"Перекличка мертвых" - читать интересную книгу автора (Рэнкин. Иен)

22

Кричащие цветные фотографии занимали все первые полосы газет. Красный двухэтажный автобус. Лица пострадавших, покрытые копотью и залитые кровью, с остекленевшими глазами. Женщина с обмотанной бинтом головой. Жители Эдинбурга переживали состояние, близкое к посттравматическому шоку. В одном из автобусов, проезжавших по Принсез-стрит, был обнаружен подозрительный пакет; автобус отбуксировали в безопасное место и вызвали бригаду саперов. Похожий случай произошел с хозяйственной сумкой, оставленной неподалеку от одного из супермаркетов. На мостовой все еще блестели неубранные осколки стекла, чернели развороченные цветочные клумбы. Но теперь казалось, что эти недавние события отшумели очень давно. Люди снова приступили к работе, с окон сняли защитные доски, уличные заграждения грузили в трейлеры. Протестующие незаметно исчезали и из «Глениглса». Тони Блэр успел прилететь из Лондона к церемонии закрытия саммита. Ожидались речи и подписание договоров, однако всем уже было не до этого. Лондонские взрывы дали повод сократить деловые переговоры до минимума. Африке была обещана дополнительная помощь, хотя и не в том объеме, на который рассчитывали просители. Прежде чем бросить силы на борьбу с бедностью, политикам предстояло схватиться с другим, более явным врагом.

Ребус сложил газету и отшвырнул на маленький столик у кресла. Он сидел на верхнем этаже Главного управления полиции. Его вызвали, не успел он встать с постели. Секретарша начальника полиции была неумолима, и все попытки Ребуса перенести встречу на более позднее время оказались тщетны.

– Немедленно, – приказным тоном объявила она.

Поэтому у Ребуса оказалось достаточно времени, чтобы, сидя в коридоре, выпить кофе со сдобной булочкой и почитать газету. Он еще держал в руке последний недоеденный кусочек, когда распахнулась дверь кабинета Джеймса Корбина. Ребус встал, собираясь войти, но Корбин, похоже, считал, что коридор – самое подходящее место для беседы.

– Мне кажется, детектив Ребус, вам было велено прекратить расследование.

– Да, сэр, – подтвердил Ребус.

– Ну так в чем дело?

– Видите ли, сэр, я так понял, что мне запрещено заниматься охтерардерским убийцей, но не случаем с Беном Уэбстером.

– Вы получили приказ об отстранении!

– Разве не от одного дела? – спросил Ребус с видом законченного придурка.

– Да вы же отлично знаете, черт возьми, что значит приказ об отстранении!

– Простите, сэр, с возрастом способность соображать притупляется.

– Это точно, – проворчал Корбин. – Ведь вы уже выслужили полную пенсию Просто не понимаю, что вас держит.

– Больше нечем заняться, сэр. – Ребус немного помолчал. – Позвольте спросить, сэр, разве, задавая вопросы депутату парламента от своего округа, гражданин совершает преступление?

– Ребус, он министр торговли. Это значит, у него есть прямой выход на премьер-министра. Саммит «Большой восьмерки» завершается сегодня, и мы не должны под конец осрамиться

– Ну ладно, у меня и причин-то нет снова беспокоить министра.

– Предупреждаю в последний раз. Сейчас вы отделаетесь выговором, но если мне еще напомнят о вашем существовании…

Чтобы придать своим словам большую значимость, Корбин поднял руку с вытянутым указательным пальцем.

– Все понял, сэр.

В этот момент мобильник Ребуса зазвонил. Достав его из кармана, Ребус посмотрел на дисплей: номер незнакомый. Поднес серебристый прямоугольничек к уху:

– Алло.

– Ребус? Это Стен Хэкмен. Еще вчера собирался тебе позвонить, но то, что произошло…

Ребус чувствовал на себе любопытный взгляд Корбина.

– Дорогая, – заворковал он в трубку, – извини, перезвоню через минутку. – Издав губами чмокающий звук, он отключился. – Подруга, – объяснил он Корбину.

– Отважная женщина, – изрек Корбин, открывая дверь в кабинет.

На том и закончилось.

– Кейт?

Шивон сидела в машине; стекло водительской дверцы было опущено. Кейт Карберри подходил к дверям зала для игры в пул. Зал открывался в восемь, Шивон, боясь его пропустить, приехала пораньше и вот уже пятнадцать минут наблюдала за рабочими, устало бредущими к автобусной остановке. Она жестом попросила парня подойти к машине. Он остановился и огляделся по сторонам, видимо, опасаясь засады. Под мышкой он держал узкий черный тубус, в котором лежал его личный кий. Шивон подумала, что в случае необходимости его вполне можно использовать как оружие.

– В чем дело? – спросил он.

– Помнишь меня?

– Как не помнить! – Из-под капюшона его синей фуфайки торчал козырек бейсболки. В этом наряде он был на фотографиях. – Ну так и знал, что не отлипнешь – той ночью ты явно напрашивалась… – Юнец похлопал ладонью по причинному месту.

– Как провел время в суде?

– Отлично.

– Обвинение в нарушении общественного порядка, – напомнила она. – Освобожден с условием не появляться на Принсез-стрит и ежедневно отмечаться в крейгмилларском полицейском участке.

– Ты что, следишь за мной? Слыхал о таких озабоченных тетках. – Он засмеялся и выпрямился, собираясь идти дальше. – Ну что, все?

– Да нет, еще только самое начало.

– Вот как? – Он повернулся и двинулся к игровому залу. – Ну, тогда ищи меня внутри.

Она снова окликнула его, но он даже не обернулся; рывком открыл дверь и скрылся за ней. Шивон вылезла из машины и последовала за ним в Академию пула Лоннена, над входом в которую красовалась вывеска «Лучшие столы в Ресталриге».

Внутри оказалось полутемно и душно, как будто ни разу со дня открытия зал не убирали и не проветривали. За двумя столами уже шла игра. Карберри сунул несколько монет в автомат, и через несколько секунд у него в руках оказалась банка кока-колы. Не заметив никого из персонала, Шивон решила, что, вероятнее всего, они и играют за этими двумя столами. Шары, клацая друг о друга, катились в лузы. В перерывах между ударами слышалась брань и скабрезные остроты.

– Джимми паскудник.

– Да шел бы ты. Шесть в верхний угол. Ну, видал? Учись, пока я жив.

– Не хвастай, задница.

Четыре пары глаз уставились на Шивон, и только Карберри, потягивая коку, даже не взглянул в ее сторону.

– Что надо, крошка? – поинтересовался один из игроков.

– Хочу сыграть несколько партий, – ответила она, протягивая пятифунтовую купюру. – Разменяешь?

По виду он не тянул даже на двадцать, но, похоже, был администратором в этой смене. Взяв купюру, парень отпер ключом кассу, стоявшую позади стойки, и отсчитал десять пятидесятипенсовых монет.

– Дешевые столы, – сказала она.

– Дерьмовые столы, – поправил другой игрок.

– Да заткни ты хайло, Джимми, – осадил его администратор. – Не обращайте на него внимания. Если хотите, я с вами сыграю.

– Она хочет сыграть со мной, – подал голос Кейт Карберри, с треском сминая пустую банку из-под кока-колы.

– Может быть, потом, – сказала Шивон администратору и направилась к столу, возле которого стоял Карберри.

Опустила монету в щель автомата.

– Ну давай, шевелись,- подзадорила она Карберри, который собирал шары в треугольную рамку, и стала выискивать приличный кий.

От долгого употребления у них у всех скруглились концы, а мела нигде не было. Карберри открыл тубус, вынул две части разборного кия и свинтил вместе. Затем вытащил из кармана кусок синего мела и подготовил кий к игре. Сунул мел в карман и подмигнул Шивон:

– Ну что, погнали? Туго тебе придется, но ничего не поделаешь – сама полезла. Че, надеешься порвать меня, как бобик грелку?

Пока его приятели одобрительно гоготали, Шивон взяла кий и склонилась над столом. Насквозь пропыленное сукно местами было продырявлено, но она выбрала устойчивую позицию и, хорошенько прицелившись, разбила «треугольник» так, что полосатый шар лег в среднюю лузу. Потом закатила еще два шара, прежде чем не попала в угол.

– А она играет лучше тебя, Кейт, – подначил кто-то из игроков.

Не обратив внимания на его слова, Карберри вогнал в одну лузу три шара подряд. Четвертый, пущенный дуплетом, чуть-чуть отклонившись от цели, уперся в борт. Шивон решила не рисковать и пошла на отыгрыш [23]. Карберри попытался выйти из положения с помощью кварта [24], но допустил ошибку.

– За мной две попытки, – напомнила ему Шивон.

Вторая попытка оказалась удачной. Затем она дуплетом засадила в лузу еще один шар. Со стороны соседнего стола послышался восхищенный возглас. Все прекратили игру, чтобы наблюдать за ними. После еще двух прямых ударов на столе остался один черный шар. Она пустила его вдоль переднего борта, но он остановился перед самым входом в лузу. Карберри подтолкнул его туда.

– Хочешь потренироваться еще? – спросил он с ехидной усмешкой.

– Сначала, пожалуй, попью.

Подойдя к автомату, она взяла банку «Фанты». Карберри последовал за ней. Остальные снова принялись за игру, и Шивон поняла, что становится здесь своей.

– Ты не сказал им, кто я, – вполголоса произнесла она. – За это спасибо.

– А что тебе здесь нужно?

– Ты, Кейт.

Она протянула ему сложенный вчетверо лист бумаги. Это была компьютерная распечатка фотографии, сделанной на Принсез-стрит. Взяв у нее фотографию, он некоторое время внимательно смотрел на нее, а потом протянул листок обратно.

– И что?

– Женщина, которую ты ударил… посмотри на нее еще раз. – Она сделала большой глоток из банки с «Фантой». – Не замечаешь сходства между нами?

Он оторопело взглянул на нее:

– Ты что, шутишь?

Она отрицательно покачала головой:

– Ты отправил мою мать в больницу, Кейт. Тебе ведь было безразлично, кто она, и наплевать на то, как сильно ты ее поранил.

– А меня уже за это наказали.

– Я просмотрела протокол, Кейт. Обвинителю ничего не было известно об этом подвиге. – Шивон постучала пальцем по фотографии. – Он располагал лишь показаниями какого-то копа, который выдернул тебя из толпы. Он видел, как ты выбросил палку. Что там тебе присудили? Штраф в пятьдесят фунтов?

– Ага, по фунту в неделю из моего пособия.

– А если я покажу этот снимок, а также другие из тех, что у меня есть, тебе светит тюрьма, понял?

– Эка невидаль! – огрызнулся он.

Она кивнула:

– Я знаю, ты там бывал, и не раз. Но тогда, – она сделала паузу, – и сейчас – это две большие разницы.

– Это еще почему?

– Стоит мне только заикнуться, и тебя поместят в камеру, где сидят те, кого называют отпетыми: сексуальные маньяки, психопаты, приговоренные к пожизненным срокам, которым нечего терять. В твоем личном деле сказано, что ты сидел в тюрьме нестрогого режима… Ты хвалишься, что не боишься тюрьмы, а ведь настоящей тюрьмы ты еще и не нюхал.

– И ты готова урыть меня только потому, что твоя мамаша подвернулась мне под руку?

– Потому, – поправила она, – что я могу тебя урыть.

Тут несовершеннолетний администратор, которому только что пришла эсэмэска, вдруг крикнул им:

– Эй, вы, голубки, с вами тут босс хочет о чем-то поболтать!

Оторвав взгляд от Шивон, Карберри переспросил:

– Что?

– К боссу, – подросток указал пальцем на дверь с надписью «Для персонала». Над ней на стене висела камера системы видеонаблюдения.

– Думаю, лучше не спорить, – сказала Шивон, – а ты как считаешь?

Шивон подтолкнула парня к двери и открыла ее. За ней оказалась лестница, ведущая наверх. Под крышей располагался офис: письменный стол, стулья, стеллаж для документов. Свет проникал через пыльные мансардные окна в потолке.

А в офисе их поджидал Верзила Гор Кафферти.

– Ты, должно быть, Кейт, – сказал он, протягивая руку.

Карберри пожал ее, переводя растерянный взгляд с Шивон на бандита и обратно.

– Может, тебе известно, кто я? – Кафферти, недолго поколебавшись, кивнул и добавил: – Конечно, известно.

Кафферти жестом указал ему на стул. Шивон осталась стоять.

– Вы хозяин этого заведения? – спросил Карберри слегка дрогнувшим голосом.

– Да, и уже не один год.

– А как же Лоннен?

– Помер еще до твоего рождения, сынок. – Кафферти потер рукой штанину, словно счищая меловую пыль. – Послушай-ка, Кейт… я слыхал про тебя немало хорошего, но мне показалось, что тебя сбили с пути. Надо снова стать на правильный путь и не сходить с него, пока еще есть время. Мать беспокоится о тебе… Отец сошел с круга и уже не может надрать тебе задницу так, как ты этого заслуживаешь. Старший брат загремел в тюрьму за угон. – Кафферти покачал головой. – Похоже, твоя жизнь пойдет по тому же пути, но, как ни крути, каждый сам кузнец своего счастья. – Сделав секундную паузу, он решительно проговорил: – Но мы сможем изменить это, Кейт, если ты, конечно, не откажешься нам помочь.

На лице Кейта появился испуг.

– Меня что, выпорют?

Кафферти пожал плечами:

– Можно организовать и это – ничто не доставит сержанту Кларк большего удовольствия, чем твои слезы и вопли. – Он снова сделал паузу. – Но мы хотим предложить тебе кое-что другое.

Шивон дернулась, чувствуя инстинктивную потребность схватить Карберри за руку и убежать с ним отсюда – подальше от Кафферти, от его гипнотического голоса. Бандит, казалось, понял это и перевел взгляд на нее, ожидая ее решения.

– А что другое? – спросил Кейт Карберри.

Кафферти не ответил. Он все еще смотрел на Шивон.

– Гарет Тенч, – ответила она. – Нам нужен Гарет Тенч.

– И ты, Кейт, – добавил Кафферти, – нам его сдашь.

– Сдам?

Шивон заметила, что Карберри еле стоит на ногах. Он трепетал перед Кафферти, похоже, что и перед ней тоже.

Ты хотела этого, мысленно сказала она себе.

– Тенч использует тебя, Кейт, – проговорил Кафферти вкрадчивым голосом. – Он тебе не друг и никогда им не был.

– А я и не говорил, что он мне друг, – возразил парень.

– Умник. – Кафферти медленно поднялся, почти такой же широкий, как стоявший перед ним стол. – Всегда помни об этом, – посоветовал он. – И все будет совсем просто, когда придет время.

– Придет время? – переспросил Карберри.

– Время сдать его нам.

– Прости, что так получилось, – извинился Ребус перед Стеном Хэкменом.

– Я чего, не вовремя позвонил?

– Я как раз получал нагоняй от начальства.

Хэкмен расхохотался.

– Джонни, дорогой, ну я тебя обожаю! Объясни только, почему ты выбрал для меня роль подружки? – Он жестом попросил Ребуса помолчать. – Нет, дай сообразить. Хотел скрыть от него, что у тебя есть дела… значит, тебе вообще не разрешено ничем заниматься – ну что, угадал?

– Меня отстранили, – подтвердил его догадку Ребус.

Хэкмен хлопнул в ладоши я снова расхохотался. Они сидели в пабе с названием «Утесы». Они подоспели к самому открытию, и, кроме них, посетителей не было. Паб «Утесы» считался забегаловкой, но рядом был кампус Эдинбургского университета, и студенты – в придачу к дешевым гамбургерам – могли посмотреть там видео, поиграть на компьютере и послушать музыку.

– Очень рад, что моя жизнь может послужить кому-то поводом для веселья, – проворчал Ребус.

– И скольким же анархистам ты вытряс мозги?

Ребус отрицательно покачал головой:

– Я всего-навсего продолжаю совать нос куда не следует.

– Ну я же сказал, Джон, – я тебя просто обожаю. Кстати, я ведь так тебя и не поблагодарил за то, что ты ввел меня в «Гнездышко».

– Рад, что сумел оказать тебе услугу.

– А ты переспал с этой стриптизершей?

– Нет.

– Хороша бабенка! Пожалуй, лучшая из всех, что там были. – Его глаза затуманились от нахлынувших воспоминаний; он заморгал и, встряхнувшись, вернул себя к действительности. – Так мне-то теперь что делать? Передать тебе информацию, которую собрал, или отложить ее в ящик до лучших времен?

Ребус поднял бокал к губам – свежевыжатый апельсиновый сок. Хэкмен тем временем уполовинил свой бокал с лагером.

– Мы просто два старых служаки, которые встретились, чтобы поболтать, – ответил Ребус-.

– Так-то оно так, – задумчиво кивнул англичанин. – Ну и выпить на прощание.

– Так ты отчаливаешь?

– Сегодня вечером, – сказал он. – Должен признаться, поездка оказалась приятной.

– А ты еще приезжай, – предложил Ребус. – Я могу еще много тебе показать.

– Ладно, а сейчас пора за дело. – Хэкмен, не вставая, подвинул стул поближе к Ребусу. – Помнишь, я говорил, что Тревор Гест какое-то время околачивался здесь? Ну так вот, я попросил одного нашего парня покопаться в архивах. – Он полез в карман, достал записную книжку и открыл на заложенной странице. – Тревор довольно долго мотался по Приграничью, но куда больше времени он провел здесь, в Эдинбурге. У него была комната в Крейгмилларе, и он работал медбратом в стационаре дневного пребывания.

– Стационар дневного пребывания для пожилых?

– Для стариков. Он возил инвалидов-колясочников из сортира до столовой. Так, по крайней мере, он сам говорил.

– И за ним уже тогда тянулся криминальный хвост?

– Да. Две кражи со взломом… торговля наркотиками… жестокое обращение с сожительницей, хотя та не захотела подавать в суд.

– И когда это все происходило?

– Четыре-пять лет назад.

– Подожди-ка минутку, Стен. – Ребус встал, дошел до парковки и сел в машину. Достал мобильный и позвонил Мейри Хендерсон.

– Это Джон, – сказал он в трубку.

– Ты как раз вовремя, черт возьми. Почему все заглохло с Лоскутным родником? Главный редактор меня уже извел, называет чуть ли не дурой.

– Мне только что стало известно, что второй убитый некоторое время прожил в Эдинбурге, работал в стационаре дневного пребывания в Крейгмилларе. Вот, думаю, не ввязался ли он во что-нибудь, пока околачивался здесь?

– А что, разве в полиции нет компьютера, из которого можно выудить нужную информацию?

– Я предпочитаю использовать старые добрые связи.

– Могу пошарить по базам данных… ну, спрошу еще у нашего судебного репортера. Джо Каури сидит на этом не один десяток лет – и помнит каждый случай.

– Это история примерно пятилетней давности. В общем, звони, как только что-то выяснится.

– Думаешь, киллер может быть здесь, у нас под носом?

– Я бы не стал говорить это главному редактору… наверно, не стоит обнадеживать раньше времени.

Закончив разговор, Ребус вернулся в паб. Перед Хэкменом стояла свеженалитая пинтовая кружка. Указав кивком на стакан Ребуса, он сказал:

– Я боялся тебя оскорбить, заказав тебе еще одну порцию этого пойла.

– Все нормально, – успокоил его Ребус. – Спасибо тебе, ты здорово помог.

– Ради собрата-копа жизни не жалко, – произнес Хэкмен, показывая, что пьет за здоровье Ребуса.

– Кстати, а как сейчас дела в Поллоке?

Лицо Хэкмена помрачнело.

– В прошлую ночь был просто кошмар. Ребята из метрополии все время звонили домой. Кто-то уже вообще сорвался обратно. Что греха таить, мы столичных недолюбливаем, но когда я увидел по телику лондонцев, готовых выстоять вопреки всему…

Ребус кивнул.

– Но ведь и ты такой же, Джон? – Хэкмен снова засмеялся. – Я ж по лицу вижу: ты ведь не собираешься сдаваться лишь потому, что они связали тебе руки.

Ребус немного подумал, а потом спросил у Хэкмена, не знает ли он адреса того самого стационара в Крейгмилларе.

До стационара оказалось рукой подать – пять минут на машине от паба «Утесы».

Пока Ребус ехал, ему позвонила Мейри, которой не удалось обнаружить никаких следов Тревора Геста в Эдинбурге. Уж если Джо Каури его не вспомнил, значит, через суд он точно не проходил. Ребус тем не менее ее поблагодарил, пообещав, что любую свежую новость она узнает первой. Хэкмен поехал обратно в Поллак собирать вещи. На прощание они пожали друг другу руки, и Хэкмен напомнил Ребусу об обещании показать другие злачные места вроде «Гнездышка».

– Даю слово, – поклялся Ребус, но ни тот, ни другой не были уверены, что это когда-нибудь случится.

Стационар дневного пребывания примыкал к какой-то фабричке. В нос ударил запах дизельного выхлопа и чего-то еще, вроде жженой резины. Над головой с криками кружили чайки, поджидающие объедков. Стационар размещался в вытянутом одноэтажном здании, к которому был пристроен солярий. Глянув на окна, Ребус увидел стариков и старух, которые слушали аккордеониста.

– Вот что ждет тебя через десять лет, Джон, – пробормотал он себе под нос. – Да и то если повезет.

Его встретила на редкость деятельная и расторопная секретарша, назвавшаяся миссис Иди – имени она не сообщила. Хотя Тревор проработал в стационаре всего месяц с небольшим и по два часа в неделю, в картотеке сохранилось его личное дело. Нет, показать его Ребусу миссис Иди не могла – право на неприкосновенность частной жизни и все такое. Вот если он обратится с официальным запросом, тогда другое дело.

Ребус понимающе кивал. Батареи жарили вовсю – по спине Ребуса ручьями тек пот. В крошечном непроветриваемом офисе было нестерпимо душно и одуряюще воняло тальком.

– У этого парня, – объяснил он миссис Иди, – были неприятности с полицией. Разве, нанимая его на работу, вы об этом не знали?

– Конечно знали, инспектор. Гарет этого от нас не скрывал.

Ребус удивленно уставился на нее:

– Муниципальный советник Тенч? Так это Тенч устроил сюда Тревора Геста?

– А вы думаете легко найти крепкого молодого человека, который согласится работать в таком месте? – спросила миссис Иди. – Муниципальный советник всегда был нашим другом.

– То есть поставлял вам работников?

– Мы перед ним в неоплатном долгу, – ответила она, кивая.

– Я думаю, у вас скоро появится возможность воздать ему сторицей.

Минут через пять, выйдя на свежий воздух, Ребус отметил, что вместо аккордеона уже звучит запись Мойры Андерсон. Стоя у входной двери, он дал себе клятву, что лучше удавится, чем согласится на то, чтобы его, закутанного пледом, кормили с ложки яйцом под звуки песни «Мой любимый Чарли».

Шивон сидела в машине, припаркованной у дома Ребуса. Она уже поднималась к нему, но дома не застала. Ну и к лучшему, потому что ее все еще трясло. Нервное возбуждение не спадало, но она была уверена, что дело тут не в кофеине. Посмотрев на себя в зеркало заднего вида, она подивилась своей бледности и похлопала себя по щекам, пытаясь придать им обычный цвет. Работало радио, но слушала она не новости: голоса дикторов казались ей либо слишком резкими, либо чересчур сладкими. Поэтому она настроилась на станцию, передающую классику. Мелодия была знакомой, но названия она не помнила, да и не хотела вспоминать.

Кейт Карберри вышел из клуба как человек, которого адвокаты только что отмазали от вышки. Если снаружи был воздух, он жаждал его глотнуть. Администратору пришлось напоминать ему, чтобы он не забыл кий. Шивон наблюдала за происходящим через камеру видеонаблюдения. Монитор был грязным, и фигуры казались расплывчатыми. Кафферти установил и микрофоны; из обшарпанной колонки, стоявшей примерно в метре от монитора, слышались голоса.

– Где твой боевой задор, Кейт?

– Был да весь вышел, Джим-Боб.

– А шпагу свою нам оставляешь?

Карберри быстро уложил свой кий в футляр и был таков.

– Полагаю, – негромко произнес Кафферти, – можно не сомневаться, что он наш с потрохами.

– А толку что? – спросила Шивон.

– Немного терпения, сержант Кларк, – успокоил ее Кафферти. – За ученого двух неученых дают…

И вот, сидя в машине, она просчитывала варианты. Самый простой – передать улики общественному обвинителю и снова тащить Кейта Карберри в суд, но уже по более серьезному обвинению. В этом случае Тенч оказывается ни при чем, ну и что из этого? Даже если предположить, что муниципальный советник инспирировал нападения на лагерь в Ниддри, ведь именно он пришел ей на помощь на задворках – а Карберри тогда не шутил. Был, что называется, на взводе…

Он хотел видеть ее испуг, хотел заставить ее паниковать.

А Тенч вмешался и спас положение.

За это она ему благодарна…

С другой стороны, уличение и наказание такого щенка, как Карберри, – слишком малая плата за страдания матери. Ей хотелось большего. Большего, чем извинения и раскаяние, большего, чем лишение свободы на несколько недель или месяцев.

Когда зазвонил мобильник, ей пришлось напрячь волю, чтобы оторвать от руля точно прилипшие к нему руки. На дисплее высветилось имя: «Эрик Моз». Она выругалась про себя, прежде чем ответить.

– Эрик, чем могу быть полезна? – спросила она с деланой веселостью.

– Как дела, Шивон?

– Ни шатко ни валко, – со смехом ответила она, теребя переносицу.

Никаких истерик, девушка, приказала она себе.

– Я не совсем уверен, но, по-моему, есть человек, с которым тебе стоило бы поговорить.

– Да?

– Она работает в университете, несколько месяцев назад я помогал ей с компьютерным моделированием…

– Поздравляю.

После паузы он произнес:

– У тебя ничего не случилось?

– Все отлично, Эрик. А ты как? Как Молли?

– Ну, Молли цветет… Так вот, я уже сказа л тебе о преподавательнице из университета?

– Да. Сказал, что мне надо с ней увидеться.

– Ну, может быть, для начала позвонить. А то смотаешься попусту.

– Да наверняка попусту.

– Спасибо на добром слове.

Шивон закрыла глаза и шумно вздохнула:

– Прости. Прости, что сорвала злость на тебе.

– А что у тебя случилось?

– Целая неделя псу под хвост.

Он засмеялся:

– Извинения приняты. Я перезвоню, когда ты будешь в состоянии…

– Постой секунду, прошу тебя, – она протянула руку, взяла с пассажирского сиденья сумку и достала записную книжку – Дай мне ее телефон, я позвоню.

Он продиктовал номер, она записала, записала и имя, хотя ни он, ни она не знали точно, как оно пишется.

– А что, по-твоему, она может мне предложить? – спросила Шивон.

– Несколько сумасбродных теорий.

– Звучит многообещающе.

– Мне кажется, если ты ее выслушаешь, вреда не будет, – подытожил Моз.

Но у Шивон теперь было на этот счет другое мнение. Она убедилась, что выслушивать порой небезопасно.

Очень даже небезопасно.

Давненько Ребус не заходил в здание Городского собрания, которое находилось на Хай-стрит напротив собора Святого Эгидия.

– Я к Гарету Тенчу, – обратился Ребус к девушке, сидевшей за столом в вестибюле.

– Не думаю, что он на месте, – неуверенно проговорила она. – Пятница, сами понимаете.. По пятницам многие советники бывают в своих округах. – Девушка пробежала взглядом по листу бумаги на лежавшей перед ней планшетке. – А знаете, вам, кажется, повезло, – объявила она, глянув на часы. – Сейчас идет заседание секции Комитета по переустройству города. Через пять минут должен быть перерыв. Сообщить секретарю, что вы здесь, мистер?…

– Инспектор уголовной полиции Ребус, – с улыбкой представился он. – Если угодно, Джон.

– Присядьте пока, Джон.

Поблагодарив ее легким поклоном, Ребус сел, и тут засигналил его мобильник. На дисплее отобразился номер Мейри Хендерсон.

– Чем обязан, Мейри? – спросил он.

– Совсем забыла сказать тебе утром… мне удалось выяснить кое-что про Ричарда Пеннена.

– Давай-ка поподробнее.

Он вышел на улицу. Напротив стеклянной входной двери стоял «ровер» лорда-провоста. Остановившись рядом с ним, Ребус закурил.

– Один лондонский журналист свел меня с телепродюсером, который пристально следит за Пенненом с момента выхода его компании из структуры Министерства обороны.

– Отлично, считай, что на этой неделе ты свои полпенни уже заработала.

– Здорово, так может мне сразу рвануть в «Харви Николз» [25] и развернуться на всю катушку?

– Ладно, слушаю и не перебиваю.

– Пеннен связан с некой американской компанией «ТриМерино». Сейчас она работает в Ираке. В ходе войны было уничтожено много техники, в том числе и военной. «ТриМерино» занимается перевооружением хороших мальчиков…

– Где они их только находят-то?

– …зорко следя за тем, чтобы не обделить ни иракскую полицию, ни новые вооруженные формирования. И это – можешь себе представить? – подается как гуманитарная миссия.

– То есть они запускают руку в фонд гуманитарной помощи?

– В Ирак идут миллиардные вливания – кое-что при этом теряется, но это уже другая история. Тема моего знакомого телепродюсера: грязные тайны иностранной помощи.

– И он разоблачает Ричарда Пеннена?

– Надеюсь.

– Ну а как это может быть связано с нашим покойным политиком? Есть какие-нибудь свидетельства того, что финансирование Ирака шло через Бена Уэбстера?

– Пока нет, – вздохнув, призналась она.

Ребус заметил, что пепел с его сигареты упал на сияющий капот «ровера».

– У меня такое чувство, будто ты чего-то не договариваешь.

– Ничего такого, что имеет отношение к твоему усопшему члену парламента.

– Не поделишься с дядюшкой Джоном?

– Да, может, и делиться-то нечем. – Она на миг замолчала. – Но на статью материала достаточно. Ведь я первый журналист, кому этот телепродюсер выложил все от корки до корки.

– Повезло тебе.

– Ты ведь можешь сделать еще одну попытку, только прояви чуть больше энтузиазма.

– Извини, Мейри… голова сейчас занята другим. А ты продолжай копать под Пеннена. Чем больше разузнаешь, тем лучше.

– Не факт, что это продвинет твое расследование.

– Ты столько для меня старалась, что заслужила, чтобы и тебе что-то обломилось.

– Золотые слова. – Она снова замолчала. – Ну а у тебя есть что-нибудь новенькое? Могу поспорить, ты уже побывал в том стационаре, где работал Тревор Гест?

– Толку от этого ни на грош.

– И нечем поделиться?

– Пока нет.

– По-моему, ты попросту увиливаешь.

Ребус отошел в сторону, давая пройти выходящим – шоферу в ливрее, следом за которым шел мужчина в униформе с небольшим кейсом в руке. Замыкала шествие дама – лорд-провост собственной персоной. Она заметила пепел на капоте и, усаживаясь на заднее сиденье лимузина, бросила на Ребуса сердитый взгляд. Мужчины сели впереди.

– Спасибо, что поделилась информацией о Пеннене, – поблагодарил он Мейри. – Будем на связи.

– Теперь твоя очередь звонить, – напомнила она. – Раз мы снова начали общаться, я не хочу одна платить за разговоры.

Отключившись, он выбросил окурок и вернулся в вестибюль.

Секретарша, с которой разговаривал Ребус, подозвала его и сообщила, что муниципальный советник уже спускается по лестнице в вестибюль.

Ребус дождался его на улице.

– Ну вы и тип, Ребус, – приветствовал инспектора Тенч. – С чего это вы так подружились с Кафферти? Таких сволочей, как он, на свете немного.

– Не стану спорить.

– Тогда почему?

– Я с ним вовсе не дружу, – отрезал Ребус.

– А со стороны выглядит именно так.

– Значит, вы не берете на себя труд рассмотреть картину целиком.

– Я хорошо делаю свою работу, Ребус. Если не верите мне, поговорите с людьми, которых я представляю.

– Я уверен, что вы замечательно делаете свою работу, мистер Тенч. Вот, например, заседаете в Комитете по переустройству города, высиживая для своего округа субсидии, идущие на оздоровление и воспитание ваших избирателей.

– На месте трущоб уже построены новые жилые дома, сделаны вклады в оживление местной промышленности…

– Дома престарелых отремонтированы? – добавил Ребус.

– Точно.

– И с вашей легкой руки укомплектованы кадрами… такими, как Тревор Гест.

– Кто-кто?

– Некоторое время назад вы устроили его в стационар дневного пребывания. Он приехал сюда из Ньюкасла.

Тенч медленно закивал:

– У него были проблемы с алкоголем и наркотиками. Но ведь такое со многими случается, не так ли, инспектор? – Тенч многозначительно посмотрел на Ребуса. – Я хотел, чтобы он ассимилировался в нашем округе.

– Но не получилось. Он снова отбыл на юг, где и был убит.

– Убит?

– Это один из тех троих, чьи вещи мы нашли в Охтерардере. А другой – Сирил Коллер. Он, как ни странно, работал на Верзилу Гора Кафферти.

– Опять вы за свое, опять пытаетесь повесить на меня невесть что!

– Да я просто хотел спросить у вас кое-что об этом убитом. Как вы с ним встретились, как почувствовали, что он нуждается в помощи?

– Да я же вам объясняю: это род моей деятельности!

– Кафферти уверен, что вы пытаетесь занять его место.

Тенч закатил глаза:

– Мы уже это обсуждали. Я лишь хочу отправить его туда, где ему самое место, – на свалку.

– И если этого не сделаем мы, это сделаете вы?

– Приложу для этого все силы – я вам не раз об этом говорил. – Он провел ладонями по щекам, словно умываясь. – Неужели до вас еще не дошло, Ребус? Если вы, как я очень надеюсь, не у него на службе, неужели вам не ясно, что он использует вас, чтобы свалить меня? В моем округе серьезная проблема с наркотиками – и я обещал избирателям взять ее под контроль. Стоит мне выйти из игры, Кафферти разгуляется вволю.

– Но вы же сами руководите бандитскими шайками своего округа.

– Да вы что?!

– Я видел это собственными глазами. Этот ваш недоносок в капюшоне мутит воду, давая вам повод просить у властей дополнительные деньги для вашего округа.

Тенч уставился на Ребуса изучающим взглядом.

– Строго между нами? – Но Ребус не спешил соглашаться на такое предложение. – Ну что ж, какая-то доля правды в ваших словах, вероятно, есть. Деньги для реконструкции города – вот моя конечная цель. Я буду рад показать вам документы, и вы сами увидите, что я в состоянии отчитаться за каждый потраченный пенс.

– А по какой строке баланса проходит Карберри?

– Таких, как Кейт Карберри, контролировать невозможно. Можно лишь чуть-чуть направлять… – Тенч пожал плечами. – Но то, что произошло на Принсез-стрит, никакого отношения ко мне не имеет.

– А Тревор Гест?

– Несчастный, раздавленный жизнью человек, который пришел ко мне за помощью Сказал, что хочет сделать людям хоть что-то хорошее.

– С какой стати?

– У меня было такое чувство, что какое-то происшествие вселило в него страх смерти.

– А что это могло быть?

– Кто его знает, может, что-то связанное с наркотиками… чужая душа потемки. У него были какие-то мелкие неприятности с полицией, но мне показалось, что здесь дело серьезнее.

– Он, кстати, сидел. Кража со взломом, насилие, попытка изнасилования… То, что вы разыграли доброго самаритянина, особого воздействия на него не оказало.

– Я ничего не разыгрывал, – произнес Тенч, опустив глаза долу.

– Зато теперь разыгрываете, – продолжал Ребус. – Похоже, это ваш конек. Только сейчас вы морочите голову сестре Эллен Уайли. Для этого только и требуется что немножко вина, сочувствия и никаких упоминаний о мадам, сидящей дома у телевизора

На лице Тенча появилось страдальческое выражение, но Ребус лишь холодно усмехнулся.

– Любопытно, – сказал он. – Вы заглянули на сайт «СкотНадзор» – ведь на Эллен и ее сестру вы вышли через него. Значит, не могли не видеть там фото вашего старого приятеля Тревора. Странно, но об этом вы почему-то ничего не сказали.

– А если бы сказал, загнал бы себя в ловушку, которую вы все надеетесь для меня поставить, – возразил Тенч, качая головой.

– Мне нужно, чтобы вы собственноручно написали все, что вам известно о Гесте: то, что вы мне уже рассказали, и то, что еще вспомните. Забросьте листочек на Гейфилд-сквер. Хорошо бы вы сделали это сегодня в течение дня.

Ребус развернулся и зашагал к машине. Выруливая с парковки, он посмотрел в зеркало заднего вида и заметил парня, выглядывающего из-за угла собора. Парень был в той самой одежде, которую Ребус уже видел в суде: Кейт Карберри. Ребус замедлил ход, но не остановился, а продолжал медленно ехать вперед, не отрывая глаз от зеркала заднего вида. Он ожидал, что Карберри перейдет улицу, чтобы перекинуться парой слов с боссом, но тот стоял на месте, держа руки в карманах фуфайки и прижимая локтем к боку какой-то странный узкий черный футляр. Вокруг роились туристы, но ему это было глубоко безразлично.

Он не обращал на них ни малейшего внимания.

Он пристально смотрел через дорогу.

На здание Городского собрания.

На здание Городского собрания… и на Гарета Тенча.