"Самурай" - читать интересную книгу автора (Оловянная Ирина)Глава 50Со времени «взлома» прошло уже больше сорока часов, а пылающие местью эсбэшники так и не проявились. Что будем делать? Сколько времени этот дамоклов меч будет висеть над моей головой? М-мм, воспользоваться знакомством с синьором Арциньяно? Просто прийти и спросить? На Селено они меня не сошлют: во-первых, нет еще восемнадцати, а во-вторых, за такую мелочь и взрослого разве что оштрафуют. О! Меня тоже. Вот пусть они и присылают мне счет за свои бесценные секреты Полишинеля. Переживу. Кстати, почему я не пользуюсь возможностями анонимного входа в сеть? Рефлекс. Я вспомнил страшную историю, произошедшую на заре моего туманного детства. Первая попытка взлома обошлась мне довольно дорого: проф отловил меня по моему логу. Вторая тоже: общий для парка лог выхода во внешнюю сеть. Третья меня чуть не доканала: я обошел оба лога, вышел в сеть анонимно, небезосновательно полагая, что иначе меня все равно поймают, и попытался что-то взломать (сейчас уже не помню, что именно). И умники из нашей СБ сбросили мне на комп программу-убийцу. Через пару секунд мой винчестер был девственно чист. Хорошо, что, сильно подозрительный, я имел диск с копиями своих файлов: насмотревшись на выброшенную технику, я и всей остальной не очень-то доверял. Но программное обеспечение погибло целиком. У меня было два способа вернуть свой комп в рабочее состояние, более простой — пойти и признаться — я отверг. Так что я залез ночью в кабинет профа и нашел в его библиотеке нужные мне диски. Я справедливо рассудил, что если попадусь, то объяснить, зачем мне это понадобилось, и стоически стерпеть то, что мне за это причитается, я всегда успею. Все равно чуть не умер от страха: ночь — на то, чтобы украсть, день — на восстановление, и еще одна ночь, чтобы вернуть диски на место. Слишком долго и сложно, чтобы все прошло как по маслу, но мне повезло. Но сейчас-то я большой и умный! Кто мешает мне завести еще один комп, комп-камикадзе. Ну сотрут ему винч, ну и что? Восстановлю. Э-ээ, странно. Это же так просто, почему все хакеры мира так не делают? Боятся ребят из СБ — очень может быть. Во вторник вечером Антонио принес мне дезактивированный метеорит. — Хороший трофей в твою коллекцию, — заметил он. — Ага, — согласился я, — спасибо. Пылающие местью эсбэшники по-прежнему не проявляли никаких признаков жизни. Черт возьми! Я даже начал понимать бедного Линаро, который сам бегал признаваться в кремонскую СБ. Хм, я же уже понял, что мне грозит. Вот и ладно, проехали. К концу недели занятия математикой и физикой надоели мне, как какому-нибудь последнему лентяю. Нельзя же так долго заниматься исключительно ради того, чтобы блеснуть на экзамене, а интересно все это было только до тех пор, пока не стало банальностью. Когда-то в детстве у меня была собственная теория строения мира: я считал Этну бесконечной плоскостью, какая-то часть которой освоена людьми, поэтому был просто потрясен, когда узнал, что она — шар. А сейчас это банальность. Я позвонил Ларисе, чтобы высказать ей эти соображения, и она согласилась погулять со мной вечером в субботу. Замечательно. Когда я подошел к ее дверям, слабый дождичек внезапно превратился в холодный весенний ливень. Трах-тарарах! Люди неплохо умеют управлять погодой. На планетах с единым правительством. А на Этне... иногда даже простейшие предсказания не сбываются: то кто-нибудь решит укротить тайфун, чтобы не повредил рыбакам, то — полить свои поля, чтобы урожай не погиб на корню. Не согласовывая это с другими. Последствия за свой счет. Метеорологи плачут горючими слезами. Интересно, а если бросить спичку... — Заходи, — сказала Лариса, — незачем мокнуть. — Ага, спасибо. Синьора Арциньяно милостиво мне улыбнулась: я в фаворе у своей будущей тещи. А вот синьор Арциньяно... — Зайди, — пригласил он меня в свой кабинет, — поговорим. Лариса испуганно на меня посмотрела. Я ободряюще улыбнулся: ничего страшного. Она осуждающе мотнула головой: тебе вечно ничего не страшно. Я своими ногами пришел в гости к пылающему местью эсбэшнику. Смешно. — Давно твое имя не появлялось в списках нарушителей, — заметил мне синьор Арциньяно, — вряд ли ты стал пай-мальчиком, ты просто хорошо взламываешь. И вдруг такие следы... — Синьор Арциньяно казался огорченным. — Нарушитель правил игры! — провозгласил я. Синьор Арциньяно посмотрел на меня с интересом. — Не вы первый изобрели такой способ обучения кадров. Так что я догадался, хотя и не сразу, — пояснил я. Синьор Арциньяно прикрыл глаза: продолжай. — Но я не ваш кадр, я кадр ваших соседей. Он согласно покивал головой. — И я храню гораздо более важные тайны, чем те, до которых вы разрешаете пробиваться всяким юным дарованиям. Синьор Арциньяно слегка улыбнулся. — Вывод! — торжественно произнес я. — Проще всего дать мне какой-нибудь разумный допуск, чтобы у вас не звенел звоночек, когда я пытаюсь узнать, умеет ли синьор Маршано, управляющий моей плантацией, водить машину. — А ты хотел узнать именно это? — Да. — А если я не хочу выводить тебя из этой, как ты сказал, игры? — поинтересовался синьор Арциньяно. — Тогда вам придется убедить профессора, что мне необходимо в нее играть. Это он предложил мне самостоятельно с вами объясняться. Я неделю ждал, пока вы проявитесь. — Боялся, что я сошлю тебя на Селено? — Нет, считал деньги на кредитке, думал, вы меня как-нибудь оштрафуете. Синьор Арциньяно рассмеялся: — Это имело бы смысл с парнем, которому пришлось бы в такой ситуации покосить чьи-нибудь газоны. — Или взломать что-нибудь чужое, чтобы вы простили ему долг. — Э-ээ, нет, это неправильно. Ладно, я тебя понял. Придется тебя амнистировать, раз я ничего не могу с тобой сделать. — Так нечестно. Нарушение правил игры. Вы меня обезоружили. — Зачем тебе играть, раз ты уже понял, что это игра? — Я имел в виду глобальную игру, которая называется «Свобода и ответственность — одно и то же». Если нет ответственности — нет свободы. — Хорошо сказано. Ладно, черт с ними, со всякими мелкими секретами. Но платить тебе за чужие сайты я больше не буду. — Оставили бедного ребенка без пряников. Да я сейчас просто заплачу, — пожаловался я как можно более ехидно. — А присылать мне выкопанную информацию ты все равно будешь, — закончил синьор Арциньяно. — Хорошо, — согласился я, — договорились. Не думал, что вы такой скряга. — Все, иди заговаривай зубки моей дочери. Дождь кончился. — А, так это вы его вызвали, чтобы заманить меня в логово дракона! — Откусить тебе голову? Нет? Тогда катись, пока я не передумал! — Спасибо, синьор Арциньяно, — ответил я и полетел успокаивать Ларису. — О чем это вы разговаривали? — строго спросила Лариса. — Мне велено сводить тебя на что-нибудь интересное. — Врун! — Да, но на что-нибудь интересное я тебя все равно свожу! — Я серьезно! — Конечно, я тоже. Лариса имела очень недовольный вид. — Не переживай, — утешил я ее, — если бы твой папа откусил мне голову, ты бы это заметила сразу. — Я сейчас сама откушу тебе голову! — Давай! — с восторгом воскликнул я и наклонился, чтобы она могла дотянуться. — Вредный! — Нет, полезный. Особенно если меня съесть. — Это еще почему? — спросила огорошенная Лариса. — Ну когда-то наши далекие предки ели своих убитых врагов, чтобы приобрести всякие их положительные качества, ну там, ум, храбрость, силу. — В который раз ты хвастаешь? Это уже «отри», да? — М-мм, наверное. А какая разница? — В общем-то никакой... — Все! — заявил я решительно. — Сегодня я, наконец, свожу тебя в театр... — Я осекся. — Ну своди. Ты собирался продолжить: «Хотя бы все силы ада встали у меня на пути!»? — Нет, это было бы «очетыре». Я просто подумал, что в Палермо не так много театров, и тебе может не понравиться репертуар. — Ну хорошо, веди, разберемся. Здание Оперы оказалось в лесах. Лариса посмотрела на меня вопросительно, я пожал плечами: не знаю. Вдруг я увидел, что стоим мы на большой заплатке: асфальт под ногами еще отличался по цвету от всего остального. — Пострадало во время последней войны, — пояснил я. Лариса тоже посмотрела себе под ноги: — Авианалет? — Да. Мы огляделись: Опера не единственный театр в нашей зоне, хотя и самый большой. И стоит он на площади, которая называется Театральная. — «Театр Тавернелле», «Гастроли нью-британского театра „Октагон"», «Э. Ростан. Сирано де Бержерак», премьера, — прочитала Лариса вслух. — Знаешь, кто он такой? — Э-ээ, что-то читал, он был философ, писатель и поэт. Философами тогда называли всех ученых вообще. — Ну тогда вряд ли про него можно написать интересную пьесу. — Давай подойдем поближе и посмотрим. На простой плоской афише была изображена только тень: тень человека с длинным носом, в большой шляпе с пером и со шпагой в руке. — Не слишком похож на пыльную библиотечную крысу, — прокомментировал я. — Конечно, — улыбнулась Лариса, — негуманно не давать тебе посмотреть на драку. — Да, обычно я в них участвую. Мы предупредили родителей, что вернемся поздно, купили билеты, сходили поужинать и к девяти вечера вернулись в театр. Я никогда не был в театре, только смотрел записи на CD. Пау-вау! В театр приходят в смокингах, господа офицеры в мундирах, а я, как всегда, в джинсовом костюме. Здесь, среди немного вычурного интерьера в стиле не знаю уж какого века, но раньше двадцатого, я выглядел неуместно. Лариса почувствовала мою неуверенность, улыбнулась и незаметно сжала мне руку: все равно мой парень лучше всех! Публика засмеялась. Все-таки это комедия, жаль, не люблю комедии. Я приготовился поскучать и начал лениво рассматривать декорации и костюмы. А уж актеры, игравшие воров, убили меня наповал, ну кто ж так делает? И вдруг я услышал: Хм, это интересно. Вот это по-нашему. Зрители так и отреагировали. По-моему, актеры на сцене были даже удивлены таким теплым приемом. Лариса хмыкнула: вспомнила, наверное, как я смутился из-за своего костюма. Так мне и надо. Фехтуют они из рук вон плохо. Вы же на Этну приехали! Здесь в этом все разбираются. Ладно, это не суть дела. Поверим, что настоящий Сирано был настоящим мастером. И зачем он нарывается? Из спортивного интереса? Он так делает каждый день? О, черт побери! Когда кончилось первое действие, я был готов убить идиота, который придумал антракты. — Забияка, — прокомментировала Лариса. — Вроде тебя. — Это плохо? — Ну-у... иначе не было бы пьесы. — Да. И это красноречиво свидетельствует о вселенском педагогическом идиотизме. — Это еще почему? — Мир двигают забияки. Пай-мальчик не рискнул бы пойти навстречу лесному пожару. — Какому пожару? — не поняла Лариса. — Ну это было два миллиона лет назад или около того. Для того чтобы разжечь первый костер, это надо было сделать. — М-мм, понятно, — потянула Лариса. — Но если бы быть слишком примерным считалось предосудительным, ты бы именно таким и был. Я засмеялся: — Это точно! И каждый день дрался бы с теми, кто меня так называет. — Тогда, — логично заметила Лариса, — ты не был бы уже примерным мальчиком. Мы вернулись в зал. — Сирано (пишет): О боже! А она звала его на свидание, чтобы какому-то там красавчику не попортили физиономию. Комедия? Да эта его Роксана просто слепа! Роксана: Сирано: Ну это уж слишком! Кому может понадобиться парень, который позволяет за себя драться? Сирано: Нет, она его не стоит! Быть свободным опасно в любом веке, а уж в семнадцатом... Во втором антракте Лариса была грустна и задумчива. — Она не оправдала твоих надежд? — У нее есть еще три действия на то, чтобы прозреть. — Лариса вдруг улыбнулась. — Вот как надо письма писать. А ты... — А что я? — «Я тут случайно забрел в джунгли, и мне пришлось застрелить небольшого горыныча, он зачем-то стоял у меня на дороге, наверное, просто хотел поужинать. Жаль, что я не смог как следует его рассмотреть: было слишком темно, поэтому описать, как он выглядел, не могу. На голографиях они очень красивые». Я польщен, она помнит. — Неправда, не писал я, что забрел случайно. — Да? Ну это все равно. — Ну если все равно, тогда в чем проблема? — Я немного обиделся. Лариса засмеялась. Третье действие. Если она такая умная, почему она ничего не понимает? Какого дьявола он разыгрывает из себя святого? Влюбленный глупец! Лариса была рассержена: — Почему он считает, что она дура? — Просто он скромный, — проблеял я постным тоном профессионального святоши. — Хвастайся! — сказала Лариса. — Каждый день. Больше никогда не упрекну. — А почему де Гиш играл с ней в поддавки, ну пока не увидел счастливых новобрачных? Почему он такой легковерный? — Он не легковерный, — ответила Лариса, улыбнувшись. — Он самоуверенный, думает, что никакая женщина не может перед ним устоять. — А-аа, — только и сказал я. — Понятно. Они там осаждают этот несчастный Аррас. И командир у них — подонок[36]. В какой-нибудь глупой пьеске погиб бы Кристиан, а эта парочка прозрела, поженилась и повздыхала на могиле этого красавчика, который некрасноречив, но в общем неплохой парень. А так... они все умрут. Роксана: Благородные идиоты! Они попали в воронку, и чтобы выбраться из нее, надо проявить слабость, а они не могут. Черт, что такое, я же не девчонка! Гром их разрази! Испанский офицер: Сирано: Еще будет пятое действие — значит, они, на свое несчастье, остались живы. В антракте мы молчали. Поздновато Роксана: Сирано (с такой мукой в голосе): Лариса прижалась ко мне. Я обнял ее покрепче. |
||
|