"Мийлора" - читать интересную книгу автора (Патрацкая Наталья Владимировна)

Глава 8

Это тупик Зимнее утро, особым холодом не отличалось. Снег и темная синева неба вдыхали прозу дня. Белокурая дама, в светлой норковой шубе, с сотовым телефоном у уха, поднималась в автобус. Впереди нее карточку в турникет занес мужчина. Турникет противно засвистел, он опять запустил в него свою карточку, турникет свистнул.

Дама, наконец, поднялась на две ступеньки и отключила сотовый разговор. Мужчина посмотрел на магнитную карточку:

– Я не ту карточку достал, эта от метро, – и стал доставать другую магнитную карту.

Женщина встала рядом с турникетом, мужчина прошел в салон автобуса. Вертушка пропустила женщину в салон, мужчина стоял у нее на пути, как-то не так. Местные пассажиры встают так, чтобы пропускать остальных, то есть спиной, к проходящим людям сквозь салон автобуса.

Этот широкоплечий мужчина весь проход между людьми закрыл собой. Светлая норка остановилась по неволи до следующей остановки. Она вдыхала его мужской аромат одеколона из черного флакона, в виде книжки, но как он называется, вспомнить не могла. До мужчины долетал запах женских духов из плоского флакона почти круглой формы, но название новых розовых духов мужчине было неизвестно. Запахи поговорили между собой и соединились. Люди стояли, и разговаривать не собирались, любое слово в автобусе услышат все пассажиры.

Я посмотрела на стоящую, на дороге парочку:

– Вы выходите?

Мужчина молча пошел по салону, за ним, проскочила светлая норка. Я вышла на остановке из автобуса.

Свобода зимнего утра! Воздух после выходных свежий, как родниковая вода после теплой воды из водопроводного крана. В темноте утра по дороге уже стояли женщины и продавали свой товар, каждая на своем месте. Магазин на снегу работал по своим правилам, каждая продавщица приходила в свой день недели, так, что товары здесь менялись ежедневно. Для себя я здесь редко, что встречала, я видела в продаже то, что нужно моим близким или знакомым, но угодить им заочно дело нелегкое, и я проходила мимо утренних продавщиц.

Большие здания фирм всех мастей, светились редкими окнами, в основном еще люди на работу не пришли. Рано. Несколько лет эти здания увядали, в любое время суток светящихся окон было все меньше, потом появились плакаты с номерами телефонов об аренде, здания стали оживать. Из них вывозили огромное количество старой утвари, помещения ремонтировались, появлялся свет в новых светильниках.

Я прошла мимо голубых елей и невысоким квадратным зданием, сейчас туда вкатывали огромные рулоны бумаги с машины. Там располагалась типография. Еще шагов двадцать, и я прошла мимо вахтера, поднялась на свой этаж. Все. Жизнь застыла до вечера.

Интернет, друг раннего утра. О, появился новый конкурс. Я посмотрела, кто ведет конкурс. И пришла к выводу, что знаю, что такое детектив. Детектив – это подробное описание победы над преступником, которую одержал один человек или несколько, которые тащатся от преследования, за частные или государственные деньги. Я решила, что эта ситуация не для моих произведений. Конкурс – это тоже турникет, но в литературу удачных литераторов. Нет, этой дорогой идти не стоит, я занята другими. Мне ближе действия людей без тяжести восхваления детективов, где главным героем является герой или героиня, а не команды сыщиков всех возрастов. Значит, то, что я пишу, называется приключение жизни.

Снег скрипел, как зубы вахтерши, когда она пропускала через проходную. Чистое морозное небо, хмурые леса без инея, дома освещены прямым попаданием солнечных лучей. Зима. Основная задача – идти молча, не разговаривать, не подбирать чужие микробы, губы на замке. Главное правило для общественных мест: пусть ругаются и кашляют, а надо молчать, иначе заболеешь ОРЗ. Итак, погода зимняя. Появились первые гирлянды произведений, но не у меня.

Сериалы идут вперед. Возникла простая мысль: надо все, что написано превратить в сериал. Задача оказалась трудной, и ранее уже опробованной. Если держаться одного главного героя, и нескольких его ординарцев – это хорошо, но прочитанные сериалы такой магией величия не обладают. Можно представить, что сериал – это заплетенная коса, то есть должно быть три главных героя, а их судьбы должны периодически сталкиваться. Заманчивое направление, но при чтении такого романа, получается перенасыщение информацией, но очень длинные сериалы с такой задачей справляются. Правда сериалы понятны, если их смотреть, а вот смотреть все сериалы не получается.

Хорошо смотрятся те сериалы, в которых есть симпатичные герои, то есть герои льют бальзам лести на душу зрителя, а если герои сами по себе и не затрагивают душу зрителя, то сериалу уделяется время между переключениями программ. Одним словом, я вновь работала и дома смотрела сериалы. Я успокоилась. Время любви в моей судьбе прошло или нет? Спустя годы, оглянувшись назад, я уже не о чем не жалеет, что было, то было. В моей жизни было несколько мужчин… О, это просто и сложно, и является тайной, которая почти раскрыта и не раскрыта. За многие годы сексуальной жизни, много воды утекло, много жизней покинуло этот мир; ушли в иной мир и мои мужчины, не все, конечно, но кое-кто покинул лучший мир.

В принципе огромной потребности в мужской любви, пожалуй, уже нет, вероятно, прошлые годы и были 'временем любви', весьма интересной женщины, сильной натуры, много вынесшей в жизни на своих плечах, и которая с благодарностью вспоминает своего первого мужа – мужчину Валеру. Остальные мужчины в моей жизни, были отличными людьми, с ними я училась или работала, их я любила или уважала.

Славные мужчины, что и говорить, лидеры жизни. Нет, я их уже часто не вспоминаю, но если направить мысли в нужное русло, то можно вспомнить всех. Они были из моей жизни, из моей биографии, просто были. Меня завоевывали, я сопротивлялась, но не всегда мои силы были больше силы мужчины, и не всегда так уж их я не хотела.

Жизнь меняет свое направление и от любви к мужчине, было время, я уходила, пока были силы на любовь. Все чаще труднее передвигаются ноги, походка утрачивает свою легкость, когда я иду на могилу Валеры и Егора Сергеевича…

Я стала свободной женщиной. Сижу, работаю. Зима за окном, не хуже чем на севере.

Думаю, а может и мне в круиз поехать? Что меня держит на одном месте? Нет у меня паспорта заграничного и попутчика. И пошла я путем одиноких женщин: стала покупать и читать любовные романы. Если роман удачный, то за выходной день одну книгу можно прочитать, от любовных романов перешла на женские детективы.

Начиталась романов! Отдохнула без круиза.

Вспомнила, что есть солярий. Раз в неделю, зимой, стала ходить и освещаться светом от огромного количества ламп. Загорела немного. Потом пошла в парикмахерскую, на десять сеансов массажа лица. Изменилась слегка моя внешность.

Одиночество вещь тоскливая. Художник согласился нарисовать мой портрет. Опять несколько сеансов и я на портрете. Хоть самой езжай на север… И тут на меня напали болезни. Раз попала в больницу, через три месяца еще раз. Да, думаю, надо выходить из болезней. Стала бороться за здоровье сама. Мысли о поездке исчезли сами собой. И я сразу успокоилась, второй раз ощутила пустоту вокруг себя. Все, решила, пора стать человеком, а проще – женщиной.

На ловца и зверь бежит. Попал мне в сети мужчина неопределенной наружности, неопределенного возраста. У него было хобби: он копил зеленые бумажки с портретами чужого президента. Бумажек этих у него скопилось несколько тысяч, но все они были закрыты его природной жадностью. Мне его зеленые бумажки и не улыбнулись. Несколько встреч за мой счет слегка отвлекли, но совместного будущего не обещали. Мы расстались и все. И все же у меня появилась некоторая уверенность в себе, а не пришибленность брошенной женщины.

В дверь позвонили. Старшая по подъезду пришла сказать, что надо копать землю под окнами, и в подъезде кроме меня, это сделать некому. На правах свободной женщины стала я у дома цветник разводить вместо Мани. Землю вскопала, цветы купила, посадила их, полила. И закрутилась моя добровольная нагрузка.

Соседка потянулась к этой работе у дома и потихоньку всю клумбу прибрала к своим рукам: она на пенсии. Я ей не конкурент. Ее по телевизору показали на фоне моих цветов, интервью взяли, а я словно бы и не при чем. Опять облом, значит не мое это дело. А старшая по подъезду у дэза еще выговорила себе бесплатный ремонт квартиры, и больше полугода ее больше не видели. Дэз – не я, торопиться не будет.

– Стоп! – закричал Николай, глядя на экран прибора Поиск. – Это тупик! Мийлора гибнет. Дарья, не будь жадной, дай алый плащ Мийлоре из своей коллекции.

– Не отдам!

– Понятно. А теперь вспомни, что в эту историю влетели мы с тобой, но все тяготы свалились на Мийлору!

– Что ты такой жалостливый? Вот и отдай ей фиолетовый плащ, сам знаешь, это самый быстрый путь вернуть ее из тяжелой жизни, в которую она попала!

– Хорошо. Когда я осматривал ее однокомнатную квартиру, там нашел сумку с золотом и драгоценными камнями.

– Это уже смешно, она сама не может достать их, или забыла? Ты направишь луч прибора Поиск на ее драгоценности, доставшиеся ей от тетки Киры Андреевны, и она к нам вернется в молодом возрасте. А то навешала на себя страстей!

– Дарья, не злись! Дело серьезное. Пойди к ней, подскажи.

– Слушай, Николай, надоела мне эта муть! Пусть сама возвращается к нам!

Небо очистилось от серой облачности, выпущенные на свободу самолеты, оставляют свои воздушные хвосты в голубовато – белом небе. Все люди – умные, но умных до гениальности людей в авиастроении очень мало, как и везде. И это меньше всего волнует жителей моего подъезда, единственно бывают самолеты, которые гудят и летят так низко над крышей дома, что люди невольно вспоминают авиационную технику и их плечи сжимаются от страха.

Я подошла к старому дому. В детстве я переступила порог этого подъезда. В подъезде основные квартиры по 25 квадратных метров, 10 метров – одна комната и 15 метров – вторая. Дом был тогда только что построен, и основная масса жильцов состояла из семей в три человека. Маленьких детей во дворе сразу появилось много.

Двор был хорош тем, что находился между двумя параллельными домами. Детская площадка была видна из окна, двери подъезда находились со стороны окон квартиры…

На детской площадке стояла черепашка – это такое железное сооружение, на котором выросло два последующих поколения детей. Через год – два число детей возросло еще, люди стремились обжить новые углы и как-то сразу ухудшить свои жилищные условия. На детской площадке появилась группа мальчиков и группа девочек, так они и росли двумя параллельными группировками, очень быстро все выросли и почти у всех давно уже есть свои дети, и многие из них остались в этом подъезде.

Теперь уже заходит речь о том, что дома будут лет через пять сносить, из-за того, что они морально устарели.

Некогда молодые родители, приехавшие с малыми детьми в дом, резко постарели, и их седые головы видны у подъезда летом, когда пенсионеры собираются кучками поговорить о жизни. Число людей старшего поколения неизменно сокращается, давление в общей их массе возрастает, здоровье убывает, и никто из них не мечтает о полетах на самолетах. При хорошей погоде они гуляют, и не всем им доверяют сидеть с внуками. Старые и усталые люди. Двор зарос огромными деревьями, черепашку куда-то увезли. Двор стареет. Молодые стараются покинуть подъезд, старые остаются. А я не хочу, чтобы ломали мой дом. Мне он нравится, я привыкла к комнате, и крошечной кухне. Я долго привыкала к этому дому и привыкла.

А потом у меня получился мелкий облом с оплатой сотовой и Интернет связи. При первобытном заходе в Интернет нужна была обычная карточка фирмы. Есть некие салоны сотовой связи, судя по всему, не имеющие общего руководства. И вот представьте, в большом магазине существует комната, над ней слова "Солон сотовой связи". Рядом за желтыми стенами магазин запчастей. Они мне доставили несказанное удовольствие, свойственное в целом Интернету: подставлять. Меня элементарно, как тетку с кошелкой подставили. В этом салоне всегда была другая женщина, или я на нее попадала, не первый год я покупала карточки для Интернета.

И вдруг появилась новая продавщица с пучком волос, в чем-то одетая.

После работы, после магазина, захожу я в салон сотовой связи с двумя кошелками:

– Мне карточку за триста рублей.

Продавщица молча взяла пятьсот рублей, молча протянула карточку и две сотки. Я удивилась, почему она не записывает и чека не дает, но усталость и не желание связываться победило. Пришла домой, на часах было 17.30. Дома только в 20.00 села к компьютеру, решила внести счет. Достала карточку. Она показалась старой.

Стал открывать – легко открылась. Стала набирать номер карты и пароль карты – Интернет сообщает об ошибке. Посмотрела год выпуска: Использовать до… Вот почему чек мне не дали!!! Сбывают старые залежи! Оделась я, взяла карточку и вечерние нервы и пошла в салон сотовой связи. В салоне сидела женщина с пучком, в светло – сером платье – комбинации со стразами. Пучок волос и наглые глаза остались при ней. Рядом с продавцом, на стуле сидела девочка подросток.

Я обратилась к продавцу:

– Вы мне, что сегодня продали? Вы мне продали старую карточку!

– Женщина, у нас даже таких карточек в магазине нет!

Я показала на витрину, на ней стояли карточки данной фирмы.

– Я была сегодня у вас после работы, вы взяли пятьсот рублей, дали две сотни и эту карточку.

– Женщина, вы что, посмотрите по документам, у меня по ним все чисто! Я вас сегодня не видела, вы у меня карточку не покупали! Я своих покупателей помню!

– Да, но я сюда хожу постоянно, это я вас здесь не видела, или за вас кто-то здесь сидел!

– Нет, я подписку давала, что работаю без замены!

– Так вот тогда именно вы мне и продали карточку за прошлый год!

Да, плохо ходить без очков по магазинам, но за всеми не проверишь… Я подошла к продавцу в соседнем отделе. Та сказала, что здесь конфликты постоянные. Около дома я встретила молодого мужчину, который постоянно пользуется Интернетом. Он сказал, что в этом салоне скандалы и недовольство – дело постоянное. И все, как один не советовали пользоваться услугами салона сотовой связи в этом торговом центре.

Карточка – обманка лежит и напоминает: проверяй! Я пришла в странное состояние от такого обмана. В старые времена я ходила в старый МГУ слушать лекции по аутотренингу. Знания по поводу передачи энергии у меня были самые разные. В настоящее время я мудрыми и дорогими лекарствами омолаживала тело, но старость надо кому-то отдать. Продавщица, обманувшая меня, заслуживала стать контейнером моей старости. Я с чистой совестью все свои болезни с помощью астральной связи отправила ей. Да, карточки – это прошлое. Но техника идет вперед, поставили автоматы для оплаты сотовой связи, и каждая вторая оплата уходила в неизвестность…

Лохмотья снега, в темно-синем небе, догоняли друг друга, увеличивались в объеме до маленького снежка, нежно опускались на землю. Женские чувства от дум увеличивались, как снежный ком, но, падая на теплую землю, немедленно таяли.

И чего Николай спрашивает у меня, то чего мне не надо? А, спросить у меня то, чего я хочу, он не может! Ну, вот опять, забежал, посмотрел, убежал, словно он в Интернет зашел и вышел. А вот еще один, по тому же принципу, зашел, посмотрел, вышел. Смотрины сегодня что ли? – думала я, глядя на темную синеву за окном, где снегопад, наконец, прекратился. 'Если женщина просит'. Да, ничего я у них не просит, пусть входят и выходят. А, что если? Не надо.

У сердца есть забавное качество, оно может любить, но многократное обиженное любимым человеком, закрывается герметично, как люки на МКС. Миниатюрные МКС продаются в виде пластмассовых игрушек, а может быть, и чувства бывают пластмассовыми, легко обижаемыми?

Настоящие чувства дольше терпят обиды, хотя, все оплачивается любовью, абсолютно все. Где компромисс, там любовь и деньги, или смутная их замена, о которой человек себе не признается, но любая любовь в принципе, меркантильна. Уши у меня от таких мыслей заалели, или это меня кто-то из входящих – выходящих вспоминает.

А я их не вспоминаю, я думаю за жизнь, на фоне темных стекал зимнего вечера.

Сквозь темные очки мир смотрится добрее, серое небо приобретает веселый оттенок, и жизнь катится, не смотря на состояние здоровья, настроение и прочие факторы индивидуального существования. Белая страница не кажется белой, и не ест глаза своей яркой правдой, а всякую правду и надо рассматривать сквозь темные очки. А заглядывать в любимое прошлое, лучше через темные стекла существования, что-то приукрасив, а что-то и оголив, за давностью лет. Но первую половину двадцатого века трудно рассматривать даже через очень темные очки времени, как ни описывай этот период, а все словно наговариваешь, даже если и приукрашиваешь события тех лет, – так думала я, привычно идя знакомой, асфальтированной тропой через лес.