"Путь к рассвету" - читать интересную книгу автора (Дэвид Питер)

Глава 9

Вир в ужасе взирал на дымящиеся руины города. Множество его сторонников стояли рядом, точно так же ошеломленные зрелищем, которое они видели перед собой.

Они вышли из дальнего конца катакомб, использовав в качестве выхода то самое место, где много лет назад Ренегар впервые обнаружил туннели. Несколько сот бойцов Легионов Огня выглядели растрепанными, изможденными, но также и злорадно торжествующими. На их совести остались жизни множества Дракхов, и если повезет, то те немногие, что еще остались, так и сгинут навсегда под землей, не в состоянии найти выход из лабиринта.

Но каким бы ни было их чувство торжества из-за одержанной под землей победы, все это померкло на фоне того, что они сейчас видели перед собой.

- Дракхи, - прошептал Вир. - Это их рук дело. Это могли быть только они…

- И как же понимать после этого, что такое «триумф», а что такое «полный разгром»? - риторически спросил Ренегар.

- Могут быть еще бомбы, - мрачно сказал Финиан. - Если позволите, я попробую отыскать их.

- Теперь? Теперь вы попытаетесь отыскать их? - скептически спросил Вир. - Почему же вы не нашли их раньше, до того, как они произвели все эти разрушения?

- Мы все время искали технологии Теней. А насколько я могу судить сейчас, эти взрывы были более прозаической природы. Даже я не в состоянии найти то, о существовании чего не догадываюсь, - сказал Финиан. - Но теперь можете положиться на меня.

- Но…

- Я сказал, положитесь на меня, - твердо повторил Финиан. И с этими словами удалился.

- Но эти бомбы могут быть установлены по всей Приме Центавра, - сказал Ренегар. - Как сумеет он всех их…

- Он же техномаг, - пояснила Гвинн. - Он может быть чрезвычайно раздражающим, но он все-таки маг. Не надо нас недооценивать.

Вир, взгляд которого был устремлен куда-то вдаль, сказал:

- Гвинн… Я направляюсь во дворец. Ты должна обеспечить мне возможность проникнуть туда.

Реакция всех присутствующих оказалась одинаковой.

- Что? - воскликнули они хором.

- Я должен увидеться с Лондо. Я должен поговорить с ним. Убедиться, что с ним все в порядке.

- Твоя забота о его безопасности похвальна, - сказала Гвинн. - Но крайне несвоевременна.

- Нет, напротив, сейчас самое время. Ренегар, ты отправишься со мной. Ты свяжешься с Дунсени и поможешь Дэвиду Шеридану убраться отсюда к чертовой матери. Всем остальным, - и он повернулся к своим сподвижникам, - надлежит отправиться в город. Помогите, кому сможете. Организуйте спасательные работы, помогайте раненым, хороните убитых. Гвинн… ты поможешь нам проникнуть внутрь дворца.

- Как?

- Ты техномаг. И я считаю, что не следует недооценивать техномагов.

Гвинн улыбнулась, хотя улыбка ее больше походила на гримасу боли.

Дверь камеры открылась, и гвардейцы зашли внутрь. Они пришли за Шериданом. Тот быстро поднялся на ноги, и требовательно спросил:

- Что там происходит снаружи? Судя по звукам, мы оказались на передовой адской битвы!

Единственным ответом ему оказался удар дубинкой по голове, и гвардейцы подхватили его обмякшее тело. Г’Кар с угрожающим видом сделал шаг в их сторону, но полдюжины парализаторов тут же образовали барьер между ним и гвардейцами.

- Ну, попробуй, Нарн. Только попробуй, - сказал один из них.

Г’Кар не стал принимать его вызов, и Шеридана уволокли из камеры. Но за то время, пока дверь оставалась открытой, прежде, чем ее захлопнули вновь, Г’Кар сумел уловить запах, донесшийся из коридора, очень слабый запах.

Это был запах горелого мяса. Это был запах, который был ему слишком хорошо знаком. Он висел в воздухе над Нарном долгие месяцы после того, как центавриане атаковали его планету с применением масс-драйверов.

- Не рой другому яму… - тихо пробормотал он.

Выдержки из «Хроник Лондо Моллари».

Фрагмент, датированный 2 января 2278 года (по земному летоисчислению)

У меня были такие мечты. Такие мечты.

Я мечтал о власти и славе, о толпах последователей. Я мечтал о том, как буду защищать свой мир от темных агрессоров. Я мечтал о том, чтобы восстановить великую республику в ее прежней славе. Я мечтал о доблестной гибели в битве, когда мои руки будут сжимать горло неприятеля. Я мечтал о любви и мечтал о возрождении.

Такие мечты. Такие мечты…

Когда несколько часов назад гвардейцы притащили Шеридана ко мне, он смотрел на меня так, будто думал, что все это происходит во сне. Я знал Джона Шеридана дольше, чем мог бы себе представить… И никогда еще не видел его таким сконфуженным. (23)

Гвардейцы держали его прямо передо мной, крепко ухватив под руки. Он тряхнул головой, словно не понимая, где находится и как он сюда попал. Я обратил взор на одного из гвардейцев, и, вопросительно глядя на него, изобразил удар по голове, интересуясь, не избили ли они его слишком сильно, так что, возможно, вытрясли из него мозги. Человеческий череп такая хрупкая штука. Но гвардеец отрицательно помотал головой, а у меня не было оснований не доверять ему. В конце концов, у меня же такая бесконечно доверчивая душа.

Тем временем Шеридан заметил меня и, похоже, был крайне удивлен. Не думаю, что мне стоит винить его за это. Конечно, я знавал и лучшие дни. И все равно, такое выражение шока на его лице. Можно подумать, что он не видел меня двадцать лет. В комнате было довольно темно, единственное освещение шло в основном от пожаров, танцевавших на руинах моего города, словно гигантские призраки.

- Лондо? Что… я делаю здесь… Где…

Я мрачно улыбнулся на него.

- С возвращением из бездны, Шеридан. Самое время, чтобы умереть. Вы, как всегда, исключительно пунктуальны.

Не думаю, что я когда-либо видел кого-либо столь же сбитым с толку, каким был сейчас этот человек. Впрочем, способность Землян впадать в замешательство, похоже, неиссякаема.

- Лондо… Что я здесь делаю… - заговорил он снова. - Что ты…

Мне следовало быть сейчас как можно более жестоким. Мне нужно было убедить всех, кто сейчас присутствовал здесь: зримо и незримо… в том, что я твердо следую по пути к предстоящим решительным действиям.

- Что я здесь делаю? То, что следовало бы кому-нибудь сделать уже много лет назад, - решительно ответил я ему. - Выкидываю тебя прочь из моего ночного кошмара. Выдергиваю, как ядовитую занозу, из моей головы. - Я закашлялся, удивляясь собственной попытке слегка пошутить, а затем прорычал. - Воздаю наказание за твои преступления.

Вытаращив глаза, он спросил:

- Какие преступления? Я не…

Этот человек начинал надоедать мне. Естественно, я вполне мог понять его стремление избежать какого-либо наказания. Почему бы и нет? Я, терпя всю свою жизнь одно наказание за другим, и справедливые, и не слишком, легко мог понять желание избежать еще одного, особенно тогда, когда обвинения обрушивают на тебя несправедливо.

И тем не менее, я не мог оставить без внимания подобное лицемерие. Я кивнул своим людям, и один из гвардейцев с силой ударил Шеридана в солнечное сплетение. Шеридан упал на одно колено, хватая ртом воздух. Я нагнулся и посмотрел ему прямо в глаза. Я говорил в той же манере, в какой обычно выступаю перед аудиторией, что, в определенном смысле, и в самом деле имело место сейчас… Вот только этой аудиторией вовсе не были люди, присутствовавшие в этой комнате.

- Такие преступления, как пренебрежение. - сказал я ему. - Такие преступления, как самодовольство. О, да, во время своей маленькой войны вы вышвырнули прочь Теней, но даже и не подумали, чтобы прибраться в том хаосе, который оставили после себя. Какое вам дело, если некоторые из их прихвостней, их темных слуг, заявятся на Приму Центавра, ну, что в этом может быть плохого, да? Хмм?

Он тупо смотрел на меня. Похоже, он совершенно не понимал, о чем идет речь. Я начал понимать, как этот человек сумел стать самым успешным политиком за всю историю своей расы, заняв пост Президента Альянса. Очевидно, его способности к притворству и самообману не знали границ. Со стороны можно было подумать, что он знать ничего не знает о Дракхах, и ничего не ведает об исходе Войны Теней… Что и в самом деле все, что я говорил ему, было для него новостью.

И я еще считал себя самым ловким притворщиком нашей эпохи.

- Хочешь увидеть своими глазами, что было в этом плохого? Хочешь? - спросил я его. И не дожидаясь ответа, указал гвардейцам, чтобы те подтащили Шеридана к одному из окон. Обычно окна у меня не были задернуты занавесями. Потому что я не мог налюбоваться вдоволь видом моего города, что вполне позволительно при моем статусе. Теперь, конечно, тяжелые драпировки блокировали вид. Гвардейцы отодвинули эти драпировки в сторону, чтобы Шеридан мог увидеть своими глазами опустошения, которым подверглась столица.

Он в изумлении взирал на останки Примы Центавра, которые мелькали во вспышках пламени сквозь долгую черную ночь. Разрушенные шпили, рухнувшие на землю с полуобвалившихся домов, дым, поднимавшийся от далеких пожарищ. Над ними пролетел звездолет, темный и зловещий, ощетинившийся своими иглоподобными щупальцами. (24) Это был спасательный корабль Дракхов, прокладывавший себе путь прочь из того мира, которым они в тайне от всех заправляли долгие годы; можно было надеяться, что последний из них.

- Вот наследие вашей войны, цена уплаченная нами за то, что вы позволили спастись своим врагам и бросили нас им на растерзание, - сказал я ему. - Прошу простить, что не разделю с вами удовольствие лицезреть это зрелище: я уже довольно налюбовался на него.

Шеридана вновь подтащили ко мне.

И он начал бормотать.

- Но этого не может быть, не в этом отрезке времени… Стабилизатор времени… Он сломался… Какой сейчас год?

Я недоверчиво уставился на него. Если он пытался сделать вид, что у него некая амнезия, то у него ничего не вышло.

- Последний год, последний день и последний час твоей жизни. Семнадцать лет с тех пор, как вы начали свой великий крестовый поход… Семнадцать лет с тех пор как…

И я затих.

Мой разум работает с перебоями. Моменты растерянности, депрессии, полной потери ориентации и понимания того, чем же я занимаюсь, становятся все более и более частыми.

- Я устал, - сказал я. - Уведите его в камеру. - Я устремил на Шеридана взгляд и сказал. - Примирись со всеми богами, которым ты поклоняешься; ты встретишься с ними, когда я следующий раз пришлю за тобой. Я не могу изменить того, что… не могу воскресить мой мир из того, во что он превратился… но я могу отблагодарить тебя… в полной мере… за твою роль в этом.

Гвардейцы увели, или, скорее, уволокли Шеридана прочь. Для меня его присутствие здесь уже стало далеким прошлым, которое я хотел бы позабыть, и по возможности поскорее. Я вернулся к своему трону, потрогал его… Не с гордостью и не с почитанием… но с презрением. Потому что эта штука, перед которой я благоговел в прежние времена, про которую я и помыслить не смел, что смогу добраться до нее, - оказалось, что эта штука оснащена гарротой, сжимавшей теперь мою шею, и по капле выдавливавшей жизнь из меня.

Я подошел к окну и против своей воли выглянул наружу. А затем задернул драпировки.

Сейчас, когда я пишу эти строки, я вдруг услышал смех: смех, раздавшийся где-то совсем неподалеку. Кто мог смеяться в час такого опустошения?

Дети. Да, конечно, дети. По меньшей мере двое. Они бежали по дворцовым коридорам, и мне были слышны их быстрые шаги, их веселое пофыркивание.

А следом я услышал женский голос, голос взрослой женщины. Она настойчиво пыталась дозваться детей.

- Люк? Лисса! Где вы?

Голос, музыкальный, с мягким акцентом, показался мне незнакомым…

Хотя… постойте…

Я знаю… да. Это Сента, не так ли? Нет… Сенна, кажется, так ее звали. Она… медсестра или нянечка, как мне кажется. Или, может быть… да… служанка из одного из наших Домов…

Я упивался звуком их смеха, я, человек, у которого выгорели эмоции, у которого душа иссохла и сморщилась, как и кожа. И сейчас я слышал, как они шумно болтают прямо в соседней комнате.

Может быть, они зайдут и сюда. Если так, то я поговорю с ними. Я расскажу им, какой была Прима Центавра, о величии, к которому мы стремились… в самом начале…

А затем… Затем настанет пора попрощаться со всеми. С Шериданом и Деленн, с Виром и Лондо.

С Шив’калой. Больше всего я хочу пожелать всего хорошего именно ему. Освободиться от него, выйти из-под его контроля было главной моей фантазией на протяжении вот уже пятнадцати лет. Я подозреваю, однако, что добиться этого у меня не получится. И не только у меня, но эго Шив’калы настолько велико, что я опасаюсь - не важно как - что всей Приме Центавра никогда не удастся избавиться от него и его влияния. Он воображает себя чем-то б?льшим, чем простой вассал, создание тьмы, слуга давно ушедших господ. Он считает себя философом и психологом. Он считает себя великим мудрецом, вождем своего народа. Ну вот, наконец… Мне стало даже в чем-то жаль его. Потому что он никогда не понимал и не сознавал себя безнадежным страшилищем, которым он на самом деле является. И поэтому он очень предсказуем.

Впрочем, все то же самое можно отнести и ко мне самому. Нужно отдать должное инстинкту самосохранения. Именно он разбивает ваши иллюзии и делает вас предсказуемыми. Это величайшая слабость Дракхов, и я собираюсь воспользоваться ею на всю катушку…