывает городской голова!

Наш герой, который все еще стоял выпрямившись перед своим столом, весь дрожа от нервного возбуждения, одернул пиджак, поправил воротничок и направился по длинному коридору с какой-то неясной тревогой в душе.

Когда он вошел в просторный светлый кабинет, городской голова посмотрел на него так хмуро и с таким презрением, что бедный регистратор судорожно глотнул три раза воздух, пока смог, наконец, нормально дышать.

- Я вызвал вас, чтобы объявить, что вы оштрафованы на четверть месячного оклада за чтение газеты в служебное время и грубое обращение с посетителями! Предупреждаю, что при повторении подобного случая вы будете уволены в интересах службы! - зловеще произнес голова, необыкновенно довольный тем, что речь его льется гладко, как на освящении памятника.

- Позвольте объяснить вам... - пролепетал чиновник.

- Вы свободны! - оборвал его голова.

- Я хочу только...

- Вы свободны!

Тут бедный регистратор, повернувшись на каблуках, как ошпаренный вылетел из роскошно обставленного кабинета головы.

* * *

Для тебя, читатель, возможно, не имеет никакого значения четверть регистраторского заработка. Ты, скажем, можешь спокойно прокутить такую сумму в один вечер в каком-нибудь кабаре или еще легче проиграть ее в карты. Но для того, кто в поте лица добывает каждый свой грош, четверть регистраторского оклада имеет не только громадное значение, но, если угодно, и глубоко символический смысл... Впрочем, не будем углубляться в излишние рассуждения, а продолжим повествование и посмотрим, что произошло с нашим героем, когда после тяжело пережитых часов своего несчастливого дня он вернулся домой и, разбитый, улегся в постель.

В течение всей ночи регистратор мучился в страшных и кошмарных сновидениях. Сначала он долго дрался с призраком зловещего гражданина, потом попал в концертный зал, где собака, одетая во фрак, играла ему с изумительным совершенством полонез Шопена и "аппассионату" Бетховена, после этого кто-то завернул его, как репу, в огромную газету и бросил в какую-то яму, где на него напали тысячи злых насекомых - то ли скорпионов, то ли цифр.

И только на рассвете на измученном лице нашего героя опять заиграла счастливая улыбка. Он уже сидел с несколькими приятелями на какой-то солнечной поляне, ел вкусное жаркое и пил душистое красное вино. "За твое здоровье! Многая лета!" - восклицают его приятели и чокаются с ним своими бокалами. "Спасибо, того же и вам желаю!" - отвечает регистратор и смеется от всего сердца.

И после этого нового и чистого сна, выплывшего из какой-то неведомой извилины мозга, идет новый день нашего героя - обыкновенный день с маленькими радостями и миражами, ради которых все-таки стоит жить на земле, дорогой читатель.

1936