"Кокардас и Паспуаль" - читать интересную книгу автора (Феваль-сын Поль)

XII ЛОВУШКА

Вдруг случилось нечто, чего Матюрина никак не ожидала.

Обыкновенно хозяйка «Клоповника» пила наравне с самыми крепкими из своих посетителей, но хмель ее не брал. Горе тому, кто попробовал бы у нее улизнуть, не расплатившись!

Вот и на этот раз все шло как обычно. Кокардас и не думал вызывать хозяйку на грандиозный поединок, подобный тому, что состоялся некогда между горбуном и Шаверни. Выпили они немало, но для них это было, как слону дробина.

Иву де Жюгану и Рафаэлю Пинто хотелось, конечно, чтобы хозяйка напилась, но куда им было с ней сравняться! Подбить Кокардаса, чтобы он ее напоил, они тоже не собирались. Они просто намеревались довести двух бретеров до полупьяного состояния и вытащить их вон из харчевни. Пока судьба им благоприятствовала: у гасконца уже замечательно раскраснелся нос, а у нормандца затуманилась голова. Но Подстилка с Матюриной сильно мешали заговорщикам, и юнцы нетерпеливо ерзали на стульях, явно чего-то ожидая.

Вдруг хозяйка заморгала, зевнула во весь рот, помотала головой и сказала:

– Что такое? Спать так хочется, веки словно свинцовые…

Удивительное дело: эта женщина, никогда ничего не делавшая против своей воли, тщетно боролась с неудержимым сном! Она встала, потянулась, прошлась по зале. Затем решила, что перебрала лишнего, и выпила залпом два больших стакана воды. Ничего не помогало! Ноги трактирщицы обмякли. Она села, попыталась улыбнуться Паспуалю, но губы ее не слушались, голова болталась из стороны в сторону. Матюрина изумленно смотрела из своего угла на хозяйку и ничего не понимала. Наконец силы вовсе оставили Подстилку. Она уронила голову на стол и захрапела.

Ив де Жюган торжествующе глянул на сообщника. Если бы спросили его почему – он бы вам не ответил, но мы все объясним за него в нескольких словах.

Пока Матюрина ходила в погреб, Кокардас сидел в обнимку с кружкой, а Паспуаль целовался с кабатчицей, Жюган незаметно бросил в стакан к Подстилке розовую пилюлю с горошинку величиной, тут же бесследно растворившуюся.

Он получил ее от Жандри. В те времена людей усыпляли часто – обыкновенно с бесчестными намерениями, – и немало аптекарей тайно промышляли изготовлением таких пилюлек, совершенно безвредных для жизни. Это было куда выгоднее слабительных и рвотных: ведь клиентами таких аптекарей состояли не только бандиты. Многие хорошенькие женщины навещали их, чтобы не бояться, что муж в соседней комнате внезапно проснется, – и цена пилюлек в таких случаях зависела только от богатства заказчицы.

Раздобыв несколько снотворных пилюль, Жюган хотел сперва дать их Кокардасу с Паспуалем, но потом передумал: вдруг они на гасконца не подействуют? И выбор пал на Подстилку…

– Играем дальше, – сказал Пинто. – Пока наша красавица спит, кое-что и нам перепадет.

– А не хочется ли пить барышне Матюрине? – заметил Жюган. – Надо бы, пожалуй, пригласить ее в нашу компанию.

– Черт возьми! Амабль, почему не ты первый это сказал? Разве должны страдать прекрасные дамы, которые мучаются тут из-за нас и не отправляются отдыхать к себе в комнату?

– Ни в коем случае! – воскликнул Амабль, украдкой бросив первый нежный взгляд на свою землячку. – Раз мы пришли сюда веселиться, так будем веселиться. Иди к нам, девочка! Для меня твои щечки в сто раз прекрасней темно-красного вина!

Подстилка спала как убитая; неугомонный брат Амабль получил, наконец, возможность как следует разглядеть Матюрину – и нашел, что она нравится ему даже больше хозяйки… Правда, он пока еще не ставил ее вровень с Сидализой – та казалась нормандцу средоточием всех женских совершенств. Да и как сравнить трактирную служанку с балериной? От этой пахнет луком, от той – духами! Но вот если бы наш пламенный бретер увидел Матюрину в таком же платье, как у Сидализы, – он бы крепко задумался…

Служанка тоже больше не прятала влюбленных взглядов. За спиной у спящей Подстилки обозначился таинственный союз двух детей Нормандии. Невзрачный облик влюбчивого земляка так действовал на Матюрину, а голос его казался столь упоительным, что девушка едва не побежала на зов Амабля. Ведь, подойдя к нему, она бы могла на ушко предупредить любимого об опасности…

Но Матюрина сдержалась: а вдруг хозяйка проснется? Она тогда так разъярится – дай Бог в живых остаться. Да и странно, что Подстилка почти мгновенно заснула. В общем, девушка заподозрила неладное и решительно отказалась от приглашения:

– Спасибо, благородные господа, но я пить не хочу.

– Дьявол меня раздери, красотка! – воскликнул гасконец. – Аппетит приходит во время еды, а жажда – во время питья, вот что я скажу. Попробуй – сама убедишься.

– Я не пью вина, – повторила Матюрина.

Гасконец посмотрел на нее как на помешанную – так же, как и его приятель, услышавший, что она до сих пор не познала радостей любви.

– Господи! А что же ты пьешь?

– Иногда сидра выпью… а чаще воду.

– О-о! – простонал гасконец: его чуть наизнанку не вывернуло от этих ужасных слов. – Что ж, девочка, тогда принеси себе своей любимой гадости!

– Здесь сидра нет, сударь, да я и пить не хочу – я же вам сказала.

– Ад и дьявол! Сколько лет на свете прожил, а таких не видал! Если бы я, упаси Бог, задумал жениться – только тебя бы выбрал. Хоть за столом бы ни с кем делиться не пришлось!

– Твой ход, – поспешно сказал Паспуаль: он испугался, не всерьез ли его друг заговорил о женитьбе.

Подстилка храпела вовсю, и, как видно, просыпаться не собиралась. Было часа два ночи. За окном стояла непроглядная темень.

Жюган и Пинто беспокойно вертелись и прислушивались ко всякому шороху на улице. Матюрина портила им все планы. Тщетно ломали они голову, желая избавиться от непрошеной свидетельницы.

Усыпи они ее, как хозяйку, дорога была бы свободна, и они убедили бы бретеров выйти за порог, где их ожидала ловушка. Однако от этого замысла пришлось отказаться. Обитатели «Лопни-Брюха», казалось, тоже медлили…

Игра лениво потекла дальше. Паспуаль нежно поглядывал на Матюрину, она – на него, Жюган и Пинто то и дело переглядывались между собой, а Кокардас смотрел только на бутылку. Короче, всем было не до карт.

Компания потихоньку засыпала безо всяких пилюль… Внезапно с улицы раздался крик, заставивший Кокардаса и Паспуаля подскочить на стульях. Кто-то громко звал:

– На помощь! Лагардер!

– Карамба! Ты слышал, голубь мой?

– Бежим!

Два друга разом выхватили шпаги и кинулись к выходу. Молодые люди, злобно усмехнувшись, поспешили за ними.

– Скорей, господа! – сказал Жюган. – Там кого-то хотят убить!

Но Матюрина тоже вскочила и, загородив дверь, схватила Паспуаля за руку:

– Не ходите туда! Ради Бога; не ходите!

И вновь Лагранж-Бательер огласил отчаянный клич:

– Лагардер! Ко мне!

– Черт! – воскликнул Кокардас и оттолкнул Матюрину. – Это малыш!

Жюган с Пинто, не теряя времени, усердно отодвигали засовы; Матюрина же изо все сил вцепилась в Кокардаса с Паспуалем. Наконец дверь распахнулась настежь. Паспуаль ужом выскользнул из объятий своей землячки и кинулся; следом за другом в непроглядную ночь, не забыв предварительно облобызать бархатную щечку служанки.

– Не ходите, не ходите! – кричала она им вслед, в отчаянии ломая руки. – Стойте! Они убийцы! Они хотят вас убить!

Поздно: Кокардас с Паспуалем уже ничего не слышали.

Тогда взор Матюрины загорелся страшной яростью. Одним прыжком подскочила она к хозяйке и вытащила у нее пистолет, который Подстилка всегда носила за корсажем. Даже не заметив, что кабатчица при этом скатилась под стол, Матюрина прицелилась в Ива де Жюгана и выстрелила.

Шляпа бандита слетела наземь, пробитая пулей.

– Ладно! – прошипел он сквозь зубы. – Управимся с ними, а потом и тобой займемся!

В это время крик прозвучал в третий раз, но только с другой стороны – от Монмартрской канавы. Вся четверка резко развернулась и помчалась туда.

Кокардас несся вперед, как пушечное ядро. Он перебирал длинными, похожими на циркуль ногами и непрерывно сыпал страшными ругательствами:

– Дьявол меня раздери! Держись, малыш!

– Скорей, скорей! – пыхтел у него за плечом Паспуаль. – Он один: его могут ударить в спину!

Наши храбрецы даже не задумывались, откуда мог взяться Лагардер. Они слышали его клич – разве было время разбираться, его ли это голос? Да и что, собственно, странного? Разве Лагардер не появлялся всегда в тот момент, когда его никто не ожидал?

Они бежали как сумасшедшие и на ходу переговаривались:

– Эх, голубь мой, наш малыш вернулся – то-то пойдет потеха!

– Странно только, – глубокомысленно замечал Паспуаль, – что мы не видели ни одного трупа.

– Темно же кругом. Наверное, мы через них перепрыгиваем!

Они и вправду неслись как на крыльях; юнцы еле поспевали за ними. Было скользко, поэтому кто-нибудь из четверых то и дело, оступившись, шлепался в лужу, со страшными проклятьями вскакивал и мчался дальше. Жюган и Пинто держали шпаги, изготовившись к удару. Кто-то слабым голосом вновь позвал на помощь, совсем близко… Друзья вздрогнули.

– Мы здесь, малыш! Мы оба спешим к тебе – и старик Кокардас, и чертяка Амабль! Ты потерпи!

Они подбежали к канаве, опасаясь лишь одного – успеют ли? Вдруг Лагардера уже сбросили в ров? Через вонючий ручей был перекинут шаткий мостик без перил; возле него стояла маленькая дощатая сторожка, давно брошенная за ненадобностью. Темной ночью она казалась чем-то вроде огромного пенька.

Кокардас с Паспуалем были в двух шагах от моста. Вытянув шеи, они во все глаза всматривались во тьму, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Но все было тихо – только легонько хлюпала вода в зловонном канале.

Перед тем как взбежать на мостик, Кокардас с Паспуалем на миг приостановились. Этого оказалось довольно. Из будки выскочили два человека и молча кинулись на наших друзей. Один угодил шпагой в плечо Кокардасу, другой порвал Паспуалю камзол и слегка поцарапал достойного фехт-мейстера. Одновременно оба бретера получили по сильному удару головой в живот. Они потеряли равновесие и, не успев опомниться, упали в канаву. Тут же в воду посыпался град камней, а затем на берегу раздался громкий хохот.

– Теперь не выберутся, проклятые! – говорил Готье Жандри. – Так и будут плавать вместе с дерьмом и падалью!

– Туда им и дорога! – хохотал Ив де Жюган.

– Кит, а ты точно не промахнулся?

– Так у меня же вся шпага в крови.

– А я даже не знаю, куда попал, – говорил Жандри, – только клинок вошел как в масло – ни одного ребра не задел. Значит, удар получился на славу, в самое сердце.

– А на нашу долю ничего не пришлось, – заметил Рафаэль Пинто.

– Э, ребята, у вас еще рука не та. Ну и ловко же мы наше дельце обтяпали. Кто бы мог подумать, что они сами на наши шпаги нарвутся?

– Да уж, – сказал Ив де Жюган. – А мы-то с Пинто никак не могли придумать, как их выманить! Ну и дьявольский же у вас ум!

Отставной сержант принял похвалу как должное.

– Что верно, то верно! Я точно знал, что эти два дурня клюнут на мою выдумку. А Лагардер-то отсюда миль за сто!

– Жаль, что и его вместе с ними туда не отправили, – вставил Кит.

– Никуда он не денется! – хором воскликнули Жюган и Пинто.

– Э, ребятки, потише. Вот увидите: легче самим попасть в сети Лагардера, чем его туда заманить. Он и так не скоро оправится, ведь мы сейчас, считай, два пальца ему на правой руке отрубили. – Готье Жандри немного помолчал и продолжал: – Главное, никто нас не заподозрит. Что Подстилка? Видела, как вы ушли?

– Нет. Она спала как убитая. Пилюлька сработала.

– Значит, ее бояться нечего: хоть бы и нашли трупы в канаве, на нас никто не подумает. Мало ли здесь народу этим кормится – проткнуть пьяного и в воду столкнуть.

– Погоди, – нахмурился Ив де Жюган. – Подстилка-то была там не одна…

– Как не одна?

– Слушай, мэтр Жандри, наше дело еще, пожалуй, не сделано. Мне надобно переговорить с одной девчонкой, которая у меня только что украла прядь волос.

– Что ты такое несешь?

– Ты слышал выстрел?

– Слышал. Ну и что? Здесь часто стреляют.

– Это в меня стреляли. Сбили шляпу и отхватили клок волос.

Бретонец вкратце рассказал своему старшему товарищу, как Матюрина сперва не выпускала бретеров из харчевни, а потом взялась за пистолет. Жандри внимательно выслушал его и сердито топнул ногой:

– Вот черт! А вдруг она слышала наш разговор?

– Я тоже так думаю. Боюсь, что она на нас донесет, если мы ее не утихомирим.

Жандри какое-то время ходил взад и вперед по берегу, а потом остановился и тихо сказал:

– Нечего тут церемониться. Надо ей рот заткнуть раз и навсегда. До рассвета у нас еще есть время, ночь темная, пора приниматься за дело. Пока Подстилка не проснулась, пойдем-ка да потолкуем с вашей Матаориной.

– Жалко, – вздохнул Пинто. – Красивая девушка…

– Что ж, птенчики, значит, свяжите ей руки-ноги и повозитесь с ней минут по пять каждый. – Негодяй обернулся к Киту и рассмеялся: – Пускай молодежь потешится!

– А потом? – хором спросили Ив и Рафаэль.

– Что потом? Бросим в воду, да и вся недолга.

Все четверо склонились над канавой. Все было тихо, как в могиле.

– Вот и выпил Кокардас в последний раз, – засмеялся Жандри. – Вкусно ли ему показалось?

Все посмеялись этой мрачной шутке и направились к «Клоповнику».