"Вавилонские сестры и другие постчеловеки" - читать интересную книгу автора (Филиппо Пол Ди)

СОЛИТОНЫ

Перевод. М. Клеветенко, 2006.

– Мы на месте. Пошевеливайтесь, нечего просиживать задницы, – грубо скомандовал Марл.

Анна попыталась стряхнуть тошноту, вызванную Гейзенберговым перемещением. Вот ублюдок, подумала она. Так безжалостен к себе и к нам. Ничего, я выдержу – слишком многое поставлено на кон. Не дождешься, я не приползу обратно в твою черно-синюю постель.

Легким касанием переведя органическое кресло в вертикальное положение, Анна повернулась к экрану и клавиатуре, с помощью которых управляла механизмами захвата и ловушкой для монополя «Одинокой леди». Не дожидаясь приказа, она запустила проверочную программу, испытав мгновенное удовлетворение оттого, что опередила Марла.

За последний месяц они уже в шестой раз завершали прыжок на эпи-тяге подобным проверочным тестом, но им еще ни разу не довелось применить механизмы.

Монополе оказалось частицей еще более неуловимой, чем они предполагали в начале экспедиции. Что и неудивительно – только самые отчаянные игроки, игроки, которым нечего терять, способны преследовать столь иллюзорную цель.

Уголком глаза Анна заметила, что Марл поднялся из кресла. Крупный мужчина, он с вызовом взирал на мир сквозь узкие щели глаз на дубленой, изрезанной шрамами коже лица с тонкими губами и крючковатым носом. От основания черепа до диафрагмы тело Марла обтягивала искусственная кожа, лишенная впадин и потовых желез. Ни сосков, ни ногтей. Ниже мускулистое тело скрывалось в густой волосатой поросли. Марл носил только тесные шорты до середины бедра, намеренно издеваясь над физическим равнодушием Анны. (В отместку она никогда не снимала мешковатый черный комбинезон.)

В сотый раз Анна размышляла о его эксцентричном поведении, о теле, пребывавшем в состоянии войны с самим собой и служившем живым напоминанием о кровном долге его сопернику Зангеру. Анна уже почти забыла, каким привлекательным казался ей прежний Марл – до того, как Зангер разрушил его корабль, а самого Марла чуть не убил. Гнев и страстное желание отомстить кипели в груди Марла, разъедая его изнутри словно вирус шинтак, коварно и незаметно разрушая рассудок. Бессердечное выставление напоказ своих шрамов было не самым очевидным проявлением его безумия.

Марл, крадучись по пружинящему полу, словно кот (пол представлял собой часть закрытой безотходной системы корабля) подобрался к креслу, где лежала Клит, их наемная ясновидящая.

В теплой впадине третьего органического кресла покоилось худенькое детское тело. Перед последним прыжком сквозь пространство Клит пожаловалась на скуку, опустила кресло и немедленно погрузилась в сон. Сейчас хиш проснулась, молочно-белые глаза слепо уставились в розоватый люминисцентный потолок.

При приближении Марла тело Клит под серым балахоном напряглось, словно в ожидании удара.

Марл стоял над креслом хиш, сжимая массивные узловатые кулаки.

– Твоя очередь, гадалка. Как ты велела, мы переместились на сотню световых лет к Мизару. Должен отметить, твоя «пристрелка» становится все лучше. С чего мы начинали – с двух парсеков? В следующий раз будь поточнее. В твоей Гильдии меня уверили, что ты видела солитоны и сможешь привести нас прямиком к ним.

Голос Клит прозвучал мягким сопрано, бесполым и лишенным возраста.

– Я действительно видела солитоны, что родились в Моноблоке, – яркие красные точки в полихромной зоне ядра древней галактики. Однако это произошло, если быть точной, десять к минус тридцати пяти секундам после Большого Взрыва. Более двенадцати миллиардов лет назад.

Полуулыбка прорезала лишенные морщин черты Клит.

– С тех пор много воды утекло, Марл, если ты еще не понял. Каждую секунду я представляю себе Моноблок целиком, с любого места во вселенной, любую частицу вещества в этой бесконечно плотной точке, и я могу провести вас в центр этого лабиринта по любой из нитей. Однако, поскольку вселенная все время расширяется, я удерживаю в мозгу одновременно все меньше деталей. Сегодня, чтобы видеть недавнее прошлое, я должна физически находиться в той части космоса, которую исследую. Отсюда необходимость того, что ты называешь архаичным словом «пристрелка». А теперь, если не хочешь заплатить Ассоциации ясновидящих больше, чем уже задолжал, позволь мне вернуться к моей работе, к пониманию смысла которой тебе все равно не приблизиться ни на йоту.

Правый кулак Марла поднялся, словно он хотел ударить Клит, но на полпути передумал. Ясновидящая безмятежно лежала в своем кресле. И не потому, что слепые глаза хиш не замечали угрозы. Предсказывая прошлое через несколько наносекунд после того, как оно на самом деле происходило, хиш «видела» не хуже зрячих, хоть и с едва заметным опозданием. Однако на сей раз ясновидящая точно знала, что Марл не посмеет нарушить условия договора.

И хиш не ошибалась. Марл дернулся и задрожал от ярости, но вернулся на место, огрызнувшись через плечо:

– Так делай свою чертову работу!

Слабая дрожь пронзила тельце Клит, ее дыхание замедлилось. Теперь ничто не могло разбудить ясновидящую, пока она не проснется сама.

Марл плюхнулся в кресло, которое перекатилось под ним, словно наполненный ртутью резиновый матрац. Анна отвернулась от пульта. Она испытывала к нему не любовь и не жалость, а некое новое чувство – смесь уважения и страха. Марл обращался с Анной и с Клит не жестче, чем с самим собой. Впрочем, легче от этого не становилось. Страсть, что вела Марла, не трогала Анну и Клит.

– Оставь ее в покое, Марл, – робко промолвила Анна. – Я уверена, хиш делает все, на что способны хиш. Не забывай: без нее у нас не было бы никакой надежды.

Марл привстал и пристально посмотрел на Анну.

– Этот грязный гермафродит и его чертова вонючая Гильдия – самые настоящие пиявки! Все скулят о том, как нелегко удержать в настоящем видения прошлого, а сами все тянут к тебе загребущие руки! И только когда оберут тебя до нитки, тогда только изволят выдать то, что и так давно знали!

Анна отпрянула.

– Ты сам в это не веришь, Марл. Только представь себе, чем занята Клит в эту самую минуту! Я говорила с ней. Это не такое уж легкое дело. Хиш путешествует сквозь абстрактный ландшафт, состоящий из цветов и теней, пытаясь сопоставить его с тем миром, который мы воспринимаем при помощи обычных чувств. И когда ей это удается, клиенты вроде нас с тобой просят найти в настоящем крошечный объект, который она обнаружила в прошлом, а ведь с тех пор прошли миллиарды лет! Удивительно, что хиш вообще удается хоть что-нибудь найти!

Марл фыркнул.

– О каких находках ты говоришь? У нас пока нет ничего, кроме уверений хиш о том, что мы приближаемся к монополю. – Внезапно он резко наклонился вперед. – Кстати, детектор еще ничего не зарегистрировал?

– Разумеется, нет. Я уже говорила тебе, я не меньше тебя заинтересована в успехе этой авантюры.

Марл бросил на Анну подозрительный взгляд, словно видел ее впервые. Кулаки, лежавшие на коленях, непроизвольно сжимались и разжимались, словно рты выброшенных на берег рыб.

– У нас нет времени. Как думаешь, что сделает с нами Зангер, если поймает?

Анна вздрогнула. Она уже почти забыла об этом веселеньком обстоятельстве, напрямую связанном с их приятным путешествием в поисках сокровищ.

Вскоре после того, как Марл изменившимся человеком вернулся из больницы, куда попал после нападения Зангера, он начал придираться к Анне, а затем пускать в ход кулаки. Без сомнений, но не без сожалений, Анна оставила Марла после нескольких лет любовно-делового партнерства по разработке астероидов. Довольно долгое время от Марла не приходило никаких вестей. А однажды он появился у дверей Анны с этим своим безумным планом – разбогатеть, заарканив монополе. В то время удача отвернулась от Анны, иначе она ни за что не согласилась бы. Марл отвел ее в порт, где показал корабль, и Анну удивило его состояние, словно корабль никогда и не попадал в переделку.

Уже в пути Марл поведал ей, что украл корабль у Зангера, когда неудачно пытался похитить его самого под носом у опытной охраны.

Когда Анна в ответ потребовала, чтобы они повернули назад, Марл стал разливаться соловьем, пророча скорый успех и гигакредиты, которые они смогут выручить, продав монополе, а затем он все-таки достанет Зангера и отомстит ему.

Анна сделала ошибку, заскочив вместе с Марлом в Ассоциацию за Клит. Имя ее было записано в контракте с Марлом, и Анна не могла не понимать, что теперь для Зангера они связаны, а о спокойном возвращении домой придется забыть. Отныне для нее не было пути назад – только вперед, к поражению или победе.

– Ладно, – сказала Анна, – ты добился, чего хотел, а я навеки утратила покой. Отвали и дай мне почитать. По крайней мере забудусь хоть немного.

Марл понизил голос до соблазнительного шепота. В сочетании с неподвижными чертами это выглядело нелепо.

– Так давай забудемся вместе, Анна. Вспомним старые деньки. Времени у нас предостаточно, да и укромных уголков здесь хватает.

Анна сплюнула – слюна тут же всосалась в пол.

– Даже не думай. Я больше не твоя любовница. В худшем случае заложница. В лучшем – друг. А прежде чем настаивать, вспомни, с кем я училась.

Марл вздрогнул, вспомнив о репутации Кибел, Кровавых Монахинь, и отвернулся.

Анна облегченно вздохнула. Марл не мог знать, что на самом деле она и в глаза-то не видела Кибел.

Экран затопил текст об эпи-тяге. Всю свою сознательную трудовую жизнь Анна пользовалась космической передачей. особенно не задумываясь о принципе ее действия. Сейчас, в этом безумном путешествии, где скука чередовалась с пронзительным напряжением, она заинтересовалась устройством, которое делало их перемещение возможным.

Текст гласил:

Файл: Эпистемологическое космическое перемещение. Обзор.

Перекрестные ссылки: Гейзенбергово перемещение эпи-тяга, Шозо Тербоу…

Эпистемологическая космическая передача была изобретена неким Шозо Тернбоу во втором году До Расселения на основе принципа неопределенности Гейзенберга, который в наиболее простом виде формулируется следующим образом: все свойства, которыми обладают частицы, могут не осознаваться одновременно.

Внедрение более совершенных субатомных методов сканирования в сочетании с цифровой обработкой результатов лежит в основе этого перемещения. Как известно, все частицы обладают совокупностью свойств: например, такими, как спин, вращательный момент, масса, а также местоположение в пространстве. Сначала объект, предназначенный для перемещения, сканируется кварк за кварком, и все его свойства – за исключением местоположения – записываются в пригодную матрицу памяти. Продолжительность этого процесса, разумеется, напрямую соотносится с массой сканируемого объекта, зависящей в первую очередь от его величины. После того, как в течение часов или дней данные накапливаются, объект приобретает состояние неопределенности по отношению к своему местоположению. Именно определенность, с которой записаны все непространственные свойства объекта, заставляет присущую ему неопределенность сосредоточиться в пространственном измерении. И в этом состоянии объект без преувеличения может находиться в любой точке вселенной. Под тяжестью неопределенности две вещи случаются одновременно. Вся предварительно записанная информация стирается, рассеивая неопределенность, а объекту придается новое относительное местоположение. Перемещение осуществляется мгновенно.

Голова Анны кружилась от этих только кажущихся простыми слов, за которыми скрывались глубины парадоксов. Она пригладила коротко стриженные каштановые волосы, сомневаясь, что когда-нибудь сможет постичь природу эпи-тяги. Гораздо больше ее беспокоило, что сканирующее оборудование могло отсканировать самое себя, так как являлось частью перемещаемого космического корабля. Словно вытягиваешь кого-то на поверхность с помощью его собственных шнурков. Да и само перемещение требовало так мало энергии… Куда девались все эти громадные чудовищные механизмы из древних фантазий, так греющие душу своим сходством с двигателем внутреннего сгорания?

В тесной кабине раздался резкий дрожащий вдох – Клит вышла из транса. Анна отвернулась от экрана, а Марл оторвался от мрачных раздумий. Вдвоем они устремились к Клит.

Ясновидящая ударом привела кресло в сидячее положение и теперь походила на натянутую струну – дрожащие от напряжения мышцы выпирали сквозь одежду. Едва заметная кривая ухмылка появилась на губах Клит – Марл и Анна уже знали, что Клит довольна, а это предвещало успех.

Марл не мог сдержать возбуждения. В нарушение всех правил Гильдии он почти дотронулся рукой до одежды Клит.

– Ну, – скомандовал Марл, – ты обнаружила монополе? Ты сможешь привести нас к нему? Говори же!

Клит ничего не ответила. Марл тут же осознал, что творит, и убрал руки с серой ткани. Пусть он и безумен, подумала Анна, но своей хитрости, коварства и понимания того, кого трогать не стоит, Марл не утратил. Теперь он не посмел бы тронуть пальцем даже Анну – кто-то же должен схватить монополе, пока Марл будет осуществлять маневр на ионной тяге. А уж в Клит с ее ясновидением он нуждался и того больше.

Но что будет после того, как их миссия завершится?

Расслабившись, Клит начата вещать чистым и прозрачным голосом ясновидящей:

– Я видела монополе неоспоримой силы. Не слишком далеко. Вот его координаты.

Хиш продиктовала относительные координаты предстоящего перемещения, которые смогла прочесть в спутанном клубке сил, что разглядела в своих видениях.

Марл прыжком преодолел пространство до пульта управления. Как будто эти несколько секунд имели значение на фоне тех пяти дней, что потребуются для достижения пика перемещения. Марл закрепил контактный микрофон на горле и проговорил про себя код, активирующий перемещение. Анна взмолилась, чтобы он хотя бы пошевелил губами, но Марл такой ошибки не допустил. Если бы она узнала код… впрочем, что бы она тогда сделала? Вернулась домой, ждать появления Зангера? Забралась бы куда-нибудь подальше, чтобы никто не нашел? Нет, она обретет уверенность в завтрашнем дне только тогда, когда их авантюра завершится успехом.

Марл оставался у приборной доски, словно от этого зависела скорость перемещения. Анна вернулась к Клит.

– Ты выглядишь истощенной, – заметила Анна. – Хочешь, я дам тебе поесть?

– Весьма признательна, – ответила Клит.

Анна направилась к грозди шероховатых фруктов, что росли прямо из стены, и сорвала ее. Из краника в той же стене нацедила стакан мутной жидкости, а из ящика с припасами достала протеиновый батончик. Затем отнесла все это Клит.

Хиш ела с кошачьей аккуратностью и изяществом. Анна присела на краешек ее кресла. Тело Клит занимало совсем мало места.

Когда хиш закончила трапезу, Анна мягко заговорила с ней. Вряд ли Марл не наблюдал за ними хотя бы краешком глаза, но Анна надеялась, что он не станет вмешиваться. Разговоры с Клит были отдушиной после гневных тирад и колючего молчания Марла.

– Что ты видела в этот раз, Клит? На что оно похоже?

Клит откинула голову назад, словно вглядываясь сквозь стены в таинственную вселенную снаружи.

– Турбулентность, которую оставляет за собой монополе, проходя сквозь время и пространство, подобна золотому извилистому шнуру, окруженному пурпурным хаосом продуктов распада разрушенных протонов. Цвет пространства, по которому пролегает его путь, не имеет названия, он сплетен из звезд, что источают энергию, и планет, что глухо гудят под воздействием гравитации. Тот самый след, который я проследила, шел с Моноблока миллиарды лет. А сейчас я видела его кончину.

– Как прекрасно! Гораздо красивее того, что я вижу каждый день. Как бы и мне хотелось узнать все это!

Клит вздрогнула.

– Не стоит принижать свои чувства. Разговаривать с настоящим – и в этом хватает своих чудес. К тому же мы не можем чувствовать многого из того, что чувствуете вы.

– Но проникать в глубь прошлого, – продолжила Анна, – отслеживать причины всех таинственных событий настоящего – что может сравниться с этим? Как бы и мне хотелось увидеть прошлое!

– Не скрою – это действительно прекрасно, и тебе никогда не постичь этого. Только представь себе – увидеть Первозданное Яйцо!

– Ты уже говорила о нем. На что оно похоже? Оно действительно так важно для ясновидящих?

– Неописуемо, хотя именно ради этого мы и живем. Удерживать в своем мозгу всю вселенную целиком, проникать в бесконечно плотную точку, где все сходится и откуда все расходится, где все едино, где одна только Сила бурлит в супе из элементарных частиц. Видеть такую гармонию в наш век разрушенной симметрии!

Клит остановилась – она не хотела, чтобы ее слова были восприняты как оскорбление.

– Тебя никогда не интересовало, почему хиш – существа двуполые? – наконец спросила она.

Неожиданно смутившись, Анна отвела взгляд.

– Я привыкла думать, что это неизбежная побочная сторона вашего дара.

– Такова общепринятая точка зрения, которой придерживается Ассоциация. В те времена, когда биотехнологии были гораздо примитивнее, это соответствовало истине. Первые эмбрионы, созданные с даром ясновидения, оказались слепыми гермафродитами. Сегодня вполне можно было бы избежать обоих дефектов, но мы верим, что эти особенности не случайны, а предопределены. Наша андрогинность – гимн единству и целостности Моноблока. Наша слепота – отказ от созерцания текущего упадка вселенной. Мы такие, какими хотим быть. А вот вы, двуполые хомо сапиенсы – неполноценные, отделенные от своих половинок существа, – отражаете все несовершенство нашего века.

Внимательно вслушиваясь в слова Клит, Анна не уловила ни следа жалости хиш к самой себе, а только спокойную уверенность в том, что все устроено справедливо. Внезапно Анна почувствовала себя неполной – уязвимым и хрупким вместилищем частиц, одиноко блуждающих в пустоте.

Чтобы развеять грусть, Анна свернула разговор к практическим предметам.

– Монополе, солитон и прочее. Кто может купить их? Для чего их можно использовать? Я знаю, они редки, но во вселенной еще дюжина вещей, не менее ценных.

– Подобно людям, – промолвила Клит, – монополе в некотором смысле неполноценно – эта сверхтяжелая частица обладает только одним магнитным полюсом, северным или южным. Это всего лишь способ ее распознавания, но не ее сущность. На самом деле любое монополе – горячий уголь, несущий в себе огонь древней вселенной, объединенную Силу. Направь поток нуклонов – протонов и нейтронов – внутрь нее, и они мгновенно разрушатся на свои первичные составляющие. И каждое такое разрушение высвободит примерно миллиарды вольт энергии. Единственное монополе может питать энергией целые миры.

Вытянув губы, Анна присвистнула.

– Теперь понятно, почему Гильдия согласилась отправить тебя с Марлом в обмен на долю в прибыли, несмотря на то, что у него не было ни гроша. Мы выручим за монополе громадные деньги.

– Ошибаешься, – возразила Клит. – Ни о чем подобном мы даже не думали.

– Неужели?

– Монополе – фрагмент Единства, которому мы поклоняемся, фрагмент, существующий в настоящем. Для большинства ясновидящих достаточно простого созерцания Моноблока. Но для некоторых вроде меня только паломничество к монополю – достойное завершение жизненного пути. Потому-то мы и нуждаемся в таких, как Марл.

Анна встала. Слишком большой объем информации за столь короткое время. Она не знала, что и думать. Внезапно Анна осознала, что главной в их погоне за монополем была Клит, а их волнения и усилия значили очень мало.

– Я должна вернуться к работе, – сказала она и оставила ясновидящую в ее слепом созерцании.

Пять дней – сто двадцать часов – медленно сочились, словно бесконечные капли, падающие на покрытый синяками и ставший гиперчувствительным лоб. Анна ела ровно столько, чтобы поддержать энергию тела на самом низком уровне и иметь возможность заснуть. Несколько раз они с Марлом заводили бессвязные разговоры о туманном будущем. Клит Анна избегала – она не желала знать голой правды. Нелегко вынести, когда вселенная выворачивается перед тобой наизнанку несколько раз подряд.

Поведение Марла представляло собой безумное чередование не знающей пощады злобы и нечеловеческого равнодушия. Время от времени его синтетическую верхнюю часть наполняла ярость при воспоминаниях о реальных или воображаемых унижениях.

Наконец корабль достиг фазы максимальной неопределенности. Встроенный компьютер изобразил сальто, рассеивая неопределенность и автоматически устанавливая новые координаты – процесс тончайший, человеку неподвластный.

Вселенная встретила их в новом месте.

На экране бесстыдно сверкало белое солнце. Они находились в три раза ближе к центру системы, чем Меркурий – к нашему старому светилу.

– Проверочный тест, – скомандовал Марл Анне. Затем обратился к Клит: – Черт побери, ясновидящая, почему так близко? Ты засунула нас почти внутрь!

– Ты просил точности, – отвечала Клит без видимых признаков беспокойства. – Это самое близкое расстояние, на котором нам не угрожает опасность. Я все сделала так, как ты просил. А теперь не мешай моим видениям.

– Что ты имеешь в виду, говоря о безопасном расстоянии? Мы должны находиться на расстоянии захвата.

Клит, снова впавшая в транс, не ответила, но Анна поняла, что хотела сказать хиш.

– Марл, – начала Анна дрожащим голосом, – тесты показывают, что корабль исправен, а детектор определяет монополе.

– Превосходно, и где же оно?

– Внутри солнца.

Марл бросился к Анне и грубо оттолкнул ее от приборов.

– Не может быть. Я не допущу… Анна вспоминала слова Клит.

«Я знаю, что, когда мы обнаружим монополе, то зафиксируем его с помощью захватов, – спросила тогда Анна, – а что удерживает монополь в природе?»

«Концентрация плотной массы», – отвечала Клит.

Марл отвернулся от экрана.

– Оно внутри, – мертвым голосом промолвил он. – Радиационный анализ показывает чрезмерное производство энергии для звезды подобного типа. Наше монополе вклинилось в ее чертово сердце, выедая его изнутри.

Марл с ужасной силой трахнул по приборной панели, затем замолотил кулаками по пружинящей стене. Наконец глаза Марла остановились на Клит. Хиш была погружена в созерцание монополя, заключенного в недоступном ядре звезды.

– Хиш знала, будь она проклята! Она знала еще до последнего прыжка. Эта маленькая тварь понимала, что монополе находится внутри. И ничего нам не сказала!

Анну затошнило. Что же теперь делать?

Она смотрела, как Марл приближается к Клит. Анна испытывала сложные чувства: ненависть к предательнице и одновременно понимание ее мотивов.

Марл залепил пощечину по детскому личику Клит, не получил в ответ никакой реакции, и снова ударил, и ударил опять. Голова Клит на худенькой шее моталась из стороны в сторону.

– Чтоб ты сдохла, просыпайся! Скажи нам, что делать.

Безответность Клит разозлила Марла еще сильнее. Он дернул балахон хиш и разодрал его, словно бумагу. Анна не могла отвести глаз.

Перед ней обнажилось тело хиш. Верхнюю часть туловища украшали недоразвитые грудки, ниже крошечного живота торчали сморщенные мужские гениталии, а еще ниже виднелась щель влагалища, и никаких лобковых волос.

Сильнейшая эрекция обозначилась в шортах Марла. Анну затошнило еще сильнее, но она не сдвинулась с места. Марл убьет ее, если она вмешается. Да и ясновидящая – разве своим предательством она не заслужила наказания? Марл стянул шорты и обнажил возбужденный пенис.

И только тогда Анна заставила себя отвести глаза. Ей вполне хватило звуков.

Секунд через тридцать сквозь мычание Марла пробился слабый голосок Клит.

– Нет, ты не осквернишь меня. Я целая, ты – нет. Тебе не запачкать меня…

Марл зажал рот хиш грубой рукой, и больше она не издала ни звука.

Кончив, Марл, спотыкаясь, побрел в угол, где свернулся калачиком, словно аутичный ребенок.

Анна осторожно привстала с кресла и подобралась к ясновидящей, надеясь, что Марл не станет возражать. Впрочем, кажется, в своем теперешнем состоянии он даже не заметил ее передвижений.

Кровь сочилась из губ и влагалища Клит. Кресло впитывало влагу, перерабатывая ее во фрукты и жидкости, чтобы люди могли протянуть свои бесполезные жизни чуть дольше.

– Клит, – прошептала Анна, – как ты?

Хиш слабо шевельнулась.

– Мое тело повреждено не сильно, но дух сломлен. Я должна уединиться с монополем, чтобы восстановиться. – Клит поймала руку Анны. – Не позволяй ему больше притрагиваться ко мне.

– Ладно, Клит, не позволю, – плача, отвечала Анна, хотя и не представляла, как сможет сдержать обещание.

Как только Клит снова скользнула в транс, включилось переговорное устройство.

Марл остался недвижим. Анна подошла к приборной панели.

На экране возникло толстое бородатое лицо со свисающими усами. Сбоку смутно, не в фокусе, виднелись очертания кабины. На заднем плане мелькали расплывчатые силуэты.

– Это Зангер, – небрежно произнес толстяк. – Я собираюсь забрать свой корабль вместе с Марлом. На вас мне наплевать. Анна, не ты ли это?

– Я, – ответила Анна. – Слушай, я просто не могу…

Зангер прервал ее.

– Мой корабль вооружен, ваш – нет. Я открою огонь без промедления, если три фигуры в скафандрах с пустыми руками не выйдут из люка.

– Откуда мне знать… – начала Анна, но тут на затылок легла чья-то рука.

Пришедший в себя Марл стоял позади нее.

– Зангер, враг мой, – проговорил он без всякого выражения, – если тебе нужен мой корабль, следуй за мной. Я собираюсь добыть мое монополе.

Марл отпустил Анну и направился к пульту управления.

Дрожа, Анна поспешно вскочила на ноги. Она неуверенно двинулась к шкафу со скафандрами, пытаясь сообразить, как поступить.

Анна неловко стянула скафандр с полки, забралась в него и застегнула молнию. Шлем она взяла в правую руку.

– Марл, – промолвила Анна мягко, словно перед ней стоял прежний Марл, а не то карикатурное подобие, в которое он превратился. – Идем со мной. Отступись. Это не самое худшее, что может с нами случиться.

Не сказав ни слова, Марл запустил ионный привод. Анна увидела, как, обозначая ускорение, замелькали красные цифры.

Клит лежала неподвижно, уединившись с монополем. Анна почувствовала, что не имеет права тащить ее силой. Хиш сделала свой выбор.

Анна надела шлем и направилась к складчатому отверстию, служившему внутренним люком корабля. Отсюда она в последний раз взглянула на Марла.

Его широкая лишенная волос спина сгорбилась над панелью управления, Марл что-то нашептывал себе под нос. Анна разобрала только «… дерьмо…».

Или – «домой…».

Легким касанием она привела в действие механизм, шагнула в отверстие и остановилась перед внешней дверью из металла и резины. Отверстие позади нее захлопнулось. Анна открыла люк, выпустив воздух. Струя газа вынесла ее в космос, в сторону от корабля.

Болтаясь в скафандре, который мог лишь отсрочить ее гибель, Анна нашла силуэт «Одинокой леди» на фоне неописуемо яркого сияния, летящий туда же, куда Анну вскоре приведет ее собственная траектория, если никто не придет на помощь. Поляризация шлема не спасала от сияния, и скоро глаза Анны заболели от яркого света.

Вскоре корабль превратился в крохотное пятнышко вроде точек, оставляемых мухами на стекле, на фоне медузообразного диска, ставшего западней для монополя.

Переговорное устройство затрещало – приближался корабль Зангера.

Чувствуя себя одиноким солитоном, Анна гадала, сколько атомов испарившегося тела Клит в конце концов найдут свой путь к губительному ядру монополя.