"Увертюра к смерти" - читать интересную книгу автора (Марш Найо)

Глава 23 ИСПУГАННАЯ ЛЕДИ

— Разрешите мне напомнить вам, господа, — сказал коронёр, строго глядя на господина Проссера, — что теории — это не ваше дело. Ваш долг решить, как эта несчастная леди встретила свою смерть. Если вы находите, что способны сделать это, вы должны решить, признаете ли вы это несчастным случаем, самоубийством или убийством. Если вы не способны прийти к этому решению, вы должны прямо сказать это. Теперь я коротко расскажу, из-за чего наступила смерть. В пятницу днём маленький мальчик, с целью мальчишеской забавы, устанавливает в рояле изобретённую мину-ловушку. В какое-то время до субботнего вечера кто-то столкнулся с этим довольно безобидным приспособлением. Водяной пистолет был заменён на автоматический кольт. Вы слышали, что этот револьвер является собственностью Джоуслина Джернигэма и находился в комнате, в которую есть доступ с улицы в течение всего дня. Вы слышали, что было общеизвестно: в этой комнате хранилось заряженное оружие. Вы понимаете, я уверен, что в субботу кто угодно мог войти в комнату через французское окно и взять револьвер. Вы слышали чёткое описание механизма этой смертельной ловушки. Вы осмотрели автоматический кольт. Вам было сказано, что в шесть тридцать мисс Глэдис Райт использовала левую педаль рояля, и ничего страшного не случилось. Вы слышали, как она говорила, что начиная с шести тридцати до момента катастрофы в ратуше были она сама, её подруги-помощницы и зрители, по мере их прихода. Вам показали фотографию рояля, каким он был в шесть тридцать. Открытый верх был покрыт полотном, которое по бокам закреплялось канцелярскими кнопками. Сверху на полотне, которое захватывало поднятую крышку, стояли шесть цветочных горшков. Вы понимаете, что ещё за пятнадцать минут до трагедии каждый член труппы и каждый человек в зрительном зале считали, что увертюру будет исполнять мисс Прентайс. Отсюда вы можете сформулировать мнение, что мисс Прентайс, а не мисс Кампанула была предполагаемой жертвой. Но это не должно влиять на ваше решение, и вас как присяжных при расследовании случаев скоропостижной смерти фактически не касается. Если вы согласитесь, что в восемь часов мисс Кампанула, нажав на левую педаль, была убита зарядом из автоматического револьвера и что кто-то установил его в рояле с преступным намерением, одним словом, с намерением убийства, и если вы считаете, что нет доказательства, которое указало бы на конкретного человека, сделавшего это.., что ж, тогда, господа, вы можете вынести такое решение.

— О, святая простота! — воскликнул Аллен, когда господин Проссер и присяжные удалились. — О восхитительный и экономный коронёр! Раз, раз — и они уходят. Раз, раз — и вот они опять здесь.

Они действительно только столпились в дверном проёме и вернулись, с таким видом, будто все омыли лица справедливостью.

— Слушаю вас, господин Проссер?

— Мы все согласились, сэр.

— Да?

— Мы выносим приговор об убийстве, — сказал господин Проссер с таким видом, как будто опасался, все ли он правильно понял, — совершенном неизвестным лицом или лицами.

— Спасибо. Это единственно возможный вывод, господа.

— Я хотел бы добавить, — неожиданно сказал самый маленький и незаметный человечек из присяжных, — что я считаю: эти водяные пистолеты должны быть запрещены законом.

Сразу же после дознания Фокс в форде отправился в Дак-Коттедж. Аллен подошёл к машине Найджела и только собирался открыть дверцу, как услышал, что кто-то позвал его по имени. Он повернулся и лицом к лицу столкнулся с миссис Росс.

— Господин Аллен… Простите, что беспокою вас, но могу я поговорить с вами? Я кое-что вспомнила, что, я думаю, вам следует знать.

— Конечно, — сказал Аллен. — Сейчас, если это вас устраивает.

— Вы остановились в Джернигэм Армз, не так ли? Могу я подойти туда через десять минут?

— Да, конечно. Я еду прямо туда.

— Большое спасибо. Аллен сел в машину.

— Сейчас, какого черта? — спросил он сам себя. — Но это не так уж плохо. У Фокса будет более обстоятельная беседа с хорошенькой горничной.

Вышел Найджел и довёз его до гостиницы. Аллен спросил у миссис Пич, может ли он использовать гостиную под офис в течение часа. Миссис Пич согласилась.

Найджелу было приказано удалиться.

— Почему? С кем вы собираетесь встречаться? — спросил он.

— С миссис Росс.

— Почему я не могу при этом присутствовать?

— Я думаю, что она будет говорить более свободно, если я буду один.

— Что ж, разрешите мне посидеть в соседней комнате с немного приоткрытой задвижкой. Аллен задумчиво посмотрел на него.

— Очень хорошо, — сказал он. — Вы можете сесть там. Записывайте. Мы не сможем использовать эти записи как вещественное доказательство, но они могут пригодиться. Подождите секунду. У вас фотоаппарат с собой?

— Да.

— Посмотрите, сможете ли вы сделать снимок, когда она будет входить. Соблюдайте осторожность. Быстро идите на своё место. Она придёт через секунду.

Найджел успел как раз вовремя. Через пять минут мальчик-служащий объявил о приходе миссис Росс. Она вошла, и при её появлении невольно возникла мысль, что ей гораздо более пристало бы входить в отель “Риц”, чем в простую деревенскую гостиницу.

— Очень любезно с вашей стороны, что вы согласились поговорить со мной, — сказала миссис Росс. — Как только я об этом вспомнила, то очень заволновалась. Большая дерзость с моей стороны — обращаться к вам вне стен дворца правосудия.., или как там это у вас называется? Вы, похоже, очень торопились.

— Моя работа состоит в том, чтобы выслушивать тех, кто хочет поговорить со мной, — сказал Аллен.

— Можно мне присесть?

— Прошу вас. Я думаю, вот это кресло самое удобное.

Она села; в её жестах сквозило неуместное в данной ситуации кокетство. Она сняла перчатки, порылась в своей сумочке в поисках сигарет и затем взяла предложенную Алленом сигарету. Тот продолжал стоять.

— Вы знаете, — сказала миссис Росс, — вы ничуть не соответствуете моему представлению о детективе.

— Вот как?

— Ничуть. Тот огромный человек, который везде ездит с вами, гораздо больше похож на представителя Скотленд-Ярда.

— Может, вам лучше встретиться с инспектором Фоксом?

— Нет, мне лучше встретиться с вами. Не выговаривайте мне.

— Прошу прощения, если было на то похоже. О чем вы хотели мне рассказать?

Она наклонилась вперёд. Её манеры утратили всякую легкомысленность. Она приняла по-настоящему обеспокоенный вид, но каждый её жест говорил об уверенности в том, что её собеседник с пониманием и сочувствием отнесётся к причине её прихода.

— Вы подумаете, что глупо было не вспомнить об этом раньше, — сказала она, — но все это было настоящим шоком. Я думаю, что просто выпустила это из виду или что-то в этом роде. Не то чтобы у меня была какая-то привязанность к бедной женщине, но что ни говори, это был шок.

— Я уверен, что так и есть.

— Когда вы приходили ко мне вчера, у меня жутко болела голова и я едва ли могла о чем-либо думать. Вы спрашивали меня, выходила ли я из дома в пятницу вечером?

— Да. Вы сказали мне, что не выходили.

— Мне казалось, что я была дома. Честно, я не понимаю, что на меня нашло в тот момент. Я была дома практически весь вечер, но выходила примерно на полчаса. Я ездила отправлять письмо, но совершенно забыла об этом.

— Это не очень важно.

— Мне необычайно полегчало от этих ваших слов, — сказала она и засмеялась. — Я боялась, что вы будете сердиться на меня.

Она чересчур выделяла некоторые слова, как будто сама себя пародировала. Она сделала особое ударение на слове “сердиться”, состроив при этом гримасу и очень широко раскрыв глаза.

— И это все? — спросил Аллен.

— Нет, не все, — ответила она решительно. — Дело в том, что по пути туда я проезжала по Чёрч-Лейн, мимо ратуши. Чёрч-Лейн проходит по холмам, вы знаете, и ведёт к моему коттеджу.

— Да.

— Итак, в одной из комнат горел свет.

— В котором часу это было?

— Я вернулась назад в одиннадцать. Скажем, без двадцати минут одиннадцать. Нет, немного раньше.

— Вы можете сказать, что это была за комната?

— Да. Я это поняла. Слишком далеко для женских уборных, и, в любом случае, они были с занавесками.

Мисс Прентайс, которая сама очень целомудренная женщина, сказала, что нехорошо не иметь занавесок. Комната, в которой живёт Билли Темплетт, находится в дальней стороне здания. Значит, это была уборная эсквайра. Господина Джернигэма. Но самым интересным было то, что свет вспыхнул на несколько секунд, а затем погас.

— Вы абсолютно уверены, что это не было отражением ваших передних фар?

— Абсолютно. Это было довольно далеко от меня, справа, и нисколько не походило на отражение. Стекло довольно толстое. Нет, жёлтый квадрат засветился и погас.

— Понятно.

— Возможно, это не имеет никакого значения, но это было на моей совести, и я подумала, что лучше откровенно об этом рассказать и полностью признаться. Тогда я не придала этому значения. Это могла быть Дина Коупленд, которая пришла навести порядок, или кто-нибудь из старушек. Но так как теперь каждое мелкое событие пятницы кажется очень важным…

— Гораздо лучше информировать полицию обо всем, что вы помните и что может иметь хоть малейшее значение, — сказал Аллен.

— Я надеялась, что вы это скажете. Господин Аллен, я так обеспокоена, а вы такой человечный и неофициальный, я не знаю, осмелюсь ли спросить вас кое о чем. Мне очень неловко.

Едва ли манеры Аллена могли быть более официальными, когда он ответил:

— Я здесь представляю закон, вы знаете.

— Да, я знаю. Что ж, когда сомневаешься, спроси у полицейского. — Она очаровательно улыбнулась. — Нет, но честно, я ужасно.., страшно запуталась. Это касается Билли Темплетта. Я уверена, что вы уже слышали все местные сплетни и поняли, что милые жители в этой аристократической части мира имеют довольно примитивное мышление. Без сомнения, вам уже известны все эти лживые слухи о Билли Темплетте и обо мне. Что ж, мы большие друзья. Он единственный человек во всей округе, который интересуется не только охотой и чужими делами, и у нас много общего. Конечно, будучи врачом, он должен смотреть на женщину как на комплект внутренностей и коллекцию жалоб. Я никогда не предполагала, что его практике может повредить то, что он чаще будет видеться со мной, чем со старой миссис Каин и другими старейшинами деревни. О, дорогой господин Аллен, вот в чем трудность. Можно мне ещё сигарету?

Аллен дал ей ещё одну сигарету.

— Я хочу вас спросить, пока ещё окончательно не потеряла самообладания. Вы подозреваете Билли в этом бесчеловечном преступлении?

— Судя по развитию событий, — сказал Аллен, — кажется абсолютно невозможным, чтобы доктор Темплетт имел к этому какое-либо отношение.

— Это правда? — спросила она и посмотрела на него взглядом острым, как нож.

— Для полицейского является серьёзным правонарушением умышленное введение в заблуждение свидетелей.

— Прошу прощения. Я знаю это. Это огромное облегчение. Вы помните то письмо, что показывали мне вчера? Анонимное письмо?

— Да.

— Оно было адресовано мне.

— Да.

— Я признаюсь, что отрицала это. Но вы — большая умница, не так ли?

Она опять засмеялась. Аллен подумал при этом, многие ли говорили ей, что она смеётся, как девочка, и забывала ли она когда-нибудь об этом сама.

— Вы хотите изменить ваши показания, относительно письма? — спросил он.

— Да, прошу вас. Я хочу объяснить. Я показала письмо Билли, и мы обсудили это и решили не обращать на него внимания. Когда вы показали мне это письмо, я предположила, что вы нашли его где-нибудь в ратуше, и так как я знала, что оно никакого отношения к убийству не имело, то захотела защитить бедного Билли.

Поэтому сказала, что ничего об этом не знаю. А затем он вошёл, и я подумала, что он поймёт мой намёк и.., что ж. Все получилось очень плохо.

— Да, — согласился Аллен. — Все получилось очень плохо.

— Господин Аллен, что он сказал вам вчера вечером, когда вы ушли вместе? Он был.., он злился на меня? Он не понял, что я пыталась помочь ему, да?

— Я думаю, да.

— Он должен был знать! Это нелепость, которая все запутывает.

— Боюсь, что ваше объяснение такое же запутанное.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что вы знали, куда доктор Темплетт положил письмо и что скорее всего мы найдём его где-то в ратуше. Я имею в виду, что вчера вы говорили первое пришедшее вам на ум с целью выпутаться из неловкого положения. Затем вы вспомнили об отпечатках пальцев и поэтому пришли ко мне с историей об альтруистических мотивах. Когда я сказал вам, что доктор Темплетт, по имеющимся у нас сведениям, не подозревается в убийстве, вы пожалели, что раскрыли свои карты. Я думаю, что сразу могу распознать испуганную женщину, когда вижу её перед собой. И вчера вы были очень напуганы, миссис Росс.

Сигарета потухла у неё в руке. Рука непроизвольно дёрнулась, и окурок упал на пол. Она подняла его и бросила в огонь.

— Вы не правы, — сказала она. — Я сделала это для него.

Аллен не ответил. Она продолжала:

— Я подумала, что это она написала. Убитая женщина. И я думала, что старая Прентайс собиралась играть.

— Доктор Темплетт не говорил вам в субботу утром, что для мисс Прентайс было физически невозможно играть?

— Мы не обсуждали это. Билли не делал этого, я тоже. Мы прибыли на место около восьми часов.

— Вы прибыли вскоре после семи тридцати, — поправил Аллен.

— Что ж, в любом случае, было слишком поздно сделать что-нибудь с роялем. Зал был заполнен. Мы ни минуты не оставались одни.

— Миссис Росс, когда вчера я спросил вас об эпизоде с окном, почему вы не сказали мне, что видели, как кто-то промелькнул за стеклом?

Судя по всему, этот вопрос поразил её, но не слишком обеспокоил. Она посмотрела на Аллена, как ему показалось, размышляя, как будто взвешивала его вопрос и тщательно обдумывала ответ. Наконец она произнесла:

— Я полагаю, Билли вам рассказал это. Это был всего лишь мимолётный взгляд сквозь толстое стекло. Окно было только приоткрыто на два дюйма.

— Мне кажется, вы были встревожены мыслью о том, что за вами подглядывали. Думаю, вы заметили эту тень в окне только после того, как некоторое время находились с доктором Темплеттом на сцене, и этого времени было вполне достаточно, чтобы серьёзно вас скомпрометировать. Я полагаю, что вы велели доктору Темплетту закрыть окно и опустили занавес, чтобы гарантировать ваше уединение.

Она склонила голову набок и посмотрела на него из-под ресниц.

— Вам следует выступить в Женском институте, там с восторгом выслушали бы эту историю за чаепитием.

— Я буду придерживаться теории, — продолжил Аллен, — что вы ничего не сказали доктору Темплетту об этой тени, так как не хотели тревожить его, но это было не так уж молниеносно и мимолётно, чтобы вы не узнали наблюдателя в окне.

Удар достиг цели. Казалось, все её лицо заострилось. Она опять сделала быстрое, непроизвольное движение руками, выждала какой-то момент, и Аллен понял, что она старается овладеть собой. Затем одним лёгким движением вскочила на ноги, оказавшись близко к нему, и положила руку ему на плечо.

— Вы ведь не верите, что я могла сделать что-либо подобное? Вы же не такой безумец. Я даже не понимаю, как это сработало. Я никогда не умела завязать простейшего узла. Господин Аллен, прошу вас…

— Если вы невиновны, вам ничто не угрожает.

— Вы обещаете?

— Конечно.

Прежде чем он смог пошевелиться, она опустила голову, прислонившись к нему и сильнее сжав его плечо. Она шептала отрывистые фразы. От её волос исходил приятный запах. Он почувствовал её неровное дыхание.

— Нет, нет, — сказал он. — Так не пойдёт.

— Простите меня.., вы меня напугали. Не волнуйтесь, я не пытаюсь соблазнить вас. Я просто довольно сильно потрясена. Я буду в порядке через минуту.

— Вы и сейчас в порядке, — сказал Аллен. Он взял её за запястья и отодвинул подальше от себя. — Вот так лучше.

Она стояла перед ним с опущенной головой. Ей удалось принять вид беспомощной пленницы. Вся её поза, казалось, заявляла о покорности. Когда она подняла голову, на её лице уже играла невинная улыбка.

— Либо вы сделаны из теста, — сказала она, — либо боитесь, что я скомпрометирую вас. Бедный господин Аллен.

— Вы поступили бы более мудро, если бы зашли к господину Джернигэму, — сказал Аллен. — Вы ведь знаете, он исполняет обязанности главного констебля.

Через несколько минут после того, как она ушла, Найджел осторожно заглянул в гостиную.

— Моему возмущению нет границ, — сказал он.

— Очень назойливая леди, — сказал Аллен. — Вы сфотографировали её?

— Да. Должно получиться нормально. Я снял её, когда она входила.

— Дайте мне плёнку или фотопластинку, или что там у вас.

— Объясните все это, Аллен.

— Это ясно как день. У неё есть дар самозащиты. Когда я показывал ей анонимное письмо, она была одержима идеей любой ценой держаться вне подозрений и под влиянием минуты отрицала какое-либо отношение к нему. Она сделала бы все возможное для Темплетта до определённых границ, но обвинение в убийстве, несомненно, лежит за пределами этих границ. Вчера она предала его, а теперь сожалеет об этом. Пожалуй, она довольно сильно влюблена в него. Она читала популярные книги о криминальных расследованиях. И вспомнив, что держала в руках письмо, поняла, что мы найдём её отпечатки. Поэтому она решила прийти и рассказать свою историю. Теперь она знает, что мы не подозреваем доктора Темплетта, и постарается вернуть его. Но она достаточно благоразумная женщина и не потеряла бы голову из-за него.

— Интересно, поверит ли он ей, — сказал Найджел.

— Возможно, — сказал Аллен. — Если ей удастся увидеться с ним наедине. Вошёл Фокс.

— Я видел горничную миссис Росс, сэр. Ничего особенного я не узнал, за исключением того, что миссис Росс выходила из дома в пятницу вечером. Это был свободный вечер горничной, но её сын простудился, а так же на улице лил дождь, поэтому она оставалась в котттедже. Она только сегодня утром упомянула об этом в разговоре с миссис Росс.

— И миссис Росс упомянула об этом в разговоре со мной на случай, если горничная раньше об этом расскажет.

— Это действительно так, сэр?

— Да, Фокс. Сейчас все услышите. Фокс с важным видом прослушал его отчёт о визите миссис Росс.

— Что ж, — сказал Фокс. — Что ж, на этот раз она не добилась своего. Что теперь она будет делать?

— Я думаю, ей захочется выстрелить по старому Джернигэму. Она испугана и смущена. Хитрая, проницательная женщина, но на самом деле не слишком умна.

— Она думает, что вы подозреваете её, господин Аллен?

— Она боится, что я могу.

— А вы подозреваете её?

— В чем угодно, — весело сказал Аллен. Он понюхал свой пиджак.

— Проклятье. Шанель номер пять. Найджел расхохотался.

— Вам она не кажется привлекательной? — спросил он. — Мне кажется.

— К счастью, мне нет. Хотя я могу заметить, что она могла бы таковой быть. Но у меня от неё мурашки по коже. А что вы об этом думаете. Фокс?

— Что ж, сэр, при более благоприятных условиях, осмелюсь сказать, было бы неплохо познакомиться с ней поближе. В ней что-то есть.

— Ах вы, старый развратник!

— Она не очень спокойна, если вы понимаете, о чем я говорю. Чересчур игрива. Я сказал бы, что она одна из тех светских женщин, что, не будучи по рождению аристократками, утверждаются в обществе разными, часто довольно рискованными способами.

— Да, Фокс.

— Что мы теперь будем делать, господин Аллен?

— Мы пообедаем. После обеда мы поговорим. А сегодня вечером, я думаю, Фокс, мы посмотрим финальный акт этой драмы. Мы имеем примерно столько же информации, сколько смогли бы выудить из участников спектакля в результате отдельных расспросов. Давайте посмотрим, как мы поладим со всей компанией одновременно. В час есть поезд из Грейт-Чиппинга. Я думаю, что попаду на него. Вы сможете увидеться с телефонистами? Устройте ещё один опрос жителей деревни — что они делали в субботу после полудня? Вам надо выяснить, кто стоял на ящике и всматривался в окно. Спросите, видел ли кто-нибудь человека рядом с ратушей. Вы ничего нового не узнаете, но попробовать надо. Договоритесь о встрече с Джернигэмом-старшим. Я бы хотел увидеться с ним заранее. Есть один или два вопроса… Будьте осторожны с ним, Фокс. И позвоните мне в Скотленд-Ярд до половины шестого.

— Я поеду с вами, если можно, — сказал Найджел.

— Ладно. Есть хороший поезд, который приезжает в Грейт-Чиппинг в восемь пятнадцать. Я вернусь на нем и пошлю вперёд машину с двумя людьми и наручниками на случай, если мы захотим кого-то арестовать. Хорошо?

— Очень хорошо, сэр, — сказал Фокс.

— Тогда неплохо было бы пообедать.