"Кокардас и Паспуаль" - читать интересную книгу автора (Феваль-сын Поль)

XI МАТЮРИНА

Среди распутных служанок харчевни «Клоповник» некоторое время назад появилась новая девушка – нормандка из окрестностей Ко. Она словно сошла с полотен Рубенса: пышные формы, тугая кожа, алые губы, розовые щеки… Она, бесспорно, была красавицей: высока ростом, хорошо сложена, с правильными чертами лица, густыми, пышными светлыми волосами, ясными и очень добрыми глазами…

Она не походила на придворных дам, не имела тонкой талии тогдашних маркиз, носивших такие корсеты, что в наше время и на четырнадцатилетнюю девочку не годятся, – но у нее была своя красота – красота здоровой и сильной нормандки, способной отстоять свою честь.

Как же эта жемчужина попала в такую грязь? Да она и сама толком не знала.

Без гроша в кармане вышла девушка из отчего дома и отправилась в Париж, думая поступить там в услужение и немного заработать, чтобы вернуться затем на родину и найти жениха. К этому и сводились все ее помышления: простой крестьянский здравый смысл отнюдь не склонял ее к пороку. Надо признаться, поначалу ей не повезло. Виной всему были обстоятельства. В дороге ей ни разу не пришлось наесться досыта – если кто и соглашался накормить ее, то за весьма неподходящую для девушки плату.

И вот одним прекрасным вечером, изнемогая от усталости и голода, она очутилась перед «Клоповником». Оттуда доносился соблазнительный запах супа и жареного каплуна. Совсем близко уже были стены, башни и колокольни Парижа; еще усилие – и она дойдет до них! Но девушка так ослабла и проголодалась, что не могла больше сделать ни шагу. Она уселась на холмике перед харчевней, ожидая, не сжалится ли над ней кто-нибудь. Кто бы мог подумать, что ее благодетельницей будет Подстилка! В тот вечер косая кабатчица была в духе.

– Эй, красавица! – окликнула она бледную от голода девушку. – Ты кого-то ждешь?

– Я есть хочу! – отвечала нормандка.

– Правда, что ли? А с виду на нищенку не похожа.

– Я не нищенка, только у меня денег нет. Не могу дойти до Парижа, хоть помирай!

– А что тебе в Париже?

– Поступлю служанкой, если кто наймет. Сила у меня есть, работы не боюсь – чай найду работу.

Хозяйка осмотрела ее со всех сторон, словно скотину на базаре.

– Точно, – сказала она, – девка ты крепкая и собой хороша, и руками заработаешь, и чем угодно. Сколько тебе лет?

– На святого Блеза будет двадцать.

– Так я гляжу, ты эти годы даром не теряла… Хочешь сегодня хорошо поужинать?

Бедная девушка даже не нашлась, что ответить: только потянула носом, принюхиваясь к запаху еды из харчевни.

– А мне как раз нужна служанка, – продолжала хозяйка. – Не наймешься ко мне?

– Ох, с удовольствием! Я вам так благодарна, что вы меня к себе берете!

– Жалованья большого я тебе не положу, зато и мучить не стану: не будешь дурой, так заработаешь. Ну, пошли, дочка, сперва поедим, а там уж все остальное.

Кабатчица помогла девушке подняться, перевела под руку через дорогу, и они вошли в «Клоповник».

– Эй, вы, – распорядилась хозяйка, – дайте-ка девочке поесть! А завтра отоспится – дадите ей метлу или горшок, и она даром есть хлеб не будет, я уж чувствую. Ешь, дочка, пей; счастье твое, что ты присела как раз против моего дома… А как тебя звать?

– Матюрина…

Служанки во все глаза глядели, как их новая товарка управляется с ужином. Ужин был даровой, но Подстилка о нем не жалела. Хозяйка понимала, что руки у Матюрины работают не хуже челюстей: она двадцать раз отработает съеденное. Так что кабатчица только подзадоривала новую служанку, а все прочие молча стояли кругом.

Ничего не подозревающая нормандка только радовалась, что очутилась среди женщин. Правда, она не понимала, зачем одной хозяйке столько служанок. А те глядели на нее косо. В их деле молодая, красивая и свежая девушка могла стать опасной соперницей. Впрочем, у Матюрины было такое открытое и простодушное лицо, что они могли ее не бояться. Но как знать, думали девицы, среди нас она во что угодно может превратиться. Итак, они все злей и злей глядели на новую служанку, ревниво перешептываясь между собой.

К счастью, их злоба наружу не вылилась: Подстилка шутить не любила и не позволяла, чтобы ее распоряжения обсуждались. Ясно, что хозяйка «Клоповника» пригрела Матюрину не по доброте душевной. Она сразу прикинула, как выгодно будет возложить на молодую нормандку самую тяжелую работу. Рассчитывала она и на то, что красота Матюрины привлечет клиентов, а вся прибыль достанется опытной кабатчице. А уж если Подстилка чуяла деньги, она была готова на все!

Поняв, что дело выгодное, хитрая женщина приняла Матюрину со всем радушием, чтобы в случае чего всегда иметь возможность сказать ей: «Да если бы не я, ты бы издохла на дороге, как собака паршивая!»

Матюрина, чуть не плача от радости, благодарила свою благодетельницу. Затем девушку отвели на чердак, и скверный топчан показался ей райским ложем – так она устала. Она заснула как убитая, но поднялась раньше всех. Когда другие служанки, помятые, в неряшливых утренних платьях, вышли в залу, Матюрина уже прибрала и подмела ее. К вечеру она столько переделала по дому, что больше никто в харчевне не жалел о ее появлении.

Лучший способ, чтобы ближний тебя полюбил, – сделать за него его работу…

Вскоре Матюрина заметила, что публика в харчевне диковинная. Туда приходили какие-то люди при шпагах; служанки называли их благородными господами и весьма вольно любезничали с ними. Язык этих господ совсем не нравился ей; не нравилось и то, как иные молодчики, привыкшие действовать напролом, немедленно начали приставать и к ней тоже. Матюрина краснела от соленых словечек и наглых взглядов и тем изрядно веселила публику.

– Ладно, ладно, – вступалась за нормандку Подстилка. – Не трогайте ее, пускай привыкнет. Она еще успеет узнать цену мужчинам!

Дело в том, что хитрая кабатчица смекнула: совсем неплохо иметь у себя в заведении неподдельную скромницу – от этого публике только любопытней. И она решила хорошенько следить, чтобы никто раньше времени не вырвал этот росток невинности, чудом пробившийся среди терниев порока. Это было так странно: Подстилка, охраняющая чужую добродетель!

За несколько вечеров в «Клоповнике» Матюрина много узнала, многому поразилась, но решила закрыть глаза и заткнуть уши. «Пусть себе делают, что хотят» – думала она про новых подруг. – У нас в Ко одни нравы, а у них, в Париже, видно, другие». Потихоньку она привыкла к такой жизни и просто работала, не покладая рук.

Пока другие любезничали, напивались, дрались, выкидывали пьяных гостей на улицу, нормандка делала свое дело, не обращая внимания ни на лесть, ни на ругань, а при случае умела постоять за себя. В конце концов, все грабители, разбойники и бретеры – завсегдатаи этого заведения – тоже привыкли к ней и поняли, что у нее в этой клоаке особое положение.

Так прошло месяца три. В «Клоповник» явились Кокардас и Паспуаль.

То ли Матюрина поняла, что брат Амабль – ее земляк, то ли он показался ей добрее и скромнее прочих – только он ей понравился. Она ничего от него не хотела, да и маленький учитель фехтования вовсе не пытался ее соблазнить…

А впрочем – кто знает? Быть может, он обладал даром одушевлять статуи, невольно заражая их любовным током, который струился в нем самом? Быть может, его неугасимый пламень воспламенял и тех, в ком никогда не рождалось даже искры? Странные дела случаются на свете…

Как бы там ни было, Матюрина, к собственному изумлению, впервые в жизни подарила ласковый взгляд мужчине… который этого, впрочем, даже не заметил: Паспуаль был весь поглощен прелестями Подстилки.

Девушка знала, как ревнива ее хозяйка: если уж она кого выберет, поперек дороги ей лучше не становиться.

Итак, Матюрина благоразумно не давала проявиться невольно охватившему ее чувству, и была, по обыкновению, скромна. Глядя на нее, никто бы и не подумал, какая ревность снедает служанку при виде хозяйки, ласкающей Паспуаля!

Она уже хорошо знала нравы и обычаи этого дома и понимала, что именно задумала кабатчица. Сердце у нее кровью обливалось при мысли, что Паспуаля потихоньку обдерут как липку и с позором выставят за дверь.

Однако женское чутье подсказало нормандке, что Ив де Жюган и Пинто тоже не без задней мысли трутся вокруг двух приятелей. акануне вечером Жюган несколько раз выходил из дома, теперь он пошел якобы за бутылкой… Короче, Матюрина сразу поняла, что тут какая-то хитрость. лужанка насторожилась. Тайком вышла она вслед за бретонцем и направилась к трактиру «Лопни-Брюхо».

Самая простодушная женщина может, если только захочет, перехитрить кого угодно. Так что Матюрине не стоило большого труда пробраться вдоль стен и подслушать весь разговор Жюгана с Готье Жандри.

Прознав о планах двух юных негодяев, Матюрина лишилась покоя: все думала, что бы такое предпринять и как бы разрушить их происки… Вскоре служанка поняла, что ей надо немедленно предупредить Кокардаса с Пастпуалем, но как это устроить? Нормандец ведь так и прилип к Подстилке!.. С другой стороны, надо было, чтобы Жюган с Пинто ничего не заметили. Матюрине мог помочь только счастливый случай.

Игра началась.

Молодые люди раз за разом наполняли стакан Кокардаса, а тот столь же добросовестно его осушал – впрочем, не подавая признаков опьянения. Матюрина поняла, что гасконца хотят напоить, и обрадовалась этому обстоятельству. Как ни больно ей было думать, что произойдет, если Паспуаль заночует в харчевне, она все же решила, что на темной улице приятелям нынче лучше не появляться.

Часы текли за часами. Кошельки наших друзей быстро тощали, а кошелек Подстилки наполнялся. Несколько случайных экю перепало и Жюгану с приятелем. Но проигравшие не отчаивались: Кокардас жаждал только вина, а Паспуаль рад был отдать любые деньги за нежный взгляд. Итак, все остались довольны.

Служанкам делать было нечего. Иные из них уже храпели по лавкам в самых вольных позах.

– А ну, всем спать наверх! – стукнула кулаком по столу хозяйка. – Пускай только одна останется на всякий случай. Вот ты, Матюрина, вроде спать не хочешь?

– Я с радостью останусь, – отвечала Матюрина, и это была чистая правда.

– Вот и хорошо, дочка. А то проспишь лучшие годы. – И хозяйка обратилась к Паспуалю: – Посмотри-ка на нее, сладкий мой: она с нами живет, и до сих пор дружка не завела!

– Неужели? – удивился нормандец. – Но ведь женщины созданы для любви… а у этой девушки, кажется, все есть, чтобы пить эту чашу полной мерой!

– Что уж тут поделать, родной, – такова она. Какой ты ни есть соблазнитель, а к ней лучше не суйся.

– Черт возьми, из какого же теста таких делают?

– Я не знаю, и ты лучше не пытайся узнать… а попытаешься, так я тебя отколочу. Я делиться ни с кем не люблю, так и знай!

– За ним глаз да глаз, красавица, – пробурчал гасконец, на миг оторвавшись от кружки. – Не ровен час вспыхнет, как сухой хворост!

Матюрина выслушала весь этот разговор, отвернувшись так, чтобы Паспуаль, а пуще всего Подстилка не заметили, как она зарделась…

Главное, ей удалось остаться в зале, и теперь что бы ни случилось – она успеет вмешаться. Ей даже казалось, что ничто теперь не помешает ей задержать двух друзей до утра, а если Жюган с Пинто все-таки попытаются вытащить их на улицу – Матюрина сразу даст понять, что им туда ходить не следует.

Она спокойно уселась в уголок и принялась штопать чулки, лишь изредка украдкой взглядывая на неотразимого Паспуаля.