"Сочинитель убийств" - читать интересную книгу автора (Хайсмит Патриция)

XVII

Стоя перед обеденным столом, миссис Лилибэнкс расставляла цветы в оранжевой с белыми разводами вазе. Было четверть пятого, миссис Хаукинз заканчивала наверху уборку ванной комнаты, которую она всегда оставляла напоследок. Сегодня в доме царил особый порядок, потому что утром натерли мебель воском. К половине восьмого был приглашен на ужин Сидней. Миссис Лилибэнкс пошла на кухню поставить воду для чая себе и миссис Хаукинз.

Миссис Хаукинз была пятидесяти лет, невысокая, худая, с непослушными седыми волосами, которые вечно выбивались из-под черной косынки. Нос у нее был крупным, а глаза быстрыми. От нее исходило ощущение какого-то постоянного беспокойства, поэтому присутствие ее утомляло, но на нее можно было положиться, и она ни разу еще не подвела миссис Лилибэнкс. Миссис Хаукинз приходила всегда точно в назначенное время, хотя дни работы то и дело переносились из-за ее семейных дел. Она уже перестала приходить ежедневно, как это было после переезда миссис Лилибэнкс: старая дама решила, что в этом нет необходимости. Хотя идея эта принадлежала Андервуду из Лондона, ее поддержала Присей, которая и встретилась с миссис Хаукинз после переезда бабушки. Тем не менее миссис Хаукинз каждый день между тремя и четырьмя часами звонила, чтобы узнать, все ли в порядке. И всякий, раз после того, как в газетах появилось сообщение об исчезновении Алисии, миссис Хаукинз спрашивала, нет ли у миссис Лилибэнкс новых известий об этом деле. Впрочем, далеко не одна она в округе подозревала Сиднея в убийстве жены. Как и все прочие, миссис Хаукинз прочла в газетах, что Сидней давно уже знал, что его жена не появлялась в доме своих родителей, однако ничего не сказал об этом даже самым близким друзьям. «Значит, он что-то замышлял», — неоднократно внушала миссис Хаукинз миссис Лилибэнкс, а та, как могла старалась обходить эту тему. Она очень хорошо понимала, что бесполезно объяснять людям типа миссис Хаукинз, что Алисия и Сидней, художница и писатель, нуждались, порой в полном одиночестве и могли жить некоторое время порознь, не зная ничего друг о друге. Однако после того разговора с Сиднеем о ковре у миссис Лилибэнкс, уставшей от попыток защитить Сиднея, все чаще и чаще возникало ощущение, что здравомыслие простых людей вроде миссис Хаукинз, мистера Фаулера или мясника мистера Вири, возможно, ведет их по верному пути, в то время как ее собственные рациональные рассуждения, кажется, завели ее в тупик. Придя к такому заключению, миссис Лилибэнкс все же старалась пока скрывать от миссис Хаукинз то, что она постепенно начинает переходить на ее точку зрения.

Они пили чай за столом, на котором стояла ваза с цветами.

— Опять никаких известий, — сказала миссис Хаукинз, качая головой и помешивая свой чай.

Миссис Лилибэнкс всегда угнетала необходимость что-либо скрывать. Миссис Хаукинз упала бы в обморок, узнай она, что Сидней Бартлеби приглашен сегодня на ужин. Впрочем, достаточно будет, если Батледж, проезжая на своем старом грузовике, увидит Сиднея входящим в ее дом, чтобы назавтра об этом узнали все.

— У него такой самодовольный вид, — снова начала миссис Хаукинз. Он все время улыбается. По его виду не скажешь, чтобы он очень беспокоился о своей жене.

— Я и не думаю, что он беспокоится, миссис Хаукинз. Я немного была знакома с Алисией, как вы знаете. (Миссис Лилибэнкс заметила, что говорит в прошедшем времени и поправилась.) Она просто любит время от времени уезжать куда-нибудь одна.

— У этих американцев дикие нравы. Это всем известно. Меня волнует, когда же они все-таки хоть что-нибудь узнают? Полиции следует покопать вокруг дома. Это как в деле Кристи. А не ждать, пока могила зарастет настолько, что невозможно будет ее найти. Вам не дует из этого окна, миссис Лилибэнкс? — спросила она, имея в виду кухонное окно.

— Нет-нет, спасибо.

— Я подняла его, потому что пользовалась сегодня нашатырным спиртом. Не выношу запаха нашатырного спирта.

Она улыбнулась, к ней неожиданно вернулось хорошее настроение.

Вскоре она ушла, пообещав вернуться в субботу, а завтра, как обычно, позвонить.

— Надеюсь, вы хорошенько запрете дверь на ночь, миссис Лилибэнкс. Не хотела бы я жить здесь, да и все так говорят.

Эти слова неприятно подействовали на миссис Лилибэнкс.

Она поднялась на второй этаж и с чувством, словно исполняет какойто ритуал, взяла бинокль из верхнего ящика письменного стола. Затем сошла вниз и положила его на край буфета в столовой. Ее внимание привлек воробей, усевшийся на подоконник. Он на какое-то мгновение поглядел ей прямо в глаза и улетел. Миссис Лилибэнкс поднялась снова наверх и прилегла отдохнуть, прежде чем начать готовить ужин. В 7.35 в дверь постучали.

— Здравствуйте, миссис Лилибэнкс, — сказал Сидней с порога. — Это вам. Лучшее из всего, что я нашел в Ипсвиче.

Он протянул букет красных гладиолусов с длинными стеблями, завернутый в тонкую бумагу.

— О, благодарю вас, Сидней. Как это мило с вашей стороны!

— И еще вот это.

Это была бутылка красного вина в сиреневой бумаге.

— Но что мы будем праздновать, скажите? Вы…

Она не решилась спросить, не получил ли он известий от Алисии..

— Мистер Пламмер с телевидения проявил сегодня большую благосклонность к мистеру Лэшу. Он еще не решил, покупать ли сценарий, но сказал, что первые три истории ему понравились… и… у меня, и у Алекса появились определенные надежды на этот счет. Миссис Лилибэнкс, вам необходимо приобрести телевизор, чтобы увидеть мои шедевры. Я куплю вам его, — и Сидней развязно махнул рукой.

— Ни в коем случае. Я уже решила купить телевизор до наступления зимы. Это прекрасная новость. Сидней. Надеюсь, у вас все получится. Я знаю, чего это вам стоило.

Сидней встал на цыпочки и принюхался. На нем были лучшие его ботинки, которые он только что начистил.

— Что за божественный аромат доносится из вашей скромной деревенской кухни?

— Это утка. Надеюсь, она придется вам по вкусу. Подождите, я поставлю ваши цветы в воду и приготовлю что-нибудь выпить. Или лучше пойдите и налейте себе сами.

— С удовольствием.

Вслед за хозяйкой Сидней прошел через столовую на кухню.

Там они пробыли минут пять, пока миссис Лилибэнкс ставила гладиолусы в воду, а Сидней наливал виски со льдом для себя и безо льда для хозяйки. Они немного поболтали, но миссис Лилибэнкс чувствовала себя несколько напряженно, потому что не могла и не хотела сказать что-нибудь вроде: «Какая жалость, что вы не можете позвонить Алисии и сообщить ей новость о Лэше!»

Со стаканами в руках они прошли через столовую в гостиную. В дверях миссис Лилибэнкс обернулась: то, что она увидела, заставило задрожать ее правую руку со стаканом. Сидней остановился посередине комнаты и смотрел на бинокль, приоткрыв рот. Выражение его лица было точно таким, как тогда, когда он говорил о ковре.

Он заметил, что она на него смотрит.

— А… этот бинокль… Кончиками пальцев он потер лоб.

— Да?

— Вы купили его в Ипсвиче, не так ли? — он наконец двинулся дальше и вслед за миссис Лилибэнкс вошел в гостиную. — У антиквара?

— Да, — ответила миссис Лилибэнкс. — Я купила его, чтобы наблюдать за птицами.

— Дело в том, что я сам чуть не купил этот бинокль. Вот почему я так на него смотрел… В тот день, когда я отправился за ним в магазин, где видел его раньше, его там уже не оказалось. Я помню, что очень расстроился. Потому и был поражен, увидев его здесь. Так, как если бы увидел в чужом доме какую-то вещь, которая на самом деле принадлежит мне.

Миссис Лилибэнкс села на диван. Сидней казался не слишком возбужденным, и поэтому она решила, что не стоит предлагать ему сесть.

— Иногда ранним утром я встаю, чтобы понаблюдать птиц. На восходе солнца.

Он посмотрел на нее, ожидая продолжения.

Сидней разыгрывает комедию, вдруг подумала миссис Лилибэнкс. Вероятно, он вставит все это в одну из своих историй.

Но все-таки, что было тогда в ковре, отчего он казался таким тяжелым? И почему Сидней выносил его из дома в такую рань? Ни один из обоих Бартлеби не был любителем рано вставать. Алисия сама однажды сказала ей об этом. Почему же Сидней проснулся в такой час и к тому же на следующее утро после отъезда Алисии?

— Вы читали в газетах историю о том французе, который отправился из Марселя в Танжер на лодке длиной три с половиной метра? — спросил Сидней.

И за ужином они больше не возвращались к опасной теме.

Несмотря на то, что миссис Лилибэнкс очень тщательно готовилась к этому разговору и точно продумала все вопросы, которые будет задавать Сиднею, задать их ей пока не хватало смелости. А что если Сиднея приведет в ярость ее любопытство и он, чего доброго, убьет ее? С другой стороны, она ведь может умереть со дня на день от сердечного приступа, и если Сидней причинит ей зло, то это, по крайней мере, поможет доказать его виновность. А если он действительно убил Алисию?! Нет, это ужасно! Нужно как можно скорее раскрыть тайну. И, окончательно покорившись своей судьбе, и со странной грустью, с которой она шестью месяцами раньше смирилась с вероятностью собственной скорой смерти, миссис Лилибэнкс приступила к делу.

— Я видела вас в бинокль как-то рано утром, — качала она доброжелательным тоном, когда они пили кофе. — Кажется, это было в то утро, когда вы выносили свой старый ковер. Во всяком случае, у вас на плече было что-то очень тяжелое.

— Да? — Да-да, действительно, — сказал Сидней, со стуком ставя чашку на блюдце, — это был ковер.

Миссис Лилибэнкс заметила, как он вздрогнул. Но Сидней хорошо играл сбою роль и быстро взял себя в руки. Миссис Лилибзнкс почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок страха, словно она увидела привидение, но это неприятное ощущение быстро рассеялось.

— Я удивилась, увидав вас на ногах в столь ранний час. Я часто встаю рано… Это, кажется, было на другой день после отъезда Алисии, и поначалу я искала ее рядом с вами, а потом вспомнила, что она накануне уехала.

— Да, это было в тот самый день, — сказал Сидней.

Она увидела, как у него оттопырилась нижняя губа. Что это было? Проявление упрямства или признак поражения, свидетельство того, что игра проиграна?

Он неотрывно смотрел на середину стола и хранил молчание. Тогда старая дама продолжила:

— А что вы сделали с тем ковром? — спросила она все тем же доброжелательным тоном.

— О… я избавился от него… совсем, — сказал Сидней тем же тоном, что и она.

— Вы его закопали, — сказала миссис Лилибэнкс с едва заметной улыбкой.

— Да, — на мгновение в глазах Сиднея вспыхнул какой-то безумный огонь, будто ему вдруг захотелось встать и ударить свою собеседницу. Но огонь сразу погас. — В нем завелась моль, много моли… и я подумал, что лучше его закопать. Или сжечь, но мне хотелось, чтобы кто-нибудь решил, что в лесу пожар.

— Вы закопали ковер в лесу?

— Нет, в поле, — он сделал неопределенный жест рукой.

— И для этого вы так рано встали? Чтобы вас не увидели? Миссис Лилибэнкс вся напряглась. Сердце ее заколотилось.

Она потушила свою недокуренную сигарету и решила, что выпьет еще немножко кофе.

— Возможно, — сказал Сидней, смотря на нее.

— А что было в ковре?

Правая рука Сиднея крепко сжалась в кулак. Миссис Лилибэнкс увидела, как капельки пота выступили у него на лбу. Еще чуть-чуть, и он в бешенстве бросится на нее.

— Кажется, вы меня обвиняете. Точно так же, как Алекс, миссис Хаукинз, мистер Фаулер и все остальные. И как полиция. — Он говорил негромко, но голос его дрожал.

— Поверьте, я вас вовсе не обвиняю. Просто спрашиваю.

— Вы думаете, что я убил Алисию, завернул ее тело в ковер и закопал. Вы хотите сейчас это доказать.

— Я вовсе ничего не хочу доказать.

— Нет, хотите. И пытаетесь уловить, как я буду реагировать на ваши вопросы. Вы предложили мне купить старый ковер, хотя сами видели, что я увез его из дома.

Она подумала, что больше нет необходимости продолжать. Все было подтверждено. Да, она оказалась права, но не испытывала при этом никакой радости. Больше всего ей хотелось сейчас закрыть глаза, спрятать голову и исчезнуть куда-нибудь.

— Если вы скажете, что в ковре ничего не было, я вам поверю.

Я не собираюсь доносить кому бы то ни было, что видела вас с ковром… Не только соседям, но и полиции.

Он продолжал смотреть на нее, его лицо выражало испуг.

— Не знаю, верю ли я вам…

— У вас нет оснований мне не верить. Я уже дважды, и еще на прошлой неделе могла сказать полиции, что видела, как вы клали ковер в свою машину и увезли его. Но не сделала этого.

— Почему?

Ей не хотелось открывать ему, что до сегодняшнего дня она не придавала истории с ковром никакого значения.

— Если вы в чем-то виноваты, это все равно станет известно. Предоставляю вам, Сидней, полную свободу. — Капельки пота медленно сползали с его лба к вискам. Он продолжал пристально смотреть на нее. — У меня есть коньяк, хотите?

— Да. Да, пожалуйста.

Миссис Лилибэнкс почувствовала облегчение и от того, что он согласился, и от того, что сделал это вежливо. Коньяк она хранила для себя как лекарство, но после переезда она ни разу не притрагивалась к нему. Миссис Лилибэнкс сходила за рюмкой и наполнила ее почти до краев. Сидней, склонившись над столом, принялся пить коньяк мелкими глотками.

— Еще кофе, — сказала миссис Лилибэнкс, наливая ему в чашку.

— Это не может продолжаться… так продолжаться, — пробормотал Сидней, словно разговаривая с самим собой.

— Что именно?

— Что вы не скажете… что видели… это… Стараясь говорить как можно спокойнее, она ответила:

— Видимо, вы недостаточно хорошо знаете меня. Я умею держать свое слово. А в данном случае речь идет об обещании, которое я дала себе, а не вам. Не мое дело подозревать кого бы то ни было. Особенно если есть вероятность того, что подозрения эти необоснованы.

Сидней постепенно приходил в себя. Возможно, это коньяк оказал свое благотворное действие. Он вдруг заговорил о телевизорах, о том, что в Саффолке с его равнинным рельефом местности изображение совсем не искажается. Но он уже не чувствовал себя непринужденно, и взгляд его стал угрюмым и задумчивым.

— В выходные приедет Присей, — сообщила миссис Лилибэнкс. — На этот раз вы обязательно должны ее увидеть. Очень жалею, что вы не познакомились в прошлый раз.

Она ждала случая сообщить ему это, поскольку не видела лучшей возможности смягчить драматизм того, что произошло: разве смогла бы она представить своей внучке человека, которого считает убийцей?

— Я буду очень рад, — ответил Сидней.

Сделав несколько затяжек, он затушил сигарету и распрощался, не предложив, как прежде, помочь хозяйке убрать посуду. Миссис Лилибэнкс еще некоторое время оставалась сидеть на диване, пытаясь разобраться в своих мыслях. Конечно, она рисковала сегодня, но, кажется, самое опасное уже позади. Сидней знает теперь, что дал повод для серьезных подозрений, и если он в самом деле виновен, сказала себе миссис Лилибэнкс, то обязательно выдаст себя нервозностью. Миссис Лилибэнкс свято верила в силу чувства вины. Большинство убийц, считала она, в глубине души чувствуют необходимость сознаться, быть разоблаченными. Теперь, подведя все итоги, миссис Лилибэнкс решила, что вечер не прошел безрезультатно, по крайней мере, для себя она сделала открытие: она действительно верит, что Сидней убил Алисию.