"Украденное воскресенье" - читать интересную книгу автора (Александрова Наталья Николаевна)

***

В субботу утром меня разбудили дети. Девчонки дразнили Стасика, он жутко орал, да еще кошка мяукала как резаная. Галка с Сергеем уже ушли, я собралась, привела себя в порядок, накормила детей поздним завтраком и потащила весь наш детский сад в скверик. Там я нежилась на мягком осеннем солнышке, девочки бегали по площадке, а Стасик прилежно копал песочек у моих ног. Он вообще со мной ведет себя очень спокойно. Мы с ним построили красивый песочный дом, потом прибежали девчонки и стали его модернизировать, Стасик расстроился и заорал — в общем, мы все очень неплохо провели время. После обеда я уложила Стасика спать, а девчонок усадила играть в тихие игры. Сама я занялась хозяйством, потом позвонила Кириллу, но у него никто не отвечал. Значит, уже встал и ходит по своим делам, мои заботы ему ни к чему.

Когда явились Галка с Сережей, я сообразила, что у меня абсолютно нет продуктов и решила сбегать в магазин.

Когда я, нагруженная двумя пакетами с продуктами, открыла дверь своего подъезда, какой‑то молодой человек открывал почтовый ящик, стоя ко мне спиной. Я сделала было шаг назад, чисто инстинктивно, но чьи‑то сильные руки схватили меня сзади, а Кемаль, это был он, брызнул мне в лицо пахучей жидкостью. Последняя моя мысль была о том, что какие наглые эти арабы — при свете дня, в субботу, похитить человека на глазах у изумленной публики!

Когда я пришла в себя, первым, что я увидела, было лицо того же самого Кемаля. Он наклонился надо мной с детской доверчивой улыбкой. Я попыталась пошевелиться, но мне это не удалось. Тогда я осторожно оглянулась по сторонам. Комната была небольшая и абсолютно пустая, в ней даже не было окон. Обои свисали клочьями, дощатый пол весь покоробился. Из мебели в комнате сохранился старый‑престарый комод, покрытый вместо скатерти куском старого рваного тюля. По одной стене не стояло ничего, только по светлым кускам обоев можно было догадаться, что раньше здесь стояла мебель, а вдоль другой, противоположной, стены тянулась достаточно толстая железная труба. Это не была труба парового отопления, потому что она была холодная. Зачем она была там, я не знаю, но арабы приковали меня к ней самыми настоящими наручниками, как в кино. Я посмотрела вниз. Куртку с меня они сняли, я была в джинсах и свитере. А подо мной лежала старая диванная подушка. Заботливые какие!

Увидев, что я открыла глаза, Кемаль обернулся и сказал что‑то на своем гортанном языке. Тут же в поле моего зрения появился его напарник‑переводчик.

— А‑а, пришла в себя! С возвращением, так сказать.

— Куда опять вы меня притащили? Чего еще надо?

— Нам надо, чтобы ты отдала чужую вещь. Брать чужие вещи нехорошо, это грех.

— Аллах не велит, да?

Его смуглое лицо пошло пятнами, я подумала, что он меня тут же зарежет.

— Не смей произносить святое имя своим нечистым ртом!

— Ладно, вашего Аллаха я не хотела обидеть, вы мне лучше скажите, что надо.

— Ты была у одной достойной женщины, — высокопарно начал он.

— Это Валентина — достойная женщина? Я вас умоляю!

— Не будем отвлекаться. И ты у нее взяла очень важную вещь, которая нам очень нужна.

Ну так и есть. Им всем нужен дурацкий паучок. Дрянная брошка. Это из‑за нее весь сыр‑бор. Что же там такое драгоценное? Только не уверяйте меня, что камень настоящий, настолько‑то я в этом разбираюсь. Но надо было что‑то отвечать моему восточному «другу». Я держалась так хорошо не потому, что совершенно не боялась, напротив, я очень боялась. Но меня преследовала какая‑то странная нереальность происходящего. Все было как будто в кино, в боевике, причем не очень хорошем. Может быть, я просто не могла перестроиться со своей нормальной установившейся жизни на этот кошмар?

— Так вам нужна эта зеленая брошечка? Я случайно ее взяла, я не хотела, юбку заколола. Я и не думала, что она кому‑то нужна.

— Ну? — с напряженным вниманием склонился он ко мне. — И где теперь эта брошка?

— А черт ее знает, — ответила я совершенно искренне.

На него эти слова произвели очень скверное впечатление. Он так помрачнел, как будто получил нагоняй от своего муллы или кто там у них.

— Я был о тебе лучшего мнения. Я думал, что ты нам поможешь и сама все расскажешь. А так придется Кемалю вынимать из тебя правду понемногу.

Он обернулся к Кемалю и, судя по всему, перевел ему наш разговор. Кемаль снова улыбнулся открытой детской улыбкой и вышел из комнаты.

— За инструментами пошел, — пояснил тот, кто знал по‑русски.

До меня наконец дошло, что все это не сон и не кино, и стало так страшно, что я чуть опять не потеряла сознание.