"В никуда" - читать интересную книгу автора (Демилль Нельсон)

Глава 29

Я сидел в ресторане гостиницы "Сенчури риверсайд" и потягивал виски с содовой, а какой-то коротышка наигрывал на фортепьяно "Странники в ночи".

Часы показывали десять минут седьмого. Зал постепенно заполнялся гостями. Иностранцы наперебой болтали, а симпатичные официантки в коротеньких юбочках сбивались с ног и приносили не то, что нужно.

Я начал подумывать, что Сьюзан настолько на меня разозлилась, что решила со мной порвать. Когда женщины бесятся из-за мужчин, они ни перед чем не останавливаются. Я знавал дам, которые устраивали сцены в Москве и Восточном Берлине, то есть в таких местах, где совсем излишне привлекать к себе внимание. Но они плевали на окружение и ситуацию – настолько взбеленились.

Существовала и другая возможность: Сьюзан вызвали на допрос. После утреннего скандала в полиции я бы не удивился, если бы на меня решили поднажать через подружку. Несмотря на все наши ухищрения, в полиции понимали, что мы вместе.

Самой большой головной болью был пистолет. Неужели кто-нибудь видел, как Сьюзан его закапывала? Но если полицейским даже сообщили, они не придут за оружием – постараются проследить, кто будет его доставать. Именно поэтому я и хотел оставить пистолет там, где он был.

Я заказал новую порцию виски. Три ветерана сидели через несколько столиков от меня. Теперь они обзавелись компанией молоденьких девчонок лет двадцати, которые годились им в дочери. Может быть, когда-то они и были офицерами, но не джентльменами, а свиньями.

Девчонки выглядели и вели себя как американки, но кроме этого, я ничего не мог о них сказать. Разве только то, что они туристки и любили мужчин среднего возраста с деньгами.

В половине седьмого я начал тревожиться. Вот почему всегда лучше ездить одному, особенно если ты на задании и к тому же рискованном. И без того полно хлопот, а тут еще на собственную задницу беспокойство о гражданском лице.

Но точно ли Сьюзан – гражданское лицо? Я вспомнил про мистера Анха, который, как и она, оказывал Дяде Сэму небольшую любезность. Этот город превращался в Восточный Берлин периода "постхолодной войны": здесь собирались темные личности, обделывали свои делишки, оказывали услуги и постоянно держали открытыми уши и глаза. ЦРУ есть где развернуться и мутить воду.

Американцы не любят терпеть поражение. Немцы и японцы преподали нам хороший урок: если проиграл войну, надо купить страну-победительницу.

На пороге появилась Сьюзан и огляделась. Она заметила меня в тот момент, когда я вставал, и улыбнулась. Когда человек смотрит на тебя в толпе, по его улыбке можно судить, насколько он тебе рад.

Сьюзан подошла к столику. На ней были черные джинсы, которых я раньше не видел, и шелковая кофточка с V-образным воротом. Ее я тоже не видел. Она крепко меня обняла и расцеловала.

– Я знала, что с тобой все в порядке – справлялась у портье.

– Жив-здоров.

Сьюзан села за столик, я опустился напротив.

– Ну как все прошло? Встретился? – спросила она почти возбужденно.

– Встретился. И все прошло замечательно. А ты что сегодня делала?

– Ходила по магазинам, осматривала достопримечательности. Так кем же оказался твой связной?

– Жутко кровожадной евразийкой.

– Перестань, Пол. Неостроумно. Кто он? Мужчина? Вьетнамец?

– Мужчина. Это все, что я могу тебе сказать.

– И теперь ты знаешь, куда надо ехать?

Я не собирался ее просвещать и коротко ответил:

– Да. И это конец разговора.

– Это место далеко?

– Что будешь пить?

– "Сан-Мигель".

Я махнул рукой официантке и заказал пиво.

– Где ты встретился со связным? – спросила Сьюзан. – Где этот номер тридцать два? Готова поспорить, что это цифра на карте из путеводителя.

– Ты хорошо спала?

– Как убитая. А ты был в иммиграционной полиции?

– Да.

– Обошлось?

– Да. Поговорили и расстались.

– Правильно. Если лебезить перед ними, они считают, ты что-то замышляешь. А если держишь рот на замке, думают, что ты чист.

– Я знаю. Я сам коп.

– Я близко не подходила к Цитадели, как ты мне велел. А теперь скажи, где ты с ним встречался?

– Естественно, в Цитадели.

– Как ты считаешь, за вами следили?

– За мной – нет. А за ним не знаю. Ты все это купила сегодня?

– Тебе нравится?

– Очень.

– Спасибо.

Принесли ее пиво, и Сьюзан налила себе в стакан. Мы чокнулись.

– Извини за вчерашний вечер. Мне не следовало на тебя наскакивать.

– Все в порядке. Я к тебе тоже привязывался из-за Билла.

– Привязывался. И я от него избавилась.

Я не ответил – заметил, что трое ветеранов пялятся на Сьюзан, хотя сами сидят с малышками. Вот поросята!

– На кого ты смотришь?

– На тех трех американцев. Бывшая пехота или морпехи. Видел их вчера во время обеда. Разглядывают тебя.

– Соображают, что к чему.

– Свиньи.

– А тем крошкам с ними нравится.

– Тоже свиньи.

– Я думаю, ты ревнуешь.

– Нет. Самая красивая женщина в этом зале – ты.

– Какой ты милый. – Сьюзан снова вернулась к делам и спросила: – Ты уже знаешь, как добраться до нужного места?

– Думаю, что да.

В ресторане стоял гул голосов, пианист играл "Давным-давно" Тони Беннета, и наш разговор никто не слышал. Я решил, что настало время выяснить кое-какие вещи, от которых зависело мое здоровье.

– А теперь, – сказал я, – позволь мне задать несколько вопросов. Смотри прямо в глаза и не отводи взгляд.

Сьюзан поставила пиво на стол, откинулась на спинку и взглянула мне в глаза.

– На кого ты работаешь?

– На Американо-азиатскую инвестиционную корпорацию. Иногда оказываю кое-какие услуги нашему консульству в Сайгоне и посольству в Ханое.

– Ты когда-нибудь оказывала услуги резидентам ЦРУ в Сайгоне или в Ханое?

– Только однажды. В Сайгоне.

– Ты хочешь сказать – сейчас?

– Да.

– Тебе за это платят?

– Возмещают расходы.

– Тебя официально где-нибудь готовили?

– Месяц в Лэнгли.

Это объясняет ее полет в Вашингтон.

– Американо-азиатская инвестиционная корпорация – это крыша ЦРУ? – продолжал я допрос.

– Нет. Настоящая инвестиционная компания. Но с некоторыми исследовательскими функциями.

– В вашей организации кто-нибудь еще оказывает такие же услуги, как ты?

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– Каковы твои инструкции на мой счет?

– Просто познакомиться и приветить.

– Тебе не велели давить на меня?

– Какой смысл? Разве ты мне скажешь, зачем тебя сюда прислали?

– Не скажу. Это они тебе приказали поехать со мной?

– Нет. Это моя идея.

– Скажи, Сьюзан, в этот момент ты на работе или нет?

– Нет.

– Я поверю всему. Понимаешь? Если ты скажешь, что все это правда.

– Это правда.

– Ты меня любишь?

– Ты же знаешь, что люблю. – Она впервые за весь наш разговор улыбнулась. – Подделала всего один оргазм.

Я постарался не улыбнуться.

– Скажи, ты знаешь что-нибудь такое о моем задании, чего не знаю я?

Сьюзан не ответила.

– Признайся.

– Не могу. Врать не хочу, а говорить не имею права.

– Давай попробуем сначала: что ты об этом знаешь?

Сьюзан сделала глоток пива и прокашлялась.

– Я не представляю, какова твоя цель, однако, думаю, ЦРУ знает, но мне, естественно, не скажет. По-моему, у каждого есть от этого по кусочку, но никто не собирается делиться с другими тем, что знает.

Не исключено, что так оно и было. Возможно, даже Карл не владел цельной картиной.

– Познакомиться и приветить – но это же не все? – предположил я.

– Да, было кое-что еще – меня просили натаскать тебя по стране, но так, чтобы ты не понял, что тебя натаскивают. Что-то вроде акклиматизации, чтобы ты мог свободнее перемещаться. Однако ты все понял, – добавила она.

– Хорошо. Кроме резидента ЦРУ в Сайгоне, кто-нибудь из посольства в Ханое с тобой говорил?

– Да. Военный атташе полковник Марк Гудман. Он специально прилетал в Сайгон.

– И о чем же он с тобой говорил?

– Хотел убедиться, что я обладаю всем, чем нужно.

– Для чего?

– Чтобы завоевать твое доверие.

– Я все еще не имею ясной картины.

– Ты загоняешь меня в угол.

– Это меня загнали в угол. Говори.

– Я не должна была ехать с тобой. Только предложить встретиться здесь, в Хюэ. Будто мне понадобилось сюда по делу или что-то в этом роде.

– А если бы я отказался?

– Большинство мужчин клюют на меня.

– Не сомневаюсь. А какова цель нашей встречи в Хюэ?

– Помогать тебе чем можно и сообщать о твоем здоровье, настроениях, проблемах с полицией, итогах встречи со связным и так далее. Ну, ты понимаешь.

– Понятно. Скажи мне, военный атташе, этот самый полковник Гудман, и резидент ЦРУ говорили друг с другом?

– Да. Но я при этом не присутствовала.

– Ты отдаешь себе отчет, что военный атташе – это военная разведка?

Сьюзан кивнула.

– Кто резидент ЦРУ в Сайгоне?

– Я не могу тебе сказать.

Все суют в это дело нос, но меня не посвящают. Военная разведка и ЦРУ обсуждают расследование, которое совместно ведут Управление уголовных расследований сухопутных войск и ФБР и о котором им не положено знать. Но ведь знают. Какая может быть связь? Я много думал о мистере Конуэе, и он все меньше казался мне человеком ФБР и все больше – сотрудником военной разведки. А ФБР мне приплели, чтобы все дело больше походило на расследование убийства, а не на международную проблему. Не только полковник Манг прикидывался тем, кем не был на самом деле, Конуэй этим тоже грешил. И Сьюзан. Теперь я бы не удивился, если бы обнаружил, что работаю на самого полковника Манга.

– Пол!

– Что?

– Ты на меня сердишься?

– Пока нет. Скажи, когда тебя убеждали использовать весь свой шарм, чтобы завоевать мое доверие, как тебе объяснили, для чего это надо?

– По соображениями национальной безопасности. Вспоминали мой патриотический долг и все такое.

– А для чего еще?

– Ты меня еще любишь?

– Больше чем когда-либо. Так для чего еще?

– Я тебе говорила несколько раз. Это связано с зарождающимися отношениями между США и Вьетнамом. Бизнес. Нефть. Торговля. Дешевая рабочая сила. Они не хотят, чтобы все это полетело к черту. И я тоже.

– А кто намеревается послать все это к черту?

– Я и об этом тебе говорила. Твердолобые в Ханое. И, возможно, в Вашингтоне.

– И тебе внушили, что мое задание то ли ломает, то ли укрепляет всю эту муру?

– Мне сказали, что ты способен помочь.

– Ну разумеется. Иначе ты давно бы спихнула меня с крыши "Рекса".

– Перестань ерничать. Меня просили оказывать тебе содействие.

– Как ты считаешь, если я скажу тебе, что должен сделать, кусочки того, что знает каждый из нас, сложатся в целую головоломку?

– Понятия не имею.

– Хочешь собрать головоломку? Начинай первая.

– Мне ни к чему знать, зачем ты здесь. И нет ни малейшего желания узнавать.

– Или ты уже знаешь.

– Не знаю. Ты на меня сердишься?

– Пока не сержусь.

– Все еще меня любишь?

– Больше чем когда-либо.

– Отлично. Можно я закурю?

– Конечно. Дыми.

Сьюзан вытащила из сумочки пачку сигарет, щелкнула зажигалкой и затянулась. Выпустила дым и снова положила ногу на ногу.

– Это, должно быть, связано с бухтой Камрань.

– Дальше.

– Мы ее построили и хотим вернуть себе.

– Я это знаю.

– Филиппинцы нас выкинули, японцы стремятся сократить наше присутствие. Русская аренда бухты Камрань истекает через несколько лет. Россия расплачивается с Вьетнамом в соответствии с договором 1975 года в новых рублях, а это совершенно ничтожная сумма. Ханой хочет, чтобы русские ушли.

– Истинные деньги говорят по-английски.

– Все верно. Мы обещаем Ханою за долгосрочную аренду миллионы полновесной зелени.

– Продолжай.

– Вьетнам ненавидят, а китайцев боятся. Так было всегда. Американцы в ужасе от китайцев. Стратегические прогнозы Пентагона предсказывают, что через двадцать лет мы будем воевать с красным Китаем. А у нас в этом районе не хватает военных баз. Плюс к тому здесь, на шлейфе, большие залежи нефти.

– Значит, речь идет не о кофе, каучуке и корнеплодах бетеля?

– Нет, речь идет о нефти и военных базах.

– Понятно. Давай дальше.

– Пентагон и кое-кто еще в Вашингтоне спят и видят Камрань, а нынешняя администрация опасается, что, если мы приберем к рукам бухту, это выведет из себя китайцев, и не хочет их злить.

Я кивнул. У меня появился еще один кусочек головоломки. Но он не сходился с моим. Между ними требовалось вставить какой-то другой кусок.

– Ханой хочет подписать соглашение с нами, несмотря на возражения твердолобой оппозиции из красных, которые до сих пор ненавидят Америку, – продолжала Сьюзан. – Но у нашего нынешнего правительства не хватает духу, несмотря на настоятельные советы Пентагона и всех родов разведок. Иметь здесь базу чрезвычайно важно на случай будущей войны. Выгодно нам и выгодно вьетнамцам.

Я промолчал. Но меня неприятно кольнула мысль, что на вьетнамской земле опять появятся американские солдаты, моряки, летчики и морпехи.

Сьюзан сделала глоток пива и закурила новую сигарету.

– Ты меня удивил, когда спросил капитана By об американских военных судах в этом районе.

– Это же не ракетные технологии, а "Политические технологии" на Эф-эм. Кое-что проскальзывает в новостях.

– Браво, Пол.

– Спасибо. А теперь я попытаюсь догадаться, откуда ты все это знаешь. Ты – шеф отделения ЦРУ?

– Нет, – рассмеялась она, – только испорченная девчонка из высшего класса, которая получила образование и упорхнула за границу в поисках приключений. – Она положила сигарету в пепельницу и, не глядя на меня, сказала: – Резидент ЦРУ в Сайгоне Билл Стенли.

Мы посмотрели друг другу в глаза.

– А "Бэнк оф Америка" знает об этом?

– Он не работает в банке. Ты прилетел в выходные и не имел возможности разобраться. Но я же приводила тебя в свой кабинет.

– Приводила. Так вы с ним связаны?

– Вот это правда. То есть было правдой.

– Ты довольна?

– Нет, если ты на меня сердишься.

– Почему я должен на тебя сердиться?

– Потому что я тебе кое-что наврала.

– А сейчас?

– Сказала все, что знаю. Теперь меня выгонят.

– Для тебя это только к лучшему. Скажи, для чего меня сюда прислали?

– Без понятия.

– А Билл знает?

– Что-то должен знать.

– Но с тобой не поделился?

– Нет.

– А зачем тебе потребовалось встречаться со мной в Ханое?

– Я не вполне уверена. Мне сказали, что в Ханое тебе может понадобиться с кем-нибудь поговорить, но только не из посольских. Сказали, что, вернувшись с задания, ты... можешь мучиться от того, что узнал. Я должна была сообщать в посольство о твоих настроениях и мыслях, – добавила она.

– И ты пропустила мимо ушей фразочку о моих возможных мучениях?

– Решила: чем меньше я знаю, тем будет лучше.

– Откуда ты взяла пистолет?

– Из сейфа компании. Это правда.

– Ты хоть понимаешь, что половина из того, что ты говорила мне на прошлой неделе, – ложь, полуложь и лажа?

Сьюзан кивнула.

– Так почему я должен верить тому, что ты говоришь сейчас?

– Я больше не стану тебе врать.

– Поверь, мне это все равно.

– Не говори так. Я просто выполняла свою работу. А потом влюбилась в тебя. Такое случается сплошь и рядом.

– В самом деле?

– Я имела в виду не со мной, а с другими людьми. Я ненавидела себя за то, что тебе лгала. Но ты ведь обо всем догадался. Ты такой умный.

– Не подлизывайся.

– Ты на меня сердишься?

– Ты еще спрашиваешь.

– Ты меня любишь?

– Нет.

– Пол, посмотри на меня.

Я поднял на нее глаза. Она улыбнулась, но как-то очень грустно.

– Будет очень несправедливо, если между нами встанет вашингтонский бог. Если мы расстанемся, то оба превратимся в камень.

Сьюзан упомянула Вашингтон – она хотела сказать, что нами обоими манипулировали и нам обоим говорили неправду.

– Конечно, я тебя люблю, – успокоил я ее.

Она улыбнулась.

– Скажи, какой оргазм ты подделала? – спросил я.

– Догадайся сам. Обещаю, больше этого не повторится.

Мы заказали еще по одной и молча сидели и думали о том, что друг другу сказали.

– Ты сегодня не получал никаких сообщений? – спросила меня через некоторое время Сьюзан.

– Нет.

– Почему они хотят, чтобы ты меня бросил?

– Не знаю. А ты как думаешь?

– Наверное, им не нравится то, что происходит между нами. Не хотят, чтобы мы обменивались информацией. Я продолжаю на них работать, но они мне больше не доверяют. И ты тоже.

Я сделал вид, что не слышал последней фразы.

– Не исключено, – предположил я, – что на личностном уровне твой приятель Билл подталкивает Вашингтон, чтобы Вашингтон заставил меня бросить тебя.

– Я в этом уверена. Он возымел на тебя огромнейший зуб.

– Должен быть благодарен, что я избавил его от такой головной боли.

– Как невежливо.

Я не ответил.

– А ты получала сообщения?

– Да. Они, естественно, знают, что я здесь. Билл приказывает мне вернуться в Сайгон. Деловой слог – пишет, что меня накажут и выгонят, если в понедельник я не объявлюсь на работе. В аэропорту Фубай меня ждет билет до Сайгона.

– Ты должна слушаться.

– Должна. Но не буду. Хочу поехать с тобой в Куангчи.

– Великолепно. Я заказал внедорожник с шофером на восемь часов. Поедем в долину Ашау, Кесанг и Куангчи. Попросил, чтобы прислали мистера Кама.

– Кам давно дома, – рассмеялась Сьюзан. – Молится перед домашним алтарем, чтобы Бог стер нас из его памяти.

– Надеюсь.

– Пол!

– Да?

– Могу я дать тебе совет?

– Бесплатно?

– Абсолютно. И от чистого сердца. Не езди куда тебя посылают. Возвращайся со мной в Сайгон.

– Почему?

– Потому что это опасно. Ты сам знаешь. Я не должна это говорить. Говорю от себя лично.

– Спасибо, – кивнул я. – Но может быть, тебе сообщали, что я очень упрямый и не поддаюсь никаким убеждениям?

– Ничего об этом не слышала. Но уверена: ты считаешь свое задание проверкой личного мужества. А может быть, у тебя имеются и иные причины идти до конца. Но пойми, речь не идет о долге, чести или стране, если когда-нибудь так вопрос и стоял. Ты доказал мне свое мужество. Я напишу подробный отчет о том, что произошло на шоссе номер один, и обо всем остальном. Ты должен прервать миссию. Давай завтра съездим в Куангчи, в Кесанг и долину Ашау. А затем вернемся в Сайгон, огребем по полной и... ты улетишь домой.

– А ты?

Сьюзан пожала плечами.

Я раздумывал над этим заманчивым предложением не более доли секунды и ответил:

– Я доделаю работу. И больше об этом ни слова.

– Можно мне с тобой?

Я посмотрел на нее.

– Если ты считаешь, что мы попали в переплет на шоссе номер один, представляешь, что будет там?

– Мне все равно. Надеюсь, ты уже понял, что я не из трусих.

Я промолчал.

– Со мной твои шансы на успех повышаются па пятьсот процентов, – заявила она.

– А есть возможность удвоить мой капитал?

– Безусловно. Нет ни одного аргумента против того, чтобы я поехала с тобой.

– Это шутка? Я ценю, что ты ради моего общества готова рисковать свободой и, не исключено, головой, но...

– Я не желаю всю следующую неделю трястись от страха за тебя.

– Сьюзан, я не хочу показаться шовинистом, но есть случаи, когда мужчина...

– Прекрати нести чепуху.

– Ну хорошо. А как насчет этого: я помню фотографии в твоем кабинете и иногда представляю тебя маленькой дочуркой мистера и миссис Уэбер. Так и вижу тебя в кругу родных, хотя и не знаком с ними. Что я им скажу и что скажу себе самому, если из-за меня с тобой что-нибудь приключится?

– Очень добрые мысли. Трогательно с твоей стороны. Но видишь ли, если чему-то суждено случиться, это произойдет с нами обоими. У нас будут соседние камеры, соседние койки в больнице или одинаковые, пригодные для воздушной транспортировки гробы. Тебе никому ничего не придется объяснять – и моим родителям тоже.

Я посмотрел на часы.

– Есть хочется.

– Не получишь обеда, пока не ответишь "да".

Я поднялся.

– Пошли.

Сьюзан тоже встала.

– Ладно, обедай. Я ведь знала, что тебя надо просить в постели. В постели я от тебя добьюсь чего угодно.

Мы вышли на улицу. Накрапывал дождь. Мы взяли такси и поехали за реку в Цитадель, где Сьюзан заказала обед.

Ресторан представлял собой шестнадцатистенный павильон, построенный на сваях посреди пруда с лотосами.

Мы сели у перил, смотрели, как дождь взбивал воду, и слушали крики лягушек-волов. Приятное место с замечательной атмосферой. Цветные фонарики, свечи на столах. Очень романтично. Мы больше не говорили о делах. Ели, вспоминали дом, друзей и родных, но планов не строили.

Там, в коктейль-ресторане, я что-то сказал о любви. И теперь пытался вспомнить, что именно. А может, и не сказал, только согласился.

Сьюзан смотрела на дождь и на пруд, а я разглядывал ее профиль.

Мне надо было на нее злиться, но я не мог. Не следовало верить ни одному ее слову, а я верил. Физически она была безупречна, а интеллектуально – достойный противник. Если бы я готовил на нее характеристику как на офицера, то написал бы: смела, умна, находчива, решительна и преданна. Преданность поделенная, но тем не менее преданность.

Но любил ли я ее?

Мне казалось, что любил. Но то, что произошло здесь, могло не произойти в другой обстановке. И не исключено, что нашу любовь нельзя перенести в другую обстановку. И к тому же существовала Синтия.

Сьюзан повернулась и, заметив, что я на нее смотрю, улыбнулась:

– О чем ты думаешь?

– О тебе.

– А я о тебе. Пытаюсь придумать счастливый конец.

Я промолчал.

– А ты можешь представить себе счастливый конец?

– Будем над этим работать.

Мы взглянули друг другу в глаза и, наверное, одновременно подумали, что шансов на счастливый конец у нас маловато.