Панасенко СергейВеликая теорема

Сергей Панасенко

Великая теорема

- Который? - спросил высокий, разглядывая мальчишек, играющих в футбол на школьном дворе.

- Вон тот, в зеленой майке, - ответил коротышка. - Слева от вратаря.

Оставаясь невидимыми, они приблизились к игрокам.

- Ему лет тринадцать? - предположил высокий.

- Четырнадцать, - поправил коротышка. - Четырнадцать и два месяца.

- Он не производит впечатление гения.

Коротышка фыркнул:

- А что - ему надо светиться? Излучать? И потом, строго говоря, он еще не гений. Но станет им послезавтра.

- Ну, это как решит Совет, - сказал высокий. - Послушайте, я хочу его рассмотреть. Сделайте что-нибудь. Не лезть же мне в эту кучу!

Срезавшись с ноги защитника, мяч покатился по траве прямо на высокого. Игрок в зеленой майке бросился за мячом. Когда он был на расстоянии вытянутой руки, воздух внезапно загустел, потемнел, словно вода за толстым стеклом аквариума, и все вокруг - листва на деревьях, птицы в небе, прохожие, и машины на улице за забором, и мальчишки на площадке тоже, кто с поднятой ногой, кто с раскрытым в крике ртом, - застыло.

- Больше минуты не имею права, - тревожным голосом напомнил коротышка.

Высокий промолчал. Он смотрел на мальчишку, изогнувшегося над мячом в одном шаге впереди, запоминая его всклокоченные светлые волосы и веснушчатое лицо. Лицо обычного городского сорванца... Воздух посветлел, и фигуры на площадке пришли в движение. Мальчишка догнал мяч и сильным ударом перебросил его через все поле.

- Идемте, - сказал высокий. - Некогда. Мы еще должны проверить расчеты. Что ни говори, а случай особый. Так что осторожность не помешает...

Ввиду экстренности положения Совет собрался среди ночи. Стараясь удержать зевоту и оттого непрерывно зевая, председатель сказал:

- Нам предстоит сегодня решить одну... а-а-а... проблему, от которой зависит будущее наблюдаемой планеты и... а-а... не исключено, что и наше будущее. Предоставляю слово главному наблюдателю, только что вернувшемуся с Земли. Полковник, прошу.

Поднялся высокий.

- Три месяца назад из анализа кривых вероятности отделу предупреждений стало ясно, что в ближайшем будущем на Земле ожидается открытие, которое коренным и, подчеркиваю, нежелательным для нас образом изменит ход земной цивилизации. Я дал указание отделу прогнозов проверить предположения коллег, и выяснилось, что открытие действительно будет сделано, причем с крайне высокой степенью вероятности - ноль девяносто шесть. Был указан и будущий автор: некто Геронимус, ученик седьмого класса. Я думал, будет лучше, если об остальном вам расскажет начальник отдела прогнозов. Майор, мы вас слушаем.

Встал коротышка.

- Все верно. С вероятностью ноль девяносто шесть на Земле должно совершиться открытие, которое буквально перевернет тамошнюю цивилизацию. Нам тоже может не поздоровиться, поскольку произойдет это все на сто с лишним лет раньше, чем признано целесообразным для цивилизаций такого типа. Речь, собственно, идет о нуль-транспортировке, или, если угодно, о перемещении поперек времени-пространства. Что мы выяснили? Послезавтра на уроке математики Геронимус услышит от учителя о существовании великой теоремы Ферма... Кстати, в свое время я предупреждал, что из-за недоказанности теоремы самим Ферма возникает расширяющаяся зона неопределенности с абсолютно хаотическим законом распределения, плоды чего...

- Не отвлекайтесь, пожалуйста! - заметил председатель.

- Простите, - сказал коротышка. - Это так, к слову... Значит, Геронимус услышит о существовании великой теоремы Ферма, и поскольку он страшно честолюбив, то поклянется во что бы то ни стало доказать эту теорему. Беда в том, что он потенциально обладает еще и экстраординарными математическими способностями, а потому добьется успеха, и в возрасте девятнадцати лет, шести месяцев и четырех дней найдет доказательство.

Коротышка сделал паузу.

- Ну и что? - спросил кто-то.

- Сейчас, - сказал коротышка. - Это станет толчком к его дальнейшим занятиям математикой. Он увлечется математическими методами решения задач теоретической физики, и в возрасте двадцати шести лет, семи месяцев и одиннадцати дней выведет первое уравнение единой теории поля, полную разработку которой завершит к тридцати годам, двум месяцам и двадцати трем дням. В возрасте тридцати двух лет, одного месяца и одного дня он скончается от инсульта. Но спустя полгода на базе его теории независимо в нескольких странах будут построены первые нуль-транспортеры. Вот, собственно, и все.

Он вздохнул и сел. Поднялся полковник.

- Обратите внимание, что основная неопределенность ситуации - всего четыре сотых - связана с начальной стадией процесса. То есть если Геронимус доберется до теоремы, то дальнейшее оказывается внутренней логической цепочкой с вероятностью, отличной от единицы уже только в девятом знаке. Следовательно, у нас нет времени выжидать и наблюдать. Учтите также, что мы имеем дело с ребенком... Я видел его: самый обычный мальчишка, каких тысячи. Придется проявить максимальную деликатность. Одним словом, я не помню задачи более щекотливой со времен дела Эйнштейна.

- А вы гарантируете правильность расчетов? - раздался чей-то голос.

Коротышка обиделся.

- Наши люди сидят на своих местах на Земле со времен Птолемеев! Сто шестнадцать благодарностей и ни одного выговора!

- Ладно... а-а-ах!.. ладно! - махнул рукой председатель. - Вы нам лучше скажите, какую информацию вы собрали.

- Мы знаем все, - решительно ответил коротышка. - Социальные данные: дом, родители, взаимоотношения с окружающими. Физические: вес, рост, состояние внутренних органов и все такое. Психические: вкусы, привычки, склонности, страсть к футболу, несчастная любовь, ненависть к немецкому языку... Буквально все! Я с гордостью могу сказать, что это самое полное досье, которое мы когда-либо собирали о жителе Земли, если не считать Леонардо да Винчи. Уникальность его состоит еще и в том, что речь идет о ребенке. Мои сотрудники проя...

- Благодарю! - сказал председатель. - Есть вопросы?

Старенький генерал, которого держали в Совете только из уважения к его заслугам при засыпке марсианских каналов, прокряхтел:

- Это значит, что же? Это значит, Геронимус ваш - он совсем про теорему узнать не должен, так?

- Не совсем, - сказал полковник. - Согласно расчетам, нам необходимо удержать Геронимуса от контакта с теоремой на протяжении тридцати шести часов. Затем кривая вероятности резко идет на спад...

- Что ж вы нам сразу не сказали! - воскликнул председатель, мигом переставший зевать. - Это же меняет дело!

- Но и усложняет, - возразил полковник. - В первые двадцать четыре часа вероятность настолько велика, что ограничиться традиционными превентивными мерами нельзя.

- Что, если, - предложил кто-то, - ему заболеть на это время?

- Не поможет, - сказал майор-коротышка. - Прочтет в учебнике. Мы проанализировали сто семь способов удаления его с урока. Все равно в итоге он заинтересовался теоремой.

- Пусть, он заболеет так, чтобы ему стало не до учебника!

- Любые действия, могущие повлечь ущерб здоровью, категорически запрещены, - процитировал наизусть председатель. - Вы что, кодекс забыли? Пункт третий параграфа пятого. Еще немного - и вы мне предложите автомобильную катастрофу.

- В экстренных случаях устранение допускается. Например, Галуа...

- Да, - вмешался полковник, - но только с разрешения верховного судьи. А это волынка на месяц. И потом, все-таки ребенок...

Наступила пауза.

- Кстати, как насчет побочных линий? - спросил председатель. - Накладки не будет?

- Не волнуйтесь, - успокоил майор, - мы все проверили. Никаких ответвлений. Картина близкая к идеальной.

- Если не ошибаюсь, - пробурчал председатель, - она уже однажды была идеальной, когда вы нам обещали, что первый аэроплан взлетит в Европе не раньше пятнадцатого года.

- Там была не наша вина! - быстро сказал майор. - В отделе творческих импульсов напутали!

- Вы на наш отдел не валите! - раздался голос из ума. - Сперва накрутили невесть что, а потом мы виноваты!

- Тихо! - восстановил председатель порядок. - Оставьте ваши склоки. Будем считать, что я ничего не говорил. Думать надо! Думать! Время идет.

- Что, если скорректировать школьную программу по математике? - робко предложил секретарь Совета.

- За такой срок... Сомнительно... - председатель задумался. - Хорошо, я узнаю в отделе трансформаций. Еще варианты?

- Давайте украдем учителя.

- Нелепость. Пришлют другого. И потом, такая акция не пройдет незамеченной.

- Тогда украдем саму школу...

- Кажется, придумал... - тихо сказал молоденький лейтенант, впервые удостоенный чести присутствовать на заседании Совета и молча сидевший все время у самого краешка стола. - Я предлагаю...

Центральный координатор выслушал доклад не перебивая, затем соединился с первым советником:

- Как долго они контролируют эту цивилизацию?

- Восемь периодов. Приняли в так называемом неолите и довели до атомной энергии и космических полетов.

- Ошибки?

- Меньше, чем можно было ожидать. Две мировые войны, экологический кризис... Правда, сейчас уже получше.

- Надо думать, за восемь периодов можно кое-чему научиться, прореагировал координатор. - Когда было наше последнее вмешательство?

- Полпериода назад. Они тогда вплотную подошли к созданию собственного герметичного временного континуума. Мы сочли это преждевременным. Имеется решение номер...

- Не нужен номер, - остановил координатор. - Ваше мнение по данному случаю?

- Опасность нуль-транспортировки преувеличена. Характерный промах управляющей цивилизации первого уровня: стремление подавить любые потенциально конкурентные тенденции контролируемой цивилизации.

- Ясно... - координатор обдумал ситуацию. - Формулирую решение. Вмешательство первой степени. Нуль-транспортировку у подконтрольных пропустить. Каждое общество должно развиваться максимально свободно, лишний раз тормозить ни к чему. Способ вмешательства - на ваше усмотрение. Все.

- Принято! - сообщил советник. - Вмешательство первой степени. Решению присвоен номер...

- Не нужно номер! - остановил координатор. - И давайте дальше. У нас таких цивилизаций - полкосмоса.

Урок математики близился к концу.

- А сейчас, дети, - произнес учитель, - я расскажу вам об одной из интереснейших загадок в истории математики: о великой теореме Ферма.

Сидевший на пятой парте Геронимус не слышал учителя. Что за дело было ему до всех теорем на свете, если поверх тетради перед ним лежала записка: "Приходи вечером кататься на колесе в парк. Анна". Сердце его неистово колотилось. В мыслях он уже уносился вверх на чертовом колесе с отличницей Анной, в чей стриженый затылок он, мучаясь от безответной любви, две четверти стрелял жеваной бумагой!

- Ну как? - спросил коротышка, убедившись, что записка попала по адресу. - Кажется, сработало?

- Все в порядке! - кивнул высокий и посмотрел на учителя, начавшего писать на доске условия теоремы. - Пошли. Этот лейтенант, похоже, парень с головой. Заметьте его...

Беседуя, они покинули класс между портретами Декарта и Ломоносова.

А на последней парте в это время другой мальчишка кусал губы. Его душу терзала ревность. Анна отвергла его! Она отказалась идти с ним вечером в кино, обозвала дураком и запретила звонить.

О, если бы узнать, кто его соперник!

Ну ничего! Она еще пожалеет! Она еще о нем услышит, только поздно будет! Он что-нибудь совершит, или откроет, или... или докажет вот эту чертову теорему!

И он старательно переписал в тетрадь условие с доски...