"Война мага. Том 1. Дебют" - читать интересную книгу автора (Перумов Ник)

Интерлюдия III Междумирье

Ракот задумчиво вертел в крупных, сильных пальцах фигурку Мирового Змея. Наша с ним игра в тавлеи продолжалась, а рядом стояла откупоренная амфора редкого красного вина. «Гордость Галлеи», отборный сорт отборного года, поставляемый только ко двору местных владык. Пожалуй, их следовало бы назвать «фараонами», за неимением других богов они объявили богами того мира самих себя.

– Хаген оставил Долину, ты знаешь, брат? – я аккуратно двинул Тройного Голема, готовясь принять на выгодной позиции фланговый удар нависших над моим крылом Мирового Змея, Кракена и трёх мелких Двухребтовых. За ними в безопасном отдалении таился Левиафан, и это была настоящая угроза.

Поэтому мои Големы должны были встретить противника с фронта. В глубоком тылу маги создали Покрывало Невидимости, и под его прикрытием сейчас разворачивался запасной отряд, который ударит в бок штурмовой группе Ракота: два Паука-Дракона и три Летучих Пасти, что с равным успехом действуют и на земле, и на море. Я недопустимо ослабил центр и правый фланг, но там у моего брата стояло только восемь Пеших Мечников против моих четырёх Эльфов-Стрелков и двух Каменных Огров. Настоящей атаки они не выдержат, но какое-то время продержатся.

– Хаген оставил Долину? – подивился Ракот, делая ход, – как и всё у него, движение вышло быстрым и порывистым.

– Да, вместе с архимагом Игнациусом. Отправились, по словам Хагена, на поиски Клары Хюммель и Кэра Лаэды. По пути, надо полагать, Хаген намерен прихватить с собой и Читающего, как я ему велел.

По лицу Ракота было видно, что он уже успел напрочь забыть, кто это такие – Клара Хюммель и Кэр Лаэда. Вернее, не забыть (боги ничего не забывают), а просто отправил их на самое дно памяти, и чтобы поднять их оттуда, требовались некоторые усилия.

– Прости, – он отвернулся, налил себе ещё вина. – Но ты ж знаешь, тут случилось…

– Ну да, опять жертвующие собой фанатики во славу какого-то идолища, и это идолище оживает, впитывая в себя их жизненную силу, после чего начинает требовать все больше и больше. И простой наёмник по имени Ракот Тёмный, никакой не бог, никакими силами не владеющий, не способный сотворить даже самого мелкого чуда, отправляется туда и своим мечом заставляет справедливость восторжествовать?

– А что делать? – рыкнул Ракот. – Что делать, брат, если этот проклятый Закон Равновесия не оставляет нам никакого другого выхода? Если ты – бог, то всё, тебе позволенное, – это лакать вот это красное вино, будь оно трижды неладно? Брать меч, оставлять дома плащ бога и показывать всем, что ты умеешь не только «править Упорядоченным»? – последние слова он произнёс с нескрываемым презрением.

– И сколько же может сделать один-единственный воин Ракот? – негромко переспросил я. – В скольких мирах ты успеешь навести порядок и восстановить справедливость в том виде, как тебе кажется верным? И не забыл ли ты, что, отрекаясь от статуса Нового Бога, ты оказываешься под властью Всемогущего Времени?

Ракот недовольно сдвинул брови.

– Оказываюсь, не оказываюсь, брат, – Великая Река всё равно не успеет унести меня. Пока ты сидишь в этом своём потайном замке, брат. А иначе я просто не могу. Я должен…

– Можешь, – жёстко ответил я. – Когда мы кончали с Брандеем, помнишь то заклятье, от которого он раскололся на мелкие кусочки? И что последовало за этим? Я считал, что нам придётся срочно спасать только четыре мира, а оказалось?

– Сто двадцать восемь, – мрачно ответствовал Ракот. – И, клянусь моим мечом, я помню каждого спасённого нами.

– А почему так получилось? Почему сто двадцать восемь, а не четыре? – напирал я.

– Брат, прекрати! – взревел Ракот, гневно швыряя на пол ни в чём не повинную фигурку Пожирателя Скал. – Я отлично понимаю, что ты хочешь сказать! Мол, всё потому, что ты, Ракот, снебрежничал, вложил слишком много сил! Я слышал это от тебя не меньше ста тысяч раз! Ну нельзя же быть таким занудой! О Великий Орлангур, это не иначе как изощрённая месть Молодых Богов – иметь такого братца! Но я хотел ударить наверняка, чтобы спасти наших воинов!

– Ещё раз – сколько миров нам пришлось спасать? – негромко повторил я. – И скольких в этих мирах мы спасти не успели? Просто потому, что наши мессии не успели вовремя или люди с нелюдями элементарно не добрались до порталов?

Ракот засопел. Поднятая мной тема не относилась к числу его любимых.

– Ну и что теперь? – бросил он мрачно. – Именно потому я и оставляю доспехи бога здесь, у тебя. И спускаюсь в миры простым смертным. Которого можно убить…

– И сколько раз я тебя вытаскивал, о непобедимый? – не выдержал я. – Из темниц, с галерных скамей, с эшафотов?

– Не так уж и много, – глаза Ракота зло сверкали. – Не так уж и много, брат. Шесть раз. Из скольких тысяч моих походов?

– Примерно семи, – кивнул я. – Но достаточно будет и одного моего промаха. Или опоздания. И что тогда случится с Упорядоченным? Как я буду один сдерживать Неназываемого?

Ракот ничего не ответил, раздражённо барабаня пальцами по столу. Я мысленно вздохнул. Мой братец никогда не изменится. А я вот всё никак с этим не свыкнусь. Он привык рисковать, бросаться в бой, идти на врага с поднятым забралом. И потому проиграл свою войну, закончив путь Властелина Тьмы развоплощённым, терзаемым духом на страшном Дне Миров.

– Так вот. Насчёт Хагена и Игнациуса. Мессир Архимаг что-то замыслил. Хаген всегда говорил, что тот ненавидит Молодых Богов, ненавидит и боится всей душой, поскольку его мир некогда был уничтожен Губителем. Поэтому я и не тревожился. И Долину Магов считал нужным держать просто под присмотром. Однако теперь всё изменилось. Последние события в Эвиале, которые ты, любезный брат мой, пропустил, самозабвенно размахивая мечом, меня серьёзно встревожили. За Мир Кристаллов схватились сразу три силы. Наш друг Неназываемый в лице Западной Тьмы, своей креатуры, хотя это, вообще-то говоря, нечто новое и не просто сгусток разрушительной энергии, но и душа, и сознание; Хаос, оправившийся после потери Брандея и скорее всего ухитрившийся создать своим слугам новое лежбище; и, наконец, наш старый и недобрый знакомый.

– Спаситель, – процедил сквозь зубы Ракот. – Ты видел его, брат? Ты видел его самого? Что называется, в силах тяжких?

– Мы, по-моему, его оба видели, – удивился я. – Мельин, когда хоронили Мерлина, помнишь?

– Нет, не то, – отмахнулся Ракот. – Не смиренным странником, отдавшим долг памяти пожертвовавшему собой ради спасения мира. Нет, брат, видел ли ты его за работой хоть раз, от начала и до конца, не в видении, а своими глазами, пусть даже и летая соколом?

– Нет, – я покачал головой. – Не видел ни разу. Когда-то мне казалось, что мы заставили его устрашиться. В Мельине я полагал, что он навяжет нам бой. Но он ведь является всегда исключительно к финалу трагедии. Помнишь Зантру? Я любил тот мир. Но, увы, зантрийцы отличались, во-первых, любвеобильностью, а во-вторых, – рьяностью веры. Вовсю грешили, а потом искренне каялись. И снова грешили, и снова каялись. А попутно плодили бесчисленных пророков. Каковые, само собой, без устали выдавали на гора самые пугающие пророчества, какие только могли придумать. И вот… довыдавались. Спаситель явился туда, пока мы с тобой рубили очередное щупальце Неназываемого. Мои посланцы опоздали. И их встретил пустой мир, откуда была высосана вся жизненная сила. Мертвый каменный шар. Холодный, ибо Спаситель не побрезговал и жаром вулканов.

– А это каким же образом? – подивился Ракот. – Ему ведь вроде как нужны только души?

– Я тоже так думал. Но у Спасителя есть свита. Ну, помнишь всяческие сказания о Четырёх Всадниках? Вот им-то это и надо. Ну и, само собой, уничтожить богопротивных духов, призраков и прочих бестелесных, Природой порождённых созданий, для спутников Спасителя – просто пир души. Самому-то Ему на самом деле не надо ничего, кроме Душ. Великий Орлангур намекал, что его брат, Демогоргон, может в конце концов и сильно разгневаться.

– Не хотел бы я оказаться тому свидетелем, – хмыкнул Ракот.

– Однако окажешься, – посулил я. – Короче говоря, Спаситель тоже точит зубы на Эвиал. Оно и понятно – Пришествие Тьмы, всё такое… и тут небеса раскрываются, ангелы слетают на грешную землю, а за ними следует Он… ну и всё, как положено. Звезда, на какую-то там часть вод падающая, конь блед… И от Эвиала, мира, который мы не можем потерять, потому что он как раз на Пути наших козлоногих друзей, не остаётся просто ничего. Драться за мёртвый и холодный шар никто не станет. Мы с тобой отступимся. Потому что ещё ведь ни разу не пытались сотворить что-то новое. Только защищали старое, доставшееся по наследству.

Ракот только отмахнулся.

– Творить… скажешь тоже! Мы с тобой это пробовали. Я – в бытность Властелином Тьмы, ты – когда только начинал восстание.

– Ладно, – остановил я брата. – Об этом после. Три силы вознамерились потягаться за Эвиал, и так получилось, что защитников самого мира, как ни странно, возглавил молодой маг Долины, Кэр Лаэда. Хаген представил мне о нём настоящий компедиум…

– Комп… что?

– Не паясничай, братец. Прекрати изображать тут тупого варвара. Ты отлично знаешь, что такое компедиум. Кэр Лаэда оказался в нужном месте в нужное время. Я видел, как он сражается.

– Этого я в тебе никогда не понимал, – покачал головой Ракот. – Летаешь себе в облике сокола, всё видишь – и бездействуешь! Сковал себя по рукам и ногам этим самым Законом. Я-то хотя бы берусь за меч. И, думаю, если б ты просто возглавил тех, кто сражался вместе с этим молодым магом…

– …То никакого толку из этого бы не вышло, – ледяным тоном отрезал я. – Повторяю, я видел, как сражается Лаэда. У него есть что-то ещё в резерве, что-то скрытое пока даже от меня.

– Вот как? – изумился Ракот. – Что можно скрыть от тебя, братец? И как? Всё, немедля отправляюсь на поиски этого мальчишки. Пусть сообщит мне способ укрываться от твоего соколиного взора. Во всяком случае, буду уверен, что ты не подглядываешь за мной, когда я уединяюсь с какой-нибудь красоткой!

– За своими красотками подглядывай сам. К Кэру я пока сам очень пристально не присматривался. Но вот кое-что странно знакомое ощутил.

– И что же, братец?

– Мечи, Ракот. Мечи Молодых Богов.

– Ть. фу! – Ракот поперхнулся вином. – Ты что, Хедин? Откуда у этого мальчишки Мечи Молодых Богов?

– А ты думаешь, такая сила могла сгинуть бесследно?

– Да не мы ль с тобой сами дробили на мелкие части ту гору? Не мы ли тащили те штуки сюда, не по стенам ли в соседнем зале их развешивали? Брат, здоров ли ты вообще, если только Бога можно спрашивать о здоровье?!

– Брат, те Мечи сейчас – просто ничего не стоящие игрушки. Красивые и древние. На каком-нибудь аукционе в Хьёрварде, скажем, в Галене Светлопенном за них дали бы платины по весу. Но Сила, Сила Молодых Богов ушла из них. И это, признаюсь, меня тревожит.

– И ты считаешь, – иронично заметил Ракот, – что юный маг Долины каким-то образом овладел?..

– Он не мог ими овладеть, брат. Клинки, ты прав, не покинули стен замка. Но что, если Падшие решили обзавестись новыми? Что тогда?

– Как? Каким образом? – рыкнул Ракот, теряя терпение.

– Вот это Хаген и собирался выяснить, – сказал я. – Он уверен, что Игнациус приведёт его, так сказать, в самый центр возмущения. А дальше – как говорится, по обстановке.

– Грм… – Ракот с некоторой растерянностью прокашлялся. – Ну что ж. Хорошая драка никогда не помешает. Я готов. Скажи, брат, когда надо будет отправляться.

– Не сомневайся, брат. Скажу. А пока что ходи. Твой ход.

– Само собой, само собой, – и Ракот начал давно ожидаемую мной атаку. Двухребтовые все разом кинулись на мои оборонительные порядки, Кракен распустил щупальца, а вдали шевельнулся, готовый к решительному броску, могучий Левиафан.

Я улыбнулся и приказал своим фигуркам ответить.

Битва разгоралась.