"Вор и собаки" - читать интересную книгу автора (Махфуз Нагиб)VЗавсегдатаи кофейни – их было немного – повскакали со своих мест, не веря глазам. – Смотри, кто пожаловал! – Подумать только! Вот радость-то! Обступили, бросились обнимать, целовать. Хозяин кофейни, Тарзан, подскочил первым. Саид с благодарностью пожал каждому руку. – Спасибо, муаллим Тарзан, спасибо, братцы… – Давно вышел? – Позавчера. – Мы так и думали: к празднику выпустят. – Слава тебе, Господи. – Ну а остальные? – Помаленьку, все в свое время… Муаллим Тарзан наконец увел его к себе, усадил на диван, попросил остальных выйти, и в кофейне водворился прежний покой. Все тут осталось без перемен. Казалось, он был здесь только вчера. Та же круглая комната, тот же медный столб, деревянные стулья с плетеными соломенными спинками. Те же немногие посетители, сидящие по углам. Так же попивают чай и заключают сделки. За широким окном и распахнутой дверью по обе стороны дома – простор, бескрайний, бесконечный. Безбрежное море мрака – ни лучика света. И тишина, которую только изредка нарушает доносящийся издалека хохот. Легкий ветерок пролетел от окна к двери и принес с собой сухой и чистый воздух пустыни. Саид взял из рук мальчика– слуги стакан чаю, не дожидаясь, пока он остынет, отхлебнул и наклонился к Тарзану. – Ну, как идут дела? Тарзан недовольно скривил губы. – Не на кого стало положиться. – А что? – Дармоеды! Можно подумать, они на государственной службе… Саид фыркнул. – Во всяком случае, дармоеды лучше, чем предатели. – Из-за одного вот такого предателя я и сел… – Ну? Саид прищурился. – Будто не знаешь? Муаллим Тарзан отрицательно помогал головой. Саид наклонился к его уху. – Мне нужен хороший револьвер! – Пожалуйста! – с готовностью откликнулся Тарзан. Саид благодарно хлопнул его по плечу и смущенно добавил: – Только вот нечем мне… Но Тарзан не дал ему договорить. – Не хватает еще, чтоб ты извинялся! Саид вздохнул с облегчением и принялся за свой чай. Потом встал и подошел к окну невысокий, худой, упругий. Ветер раздувал полы его пиджака, как парус. Он глядел в темную пустоту. Песчинки звезд рассыпаны по небу. На пригорке за дверью кофейни тоже зажглись звездочки: любители темноты и свежего воздуха закурили. Где– то вдали, на западе, у самого горизонта, мерцают огни Аббасии. Только глядя на них, понимаешь, как далеко забралась в пустыню эта маленькая кофейня островок в безбрежном океане, самолет в бескрайнем небе. Он высунулся из окна, и до него долетели голоса сидевших на пригорке. Торопливо пробежал мальчик-слуга, неся наргиле, раскаленные угли с треском разбрасывали искры. Оживилась беседа, громче зазвучал смех, и чей-то молодой разомлевший голос произнес: – Нет, вы покажите мне такое место на земле, где было бы спокойно! А другой задорно возразил: – Да хоть бы вот здесь. Разве нам сейчас не спокойно? – Вот именно – сейчас! В том-то все и дело. – А чем плохо, когда тревожно? По крайней мере хоть забываешь о том, что будет завтра. – Значит, покой и мир тебе не по душе? – Когда знаешь, что тебя ждет виселица, бежишь от такого покоя без оглядки! – Это к делу не относится! Тут уж пусть тебе палач поможет разобраться! – Ну да! Здесь-то вы горазды болтать, в темноте да в пустыне. А каково запоете в городе? – Да вся беда в том, что враг наш – он же нам и приятель. – А я скажу тебе, все несчастье в том, что наш приятель – нам враг. – Попросту говоря, мы сами трусы. – Может, и так. Да только разве в наше время остались смелые люди? – Ничего подобного, смелость – во все времена смелость. – А смерть – во все времена смерть. – Так же как ночь и пустыня! Ну и разговор! Ничего не понял. И все-таки эти слова задели какую-то струну в душе. Неясную и загадочную, как тайны этой ночи. И ты тоже когда– то был молод и пылок. И вино энергии пьянило сердце. И ты взял револьвер как борец – не как убийца. Вон там, за этим пригорком, на котором стоит кофейня, молодые парни в поношенной одежде, но с чистыми сердцами учились стрелять. А тот, кто живет теперь в вилле под номером восемнадцать, был у них главным. Стрелял сам, и учил их, и изрекал истины: «Револьвер важнее хлебной лепешки, Саид Махран! И важнее молитвенных песнопений, на которые ты ходишь с отцом!» А однажды вечером он спросил: «Ты знаешь, Саид, что нужно человеку в этой стране?» И, не дожидаясь ответа, сказал: «Револьвер и книга. Револьвер, чтобы рассчитаться с прошлым, и книга, чтобы обеспечить себе будущее. А потому учись стрелять и читай!» А его лицо, ты помнишь его лицо, когда он хохотал в студенческом общежитии? «Неужели украл? Не побоялся? Ну молодец! Ничего, узурпаторам только на пользу, когда немного облегчат их грехи. Ты имел на это полное право, Саид, можешь не сомневаться!» И пустырь этот знает, на что ты способен. Твои пули без промаха били в цель. Про тебя говорили, что ты – сама смерть. Он подставил лицо свежему ветру и зажмурился. Чья-то рука легла ему на плечо. Он обернулся: муаллим Тарзан протягивал ему револьвер. – Стреляй своих врагов, и да поможет тебе Аллах… Он взял оружие, осмотрел его, попробовал курок. – Сколько я тебе должен, муаллим Тарзан? – Дарю! – Да нет! Я надеюсь разбогатеть с твоей помощью! – Сколько же раз для этого надо выстрелить? Они снова сели на диван. Из-за двери донесся звонкий женский смех. Тарзан ухмыльнулся. – Это Hyp, помнишь ее? Саид поглядел в темноту. – По-прежнему сюда ходит? – Так, иногда. Увидит тебя – обрадуется. – Кого-нибудь подцепила? – Еще бы! Теперь у нее фабриканта-кондитера сынок! Муаллим окликнул мальчика-слугу. – Ну-ка позови сюда Hyp! Пусть зайдет. Посмотрим, что сделало с ней время. Как она тебя когда-то добивалась! Но твое сердце безраздельно принадлежало другой, изменнице. Когда стремишься к тому, кто к тебе глух, что может быть тяжелее? Это все равно как соловьиная песня, обращенная к камню, или ласковое дуновение ветерка, разбивающееся об острые зубцы ограды. Даже ее подарки ты отдавал той, что теперь зовется Набавия Илеш. Он стиснул зубы и потрогал револьвер в кармане. В дверях показалась ничего не подозревавшая Hyp. Увидела его, растерянно застыла на месте. Он пристально ее разглядывал и улыбался. Похудела. Лицо покрыто толстым слоем пудры. Узкое белое платье вызывающе обтягивает фигуру, юбка выше колен, бесстыдно обнаженные плечи. Коротко подстриженные волосы растрепало ветром. Кинулась к нему, сжала руку. – Как я рада…– И засмеялась нервным смехом, скрывая волнение. – Как поживаешь, Hyp? Она опустилась на диван между ним и Тарзаном. Тарзан улыбнулся: – Как видишь, она все такая же. А Нур сказала: – Я-то хорошо, а ты как? Выглядишь как будто неплохо. Но глаза? Ты на кого-то зол, я вижу… Он усмехнулся: – Не понимаю! – Ну, я не знаю, как тебе объяснить… Какой-то яростный взгляд, и на губах угроза… Он рассмеялся, а потом сказал с сожалением: – Сейчас твой кавалер за тобой заедет… Она задорно тряхнула головой, смахивая со лба непокорную прядь: – Ну и что? Он такой растяпа! – Не важно. Все равно, ты теперь не свободна… Она хитро взглянула на него. – Хочешь, я пошлю его ко всем чертям? – Только не сегодня. Как-нибудь в другой раз, мы еще встретимся.– И уже серьезно добавил: – Говорят, неплохой кусок, а? – И даже очень! Собираемся поехать на его машине в пустыню, к гробнице Мученика. Он любит там бывать. Саид насторожился, и от нее это не скрылось. – Говоришь, любит бывать в пустыне у гробницы Мученика? Веки ее встревоженно вздрогнули. Она подняла глаза, встретилась с ним взглядом и, встревожась еще больше, с укором сказала: – Вот видишь! Тебе нужна совсем не я! Но он как будто вовсе и не заметил обиды в ее голосе: – Почему? Ты славная… – Нет, тебе нужен мой богатый ухажер… Он усмехнулся: – А я думаю о вас обоих сразу… Она испугалась. – Если это откроется, я пропала. Отец его большой человек, да и родственников у него уйма! Тебе что, нужны деньги? – А еще больше машина! Он ласково ущипнул ее за щеку. – Веди себя как ни в чем не бывало. Ничего ужасного не случится, и никто о тебе ничего не подумает. Я же не ребенок. А после этого мы будем очень часто встречаться, даже чаще, чем ты думаешь. |
||
|