Петров МихаилГончаров и новогоднее приключение

Михаил ПЕТРОВ

Гончаров и новогоднее приключение

Детективная повесть

Наше проживание в уютной трехкомнатной квартире Алексея Николаевича Ефимова - моего законного тестя - продолжалось уже второй месяц. Постепенно мое раздражение по поводу временного переезда не только улеглось, но и более того - такое положение вещей мне начинало нравиться. Что и говорить - ко всему подлец человек привыкает. Было чертовски приятно, легонько пощекотав заставленный бутылками тестевский бар, сытым котом разлечься на диване, оставляя за закрытой дверью все оскорбительные замечания его дочери.

Новый год стучался в двери, и по этой причине я на собственном согбенном горбу приволок огромную трехметровую лесину. Ее высота оказалась такова, что даже просторная ефимовская квартира была не в состоянии ее принять. Тогда я отыскал ножовку, собираясь отпилить нижнюю часть древа. Однако очаровательная супруга отчаянно запротестовала и потребовала купировать макушку, ссылаясь на то, что нижний конец куда как толще и пушистей. Естественно, я неприлично ухмыльнулся и позволил себе в ее адрес некоторую двусмысленность. Обозвав меня ползучим гадом, Милка вырвала из моих рук пилу и сама занялась обрезанием. Оскорбленный в лучших чувствах, я протопал в комнату, открыл бар и в сотовариществе с коньяком начал глумиться над русской женщиной.

- Пили, пили, развратница, работай, а ночью, когда ты уснешь, я твой грешный комель все равно отсеку.

- Себе отсеки, - бессовестно отозвалась супруга. - Все одно он без дела у тебя. Только и можешь, что водку пьянствовать да на чужих баб рот разевать.

- Графиня, вы себе противоречите. Вы только что заметили, что мне он без надобности, а теперь, сами себя опровергая, обвиняете меня в порочащих меня наклонностях. Как это понимать? Я удивлен.

- Ты слишком хорошего о себе мнения, я говорила о том, как ты пялишься на баб, но это же делают и немощные старики. - Послышался неясный шум, а потом опять недовольный Милкин голос: - Да здесь он, здесь, водку жрет с утра пораньше. А кто вам наш адрес дал?

- Ваши квартиранты, они были так любезны, что... - необыкновенно музыкально ответила дама. - Мне можно к нему пройти?

- Проходите, если не боитесь этого ненормального сексуального маньяка. Не разувайтесь, у нас беспорядок и холодно.

Высокая голубоглазая женщина вошла резко и стремительно. Видимо, сексуальные маньяки ее совершенно не страшили. Одета она была скромненько, но со вкусом. Не слишком дорогая шуба и такого же типа шапка, которую она тут же сняла, освобождая чудесную черную гриву. Это при ярко-то голубых глазах и молочно-матовой коже. Не знаю, как вам, господин Гончаров, а мне она понравилась сразу.

- Раздевайтесь и располагайтесь, - гостеприимно предложил я. - Здесь тепло, здесь уют, здесь коньяк раздают. И пожалуйста, не слушайте бредни моей горничной.

- Не оскорбляйте свою жену, - снимая шубу, засмеялась вошедшая. - Это некрасиво и в конечном счете может плохо для вас кончиться.

- Милая незнакомка, как только зазвучал свадебный марш Мендельсона, я понял, что для меня все кончено. Причем безвозвратно и навсегда. Но забудем об этом, в конце концов, у каждого свои вериги. Смею ли я спросить дорогую гостью, что ее ко мне привело? Ведь обычно к моей помощи прибегают не от хорошей жизни - вы же на вдову, убитую горем, совсем не похожи.

- И тем не менее это так... Хотя о смерти моего мужа говорить пока рановато, некоторые факты дают основание предполагать, что он исчез.

- Печально. И что же вас натолкнуло на эту мысль?

- Видите ли, он уже больше недели не ночевал дома.

- Негодяй! Я бы на его месте и денно и нощно охранял столь прелестный бриллиант, ниспосланный мне судьбой. А раньше подобные недоразумения с ним случались?

- Да уж бывало, но обычно его загулы не превышали двух-трех дней.

- Ай-ай-ай! Каков негодник! Он что же у вас, алкоголик?

- Нет, нет, ни в коем случае. Трезвенником, правда, его назвать нельзя, но и в чрезмерном пьянстве никак не обвинишь.

- Тогда я просто не понимаю, как он мог хотя бы на минуту оставить без присмотра такое сокровище? Наверное, он ненормальный!

- Такая же шлюха в штанах, как и ты, - неразумно и беспардонно вылепилась Милка.

- Людмила Алексеевна! Я бы вас попросил впредь не заходить в мой кабинет без надлежащего на то разрешения. Тем более, когда я работаю с клиентами, - строго и надменно глядя на нее, изрек я. - Соблаговолите принести нам кофе с лимоном и тотчас удалиться.

Фыркнув так, что моей душе стало горько и обидно, она ушла, бессовестно унося с собой весь мой авторитет. Продолжать разговор в том же игриво-фривольном ключе теперь было по меньшей мере глупо. Поэтому я вполне официально спросил, с кем имею честь беседовать.

- Меня зовут Людмила Владимировна Носова, а привело меня к вам исчезновение мужа Виктора Никифоровича. Скажу сразу - в милицию я уже обращалась, но там мне ответили, что никаких причин для беспокойства у меня пока быть не должно. Дескать, таких, как я, приходят десятки, понапрасну бьют тревогу и отрывают занятых людей, а в это время их неверные мужья развлекаются на стороне. Где-то я их понимаю, скорее всего, так оно и есть, но и меня понять нужно. А вдруг с ним что-то случилось и еще есть возможность ему помочь. Вот я и пришла просить вас найти моего мужа. Естественно, ваши услуги будут оплачены.

- Об этом после, давайте сначала договоримся, что я вообще берусь за ваше дело.

- Давайте, но как?

- Вы мне все подробненько рассказываете о своем благоверном, начиная от его пагубных привычек и заканчивая сокровенными замыслами. Только тогда, имея о нем какое-то представление, я буду знать, стоит ли мне пытаться вам помочь.

- Хорошо. С чего бы начать?

- Начните хотя бы с его внешних данных.

- Я принесла его фотографию, посмотрите, пожалуйста.

На стол лег портрет улыбающегося сорокалетнего щеголя, чем-то похожего на Марка Бернеса в молодости. Ничего не скажешь - приятный мужик.

- У вас хороший вкус, - одобрительно заметил я. - Теперь укажите его рост и особые приметы. На фотографии этого не заметишь, кстати, вы не против, если я ее на время заберу?

- Конечно нет, я для того ее и принесла. А ростом Виктора Бог не обидел - метр девяносто, и это при девяностокилограммовом весе. Он раньше занимался баскетболом. А вот насчет особых примет посложнее - у него их попросту нету, если не считать шрама после аппендицита, но будем надеяться, что до этого дело не дойдет?

- Будем надеяться, - оптимистично согласился я. - Скажите, где и кем он работал в последнее время?

- Он был директором мелкой фирмы "Фортуна".

- Если можно, об этом поподробнее. Что за фирма? Чем она занималась?

- Это, собственно, и не фирма, а редакция газеты "Фортуна", но с определенными коммерческими возможностями.

- Вот-вот, это-то и интересно. Как оценивались эти возможности в рублях? Какой доход составляли эти самые возможности?

- Господи, ну о каком доходе вы говорите. Так, копеечки. Не забывайте, что Виктор выпускал газету, а она съедала добрую треть.

- Тогда зачем она вообще была ему нужна? Тем более популярностью она, кажется, не пользовалась. Лично мне она в руки никогда не попадалась.

- Вы правы, газета выходила небольшим тиражом и была нужна только как щит от налогового кулака. Согласитесь, что лучше платить пятерым безработным журналистам, чем незнакомому дяде.

- Возможно. Скажите, а содержание и направленность, то есть сама концепция газеты не могла стать причиной его исчезновения?

- Мне трудно ответить, потому как, к своему стыду, я ее не читала.

- Скверно. Сегодня же представьте мне подшивку за последние полгода.

- Я не знаю, отдадут ли мне ее в редакции.

- Что так? Вы что же, не имеете к фирме никакого отношения?

- Почти год назад Виктор меня уволил.

- Оригинально! И что же послужило причиной увольнения собственной супруги?

- Официально - систематический невыход на работу.

- И это действительно так?

- Такие факты имели место, но, как говорится в той басне: "Ты виноват уж в том, что хочется мне кушать...", Виктор неровно дышал к одной журналисточке, а какая уж тут любовь, когда за спиной сварливая жена.

- Вы правы, это действительно мешает и тормозит творческий процесс. И что же в итоге? Надеюсь, он добился положительных результатов?

- Я не знаю, но через месяц после моего увольнения явился с расцарапанной рожей. Помню, я тогда радовалась и злорадствовала.

- Это нехорошо. Работает ли сейчас та царапучка и как ее зовут?

- Кажется, он вскоре ее уволил, а звали ее Галиной Звягиной.

- Ладно, это мы выясним. Теперь меня интересует следующее: каким видом коммерции занималась фирма и не было ли в ее действиях чего-нибудь предосудительного?

- В деятельности любой сегодняшней фирмы вы наверняка найдете массу нарушений, думаю, что и "Фортуна" не исключение. Однако ее оборот настолько ничтожен, что и говорить-то о нем не приходится.

- И все же. На каких нивах ваш Виктор искал коммерческую фортуну?

- В данное время не знаю, но когда работала я, он возил из Москвы товары. Раз в неделю гонял туда грузовик.

- Это уже ближе к теме. И какой товар он привозил?

- Чай, кофе, иногда книги.

- Он брал их на консигнацию? То есть рассчитывался после реализации?

- Нет, предпочитал расплачиваться сразу.

- В таком случае его вояжи требовали иметь при себе крупные суммы денег?

- Наверное, но последнее время сам он ездил редко, вместо себя посылал экспедитора Павлика Дергунова.

- Вот как? - По ее потеплевшему голосу я мог предположить многое. - Вы, наверное, хорошо знаете этого самого Павлика Дергунова?

- Может быть, может быть, - кокетливо улыбнулась Носова. - Только к настоящему делу, поверьте мне, это не относится.

- Может быть, может быть, - в тон ей ответил я. - А Виктор о вашей связи знал?

- О какой связи? Помилуй бог, о чем вы говорите! Павлик Дергунов - сын моей школьной подружки и ничего более. У меня, кроме мыслей, ничего такого с ним и не было.

- А жаль, - невольно посочувствовал я женщине. - Людмила Владимировна, скажите, в последнее время не было ли в адрес вашего мужа каких-нибудь звонков или писем угрожающего характера?

- Такого я не припомню.

- Кроме вышеназванной Галины, у него еще кто-то был?

- Наверное, какая-то баба была, ведь не уголь же он рубил, когда не ночевал дома и приходил только под утро. Увы, он меня с ними не знакомил.

- Когда и при каких обстоятельствах вы в последний раз видели своего Виктора?

- В пятницу восемнадцатого, как и положено, в девять часов он отправился в редакцию, и все, с концами.

- За ним приезжает водитель?

- Нет, что вы, это слишком большая роскошь, он сам водит.

- Черт возьми, где же в таком случае машина?

- Тоже исчезла.

- Что же вы раньше молчали? Где он ее паркует на ночь?

- На автостоянке возле дома, но я уже смотрела, там ее нет.

- Вы номер автомобиля помните?

- Да, конечно. У нас белая "девятка" с номером...

- Запишите его, а также оставьте свой телефон и адрес. Сегодня суббота, в понедельник я попробую поговорить с сотрудниками газеты.

Кажется, это дело не сулило серьезных опасностей, впрочем, как и барышей, наверное, именно поэтому и стоило за него браться.

- Что за стерва? - едва только дверь за прекрасной дамой закрылась, въедливо поинтересовалась Милка. - Уже в дом начал своих шлюх таскать, кобель несчастный.

- Это клиентка, - миролюбиво пояснил я. - По делу приходила.

- Все они по делу приходят, а потом через тебя проходят. Ты же скотина, ты даже мою лучшую подружку, сучку Тамарку, не пропустил - никогда ей этого не прощу.

- Глупости говорить изволишь, фантазии все это, спроси у нее сама.

- Спрашивала, она уже раскололась.

- Значит, и она ненормальная. Наговаривает на бедного старого поэта.

- Поэт хренов, иди втыкай елку в бочку.

- Это мы с удовольствием, это мы вам мигом оформим.

- Не сомневалась, кобель бесхвостый, и за что мне такие мучения Бог послал?

- Где ставить-то будем?

- У отца в кабинете, в комнате и без того тесно, не потанцуешь.

- Старая ты калоша, все танцы на уме. Скоро песок посыплется, а туда же...

* * *

Редакция газеты "Фортуна" арендовала в ДК "Знамя" просторную, светлую комнату на втором этаже. При моем появлении ее обитательницы - три симпатичные девицы - немного смутились, как будто бы я застал их за каким-то предосудительным занятием. А они всего-то пили чай и мерили черные колготки. На сидящего за компьютером молодого парня внимания они не обращали. То ли он уже знал о них все, то ли играл роль домашнего котенка. В общем, настроение в редакции было повседневное и умиротворенное. Видимо, отсутствие шефа совершенно не сказалось на распорядке рабочего дня и психике сотрудников. Доброжелательно меня разглядывая, они выжидающе улыбались, наверное по ошибке приняв за Деда Мороза.

- Здравствуйте, девочки и мальчики.

- Здравствуйте! - послушным хором ответили они.

- А я Серый Волк, пришел за Красной Шапочкой. Есть среди вас такая?

- Выбирайте любую, - щедро разрешила самая бойкая и самая сексапильная из всех присутствующих. - Вот хоть бы меня и тащите в самую глухую непролазную чащу. И имя-то у меня подходящее, зовут Машенькой.

- Что ты, девонька, да после тебя я и сам в этой чаще лапы протяну, мне бы кого-нибудь поскромнее, например, Галку Звягину.

- Ну вы, дядя, и даете, - дружно расхохотались девицы. - Нашел скромницу! Да мы перед ней девы непорочные и ангелы святые. Мы все втроем не сделаем того, что сделает она одна. Опасная женщина, сразу предупреждаем.

- Ничего, как-нибудь управимся, где мне ее найти?

Кажется, я чуть-чуть поторопился, потому что в их глазах мелькнула тревога, смешанная с подозрением. Святая троица как-то незаметно приняла чопорный, рабочий вид, стараясь не обращать на меня внимания. Это становилось интересным.

- Простите меня, девы Христовы, кажется, я ненароком нарушил какое-то страшное, мне неизвестное табу? Тогда молчу.

- Ничего вы не нарушили, никакого табу, - скучно ответила сексапильная Машенька. - Просто вы мешаете нам работать. Нам предновогоднюю газету нужно делать, а вы отвлекаете.

- Еще раз прошу вашего великодушного прощения за то, что оторвал вас от столь важной и нужной всему человечеству созидательной деятельности, но если уж так получилось, то проводите меня к Виктору Никифоровичу Носову.

Три затылка различной масти, повернутые в мою сторону, можно было расценить как лаконичный, но емкий ответ. Похоже, они сговорились и решительно не хотели проливать хоть какой-нибудь свет на историю таинственного исчезновения своего шефа. Говорить ничего не хотят, однако и не перепуганы. А если это так, то, скорее всего, ничего страшного с их шефом случиться не может, потому как в противном случае они и сами бы заявили в милицию, не такие уж они дуры. Хорошо, попробуем еще раз, но теперь, как говорил один знакомый армянин, с другой стороны. Тот парнишка за компьютером, будто уж очень увлеченный игрой, наверное, и есть мой следующий собеседник. Если мои предположения верны, то уж он от меня не отвертится.

- Дергунов! - резко окликнул я и попал с первого раза. Чуть не свалившись со стула, он вытянулся во фрунт и вылупил на меня черные маслины удивленных глаз. - Дергунов, пойдем перекурим, а то мне с твоими бабами болтать надоело. Совсем невоспитанный народ. Да пойдем, не бойся, не буду я тебя бить.

- А зачем мне с вами куда-то идти? - неприятно удивился парень. - Можно и здесь поговорить, наши девушки ничего и никому не передадут.

Он отчаянно трусил и даже не стеснялся этого при девках. Мне стало его немного жаль, но раз уж замахнулся, так бей.

- Нет, Павлик, не для бабских это ушей, только тебе я могу передать то, что сказал Виктор Никифорович.

- Но вы же сами только что спрашивали о нем.

- Ну и спрашивал, что с того? Я-то думал - он уже вернулся. Пойдем.

- Отстань от парня, мент недоделанный! - яростно сверкая глазами, кинулась на защиту младенца самая старшая.

- Да какой он мент, мопс он ручной, Людкой науськанный. Ты что, не поняла еще? Бесится старая стерва. По ночам НЛО снятся, - съязвила Машенька и, указав мне на дверь, предложила немедленно покинуть помещение.

- Выйду, выйду, - успокоил я не в меру разбушевавшуюся деву. - Только вот повесточки вам на завтра выпишу часиков на девять, чтоб и мне по закону действовать, и вам бы спокойно этой ночью спалось. Начнем с тебя, Мария.

Присев за стол, я вытащил кучу каких-то бланков и, выразительно посмотрев на нее, спросил фамилию.

- Ой, правда, что ли? - тут же закосила она под пятилетнюю девочку.

- Нет, понарошку. Посидите у меня на баланде да на параше, подумаете хорошенько, вот тогда мы с вами и поговорим душевно и доверительно.

- Да ладно тебе, не верь ему, Мария, на понт берет, нашел преступниц, успокоила себя и подружек бойкая Любка и в качестве неоспоримого аргумента добавила: - У меня брат в ментовке работает!

- А у меня сестра в дурдоме, и если вы чего-то недопонимаете, могу вам ее рекомендовать. Короче, девки, или вы будете говорить здесь, или завтра в моем кабинете номер сто сорок три, он на первом этаже. Выбирайте, какой вариант вас устраивает больше.

Собравшись в кружок вместе с перетрусившим пареньком, они устроили блицсовещание, во время которого сквозь приглушенные их голоса я мог различить явно нелестные замечания в свой адрес, самым безобидным из которых было "тупой мент" и "трахнутый мужик". Наконец, придя, видимо, к общему консенсусу, Любка на правах старшей спросила, что именно меня интересует.

- Ну вот видите, какие вы умные девочки. - Одобрительно кивнув, я удобнее расположился в кресле. - Меня интересует немногое. Просто скажите мне, где сейчас находятся Виктор Никифорович и Галина Звягина.

- Мы этого не знаем, - сразу же огорошила меня Машенька.

- Нехорошо это с вашей стороны, я попусту теряю время. Итак, ваше полное имя...

- Погодите, товарищ мент, вы не даете мне дорассказать. В пятницу вечером, после работы, часов в шесть Виктор Никифорович вместе с Галкой поехали отдыхать. Вот, собственно, все, что мы знаем.

- Ясно, какой же вам был смысл скрывать этот очевидный факт?

- Мы думали, что вас в самом деле наняла Людмила, его жена, а ее мы попросту недолюбливаем. Думали, пусть позлится подольше. Да и волну раньше времени гнать не хотели. Шеф с Галкой частенько таким образом отрывались. Бывало, что дня на три исчезали.

- А чем вызвана ваша нелюбовь к его жене?

- Работала она у нас заместителем главного редактора, как я сейчас, так мы под ее руководством как арестанты ходили. Нам в туалет у нее отпрашиваться приходилось. Шаг влево, шаг вправо считается прогулом.

- Понятно, бедненькие вы мои арестанточки. А скажите мне, где, по вашему мнению, любит отдыхать Виктор Никифорович? Где, так сказать, его заповедные места? Не поверю, чтоб он вас туда ни разу не возил. Все-таки шеф должен заботиться о своих подчиненных, а шеф он, как я понял, либеральный. Или я ошибаюсь?

- Вы правы, он действительно приглашал нас несколько раз в ресторан "Приют бродяги", да, видать, на сей раз они отправились куда-то подальше... - стыдливо не договорила самая юная и аппетитная Ольга со вздернутым носиком, удивленными глазками и манерами пай-девочки.

- По большому кругу, значит, пошли, - одобрительно констатировал я сей факт грехопадения. - И где же находится этот райский уголок, где даже зимой светят ласковые южные солнца?

- Мы этого не знаем, - несколько нервно и досадливо ответила Машенька, сожалея, похоже, о своей непричастности.

- Как? Неужели ваш нехороший шеф ни разу не свозил вас туда на экскурсию? Такие миленькие мордашки, как ваши, заслуживают большего внимания. Он у вас верхогляд. Не заметить того, что находится прямо возле его носа. Не верю!

- Ну, один раз мы там были... - застенчиво покраснела Ольга.

- И где же это? - наконец-то обретая под ногами какую-то почву, игриво спросил я. - Девчоночки, опишите мне те дивные места, а главное - их координаты.

- Вот кто там был, пусть тот и описывает. - Поджав губы, Машенька демонстративно отошла от стола, с трудом скрывая персональную обиду на невнимательного шефа. - Любка, иди сюда, развесила уши, овца. И тебе там, Павлик, делать нечего, пусть они разбираются сами.

- Ну и куда же ты, Оленька, очи ясные, шефа своего сопровождала? - мало обращая внимания на гневливую возню за моею спиной, ласково погладил я девочку. - На каких Таитях вы отдыхали, какие чудеса неведомые он тебе показывал? Какие таинства открывал?

- Осенью еще он возил меня в Сосновый овраг, село такое, километров за пятьдесят отсюда будет, а таинств он мне никаких не открывал, - наивно захлопала ресничками Оля. - Наутро мы уже были дома.

- Что так скоро? Или места те не пришлись тебе по душе?

- Мама очень волновалась, поэтому я и попросила Виктора Никифоровича поскорее отвезти меня домой. А места там офигенные, природа как на фотографии, кайф полный. Там Виктор Никифорович хотел дом покупать.

- И тебя в него хозяйкой?

- Ну зачем вы так? - зарделась девочка. - Про такое мы тогда не говорили.

- Оставили на потом? Ладно, это дело сугубо личное, и меня оно касаться не должно, а вот что вы там делали и у кого останавливались, я поинтересоваться вправе.

- Что мы там делали, вам тоже знать не обязательно, - взбрыкнула кобылка. - А были мы там у бабы Лизы, ели пироги с капустой и пили самогон.

- Ты алкоголичка, что ли, самогон-то глотать в таком возрасте?

- Ничего вы не понимаете, это же после бани полный отпад.

- Вот оно что, значит, в баньке с шефом изволили париться, похвально.

- А вам-то какое дело? С кем хочу, с тем и парюсь.

- Логично. А больше он уже тебя с собою не брал, предпочитал старую и проверенную Галку? Наверное, ты ее подменила в тот момент, когда она болела или была в отпуске. Я правильно говорю? Да ты не волнуйся, я ничего и никому рассказывать не собираюсь. Ты лучше собирайся.

- Это куда? - деланно испугалась Оленька.

- В Сосновый овраг, к бабе Лизе, соскучилась она, наверное, по тебе. Негоже старушку одну оставлять. Проведать ее надобно, самогоночки ее испить, пирогов покушать. Ты помнишь, где она живет?

- Помню, но не поеду.

- Это еще почему?

- Я с незнакомыми мужчинами не езжу, мама ругается - это во-первых, а во-вторых, там сейчас, наверное, шеф с Галкой. Весь кайф им поломаем. Он мне потом голову открутит или еще хуже - с работы выгонит.

- Я так думаю, что после недельного куража весь их кайф вышел сам собой, а лично ты там не появишься, я только зайду, увижу, что он живой-невредимый, и мы вернемся назад. Меня тебе бояться нечего, паспорт я оставлю в редакции как гарантию твоей безопасности. К тому же я никогда не имел дела с малолетками.

- Это почему? - обиделась Оленька.

- Не хочу.

- А если я захочу? - заиграла глазенками шлюшка.

- Выпорю, собирайся. Павлик, - подозвал я паренька, на первый взгляд всецело поглощенного компьютерной игрой, но тем не менее чутко следившего за нашим разговором. - Иди-ка сюда, что-то интересное сообщу.

- Да, я слушаю вас.

- Во-первых, держи мой паспорт, чтобы у вас не возникло и тени сомнения в моих действиях, а во-вторых, поведай-ка мне вот что: ты своими глазами видел, с кем и когда уезжал Виктор Никифорович?

- Конечно, я как раз вернулся из Москвы с товаром, отдал ему все накладные, он даже пересчитал коробки, а потом сел в свою тачку, где уже находилась Галина, махнул на прощанье и покатил.

- Теперь самое главное. Сколько, по-твоему, у него могло быть в кармане? Ты знаешь, почему я это спрашиваю?

- Догадываюсь. Вы думаете, что его могли грохнуть из-за бабок? Сколько у него было в тот раз, я точно сказать не могу, но обычно меньше десяти кусков он с собой не носил. А вообще-то шеф мужик осторожный, вряд ли с ним случилось что-то серьезное. Просто погулять решил, тем более дела идут неплохо.

- Что значит - неплохо?

- Ну, товар наш расходится быстро. Мы делаем минимальные накрутки, не больше чем в двадцать - двадцать пять процентов, и поэтому у нас дешевле, чем где бы то ни было. Правда, в Москву из-за этого приходится часто мотаться, но это уже другой вопрос. Не потопаешь - не полопаешь. Вот и теперь, пока его нет, я успел еще раз крутануться. Опять товара на сто пятьдесят тысяч привез. Так и живем. А вы, наверное, зря туда едете, расслабился человек, ну и пусть себе отдыхает.

- Вот и мы отдохнем, правда, Оленька?

- Вы со мной так не шутите, а то я никуда не поеду.

- Что ты, я даже в машине с тобой от разговора воздержусь. Сядешь себе на заднее сиденье и вплоть до Соснового оврага будешь спать.

- А это уж мое дело, буду я спать или нет, поехали.

Морозный хрустальный воздух, прозрачная синь неба да искрящийся снег, стремительно улетающий назад. Что может быть лучше? Если бы не вонючие ядовито-желтые выхлопы машин - могло показаться, что мы вновь возвращаемся в забытые детские сказки, от которых когда-то нам так хотелось убежать и поскорее стать взрослыми. От переполнявшей меня радости я чуть было не запел, но, вовремя вспомнив, кто сидит сзади, я ограничил свои эмоции тем, что врубил танцы Брамса.

- У вас что, нормальной музыки нет? - естественно удивилось младое существо.

- А чем эта ненормальная? Красивая музыка.

- Ну, я вообще!!! - Этим она сказала все. - Сделайте хоть потише, а то мне плохо станет. Я оперы с рождения не люблю.

- А что ж ты любишь, детка?

- Я рок люблю, - доверительно сообщила она. - Металл. А все эти чайковские и моцарты мне по барабану. Туфта.

Спорить с юным уродцем было бессмысленно, и, чтобы не мешать друг другу, я вовсе выключил музыку, демократично позволяя делать каждому свое. Некоторое время мы ехали молча, просто созерцая удивительный этот день. Первой не выдержала Оленька.

- А вас как зовут? - громко и даже с некоторым вызовом спросила она.

- Константин Иванович.

- А сколько вам лет, Константин Иванович?

- Сорок пять, но почему это тебя интересует?

- Да так, а моему отцу было бы сорок семь. Да только он погиб в автокатастрофе. А теперь мы с мамой живем вдвоем.

- Прими мои соболезнования, - почему-то понимая, что девчонка врет, ответил я немного насмешливо.

- А у вас есть дети? - не унималась она.

- Нет, не умудрил Господь, не получилось.

- А у кого не получилось? У вас или у вашей жены?

- У обоих, успокойся, кажется, мы прибыли. Куда теперь?

- Да вы что? Еще далеко. Нужно проехать все село, и только потом покажется дом бабы Лизы, он у нее за сплошным высоким забором.

- И именно там у нее сауна с бассейном, - усмехнулся я. - Странная какая-то баба Лиза. Она что, одна живет или с дедом Егором?

- Нет, деда я там не видела, а вот внучка ее, Лилька, забегала, на меня зыркнула, засмеялась и начала клеиться к шефу. Ну, тут бабка ее и вытурила, шлюху деревенскую. Ни стыда у них, ни совести.

- И не говори, кума, нравы у них куда как испорченные. А что там у нее за баня, почему Виктор Никифорович постоянно туда рвется? Неужели в городе хуже?

- Баня у нее, Константин Иванович, самая обыкновенная, безо всяких там бассейнов или ванн. Душ и тот примитивный. Просто шефу нравится, что она исконная, русская. Мне так там совсем не понравилось, только вы ему этого не говорите, он не любит, когда хотят то, что не нравится ему. И что за удовольствие он в ней находит - не понимаю.

- Русский человек, что ж удивляться...

- Нет, один раз я там побывала и больше ни в жисть. Жара, смолой какой-то воняет. Дерево раскалилось так, что не дотронуться. Ему-то что, а каково мне пришлось? Он меня под самым потолком на этих горячих досках раскорячил и кайфует, а я на спине под ним еложу. Думала, там и кончусь. Вылетела из этой парной как ошпаренная, сама себя не помню, а в передней Лилька, шлюха чертова, уже дожидается с квасом и полотенцами. Нагло так мне между ног смотрит. Спрашивает, хорошо ли меня оттоптал мой петушок? Я ее даже ударить хотела, да передумала - сил не было. Плюхнулась на диван в чем мать родила и почти литр кваса выпила. А потом, минут через двадцать, шеф вышел. Стол в передней уже накрыт. Бабка с Лилькой обслуживают. Грибочки-огурчики носят. Пироги, говорят, попозже будут. Выпил он этого вонючего самогона и мне велел. Что тут делать - выпила, потом еще и еще, ну а потом он меня прямо при них трахнул. Да мне-то уже все равно было, все как в тумане... Смотрю, бабка с пирогами мечется и разные глупые слова говорит: "Так ее, Витенька, так ее, голубушку! Не жалей, не смотри, что худенькая, она еще троих таких выдюжит, наддай, Витюша, наддай ей, козе длиннорогой! Мужик ты или не мужик?" Прямо не бабка, а секс-консультант. Часа три мы так кувыркались. А наутро-то я как проснулась, как вспомнила все, хоть волком вой то ли со стыда, то ли оттого, что меня так унизили. В общем, потом я на него неделю смотреть не могла. Константин Иванович, вы, наверное, человек умный, скажите, почему он так со мной обошелся?

- Сама, выходит, так себя поставила.

- Да что вы, никогда не думала, чтобы так-то вот...

- Значит, по-другому думала, а начальник твой удумал в барина поиграть, вроде графа Алексея Николаевича Толстого... Что-то долго мы едем, Оленька. Деревню-то насквозь промахнули.

- Так уже приехали, сейчас, за следующим поворотом, и будет ее дом. Только я заходить туда не хочу, противно, особенно теперь, когда опять все вспомнила.

Добротный, рубленый дом открылся неожиданно и сразу. Первое, что бросалось в глаза, так это его высоченный трехметровый забор, набранный из крепкого теса. Задней частью этот скит примыкал к чахлому лесочку, а остальные три его стороны выходили в чистое, белое теперь поле. Невольно вспомнилась песня Высоцкого "Что за дом такой...". От основной дороги он отстоял метров на сто, но, несмотря на вчерашний снегопад, сверток, ведущий к одинокому строению, был тщательно вычищен бульдозером. Уважаемое, видно, лицо эта самая баба Лиза. И, судя по свежим следам протектора, кто-то сегодня уже успел ее посетить.

- Оленька, вы прошлый раз где машину-то ставили?

- Виктор Никифорович сначала договорился с ней, а потом загнал вовнутрь.

- Ну вот и отлично, мы сделаем так же. Ты сиди и двери никому не открывай.

Подкатив вплотную к крепким березовым воротам, стянутым для прочности полосовым железом, я остановился, но выходить не спешил, с садистским удовольствием слушая, как исходит злобой и силой невидимый мне барбос. Только минут через пять в воротах приоткрылась маленькая дверца, и из нее показалось сварливое старушечье личико, завернутое в серый пуховый платок. Оценив обстановку и решив, что, кроме нас, ей никто более не угрожает, она осмелела и кинулась в атаку:

- Чего кобеля дразните, делать вам боле нечего, скаженные, чего приехали-то?

- Извините, баба Лиза, - выходя из машины, повинился я. - Просто не знали, как к вам лучше достучаться.

- Подошли бы к воротам, тогда мне из оконца видно. Чего надо-то?

- Дык в баньке хотим попариться, оттого и приехали.

- Это в какой такой баньке? Ступай-ка ты, мил человек, отсюдова подобру-поздорову, пока я на тебя Шайтана не спустила.

- Баба Лиза, неужто не пустишь? А я с такой голубкой к тебе приехал. Черт знает откуда перся, очень хотелось самогоночки твоей отведать да пирожка с капусткой откушать.

Напирая на бабку плечом, я старался заглянуть во двор, но пока мне это не удавалось. Отступая, она успела накинуть на дверцу цепочку и теперь, находясь в относительной безопасности, повела себя более уверенно и даже вызывающе.

- Иди отсюда, черт ненормальный, пусть тебя теща пирогами потчувает, нашел притон! К одинокой старухе ломится. Это куда ж годится? Да еще мокрохвостку какую-то с собой притащил, креста на тебе нет.

- Баба Лиза, да неужели же не узнаешь - месяца три тому назад ты нам сама баню топила. Я тогда лично тебе башлял, совсем, что ли, из ума выжила? Как Лилька-то поживает? Все в порядке?

- Что-то не припомню я тебя, касатик, небось лапшу мне на уши вешаешь. Ну-ка, скажи мне, сердешный, с кем ты тогда был и сколько мне заплатил.

- Да с Коляном, кентом моим, вспомнила теперь? - пошел я ва-банк, заранее чувствуя, что делаю глупость. - Ну, с нами еще две телки были.

- Не знаю я никаких Колянов, - подумав, ответила старуха. - А сколько ты мне заплатил? Ну, денег сколько дал.

- Три месяца назад я дал тебе сто рублей, - ткнул я пальцем в небо, но, почувствовав, что не попал, тут же исправился: - А потом ты у меня еще полтинник вытребовала. Ты не сомневайся, я тебе его отдал. Ну что, вспомнила, наконец?

- Не знаю даже... - нерешительно затопталась бабка, - вроде были такие, а может, ты врешь все, кто тебя знает.

- Да пошла бы ты, старая, в свою баню, найду другую, подешевле да почище. У тебя, я вижу, клиентов девать некуда. Привет, грей кости.

Повернувшись спиной, я подошел к машине, собираясь открыть дверцу, как манны небесной ожидая ее окрика, потому что все это банно-прачечное дело мне начинало не нравиться и попасть в гости к этой бабусе было просто необходимо.

- Погоди, - долгожданно окликнула она, - скорый больно, откудова мне знать, что ты не вор какой, не грабитель. А баньку-то можно, только не сегодня, сегодня у меня генеральная уборка, а на завтра уже есть клиент. Ежели послезавтра, тридцатого, пожелаешь, то приезжай, только попозже, а то появился! Еще обеда-то нет, а он тут как тут. Только ведь я теперь аванс беру, а то вдруг не приедешь - у меня простой и плакали мои денежки. Приедешь, что ли?

- Какой аванс? - деловито спросил я.

- Вас сколь душ-то будет?

- Ну, если на послезавтра, то я с кентом привалю, а значит, пару телок мы возьмем прицепом, смекаешь?

- Смекаю, вас будет четверо, значит, аванс сто пятьдесят рублей и столько же отдадите, когда будете уезжать.

- Нет вопросов. - Я протянул ей требуемую сумму и спросил: - А до утра-то у тебя зависнуть можно?

- До утра можно, но не больше.

- Лады, пироги и грибочки за твой счет.

- Это уж как положено. Но самогонка пойдет за отдельную плату.

- Как это "за отдельную"! Как это "за отдельную"! - негодующе возмутился я. - Прошлый раз самогонка входила в общую стоимость. Совсем оборзела.

- Так то было прошлый раз, а то нынче.

- А может быть, я и пить-то ее не буду, с собой привезу.

- Ты можешь ее и не пить, а за литр уплатить должен.

- Уговорила, старая, - вовремя прикусил я язык, понимая, что такое нововведение уже узаконено и не подлежит обсуждению.

- Ну, тогда милости просим.

Хлопнув дверцей, я развернулся так, чтобы она не заметила сидящую в машине знакомую ей девицу, потому как если старуха причастна к исчезновению Виктора, то лишние воспоминания ей ни к чему.

- Ну, что там? Где Виктор Никифорович? - набросилась на меня журналистка.

- Там его нет. По крайней мере, белой "девятки" я во дворе не заметил.

- А где же он? - удивилась девица. - Что она говорит? Когда он от нее уехал?

- Погоди, Оленька, дай я немного сосредоточусь.

Что мы имеем? Во-первых, исчезновение Виктора вместе с его любовницей. Во-вторых, бабку, которая мне не понравилась. Почему? Да я и сам толком пока не знал. Но часто бывает так, что разговариваешь с совершенно незнакомым человеком и уже через пять минут понимаешь, что он жулик и пройдоха, или наоборот: ведешь беседу с опустившимся человеком, бомжем, но знаешь, что последней черты он не переступил и в ближайшем будущем переступать ее не собирается.

Наверное, по этой причине я не задал ей прямого и естественного вопроса: а где сейчас находится ее клиент, который зарулил к ней еще в пятницу? Наверняка она бы мне правды не сказала и вообще начала бы отрицать сам факт его посещения.

И здесь я совершил первую пока глупость. Мне нужно было выслать вперед себя разведку в лице какого-нибудь деревенского алкаша, который бы наивно у нее поинтересовался: дескать, баба Лиза, а куда девалась белая машина, что зарулила к тебе в пятницу? Нет! Так было бы еще хуже, бабка бы сразу все заподозрила. А что она могла заподозрить? Что за ней наблюдают. Допустим, что с того? А если она и впрямь не знает, где наш преподобный Виктор Никифорович? А может быть, он в самом деле у нее не был? А если был, а потом уехал в неизвестном направлении? Час от часу не легче, и самое печальное то, что, заранее не веря ей, я не мог задавать ей вопросы открыто. Почему? Потому что очень боюсь. Чего? Отстань, сам знаешь... А если это так, то действовать нужно наверняка, а то позора потом не оберешься. Жаль, что мне не довелось увидеть ее внучку Лилю, тогда бы я мог строить свою страшную гипотезу на более твердой платформе.

- Оленька, - неожиданно прерывая молчание, обратился я назад, - опиши мне поподробнее, как выглядит бабкина внучка.

- Деревенская девка, что тут еще скажешь. А почему вы вдруг о ней вспомнили?

- Нужно. А что деревенская, то это не показатель, ты опиши ее подробнее.

- Здоровая бабища лет двадцати, ростом с вас будет, такая точно коня на скаку остановит, подлезет и задницей приподнимет. Она даже пьяного шефа спокойно на руках в комнату занесла. В общем, она мне не понравилась. Куда мы теперь едем?

- Отвезу тебя в редакцию, а там по делам. Буду дальше искать вашего шефа.

- Жалко, мне с вами нравится.

- Мне с тобою тоже, но истина дороже.

- Я слышала, что вы к ней послезавтра в баню собираетесь, вам телки нужны, не хотите ли взять меня с собой?

- Хочу, но не могу, а о том, что мне предстоит послезавтра, ты лучше помалкивай.

Когда мы подъехали, она с явной неохотой вылезла из машины и под моим сопровождением поплелась наверх в редакцию.

- Ну вот, госпожа Машенька, где взяли, туда и поставили, - отчитался я перед журналистской братией. - Берегите ее, как я берег.

- Однако! - игриво протянула сексапильная корреспондентка. - Как это вас прикажете понимать? Многопланово?

- Нет, в прямом смысле моих слов. От шефа никаких известий не поступало?

- Нет, мы их ждали от вас.

- К сожалению, ничем вас обрадовать не можем.

- Что же делать? Нам уже самим становится тревожно.

- Мне тоже, Машенька. Мне нужна подшивка вашей газеты за последние полгода.

- Да вы что, выносить ее из редакции строжайше запрещено.

- Может быть, мне опять оставить вам свой паспорт?

- Да уж ладно, только завтра обязательно мне ее верните, она у нас единственная. Мне за нее шеф голову снимет.

Если самому шефу ее уже не сняли, вяло подумал я, принимая тощий пакет, а вслух добавил:

- Мне совсем бы не помешал домашний адрес Галины Звягиной.

- О, нет проблем, прошу вас.

На фирменном бланке она нацарапала адрес, и я откланялся, поклявшись собственной жизнью не позднее чем завтра к обеду возвернуть полугодовой труд пяти дурех.

* * *

Журналистка Галина Звягина проживала на пятом, последнем этаже неухоженного кирпичного дома с расписанными непристойностями стенами и заплеванной лестницей. Поднимаясь по ней, я уже на уровне второго этажа услышал истошный женский и детские крики, призывы о помощи. Несомненно, происходило что-то серьезное и не исключено, что в квартире Галины. Единым махом я одолел оставшиеся три этажа и, памятуя о том, что звонок может подстегнуть зверя к немедленным действиям, с разбегу высадил дверь. Это оказалось тем более легко, что держалась она на соплях. Не задерживаясь в передней, я метнулся в комнату, туда, откуда доносились вопли. Подонок, одетый только в трусы, весь в замысловатой татуировке, держал женщину за волосы и методично наносил ей неглубокие уколы в спину и обнаженные ягодицы. Кровью были перемазаны даже стены. Вероятно, мою журналистку пытали уже не первый час. Испуганные детские рожицы, зареванные и сопливые, выглядывали из шифоньера, и, кажется, им очень хотелось помочь матери.

- Где была, стерва? Где была, подлюга? Убью, сука.

- Не надо, Гена, не надо. Дети у нас, помогите!...

Я помог, хоть и говорят, что со спины бить непорядочно, но этого подонка порядочно было бить со всех сторон и подолгу. Впрочем, я ограничился только одним ударом попавшейся мне под руки бутылки. По-детски ойкнув, он послушно улегся у ног своей жертвы. Ничего не понимающая Галина несколько секунд переводила недоуменный взгляд то на своего мучителя, то на меня, пока наконец не поняла, что она первозданно нага.

- Помогите! - пуще прежнего заголосила она. - Убивают! Насилуют! Мужа убили!!

- Замолчи, дура! - грубо посоветовал я ей. - Одевайся, я подожду тебя на кухне.

Ну что? Везет тебе, Гончаров? А ты еще в этом сомневался. Если в радиусе километра есть куча дерьма, то господин Гончаров не будет самим собой, ежели туда не вступит. Можно нисколечко не сомневаться. Что за везение?

Его топот я услышал загодя, поэтому у меня было достаточно времени, чтобы встретить его достойно. Пьяная мразь бежала с ножом с четкой задачей меня убить. Места для глобальных баталий у нас не было, и пришлось довольствоваться пространством кухни. Из оружия, кроме тех же пустых бутылок, мне под руки ничего не попадалось, и во второй раз мне пришлось прибегнуть к их услугам. Но одно дело, когда бьешь со спины, а совсем другое, когда на тебя прет протрезвевший звереющий амбал, мечтающий погрузить свой мясницкий нож в мой многострадальный живот. На сей раз мне пришлось потрудиться подольше. Швырнув в проход кухонный стол, я из-за его прикрытия принялся стремительно, как из пулемета, швырять в него бутылки, пока не добился положительного результата. Один из моих снарядов, запущенный точно в лоб, наглухо загасил психопата. Даже не пискнув, с открытыми глазами он сполз по стеночке коридора и, привольно раскинувшись на полу, дернул ногой. Этого мне только не хватало! Если я сделал из него покойника, то мне предстоят крупные неприятности, и в первую очередь от его супруги Галины. Матерясь почем зря, я нагнулся над поверженным врагом и, нащупав артерию, с облегчением вздохнул. За щетинистой грязной кожей что-то там у него билось. Отбросив нож и накрепко связав изверга бельевой веревкой, я позволил себе маленькую передышку - не спеша, со вкусом закурил. Однако это мое невинное удовольствие привело в ярость Галину. Вылетев натуральной фурией, она тут же на немыслимо высокой ноте заверещала:

- Кто позволил?! Тебе кто позволил здесь курить?! Я тебя спрашиваю, пьянь самарская?! Ты вообще как здесь оказался?

- Вы же просили о помощи, вот я и пришел, - растерянно ответил я, теряясь в глубинных лабиринтах женской психологии.

- Господи, а что ты сделал с Геной? - Заметив поверженное мужнино тело, она заголосила пуще прежнего, словно это не он, а я недавно зверски издевался над ней. - Подонок, да ты убил его! Детки, Саша, Танюшка, он убил вашего папку. Быстрее сюда, смотрите. Потом все скажете на суде. Смотрите, он убил вашего отца!

- Ну и правильно сделал, - посмотрев на отца, тускло ответил семилетний пацан. - Больше он нас бить не будет. Слышь, Танька, тебя в садике перестанут за синяки дразнить.

- Что ты такое плетешь, недоносок? - ужаснулась Галина неординарным поведением сына. - Что ты мелешь, он же твой отец.

- Не нужен мне такой отец, - серьезно ответил мальчишка. - И тебе он тоже не нужен. Дядю жалко, в тюрьму из-за него сядет.

- Не волнуйся, Санька, - успокоил я пацана, - не сяду я никуда, потому что жив твой папаша, видишь, глазами моргает?

- Жив, - с сожалением согласился он. - Пойдем, Танька, а то они опять драться начнут, а нам достанется.

- Сейчас, Геночка, сейчас, миленький, - едва только дети скрылись в комнате, захлопотала Галина, - сейчас я тебя развяжу, только ты больше не играй с ножиком, мне ведь страшно не только за себя, но и за детишек.

- Убью, сука, где этот козел, ща я из него мяса нарежу, развязывай шустрее.

- Нет, пока я здесь, развязывать вы его не будете, - твердо возразил я и подтолкнул женщину в комнату, чем вызвал новый приступ злобы преподобного Геннадия.

- А-а-а! Запорю... Запорю пидора, чтоб мне всю жисть зону топтать! Запорю!

Эти его прокламации в повышенных тонах начали действовать мне на нервы. Цепко ухватив за волосы, я вывернул его голову и ласково пообещал:

- Не придется тебе, сокол ясный, больше зону топтать, и знаешь почему?

- Нет, - вытаращив безумные белки, испуганно ответил он.

- А вот почему. - Прямо в переносицу, чуть ниже шишки, я приставил ствол газового пистолета. - Потому что сейчас твоя трухлявая тыква разлетится вдребезги. И наконец-то твои домашние вздохнут свободно и заживут счастливо.

Белым чертом в его глазах заплясал ужас. И это было последнее, что я видел, потому что уже через секунду в моих мозгах тоже зарезвились многочисленные недобродетельные химеры и прочие ведьмы.

Очнулся я оттого, что кто-то грубо обрабатывал мое лицо холодной водой. Очнулся и, даже не открывая глаз, все понял. Очевидно, пока я разбирался с бесноватым татуированным мужиком, его верная Доротея время даром не теряла, подкралась ко мне сзади тихонько да тюкнула по темечку легонько. Грамотно, надо сказать, тюкнула, я даже не успел высказать своих претензий. Руки, как и положено в таких случаях, мне незамедлительно связали, готовясь, наверное, к предстоящей экзекуции. Ну, что я говорил, господин Гончаров? Говорил я тебе, что ты глуп, как две ослиные задницы? Говорил, а ты не верил. Вот и изволь подписаться под получением.

- Крутой мужик-то оказался, - донесся до меня уважительный голос Гены.

- Да уж покруче тебя, идиота. В отличие от тебя, он над женщинами не измывается.

- Да ладно уж, пошутил ведь я, подумаешь, - виновато оправдывался кретин.

- Ты уже восемь лет так шутишь. И мне твои садистские забавы наконец надоели. - Раздраженный, громкий голос Галины вдруг замер, а после паузы свистящим шепотом сообщил: - Гена, ты знаешь, я втайне надеялась, что он успеет тебя застрелить. Ну, когда я его бутылкой-то ударила... Так ведь я хотела, чтоб он наперед в меня выстрелил, понимаешь? Вот до чего ты меня довел.

- Да ты что, думай, что говоришь. Я же с тобой шучу, а ты...

- А я, Гена, думаю, думаю, Гена, думаю.

- Ты это... Дай-ка мне его пушку. Не для женских она рук.

- А моя изрезанная, изуродованная спина - она для чьих рук?

- Дай сюда пушку, добром тебя прошу, иначе я за себя не ручаюсь.

- Нет, Гена, это я теперь за себя не ручаюсь. На колени, мразь! Или сейчас твои мозги и в самом деле вылетят, как дерьмо из больного желудка.

Кажется, ситуация принимала пиковый характер и необходимо было экстренное вмешательство. Пистолет хоть и был газовый, но окоченевать сомнамбулой тоже не хотелось. Я открыл глаза, но ничего, кроме коридорной стены, не увидел. Меня даже не удосужились перенести на диван, что довольно-таки пошло с их стороны. Не переворачиваясь, стараясь не делать резких движений, я спокойно и просто сказал:

- Галя, пистолет - не игрушка, а пуля - не воробей, если она вылетит, то ее не поймаешь. Успокойся, Галя, все будет хорошо. Сейчас я к вам повернусь, и мы обо всем потолкуем. - С этими словами я перекатился на другой бок, так, чтобы была видна комната и все происходящее в ней.

- Какая Галя? - удивился стоящий на коленях татуированный болван в трусах. - Какая Галя, о чем он бормочет? Ленка, он что, спятил?

- Не знаю, наверное, перепутал меня с твоей шлюхой-сестрицей.

- Ты на мою сестру бочку не кати, тебе до нее еще расти и расти. Ты знаешь, где и кем она работает!

- Уж конечно, шлюха она отменная, куда мне с ней тягаться. Уже больше недели дома не ночует. Ясное дело, специалист высокого класса и широкого профиля.

Наконец-то до меня дошло. Опять меня угораздило влезть в кальсоны, мне не предназначенные. Да когда же это кончится? Разговор в повышенных тонах тем временем перерастал в новый скандал, свидетелем которого мне быть совсем не хотелось.

- Ты, курва, ты не стоишь и мизинца моей сеструхи.

- Да пошел бы ты вместе с ней куда подальше. Мало того что сумасшедшего мужа приняла, так он за собой еще и гулящую сестру привел. Не нравится убирайтесь к чертовой матери, я хоть с ребятишками нормально поживу, правильно этот мужик тебе сказал.

- Простите, пожалуйста, - решительно подал голос я. - Развяжите меня, а дальше решайте свои проблемы наедине, я очень тороплюсь.

- Гляди-ка, Ленка, закудахтал наш петушок, пора ему клюв чистить. - С видимым удовольствием подобрав свой любимый нож, выродок пошел на меня. Ты, значит, Галкой моей интересуешься. А зачем тебе Галка?

- Не твоего ума дело, недоразвитый.

- Что-то я тебя не пойму. - С гаденькой улыбкой он перевернул меня на связанные за спиной руки и расстегнул куртку. - Щас мы у тебя, зема, будем вскрывать гнойный аппендицит.

- Оставь его, Геннадий, развяжи, и пусть он уходит, - устало и как-то обреченно попросила женщина. - Ему-то за что терпеть твое безумие?

- Э, не скажи, какое уж тут безумие, помочь человеку хочу, видишь, бок у него болит. Тут без хирургического вмешательства никак нельзя.

- Отстань, я говорю, нас тебе мало, так ты уже за незнакомых принялся? Уйди от него, или я буду стрелять.

- Только попробуй, я и из тебя кишки выпущу, - угрожающе привстал и повернулся к ней ублюдок.

Мне этого было достаточно, чтобы, мгновенно сгруппировавшись, обеими ногами приложиться к его правому уху. Наверное, я врезал слишком сильно, потому что он отлетел к противоположной стенке комнаты и, ударившись о нее головой, заскучал. Из облюбованного мною уха несмелым, робким ручейком потекла дурная кровь. Мне подумалось, что теперь он будет нехорошо слышать. Между тем сам я был в положении нисколько не лучшем. Чертова баба направила на меня ствол. Он был на предохранителе, но рано или поздно она разрешит и эту загадку, а тогда неприятностей всем нам не миновать.

Помощь явилась неожиданно и оттуда, откуда я ожидал ее меньше всего. Сашка подкрался сзади и цепкой щукой повис на материнской руке, держащей пистолет.

- Мамка, не убивай его. Он же тебя выручил, мамка...

- Да, конечно, что это я, совсем спятила. - Отбросив оружие, женщина схватилась за голову. - Господи, куда все катится? Когда же все это кончится? На улицах бедлам, в магазинах разбой, дома вообще черт знает что...

Покудахтав таким образом еще несколько минут, она наконец развязала мои путы и вернула пистолет. Уже находясь возле порога, я спросил:

- Елена, а вы помните точно, когда Галина в последний раз ночевала дома?

- Помню, отчего же не помнить. Это был минувший четверг. В пятницу утром она ушла на работу, и до сих пор ее нет. Загуляла, наверное. А почему вы спрашиваете?

- Боюсь, что не загуляла она.

* * *

Домой я приперся уже в сумерках и, пройдя в тестев кабинет, был приятно удивлен украшенной диковинными игрушками елкой. Что и говорить, Милка постаралась на славу. Жаль, что этой красотой будем любоваться только мы.

- Тебе не стыдно, эгоистичная женщина, в то время, когда тысячи голодных детей скитаются по подвалам, устраивать такую роскошь?

- Тебя не спросила, - с вызовом ответила она. - Чтобы ты знал, я устроила четыре благотворительные елки с бесплатными подарками.

- Свисти, свисти, мой свет.

- Не хочешь - не верь, а только это правда.

- Это на какие же такие шиши? Или задницей заработала?

- Прекрати, или получишь по губам.

- Молчу, моя радость, но и ты не свисти.

- И не собираюсь, я устроила эти елки на те грязные деньги, что достались тебе в мае. Или ты о них забыл?

- Предпочитаю не вспоминать. К тому же они мне с таким трудом достались, а ты их просто реквизировала. Или я что-то путаю?

- Ладно, давай сменим тему, все-таки Новый год на носу. Ты не хочешь пригласить свою мамочку? Она час тому справлялась о твоем здоровье.

- Милка, ты у меня удивительно замечательная женщина, мало того, умная женщина! Конечно же ее присутствие здорово скрасит наше одиночество, а если она прихватит с собой Анатолия Романовича, то новогодняя ночь пятидесятых годов нам будет обеспечена. Ну да бог с ней - родителей нужно уважать.

- Замечательные слова, тогда, будь любезен, позвони и официально их пригласи.

- Непременно, если ты сейчас организуешь что-нибудь поесть. И не забудь всем нам положить под елочку подарочки.

Разговор с солнышком занял не меньше двадцати минут, и, когда я его закончил, пища успела порядком остыть. Мне пришлось старательно подогреть ее спиртным.

* * *

Строго-настрого приказав меня не беспокоить, я заперся в кабинете и, развалившись на диване, принялся просматривать вверенную мне подшивку.

Пресса, руководимая Виктором Никифоровичем Носовым, ничего интересного собой не представляла, это я понял уже через пятнадцать минут. На четырех полосах прекрасной бумаги он либо хвалил, либо хулил культурную жизнь города. Все, правда, ровненько, все в пределах дозволенного, и ничего такого, за что можно было бы поплатиться жизнью. Лишь в одном случае он вроде бы сорвался с цепи, точнее, не он один. Злобствующая троица в лице его самого, главрежа драматического театра и директора филармонии с завидным усердием принялась терзать известную в городе женщину - начальника отдела культуры, вскрывая довольно-таки неприглядные факты ее деятельности. В частности, ее полную некомпетентность, и что самое главное - финансовую нечистоплотность. На всякий случай пометив эту статью, я уже хотел отбросить подшивку и чуть-чуть поспать. Неброский, с виду совсем не примечательный материал заинтересовал меня не сразу. Только дойдя до середины, я понял, что господин Носов вероломно сунул свой нос в нишу, ему не предназначенную. Уже под совершенно другим углом зрения я дважды перечел статью и подумал, что Виктору Никифоровичу, прежде чем браться за перо, было бы совсем не вредно застраховать свою молодую жизнь.

О наперсточниках в наши дни пишут много, плодотворно и интересно. Что говорить - рекламу они имеют не меньшую, нежели эстрадные звезды. Очерк Носова по своей конкретике и цифрам превосходил ранее читаемые мной материалы. Во-первых, он досконально вычерчивает структуру бригады, равно как и права-обязанности каждого участника шайки, по минутам расписывает дневную жизнь "каталы", его финты и трюки, которые всем нам давно известны. Не это главное. Обо всем этом знает даже первоклассник. Виктор Никифорович поднял руку на святая святых, он конкретно и бесстрастно перечисляет имена и фамилии одной из бригад. Но и это еще не все, и это пустяк. Разошедшись не на шутку, он идет дальше, перечисляя фамилии тех, кто денно и нощно бдит и охраняет покой жуликов. И к фамилиям тем очень часто прицеплены звания офицеров милиции. А это нехорошо. Например, неприятно участковому капитану Ярову видеть свою фамилию рядом с именем нигде не работающего мошенника Кутлакова. А каково лейтенанту ППС Старкову через прессу узнать, что "катала" Зимин его лепший кореш! Он и так это хорошо знает, зачем же через газету? Нонсенс, господа. Нонсенс и сплошное нервное расстройство. И подумать только! Какая-то вшивая газетенка посмела поднять руку на честь и благополучие офицерских семей! Такая дерзость не прощается. Зло должно быть наказано.

Вот так-то, господин Гончаров, а ты на бедную старуху банщицу хотел всех собак повесить, а старушка-то чистый божий одуванчик. Непременно надо съездить к ней на пироги. Не пропадать же добру. Деньги уплачены. Вот только кого мне взять в сотоварищи? Можно Макса, но это с мужеской стороны, а как насчет диаметрально противоположной? Черт знает что, погряз ты, Гончаров, в этой семейной рутине и всех птиц порастерял. Как вот теперь их собирать? Ну ладно, это не главное. Вопрос в другом: где мне теперь прикажете искать раба Божьего Виктора Носова с рабой Божьей Галиной Звягиной? Пожалуй, так или иначе, а без Макса не обойтись.

По моему приглашению приехал он прямо с работы уже в десятом часу, незаметно скушал весь наш завтрак, допил мою водку и только потом согласился говорить о делах. Нехотя прочитав предложенную мною статью, он ничуть не удивился:

- Иваныч, это все вчерашний день.

- То есть ты хочешь сказать, что отныне работники органов могут по совместительству, в свободное от работы время подрабатывать наперстками? Мило.

- Да нет, я совсем не то хотел сказать. Это дело разбиралось в управлении, приезжали из области, ну и "катал" этих из органов катанули.

- Да ты что? Неужели милиция хотя бы внешне решила почистить перышки?

- Не знаю, мне думается, больше для отвода глаз, а что тебя так заинтересовало это обстоятельство? Или намерен проситься назад?

- Тьфу на тебя. На ночь-то глядя такие страсти говоришь. Нет, Макс, тут вопрос совсем иной. Дело в том, что в субботу ко мне приходила жена этого корреспондента и, плача в мою тощую грудь, сообщила, что ее благоверный с прошлой пятницы не ночевал дома. Попросту говоря, исчез мужик, и все тут. Сегодня я был на его работе и уточнил, что пропал он не один, а со своей телочкой и новенькой "девяткой". Вот я и подумал, а не следует ли причину его исчезновения искать в его публикациях? Начал шурудить газетенку и натолкнулся на этот пирожок. Прямо тебе скажу, он мне по вкусу не пришелся. Гнильцой отдает.

- Так давай завтра же и пощупаем этих "катал". Как я понял, работают они у ЦУМа. Проблем нет, возьмем без пыли и шума, только что мы им предъявим?

- В том-то и дело, предъявить им нечего.

- И я о том же. Никаких доказательств у нас нет, кроме кулака и дубинки. Но в конце концов, для начала сойдут и они. Попробуем. Ты подходи к ним часам к десяти, только без машины, понаблюдай, а я подъеду через час, может быть, придумаем что-то посущественней. Завтра я постараюсь узнать, кто их теперь пасет, возможно, что те же менты, уволенные по собственному желанию области.

В десять утра с заранее выбранной позиции я уже наблюдал за удивительным зрелищем - спектаклем для дураков. Можно только диву даваться, глядя, как неглупые, разумные люди, влекомые азартом наживы и руководимые шайкой второсортных мошенников, в одночасье превращаются в бесконтрольных идиотов.

Жуликов было шестеро. Сам "катала", его помощник, подсадная утка в образе благообразного, бедно одетого старичка и три человека охраны. Они стояли поодаль, ревностно оберегая четкую работу и покой главных действующих лиц. И еще в их обязанности вменялось выколачивание денег у буйно строптивых проигравшихся граждан.

Начинался новый круг. В толпе любопытных смиренный старичок нерешительно мялся возле доски с пластмассовыми колпачками.

- Даже не знаю, пареньки, боязно что-то.

- А чего тебе, дед, бояться, - подыгрывал ему главный "катала". - Ты что, целка, что ли? Ставь смелее, один раз живем.

- И то верно говоришь, паренек, а только ежели проиграю, так меня бабка со свету сживет, пенсия-то когда еще...

- А ты выигрывай, она и довольна будет. Купишь ей туалетной воды, подзадоривала публику рыжая сволочь. - Давай, дедуля, не задаром же рейхстаг брали.

- Это уж точно. Эх, была не была, давай на полтинничек.

Сказано - сделано. Уже через несколько секунд счастливый дед стал обладателем полтинничка и под восхищенные возгласы толпы утроил ставку и опять выиграл.

- Ну ты, дед, и даешь, эдак ты нас разденешь, - заплакало на публику рыжее мурло. - Иди, дед, к своей бабке, везенье у тебя сегодня, а нам такие не нужны. Дай другим поиграть, а то дорвался до бесплатного.

- Это почему так? - возмутился старый сучонок. - Не имеете права, я хочу еще попробовать. Какое вам дело, что мне везет, не всегда же.

- Пусть играет дед, игра есть игра, - зашумела возмущенная толпа, и рыжий неохотно согласился.

Под восторженные вопли болельщиков дед поднял ставку до двух тысяч и, выиграв, счастливо побежал к своей бабке. За ним строго наблюдали трое дозорных. Не дай бог кто-то надумает старичка ограбить.

А на его место уже рвалась баба в мехах и ротонде, видимо, из торгового сословия. От возбуждения и возможности скорой поживы багровые булки ее щек тряслись и подпрыгивали.

- Я, я буду играть, пустите меня.

- Прошу вас, госпожа. - Широким жестом рыжий освободил для нее сценическое пространство. - На сколько пойдем?

- На пятьсот.

Не желая мелочиться, дама сразу пошла вверх и выиграла. А дальше остатки ее мозгов совсем перестали ей служить. С двух тысяч она начала проигрывать и от этого все больше и больше сатанеть. Проиграв восемь тысяч, она завыла и кинулась бить рыжему морду, но такой вариант, очевидно, был предусмотрен, потому что двое стражников, стоящих наготове, тут же ее оттащили и не очень-то тактичными пинками погнали от места действа, освобождая его для других.

Вторая женщина была одета гораздо скромнее и, судя по разговору, должна бы держаться благоразумнее. Но куда там. Несмотря на ее явные финансовые трудности, она не успокоилась, пока рыжий не отнял у нее восемьсот рублей. Как я понял, это был весь ее капитал. Плохо разбирая дорогу, она, рыдая, побрела прочь.

Зеленый "уазик" без опознавательных знаков появился неизвестно откуда. Выскочивший из него Ухов схватил плачущую женщину под локоть и поволок на место ристалища, расталкивая толпу своим мощным корпусом и матом. Кажется, и мне нужно продвигаться вперед.

- Это он, да? Это он? - бешено вращая глазами, орал Макс. - Да говорите же мне, это он?

- Да, - чуть слышно ответила женщина.

- В чем дело, парень? - по-блатному отквасив губу, лениво спросил рыжий. - Чё ты дергаешься, ты чё, устал спокойно спать?

- Прыгай в машину, козел, пока я тебя туда не зашвырнул.

- Борзой, да? Да ты знаешь, как мы с такими...

Больше ничего он сказать не сумел, потому что бесславно, головой вперед влетел в любезно открытую мною машину. Преграждая ему путь к бегству, я сел следом. Братва и подельники рыжего негодяя благоразумно решили смыться. Запихав на переднее сиденье плачущую бабу, Макс с места рванул в карьер.

- Крутой, я посмотрю, ты мент. Сегодня вечером будешь передо мной извиняться, - снисходительно, через губу пообещал рыжий.

- Константин Иваныч, успокой клиента, или до леса я его не довезу. Пришибу прямо в городе, до того мне не нравится цвет его волос и лица.

- Понял, пацан, слушай, что дядя говорит, - шепотом посоветовал я. - Он у нас строгий мужчина, не любит, когда его не слушаются. Сразу стрелять начинает. Его так у нас и прозвали: Мики - длинный ствол.

- Эй, куда вы меня везете? - забеспокоился "катала". - Милиция в другой стороне.

- А нам в милицию и не надо, - успокоил его Макс. - У нас теперь другой маршрут.

- Это какой еще другой маршрут? - немного встревожился парень.

- Скоро узнаешь, - замогильно ответил Макс. - Вот сейчас высадим тобою обжуленную женщину, и ты все узнаешь. Куда вам, гражданка?

- Я не жульничал, у нас все по правилам, - залепетал "катала". Скажите, женщина, я ведь играл по-честному? Ну скажите же им, пожалуйста.

- Я не знаю, - растерянно ответила объегоренная, - просто у меня не осталось ни одной копейки, а жить еще больше месяца. Дура я старая, у меня же на руках десятилетний сын и муж-инвалид, совсем с ума сошла, в такую историю ввязалась.

- Нужно было думать, - назидательно высказался игрок и, апеллируя к нам, добавил: - Вот видите, все было по-честному, и женщина это подтверждает.

- Заткнись, мерзавец, - ласково посоветовал ему Макс. - Отдай ей все ее деньги.

- А ты кто такой, чтобы распоряжаться? - от жадности взъерепенился мошенник.

- Иваныч, проведи с ним надлежащую беседу, только побыстрее, он начинает меня утомлять, и в моей крови с каждой минутой повышается адреналин.

- С удовольствием! - с готовностью ответил я, тихонько дергая жулика за ухо.

Никогда бы не подумал, что он окажется таким голосистым. Он заорал так, словно я по меньшей мере вынимаю у него ребро. А пока он громогласно изливал свои страдания, я вежливо почистил его карманы и протянул деньги непутевой хозяйке.

Смеющаяся и счастливая, она вскоре покинула машину и, уже стоя на тротуаре, продолжала нас благодарить.

Оставшись с нами один на один, протяжно, как волк на луну, завыл мерзавец.

- Отпустите меня. Чего вы еще хотите? Заберите все деньги, только отпустите.

- Отпустить - дело нехитрое, - глубокомысленно изрек Ухов. - А вот поймать куда как сложнее. Ты что же думаешь, мы тебя только затем и ловили, чтобы отпускать? Нет, родимый, ты не прав. Ты нужен нам для содержательной и исчерпывающей беседы где-нибудь на пустынном берегу матушки-Волги.

Меньше чем за полчаса Макс отыскал укромное, безлюдное, нужное нам местечко. На расстоянии пяти метров друг от друга во льду реки рыболовами были пробиты две аккуратные проруби. Возле них Ухов и остановился.

- Что вы задумали? - глотая неподдельный страх, ужаснулся "катала".

- Иваныч, как по-твоему, подходит? - не обращая на него внимания, деловито спросил Макс, выходя из машины.

- Лучше не придумаешь, - одобрил я его выбор.

- Нет, вы не посмеете. Это же убийство! Я буду жаловаться! - заверещал парень. - Это беспредел! Я все расскажу прокурору.

- Это как же у тебя получится? - всерьез заинтересовался Макс таким заявлением. - Уж не хочешь ли ты для такого пустякового случая, как твой, приглашать товарища прокурора на тот свет? С твоей стороны это довольно неэтично. Согласись, что у прокурора есть дела поважнее, чем какой-то вшивый утопленник.

- Что вы собираетесь со мной делать? - не на шутку всполошился парень, увидев в моих руках толстую, грубую веревку.

- Сначала давай познакомимся, - благодушно предложил Макс. - А то помрешь ненароком, и мы даже не узнаем, как тебя звали.

- Миша я, Зимин Миша. Зачем вам веревка?

- О, Миша, это не просто веревка. При помощи этого фала мы будем делать из тебя снежную королеву, - загадочно пообещал Макс, расправляя трос на всю его длину. - Ты слыхал, как в Сибири из нехороших мальчиков делают отличных снеговиков?

- Нет, не слыхал и слышать не хочу, - стуча зубами то ли от страха, то ли от холода, ответил Зимин.

- Тогда тебе будет тем более интересно всю эту процедуру прочувствовать на себе. Делается это таким образом. Заготовку снеговика, его полуфабрикат, то есть тебя, привязывают за середину веревки, один конец которой пропускают подо льдом так, чтобы он вынырнул на поверхность из второй проруби. Когда вся подготовительная фаза завершена, начинается главный этап мероприятия. Болванку снеговика начинают протягивать подо льдом то в одну, то в другую прорубь, внимательно следя за его готовностью. И как только ты, по нашему мнению, созреешь, мы вытащим тебя на поверхность и, для крепости облив водой, поставим тебе отличный памятник из твоих же собственных костей. Прекрасное получится изваяние, не правда ли?

- Нет, вы не посмеете так со мной поступить, - в голос зарыдал "катала", - это бесчеловечно!

- Подонок подмороженный, вон ты что запел, а человечно отбирать у глупых старух их копеечные пенсии, а человечно оставлять семью инвалида без средств к существованию? А человечно... Впрочем, хватит, уже одного этого достаточно, чтобы устроить над тобой суд Линча на сибирский манер.

- Дяденьки, родненькие, не надо, я больше не буду, мамой клянусь, никогда больше не возьму в руки наперстка.

- Поздно, батенька, поздно. Иваныч, залепи ему крикушку пластырем, а то он нам всех ворон перепугает.

- Погоди, лейтенант, а может, он что-нибудь знает про Виктора Носова?

- Да брось ты, Иваныч, а если и знает, то ни за что не расколется. Поехали, сделаем доброе дело.

Плюнув на ладони, Макс дернул веревку и потащил извивающегося Мишу по льду к проруби.

- Погодите, дяденьки! - благим матом заорал жулик. - Я знаю Носова. Это тот жук, который написал про нас статью.

- И что же ты про него знаешь? - С видимым сожалением Макс приостановил казнь и, подойдя к скулящей жертве, приподнял его голову. - Говори быстрее, нам некогда.

- Я его знаю, я его знаю, - нелепо, как попугай, скороговоркой повторял он.

- Короче, кретин, если ты сию же минуту не ответишь нам, что тебе о нем известно, то уже остальное будешь объяснять Нептуну и его русалкам.

- Ну, из-за его статьи погорели двое наших парней. Они ментами работали, а после его писульки их выгнали, а на одного даже завели дело.

- Где сейчас находится Виктор Носов?

- А я откуда знаю, мне он не докладывался. Нет его и нет, и на том спасибо. Нехороший он человек. Так мужиков обгадил...

- Кого еще?

- Серегу Ярова, он наш участковый, всегда нам помогал, а на него дело завели. Обидно ведь, ни за что ни про что...

- Помогал он вам, надо думать, совершенно бескорыстно? За просто так?

- За просто так сейчас и чирей не вскочит. Иногда мы делали ему подарки.

- Подарок подарку рознь. Что вы ему дарили?

- Ну, там видик, телевизор цветной...

- Суду все ясно. Жил себе мужик припеваючи и в одночасье всего лишился. И из-за кого, спрашивается? Из-за вшивого писаки. Этот Яров, он что, грозился ему отомстить?

- А то как же, Серега так просто никому не прощает, крутой мужик.

- Ладно, ковыляй домой, ты свободен. Если кому-нибудь хоть полсловом обмолвишься, о чем у нас с тобой был разговор, - пеняй на себя. Из-под земли тебя достану и в воде утоплю. Брысь отсюда.

- Да как же я отсюда выберусь? Тут мне километра два топать. Подвезите хоть до дороги, я вам хорошо заплачу.

- Перебьешься, - зло ответил Ухов. - И вот тебе совет - на глаза мне больше не попадайся, это будет неприятно твоему организму. Пошел вон, мразь вонючая! Что будем делать, Иваныч? - с удовольствием глядя на барахтающегося в снегу Зимина, спросил Макс. - Кажется, мы на верном пути.

- Я тоже так думаю. Сейчас узнаем домашний адрес этого Ярова и немного его потрясем. Не исключено, что он знает, где искать труп господина Носова.

В час дня мы позвонили в квартиру бывшего участкового, капитана милиции Сергея Ярова. Вышедшая женщина любезно сообщила, что ее мужа следует искать в гараже, где он с самого утра чинит автомобиль.

Скомпрометировавший себя капитан оказался крупным мужиком с наглой рожей, грубыми манерами и стойким запахом лука, перемешанного с перегаром. Наверное, жители некогда вверенного ему участка немного потеряли в связи с его увольнением. Встретил он нас у входа в типовой бокс кирпичного строения, где на смотровой яме отдыхал полуразобранный "жигуленок". Мне капитан не понравился сразу. Думаю, что и на Ухова приятного впечатления он не произвел, потому как сразу же харкнул нам под ноги и зло спросил:

- Какого хрена приперлись? У меня повестка на завтра, без вас, свиней собачьих, знаю. Убирайтесь отсюда.

- Ишь ты, как запел, - саркастически ухмыльнулся Ухов. - У самого еще крылья от погон не расправились, а туда же. Козел разжалованный, ты с нами обходись поделикатнее, а то мы быстро тебе мошонку на глаз натянем. Моргнуть не успеешь.

- Что вам от меня надо? - немного успокоился Яров. - Говорю же вам, сам про повестку знаю, и не нужно мне лишний раз об этом напоминать.

- А нам на твою повестку плевать и растереть, - успокоил его Макс. - Мы совсем по другому делу с тобой побазарить пришли.

- По какому еще делу? - удивился Яров. - Адресом вы ошиблись. Так что канайте отсюда подобру-поздорову. Нет у меня теперь с ментами никаких дел. Мною прокуратура занимается.

- Нет, так будут, - обнадежил его Макс. - Ты нам, зема, скажи: за что завалил корреспондента Носова? Неужели за ту статью?

- Да вы что, сдурели? Никаких корреспондентов я знать не знаю и знать не хочу.

- А ты вспомни хорошенько, кто из газетчиков вывел тебя на чистую воду. Кто рассказал нам о твоей второй профессии "каталы". Из-за кого с твоих плеч птичками слетели погоны.

- А-а, вы про того крутого кабана спрашиваете? - вспомнил наконец Яров. - Морду бы ему начистить не мешало. Но при чем здесь я?

- Вот это-то мы и хотим услышать. Повторяю вопрос: когда и где ты его замочил?

- Вы что, сошли с ума, я и видел-то его всего несколько раз. А разве с ним что-то случилось?

- Не делай из нас беременных пингвинов, - вскипел Ухов. - Ты без нас прекрасно знаешь, что с ним произошло, и самое лучшее в твоем положении все нам рассказать. Не дурак ведь, понимаешь, что тебе это зачтется.

- Нет, мужики, ей-богу, вы спятили! - Мне показалось, что от усердного удивления он вот-вот захлопает ушами. - Полный абзац! Вы что же, думаете, что я его пришикнул из-за его дурацкой писанины?

- Мы не думаем, а знаем.

- Откуда и что вы можете знать? - выказывая полную растерянность, спросил бывший участковый. - Кто мог вам залить такую чушь?

- Не важно кто, важно, что ты словесно грозился расквитаться со своим обидчиком сполна. И не надо делать оливковых глаз, все это мы уже проходили в четвертом классе.

- Господь с вами. Ну, допустим, я в сердцах пообещал при всей честной компании свернуть ему шею, однако это еще не значит, что я выполнил свое обещание.

- Как знать. Кому, как не тебе, он досадил больше всех?

- А почему вы решили, что именно мне он досадил больше, чем другим? Лейтенант Старков пострадал не меньше.

- Меньше, дорогой, меньше, его просто в шею вытурили из органов, а на тебя завели уголовное дело. Чуешь разницу? Так что колись, братец кролик, колись сам, или это сделают в прокуратуре.

- Ну, посудите сами, какой мне был смысл его мочить? За меня и без того круто взялись. Если все сложится нормально, то я могу отделаться легким и непродолжительным испугом, а с трупом журналиста на шее наверняка улягусь на нары надолго.

- Логично ты мыслишь, Яров, но не всегда благие намерения идут в ногу с нашими действиями. Факт остается фактом - Носова нет, и в его пропаже мы прежде всего подозреваем тебя, - веско нажал Ухов.

- Я не вполне вас понимаю... Вы говорите, он исчез, но это же в корне меняет дело. Исчезновение - еще не смерть. Расскажите, как это произошло. Может быть, смогу вам помочь.

- Каким образом? - живо заинтересовался я. - Ты же только что говорил, что практически его не знаешь, не так ли?

- Возникла у меня одна мыслишка, но надо ее как следует обсосать. Когда и при каких обстоятельствах он пропал?

- В пятницу, в конце рабочего дня уехал вместе со своей любовницей отдохнуть, и с того самого времени его никто не видел. Уехал на собственной машине и при себе имел довольно крупную сумму денег. Крупную по нашим понятиям, конечно.

- Мне нужно кое-куда позвонить и кое о чем спросить. Если не возражаете, то я приглашаю вас к себе на чашку водки и рюмку чая.

Возражать мы не стали и вскоре удобно расположились в милицейской квартире, меблировка которой соответствовала генералу. Легким завтраком, предложенным нам, не погнушался бы сам император Николай. Пододвинув к себе телефон, Яров набрал номер и вскоре дружески заговорил с каким-то близким ему человеком, предоставив нам право самим делать выводы.

- Але, Женя, это я. Как делишки?.. Ну, слава богу, я за тебя рад... Нет, меня по-прежнему трясут... А черт их знает... Все копают какой-то неведомый мне компромат... Да я и не шибко-то расстраиваюсь... Ну да, собака лает, контора пишет... Ничего страшного за мной нет... Конечно договорился, люди они умные, пойдут в отказ... А что делать? Господь терпел и нам велел... Думаю, все обойдется и образуется... Конечно... Обязательно где-нибудь гульнем... Есть у меня парочка телок с зимней дачей, туда и навалим... А то нет! Безо всяких проблем... Да, только одно "но"... Они принимают исключительно по пятницам... А вот такие они дуры... Но ничего, я к этому привык и для меня теперь пятница вроде сегодня... Когда был? Да совсем недавно... Конечно в пятницу, дай бог вспомнить число... Ага, восемнадцатого, оторвались только так, до сих пор вспоминаю... Девочки - я тебе доложу... Ха-ха-ха! А чем ты в это время занимался?.. Дела? Какие, к черту, могут быть дела в пятницу вечером... Коммерцией ты не занимаешься... Колись, братан. Ха-ха-ха, нет, ты погляди на него, какие тайны... Ну, не хочешь - не говори, пытать не буду, чай, не в ментовке... Ха-ха, ну, до встречи.

Положив трубку, он некоторое время молча смотрел на безмолвствующий аппарат, словно ожидая от него чего-то недосказанного, потом глубокомысленно выпил рюмаху и задумчиво сообщил:

- Я с Женькой разговаривал.

- Очень приятно, - заверил его Макс. - И что же Женька тебе сообщил?

- Вы не поняли? - Удивленно посмотрев на нас, он добавил: - Я с Женькой Старковым говорил. Ну, тем лейтенантом, которого, как и меня, из органов выпихнули.

- Вот как, тогда вдвойне приятно, ну и как его здоровье?

- На здоровье этот бык никогда не жаловался, а вот где был в ту пятницу, когда исчез ваш журналист, почему-то отвечать не захотел, и это странно. Обычно у нас с ним друг от друга секретов нет.

- Не вижу ничего странного, - зацепился Макс. - Вот ты, например, тоже нам не сообщил, как провел тот день.

- Со мной проще, с пятнадцати ноль-ноль до шестнадцати тридцати меня мурыжил следователь прокуратуры, а потом до позднего вечера я заседал в одном уютном баре. Бармен меня хорошо знает и может мое присутствие подтвердить.

- И что же это за бар? - на всякий случай спросил я.

- "Три толстяка", это в зоне отдыха.

- Хороший бар, перспективный, - одобрил я его выбор. - Вероятно, будучи участковым, ты нес над ним шефство и скромно стриг купоны?

- Вроде того, - невесело усмехнулся Яров. - Только все прошло, как с белых яблонь дым.

- Не огорчайся, с твоими-то талантами найдешь другую дойную коровку. Меня вот что интересует: а не отдыхал ли там в это же самое время господин Носов и не произошло ли между вами крупного базара-разбираловки?

- Вон вы куда загнули. Отвечаю - нет, а если у вас появились сомнения, спросите у бармена. Его зовут Андрей.

- Спасибо, непременно спросим. Но вернемся к Евгению Старкову. У тебя есть основания полагать, что он может быть причастен к пропаже журналиста и его пассии?

- Не знаю, что и сказать. Как-то неловко давать наколку на товарища по несчастью, неэтично...

- Какой же он товарищ по несчастью? Он отделался простым увольнением, а тебе корячиться срок. А если мы вовремя не найдем Носова или людей, виновных в его исчезновении, то можешь не сомневаться - это дело повесят на тебя.

- Вот и я думаю... В общем, в отличие от меня, он меньше говорит, но больше делает. Если я, прочитав ту статейку, ходил и во всеуслышание квакал, что разберусь с тем писакой, то Женька только многозначительно улыбался. Вот и все, что я могу вам сказать. Остальное из области фантазии, а она вам будет только мешать.

- Согласен, - подумав, ответил я. - Теперь дай нам его адресок и расскажи, с кем и как он живет.

- Он женат и имеет двух девчонок. Одной лет десять, а другая немного постарше, она от первого брака жены. Это все, что я знаю.

- Десять лет дочери? Значит, сам он уже не мальчик, почему же только лейтенант?

- Года три тому назад ему понизили звание.

- За что?

- Примерно за то же самое, что и сейчас.

- Понятно. Ну что же, моли Бога, чтобы мы поскорее распутали это дело.

- Удачи вам и на посошок.

В половине третьего, почти уверенные в непричастности Ярова, мы остановились в ста метрах от домика его дружка Евгения Старкова.

- Пойдем, что ли? - выключая двигатель, спросил Ухов.

- Ага, только сначала на разведку я отправлюсь один. Рожа у тебя приметная, наверняка он ее помнит, а этого нам пока не надо. Сиди и из машины не высовывайся.

- А если тебя будут бить? - каверзно спросил он. - Мне тоже сидеть?

- Нет, в критическом случае можешь подмогнуть, - милостиво разрешил я, вылезая из "уазика". - А вообще-то такие вещи в спину не говорят. Неделикатный ты мент, Ухов.

Белоснежный дворик деревянного домика поражал своей чистотой и опрятностью. Дорожки и небольшая площадка для автомобиля были аккуратно выровнены и подметены, ступеньки высокого крыльца вычищены до блеска. Словом, не жилище, а игрушечный домик из чудесной сказки. Для полной картинки здесь недоставало только в окошке личика сексапильной Машеньки или Настеньки, это уже как кому понравится.

Отсутствие машины давало основание полагать, что хозяина дома нет, и это только облегчало мою задачу. Отворив скрипучую калитку, я вошел во дворик. Вылетевший мне навстречу лохматый трезор нисколько не испортил декорации, а даже наоборот - внес в нее какие-то недостающие штрихи. Пару раз тявкнув для порядка, он тут же завилял черным хвостом, словно извиняясь за свою служебно-должностную грубость.

Конвоируемый добродушной дворнягой, я поднялся на крыльцо и, перекрестившись, несмело постучался. Открывшая дверь девица вполне годилась на роль недостающей Машеньки. Лет пятнадцати от роду, она казалась немного старше благодаря всезнающему взгляду широко открытых, удивленно-синих глаз.

- Здравствуй, Василиса Прекрасная, - ласково и умильно поздоровался я.

- Здравствуйте, - чуть наигранно ответила она. - А вы кто?

- Я Иван-царевич.

- А вам кого?

- Папу или маму.

- А зачем?

- Сватать тебя пришел. Пойдешь за меня замуж?

- Не пойду, - засмеялась девица, - у вас ни дворца нет, ни шестисотого "мерседеса", ни златой цепи вкруг шеи.

- Это дело наживное. Что ж ты меня, красна девица, на лютом морозе держишь, в избу не пускаешь? Али не люб я тебе, солнышко ты мое ясное?

- Люб, Иванушка, ой как люб, да только злой отчим не велит мне добрых молодцов в горницу пущати да разговоры любовные с ими затевати.

- А где он, отчим твой проклятущий, чичас я ему враз голову-то срублю. Я ужо и меч-кладенец навострил.

- Зря старался, Иванушка, он сам кому хочешь голову срубит, да и нет его в палатах, минут двадцать, как укатил.

- И куда же?

- А кто его знает, не делится он с нами мыслями своими черными. Должно быть, опять поехал слезы людские проливать да дань-мзду собирать.

- Вот те на! Второй раз к нему прихожу, а его все нет.

- А ты, Иванушка, вечерком заглядывай, может статься, и застанешь его.

- Как бы не так. В прошлую пятницу, восемнадцатого, поздно вечером приходил, а его все равно не было.

- Это точно, в ту ночь он под утро явился, я с маменькой уже проснулись.

- А где ж его черти по ночам-то таскают, когда все люди спят?

- Вот-вот, маменька то же самое у него спрашивала, да разве ж он ответит. Ничего он нам не сказал, гневался только шибко.

- Да как же он мог на тебя гневаться? Как хочешь, а голову я ему срублю. Прямо сегодня же приду и срублю. Да еще спрошу, где в тот вечер его носила нечистая.

- Ой, лучше не надо, а то он нас всех потом изведет. Он когда пришел, так нам страшно стало. На дворе мороз, а он в одном пиджаке явился. Мама спрашивает, где куртка, а он гаркает - не твое собачье дело. Прямо зверь зверем.

- Не кручинься, красна девица, жди меня сегодня же под вечер.

С этими словами, поклонившись в пояс, я притворил дверь и поспешил поделиться любопытными новостями со скучающим Максом.

- А что, Иваныч, - после глубокомысленной паузы задумчиво протянул он, - похоже, мы вышли на верный след. Остается только основательно, по-джентльменски с ним поговорить, и лучше бы темной ноченькой да в дремучем лесу.

- Хорошая мысль, только не следует ли нам сперва самим выяснить, где он, собственно, барахтался в ту ночь? Вдруг он резвился у какой-то бабы?

- Вот и отлично, это он нам сам и расскажет. Иваныч, а что это за блоха перед нами прыгает? - указал Макс на юркую, длинноногую девчушку в шубке, чем-то похожую на мою недавнюю собеседницу. - Что-то не нравится мне она.

- Не иначе как вражеский лазутчик, - усмехнулся я и предположил: Наверное, младшая дочурка твоего бывшего коллеги вышла разведать обстановку, а заодно и номера автомашины записать. На редкость сообразительное дитя. Не иначе как ее фискальство папенькой поощряется, а возможно, и оплачивается.

- Вот я сейчас ей заплачу ремнем-то по заднице, разведчице хреновой.

- Не советую, лучше не будем акцентировать на ней внимания, поехали потихоньку.

Еще раз обозвав девчушку сопливой блохой, Макс тронулся с места.

* * *

Оставив служебный "уазик" в конторе, мы пересели в мою машину и уже в пять часов вернулись к сказочному старковскому домику. Хозяйская машина по-прежнему отсутствовала, и это в какой-то степени было нам на руку. Затаившись в близлежащем, малоприметном проулке, мы приготовились терпеливо ждать, а лично я, кроме всего прочего, думать, как бы половчее надуть Ухова.

Случай представился сам собой. Когда, удовлетворенно справив малую нужду, довольный Макс вернулся в машину, я радостно уступил ему водительское место, заявив, что не собираюсь садиться за руль в нетрезвом состоянии, а в качестве доказательства предъявил полупустой мерзавчик.

Теперь ожидание не казалось мне таким уж тягостным, тем более что через какие-то полчаса возле дома Старкова остановилась белая "Нива". Судя по тому, как по-хозяйски он вошел во двор, можно было догадаться, что прибывший и есть сам господин Старков.

- Пойдем, что ли? - нерешительно спросил я. - Вроде сам пожаловал.

- Погоди, Иваныч, не торопись. Машину-то он не загнал. Не иначе еще куда-то на ночь глядя собрался. Темно уже, сейчас самое время дела делать. Мне кажется, что нам не мешает его немного попасти. Как ты думаешь, куда он в такое время может поехать?

- Да хоть куда, хоть к черту на рога.

- Это верно, но может и к твоему журналисту. А если так, то нам даже не понадобится спрашивать адреса, сам приведет.

- Резонно, - согласился я. - И в кого ты такой умный?

- В прадеда. Он у меня пастухом был, и за час до того, как гнать стадо в деревню, он с каждой коровки немного сдаивал. В общем, уже тогда проявлял задатки бизнесмена, за что и был сильно бит... Погоди... Чего это он тащит? Кажется, что-то тяжелое.

Действительно, свет уличного фонаря, расположенного прямо над "Нивой", давал все основания полагать, что твердый тюк, который Старков впихивал в багажник машины, не из легких.

- Может, это обезглавленный и расчлененный труп нашего ретивого писаки? - поделился я своими грустными соображениями. - Закапывать повез. Отписался бедолага.

- Не, на кой черт ему его куда-то тащить? За семь верст киселя хлебать. Он и у себя на участке мог справить ему фешенебельную ямку. Да и машину в этом случае он бы загнал во двор. Нет, Иваныч, тут что-то другое, но тоже не очень хорошее.

- Да уж конечно, разве вы, менты, а тем более бывшие, способны на что-то хорошее? Трогай, а то улизнет.

Сев на хвост, мы полчаса погуляли по городу, ожидая, пока "Нива" вдруг уверенно не помчалась к окраине, на северо-запад, в район промышленных свалок и хаотичных гаражных застроек. Здесь, немного не доезжая до заброшенного здания Райгаза, она приостановилась и приняла на борт некоего гражданина, внешность которого, ввиду плохой освещенности, разглядеть нам не удалось. Махнув рукой на стоящую в отдалении железобетонную коробку, он раздраженно захлопнул дверцу. Вырубив фары и соблюдая довольно приличную дистанцию, мы двинулись следом, в очередной раз разыскивая на свои беззащитные задницы приключения.

Едва только "Нива" подъехала к металлическим воротам гаража, как откуда-то сбоку к ней подскочила темная фигура, и после непродолжительной беседы двери бокса отворились и машина въехала вовнутрь.

- Иваныч, сиди здесь, - тоном, не допускающим возражений, приказал Макс.

Выскочив в морозный белый вечер, он короткими перебежками, прячась за естественные укрытия, довольно скоро добрался до цели и схоронился в темном провале между искореженным контейнером и стенкой бетонного бокса.

Сколько прошло времени - судить не берусь, наверное, не меньше десяти минут, потому что я начал проявлять признаки некоторого нетерпения и обеспокоенности. Очевидно, по этой причине я и вздрогнул, когда в боковое стекло неожиданно резко постучали. Холеная крутая рожа с подозрительными и колючими глазами знаками просила спички. Не знаю, но мне он почему-то не понравился с первого взгляда. Через закрытое стекло я отрицательно замахал головой, продвигаясь к креслу водителя. Короткий удар чем-то похожим на молоток. Праздничные брызги стекла. Молоток летит мне в лоб. Красочный фейерверк в моей пустой голове, напрочь лишенной мозговой начинки. Это, пожалуй, все, что мне удалось запомнить.

Очнулся я во тьме первозданного холода и, ощупав разбитый лоб, долго соображал, что же, в сущности, произошло и почему я нахожусь в незнакомом мне месте. Карманы мои, как и следовало ожидать, были старательно очищены от нужных и милых моему сердцу вещей. После трудоемкого мыслительного процесса я пришел к неутешительному выводу о том, что, скорее всего, я попал в яму, которую собирался вырыть для гражданина Старкова. Эта догадка энтузиазма во мне не вызвала. Застонав от досады, я принялся на ощупь обследовать свою темницу. Ею оказалась какая-то непонятная щель шириною не более шестидесяти сантиметров. Длина ее составляла метра четыре, а высота была такова, что выпрямиться во весь рост я не мог, поскольку мешал ледяной металлический потолок. Стены и пол моего каземата оказались безнадежно бетонными. В одной из стен после тоскливых поисков я нащупал некую нишу с лежащими там инструментами; прошло не более десяти минут, пока я наконец понял, что проживаю в смотровой автомобильной яме, скорее всего принадлежащей тому самому бетонному боксу, куда я так старательно стремился.

Что ж, всякий получает то, что он хочет. Я получил свое, но при чем тут бедный Макс? Кстати, неплохо было бы знать, где он сейчас находится. Будем надеяться, что гуляет вокруг этого мерзкого гаража и вынашивает благие планы моего освобождения и жестокие способы мести гнусным захватчикам. Но это в том случае, если он на свободе, а если, подобно мне, несчастный Макс тоже томится в застенках, то дело обретает отвратительный мокрый привкус. Короче говоря, на Макса надейся, а сам не плошай. Интересно, существует ли какой-то способ выбраться отсюда, полагаясь только на собственные силы? Перво-наперво нужно как следует осмотреть потолок, сиречь вход, через который я был сюда доставлен. Мне будет невыразимо горько, если окажется, что сверху на металлический потолок злодеи поставили автомобиль.

В инструментальной нише я нащупал монтировку и, стараясь действовать неслышно, попытался загнать ее плоский конец в щель между потолком и стеной. Однако, как я ни старался, мое робкое царапанье вскоре было услышано. Грубый и неинтеллигентный голос, усиленный сталью перекрытия, заставил меня вздрогнуть.

- Что, козел, очухался, на волю захотелось?

- Ага, - доверчиво и простодушно ответил я. - Холодно тут, тесно, как в могиле, и воздуху не хватает.

- Не переживай, - цинично успокоил меня садист, - скоро мы могилку тебе взаправдашнюю сварганим, бетонную, а она потеснее будет. Так что наслаждайся пока теми просторами, что имеешь.

- Господи, да за что же вы меня так? Чем я перед вами провинился?

- Нос у тебя длинный, а мозги короткие, прежде чем его совать, надо было все как следует обдумать. Не туда ты вперся, парень, да только сделанного не воротишь. Ты не переживай, друг, как говорят в одном хорошем фильме, мы тебя не больно зарежем. Чик - и ты уже на небесах. Есть у нас на это дело один мастер, скоро должен приехать, подожди немного.

- Да вы что, ненормальный? - сглотнув тошнотворный страх и успокаивая возмущенный желудок, спросил я. - Вы, наверное, что-то перепутали, не за того меня приняли? Я знать вас не знаю и знать не хочу. Отпустите меня, пожалуйста. Наверное, произошла какая-то чудовищная ошибка.

- Это ты, братан, неправильно придумал, - довольный своим остроумием заржал подонок. - Да ты не переживай, нет тут никакой ошибки. Женька тебя с самого начала засек, как только ты на хвост ему сел. Предупредил нас по сотовому, так что считай - ждали мы тебя с нетерпением.

- Какой, к черту, Женька? Первый раз о таком слышу.

- Ну-ну, пой, голуба, пой, недолго уже осталось. Он, кстати, вот-вот должен сам подойти. Дружка твоего отловит и придет.

- Какого дружка? - продолжал я дурачиться, уже понимая, что моя последняя карта бита. - Полная чушь. Дружка какого-то придумали. Не было со мной никого.

- Может быть, может быть. Это мы скоро выясним.

- Хоть сто раз выясняйте. Куда вы мою машину дели?

- Этот вопрос тебя волновать не должен. На том свете тебя будет возить колесница, запряженная или ангелами, или чертями. Это уж кто как заслужил.

- Не знаю, как мне, но тебе дьявольский эскорт обеспечен.

- Возможно, ничего не имею против. Я с ними давно сдружился. О, а вот и твой дружок к нам в гости пожаловал, - сквозь разноголосый перемат и скрип открываемых дверей известил меня собеседник. - Кажется, с ним обошлись не так деликатно, как с тобой. Наверное, сильно сопротивлялся. Принимай гостя.

Судя по многообразию голосов, доносившихся сверху, я мог судить, что вновь прибывших было не менее трех-четырех человек. Поимка Макса обсуждалась восторженно и бурно. Наверное, подобным образом охотники на привале делятся своими впечатлениями о только что забитом звере.

- Прикинь, Евгеша, я его сразу накнокал, - бахвалился молодой, приблатненный голос. - Шепчу Коляну: стой здесь, а сам, в натуре, наверх полез...

- Чё ты тюльку гонишь? - обиделся кто-то, наверное, Колян. - Это я наверх полез, а ты внизу оставался. Я его и достал...

- Закройте свои помойки, - властно распорядился резкий, с хрипотцой голос. - Достали они его! Козлы! Это не вы его достали, а он вас, сучье отродье. Если бы Серый не прострелил ему костыль, он бы вам обоим головенки пооткручивал, козлодеры дешевые. Ладно, кончай разборки. Фара, где клиенты?

- Так ведь они сразу схиляли. Как только первого принесли, они увидели, что каша заваривается, так сразу и слиняли.

- Говно, не мог удержать! Ты знаешь, сколько бабок мы потеряли? Кто будет отвечать? Пушкин?

- Не знаю, Евгеша, я пробовал их удержать, да какое там... Только их и видели, а бабки наверстаем, ихнюю тачку обработаем и продадим. Так на так и получится, а еще и товар останется.

- И что же прикажешь с этим товаром делать? Назад его везти? Или, может быть, вообще его из багажника не доставать, прямо с ним ездить? Козел ты, Фара, и с тачкой ихней опасно связываться. Где уверенность, что они, отправляясь к нам, не поставили кого-то в известность?

- Это ты прав, - понурым голосом признал Фара. - А что с ними прикажешь делать?

- Не знаю, надо подумать.

- А чего тут думать - перо в бок да до весны в овраг. Или бетонный макинтош им прикинуть, тоже хорошо будет.

- Ты дурак или притворяешься? Говорю же тебе, они могли идти на поводке. Что тогда? Нас вычислят за шесть секунд.

- Ну и нечего было в таком случае их сюда тащить. Сам виноват, а других нагружаешь.

- Смотрю я на тебя, Фархадик, - весело и ласково вдруг заговорил Евгеша, - и кажется мне - больно башковитый ты стал, и умнеешь прямо не по дням, а по часам. Может, ты сам хочешь до весны в том овраге отдохнуть? Проблем нет, этот курорт тебе Данила организует в один момент. Хочешь? Я тебя спрашиваю, хочешь? Козел! - завизжал истерично Евгеша, беря на блатной испуг. - Отвечай! Хочешь?! Мочи его, Данила. Из-за этого самаркандского козла мы все сгорим. Мочи, Данила!!!

- Не надо, мужики, - жалостливо захныкал приговоренный к смерти, - вы что, я пошутил. Ты меня не так понял, Евгеша...

- Кто? Что ты сказал?

- Прости, Евгений Владимирович.

Комически-уголовная драма надо мной, так и не дойдя до своей кульминационной развязки, похоже, утухла. Опущенный Фара раболепно и заискивающе спросил, что же делать с плененным моим товарищем.

- Который час?

- Почти восемь.

- Мочить их все равно рановато, люди кругом. Забрось его вниз, я пока подумаю.

Один из щитов потолка на секунду приоткрылся, и в освещенный квадрат на бетонный пол свалилось стонущее тело Ухова. Опять мой товарищ расплачивался своей шкурой за мою глупость и авантюризм. Удивительно невезучий вы тип, господин Гончаров. Да еще каштаны из огня норовите таскать чужими руками. Попомните, до добра это не доведет.

С этими совестливо-покаянными мыслями я подполз поближе к разбитой птице и, вытащив грязный кляп, прошептал ей прямо в ухо:

- Что, Ухов, не помираешь?

- Все нормально, Иваныч, только вот жалко - ляжку мне прострелили. Перетяни чем-нибудь, а то кровь до сих пор уходит. Кажется, опять мы с тобой влипли в историю.

- Ничего, Макс, прорвемся, - оптимистично пообещал я, расстегивая ему штаны.

- Погоди, я сам, только развяжи мне руки.

Левое бедро было прострелено в верхней его части, но кость не задета, и потому дальнейшее уже не казалось мне таким мрачно-безнадежным. Остановив кровь, я плотно перебинтовал волосатую его конечность и авторитетно заверил, что чечетку или яблочко он сможет плясать уже завтра.

- Оно возможно, - согласился Макс. - Только было бы оно, это самое завтра.

- И не сомневайся, дорогой, не слушай ты их, понт наводят, на испуг берут. Бздиловато-блатная публика. Мы и не с такими разбирались.

- Так-то оно так, Иваныч, я с тобой согласен, только вот дело, которым они занимаются, не оставляет им иного пути, как отправить нас в расход.

- Что ты такое говоришь? Сопливая публика, дешевые наперсточники, и говорить-то о них противно.

- Нет, Иваныч, тут ты маленько ошибаешься. Знаешь, что было у него в том тюке, что он грузил в багажник? Ни много ни мало, а партия "калашей" и к ним куча рожков и патронов. И я это видел своими глазами. Старков привез их на продажу, и потому у них нет иного выхода, как отправить нас к прабабушкам. В такую-то историю мы с тобой вляпались.

- Ничего, безвыходных ситуаций не бывает, - бодро заверил я друга, мало, впрочем, веруя, что на этот раз нам удастся выкрутиться. - А вообще, как все получилось? Я ничего не успел сообразить, как меня полностью вырубили.

- А тут и соображать нечего, ждали нас. Ждали и приготовились к достойному приему. Действовали они одновременно. Когда тот хрен подошел к твоей машине, я все видел, но помочь тебе уже ничем не мог, потому что на меня самого накинулось несколько человек. Откуда они взялись - не знаю до сих пор. Все было бы нормально, не потеряй я сознания. Меня подстрелили, когда я бежал по крышам гаражей в сторону дороги за подмогой. Я прекрасно понимал, что один с пятью вооруженными шакалами не справлюсь, оттого и решил на время тебя оставить, да только не получилось. Короче, навернулся я с верхотуры головкой вперед. Ну а когда очнулся, то оставалось только плакать. Ладно, о чем теперь говорить. Да и время для анализа мы выбрали неподходящее. У тебя какие-то соображения есть?

- Нет, единственное я знаю точно: чем позже они приступят к выполнению своего гнусного замысла, а именно - нашего умерщвления, тем больше у нас шансов выжить. А следовательно, нам нужно затягивать и затягивать эту неприятную для нас процедуру.

- Тяни не тяни, а конец один - перо в бок или пуля в затылок.

- Макс, я тебя не узнаю. Откуда такой компрессионный пессимизм?

- В общем-то, если говорить честно, мы стареем, Иваныч. И все же давай подумаем, можно ли нам отсюда выбраться.

На этом наш таинственный, ничего не разрешивший разговор окончился. Тишина и полная прострация. Макс сопел, а я думал. Думал о том, что пути Господни неисповедимы. Загремевший над нашими головами стальной лист дал понять, что лирическое время кончилось и пора спускаться на бренную землю.

- Эй, вы, вылезайте, сыщики недоделанные, - распорядился голос посрамленного Фары. - Да смотрите у меня, без глупостей - замочу без всякого этикета.

Подсадив Макса, я выбрался следом и осмотрелся. Внутри бокс оказался довольно большим помещением, не меньше ста квадратных метров. Кроме моей машины, здесь нашли укрытие еще пять автомобилей: преследуемая нами "Нива", две светлые "шестерки" и два новых, полуразобранных "жигуленка". Очевидно, кроме торговли оружием, банда не брезговала и криминальным автомобильным бизнесом - переделкой и продажей ворованных машин. И бокс представлял собой, по сути, компактную, хорошо оборудованную станцию технического обслуживания с подъемником, талями и прочими причиндалами. Слева, в дальнем углу возле небольшой оцинкованной двери, пили водку и резались в карты два дюжих мордоворота. К ним и погнал нас сволочной Фара, мало обращая внимание на покалеченную Максову конечность.

- Сильно-то не налегайте, - укоризненно предупредил он парней, кивнув на бутылки, - кто этих козлов мочить будет?

- Не боись, замочим, - успокоил его рыжий, плохо выбритый верзила.

Что-то недовольно пробурчав, Фара открыл дверь и впихнул нас в крохотную комнатенку, залитую ярким неоновым светом, и почтительно доложил:

- Вот, Евгений Владимирович, как просили. Мне остаться?

- Пошел вон, - приказал Евгеша не в меру зарвавшемуся подчиненному, а нам любезно предложил располагаться и быть как дома. Кроме современного кожаного дивана, его кабинет был меблирован письменным столом, креслом и холодильником, на котором громоздился большой телевизор. - Располагайтесь, господа, - повторил он, когда Фара прикрыл дверь. - Что будете пить? Водку или коньяк?

- Твою поганую кровь, - категорично пообещал Макс и здоровой правой ногой обрушил на хозяина стол.

Сразу же сориентировавшись, я навалился сверху и, нащупав упругий Евгешин кадык, как следует его сдавил и замер в упоительном ожидании хруста хрящей. Подобравшийся сбоку Макс со стоном и матом судорожно пытался вытащить у него так нужную нам пушку. Время, отпущенное нам, исчислялось секундами, но чертов Евгешин кадык никак не желал ломаться. Он противно и подло выскальзывал из-под рук, а сам страдалец, чувствуя, наверное, некий дискомфорт, надоедливо извивался, конвульсивно пытаясь сбросить с себя стол и мое красивое тело.

Нам оставалось совсем немного, но все-таки этот сет мы проиграли. Ворвавшиеся вооруженные головорезы в считанные секунды вернули потерянные позиции. Пока их главарь кашлял и приходил в себя, они старательно и добросовестно занялись нами. Били качественно, долго и с упоением. Совсем как прилежная хозяйка, когда готовит любимому мужу кровавый бифштекс.

- Может, сейчас прямо здесь и кончим их? - откатывая мое немощное, тряпичное тело в угол, услужливо спросил Фара. - Чего тянуть-то?

- Пошел вон! - не меняя своего мнения, распорядился Евгеша. - И ты, Колян, иди. Со мной останется только Серый.

- Ну что, суки? - подождав, когда неугодная ему челядь покинет комнату, весело спросил Старков. - Не получилось у вас одурачить дядю Женю? И не получится, менты вы поганые, легаши дешевые.

- Извини, старик, - не давая Максу ответить, взял я инициативу в свои руки, - не хотели мы... Уж не знаю, как и получилось... Можно сказать, бес попутал. Не имели мы никаких агрессивных намерений. Затмение какое-то...

- Пой, пташка, пой, недолго вам чирикать осталось.

- Что такое вы говорите? Простите, но я вас не понимаю. Говорю же вам русским языком, что ничего дурного мы не замышляли.

- Конечно, - язвительно усмехнулся Старков. - А мне на хвост вы тоже сели случайно? И домой ко мне приходили случайно? И Ухов под стеной тоже оказался случайно? Не слишком ли много случайностей? Что вам от меня нужно?

- Просто мы хотели обратиться к вам с пустяковым вопросом, да уж ладно, вижу, не ко времени мы. Настроение у вас скверное. Поговорим как-нибудь в другой раз. А пока, если вы не возражаете, мы пойдем домой.

- Веселый ты человек, Гончаров, - в ликующем кабаньем хрюканье зашелся Старков. - Нет, я не могу! Серый, ты слышал? В другой раз он зайдет! Неизлечимый ты оптимист, Константин Иванович. Только другого-то раза не будет, и домик мы вам новый приготовим. С вечной пропиской и постоянной спальной плацкартой.

- С вашей стороны это было бы неразумным и поспешным решением.

- Что? Что ты там прокашлял?

- А то, что лично вы давно на крючке. В отделе прекрасно знают, к кому, зачем и на какой машине отправился мой товарищ, лейтенант Ухов. Я вас уверяю, что уже завтра утром, не обнаружив его на месте, по вашу душу явятся его многочисленные коллеги. Им потребуется совсем немного времени, чтобы вы и эти холуи заговорили охотно и красноречиво.

- Возможно, - задумчиво согласился он. - Мне непонятно только одно: каким боком к этому делу приклеился ты.

- Нештатный сотрудник, - коротко и весомо ответил я.

- Вот как? - разочарованно и огорченно протянул Старков. - Это же в корне меняет дело. Придется нам немного подсуетиться, ускорить ваше свидание с Богом, потому как к утру нужно все тщательно прибрать, чтоб вашими портянками тут и не пахло.

- Не стоит так беспокоиться, - досадливо упрекая себя за промах, поспешно заверил я Старкова. - Мы не торопимся.

Похоже на то, что брошенная мною палка, миновав цель, благополучно ударила по нашим же головам, причем своим худшим концом. Вместо того чтобы отдалить смерть, я только приблизил ее. Сколько живу, столько не перестаю удивляться своей непорочной тупости. Такой результат я вполне мог предвидеть, если бы не был лишен разума. Лихорадочно соображая, как поскорее выправить пиковое положение, я вылепил очередную глупость, повторив:

- Мы не торопимся, а в вашем приятном обществе тем более.

- Ну-ну, песни ты поешь мелодичные и слушать тебя приятно. Напой-ка мне, ласточка, за какой такой надобностью вы ко мне пожаловали.

- Я бы от водочки не отказался, - мечтательно признался я и добавил: Перед началом нашего серьезного разговора это было бы нелишним.

- А ты, Гончаров, наглец, как я погляжу, - усмехнулся Старков. - Не боишься? С огнем играешь. Серый, наплюхай ему пять капель, пусть долгое путешествие в заоблачные дали ему покажется легким и приятным.

Открыв холодильник, рыжий холуй поспешно, не скупясь, выполнил приказание и, подцепив кривой огурчик, с поклоном мне преподнес:

- Пожалте, батюшка, на посошок, перед дальней дорожкой.

- Благодарю, ублюдок. Непременно возьму тебя в спутники, - ласково потрепав его по колючей щетине, пообещал я.

- Не угадал ты, мужик, не буду я твоим спутником, а вот диспетчером обязательно. Препровожу тебя куда надо точно и в срок.

- Он мне отрицательно действует на нервы, - выпив предложенную водку, пожаловался я. - Дядя Женя, вели ему заткнуться, а то у нас не получится емкого, конструктивного разговора.

- Заткнись, - посоветовал он мне. - Или ты будешь говорить по делу, или мы начнем действовать.

- Конечно буду, - искренне заверил я. - С нашим к вам великим почтением и удовольствием. Мне кажется, что от живого осла проку куда больше, чем от мертвого.

- Не скажи, - усмехнулся Старков. - Мертвый козел тем и хорош, что не козлит. Не орет по утрам над ухом и не пугает базарной толпы.

- Зато и не пашет, прибыли по вечерам не приносит, - рассудительно парировал я, старательно не замечая умышленной подмены животного.

- Вот ты о чем. - Плюнув на эзоповский язык, Старков грубо и вульгарно спросил: - И сколько же бабок ты можешь отстегнуть за свою козлиную шкуру?

- Много у меня нет, но тысяч десять наскребу, - смиренно и скромно пообещал я.

- Это за себя, а сколько отстегнешь за своего кента? - проявляя некоторую заинтересованность, осведомился Евгеша.

- Я столько же заплачу за себя сам, - подал голос молчавший до сих пор Макс.

- Итого выходит двадцать тысяч, - проделав несложные подсчеты, резюмировал он. - Негусто, господа, негусто, особенно если принять во внимание то обстоятельство, что в дальнейшем эти деньги вы отнимете, а меня сдадите в ментовку.

- Ну что вы, господин Старков, как можно? - поспешил я развеять его подозрения. - Да никогда в жизни.

- Это уже от вас зависеть не будет. Если заведено дело, то меня так или иначе достанут. Кстати, с чьей подачи и какую статью мне хотят пришить?

- Никто и ничего вам пришивать не собирается. По крайней мере, мы такой информацией не владеем. Должен вам сказать, что я вам немножко солгал, но исключительно в целях самосохранения. На самом же деле мы действуем сугубо по личной инициативе, по частному заявлению одной гражданки.

- Какое еще, к черту, заявление и при чем здесь я?

- Видите ли, у госпожи Носовой неделю тому назад бесследно исчез супруг, и у нас есть некоторые основания предполагать, что вы можете пролить на это дело свет.

- Сгинул, значит, писака? - брезгливо скорчив рожу, обрадованно спросил Евгеша. - Есть все-таки Бог, услышал мои молитвы. Завтра же в церковь схожу, возблагодарю Всевышнего за его деяния, за то, что наказал щелкопера. Но только моей тут заслуги нет и никакого света на сей счет я пролить не могу.

- Жаль, но мы особенно и не надеялись, - не веря ему ни на грош, поспешил я закрыть тему. - Нет так нет. На нет и суда нет. Не больно-то он нам и нужен. О себе пора позаботиться.

- Это ты правильно отметил, - цинично одобрил мою капитуляцию Старков. - Своя рубашка ближе пахнет. Или спасение умирающих дело рук самих умирающих. Только вот цену за свои жизни вы положили смехотворно ничтожную. Неужели вы так низко себя цените? Я разочарован. Короче, ровно столько же надо добавить.

- Откуда у нас такие деньги? Поимейте совесть, друзья.

- Как хотите, один раз живем.

Все это походило на дурацкую игру, где никто никому не верил, но тем не менее продолжали потеху. Блефуя, мы рачительно торговались с ним больше получаса и только к девяти часам ударили по рукам, остановившись на тридцати тысячах в новом эквиваленте. Теперь дело оставалось за малым - где найти искомую сумму.

Но стоит ли ее искать? Я прекрасно понимал, что сразу же после получения денег Старков не задумываясь отправит нас к праотцам. И совсем не потому, что он кровожадный зверь, попросту у него не будет другого выхода, не тот он парень, чтобы под честное благородное слово нас отпустить. Зачем же затевать всю эту канитель? Кого-то напрягать, у кого-то просить помощи, наперед зная, что одолженную сумму отдать мы не сможем по причине своего физического отсутствия в этом мире. Что же вы, господин Гончаров, предлагаете? Сложить лапки и смиренно, еще при жизни лечь в бетонный гроб? На-кась выкуси, Евгеша, не будет у тебя такого плезира. Пока еще есть отсрочка, нужно ею и воспользоваться.

- Ну и что? - прервал мои печальные мысли Старков. - Где бабки-то брать будете?

- Пусть тебя это не чешет, - ввязался в игру Макс. - Где надо, там и найдем. Не волнуйся, все привезем, как договорились.

- Ой насмешили, ой не могу, держите меня, сейчас лопну, - гнусно развеселился Евгеша. - Вы что же, думаете, я вас вот так и отпущу?

- А то как же? Кто-то должен ехать, - разыгрывая недоумение, возмутился Ухов.

- Кто-то должен, но только не вы. Слава богу, парней у меня хватает. Обойдемся без вашей помощи.

- Ну вот и отлично, как говорится, баба с воза - кобыле легче.

- Чего там, от вас требуется только позвонить или написать записки тем людям, к кому вы собираетесь обратиться. Когда парни привезут деньги, я вас отпущу.

- Нет, - возразил я, - так у нас ничего не получится. Позвонить, конечно, можно, но за бабками мы должны явиться лично, иначе они сразу же заподозрят неладное. В лучшем случае они просто не дадут деньги, а в худшем... тревогу забьют.

- Ладно, - подумав, хмуро согласился Евгеша, - поедет один из вас, второй останется здесь. Поедешь ты! - резко ткнул он пальцем в мою разбитую грудь. - И учти, сволота, времени тебе даю один час. Если к десяти тебя не будет, то в десять ноль пять из твоего мента-кента мы сделаем сито. Ты этого, к сожалению, не увидишь, поскольку тебя самого в это же время будут мочить.

- Увы, за час мне никак не управиться. Чтобы собрать такую сумму, нужно проехать по нескольким адресам. В наше-то дурное время одалживают неохотно.

- Это твои проблемы. Жить захочешь - бабки из-под земли достанешь. А чтобы тебе не было скучно, прикомандирую к тебе Серого с Коляном. Спину твою защищать будут. Веселые они ребята, скучать не дадут. Чуть чего не так, они тебе в два перышка бока пощекочут. Так что прежде чем делать дяде Жене козу, ты подставь член к носу и хорошенько подумай.

- Думай не думай, а за час мне все равно не управиться, - упрямо стоял я на своем, заранее выторговывая себе дефицитное время. - Это же физически невозможно.

- А ты предварительно позвони по телефону и заранее предупреди своих корешей, чтоб к твоему приезду все было на мази, тогда и обернешься побыстрее.

- Давай сначала я своим позвоню, - решительно заявил Макс, и я напрягся, понимая, что игра началась.

- Давай номер, я сам наберу, - с готовностью вызвался Евгеша. - Только учти, одно лишнее слово - и ты труп. Даже не успеешь проститься с абонентом. Кому собираешься звонить?

- Есть у меня дружок старинный, Серега Медов. Последние штаны за меня отдаст. Только бы дома застать. Набирай тридцать шесть...

Тщательно выполнив команду, Старков передал телефон Максу и, стараясь подслушать весь разговор, космической антенной раскрылатил ухо.

- Здорово, Серега! - спокойно, с естественной ухмылкой начал Макс разговор. - Ага, все нормально... Как у тебя?.. Ну и отлично... А сам-то ты мне часто звонишь? То-то и оно... Да как тебе сказать... И откуда ты все знаешь? Есть проблема, ты прав. Ну, не так чтобы глобальная... Да, иномарку я трахнул, "ауди" новая. Нет, но всю задницу ей порвал... В том-то и дело, что сам виноват... Да под балдой я хорошей, сам понимаешь. Да нет, если бы крутые, я бы назавтра с ними сам почирикал. Ну, ты меня знаешь... Начальник большой оказался, да не просто, а начальник моего начальника. Короче, бабки надо отдать немедленно. Подсуетись там... Да сколько можешь... Нужно много... Тридцать штук... Ну, сколько наберешь, столько наберешь... Ага, на пару месяцев, пока раскручусь. Лады. Нет, сам я не приеду, а почему - и так понятно. Приедет Константин Иванович, ты его знаешь. Не говори, Серега, вечно я с ним в переплеты попадаю. Он тоже обещает помочь. До встречи.

Отложив телефон, Макс вопросительно посмотрел на Старкова, ожидая дальнейших указаний и директив. Кажется, состоявшимся разговором Евгеша остался доволен, потому как, откинувшись в кресле, благодушно пробубнил:

- Вот видишь, Ухов, можно же быть нормальным мужиком. Правду говорят не имей сто рублей, а имей сто друзей. Сколько твой кореш обещал отстегнуть?

- Не знаю, сейчас по соседям пойдет, но тысяч десять обещает.

- Для начала неплохо. А ты, Гончаров, куда звонить будешь?

- Там, где мне могут дать деньги, телефона нет. Заедем без предупреждения.

- И это очень плохо, но это уже твои проблемы, я тебя предупредил и повторяться не намерен. Если надумаешь меня обуть - копыта откинешь на месте. Учти, что у нас с Серым связь двусторонняя. Все. Вперед.

На заднем сиденье светло-бежевой "шестерки" в жарких объятиях Серого я отправился в неведомую и рискованную экспедицию, результаты которой мне пока что рисовались смутно. Многое, если не сказать все, зависело от моей встречи с Медовым, а точнее сказать, от ее первых мгновений. Макс верно сориентировался, позвонив ему. Неоднократно попадая в наши переделки, часто рискуя жизнью, этот двухметровый старлей понимал ситуацию с полуслова. Поймет ли на этот раз? Вот в чем вопрос. А если и поймет, то как будет действовать? Не навредит ли он своими, мягко говоря, неадекватными действиями? С него станет. Крут мужик, недаром афганец, долго разговаривать не будет, открутит моим стражникам бестолковки, и тогда пиши пропало, нам останется только выпить за упокой души раба Божьего Максимилиана. Очень уж резок Сергей Медов. О чем он сейчас думает? Неужели на сто процентов поверил Максовой болтовне? Ладно, пусть подумает еще немного, а мы тем временем достанем денежки из моего тайника, там немного, но пусть бандюги видят чистоту наших помыслов. К тому же это в какой-то степени притупит их бдительность и поднимет наш рейтинг.

К моей однокомнатной квартире, где нынче квартировала Милкина подружка и моя неожиданная метресска с мужем, мы подкатили в нервном молчании. К сожалению, как я и предполагал, оба дуболома бок о бок со мной поднялись на этаж.

- Ведите себя прилично, в доме дети и старики, не перепугайте их, предупредил я и нажал кнопку звонка.

- Господи, Константин Иванович! - открывая дверь, отшатнулась Тамара. Что случилось? Вас избили? Боже мой. Кто же это? Нужно сообщить в милицию.

- Оставь, Тамара, никто меня не избивал, просто попал в авиакатастрофу. В районе Южного полюса нас атаковал "F-16", он снес нам половину крыла и треть фюзеляжа. С большим трудом, благодаря смекалке и мужеству, мы дотянули до родного города. Просто чудо, что мы остались живы. Можно войти?

- Конечно заходите. - Обалдевшая Тамара шире распахнула дверь. Заходите, а почему без Милочки? Ой, о чем это я... Совсем зарапортовалась. Ты не один...

- Со мной мои боевые товарищи, штурман и механик, но ты не суетись, докучать тебе не станем, мы на секундочку.

- Почему же на секундочку, я вас так просто не отпущу. Проходите, сейчас будем пить чай. Ой, а почему вы такой озабоченный?

Тебе бы, дуре, приставить два ножа к жопе, раздраженно подумал я, но вслух говорить не стал, а, улыбнувшись, пояснил:

- Я тут одну вещицу оставил, за ней и пришел, можно нам на кухню пройти?

- О чем разговор, мы уже поужинали, проходите. Только сначала умойтесь.

- А вот это с превеликим удовольствием.

- Вот и отлично, а я вам помогу.

- Я сам его помою, - бесцеремонно отодвигая Тамару, мрачно сообщил Серый.

На кухне, взобравшись на табурет, я опустил розетку плафона и под изумленными взглядами присутствующих начал выуживать денежные прессы достоинством в десять рублей. К великому моему сожалению, их оказалось не так уж и много.

- Хитер, братец! - уважительно задребезжал седой дедок, то ли Томкин свекр, то ли папаня. - Это ж надо, чего удумал, а я от своей бабки под ванну гроши прятал. Ага, кладу в конверт деньги и магнит, потом руку-то поглубже запихаю, шлеп, и на месте. Никак не могла, старая, догадаться. Но у тебя тоже хорошо придумано.

- Стараемся, отец, да при таких-то учителях, как ты, это немудрено. Спокойной ночи, - игнорируя Тамарины призывные глазки, пожелал я святому семейству.

- Этаким манером мы всю ночь будем колесмать, - заталкивая тощую пачку денег в карман, недовольно пробурчал Серый.

- Я вас об этом предупреждал, - садясь в машину, огрызнулся я. - В отличие от вас, я не работаю ни рэкетиром, ни "каталой"...

- Заткнись, сучонок, куда нам теперь?

- Сначала сообщи своему Евгеше, что все идет по плану и первые бабки ты получил, ну а потом отправимся к уховскому дружку, он обещал поболе.

Перед квартирой Медова я на секунду остановился, стараясь успокоиться и поставить сердце с мозгами на прежнее место. Через куртку Коляна мне под лопатку волнующе упирался нож, и я ни на грамм не сомневался, что он не задумываясь проткнет мою ангельскую душу, едва лишь возникнет какая-то неординарная ситуация. Господи, только бы Серега сам не создал этой самой ситуации.

- Пенек, ну что стоишь, как бычий член? - тыча мне в бок мерзкое рыло пистолета, грубо спросил Серый. - Или адрес забыл? Мы тебе его быстро напомним. Звони, козлина вонючая.

- Конечно, конечно, ребятушки, - вдавливая кнопку, ответил я, - только и вы будьте умницами. На рожон не лезьте, чтоб все, как у Клавы. Кажется, идет.

В квартире послышались тяжелые, упругие шаги. Сомнений быть не могло дверь открывал сам старлей Медов. Мышцы напружинились, и в голове просветлело. Едва только его двухметровая фигура показалась в проеме, как я, издав щенячий визг, обезьяной прыгнул к нему на шею и, захлебываясь от восторга, заорал:

- Серега, так твою растак, где ты пропадаешь! Сколько уже не виделись! Ну же, отвечай! Отвечай, ядреный корень. - Чуть не плача, я прижался к его щеке и торопливо, сквозь всхлипывание, зашептал: - Северозападная свалка. Райгаз. Большой бетонный блок. Шесть рыл. Вооружены до ушей. Нам хреново. Сейчас не дергайся.

- Ну, ты даешь, брат, совсем расквасился. И как вас угораздило? Погляди-ка, всю рожу разбил, в лобовое стекло, наверное, въехал. - Не обращая внимания на мои сокровения и насмехаясь над бурным проявлением чувств, он неумело держал меня на руках и, похохатывая, басил: - Да чего уж, ну ладно тебе, бывает. Поможем, какие разговоры. Не вы первые, не вы последние, я тоже в прошлом месяце "БМВ" на кукан натянул, делов-то, а деньги я кое-какие собрал.

- Сколько? - сквозь всхлипывания спросил я.

- Пока только тринадцать штук нашел, да вы посидите, подождите, я еще к одному фраерку смотаюсь, он мне пару тысяч должен. Посидите, мужики, чаю попейте.

- Да нет уж, спасибо. Давайте то, что есть, - пытаясь быть обаятельной, улыбнулась рыжая образина. - Чай попьем как-нибудь в другой раз, сами понимаете, время - деньги. Вперед, мужики.

Мы вышли. Они вполне довольные полученной мздой, а я озадаченный и ничего не понимающий. Хоть убейте, но их поведение оставалось для меня загадкой. Если они намерены в недалеком будущем пустить нас под нож, то зачем так легкомысленно и неосторожно афишируют свои рожи? Ведь козе понятно, что обеспокоенные нашей пропажей люди, видевшие нас вместе, смогут довольно точно нарисовать их словесные портреты и объяснить цели посещения. Ну а дальше в нашем относительно небольшом городе разыскать их будет несложно. Непонятно. Или они настолько обнаглели, что потеряли чувство опасности, либо абсолютно уверены в своей безнаказанности, а это говорит о том, что корни, их переплетающие, зарыты ой как глубоко и не с моим слабым рылом их копать.

- Ну что, пенек, куда дальше-то задвинем? - азартно входя во вкус легких денег, засуетились мерзавцы. - Прикинь, с тебя еще тринадцать штучек причитается.

Больше денег мне взять было неоткуда, кроме как из дому, но тащить туда этих сволочей не было никакого желания. От одной только мысли о том, какую истерику поднимет Милка, меня бросило в дрожь. Но и назад в их логово я сейчас возвращаться не мог. Сергей ситуацию понял, но ему нужно было дать какое-то время для подготовки, и поэтому чем позднее я появлюсь, тем аккуратнее он сработает.

- Эй, мужик, ты что задумался, - тряхнул меня рыжий за плечо, - помер, что ли? А где ты хотел остальные бабки брать?

- "Где, где". - Раздраженно и брезгливо я отбросил его руку. - У козла в бороде. Дома они у меня.

- Так в чем проблема? Валим к тебе на хату. Говори, командир, куда рулить.

- Под юбку к чертовой бабушке! Кретины. Новорусские недоумки, - со вкусом, как на барную стойку, попер я на притухнувших мерзавцев. - Козлы безмозглые.

- Ты, пенек, поосторожней, говори, да не заговаривайся, а то ведь говорилку можно прикрыть. В чем дело?

- Идиот! Ты еще спрашиваешь, в чем дело? - понесло меня на волне праведного гнева. - Что нам теперь делать?

- Как это "что"? Едем к тебе на хату, берем бабки и назад к Евгеше, он уже ждет.

- А чем мне прикажешь открывать двери этой самой хаты? Пальцем или твоим хреном? Вы же, подлюги, все мои карманы вывернули. Мародеры поганые.

- Закрой крикушку, козел, а у тебя что же, дома никого нет?

- Какой ты догадливый.

- А где жена?

- На работе.

- Ну вот и отлично, - воспрянул духом Колян. - Катим к ней на службу, забираем отмычки и решаем все проблемы. Она у тебя далеко?

- Сейчас скажу. - Наморщив лоб, я нерешительно ответил: - Кажется, в Ташкенте, а может, и в Алма-Ате. Точно не помню.

- Сучонок, ты еще поиграть захотел? - впрессовывая в мою печень кулак, освирепел Серый. - Сейчас ты у меня станешь серьезным и послушным дяденькой!

- Да нет же, мужики, - с трудом проглотив застрявший комок кислорода, объяснил я. - Все правильно, она у меня стюардесса.

Воцарилась напряженная пауза, во время которой каждый решал свой вопрос. Мерзавцы, скорее всего, обдумывали, как им лучше поступить в этой сложной, неожиданно создавшейся ситуации. А я, задним умом сообразив, какую поразительную глупость только что сморозил, начал лихорадочно искать выход. Теперь-то они с меня живого не слезут. Обчистят тестюшкину квартиру до штукатурки. А там Милка, истеричка и сумасбродка. Мамочки, что будет! Господи, сделай так, чтобы эта мысль не пришла к ним в головы. Сжалься надо мной, Боженька, и обещаю тебе, что больше никогда не буду совать свой нос в чужие дела.

Трудно сказать, услышал Господь мою молитву или нет, а только негодяи, проведя с Евгешей кратковременную селекторную планерку, устремились на северо-запад, на родную криминальную базу.

Впереди маячил ненавистный коляновский затылок да стремительно несся навстречу грязно-белый борт обочины, равномерно отщелкивая километры мертвенно-голубыми фонарными столбами. Примерно то же самое творилось в моей голове. Так же стремительно я просчитывал возможные варианты. Первый и самый симпатичный заключался в том, что к нашему приезду Серега Медов уже как следует подготовился и теперь с нетерпением ждет нашего появления, чтобы начать большой гала-концерт с участием всех звезд. Два других варианта мне нравились меньше. Особенно тот, по которому выходило, что Евгеша довольствуется имеющейся суммой и, не отходя далеко от кассы, зальет нас цементом прямо в смотровой яме. С другой стороны, зачем ему лишние трупы под ногами? Скорее всего, нас торжественно препроводят к яру и, аккуратно зарезав, столкнут наши прекрасные и сильные тела вниз, где нас смогут обнаружить только в мае, когда расцветает земля и размножаются Божьи твари. Третий вариант не так пессимистичен, но непредсказуем и чреват всякими неожиданностями. Возможно, что обуреваемый жадностью Евгеша заставит нас взять квартирные ключи и совершить повторную вылазку. А вот тут-то и зарыта собака. Как я смогу в присутствии головорезов объяснить сонной Милке творящееся вокруг нас и нее бесчинство. Можно даже не сомневаться в ее ответной реакции. Всенепременно, даже не пожелав вникнуть в суть вопроса, она начнет орать и бесноваться с невиданной силой и мастерством, да так, что за считанные минуты весь дом будет стоять на ушах. И это самое страшное, потому что подонки примут адекватные меры и пустят в ход ножи. Допустим, мы от них отобьемся, но что станется с Максом, если к тому времени Сергей не будет владеть ситуацией? И гадать нечего. Четвертого же варианта мне не дано, если только я не попытаюсь прямо сейчас обезвредить двух здоровенных лосей, но это из области розовой фантастики. К тому же они настолько качественно меня отделали, что каждое движение вызывает боль, особенно постарались в области ребер. Но даже если предположить, что я преодолею свою слабость, мне повезет и я оторву им мошонки, каков будем иметь результат? Я на свободе, а Макс на том свете, ибо Евгеша первым делом выпустит ему кишки. Нехорошо получается, господин Гончаров, не по-советски. Павка Корчагин на такую подлянку бы не пошел. Сколько же времени понадобится Сергею для полной и безопасной блокировки ихнего гнезда? Как бы не опоздал наш друг-избавитель.

Вот мы уже и подъезжаем, а никаких, даже самых ничтожных признаков его пребывания не наблюдается. Эхма, нешто ж ни за грош пропадать придется? Судьба моя злодейка - жена моя еврейка. "Повалили Сивку, закатали в бурку, отобрали дивку и отстригли шкурку" - такова, надо полагать, перспектива, да?

- Ну чё, мужик, утух? Вылазь - приехали.

От аналитической этой работы мозга меня оторвал грубый окрик Коляна. Серый стоял перед Евгешей и пристрастно отчитывался о проделанной работе. Судя по хмурому виду, результатами нашей поездки Старков был неудовлетворен. Выслушав отчет, он на несколько мгновений погрузился в раздумья. Потом, хмуро наморщив лоб, сделал мне пальчиком:

- Где ты живешь?

Этот вопрос мог означать то, что нам предстоит совершить повторный вояж за деньгами. Что же, вариант не самый худший. От радости, что в ближайшем будущем нас убивать не собираются, я с торопливой готовностью вылепил адрес тестя.

- Ясно, - удовлетворенно промурлыкал Старков. - А где ты там хранишь деньги?

- В баре под стеклянным дном, но зачем все это? Я сам их оттуда прекрасно достану. Не извольте беспокоиться.

- Отдыхай, недоразвитый, на этот раз мы обойдемся без тебя.

- Как это без меня? - обалдело, ничего еще не понимая, спросил я.

- А вот так: гутен морген, гутен таг - твоя морда, мой кулак.

От неожиданного и резкого удара я улетел под разобранную машину и заскучал. Кажется, они решили действовать по четвертому варианту, который я совершенно выпустил из виду, просчитав только то, что лежало на поверхности. Непростительная ошибка, которая может существенно повлиять на мое финансовое благополучие и продолжительность наших жизней. Боже мой, о чем я думаю? Ведь дома Милка, и для них это будет неожиданным сюрпризом и досадной преградой на пути к достижению вожделенной цели. Тем более, что без моего присутствия деньги она просто так им не отдаст. Начнется громкий скандал, и им не останется ничего другого, как перерезать ей горло. Что я наделал!

- Стойте, погодите! - выползая из-под днища, заорал я вслед удаляющейся машине. - Остановите их, нельзя им туда без меня.

- Это почему? - брезгливо глядя на меня, сквозь грохот закрываемых ворот, насмешливо спросил он. - Что там у тебя за секрет - дверь заминирована или квартира на сигнализации?

- Ну конечно! - радостно заорал я, поражаясь уместности его подсказки. - Вы же и слова мне не дали сказать. Прежде чем бить морду, надо думать головой. Твоих козлов припутают за шесть секунд.

- Ну, за шесть-то не припутают, не надо крутить мне уши, а вот минут через пяток подъехать могут. Спасибо, что проинформировал, я с пацанами сейчас свяжусь, предупрежу, чтоб уложились в сорок секунд. А ты канай к своему дружку. Леха, проводи его.

- Погодите, право слово. - Совершенно запутавшись в собственном вранье, я не знал, что говорить дальше. - Вы это... Как вам сказать...

- Так и говори, только не жуй сопли, некогда мне, пацанов надо предупредить.

- Ну... В общем, обманул я вас...

- Так-так-так. - С тонкой полуулыбочкой, не предвещающей мне ничего хорошего, он вкрадчиво подошел сбоку. - Это нехорошо. Это очень некрасиво, обманывать дядю Женю. И в чем же ты меня обманул, козел кастрированный? Ну, говори, падаль!

- Никакой сигнализации в квартире нет, пошутил я.

- Это хорошо, а парней я все-таки предупрежу, не хотел бы я быть на твоем месте, если их захомутают. Умирать вы будете медленно и мучительно, как о великой милости мечтая о скорейшем конце.

- Нет, сейчас я говорю правду.

- Время покажет, но зачем такие шутки?

- Не хотел, чтобы вы без меня туда заходили. Всю квартиру очистите.

- Ты что же, не доверяешь нам? - с притворной обидой спросил он.

- Оставь, Старков, я прекрасно понимаю, что к чему, и ты это понимаешь, так что давай не будем делать лишних пируэтов. От них одна усталость. И тем более у нас это плохо получается, хотя я и надеялся, что обращаюсь к человеку. Послушай меня. В квартире, куда направились твои ублюдки, находится женщина. Она моя жена. Если мне выпадет козырный туз и я живым вырвусь из твоих когтей, то...

- Что "то"? - скривив сочные губы, с издевочкой спросил он.

- А то, что если я узнаю, что к ней дотрагивались хотя бы пальцем, то даже на зоне можешь заказывать по себе панихиду.

- Ой, какие мы грозные, ой, боюсь, боюсь. Не переживай, Гончаров, в живых ты не останешься, не такой расклад у нас получается. Иди простись со своим дружком. А чтобы тебя перед смертью не волновать, я тебя успокою. Мои орелики, когда идут делать дело, внимания на женщин не обращают. Так что не переживай, помрешь ты при верной жене. Андрюха, Леха, проводите товарища.

До затылка вывернув руки, подонки зашвырнули меня в глухую комнатенку и тут же с лязгом закрыли дверь.

Связанный по рукам и ногам, Макс куклой лежал на диване, своей кровью оскверняя его фешенебельную обивку. Весь его вид говорил о том, что господину Ухову давно и на всех наплевать, и, только заметив, как загорелись его глаза при моем появлении, я с удовольствием понял, что ошибся.

- Ну, что там? - кивком подзывая меня поближе, спросил он. - Видел Серегу?

- Видел, деньги он передал. Как мог, я разъяснил ему положение дел, назвал наше местопребывание и дал короткую характеристику нашим бандюгам. Удивляюсь, почему его до сих пор нет.

- Может быть, он тебя не понял?

- Исключено, информацию он подтвердил, правда, в завуалированной форме.

- Сколько после этого прошло времени?

- Более полутора часов.

- Иваныч, это очень много. Возможность его помощи нужно исключить. Скорее всего, он не приедет.

- Что ты говоришь? Ты всегда был в нем уверен.

- Иваныч, времена меняются, а вместе с ними и люди. Честь и совесть, память предков опущены в тюремную парашу. Что может быть страшнее? Когда на алтарь страны поставлены такие понятия, как бесчестность, алчность, жестокость и равнодушие, удивляться нечему. Когда горстка отъявленных мерзавцев, нагло ограбив народ, поставила свою Родину раком и в буквальном смысле имеет ее во все дыры, чего можно ждать от отдельно взятого индивидуума? Разумеется, больно осознавать, что и твой товарищ играет на другом поле и по другим правилам, но тут уж ничего не поделаешь. Наплевать и забыть. Он теперь личный телохранитель какого-то нового, скороспелого банкира.

- Да погоди ты так переживать, еще не вечер. Может, объявится. Ведь ему нужно какое-то время, чтобы все спланировать и подготовить. Мужиков собрать. Не отчаивайся, лучше скажи - за что тебя стреножили?

- Пустяки, не удержался, все хрюкало Фаре разворотил. Пидор вонючий, предложил мне у него полизать. Это мне-то предложил, прапору Афгана! Тьфу, пакость. Как вспомню, так блевать хочется. Ну да ладно. На Бога надейся, а сам не плошай. Там на письменном столе стоит пластмассовая трахомудия для ручек и карандашей. Я что думаю: если есть карандаши, то для них должна быть точилка, возможно, ножичек или даже скальпель. Ты пошукай там, Иваныч, а если ничего не найдешь, то и заточенный карандаш сгодится.

- Что ты затеял? - все уже понимая, спросил я на всякий случай.

- Неужели ты думаешь, что я позволю замочить себя просто так? Не получится, уж одного-то точно с собой прихвачу, да и тебе советую - хоть какая-то видимость оружия успокаивает нервную систему, так что вперед. "В бою не сдается наш гордый "Варяг"...", но для начала ослабь мне веревки так, чтоб я в любой момент мог их сбросить. Ну что стоишь? Или ты не согласен?

- Не говори ерунды, когда это я с тобой не был согласен, давай ручонки.

Перекрестившись, я приступил к делу, но, к сожалению, нашему коварному плану осуществиться было не суждено. Распахнувшаяся дверь поставила точку в самом его начале. Мерзкая харя Фары улыбалась ласково и многообещающе.

- Ну что, щеглы, пригрелись? Простите, что вынужден потревожить ваш покой. Выходи по одному и с вещами.

- Это еще зачем? - громко, чтобы прогнать скользкий ужас, идущий откуда-то из задницы, спросил я. - Для чего?

- Зачем, для чего. Все-то тебе надо знать, - гадко лыбился педераст. Выходи - узнаешь. Что? Очко-то не железное?

- Дурак, - попытался Макс выиграть время и заманить его вовнутрь. - Как же я выйду, если связаны ноги и руки? Ты меня сперва развяжи, а потом я выйду.

- А ты пока полежи, ничего, не к спеху. Мы сначала твоим корешком займемся. Господин Гончаров, разрешите пригласить вас на прощальное танго?

- Поцелуй меня в жопу, с педерастами не танцуем-с. Они у нас в конюшнях заместо кобыл стоят, а жеребенки, которые потом рождаются, называются жерепедами.

- Иваныч, - укоризненно вмешался Макс, - не оскорбляй благородных, гордых животных. Не заслуживают они того. Ползи отсюда, мразь.

- Да чего вы на меня орете, - меняя тактику, обиженно заговорил Фара. Мне шеф сказал пригласить, я и приглашаю, мое дело маленькое.

- Вот пусть твой шеф и приходит, а сами мы отсюда не выйдем, - ставя точку, категорично отрезал Макс.

- Хорошо, я сейчас ему передам.

Недовольно бормоча, он удалился, оставив дверь открытой. На цыпочках, по стеночке, я подошел к проему и любопытным гусаком выглянул из гаража. Господи, лучше бы я этого не делал. Меня, как паршивого котенка, чья-то костлявая рука в мгновение ока выволокла наружу, на корявый бетон бокса. Я и глазом не успел моргнуть, как в мое горло, между гортанью и сонной артерией, холодно и просто уперлось острие ножа.

- Андрюха, тащи сюда тазик, я его здесь замочу.

- Щас я, Леха, подожди, - с какой-то жутковатой ноткой, гремя посудой, нервно ответил Андрюха. - Щас я, только не мочи без меня. Я еще ни разу не видел, когда в горло. Прикольный кайф.

- Что вы там за смотрины устроили? - подходя, недовольно проворчал Старков. - Режьте по-шустрому, некогда, еще второго надо приколоть.

Схватив за волосы, они резко задрали мою голову, а под грудь подсунули большой зеленый таз с отбитой белой эмалью, чтобы не залить землю моей кровью. Теперь-то я отчетливо, до мельчайших крапинок на дне таза понимал, что сейчас умру. Нет, я знал об этом и раньше, но вообще-то смерть казалась мне дамой эфемерной, далекой и расплывчатой. Сейчас она смотрела в мои глаза. Причем смотрела равнодушно, без гнева или жалости, без сожаления или злорадства. Она просто явилась и констатировала факт своей явки.

- Леха, ну что ты телишься? - возбужденно торопил палача Евгеша.

- Щас, пусть Андрюха обмотает мне руку, а то в крови уделаюсь, что потом матери скажу. Шеф, вы его за ноги придерживайте, а ты, Фара, на поясницу сядь. Дергаться он начнет, кровь расплескает. Ну, как говорится, Бог в помощь...

Уже безразличный ко всему, я видел, как в обвязанной тряпьем руке блеснул красивый, но какой-то вроде бы ненастоящий нож. Всего мгновение он пробыл в поле моего зрения, а потом исчез, упал, резко звякнув о днище таза. И почти следом за ним к моим глазам бессильно упала перемотанная тряпьем рука палача. Только чуть позже я услышал, а точнее, осознал, почувствовал выстрел и ощутил стекающую по моим щекам и подбородку кровь. Она стекала и ритмично капала, громко ударяясь о дно таза. Тело, лежащее на мне, было мертво. Это я понимал лопатками. Космическое молчание и красный знак вопроса. Сколько все это продолжалось? Не знаю. Не могу сказать, когда звенящую тишину и стук кровавых капель вспорол истошный, звериный крик Евгеши. И тут же, перекрывая его визг, на форсаже взревел мощный двигатель и заливной бетонный блок подпрыгнул от удара. Влетевший тяжелый "ЗИЛ", корежа дверные створки, пропер внутрь и резко осадил возле меня.

- Лежать! Всем лечь! Лицом вниз! Будем стрелять! - устрашающе орали и дергали затворы автоматов два человека, а я смеялся громким идиотским смехом, потому что в одном из нападавших, несмотря на черную маску, узнал Медова.

Ребятушки работали серьезно и красиво. Смотреть на них было одно удовольствие. Трех подонков они парализовали за десять секунд. Немного помассировали их внутренности, настучали по затылкам и, защелкнув наручники, уложили равносторонним треугольником. Единственный, кто пытался сопротивляться, был сам Старков. Раскорячившись в позе крутого дзюдоиста, он скорчил устрашающую рожу и заорал обиженным ослом. Однако выдрючивался он недолго, одного удара дубинкой ему хватило с лихвой. И зачем только они стреляли? Всю эту операцию можно было проделать изящней и без единой капли крови. Куда теперь прикажете девать труп? И как его оприходовать? Кстати, где он... Где мой незадачливый палач... Черт возьми, Гончаров, да ты сходишь с ума. Дернувшись, я с омерзением скинул с себя мертвое тело.

- Где Макс? - немного отдышавшись, встревоженно спросил Сергей. - Что с ним?

- Все в порядке, если не считать его простреленного окорока. Он связан и отдыхает в биндюжке. Думаю, что он будет искренне рад твоему приходу. Иди и скажи дяде здрасьте, но прежде выруби в боксе свет, скоро сюда нагрянут еще два подонка. Надо быть готовыми, они тоже хотят праздника.

- Если хотят, значит, устроим, - направляясь к Ухову, пообещал Медов. Вы тут это дело пока перетрите с Толиком, а я займусь Максом.

- Толик, зачем вы его шлепнули? - Поднимаясь с пола, я кивнул на мертвеца. - Можно было обойтись без стрельбы. Или патронов девать некуда, так вы их по черепам раскидывать решили? Ничего не скажешь, надежное хранилище.

- Что-о-о? - вылупил на меня глуповатые глазищи Толик. - Мы стреляли? Да вы в своем уме? Мы подъехали всего минуту назад и стали думать, с чего начинать. Этот выстрел, раздавшийся от вас, мы восприняли как сигнал к началу действий.

- Ясное дело - во всем виноват дворник, ему и голову рубить, насмешливо заключил я. - Ладно, замнем для ясности, тем более что на дебаты у нас нет времени, мерзавцы должны появиться с минуты на минуту.

- Мне кажется, они не приедут, - неуверенно предположил он.

- Это еще почему? - протестующе вскричал я.

- А потому, что описаются.

- Не понимаю.

- А чего тут понимать? Увидят протекторы трехосного "ЗИЛа", прикинут хрен к мозгам и поймут, что здесь что-то неладно. Развернутся и уедут. Или встанут где-нибудь подальше и будут наблюдать.

- Ты прав, и что же делать?

- Я вот что предлагаю: отогнать грузовик к основной дороге и там их ждать. Как только они сюда свернут - рвануть за ними и перекрыть им путь к отступлению. Дорожка здесь узкая, снежный борт высокий. Двум легковушкам не разъехаться, не говоря уже о грузовике. Только так мы можем захомутать.

- Они бросят машину и сорвутся.

- За это не беспокойтесь, от меня не убегут, а по такому снегу и подавно. Ну а в крайнем случае прострелю им ходули. Стреляю я грамотно.

- Годится, тогда не теряй времени, но учти - они вооружены. Может, мне с тобой?

- Не надо, - уже садясь в машину, с легкой иронией отказался Толик. Вы человек штатский, зачем вам лишние неприятности. Да вы не волнуйтесь, все будет как у Клавы. Какая у них тачка?

- Светлая "шестерка" с затемненным задним стеклом. А ее госномер нам сейчас сообщит господин дядя Женя Старков. - Подойдя к генеральному мерзавцу, я носком ботинка перекатил его на спину и, тихонько наступив ему на гениталии, ласково спросил:

- Ты, земеля, не помнишь, какие там были цифирки?

- Бо-о-ольно-о!!! - вместо ответа заскулил он.

- Не переживай, будет еще больнее, не слышу номера.

- Не знаю я никакого номера!!! - крещендо форте выл Евгеша.

- Сейчас узнаешь, кулинар я искусный и любимое мое блюдо - давленые яйца, запеченные в кожаном мешочке.

С садистским наслаждением я усилил давление. Теперь он заверещал на всю округу и сквозь вопли выдал требуемую информацию:

- Ф-769, отпусти, сволочь...

- Я понял, - запуская двигатель, заверил меня Толик. - Смотрите тут за ними, как бы чего не натворили, что там Серега пропал?

- Разберемся, езжай и Бог тебе в помощь.

Старковский гараж-мастерская как будто специально оборудован для подобных целей. Удобная это штука - автоподъемник. Первым делом я подтащил к нему Фару с Андрюхой. Не спеша продел через их руки тросик и, надежно закрепив его за балку подъемной платформы, нажал на "вира". Когда мои шалунишки, согнувшись в три погибели, выпятили задницы и начали приплясывать на носочках, я прекратил подъем.

Тельфер и висящий под ним крюк тоже вызвали у меня интерес. Подогнав его к Евгеше, я сказал, что карета подана, и проделал операцию, аналогичную первой. Как агрегат, тельфер из-за своей маневренности мне понравился куда больше подъемника. С его помощью я мог не только вздыбить дядю Женю, но и таскать его бренное тело вдоль всего гаража. Правда, это занятие ему почему-то скоро прискучило и он заголосил с новой силой.

- Иваныч, - с любопытством наблюдая за происходящим, обратился ко мне Медов, - у вас в роду никого не было, кто бы носил фамилию Скуратов? Уж очень мастерски у вас получается.

- Дело мастера и должно бояться, а умелец заплечных дел Малюта был моим пращуром по материнской линии. Старик любил свою работу и правнукам своим завещал относиться к ней трепетно и нежно.

- Наверное, его дух блаженствует. В вашем лице он нашел достойного преемника. А куда умотал Толик?

- Выехал навстречу гостям на тот случай, если они вдруг передумают и решат нас навестить как-нибудь в другой раз. Ты мне, Сергей, вот что лучше скажи: зачем вы пришили этого гнуса? Кажется, могли справиться и без мокрухи.

- Иваныч, да вы что? Белены объелись? Хотите на меня труп повесить? Это довольно-таки некрасиво с вашей стороны. Я с чистым сердцем, наплевав на все возможные неприятности, летел к вам на помощь, а вы мне такой пряник с повидлом. Спасибо, не ожидал такой благодарности.

- Да подожди ты пороть ерунду. Когда вы влетели, ты видел, где и в каком состоянии находился Макс?

- Ну.

- Сиськи мну. Как по-твоему, мог он стрелять?

- Нет, конечно.

- А где в это время был я?

- Хм, лежали на полу, лицом в тазике, а сверху на вашей спине отдыхал труп.

- Может быть, стрелял кто-то из этих сволочей?

- Исключено, они всецело были поглощены увлекательнейшим действием умерщвлением моей персоны. Да и время для внутренних разборок явно неподходящее.

- Что же тогда получается?

- Не знаю. Если это не вы, значит, сам Господь пришел мне на помощь, отвел руку убийцы и покарал злодея. А если серьезно, то я ничего не понимаю. Может быть, дядя Женя сумеет пролить свет на эту жгучую тайну?

Тельфером я подтащил Старкова поближе и, развернув к нам лицом, пожурил:

- Ты зачем стрелял в своего холопа, негодник?

- Ни в кого я не стрелял. Надеюсь, вы нас доставите в прокуратуру?

- К этому вопросу мы вернемся несколько позже. В данное время мне важно уточнить, кто застрелил твоего Леху.

- Да не знаю я, мне показалось, что стреляли сверху, со стороны ворот.

- А это не мог быть кто-то из твоих дружков? Соратников по рэкету или приятелей по разборкам?

- Нет, разборки так не делаются, я вас послушал и могу сказать, что и сам толком не могу объяснить случившееся.

- Кто из твоих ублюдков имел на тебя зуб?

- Если по-серьезному, то Серый, он метил на мое место, но он же поехал к тебе на хату, значит, стрелок не он.

- Поехал ко мне на хату, - задумчиво повторил я. - Поехал и до сих пор не вернулся. Выехали они в десять двадцать, даже немного раньше. Сейчас четверть двенадцатого. Времени более чем достаточно. На дорогу туда и обратно уходит меньше получаса. Еще им потребовалось минут пять, чтобы забрать деньги. Итого - тридцать пять минут. Где они? - От предчувствия непоправимой беды сердце сжалось, превращаясь в холодную и колючую ледышку. Свирепея, я приказал: - Звони своему Серому, узнай, как дела, и немедленно вызывай его сюда. Только помни - одно твое неверное слово, и ты уляжешься рядом со своим Лехой. Я не шучу, и это ты должен знать априори. Где твой сотовый?

- В нагрудном кармане, но как я буду набирать, у меня же руки задраны.

- Пусть это тебя не тревожит, - доставая телефон, успокоил его Медов, наберу я, а разговаривать будешь ты.

После непродолжительных манипуляций и долгого ожидания ответа Серега растерянно развел руками, всем своим видом показывая, что и рад бы, да не дают. По мере этого тоскливого ожидания я непроизвольно покрывался потом.

- Не отвечает он, Иваныч. Что будем делать?

- Вы оставайтесь здесь, а я рвану к себе. Падаль, где мои документы? двинув Евгеше под зад, заорал я.

- Да там все, в столе лежит, не выбросил же я их. И пистолетик там...

Договорить я ему не дал, потому что уже открывал стол, а еще через мгновение, садясь в машину, предупредил мужиков:

- Только осторожнее, гниль эта хоть и жидкая, но опасная. Подтяни их повыше. И дождитесь меня, чего бы это ни стоило.

Просемафорив стоящему на дороге "ЗИЛу", я вышел на трассу и, наплевав на отсутствие бокового стекла, дал полный газ, так что домой домчался меньше чем за десять минут. Буквально на ходу выскочив из машины, я кастрированным орангутангом ворвался в темный тамбур подъезда.

- Костя?! - тихо и внятно окликнул меня незнакомый, дрожащий голос. Это ты? Костя, наконец-то! - От избытка чувств баба больно впилась в плечо.

- Отстань, курва! - с трудом отдирая ее цепкую лапку, выругался я. Некогда мне. Отлипни, шалава. Что тебе надо? Кто ты такая?

- Господи, Костя, да я же это, я. - С трудом сдерживая рыдания, она крепко обняла меня за плечи. - Не узнал, что же такое творится? Я это, Костя, твоя Милка.

Дальше последовали каскад слез и километры соплей. Вытирая всю эту обильно изливающуюся жидкость, я не знал, что говорить, и за неимением лучшего глупо спросил:

- Как дела?

- Хо-хо-рош-о, - заикаясь, ответила она. - Теперь хорошо.

- Ты почему здесь?

- Тебя жду.

- Почему на улице?

- Страшно.

- Пойдем домой.

Она молча кивнула, пропуская меня вперед. Возле двери также молча, с каким-то внутренним напряжением протянула ключи. В квартиру я вошел первым и сразу, уже в передней, увидел чудовищный беспорядок: разбитое зеркало, перевернутую банкетку, разбросанные туфли и оторванные дверцы шкафа. Прикрыв дверь, Милка перестала реветь и вжалась в угол, вроде намереваясь оставаться там вечно. Оценив ее состояние, я пришел к выводу, что лучше сейчас ее не трогать. Не разуваясь, я прошел в большую комнату. Отбитая крышка бара валялась под столом. Те немногие бутылки, что оставались от моих перманентных возлияний, частью перебитые, были безжалостно свалены на пол вперемешку с черными осколками стеклянного дна бара, еще недавно служившего мне тайником. Сам тайник был безобразно пуст.

В спальне моим глазам предстала аналогичная картина. Супружеские кровати тестя, на которых мы имели счастье почивать, были грубо раздвинуты, а сама постель о подушками, одеялами и простынями варварски разодрана и перекручена. Меховая джинсовая куртка, штаны и нижнее мужское белье беспорядочными комками валялись возле двери. Видимо, Милку пытались насиловать. Почему пытались?.. От этой жуткой мысли черная волна ярости захлестнула разум. Помимо своей воли, я застонал глухо и утробно, по-звериному. Чтобы как-то уравновесить рассудок, я влетел в кабинет. Кажется, Милка выполнила мой наказ, подготовила-таки мне большой новогодний презент. Серый лежал на спине под елкой, причем совершенно голый. Лежал привольно, нежась на ковре, словно на пляже, широко раскинув руки и ноги, безобразно демонстрируя свое рыжее хозяйство. Открыв темный провал рта, он удивленно таращился на меня единственным голубым глазом. На месте второго я констатировал черную дырочку, из которой еще скудно сочилась его поганая кровь. Одной ногой он упирался в елочную бочку, а головой - в книжный шкаф, стекло которого было прошито пулей и забрызгано высохшей уже кровью. Козырный подарочек, ничего не попишешь.

Тихо притворив дверь кабинета, я подошел к жене. Кажется, за все это время она не пошевелилась. Так и стояла немым изваянием, ко всему безучастная. Крепко прижав к себе холодное тело, я поднял ее на руки и отнес на кухню. Слава богу, хоть сюда не добрались мерзавцы. Не выпуская ее из рук и не зажигая света, я осторожно сел на диван. Горячими, потрескавшимися губами дотронулся до ее виска и чуть слышно шепнул:

- Это сделала ты?

- Да.

- Ну и ладно.

- Что - ладно?! Что - ладно?! Я человека убила, - вновь в нервном ознобе затряслась она. - Понимаешь, я убийца! Что мне теперь делать?

Сунув свой мокрый, холодный нос мне под мышку, она зашлась в истерике, а я тупо соображал, пытаясь найти выход из этой заведомо глухой ситуации. Несмотря на недавний ужас близкой смерти, там, в гараже, мне было легче. По крайней мере, проще и понятней.

- Костя, ты не подумай, - вдруг жарко, неистово заговорила она, - у него ничего не получилось, понимаешь, ничего! Он только зря старался ничего у него не вышло.

- Ну и хорошо. Прости, это я во всем виноват. Ты спи, малыш, ни о чем не думай, я все постараюсь уладить сам.

- Плохо мне, Костя, будто бы меня в самом деле изнасиловали. Не знаю, когда это пройдет. Костя, мы с тобой живем почти год, а я ни разу тебя не спросила: ты любишь меня?

- Конечно, дуреха, - несмотря на неуместность вопроса, живо согласился я.

- Я знаю, но только ты ни разу мне этого не говорил. А жалко, но я на тебя не обижаюсь, видно, такой ты уродился. И все же я очень, очень тебя люблю. Принеси чего-нибудь выпить.

- Не надо сейчас, у нас много дел.

- Принеси, Костя, ты так ничего и не понял.

- Наверное, но что я должен понять?

- Я много стреляла сегодня. Сначала здесь, в ту гниду, что сейчас лежит в кабинете, а потом я убила того страшного парня с ножом.

- Которого?

- Того, что резал тебя. - Неожиданная судорога, словно разряд тока, пронзила ее от пяток до плеч. - У него была страшная рука, толстая и безобразная, обмотанная каким-то грязным тряпьем. В этой жуткой руке он сжимал нож. Он хотел тебя убить. Люди, находившиеся рядом, тоже хотели тебя убить. А ты лежал, как на плахе. Еще живой, но уже мертвый. Я плохо стреляю из пистолета. Я же лучница. Ну, еще из винтовки умею, а здесь я оцепенела вдруг промахнусь. Пистолет, он ведь легкий, а там, у гаража, стал весить целую тонну. Как жутко, Костя-я-я!

Милка завыла ночной, тоскующей волчицей, а я наконец-то понял, кому обязан тем загадочным выстрелом, подарившим мне жизнь. Значит, моя дражайшая супруга всего за каких-то полчаса умудрилась загубить аж две души? Не слабо, надо отдать ей должное, тем более что и душами-то их не назовешь. Все это хорошо, но что же прикажете делать? На кого и как списать два трупа? А почему два? Почему я думаю именно так? Куда, скажите на милость, мог подеваться дружок Серого Колян? Господи, неужели же она и его угрохала? Прямо не жена, а ворошиловский стрелок. Чертова кукла, заварила кашу, а теперь расхлебывай.

Спокойно, Гончаров, без эмоций. Давай рассуждать объективно. Начнем с того, что эту кашу заварил ты. Заварил и при этом умудрился подставить ни в чем не повинную женщину. Нет, несознательно, но все равно убийство есть убийство. Что ей оставалось делать в данной ситуации? Конечно защищаться. Скотина ты, Гончаров, неблагодарная! Как ты можешь осуждать перепуганную бабу, которая, натерпевшись страха здесь, еще нашла в себе силы, чтобы мчаться к тебе на выручку. Кстати, как она узнала место моей казни? И где находится третий труп, буде таковой существует? Это плохо - три трупа хуже, чем два, а если Колян сбежал, то приятного тоже мало - свидетель Милкиных злодейств, лишняя нервотрепка.

Нацедив из кучи битых бутылок сто граммов коньяку, я влил его в Милкино горло. Когда нервный озноб, кореживший ее, немного прошел, я деликатно и тактично задал ей свой сакраментальный вопрос:

- Милок, прости, но я что-то не вижу третьего трупа. Ты его, случаем, не скушала?

- Скотина ты, Костя, - вымученно улыбнувшись, ответила она. - Женщине и без того плохо, а ты все шутить изволишь. Не было третьего трупа, уж очень он просился еще немного пожить, вот я и решила пока ограничиться только двумя. Тем более, что в отношении меня он вел себя гораздо приличнее того ублюдка.

- Ясненько, совсем как истинный джентльмен, - не скрывая огорчения, вздохнул я. - И как доброго знакомого, немного пожурив, ты отпустила его домой.

- Нет, до такого абсурда я еще не дошла.

- И какую же кару ты ему придумала? Какое наказание вынесла?

- Никакого.

- Дура, - психанул я, - ты понимаешь, что он нас заложит, если уже не заложил.

- Не заложит. Он и рта не откроет, - спокойно ответила она и жалобно добавила: - Не кричи на меня.

- "Не кричи"! - проворчал я, передразнивая. - Думать надо. Этого недоноска необходимо немедленно парализовать. А где прикажешь его искать?

- В багажнике.

- В каком багажнике? - уже что-то понимая, спросил я.

- Той "шестерки", на которой они сюда приехали.

- Очень мило, но как он там очутился? Ты что же, на своем горбу тащила этого бугая?

- Нет, Костя, он сам, более того, с большим удовольствием туда залез.

- Но как?

- Ножками вперед, да не в этом суть, подробности я тебе расскажу попозже. Сейчас уже без четверти двенадцать и нам пора позаботиться о мерзавце, что лежит в отцовском кабинете.

- Уместное замечание. Если ты расскажешь мне, как это сделать, я буду тебе весьма признателен.

- "Как, как"! - удивляясь моему скудоумию, воскликнула Милка. - Очень просто. Завернуть его в ковер, положить в багажник отцовской "Волги" и отвезти на Волгу...

- ...и там битый час долбить прорубь, а когда нами заинтересуются шныряющие там менты, сбросить его ракам на съедение, - с издевкой закончил я ее мысль. - Не пройдет, милая, такой вариант.

- Костя, ты дурак, - с сожалением констатировала она мою умственную скудость и с деловым азартом продолжала: - Ну зачем нам самим долбить прорубь, когда их там и без того полно. Душки-рыболовы о нас позаботились заранее. Нам останется только подъехать, вытащить ковровую скатку и, помолясь, протиснуть ее под лед. Я знаю одно тихое местечко. В позапрошлом году мы там с одним человеком занимались подледной рыбалкой. Туда и поедем.

- Допустим. Мы поедем на то место, где вы с одним человеком занимались подледной рыбалкой. А ты подумала, как к нашей загадочной ноше отнесутся соседи, которые меньше часа тому назад слышали выстрел? Или у тебя случайно оказался глушитель?

- Нет, глушителя у меня не оказалось, не до него мне было, а об остальном подумала. Во-первых, комната, где я стреляла, находится посреди квартиры, а это значит, что соседи если и слышали выстрел, то он им показался не более чем игрушечным хлопком. Что же касается соседей по вертикали, то нижние, Алферовы, еще позавчера уехали в Оренбург к родственникам на Новый год. Остаются Шрейдеры, живущие над нами, - здесь дело обстоит не так гладко, но и не безнадежно. Их крутой лоботряс Вовочка еще в начале вечера выставил родителей из дому и затеял такую оргию, что к десяти часам потолок и барабанные перепонки лопались от грохота их сумасшедших динамиков. Не выдержав, я ему позвонила и потребовала немедленно прекратить безобразие. На это Вовочка мне нагло заявил, что сейчас еще нет десяти и он имеет полное право веселиться до одиннадцати.

- Сам черт тебе помогал. Ладно, иди поставь мою машину, на ней ехать нельзя, выбито стекло - слишком заметно. Подгонишь отцовскую "Волгу", но прежде позвони одной из своих ненормальных подружек и скажи, что срочно хочешь сделать ей хороший новогодний подарок.

- Какой еще подарок, что ты плетешь?

- Меньше говори, больше делай. Звони и скажи, что подъедем самое большее через час. Все, теперь мне не мешай. Продукт твоего труда должен быть тщательно и качественно упакован.

В ритуальных обрядах похорон я осведомлен только понаслышке, а уж в вопросах подготовки тела к погребению тем более. Поэтому действовать мне приходилось, положась только на наитие и собственную фантазию.

Раздевшись до трусов, чтоб не испачкаться кровью, я хладнокровно подошел к покойнику. Меня очень смущал его поврежденный глаз, откуда до сего времени вытекала какая-то неприятная жидкость. На это следовало обратить внимание в первую очередь. Куском широкой липкой ленты, как пробоину в днище корабля, я залепил эту течь. Работа мне понравилась хотя бы потому, что лицо покойного не казалось теперь таким отталкивающим, а даже, напротив, приняло импозантный и мужественный вид. Вдоволь насладившись творением своих рук, я перевернул труп и сразу почувствовал легкое недомогание в виде тошноты. На вылете пуля ведет себя гораздо безобразнее, чем при входе. Стараясь не смотреть на начинку наших черепов, я и здесь все залатал лентой. Теперь я мог быть спокоен - тело моего подопечного больше не потеряет ни капли крови. Приготовленную таким образом мумию можно было заворачивать в папирус.

Как начинку в двухслойный блин, я старательно заворачивал Серого в два цветастых ковра, предварительно переложив их полиэтиленом. При этом с ужасом думал, каким образом я смогу стащить эту стокилограммовую тушу вниз. Моему несчастному телу, избитому, изможденному алкоголем и вечным разрешением сексуальных проблем, такая ноша была не под силу. Нет, определенно без Милкиной помощи не обойтись. Не потащу же я его волоком. Ведь голова трупа будет биться о ступени, и этот стук может разбудить соседей. А проснувшись, они обязательно высунут свои длинные носы и провозгласят: "Veni, vidi, vici"*. От испуга я отпущу ковер. Безусловно, он покатится вниз и где-нибудь на площадке непременно развяжется, открывая любознательным соседям свежий, незапротоколированный труп. Совершенно потеряв голову, стараясь отвлечь их от этого неприятного зрелища, я перекрою его своим телом и буду наивно спрашивать: "Граждане, чей труп? Вы, случайно, не видали, из какой квартиры он выходил? Заберите, пожалуйста, а то он мешает мне пройти".

* Пришел, увидел, победил (лат)

- Что ты там бормочешь? - похлопывая меня по плечу, встревоженно спросила Милка. - Ты, случаем, не спятил с ума?

- Нет, все в порядке, - отряхиваясь от наваждения, ответил я. - Твой пирожок готов. Что у тебя?

- Карета подана прямо к подъезду. А зачем ты его в два ковра завернул? Одного бы хватило.

- Потом поймешь, пока что собери окровавленные стекла и все его шмотки, да так, чтобы ихней вони не ощущалось за километр, а я тем временем поищу пулю.

Искать мне долго не пришлось. Пробив череп, стекло и торец третьего тома Н. С. Лескова, она застряла в толще его бессмертного произведения "Леди Макбет Мценского уезда". Ну не чертовщина ли? Не на Милку ли намек? Хмыкнув от такого совпадения, я засунул книгу за пазуху и поволок свой сверток к выходу.

С Милкиной помощью, выверяя каждый шаг, мы нежно и трепетно притащили труп к машине и так же бережно попытались загрузить его в багажник. Но здесь нас поджидала первая неприятность. В прямом положении наш кокон залезать туда не собирался, а перегибать два ковра и его тушу было утомительно, трудоемко и рискованно. Пропыхтев минут пять, показавшиеся мне часом, в конце концов с этой задачей мы справились.

- Вот и будет твоей подружке сюрприз! - захлопывая капот, громко расхохотался я.

- Ты что? - в ужасе зашипела она. - Совсем рехнулся?

- Заткнись... - ласково и тихо выругался я. - По местам.

- Что ты задумал? - уже в машине переспросила она. - Ты что, мою подругу хочешь подставить?

- Не подставить, а сделать ей маленький подарок в виде ковра.

- Костя, останови, ты в самом деле ненормальный.

- Молчи, леди Макбет, все будет путем, показывай, куда ехать. Где твоя леблядиная прорубь? Организуем Серому последний секс-сеанс, если по дороге нам его не устроят случайные дяди в серых шинелях. Как ехать?

- Можно через закрытую зону, у отца на машину есть разрешение, пробурчала оскорбленная супруга. - А вдруг остановят?

- Правильно, рисковать нет смысла, там два поста ГАИ. Один да обязательно тормознет. Объездные дороги знаешь?

- Да, сначала вокруг, по магистрали, а потом улочками и проулочками... Короче говоря, нам нужно попасть к пионерскому лагерю "Орленок". Только подъехать надо со стороны Волги.

- Все ясно, на этом свою штурманскую миссию считай оконченной. Лучше немного выпей и расскажи, что произошло?

- О боже! - Резко тряхнув головой, она откинулась на сиденье. - Что произошло... А то ты не знал, что может произойти? Я действительно немножко выпью. Как я уже тебе сказала, с самого вечера у Шрейдеров грохотала музыка. К десяти у меня голова стала чугунной и, не выдержав, я им позвонила. Ответил недоумок Вовочка и прибалденным голосом послал меня на три буквы.

- Это я уже слышал.

- Нет, ты не все слышал, ты не слышал, что он мне предложил. Он сказал: а ты, говорит, сексокосилка, если хочешь раскумариться, не выеживайся, а ползи-ка сюда. Круто кайфанешь, у нас тут пять анаконд кобрами стоят. Головки капюшонами раздулись, того и гляди, слюну в потолок начнут кидать...

- Достаточно, я понял характер вашего разговора и не далее как завтра приму к этому сосуну адекватные меры. Я надеюсь, ты отклонила их предложение?

- Боже мой, ну какая же ты все-таки сволочь.

- Прости, Мила, - смущенно извинился я, понимая, что всякому хамству бывает предел и зашел я слишком далеко. - Что там дальше-то?

- Обозленная до предела, я выпила снотворное, зарылась в подушки и приготовилась уснуть, проклиная соседей вплоть до пятого колена, а иже с ними и тебя. Кажется, я уже засыпала, когда мне почудился звук открываемой двери. Ничуть не встревожившись, в полной уверенности, что пожаловал дорогой супруг, я только глубже забралась под одеяло и, наверное, уснула. Сколько я пребывала в этом полусне, сказать не могу, но, судя по всему, не больше двух-трех минут. Непонятно, какая сила заставила меня вскочить. Словно чья-то невидимая рука выкинула меня из постели. Может быть, меня разбудил грохот битой посуды? Не знаю, как была в ночной рубашке, так и вылетела в большую комнату, где горел свет и орудовали эти подонки. Наверное, мой вид был смешон, потому что они заржали в две глотки, открывая твой тайник с заначкой.

"Кто вы такие и что вам надо?" - был мой естественный вопрос, на который один из них, тот самый, кого мы везем в багажнике, корчась от смеха, ответил:

"Мы твои мамы, принесли тебе парного молочка. Сосать будешь из двух титек. Колян, на сдойку я первый, а ты пока займись бабками".

Несмотря на слабые протесты Коляна, он повалил меня на колени, расстегнул штаны и вытащил свой вонючий член. Вцепившись в его мошонку и понимая, что это мой последний шанс, я резко ее крутнула и дернула вниз. Он заорал и на доли секунды разжал руки. Каким-то чудом мне удалось вырваться. Помня, что на двери спальни стоит задвижка, я кинулась туда. Но защелка под его натиском продержалась всего ничего. Он влетел злой и страшный, мало похожий на человека. Прямо на ходу, не говоря ни слова, начал срывать с себя одежду. Продержалась я недолго. Через какие-то мгновения ему удалось меня повалить и разодрать рубашку. Кажется, подонок был близок к достижению своей цели. Единственное, что мне оставалось, это расслабиться и признать свое поражение. Именно так я и поступила. Почувствовав мою покорность, поганец стал лапать меня за самые сокровенные места. В сладком предвкушении он урчал и хрюкал. Это-то его и сгубило. Резко и расчетливо я ткнула ему в глаз. Ну а пока он орал и приходил в себя, я была уже в кабинете. Не долго думая я вытащила отцовский пистолет и вогнала в него обойму. Держа на отлете какой-то чудовищный черный нож, он ворвался, страшный как бешеный бык. На этот раз как баба я его не интересовала. Он попросту хотел меня прирезать. Говорить и увещевать его было бесполезно. Почему-то самым безобразным в его роже мне показался распухший красный глаз... В него я и выстрелила... Когда на выстрел, размахивая пушкой, примчался его подельник, я была наготове. Подскочив сзади, я в основание его жирного черепа ткнула ствол и приказала бросить оружие. Это он выполнил безоговорочно. Подобрав пистолет, я заставила его раздеться до трусов и заперла в ванне.

- Ты всегда отличалась чистоплотностью, но думаю, что в данном случае его купание было необязательным, - робко заметил я. - Если не секрет, то объясни, чем был вызван такой акт человеколюбия?

- Дурак ты, Костя, - щелкнув зажигалкой, с сожалением отметила она, - я ведь была совершенно голая, и мне, как минимум, нужно было одеться. А как это проделать? Одновременно натягивая штаны и держа на мушке здоровенного бугая, который только и ждет момента, чтобы свернуть тебе шею? Научи - я не знаю. А раздела я его еще и затем, чтобы вытащить из карманов куртки нож и все прочие неприятные вещи наподобие газового баллончика... Твою мать, кажется, влипли!!! - указывая на гарцующих гаишников, с обреченной тоской прошептала Милка. - Мамочки, они нас останавливают... Господи, что теперь будет? Костя, давай по газам...

- Не сходи с ума, идиотка! - начиная притормаживать, рявкнул я. - На этом отрезке они стоят через каждые сто метров, нас перехватят уже через несколько секунд, а за это время на оживленной трассе избавиться от трупа мы не сможем физически. Притворись в стельку пьяной, вытащи титьки и возьми в руки бутылку. И при этом как следует меня матери, - скороговоркой дал я ей установку и, перекрестившись, остановился, при этом проскочив гаишников метров на десять.

- Успокойся и начинай комедию, от тебя сейчас зависит все, - подбодрил я ее, опуская стекло.

- Старший инспектор ГИБДД, старший лейтенант Максимов, - представился кругленький маленький человечек и протянул лапку. - Предъявите ваши документы.

- Забери его, лейтенант, - истошно и пьяно завопила Милка, - он мне всю жизнь молодую покалечил! Ар-рресуй его, я тебя оч-чень прошу...

- Кого везете? - принимая документы, немного ошарашенно спросил инспектор.

- Меня он вез-зет, мен-ня, женщину, ты поннимаешь это? - не давая мне ответить, пустилась в пространные объяснения Милка. - Слышь, лей-йтенант, хоч-ешь со мной выпить? А-а-а, ис-пугался выпить с красивой женщин-ной, а зря! Со мной не только вып-пить можно, хи-хи-хи, я оч-чень дорогая женщина, но с тобой могу и за просто та-ак, только арестуй этого козла, видеть его не мог-гу, так бы шар-ры его и выц-царапала. Я...

- Заткнись, дура. - Вырвав из ее рук бутылку, я вышел из машины. Извините ее, товарищ старший лейтенант, перепила баба, уже два часа не могу ее облагоразумить.

- Так-так, - все еще ковыряясь в документах, неопределенно прогундосил дорожный мздоимец. - Ну а кто она вам будет?

- Я думаю, по моей роже и так понятно, кем она мне приходится. Как говорится, комментарии тут излишни. Нажралась со своими подружками - за руль сесть не в состоянии. Вот меня и вызвала. А я что? Что-то нарушил?

- Пока не знаю, - многозначительно процедил инспектор. - Личико мне ваше не нравится, да и автомобильчик не ваш, а бывшего начальника РОВД товарища Ефимова. Я его лично знаю. Хороший мужик. Пока подождите, я все выясню, свяжусь с Алексеем Николаевичем лично.

- Так нет его, - с ужасом чувствуя, как почва уплывает из-под моих ног, проблеял я. - Он на полгода в Крым уехал.

- Ах вот оно что, - не скрывая радости, рассмеялся гаишник и засунул лапу в кабину. - Ключики я заберу, попозже автомобильчик отгоню на стоянку, а вас сейчас сопроводю... А-яа-яа-ааа!

Почему-то он вдруг болезненно и громко заорал, наверное, сидящая в кабине Милка сделала ему больно.

Все, это конец, обреченно подумал я, заметив, как на крик повернули головы два других инспектора.

- Милка, отпусти его!

- Не отпущу! - торжествующе заверещала она. - Ты свидетель, он меня за титьку схватил. Я этого так не оставлю. Приедет отец, он с ним разберется. Он у меня надолго запомнит этот чудный вечер, - бушевала она, пьянея от ярости. - Ты у меня, инспектор Максимов, никогда не забудешь госпожу Ефимову.

- Су-у-ка, ой, извините, - потрясая покусанной рукой, прыгал инспектор.

- Что тут у тебя, Саня? - угрожающе глядя на меня, спросил подошедший сержант. - Физическое сопротивление?

Резиновая дубинка со свистом опустилась мне на плечо. Стало больно и безразлично. Откинувшись на капот, я ждал второго удара, потому что надо мной дубинка уже была занесена. Но его не последовало. Дальнейшее я наблюдал как будто со стороны.

- Не надо! - повиснув на сержантской руке, вопил старлей. - Мудак, кто тебя просил? Канай отсюда, сопля дешевая. Завтра же накатаю на тебя рапорт. Я кому сказал!

Открыв рот, не понимая причину командирского гнева, усердный сержант побрел к товарищу, а покусанный инспектор, помогая мне подняться, обратился с разговором вежливым и приличным:

- Вы извините, что так все получилось, но поведение вашей дамы говорит само за себя. И все-таки доверенность вызывает сомнения, как и ваше супружество. У вас есть еще какие-нибудь документы?

- Милка, покажи ему права и свою доверенность на машину, - приходя в себя, распорядился я. - Паспортов и брачного свидетельства мы, к сожалению, с собой не возим. Нынче без этого даже в гостиницу пускают.

- Кт-то не воз-зит, а кто и воз-зит, - выбираясь из машины, с трудом держась на ногах, объявила супруга. - Держ-жи, укушенный. Только поаккуратней, в бумажнике д-деньги, к-аак бы чего не по-пол-лучи-лось!

- В таком случае, господин Гончаров, я попрошу вас предъявить ее документы вашими руками.

Дурея от счастья и близкой свободы, я проворно нашел и протянул ему нужные ксивы, стараясь унять крупную, подлую дрожь под правым коленом.

- Все в порядке, - досконально изучив наш архив, вынес он наконец свой вердикт, - можете быть свободны и продолжать движение. Извините за недоразумение. Алексею Николаевичу большой привет.

- Ну, тог-гда выпь-пьем, инспектор, - в полном экстазе, вытаскивая новую бутылку, заявила Милка. - За папаньку.

- Спасибо, на работе не пьем, да и вам, мне кажется, уже достаточно.

Засунув бутылку ему за пазуху, мы наконец-то убрались с места, чуть было не ставшего для нас роковым. Несколько минут ехали молча, приходя в себя, слушая успокаивающее ворчание мотора.

- Кажется, пронесло, - глупо прокомментировала жена.

- Пронесло, - столь же умно согласился я. - Второго такого раза не будет.

- Не будет. Уже без четверти час. Костя, можно я и в самом деле выпью?

- Можно. Времени много. А как ты нашла тот гараж, где мне хотели срубить голову?

- Скоро Новый год!

- Ага, уже завтра.

- А мы могли его встретить в тюремной камере.

- А я мог встретить его на том свете. Он уже занес надо мной нож. Как ты меня нашла?

- Щас, в себя приду... На чем я там остановилась... Ну да... Оделась я, уже тогда понимая, что с тобой случилось что-то неладное. А где тебя искать - не знаю. Оставалась одна надежда на этого Коляна. Спрашиваю его через дверь: "Придурок, ты жить хочешь?" Отвечает, что хочет. Тогда, говорю, без глупостей, или последуешь за своим дружком, у меня это не заржавеет, стреляю один раз, а теперь, когда у меня твоя пушка с глушаком, в летальном исходе не сомневайся. В общем, под дулом пистолета он оделся и сам на себе застегнул наручники. Причем как на руках, так и на ногах. Вот таким кандибобером, стволом проверяя прочность его ребер, я спустилась с ним вниз и усадила в его же собственную машину. Они припрятали ее в тупичке позади павильона.

- Когда вы спускались по лестнице, вас кто-нибудь видел?

- Нет, кроме твоего идиотского кота, который сидел под дверью.

- Ты здорово рисковала.

- А что не сделаешь ради любимого мужа. Только он-то этого не ценит. А вообще-то ничего страшного, я не такая уж дура, как ты думаешь. А потом, он не очень-то и сопротивлялся, выполняя мои команды, даже посмеивался, наверняка зная, что, попав в этот гараж, я уже оттуда не выберусь. По крайней мере, мне так показалось. Он тогда еще не знал, какой сволочной бабой я окажусь. Одним словом, усадила я его на место водителя, ноги оставила закованными, а вот правую руку пришлось освободить, зато левую он замкнул на рулевом колесе. Потом буксирным тросиком я прикрутила его к спинке сиденья, а сама устроилась позади, прямо за его спиной, периодически ему напоминая о бренности жизни. Худо или бедно, но хотя бы относительно он был обезврежен. Его пушку, чтоб была и не очень заметной, и всегда под рукой, я держала у себя между ног.

- Замечательное изобретение, советую запатентовать, - не смог удержаться я от похабщины. - Извини, продолжай.

- Скотиной ты был, скотиной и помрешь. Короче, до места твоей казни мы добрались быстро и безо всяких приключений. Я велела ему подъехать и остановиться с обратной стороны гаража. Убедившись, что он привел меня туда, куда нужно, я, согласно своего предварительного замысла, вкатила ему лошадиную дозу какого-то снотворного, которое полагается раковым больным на последней стадии. Сам понимаешь, скупиться я не стала и всадила ему аж четыре ампулы. Когда мой подопечный угомонился и погрузился в неведомые мне грезы, я забралась на железную крышу бокса и почти сразу нашла прекрасную смотровую щель. Осторожно, стараясь не шуметь, я легла на живот, чтобы через эту дырку получше разглядеть происходящее внутри.

Я заглянула и едва не завизжала от ужаса. Чуть было не открыла беспорядочной пальбы. Костя, замешкайся я на минуту - тебя бы прирезали, как барана. Я явилась как раз в тот момент, когда тебе под горло подставляли тазик. И вид у тебя был жуткий, таким я тебя не видела ни разу. Ты был ко всему безразличен и как будто уже мертв. Я должна была стрелять немедленно, но как? Я находилась к тебе под таким углом, что мой выстрел наверняка бы тебя ранил, а то и убил. Траектория пули проходила через твое левое плечо. Ко всему прочему, хорошо прицелиться мешал глушитель. Он не пролазил в узкую щель крыши. Это сейчас я тебе обо всем рассказываю спокойно, но тогда... Ты даже не представляешь. В общем, скрутив глушитель, я просунула ствол и смогла более-менее стабильно держать на прицеле голову твоего палача. И все равно ты попадал под пулю. Я тянула до последнего, и только когда медлить было уже нельзя, когда он отвел руку для удара, наплевав на твое возможное ранение, я выстрелила. Выстрелила я, как ты сам понимаешь, удачно и хотела то же самое, но уже спокойно проделать с тремя оставшимися мерзавцами. Благо они пооткрывали рты и застыли дубовыми болванами, стрелять по которым было одно удовольствие.

- Господи, с каким кровожадным чудовищем мне приходится спать. Так ты и меня в одну прекрасную ночь пристрелишь из своего дурацкого лука, амазонка хренова.

- На твоем месте я бы тихонько сморкалась в тряпочку. Так вот, я уже держала на прицеле худого курчавого азиата, когда где-то рядом взревел мощный двигатель и неизвестно откуда взявшийся грузовик протаранил ворота этого змеюшника. По тому, как действовали эти ребята, я поняла, что они прибыли к тебе на помощь, а значит, мое присутствие стало необязательным. Дома, как ты сам понимаешь, у меня накопилась куча дел. Первое, что я сделала, - это отогнала бандитскую машину с бесчувственным кретином подальше от места преступления. Потом поймала такси и подъехала к дому. И тут что-то на меня нашло. Мне изменили силы и, как я себя ни насиловала, в квартиру подняться не смогла. Ну а дальше ты все знаешь. А теперь соизволь ты мне объяснить, что все это значит?

- Потом, Милка, потом, тем более что мы приехали. Куда теперь прикажете? - спросил я, притормаживая на углу ажурного заборчика пионерского лагеря "Орленок".

- Вдоль ограды и вниз, к Волге.

- Ты рехнулась, дитя мое, мы же не проедем, увязнем по уши, - испугался я, силясь в мертвой белизне снега разобрать сиротливый след хоть какого-нибудь сумасшедшего автомобиля, решившегося на подобный безрассудный шаг. - Ты что, хочешь до утра в ожидании трактора ночевать в обнимку с трупом?

- Поехали, все будет нормально, - как-то нервно усмехнулась она. - Не мы первые, какая-то легковушка здесь уже проезжала.

- Проезжала - еще не значит, что выехала.

- Не теряй даром драгоценных минут, спускайся, там дальше будет получше.

- Откуда ты знаешь, как там будет? Или на так называемой подледной рыбалке со старым другом ты теперь бываешь частенько?

- Не говори глупостей, поезжай, уже поздно. Резина у нас шипованная, все будет путем.

- Дай-то бог, но все-таки ты тут пока посиди, а я пешочком немного прогуляюсь, посмотрю. Если есть шанс выехать, то мы поедем, а если нет, то придумаем что-нибудь другое. Нельзя нам с таким грузом самим в западню лезть.

Не слушая ее возражений, я вылез из машины и потопал вниз. Непонятно почему, но место это не понравилось мне с самого начала. А умудренный горьким опытом, в последнее время я все больше и больше стал доверять своему чутью.

Не нужно быть следопытом Кожаным Чулком, чтобы понять, что совсем недавно, может быть час тому назад, здесь проезжал "жигуленок", причем заднеприводной и шипованный. Этот факт был понятен даже обезьяне. Только вот странный момент получается: туда-то он спустился, а следов его возвращения не наблюдается. Кто бы это мог быть? Неужели все те же чокнутые рыболовы, что десятками проваливаются под неокрепший лед, но от своей пагубной страсти отказаться не могут? А если и рыбаки, то какого же хрена они приперлись на ночь глядя? Нет, сам я не рыбак, однако в моем понимании зимняя рыбалка совместима с морозным солнечным утром, синим небом и бутылкой водки под хорошую закуску. Нет, мой любимый Константин Иванович, не нравится нам здесь, и чего это ей взбрело в голову тащиться именно сюда. Я понимаю, что здесь красиво и романтично, пахнет сосной и нетронутым снегом, но не надо забывать, что в нашем багажнике покоится неприкаянный труп и куда-нибудь пристроить его - наша святая обязанность.

С такими вот размышлениями я все глубже уходил в лес к реке. И чем ниже я спускался, тем абсурднее мне казалась Милкина идея. Съехать вниз мы сможем, но выбраться назад - никогда. Зачем ей все это понадобилось? Может быть, она знает другой выезд, но почему не сказала об этом мне? Какая-то чепуха на крокодиловых яйцах. Дальше продолжать исследование не было никакого смысла. Я спустился почти к реке, но улучшения дороги не наблюдалось. То же самое творилось в моих потрохах. Я печенкой чувствовал, что нам надо поторапливаться. Каждая минута, проведенная в обществе мертвеца, могла окончиться для нас плачевно. Самое разумное в нашем положении было бы просто закидать его снегом и вернуться к своим неотложным житейским делам. Слава богу, и без покойника у меня их набралось до черта. О чем говорить с Максом. Куда и как определить захваченную бандитскую бригаду, что сказать Медову. Словом, дел полно, а я хожу неизвестно где и занимаюсь черт знает чем.

Неожиданно я почувствовал, что идти стало труднее. Внимательно посмотрев под ноги, я понял причину этой странной перемены. Понял, но легче от этого мне не стало. Напротив, в полном недоумении я остановился, пытаясь своими куриными мозгами постичь, куда могла запропаститься машина, по следу которой я только что шел. Невольно я задрал голову вверх, в черноту сосновых крон, словно пытаясь отыскать пропажу там. Нет, недаром не понравилось мне это место, ох недаром. Ладно, отставим мистику, отставим версию НЛО, но что тогда? Развернувшись, я побрел в обратном направлении, внимательно оглядывая обочины. Не пройдя и десяти шагов, я нашел то, что искал и чего раньше почему-то не заметил. Площадка диаметром метров десять была утоптана и исхожена множеством сапог. И именно здесь обрывался путь таинственного автомобиля. То есть он не обрывался, он круто менял свое направление направо, в редкий прибрежный кустарник. Идя на поводу своего длинного носа, я пошел по следу, по ходу дела отмечая, что автомобиль не столько передвигался сам, сколько его толкали. Причем толкало не меньше четырех-пяти человек. На этот раз путь мой оказался недолгим, я прошел около пятидесяти метров и оказался на краю небольшого овражка глубиной не больше полутора-двух метров. Здесь обрывались все следы, как людские, так и автомобильные. Зато на дне канавы явственно виднелись протекторы грузовика, отъехавшего отсюда совсем недавно.

Грустная картинка произошедшего была печальна до слез и понятна даже попугаю. Просто удивительные дела творятся в предновогодние ночи, а особенно в прибрежных лесах.

Возблагодарив Бога за то, что сегодня я не разделил участь этого бедолаги, я спорым шагом направился назад и вскоре наткнулся еще на один новогодний сюрприз. Немного не доходя до утоптанной площадки, я запнулся за невидимую под снегом ветку и полетел в сугроб. Пытаясь подняться, я оперся рукой обо что-то мягкое и жутковатое. Уже понимая, что это труп хозяина машины, я тем не менее очистил его лицо от снега и при лунном свете в последний раз поздоровался с моим старым приятелем Коляном.

Чудовищное совпадение - было моей первой мыслью, но, вспомнив, с каким упорством рвалась сюда Милка, я сразу же отбросил такую возможность. Чертова кукла, уж мне-то могла сказать, что его тоже уголубила, так нет ведь - до последнего скрывала. Зачем только?

Впрочем, что все это значит? Черные мысли налетели, как осы. Почему она тащит меня именно сюда? На то самое место, куда полтора-два часа назад привезла и оставила труп? Почему буквально за пятнадцать минут до нашего приезда здесь появляется грузовик с какими-то подозрительными личностями, которые этот труп прячут, а машину увозят. Не правда ли, господин Гончаров, есть повод для размышлений. А теперь представим на минутку, во что бы мы вляпались, если бы по пути сюда нас не задержал инспектор Максимов? Положа руку на сердце, могу сказать, что было бы плохо.

Впрочем, о чем это я? Совсем допился! Уж мне ли подозревать Милку? Милку, которой я трижды обязан жизнью. Причем не в переносном, а в прямом смысле слова. Да и то со счетов сбрасывать не следует, что живем мы с ней, совершенно друг другом не тяготясь. Ладно, оставим этот разговор, вскрытие покажет. Сначала посмотрим, каким макаром умертвили Коляна. Это многое может прояснить.

По-собачьи работая лапами, я скоренько расшвырял снег вокруг недавнего своего врага, но, как ни старался, никаких признаков насильственной смерти мне обнаружить не удалось. Ничего, кроме блаженной улыбки на его посмертной маске, вызванной передозировкой. О чем это говорит? Это говорит о том, что госпожа Ефимова меня не обманывала хотя бы в этом.

Немного успокоенный, я зашвырял мертвеца снегом и, избегая дорожки, пошел наверх лесом, на всякий случай рассчитывая обойти машину с тыла.

Мы чуть было не разминулись. Испуганно прячась за деревья, она спускалась вниз, буквально в пяти метрах от меня. Заметив мой силуэт, она на мгновение притаилась, послышался неприятный звук передергиваемого затвора, а потом тихо, но явственно она спросила:

- Костя, это ты?

- Нет, рождественский леший, - напрягшись каждой жилкой, спокойно ответил я.

- Господи, да где же ты столько времени пропадал? Я чуть было с ума не сошла.

- Подарки твои новогодние собирал. С тобой не соскучишься. Я еще раз спрашиваю, зачем ты меня сюда привезла?

- Ты все видел? - подходя ближе, спросила она с облегчением. - Ну, как он там?

- Прекрасно выглядит. Я спрашиваю, зачем ты меня сюда привезла?

- Потому что сама не знала, что с ним делать.

- Или ты сама дура, или хочешь сделать дурака из меня. Идем к машине.

- Пойдем.

Крепко уцепившись в мой рукав, она послушно тащилась рядом, а я все не мог найти решения и ответа на свой нелегкий вопрос. Кто она? Кто эта женщина, с которой я прожил год?

- Почему ты шла не по дороге, а пряталась за деревьями? - стараясь снять напряжение, буднично спросил я.

- Не знаю, так мне показалось безопасней.

- Ты шла с пистолетом?

- Да, мне было страшно.

- Ты передергивала затвор, значит, у тебя была новая обойма. В кого же ты расстреляла старую?

- Ни в кого. У меня другая пушка.

- Где ты ее взяла?

- В барахле моего несостоявшегося насильника. А почему ты обо всем так напряженно спрашиваешь, как будто ты меня опасаешься.

- Это тебе показалось, дай-ка сюда пистолет.

- Пожалуйста. - Обиженно и немного удивленно она протянула мне "ПМ". Что будет делать с Николаем?

- По-моему, ты этот вопрос решила сама, без моего участия, еще полтора часа тому назад. Не понимаю только, зачем тебе понадобилось меня дурачить? Зачем ты заставила меня утопить отцовскую "Волгу" в снегу? Какую цель ты преследовала?

- Ты что, Костя? О чем ты говоришь?

- Все, оставим этот разговор, - подходя к машине, отрезал я и запоздало подумал, что, возможно, у меня появилась обостренная подозрительность, и уже более миролюбиво продолжил: - Мы отсюда не выберемся ни за какие коврижки, значит, твоего клиента или придется оставить где-то здесь, или тащить до трупа его дружка.

- Как - до трупа? Он что, умер?

- По крайней мере, мне так показалось. Как правило, люди не живут с температурой тела меньше двадцати градусов. Ладно, обмен мнениями окончен, садись в машину и жди меня. Если появится грузовик, то немедленно улепетывай, только предварительно посигналь.

В столь роскошном саване, как персидский ковер, оставлять покойника было опасно. Лишние улики никогда не доводят до добра, поэтому, вытряхнув его из экзотичного кокона, я без лишних слов ухватил рыжего за ноги и потащил вниз, оставляя на снегу предательский след от его головы и болтающихся рук. Довольно быстро мы с ним добрались до места упокоения Коляна. Протерев отобранный у Милки пистолет, я вложил его ему в карман, а сверху накинул голого товарища и, даже не сказав напутственной речи, поспешил в обратный путь. Слава богу, на этот раз все прошло по плану. Только вот со временем дела у меня обстояли неважно. Когда я сел в машину, часы показывали четверть второго, поэтому, не утруждая Милку объяснениями, я на большой скорости домчался до какого-то заснеженного пустыря, где выкинул первый ковер со следами крови и полиэтиленовую пленку. Бандитское барахло с осколками стекла мы выбросили немного подальше.

Доехав до гаража, я вышел и предложил Милке сесть за руль.

- Зачем?

- Затем, что сейчас ты поедешь к своей подружке и в качестве обещанного новогоднего подарка отвезешь ей ковер. Он в багажнике.

- Послушай, зачем так поздно?

- Милка, ты бываешь на удивление сообразительной, а иногда почему-то сказочно глупа. Если соседи видели, как мы выносили из квартиры ковер, то, подарив его, мы сможем изящно оправдаться. Понятно? Слушай дальше. Постарайся остаток ночи перекантоваться у нее. Домой позвонишь утром, примерно в семь. Думаю, к этому часу я уже все улажу. Тебе все понятно?

- Нет. Куда ты собрался?

- На кудыкину гору. Туда, где мне хотели пустить немного крови.

- Тебе показалось, что они плохо выполнили свою работу, и ты хочешь дать им возможность повторить?

- Иди ты к черту, не к ночи будь сказано.

- От тебя, кроме хамства, ничего не услышишь.

- От тебя тоже.

- Хоть бы поцеловал свою спасительницу, смерд неблагодарный.

- Это мы можем, это нам раз плюнуть.

- Вот, вот, только на это ты и способен.

- Слушай, Милка, я думал, тебе говорить не следует, но на всякий случай напомню. Сегодня весь вечер, вплоть до нашего отъезда с ковром, ты сидела дома. Никто к тебе не приходил и никто, кроме соседа-хулигана Вовочки, тебя не беспокоил. Я понятно излагаю? Так было дело?

- Обижаешь, начальник, конечно. Ни пуха тебе! - отпуская сцепление, пожелала она.

* * *

Странные изменения я увидел, когда без пятнадцати два подъехал к проклятому боксу. Сразу же бросилось в глаза исчезновение "ЗИЛа", хотя сам по себе этот факт еще ни о чем не говорил, а вот плотно прикрытые покореженные ворота бокса, через которые виднелся яркий свет, настораживали и предупреждали о возможных неприятностях. Что могло здесь произойти за время моего отсутствия?

Следуя по указанному Милкой пути, я обогнул гараж и вскарабкался на крышу. Рваную прореху, через которую был убит мой палач, я заметил сразу. Подобно Милке, я лег на живот и заглянул внутрь.

Картинка, открывшаяся моим глазам, была не для слабонервных. Что касается дона Педрильо и Андрюхи, с ними было все ясно и понятно. Они просто висели на вытянутых руках, даже носками не касаясь пола. По этой причине их худосочные тела тихонько поворачивались вокруг своей оси. Но все это отодвигалось на второй план, стоило только глянуть на бедного Евгешу. Положение его тела мне показалось странным и неестественным. Одна его нога была задрана тельфером под самый потолок, зато другая, привязанная к станине подъемника, оставалась на земле. Эдакий чудовищный гранд-батман, который порхающему по сцене корифею Васильеву повторить, пожалуй, слабо.

Наверное, ему было больно и он сильно кричал, иначе зачем было Медову заклеивать ему ротовое отверстие? Сам режиссер и главный истязатель сидел на табуретке с пультом в руках, а возле его ног ровными рядочками лежало с десяток новеньких автоматов.

- Падла, - ласково говорил он Евгеше, - все равно ты у меня никуда не денешься, расколешься, как гнилой орех. Будешь говорить или будем дальше тянуть шпагат?

- М-м-момом-м-му-у, - промычал несчастный, отрицательно тряся головой, свисающей почти до пола.

- Козлище, да пойми ты, что от живого я от тебя не отступлюсь, любовно увещевал мучитель, легонько дергая раскоряченное тело кнопками пульта. - Чего ты мучаешься, сдай мне поставщиков и гуляй себе на все четыре. Нет? Ну держись, сволота.

Загудел двигатель, напрягся трос, и послышался хруст суставов. Такие зрелища я не люблю смотреть даже в кино. Потом у меня начинает болеть живот и начисто пропадает аппетит. Поэтому я слез с крыши, обошел бокс и постучал в ворота.

- Кто? - настороженно спросил Медов.

- Свои, открывай, Серега.

- А, Иваныч, сейчас, подождите минутку, - ответил он, гремя задвижками и цепями. - Проходите, - радушным хозяином пригласил он меня внутрь. - Дома все в порядке? Где эти подонки?

- А что, разве их здесь не было? - удивленно спросил я.

- Нет, они же к вам поехали. Я их сам жду не дождусь. Куда же они подевались?

- А черт бы их знал, - нарочито громко, специально для Евгешиных ушей ответил я. - Не было их у меня вовсе. Жена спала, ничего не слышала, никого не видела. Деньги на месте, ничего не понимаю. Думал, они струхнули и сюда вернулись.

- Иваныч, а наверное, так оно и было, они ведь не дураки, издали посмотрели, что здесь творится, и решили, что соваться им лучше не стоит. Но ничего, завтра они у меня отыщутся, можете не сомневаться. Свое получат сполна, за одну дырку в Максовой ляжке они будут иметь по две в голове.

- Круто, - усмехнулся я, понимая, что это заявление тоже относится к Евгешиным ушам. - Кстати, а где сам Макс, где твой Толик?

- Толик повез Макса в больничку, а заодно и машину отогнать. Нехорошо, мужик утром проснется, а его телеги на месте нет. Он скоро вернется, а Макс вам письмо передал на тот случай, если его там будут канителить до утра. Вот, прочтите.

"Иваныч! Если до утра не увидимся, то часов в восемь я тебе позвоню. Когда узнаешь у Старкова все, что тебе нужно, отдай его Сереге и больше о нем не вспоминай. Не нашего это ума дело. За последствия можешь не волноваться, никаких проблем, связанных с этим делом, у тебя не возникнет. Когда грызутся волки, нам, щенкам, лучше убраться в сторону. До встречи, Ухов".

- Понятненько, - по-новому взглянув на Медова, сказал я. - Вы это письмо читали?

- Конечно, - ничуть не смущаясь, ответил он. - Да он и писал его у меня под носом, так что ничего удивительного в этом нет. Но давайте замнем это. Лучше скажите, что бы вы хотели услышать от этого придурка, бывшего мента, возомнившего из себя крутого мафиози оружейного бизнеса?

- Меня интересует только один вопрос: что он сотворил с главным редактором газеты "Фортуна" Виктором Никифоровичем Носовым и где сей последний находится в данное время. Если не он лично, то его труп. Это все, что мне от него нужно.

- Отлично. Я постараюсь у него спросить, но советую вам на некоторое время зайти в его кабинет и плотно прикрыть дверь. Кстати, там на столе лежит моя фляжка со спиртом...

- Спасибо, я за рулем. И будет лучше, если я какое-то время погуляю на улице. Подышу свежим воздухом, а заодно выступлю в роли дозорного.

Выкурив две сигареты и не зная, что делать дальше, занялся полезной и нужной работой, а именно - починкой своего покалеченного автомобиля. Разодрав пластиковую сумку, я старательно пытался приспособить ее заместо разбитого стекла. От этого занятия меня оторвал свет автомобильных фар, повернувший в нашу сторону. Кто бы это ни был, но сообщить о визитере я был обязан. Оставив свои неуклюжие экзерсисы, я заскочил в бокс. И как я понял, в самое неудачное время, потому что господин Старков, подчинившись, наконец, силе, начал давать показания.

На мое сообщение Медов отреагировал довольно своеобразно. Взяв один из автоматов, что кучей лежали перед ним, он просто и несуетливо вышел навстречу гостю.

Такое поведение не могло не отразиться на настроении пленников. Они сразу как-то встряхнулись, ожили и порозовели, а Евгеша даже набрался наглости и сказал:

- Что, сучата, приплыли? Очко шесть на девять. Сейчас висеть на моем месте будешь ты, гнида колумбийская. Быстро сними меня отсюда. Слышь, ты, Гончаров, если меня освободишь, то я оставлю тебя жить. Только давай поскорее, а то твоя помощь может не понадобиться. Меня Колян с Серым освободят.

Блажен, кто верует, грустно подумал я, бесстрастно глядя на взывающего о помощи. Если бы он знал, где и в каких сферах сейчас вращаются души его холопов, то ему бы стало печально и одиноко.

Медов пришел в сопровождении Толика, и надежда угасла в Евгешиных глазах.

- Макса повели в операционную и сказали, что ранение его хоть и не смертельное, но так скоро он не выйдет, потому что потеряно много времени и крови, - сообщил нам Толик. - Может быть заражение. Короче, сегодня его не ждите.

- Понятно?! - глядя на Евгешу, то ли спросил, то ли констатировал Медов. - Короче, я так думаю, Женя, или ты сию же секунду говоришь мне, что ты сделал с этим Носовым, или я, как кузнечику, отрывая тебе прыгалки, кончаю твоих геев, поджигаю сарай и на этом заканчиваю с тобой всяческие отношения. Ты меня понял? Времени третий час, и пора спать.

- Мужик, ну я же тебе все сказал, - зарыдал Старков. - Я рассказал тебе, кто поставляет мне оружие, я назвал адреса и телефоны потенциальных покупателей. Ну что еще? Неужели ты думаешь, что после всего этого я стал бы умалчивать о каком-то вонючем газетчике. Не надо, не мучь меня, все одно я не знаю, где он есть и кто его замочил.

- Не может такого быть. - С дьявольской улыбкой Медов взялся за пульт.

- Не делай этого! - взмолился Евгеша. - Медов, ну хочешь, я совру, подставлю кого-нибудь, например, Ярова, вам-то от этого легче не станет. Поймите, не брал я его на душу. Не там ищи... а-а-а-а!

Через его крик был слышен треск костей и сухожилий и, заглушая его, закричал я:

- Оставь его, ты что же, не видишь? Он говорит правду.

- Вижу, - зловеще улыбаясь, согласился Медов. - Давно вижу, но я хочу, чтобы и вы это увидели. А то потом скажете, что Серега, плохо сделал порученную ему работу.

- Кончай свои издевательства, я поехал.

- Подождите, заберите четыре тысячи, которые я обнаружил сверх того, что давал вам. Вероятно, они ваши.

- Оставь их себе за работу.

- За меня волноваться не надо, - недобро усмехнулся он. - Я свое получу в десятикратном размере. Берите и уезжайте. Кажется, так вам советовал Макс?

- Кажется, так, - согласился я, понимая, что дальше во всю эту историю с оружием и прочими боеголовками мне влезать нет никакого резона. - И я непременно воспользуюсь его советом. Он мужик мудрый.

- Тогда мне остается пожелать вам всего самого наилучшего, ну а все остальное вы понимаете сами, и мне, я думаю, нет нужды вас учить.

- Да, конечно, я никогда здесь не был и ни о каком Старкове знать не знаю. Я правильно вас понял?

- Абсолютно. Такой подход укрепляет нервную систему и гарантирует спокойный сон.

* * *

Домой я заявился в четвертом часу ночи, уставший, как черт, и первым моим желанием было тут же рухнуть на диван, чтобы напрочь отключиться от сегодняшнего кошмарного дня протяженностью в год. Однако, превозмогая себя, я несколько раз обошел всю квартиру, тщательно убирая мельчайшие следы пребывания в ней непрошеных гостей. В заключение этой акции я вымыл пол и на место отсутствующих ковров перетащил из прихожей палас. Вполне довольный проделанной работой, не раздеваясь, я рухнул в большой комнате на диван и забылся коротким кошмарным сном, который уже в семь часов был прерван телефонным звонком. Путаясь в своих бредовых сновидениях и орущем коте, я кинулся к телефону.

- Слава богу, дозвонилась, - обрадовалась Милка. - Я могу приехать?

- Да, только открывай своим ключом - я сплю.

Бросив трубку, я свалился тут же в кабинете на голом диване, надеясь досмотреть, чем же закончатся кошмарные пытки Евгения Старкова. Но этого мне сделать так и не удалось, потому как вновь затрещал телефон и голос госпожи Носовой осведомился, насколько блестяще продвигается мое расследование.

- Пока полный ноль, - стараясь не грубить, ответил я. - Отработана некоторая версия, но никаких результатов она не принесла.

- Жаль. Но какие-то варианты у вас есть?

- Варианты обычно есть, только не всегда они дают желанное искомое.

- Что вы хотите сказать? - через паузу, как-то напряженно спросила она.

- То, что сказал. Не всегда они приносят результат.

- Ах, вон оно что. Конечно, бывает и так, но вы все-таки постарайтесь. За гонорар не волнуйтесь - заплачу прилично.

- Вот как? У поручика Ржевского появились деньги?

- Этот вопрос вас волновать не должен, если сказала - заплачу хорошо.

С чего бы это? - подумал я, когда разговор был закончен. Насколько я понимал в ее финансовых апельсинах, большими деньгами они не ворочали. Так, по крайней мере, показалось при нашей встрече и по результатам посещения редакции. Странное существо женщина. Странное и загадочное, особенно если ты с ней не спал. Но что-то еще мне не понравилось в ходе нашего разговора. Что? Конечно, ее настороженная реакция на мой туманный и уклончивый ответ о том, что некоторые варианты не всегда приносят желанное искомое. Что же в этой фразе могло ее встревожить? Думай, Константин Иванович, по утрам это полезно. А впрочем, что тут думать, когда и ослу понятно, что она истолковала мою фразу в несколько ином ключе. Многоуважаемая Людмила Владимировна поняла это так, что некоторые варианты расследования могут привести к нежелательным для нее последствиям. Ты гений, Гончаров, а только из-за твоего умозаключения тебе, не мешкая ни секунды, надо мчаться к этой стерве домой, а иначе ничего у нас не получится. Все-таки в том, что ложишься спать в верхней одежде, есть свои преимущества.

Жила госпожа Носова совсем недалеко, поэтому уже через десять минут после нашего разговора я стоял под окнами ее квартиры, расположенной на втором этаже, и с интересом наблюдал за двумя силуэтами, живущими на светлых экранах штор. Сомневаться не приходилось в том, что силуэты разнополые, а это-то мне и хотелось увидеть. Поднявшись на этаж, я приложился к двери ухом, но, к сожалению, из-за двойной двери не было слышно, что делается внутри. Тревожить же влюбленных было неэтично. Поднявшись на пролет, я приготовился к долгому ожиданию. Прижавшись к теплой батарее, незаметно для себя я начал периодически засыпать, всякий раз рискуя упасть и свернуть шею. Проходящие мимо люди смотрели на кемарившего, как им казалось, бомжа по-разному: кто жалостливо, кто с опаской, но в основном брезгливо и с отвращением. Забавно было наблюдать все разнообразие человеческих чувств и отмечать уровень их порядочности.

Квартира моей клиентки открылась только в восемь часов. Знакомый молоденький парнишка, выпрыгнув резвым козликом, поскакал по ступенькам.

- Павлуша! - остановил его глубокий голос Носовой, полный любви и нежности нерастраченных сил. - Когда придешь? Говори, а то уши надеру.

- Как только, так сразу! - нахально ответил начинающий альфонс. - Не забудь, купи хороших сигарет. На работе ко мне не подходи, они тебя за шесть секунд вычислят.

- Скоро я их отчислять буду за шесть секунд и всех сразу.

- Ну-ну, дерзай, - поощрительно хохотнул пацанчик и, к моей великой досаде, не желая продолжать интересного разговора, выскочил из подъезда.

Но и того, что я услышал, было предостаточно. Теперь мне оставалось только подумать и тщательно переварить полученную информацию, хотя как ее переваривать, если от переутомления голова гудит, как пустой арбуз. Даже сто пятьдесят граммов водки меня в данном случае не выручат. Полтора часа хорошего сна, и тогда все встанет на свои места. Возможно, какие-то вопросы отпадут сами собою, а наиболее значимые и ключевые органично вылезут на первое место.

Дома я появился почти одновременно с Милкой. Как оказалось, еще не раздевшись, она с опаской ходила по квартире, тщетно пытаясь меня найти. Так что встретила она меня привычным уже образом. Когда я отпер дверь и, ничего не подозревая, шагнул в квартиру, в мой затылок томительно уперся ствол и обрадованный голос спросил:

- Это ты, Костя?

- Нет, это его член, - тихо, чтобы не дрогнула на курке ее рука, ответил я.

- И где тебя опять черти носили? Где ты был?

- Ты пушку сначала убери, а потом я тебе все расскажу.

Когда она запоздало и нехотя выполнила мою просьбу, я, не желая вдаваться в подробности, всего в нескольких словах рассказал ей, где я был. После чего отобрал у нее оружие, к которому в последнее время она слишком уж приохотилась, и, зайдя в кабинет, грохнулся на диван, надеясь дать мозгам хотя бы часовой отдых.

Увы, черные силы, похоже, не хотели дать мне и этой малости. Едва мою голову начал окутывать волшебный ореол сна, как тут же, беспардонно его разбивая, затилибомкал входной звонок.

- Меня нет дома! - запоздало крикнул я, когда Милка уже орудовала ключами.

- А вы мне и не нужны, - похохатывая, пробасил Медов, прямо в ботинках протискиваясь в кабинет. - Меня, Иваныч, интересует только один момент сегодняшней ночи. Вам не кажется, что вы слишком долго отсутствовали, когда поехали выручать свою жену?

- На то она и жена, чтобы долго отсутствовать, - не очень вежливо ответил я. - А что за проблемы? Почему ты об этом спрашиваешь только сейчас? Это вполне можно было сделать сразу, как я приехал.

- Тогда вы нам объявили, что бойцы Старкова к вам не забегали, и я этому поверил. Подумал, что в самом деле пацаны обкакались и дали деру. Но теперь мое мнение изменилось.

- Это почему же?

- Потому что уже четыре часа кряду мы их ищем во всех возможных и невозможных местах, но найти не можем. Вам не кажется это странным?

- Не кажется. Серега, извини, но я хочу спать. Сам знаешь - вся ночь на ногах.

- Ну, мне ли не знать, скажете тоже. А еще, Константин Иванович, я только что стал свидетелем одного интересного факта. Хотите я вам его расскажу?

- Если только коротко.

- Конечно, я ведь понимаю, как вы страшно хотите спать, ведь раньше этого сделать вам не удалось. Домой-то вы явились не более чем десять минут назад. Но не это самое интересное, буквально за пять минут до вашего прихода, а точнее, в восемь десять в гараж заехала одна "Волга", и за ее рулем сидела очень симпатичная особа. Вы ее, наверное, знаете. Так вот я подумал: какого черта Иваныч и его жена всю ночь болтаются как неприкаянные?

- Тебе-то какая разница? И вообще, объясни, чего ты хочешь?

- Иваныч, нам просто необходимо найти тех мужиков, с которыми вы вчера приезжали ко мне домой. Вы же понимаете, какие могут быть последствия как для меня, так и для вас.

- Можешь не волноваться, опасности они не представляют.

- Константин Иваныч, вы не подозреваете, с кем мы ввязались в эту драчку. Более того, отодвигая вас в сторону, я готов все взять на себя.

- Еще раз говорю, опасности они не представляют.

- А я еще раз предупреждаю...

На полуслове замолкнувший Медов вдруг на карачках полез под елку, осыпая хвою и звеня игрушками.

- Серега, ты поторопился, - язвительно заметил я, - карнавал еще не начался.

- Это вы, Иваныч, зря говорите, карнавал начался еще вчерашним вечером, - выползая из-под веток, возразил он. - Сейчас меня больше волнует вопрос, когда же он завершится. Позвонить от вас можно?

- Ради бога, телефон на столе.

- Он не работает, - через какое-то время с сожалением сообщил он. Сплошной зуммер. У вас сотовый есть?

- Я не настолько богат, чтобы, имея дома телефон, еще и за сотовую связь платить.

- Ну, может, у тестя.

- Нет, - ответил я, задним числом понимая, что влип - на раскрытой ладони Медова лежала черная плоская коробочка, которую Милка со страху приняла за черный нож.

- Ну и отлично, значит, этот аппаратик к вам под елочку принес Дед Мороз. Наверное, он мне его хотел подарить? Вы не возражаете, если я позвоню на станцию и узнаю, кому принадлежит этот номер?

- Можешь не трудиться, - угрюмо прервал я его остроумие. - Это их телефон. Ну и что из этого?

- Повторяю в пятый раз, мне эти псы нужны. Они очень опасны.

- И я тебе в пятый раз говорю - они больше не кусаются, совсем ты, Медов, тупой.

- Что? Я не понял. Как расценивать ваши слова?

- В прямом смысле. Ты их больше никогда не увидишь.

- Где гарантии?

- Не успели они их дать, Медов, - криво усмехнулся я. - А времени ждать у меня не было. Так что спи спокойно. Я не спрашиваю, успел ли гарантировать свое молчание Евгеша со товарищами, но думаю, что они тоже не подведут.

- Да, они велели передавать вам привет, а на радостях запалили большой пионерский костер. Ну что ж, тогда я пойду, а телефон этот необходимо уничтожить.

- Да, не сочти за труд, прихвати с собой, и с наступающим тебя.

- Вас также, если что - звоните и приезжайте.

- Обязательно, - пообещал я, заранее проклиная тот день, когда я к нему вновь обращусь.

Отключив телефон и строго-настрого приказав Милке полтора часа меня не будить ни под каким предлогом, я наконец-то забылся блаженным сном.

* * *

В одиннадцать часов чисто выбритый и необыкновенно импозантный я с папкой под мышкой входил в редакцию газеты "Фортуна". Как мне помнится, последний и единственный раз я здесь был позавчера. Срок совсем недолгий, но боже мой, какие разительные перемены произошли здесь за время моего отсутствия. Я не верил своим глазам. Куда подевалась извечная редакционная неразбериха и кажущийся беспорядок? Куда исчезли груды бумаги, заляпанные чаем и пирожками? Наконец, где интимное шушуканье молодых корреспонденточек? Ничего похожего я не увидел.

За тремя компьютерами чинно сидели три знакомые мне девицы, и на экранах их мониторов не прыгали дурацкие чудовища, а ровненькими столбиками струились набираемые тексты. Все смешалось в доме Носова. Вспоминая подслушанное мною заявление госпожи Носовой, нетрудно было догадаться, кто здесь начинает править бал.

- Доброе утро, Красные Шапочки, - располагающе улыбнулся я.

- Здравствуйте, - вежливо ответили три весталки, тут же вновь погружаясь в работу.

У меня создалось впечатление, что я попал в японский офис, где царят организованность и прилежание.

- Вот, девочки, подшивку вам принес, извините, что задержал.

- Положите на стол возле телефона, - голосом монашки ответила самая темпераментная.

- Да что с вами случилось, девули? - не выдержав, спросил я.

- Ничего не случилось, - ответила Ольга, украдкой показывая на угловую дверь начальника. - Сидим и работаем, почему это вас удивляет?

- Ольга! - непонятно откуда проквакал динамик. - Пригласи Константина Ивановича ко мне и подай нам чай.

- Вас просят. - Скорчив рожицу в сторону двери, Ольга бесстрастным голосом перевела: - Константин Иванович, Людмила Владимировна просит вас зайти в кабинет.

Пожав плечами, я открыл дверь и вошел. Если эту клетушку называют кабинетом, то я генеральный прокурор СССР. Однако несмотря на свой мизерный оплот власти, госпожа Носова держалась со спокойным достоинством хозяина солидного предприятия.

- Вы к нам по делу? - спросила она значимо, словно и не было нашего утреннею разговора. - Если да, то позвольте спросить - по какому?

- Какие уж там дела, - забавляясь ее самолюбованием, ответил я. - Так, пустячки, подшивку занес. А вот у вас, я вижу, дела намечаются серьезные.

- Ну, пока об этом говорить рано, однако...

- Не скромничайте, - продолжал резвиться я. - Птицу по полету видать. Давно вам нужно было брать бразды правления в свои руки. Совсем другой коленкор получается. Иная организация труда - иные результаты. Наверное, теперь я вам уже без надобности?

- Нет, что вы, продолжайте заниматься тем же делом. Это просто необходимо.

- Так ли уж необходимо?

- Конечно, я во что бы то ни стало хочу отыскать мужа.

- Мне кажется, что и без него вы отлично справляетесь.

- Да, но это только на трудовом фронте, что же касается личного, то...

- ...вы и там прекрасно обходитесь услугами Павлуши-Надеру Уши.

- Что... Как... Он вам... О боже!

Личико ее стало белее снега, и я всерьез испугался: не грохнется ли она в обморок?

Теперь я был почти уверен, что мои подозрения о ее причастности к исчезновению мужа беспочвенны и смехотворны. Да, она хотела найти своего мужа, но лучше его труп. Это бы раз и навсегда развязало ей руки, и она становилась узаконенной полновластной хозяйкой не только "Фортуны", но и юного Павлушиного тела. Пока же все упиралось в задокументированное юридическое признание смерти мужа. Будь она сама причастна к его смерти его розыск она бы не санкционировала. Не настолько она рисковая и прагматичная баба, чтобы, отважившись на такой вариант, сыграть с тюрягой ва-банк.

- Все путем, Милочка. - Придерживая ее трясущуюся голову, я влил ей с полстакана воды. - Не волнуйтесь, все нормально, и Павлуша мне ничего не сообщал. Просто после вашего утреннего звонка уже через десять минут я стоял у вас под дверью. Не потому, что люблю подглядывать в щелочку, а исключительно затем, чтобы проверить свои подозрения. Успокойтесь, слава богу, они не оправдались.

- Да как же вы могли, это непорядочно!

- А порядочно жить с сынишкой своей подруги, который младше вас вдвое?

- Нет, я не о том. - Обиженно всхлипывая, она отстранила мою руку. Непорядочно было так скверно обо мне думать.

- Прошу прощения, я при первом же случае извинюсь перед вами всерьез, подмигивая, схамил я, - если, конечно, вы мои извинения примете.

- Ладно, забудем. У нас есть какие-нибудь серьезные шансы отыскать Виктора?

- Признаюсь, сейчас у меня осталась только одна версия. Сегодня я собираюсь ее отработать, не знаю, правда, какие она принесет результаты. Кстати, для этого мне потребуется женщина или даже две женщины. Вы не против, если я попрошу и вас поучаствовать?

- А это опасно? - распахнув раскосо-синие, заранее согласные глаза, на всякий случай спросила она.

- А как же, но вы не волнуйтесь, я дам вам автомат и бронежилет.

- Ну, тогда я согласна, - рассмеялась Носова, и я подумал, что ей совсем эта фамилия не подходит.

- А как на предмет подружки? - усилил я натиск.

- Их у меня море, вы только объясните характер и цель поездки.

- Цель - поиски вашего мужа. Извините за прямоту, а если мы отыщем его в неживом состоянии - то как?

- Что же делать, все мы смертны, - театрально загоревала Людмила. - А Виктор всегда совал нос не туда, куда надо. Ничего уж тут не поделаешь. Только не понимаю, зачем в состав нашей экспедиции брать подругу? Искать труп?

- Нет, париться в баньке.

- Что?..

- А труп за это время, если моя версия верна, должен всплыть сам.

- Прямо в парной?

- Кабы я знал, то вообще бы туда не ездил. Позвонил бы в милицию и дал координаты. Так я могу рассчитывать на вашу помощь?

- Когда и куда нужно выезжать? - деловито спросила Носова.

- В Сосновый овраг, часам к четырем. По рукам?

- По рукам, - усмехнулась предполагаемая вдова. - Форма одежды?

- Надо полагать, ондатровая шуба в парной вам не понадобится?

- Ой-ой-ой! - Загоревшись моим пикантным предложением, она боязливо передернула плечами. - Люблю риск, но не до такой же степени. А ваша жена...

- А ваш муж...

- Вопрос решен. Где встречаемся?

- А куда я могу за вами заехать?

- Лучше домой. Только в квартиру не поднимайтесь, мы сами выйдем к подъезду.

- Отлично, тогда в половине четвертого.

Для предстоящего предприятия лучшего партнера и напарника, чем Ухов, у меня не было, но бедолага Макс с простреленной ножкой сейчас, наверное, скучает в больнице, а в лучшем случае дома. Другой мой хороший знакомый, Мамаев, всем хорош, но в случае возникновения каких-нибудь недоразумений серьезной помощи ждать от него тщетно. Это при том-то, что я и сам далеко не в лучшей форме. Неужели опять просить Медова? От этой мысли я даже сплюнул, до того она была противна. И вместе с тем лучшего кандидата просто не сыскать. Умен и при этом здоров, как мамонт. Женщинам он понравится с первого раза. И если бы не сегодняшняя ночь, я остановился бы на нем не задумываясь, а сейчас мне видеть его не хотелось. Промаявшись таким образом какое-то время, я все-таки позвонил Мамаеву и без лишних околичностей ввел его в курс дела.

Он забрался ко мне в машину в три часа дня у центрального универмага. Не имея силы сдержаться, я рассмеялся, настолько точно он выполнил все мои указания. Чисто выбритый, в новых сапогах и длинном меховом плаще, он был неузнаваем, и даже вечное брюхо, предмет многочисленных насмешек всех друзей и знакомых, сегодня не так бросалось в глаза. Легкие золотые очки, носимые им только по праздникам, радужно сияли на его гордом мясистом носу.

- Ты чего ржешь, горшок неумытый? - с неудовольствием отреагировал он на мой смех. - Или уже забыл, как должен выглядеть уважающий себя джентльмен?

- Хан Мамай, ты смотришься гораздо лучше, чем тот босяк лорд Байрон, но не слишком ли сильно ты передавил себе шею галстуком? Представляю, ха-ха, что чувствуют твои растоптанные пятки в этих "испанских сапогах".

- Ханыга ты и есть ханыга, и если дамы будут под стать тебе, то я буду вынужден немедленно ретироваться. С такими оборванцами, как вы, мне просто не по пути... Я вижу, ты поменял машину? Откуда эта "Волга"?

- Не бери в голову, это моя рабочая тачка. На выезд у меня телега покруче.

- Ну и ну, а телки где?

- За ними и едем. Только учти, что одна из них жена пропавшего Носова.

- Мне без разницы, лишь бы умела прилично себя вести. Поехали.

Людмила Владимировна с подругой Таней долго ждать себя не заставили и бойко запрыгнули в машину, возбужденно хихикая.

Холеное профессорское рыло бывшего мента Мамая Татьяну сразило наповал. Открыв рот, она с восхищением внимала всему набору хреноплетени, которую важно изрекал Толик. В общем, когда в четыре часа мы подъехали к дому бабы Лизы, он настолько вскружил ей голову, что она готова была отдаться ему прямо на приборном щитке.

- И как доехали, гости дорогие? - радушно распахивая калитку, сочилась медом бабуся. - Мы давненько вас поджидаем, давненько на ворота посматриваем.

- Кто это мы? - неприятно удивился я. - Нам лишние глаза ни к чему.

- Ох ты, родимый, да когда ж у меня лишние люди бывали, обижаешь, залилась старая стерва смехом. - А мы - это я да тесто, из которого пора пироги ставить. Проходите, гости дорогие, не боись, Шайтана я ужо привязала. Никого, кромя меня, дома нет, а Лилька-коза в магазин за маслом побегла. Такая незадача - масло совсем у меня прогоркло. Проходите, проходите, все прибрано, все чистенько, намывайтесь в свое удовольствие.

Чем усерднее она лебезила, тем больше мне начинало это не нравиться. Проведя нас вдоль дома, где в подвале злобствовал пес, она отворила дверь неказистого приземистого строения, откуда клубами повалил пар. Очевидно, этот коровник и выполнял функцию бани. Мне показалось, что изысканным вкусом Виктор Никифорович Носов не отличался. Кажется, того же мнения была и его жена.

Как инициатору и платящему за удовольствие толстосуму, мне первому полагалось переступить порог этого экзотического заведения. Чуть помедлив, я шагнул внутрь, в крохотный тамбур, две стены которого были завалены дровами. Толкнув невзрачную дощатую дверь, я оказался в довольно светлом и теплом помещении, в народе именуемом предбанником. Я не скажу, что здесь все сверкало роскошью и зеркалами, но изнутри баня оказалась гораздо привлекательнее своего сарайного вида. Диван, кушетка, кресло и стол с самоваром составляли меблировку предбанника. Приятно радовала глаз безукоризненная чистота. Все было вымыто, выскоблено и покрыто белыми простынями. Справа в закутке уютно, по-домашнему ворчала и потрескивала печка. Словом, обстановка и специфический запах каленого дерева мне понравились. Моим спутникам, как я заметил, тоже, по крайней мере Мамаю, который не долго думая уже снимал свой роскошный плащ, а тем временем его взгляд старого бабника профессионально ощупывал кушетку.

Меня эта кушетка, как и диван, интересовала тоже, но совсем по другим соображениям. Я с нетерпением ждал, когда старая карга соизволит удалиться. Видимо понимая мое состояние, но расценив его по-своему, она ощерилась и задребезжала противным бисерным смехом:

- Сейчас пойду, пойду, вижу, не терпится вам. Да вы отдыхайте, не обращайте на меня внимания. Я привычная, завсегда промеж вас шустрю. То кваску принесу, то кипяточку в самовар долью. Пироги, огурчики надо принесть. Простынки чистые, да мало ли что. Вы меня не стесняйтесь, да и Лильку тоже. Она за печкой следит, огонь поддерживает, а ежели кому надо, то и массаж может, девка она у меня здоровая, быка кулаком уложит. На стол-то когда накрывать? Часа через полтора ладно будет или пораньше?

- Ладно будет, ладно. Иди, старая, - не выдержал Мамаев. - Мы для чего сюда приехали - жопы мыть или твою брехню слушать?

- Ой, пардон меня, ухожу, - посеменила к выходу баба Лиза и уже из тамбура напомнила: - Про квасок-то не забудьте, он здесь, в бидончиках стоит, холодненький, ядреный. Отдыхайте, соколики, отдыхайте, голубицы. Да, чуть не забыла - из бани ни на шаг, я Шайтана отпустила.

- А если потребуется? - недоуменно спросила Татьяна.

- А если потребуется, то в ведерко, оно за дверью стоит. Ну, отдыхайте.

- Еще чуть-чуть, и я бы это ведерко надел ей на голову, - проворчал Мамай, опорожняя портфель. - Девочки, сегодня у нас будет стол а-ля Мамаев. Все эти деликатесы приготовлены моими, и только моими руками. Итак, кролик жареный, кролик копченый, кролик заливной, под хреном, кролик, замаскированный под колбасу. Далее, настойка рябиновая, настойка черноплодная, настойка вишневая, настойка малиновая. Присовокупите сюда маринады и соленья: грибочки, огурчики, томаты... С чего начнем?

- Я думаю, начать следует с парной, - врезался я со смелой инициативой. - Ежели дамам стеснительно, то мы можем отвернуться.

- Да уж, сделайте милость, - рассыпалась игривым смешком Людмила. - Мы все же первый раз с вами...

- Ну, и что теперь? - отойдя в закуток к топке, уныло спросил Мамай. Как действовать дальше -то?

- А ты что же, не знаешь, что в таких случаях делают?

- Знаю. Да вроде боязно как-то.

- Что-то я тебя не узнаю. Постарел?

- Ты еще вспомни, когда у меня первая поллюция случилась. Меня оторопь берет - а вдруг осрамлюсь?

- Ничем не могу помочь, - холодно и жестко ответил я, сам толком не зная, как нам продолжать этот спланированный разврат. - Спасение утопающих дело рук самих утопающих. А вообще-то не зацикливайся на этом. В конце концов, мы же сюда по делу приехали.

- Мальчики, в парную заходить только по нашему приглашению, - кокетливо предупредила Людмила, скрываясь в жарком аду преисподней.

- Раздевайтесь, сэр Фальстаф, не стесняйтесь, сегодня ваш живот выше всяких похвал. Только не ворвитесь в парную в очках. Они там запотеют, и вы запросто можете перепутать меня с Татьяной. А мне бы этого не хотелось.

- Все шутишь, - уныло стаскивая штаны, проворчал Мамай. - Сам-то почему не оголяешься? Или в тылах отсидеться хочешь, мерин ты старый.

- Не мешай мне, не для того тебя сюда привез. Думаю я, понимаешь?

- Понимаю, что ты дурака из меня сделать хочешь. Вдруг не встанет?

- Если будешь скулить, то так оно и будет. Погоди, Толик, ну-ка прикинь, где, по-твоему, в этой бане удобнее грохнуть фирмача при капусте?

- Да где угодно. А если капусты много, то хоть в баке с кипящей водой.

- Нет, не то. Так бы не получилось. Мужик он здоровый, сам кого хочешь в котел опустит.

- А если пьяный был?

- Возможно, но, по наблюдению близких ему людей, он и в пьяном состоянии держал контроль и координацию.

- А может, заспал где...

- Вот к этому-то я тебя и подводил. Такой вариант нашу следственную группу устраивает вполне. Именно спал, а где?

- На диване, на топчане или, наконец, в кресле.

- Кресло, хан Мамай, отпадает сразу, потому что спал наш фирмач не один. Таким образом у нас остается два объекта: диван и кушетка. Начнем с дивана, но сначала закроем дверь на крючок. Бабе Лизе может сильно не понравиться наша любознательность. Она натравит на нас Шайтана, он оторвет тебе яйца, чем раз и навсегда разрешит твои сомнения касательно твоих потенциальных возможностей.

Набросив крючок, я сдернул с дивана простыню и внимательно, сантиметр за сантиметром осмотрел обивку.

- Что ты там нюхаешь? Тебе больше негде нюхать? - саркастически спросил Мамай.

- Не хами. Я ищу следы крови.

- Так его и удавить могли запросто.

- Нет, это вряд ли. Не может старуха удавить бугая, а тем паче вместе с его подругой. Но как бы то ни было, визуально следов крови не обнаружено. Причем обивка не снималась, не стиралась и даже не застирывалась. Большой развод посредине серьезного внимания не заслуживает, скорее всего, он принадлежит чьей-то мокрой заднице.

- А диван не могли заменить?

- Это легко проверить. - Встав на карачки, я обследовал диванные ножки и вмятины, оставленные на полу. - Нет, Мамай, диван отпадает. Если и кушетка окажется такой же бесперспективной, то нам останется только весело провести время в обществе наших очаровательных дам.

- Батюшки! - едва только я сдернул простыню, вскричал Мамай. - Похоже, нашим дамам пора собираться домой.

- Не торопись, - остановил я его, тупо глядя на свежеотструганную плоскость кушетки. Несомненно, по ней прошлись рубанком совсем недавно, не более недели назад, а перед этим, чтобы не портить нож, глубоко загнали шляпки гвоздей. Но не это было самым интересным. Больше всего наше внимание привлек глубокий, клиновидный след, оставленный носком топора. Он четко виднелся в верхней части кушетки, где изголовье. Видимо, один удар, не достигнув цели, глубоко вошел в мягкую податливую древесину.

Шум в тамбуре, а потом и стук заставили меня быстро накинуть простыни на диван и тахту. Чертова змея, кажется, покоя от нее не дождешься.

- Быстро раздевайся, - судорожно сбрасывая верхнюю одежду, приказал я Мамаю, - догола, догола, говорю я тебе. Если старуха что-то заподозрит, всем нам хана.

- Эй, соколики, чего закрылись-то, чай, не сглажу, нет у меня такого свойства, - бубнила она под дверью. - Открой-кось на минутку, чего я вам принесла, открывай!

- Чего тебе от нас надо? - Весело помахивая членом, Мамай пошел к двери.

- Это не мне, это вам надо, - входя, захихикала старая сводня, потрясая аптечным пузырьком. - Вот настою вам принесла, думаю, мало ли что, мужчины солидные, не мальчики, а вдруг как не получится? Тогда выйдет, что зазря мне деньги платили. А тут выпил десять капелек и можешь всю-то ночь ее, бесстыдницу, окучивать, покуда самому не надоест.

- Давай сюда свои капли и уматывай.

- Ишь ты какой шустрый, капли денег стоют, а ты как думал, за удовольствие надо платить. А то привыкли на дармовщинку. На дармовщинку-то не получится.

- Сколько стоит твое зелье? - теряя терпение, заорал Мамай.

- Недорого, всего сто рублей, - рекламным текстом ответила баба Лиза.

- На, подавись. - Швырнув ей деньги, Мамай глотнул прямо из пузырька. Достала ты меня, старая, сейчас я тебя саму шмонать буду.

Захлопав глазенками, проворной крысой старуха ширкнула за дверь. Набросив крючок, Мамай повалился на диван:

- Отвратительная, грязная тварь. Костя, а что дальше?

- Мальчики, ау! Вам не кажется, что пришло время помыть нам спинки?

- Только этого нам не хватало. Ну и вкрутил ты меня в историю. Вот иди и скобли им холки, а меня уволь. - Чуть не плача, Мамай отполз в самый угол дивана.

- Сейчас, девочки, - фальшиво-сладко пообещал я. - Успокойся, Мамай, мы сделаем по-другому, мы вообще отсюда уедем, но перед этим нужно найти орудие убийства.

- И где ты собираешься его искать?

- Мне казалось, топор должен находиться непосредственно перед топкой, но, как видишь, здесь его нет, вместо колуна лежит какой-то тесак. Ясно, что его отсюда унесли с глаз долой. Вероятно, топорище в крови и отмыть его она не смогла. По-хорошему-то, его нужно бы выбросить, но этого карга, в силу своей жадности, не сделает. Она его просто уберет подальше от посторонних глаз. Куда? Я думаю, в дровяник. Толик... Что это... Ну и дела!!! - Глядя на очумевшего Мамая, я расхохотался до слез, до коликов. - Не зря ты заплатил старой ведьме. По-моему, тебе самое время идти к заждавшимся дамам.

- Ты думаешь? - стыдливо прикрывая велико-многое естество, застеснялся он.

- Не думаю, а уверен. Иди работай, а я тем временем узнаю, что творится у нее во дворе.

- Там барбос.

- У меня для него отличный сюрприз, - накидывая куртку на голое тело, ответил я. - Иди, Мамай, и честно постарайся за двоих.

- Пошел ты...

Это я услышал, уже прикрывая дверь предбанника.

Первый же мой шаг, сделанный за контур бани, был пресечен черной тварью, молча кинувшейся мне на грудь. Отшатнувшись, я до упора вдавил пипку баллончика, направляя ядовитую струю в нос псины. Когда старик заскучал и безразлично вытянул лапы, я за хвост утащил его за угол бани и там увидел то, что искал, - угольный сарай и дровяник.

Топора было два. Один, воткнутый в чурку, торчал на виду, другой, присыпанный поленьями, я нашел не сразу, а только после детального осмотра. Это было то, что мне нужно, и сомнений тут быть не могло. Основание топорища, вплоть до его рукояти, пытались скрести ножом. Засунув находку под куртку, я заторопился назад.

- Это куда ты ходил? - возле бани мне преградила путь баба Лиза.

- Как куда? - состроив удивленную мину, ответил я. - По нужде.

Отодвинув старуху, я проскочил в предбанник.

Судя по громким междометиям и взвизгам, раздающимся из парилки, трое пришли к единому консенсусу и были вполне удовлетворены происходящими переговорами, чего нельзя было сказать о моей бабке. Шипящей змеей она вцепилась в мою куртку и требовала объяснений, по какому праву я самовольно покинул баню.

- Что тебе там понадобилось? Что ты там высматривал?

- То, что высматривал, то и нашел. - Отшвырнув злобствующее существо на диван, я спросил в лоб: - Куда ты спрятала убитых?

Старуха заорала и, неожиданно резко подскочив, вцепилась мне в рожу. Пытаясь ее отодрать, я дважды применил болевые приемы, но безуспешно. Вереща на одной пронзительной ноте, она потихоньку, не ослабляя скрюченных пальцев, подбиралась к горлу. Ночью уйти от лап патентованных убийц, чтобы днем быть удавленным семидесятилетней старухой - что может быть нелепее? Ей-право, над моим бездыханным телом будут потешаться друзья и знакомые, а такого позора я не выдержу даже в гробу.

- Помогите! - заорал я, осознавая всю смехотворность ситуации.

Выскочившие на мой крик Мамай и обе дамы с трудом скрутили ведьму. Уже связанная, лежа на диване, она шипела ненавистью и плевалась проклятиями, никак не желая угомониться и смириться, наконец, со своей судьбой.

- Отбой, ребятишки, - распорядился я, - одевайтесь, догуляем в другой раз. Бабулю нужно в больничку. Мамай, посторожи ее, я в дом зайду. Мне показалось, что ее внучка уже вернулась. Добрый вечер, - входя, вежливо поздоровался я с монументальной девицей, бесцельно сидящей за кухонным столом.

- Здравствуйте, - нехотя и задумчиво ответила она. - Мне собираться?

- Зачем? Разве это вы убили их?

- Нет, но я вовремя не заявила.

- Об этом никто не знает. К тому же она вас запугивала.

- Нет, она меня не запугивала, - голосом, лишенным всякой интонации, возразила девушка.

- Какая разница, скажете, что запугивала.

- Хорошо, я скажу.

- Как это произошло?

- Не знаю, наверное, они спали. В дом она прибежала с топором и вся в крови. Даже не смыв этой крови, вытряхнула бумажник и принялась считать деньги. Их было много, очень много, и по мере того, как она их считала, бумажки краснели и чернели. Пересчитав все, она вдруг стала хохотать. Я убежала... На следующий день она нашла меня в деревне, в заброшенном доме, и привела назад. А ночью я их похоронила.

- Где?

- В перелеске под елкой.