"Тайный фарватер" - читать интересную книгу автора (Стрельцов Иван)

Глава 4

Утро не жаловало погодой, низкие свинцовые тучи, как жирные овцы, медленно ползли по небосклону, своими округлыми боками цепляясь за кромку моря. Порывы утреннего ветра то и дело пригоняли к берегу мелкий и противный дождь.

Несмотря на то, что поверх фланелевого спортивного костюма была надета нейлоновая штормовка, сырость все-таки проникала под одежду, неприятно холодя кожу. Утренней пробежки не получилось. Владимир Христофоров, переждав кратковременную дождевую купель под пляжным навесом, чтобы хоть как-то согреться, выкурил сигарету и, глядя на неласковое осеннее море, размышлял о превратностях человеческой судьбы. За долгие годы службы в госбезопасности ему много чего довелось пережить. И жару тропиков, и холод с пронизывающим ветром в горах Северного Кавказа. Перестрелки с банальными уголовниками и матерыми террористами, даже в рукопашной один раз довелось побывать – в общем, и врагу не пожелаешь. Но все это как-то легче переносилось. Возможно, в подобные моменты сознание не реагирует на мелкие неудобства, главное – это выполнение поставленной задачи, а все мелочи улетучатся сразу же после парной бани и водки с пивом.

Совсем другое дело, когда ты на отдыхе…

«Отдых» – от одной этой мысли Владимира покоробило, две недели на болгарском курорте его измотали хуже месяца на переподготовке. Он уже мечтал о любой рутинной работе с документами, в наружке и с выездом в «горячую точку». Все равно чем заниматься, лишь бы что-то делать. Затянувшийся отдых тяготил не одного полковника, его семье порядком надоели однообразные развлечения и затянувшаяся непогода. Единственное, что еще удерживало Дарью и малолетнее чадушко Ольгу, – это проявившееся пристрастие к рулетке, петля игорного бизнеса затягивала их все сильнее. И если поначалу им везло, то за последние несколько дней дамы серьезно проигрались. Владимир должен был с сожалением констатировать безвозвратную потерю из семейного бюджета тысячи американскихдолларов. И не нужно быть полковником ФСБ, чтобы сосчитать, что еще неделя такого «активного» отдыха – и семья останется вовсе без бюджета. Впрочем, в подкладку пиджака Христофорова была вшита кредитная карточка «Американ-экспресс», но это были уже не его деньги. Карточка была выдана полковнику на случай каких-либо неожиданностей, и за каждую потраченную копейку (пардон, цент) придется отвечать перед бухгалтерией.

Дождь наконец прекратился, начинать пробежку Владимиру расхотелось, и он направился в отель.

Надежды на то, что в ближайшее время что-то изменится, у полковника не было. И, как это зачастую бывает, он ошибался.

Едва Владимир вошел в просторный холл гостиницы, как его окликнул портье и передал ему письмо.

Приняв конверт, Христофоров направился к лестнице. Неторопливо поднимаясь по ступенькам, он разорвал конверт и извлек наружу красочную открытку, на обратной стороне которой каллиграфическим почерком была выведена надпись «Господин Христофоров, приглашаем Вас с семьей в однодневный шоп-тур в Стамбул». Вместо подписи красный продолговатый штемпель «Сегодня». Отправление – через час.

«Дождался все-таки, слава тебе, Господи», – с облегчением подумал полковник и едва не перекрестился. Но уж слишком силен в нем был дух атеизма, рука не поднялась.

Вихрем ворвавшись в номер, Христофоров не удержался и гаркнул во всю мощь своих легких:

– Девки, подъем! Мы едем в Стамбул за шмотками. Сорок пять минут на сборы. Время пошло.

Как ни странно, но в этот раз слабая половина обошлась без привычных возмущений и стенаний. Все-таки отоваривание – дело святое…

Через час семья уже заняла места в туристическом «Мерседесе». Автобус вез челноков с Украины на турецкие базары. Неожиданное появление трех новых пассажиров нисколько не смутило тружеников ширпотреба. Но Христофорову было плевать на чье-то мнение, заняв свое место, он тут же откинулся на спинку и закрыл глаза. Со стороны могло показаться, что Владимир спит, но это было не так. Профессиональный контрразведчик освобождал свой мозг для предстоящей работы, стараясь отбросить эмоции и впечатления последних «беззаботных» недель…

– Ну, так куда мы сейчас направляемся? – нарушила молчание супруга, когда они почти добрались до столицы кожгалантереи.

Христофоров пожал плечами и подмигнул дочери:

– Стамбул у ваших ног, так что сами решайте, что вам нужно. – С этими словами он передал жене небольшой рулончик, в который были закручены двадцать сотенных Франклинов.

– Володя, мы же хотели тебе купить кожаную куртку, – пряча деньги в сумочку, вопросительно взглянула на мужа Дарья Васильевна.

– Когда это было, – усмехнулся чекист, – я уже вышел из возраста братков.

– Ну, может, кожаное пальто? – перед тем, как ринуться тратить полученные от благоверного деньги, жена хотела успокоить собственную совесть.

– Ага, – почти соглашаясь, кивнул Христофоров. – И заодно черную шляпу, чтоб я был похож на Глеба Жеглова или, на худой конец, Шарикова. Спасибо, перезимую в своем обычном пальто.

Ольга прыснула в кулачок.

– В общем, так, девчонки, – Владимир Николаевич решил все поставить на свои места. – Вы идите на базар, удовлетворяйте вещевой голод, а я пройдусь по улицам города и удовлетворю духовный голод. Встречаемся… через три часа. – Христофоров повел головой в поисках подходящего ориентира, взгляд наткнулся на стекляшку «Макдоналдса». – Вот здесь и встречаемся, а дальше решим, что делать.

На том и порешили, жена и дочка пристроились к ораве челноков, а Владимир не спеша двинулся по узкой, мощенной булыжником мостовой. Но едва он свернул за угол, как быстрым шагом перешел на соседнюю улицу, его путь лежал в ближайшую кофейню.

Небольшое полутемное помещение, пропитанное ароматами хорошего кофе и крепкого табака, встретило нового гостя приглушенным гулом мирно беседующих завсегдатаев.

Христофоров остановился на входе и огляделся. Кофейня была разделена на два зала. Первый – восточный, здесь, лежа на подушках, потягивали кофе из маленьких чашечек и попыхивали кальяном, предавались отдыху в основном турки и поклонники восточной экзотики.

Вторую же половину оформили в исключительно европейском стиле. Метровые перегородки отделяли небольшие подобия кабинок со столами и стульями. Правда, и здесь можно было заказать кальян, но это происходило довольно редко. В основном посетители этой части заведения заказывали кофе и традиционные восточные сладости.

Долго высматривать связного полковнику не пришлось. Пришедшая на встречу Воронцова оделась довольно броско, чтобы ее можно было легко заметить. Молодая женщина была в темно-синем костюме, поверх которого набросила манто леопардовой расцветки, волосы и шею скрывала также темно-синяя косынка, а черные солнцезащитные очки в дорогой роговой оправе прикрывали глаза. Несмотря на броский вид, Алена выглядела как женщина влиятельная и знающая себе цену.

Перед ней дымилась чашка с нетронутым черным кофе по-турецки, рядом лежала небольшая замшевая сумочка. Глядя перед собой, молодая женщина задумчиво курила длинную тонкую сигарету.

Христофоров направился к столику Алены, коротко кивнул в знак приветствия и сел на свободный стул напротив. Оба знали друг друга лично, поэтому не было необходимости в пароле.

– Кофе и миндальное печенье, – сделал заказ чекист подоспевшему официанту.

– Судя по вашему вызову, можно приступать к работе? – Христофоров вопросительно взглянул на Воронцову.

– Не совсем так. – Алена стряхнула столбик пепла в небольшую металлическую пепельницу. – Найти «Аграбу» в порту большого труда не составило. Настораживало другое: яхта стоит у дальнего пирса и находится практически без охраны. – Женщина щелкнула замочком сумочки и выложила на стол пачку фотографий, результаты ее многодневных наблюдений за парусником «Аграба» и членами экипажа.

Владимир Николаевич взял снимки и стал внимательно их рассматривать, а заодно слушал рассказ коллеги из внешней разведки о ее подозрениях и методах оперативно-аналитической работы. Полковника не беспокоило то, что Алена рассказывает со всеми подробностями и деталями. Поблизости посторонних не было, а на случай электронных средств подслушивания («жучка» или направленного микрофона) в его кармане лежал скэлер, электронная глушилка, такая же «игрушка» была и у Воронцовой.

Пачка снимков была толстой, фотографий оказалось несколько десятков. На одних была запечатлена сама белоснежная красавица яхта, на других – люди, находящиеся на ее борту, зафиксированные в разное время, и неоднократно. Умная аппаратура запечатлела каждого фигуранта несколько раз с разной степенью увеличения…

Алена замолчала, к их столику приблизился официант с заказом. Поклонившись, он снова удалился. Христофоров не стал убирать или хотя бы переворачивать снимки, ничего сверхсекретного на них не было, так зачем же создавать повод для лишних подозрений.

– Понять, в чем дело, я смогла, – продолжила свой рассказ молодая женщина, – только после того, как изучила подробно портовые архивы и другие вспомогательные источники информации. – Алена сделала паузу, как человек, который собирается сообщить страшную тайну. – Дело в том, что «Аграба» пришвартована у официального пирса седьмой флотилии катеров береговой охраны Турции. – Она вновь замолчала в ожидании реакции собеседника, но тот по-прежнему безмятежно продолжал рассматривать фотографии. – Эта флотилия была создана в разгар холодной войны, ее профиль – борьба с подводными диверсантами противника. Сама база находится за молом, который с одной стороны выполнили какдосмотровый пирс. Все подходы к базе седьмой флотилии надежно прикрыты подводными сенсорными датчиками, эхолотными станциями и гидролокаторами. Несмотря на окончание холодной войны, этот отряд береговой охраны по-прежнему несет боевое дежурство. И любая попытка приблизиться под водой даже к внешнему пирсу неизменно приводит к тому, что турки засекают аквалангистов. Яхта в Стамбульском порту, как в сейфе швейцарского банка, – наконец подвела итог своим расследованиям Воронцова.

Владимир машинально кивнул и хотел что-то сказать, как его внимание привлек один из снимков, не особо четкий. Он вытащил следующий, увеличенный, и наконец третий. Самый четкий…

– Твою мать, – непроизвольно выругался полковник, глядя на фото молодого человека, раздетого по пояс, в одних пятнистых брюках.

– Кто это? – не поняла чекиста Алена.

– Даже не знаю, что сказать, – пожал плечами Владимир. – Коварный демон или, наоборот, мой ангел-хранитель. Несколько лет назад я этого парня, чтобы использовать в одной оперативной комбинации, упрятал в Бутырку. После полученного согласия на сотрудничество, конечно, вытащил, а потом еще несколько раз он спасал мне жизнь. – Видя в глазах Алены недоверие, полковник тяжело вздохнул и, положив свою ладонь на руку женщины, почти шепотом произнес: – По всем канонам жанра Асламбек Максуров должен был «соскочить». Все сходилось, и все было рассчитано, только он не учел одного – на его пути встал Стрелок. Витька взорвал Асламбека и его напарника вместе с летающей лодкой «Корвет». В управлении считали, что и он погиб, а он, видишь, здесь объявился, да еще на яхте Аббаса, мистика какая-то. Прямо хоть в церковь иди.

– А если предложить такую версию – этот Витька Стрелок ликвидировал Асламбека Максурова, а сам продал Махмуду Аббасу архив «Джаамата»?

– Не-е, – усмехнулся Христофоров. – Тут есть две немаловажные детали. Первая: если бы многоуважаемый Аббас получил архив, то уже давным-давно под всеми парусами шел бы в Триполи, а не ждал у моря погоды. И второе: когда наши водолазы достали обломки «Корвета», в пилотской кабине обнаружили два трупа. У одного из них была обнаружена копия архива.

Воронцова хотела что-то возразить, но ее перебил насмешливый женский голос:

– Значит, вот как мы дышим воздухом истории?

За спиной Владимира стояли дражайшая супруга Дарья и любимое чадо Ольга. Мать и дочь были прилично нагружены раздутыми цветастыми кульками. Благоверная наверняка разыскивала супруга по причине преждевременной растраты всей выданной наличности. Впрочем, в данный момент полковнику было не до составления гипотез, как именно его нашла жена, главное было – предотвратить публичный скандал.

– Дома поговорим, – не оборачиваясь, произнес он глухим голосом и для пояснения, где находится дом, добавил: – В Москве.

Дарья Васильевна презрительно поджала губы и ринулась на выход, оставив последнее слово за собой:

– Подлец.

Ольга последовала за матерью, высказавшись по поводу увиденного гораздо многословнее:

– А папашка-то наш, оказывается, еще тот жеребец.

Едва они покинули кофейню, Христофоров убрал руку с руки Алены, достал мобильный телефон и набрал один из местных номеров.

– Цветочный магазин «Бахчисарай», – донеслось из трубки.

– Мне нужно отправить две орхидеи на родину.

– Как быстро следует исполнить ваш заказ? – поинтересовался невидимый, но тем не менее весьма услужливый клерк.

– Чтоб сегодня уже были дома! – рявкнул полковник, прежде чем отключить телефон. Он перевел взгляд на замершую Алену Воронцову и задумчиво произнес: – Мне во что бы то ни стало нужно увидеться с Виктором.

Степь под беспощадным южным солнцем выгорела до желтого цвета пыли, и уже невозможно было понять, где трава шевелит сухими стеблями, а где ветер играет с пыльными проплешинами.

Федеральные войска выстояли у предгорий Дагестана, удержали горную республику и, переломив ход военной кампании, двинулись на равнинную часть Чечни…

Жара, нестерпимо печет солнце. Горько-соленый пот жжет глаза. Бандана, стягивающая голову, маскировочные комбинезоны на голое тело – все обильно пропиталось потом.

– Блин, как в сауне, – словно угадав мысли Виктора, кричит пулеметчик Морозов, пытаясь своим голосом заглушить рев бэтээровского двигателя. Куда там.

Савченко кивает, разговаривать неохота. Степная пыль всюду, в волосах, на бровях, в ушах и ноздрях. Во рту будто наждак, только зубы скрипят.

Как всегда, разведка идет впереди. Три БТРа с морскими пехотинцами на броне бодро бегут по грунтовой дороге, как дымовую завесу протягивая за собой шлейф пыли. Прикрывая глаза мотоциклетными очками, Виктор, глядя на облако пыли, почти с сожалением думает о тех, кто идет следом за разведчиками.

Вторые сутки сводный батальон морской пехоты продвигается в глубь Чечни, и за все это время по ним не было сделано ни одного выстрела. Все это невольно наводило разведчиков на тревожные раздумья. Впереди может ждать серьезная засада. Эта мысль заставляла держать пальцы на спусковых крючках автоматов и внимательно смотреть по сторонам.

Время от времени до слуха бойцов доносились звуки канонады. Кратковременные, но ожесточенные бои вспыхивали то слева, то справа. Эти звуки напоминали о беспощадной войне, мобилизуя сознание разведчиков, морских пехотинцев…

Во второй половине дня батальон вышел к высоте «сто десять», здесь чеченские сепаратисты создали мощный опорный пункт. Боевая задача морским пехотинцам была поставлена более чем конкретная: уничтожить боевиков и их огневые точки.

Комбат Вавилов действовал строго по военной науке. Высоту справа охватили плотным кольцом, затем последовала команда рыть окопы по всему периметру. Наконец, когда к вечеру бойцы и техника надежно зарылись в землю, наступила очередь разведки.

Взводный лейтенант Кудрин, собрав бойцов, в нескольких словах обрисовал ситуацию, потом перешел непосредственно к боевой задаче.

– В поиск пойдут два отделения, Кищука и Сидоркина, – указывая на карту, объявил взводный. – Группа Кищука обследует западный склон, Сидоркина – восточный. Ваша задача – прощупать подходы к позициям «чехов», первое: выявление минных полей и второе: обнаружение огневых точек. Не пытайтесь взять «языка», боевики только в анекдотах глупые, а по жизни хитрые и коварные, наверняка уже ждут нашу разведку. Поэтому максимум осторожности. Это ясно?

– Ясно, – дуэтом буркнули похожие на братьев широкоплечие сержанты Олег Сидоркин и Василий Кищук.

– Отделению Федорова, – лейтенант перевел взгляд на Дядю Федора, – предстоит выйти к южному склону и обустроить там скрытый НП. Понятно?

– Так точно, – коротко ответил старший сержант.

– Я с отделением Афанасьева остаюсь в резерве, – продолжал Кудрин. – Всем группам использовать приборы ночного видения и быть предельно осторожными. В случае чего давайте красную ракету, вас прикроет артиллерия.

Каждый из присутствующих на совещании разведчиков знал: хотя слово «артиллерия» для непосвященных звучит убедительно, на самом деле «в случае чего» морпехам придется рассчитывать на скорострельные пушки пары-тройки БМП, оказавшихся в секторе поиска разведгрупп. Тяжелого вооружения батальон до сих пор не получил…

Пока разведчики из отделений сержантов Кищука и Сидоркина обследовали склоны высоты, бойцы Николая Федорова оборудовали НП. Конечно, для наблюдательного пункта как нельзя лучше подходил небольшой холм с чахлым кустарником на вершине. Только бывший наемник, проведя несколько лет на Балканах, прекрасно понимал, что и чеченские боевики знают о возможностях этой возвышенности и наверняка пристреляли по нему крупнокалиберный пулемет или, чего доброго, реактивную установку.

Чтобы не подвергать риску жизни наблюдателей, Дядя Федор решил устроить НП в десяти метрах перед холмом. Никому и в голову не придет, что наблюдательный пункт устроен на ровной и голой, как стол, местности, и к тому же тень от холма будет надежно прятать наблюдателей.

Рыть землю для разведчиков оказалось делом привычным. Выставив пулеметчика в охранении, остальные принялись за работу.

Трое бойцов по очереди рыли, четверо других в брезентовых ведрах оттаскивали за холм выкопанную землю. Летние ночи короткие, пришлось торопиться. Через три часа был готов просторный Т-образный окоп, где могли запросто разместиться пятеро бойцов. В него спустили стереотрубу для наблюдения за опорным пунктом сепаратистов. Сверху натянули маскировочную сетку и забросали заранее заготовленной сухой травой.

К рассвету группа Федорова вернулась в расположение батальона, а в окопе расположились трое наблюдателей из отделения Афанасьева.

Ночь прошла на удивление тихо, разведчики никак себя не проявили, да и чеченцы не запускали в небо осветительные ракеты, не строчили из пулеметов. Но тем не менее они находились где-то поблизости, высота «сто десять» была изрыта туннелями и подземными ходами сообщений, долговременными огневыми точками и снайперскими норами. Моджахеды жаждали большой крови и выжидали, заманивая жертву.

После ночных землеройных работ Виктор ощущал приятную усталость, а после плотного завтрака к усталости добавилась и сонливость.

– Отдыхать, – приказал Дядя Федор бойцам, направляясь на доклад к начальству.

Улегшись на своем спальнике, Виктор погружался в сладкое забытье, сквозь пелену дремоты до него доносился голос сержанта Кищука.

– Подходы к западному склону закрыты сплошным минным полем, установлены МЗП[7], а через сто пятьдесят метров располагаются огневые точки, деревянные в три наката, а также железобетонные, мы насчитали двенадцать единиц, но не исключено, что часть их ложная…

Разбудили разведчиков ближе к обеду. Наминая с аппетитом наваристый борщ из котелка, сидящий рядом с Виктором Дядя Федор как бы между прочим сообщил:

– Васька Водолаз (так морпехи называли комбата Вавилова, попавшего к ним из боевых пловцов) взял канистру дагестанского коньяка, старшину Варакуту и куда-то укатил.

– Может, устал воевать? – предположил Виктор, не забывая работать ложкой. – Решил расслабиться, оттянуться.

– Да нет, дело в другом.

– В чем же?

– Когда собрали все данные по этой высоте, оказалось, что гарнизон должен быть по численности не меньше нашего батальона, к тому же полсотни обустроенных огневых точек (пусть даже треть ложные), да плюс снайперы и минные поля. Просто так их не сковырнуть, тут, как говорили в мультике, «надо технически».

– Думаешь, комбат направился выбивать дополнительные средства?

– Хочется надеяться и верить, – пропел Федоров, подвигая гречневую кашу с тушенкой.

Комбат в расположении батальона появился только к вечеру, кроме Варакуты с ним приехал незнакомый капитан, невысокий, коренастый крепыш с красным, обветренным лицом и носом картошкой. Все трое были под приличным хмельком, незнакомый капитан после рукопожатий со штабными бесцеремонно завалился спать.

Ночь, как и предыдущая, прошла спокойно, противоборствующие стороны находились в тревожном ожидании.

Ближе к рассвету Виктора и Феофанова разбудил Федоров:

– Подъем, бойцы, идем менять Афониных бойцов.

К разведчикам присоединился и приезжий офицер, на его правом плече висел АК-74, а на левом – портативная рация.

– Капитан Чегаков, артиллерийский корректировщик, – представился офицер. Теперь только пехотинцы поняли, какой технический подход нашел их комбат.

Предрассветный туман плотно прикрыл пространство у подножья горы, благодаря этому разведчикам не пришлось красться, направляясь на НП. Шли они в полный рост. Правда, туман скрывал другую опасность в виде чеченских разведчиков. Вероятности такой встречи никто не исключал, поэтому оружие, снятое с предохранителей, держали наготове.

Но в этот раз судьба отнеслась к ним благосклонно, без каких-либо эксцессов разведгруппа достигла наблюдательного пункта. Бойцы из отделения старшего сержанта Афанасьева коротко доложили о прошедшей ночи, освободили окоп и бесшумно растаяли в тумане.

Пока над землей висело густое молочно-белое марево, нечего было и думать о работе. Но вскоре туман растаял без следа, и теперь высота была как на ладони.

Капитан Чегаков некоторое время изучал местность через оптику стереотрубы, оторвавшись от нее, стал настраивать рацию.

– Зверинец, я – Сверчок. Зверинец, ответь, я – Сверчок, прием, – несколько раз корректировщик произнес в микрофон, прежде чем ему ответили.

– На связи Зверинец.

– Наш новый друг оказался прав, – быстро заговорил в эфир Чегаков. – Здесь приличная навозная куча, с кондачка ее не перескочишь. Готовьте весь инструмент.

– Понял тебя, Сверчок. Объявляю пятиминутную готовность.

– Вот так, – капитан ободряюще подмигнул наблюдавшему за ним Савченко и посмотрел на наручные часы. – Ваш комбат путевый мужик, атаку вашего батальона будет обеспечивать целый полк тяжелых самоходных установок. Бережет бойцов, молодец мужик.

Положив на колени планшет с картой района боевых действий, корректировщик быстро сделал какие-то расчеты, записав для верности результаты на клочке бумаги.

– Сверчок, мы готовы, – ожила рация.

– Отлично, – буркнул капитан и поднес микрофон ближе к лицу: – Пристрелочный квадрат семнадцать-двадцать один, угол возвышения – сорок два.

Через минуту морские пехотинцы услышали шелест пролетающего тяжелого снаряда, еще через секунду у подножья высоты вырос огромный куст взрыва.

– Влево триста, угол возвышения – пятьдесят, – поправил артиллеристов капитан.

Следующий снаряд взорвался на западном склоне прямо посреди минного поля, вызвав детонацию нескольких мин, которые оранжево-желтыми вспышками подкрасили черный фонтан земли.

– Вправо двести, угол возвышения – шестьдесят шесть, – продолжал корректировать огонь орудия капитан. Новый снаряд взорвался на противоположном склоне высоты. Увидеть его разрыв разведчикам не удалось, но у корректировщика это вызвало дикий восторг.

– Вилка! – радостно закричал он в микрофон. – Квадрат тот же, угол возвышения – шестьдесят. Всем оркестром снаряд фугасный, серия пять снарядов. Залп!

Не прошло и пяти минут, как громада высоты вздрогнула и исчезла в черных разрывах десятка тяжелых снарядов…

Виктор проснулся оттого, что кто-то бесцеремонно толкал его в плечо. Открыв глаза, он увидел над собой склонившуюся тушу Али.

– Пойдем, – сказал ливиец. – Тебя ждут.

Глубоко вздохнув, пленник рывком поднял свое тело с койки. Он отошел ото сна и вспомнил, что по-прежнему находится на яхте, принадлежащей арабам, охотившимся за архивом чеченской диверсионной организации «Джаамат», и пока он все еще пленник.

Зевнув, Савченко на мгновение задумался, припомнив, какой хороший сон ему снился. Сон-воспоминание о прошлой жизни.

Тогда высоту «сто десять» полк из сорока четырех стапятидесятимиллиметровых артиллерийских самоходных установок обрабатывал больше часа, выпустив по опорному пункту чеченских сепаратистов больше полутысячи фугасных и бетонобойных снарядов.

Еще неизвестно, чем бы все это закончилось (высота действительно была крепким орешком), если бы один из снарядов не угодил в подземный склад боеприпасов чеченцев. Большое количество ракет, реактивных гранат и термобарических зарядов сдетонировали, огромное облако раскаленной плазмы со скоростью курьерского поезда пронеслось по подземным коммуникациям, выжигая все на своем пути.

В этом бою батальон морских пехотинцев не потерял ни одного человека. Комбат бы награжден за уничтожение опорного пункта сепаратистов орденом «За заслуги перед Отечеством». Виктор тоже получил за высоту «сто десять» медаль «За отвагу». Отличился он после того, как вражеский укрепрайон отработала артиллерия саперов и разведчиков послали окончательно зачистить высоту.

Все проходило по стандартной схеме, разведчики, пока саперы разминировали минные поля, обследовали развалины, чтобы потом этими же минами взрывать недоразрушенные бункеры и входы в подземные коммуникации.

Двигались разведчики попарно, чтобы прикрывать друг друга. Виктору в тот раз выпало идти вместе со взводным.

Проходя мимо раскуроченного дзота, Виктор сообразил, что тяжелый бетонобойный снаряд легко пробил земляную шапку, три наката толстых бревен и наконец взорвался внутри. Оказавшись рядом с полуметровым проломом, Савченко по инерции швырнул внутрь яйцевидной формы наступательную гранату «РГД-5». Взрыв хлопнул внутри безжизненной огневой точки.

Тем временем лейтенант, обойдя дзот с другой стороны, не стал дожидаться напарника и спрыгнул в неглубокий окоп. Он успел сделать не более десятка шагов, как за очередным поворотом наткнулся на раненого боевика, который стоял на коленях. Весь левый бок его был окровавлен, в правой руке чеченец держал рубчатый корпус «лимонки», выставив ее перед собой, зубами сжимая кольцо с предохранительной чекой. Глаза боевика закатились, он уже был на пути к Аллаху.

Лейтенант в изумлении уставился на чеченца, не в состоянии что-либо предпринять. Успевший к этому моменту его догнать Савченко не долго думал, рефлексы оказались куда быстрее. Ударом ноги он выбил из рук боевика гранату, зашвырнув ее в угловую стрелковую ячейку, после сам, сбив с ног лейтенанта, придавил его своим телом. Граната взорвалась, никому не причинив вреда, стенки стрелковой ячейки приняли на себя смертоносные осколки.

– Чего разлеглись? – возле них, как черт из табакерки, появился Дядя Федор.

– Да вот, камикадзе хренов хотел нас взорвать, – отряхиваясь, пояснил Виктор, указывая на труп боевика, у которого между оскаленными зубами все еще была зажата гранатная чека.

– Если первая смерть миновала, вторая не скоро заявит о себе, – весело проговорил Николай, помогая лейтенанту подняться на ноги. Взводный ему ничего не ответил, но больше на боевые не ходил…

– Проходи, – легкий толчок в спину снова вернул Савченко в мир реальности. Он стоял перед дверью капитанской каюты.

Виктор надавил на позолоченную ручку, дверь тихонько отворилась, и он шагнул вперед. К удивлению пленника, каюта была отделана не в восточном стиле, а в европейском, да еще и в самом модерновом. Сам Махмуд Аббас Аль Фарук утопал в глубоком кожаном кресле, одетый в повседневный наряд английской аристократии. Неброский шерстяной пуловер, из-под которого выглядывал ворот серой рубашки, спортивного покроя брюки цвета хаки и темно-коричневые туфли на толстой каучуковой подошве.

– Проходите, Виктор, присаживайтесь, – тоном радушного хозяина произнес полковник, указывая на свободное кресло. И по-русски обратился к своему помощнику: – Ты свободен, Али.

Тот вышел из каюты.

– Вы подтвердили свою квалификацию. Господин Брагин, для начала я бы хотел узнать, на каких условиях вы работали на Мусу Максурова.

– Он мне платил тысячу долларов, – Виктор подозревал, что подобный разговор может произойти со дня на день, и поэтому подготовился к нему основательно. – Плюс командировочные, плюс бесплатное питание во время наших поездок по другим городам.

Мягко улыбаясь, полковник понимающе кивал. Сидящий перед ним молодой человек был хорошим бойцом, при этом простоватым и наверняка жадным. Обычный психологический портрет начинающего наемника. Это потом, с возрастом, если прежде где-нибудь не сложат головы, наемники обтесываются в мире спроса и предложений, матереют, и тогда их услуги за копейки уже не купишь. А пока нужно пользоваться моментом…

– Я буду платить вам пять тысяч в месяц, – раздельно произнес Махмуд Аббас. Полковник с внутренним удовольствием заметил, как широко раскрылись удивленные глаза молодого человека и в зрачках блеснул алчный огонек. – Ну, и соответственно питание на яхте за мой счет.

– Я согласен, – не раздумывая, ответил Виктор.

– Отлично, – кивнул ливийский разведчик. – Это, так сказать, предварительная договоренность, впоследствии, если я останусь вами доволен, мы сможем говорить о совсем других деньгах, на которые можно будет купить роскошную виллу на берегу Средиземного моря и содержать целый гарем прекрасных наложниц. Но об этом мы поговорим позже.

Несколько последних дней полковник Аббас был заражен идеей лично отправиться в Россию на поиски этого чертова архива. Для этого ему, конечно, понадобится сеть осведомителей, в этом качестве можно использовать агентов местной резидентуры. Кроме того, нужен человек, который будет обеспечивать безопасность полковника, при этом сам он не должен выделяться среди местных жителей. Бывший пленник как нельзя лучше подходил для этой цели. Махмуд Аббас даже готов был заплатить долю из общей суммы, выделенной на покупку архива. Но пока ливийская разведка разыскивала вероятных (после Асламбека Максурова) хозяев картотеки «Джаамат», полковник не хотел выкладывать перед новым телохранителем все карты.

– Итак, Виктор, последний вопрос, – проговорил Махмуд Аббас. – В поединке ты одержал верх и мог спокойно убить Мустафу. Почему же ты его пожалел?

– Я его не пожалел, – покачал головой Виктор. – Если бы я сломал шею Мустафе, оставшиеся двое затаили бы на меня злобу и рано или поздно нашли способ, как отправить иноверца за борт кормить рыбу. А так, я думаю, мы со временем еще станем друзьями.

– Мудрое решение, – по достоинству оценил ответ полковник. – Можешь идти отдыхать.

– У меня к вам просьба, уважаемый Махмуд, – привстав с кресла, смущенно произнес бывший пленник.

– Слушаю внимательно.

– С одеждой у меня проблемы. – Виктор жестом руки указал на потрепанный камуфляж и босые ноги. – В счет аванса нельзя ли чего-то прикупить?

– Думаю, этот вопрос мы решим, – успокоил новоиспеченного телохранителя полковник.

Бесшумно раздвинув ветки старого карагача, Пророк выглянул наружу. До крайних дворов селения Шарой оставалось с полсотни метров. Но это были пятьдесят метров открытого пространства. Если у федералов поблизости «секрет», эти шаги станут последними в жизни.

Луна вышла из-за туч и осветила пространство холодным, бледно-лимонным светом. Таймураз Хадышев так же бесшумно сдвинул ветки кустарника, при таком освещении нечего и думать двигаться с места, все равно что идти белым днем.

Пророк устало опустился на землю и провел рукой по висевшему на груди автомату. Вороненая сталь, покрытая инеем, была стылой и скользкой. «Этому оружию никакой мороз, никакая жара не страшны», – неожиданно подумал Таймураз, действительно, его «Калашников» еще ни разу его не подвел. Иногда ему казалось, что это оружие является частью его самого. Рука скользнула с цевья автомата на живот, где висели подсумки с запасными магазинами и ручными гранатами, охотничий нож и германский самозарядный пистолет «вальтер».

«Если гяуры попытаются меня взять, дорого им будет стоить моя жизнь, – усмехнулся чеченец. Но уже через секунду отбросил эту мысль. – Умереть – много ума не надо, куда труднее заставить умирать русских собак, а самому жить».

Мысль о собаках материализовалась в виде далекого лая, и тут же откликнулись десятки псиных глоток.

«Шайтаново племя», – с ненавистью подумал Пророк о четвероногих друзьях человека. Собаки еще немного побрехали и замолчали, но Таймураз уже знал, что ночью не стоит идти в селение. «Секреты» на подходах, патрули на улицах и, наконец, голосистые собаки – все сейчас было против него. Следовало ждать утра, когда ослабевает внимание дозорных и патрульных, на лай собак никто не обращает внимания, а камуфляж помогает не только скрываться в лесу, но и бесследно раствориться среди федералов.

Усевшись поудобнее под кустом, Пророк поднял воротник бушлата, автомат, сняв с предохранителя, положил под правую руку и, прикрыв глаза, расслабился. Теперь все мысли полевого командира были заняты отрядом.

Он привел с собой два десятка самых опытных и надежных боевиков. Многие из них перед этим походом залечивали в Панкисском ущелье раны, полученные в Чечне, и теперь рвались отомстить своим обидчикам.

Впрочем, их месть была мелочью по сравнению с тем, что предстояло выполнить Пророку. Только поэтому Таймураз раздробил свой отряд на три части, две из которых подставил под пограничников, и даже бросил караван с оружием и провиантом. Но игра стоила того, стократ стоила.

Группу, которую Таймураз привел с собой в Чечню, он расположил в сорока километрах от Шароя. Боевикам пришлось занять законсервированный несколько лет назад горный лагерь и вскрыть несколько тайников. Теперь у них было достаточно продовольствия, оружия и, главное, мин и взрывчатки.

– Вот здесь и здесь, – Пророк очертил пальцем на карте дорог два участка. – Федералы чувствуют себя безопасно, устройте им пару засад.

– Мы им устроим такое, что шайтан позавидует, – пообещал Мирзо, назначенный на это время командиром.

– Особо не увлекайтесь. Как только выпадет снег, прекращайте диверсии и сидите в лагере безвылазно. После того как я выполню свою миссию, присоединюсь к вам. Мы еще выгоним гяуров отсюда, как паршивых собак.

Где-то вдалеке снова залилась лаем одинокая собака, но в этот раз ее не поддержали сородичи.

– Выгоним, как паршивых собак, – открывая тяжелые веки, пробормотал Пророк. Ночь шла на убыль, небосвод из черного стал темно-свинцовым, звезды растворились, и лишь диск луны блекло отражался в небесной пустоте.

Где-то далеко раздался рев тяжелого грузовика, скорее всего армейского. Совсем близко заблеяла коза, призывая хозяев к утренней дойке. Поселок постепенно пробуждался от сна.

Таймураз Хадышев бесшумно поднялся с земли, автомат повесил на правое плечо, придерживая его рукой. Выбравшись из зарослей карагача, он не спеша двинулся через узкую поляну.

До дома его побратима Турпала Садыкова было рукой подать, и главное было сейчас не выдать себя.

Таможенник, пожилой турок с шарообразным животом и лысой головой, долго и придирчиво рассматривал вещи, выложенные из небольшой дорожной сумки. Он по несколько раз переворачивал майки, трусы, нюхал туалетную воду и даже подавил тюбик зубной пасты, лизнув несколько раз ее содержимое. После каждого такого действия он переводил недоверчивый взгляд на прилетевшего из Мадрида пассажира.

Но детина двухметрового роста никоим образом не реагировал ни на действия таможенника, ни на его подозрительные взгляды. В конце концов первым не выдержал блюститель закона, вздохнув, он нажал на одну из клавиш на пульте управления.

Через минуту к его стойке почти бегом проследовали двое таможенников – кинолог с каштановым спаниелем и полицейский с револьвером в полурасстегнутой кобуре. Причем предохранительный клапан был отстегнут, а ладонь копа лежала на рукоятке револьвера.

Пассажир по-прежнему оставался полностью безучастным и с завидным спокойствием отреагировал на появление новых полицейских чинов. С непроницаемым лицом он ожидал окончания церемонии досмотра его багажа.

Кинолог перекинулся десятком слов с таможенником, потом спустил с поводка своего четвероногого друга. Выдрессированное животное сразу же принялось за дело, приблизившись к дорожной сумке, спаниель бесцеремонно сунул свой влажный черный нос внутрь и тотчас отпрянул назад, виновато глядя на хозяина. Затем подошел к пассажиру и обнюхал сперва его обувь, брюки, наконец полы плаща. Потом поджал хвост, отошел к сторону и улегся на бетонный пол, повернувшись спиной к кинологу.

Пришлось таможеннику отпускать подозрительного гостя. Сервант по-прежнему с полным равнодушием к происходящему сложил свои вещи в дорожную сумку и, получив заграничный паспорт, неторопливо зашагал в направлении выхода.

Несмотря на внешнее спокойствие, внутри бывшего боевого пловца все клокотало. Он ругал себя последними словами, понимая, что подозрительность таможенника была вызвана его собственной оплошностью. «Сам, дурак, виноват, ничего умнее не мог придумать, как выправить себе колумбийский паспорт. Крутой мачо, Рикардо Хосе Мария Гонсалес. Не хватает, чтобы это оказались инициалы какого-то барона…»