"Будем гулять и веселиться" - читать интересную книгу автора (Макоули Пол)

Пол Макоули
Будем гулять и веселиться

Собрание ее клайда длилось столетие. Когда до истечения этого срока остался ровно год, она со своим новым любовником отправилась в Париж, обогнав полночь и Новый год. Париж! Здесь был ее первый дом - вначале двадцатого века. Над черной ночной Сеной - цветы фейерверков; под разноцветным дождем конфетти бурлящий карнавал заполняет все улицы от Луврской набережной до Триумфальной арки.

В сопровождении любовника (они охотились на крупную дичь в плейстоценовой тайге на месте будущей Сибири, и он так и не снял охотничьего костюма, а с плеча свисал «Спрингфилд») она пересекала палеолитовые дубравы Иль-де-ла-Сите. Там посреди кольца из огромных камней друиды в крашенных синим шкурах били в громадные барабаны под пылающими факелами; а топографические призраки метались по освещенному электричеством берегу из двадцатого века; ив небе танцевала флотилия светящихся облаков. Ее чуткий любовник объяснял все подряд, и прижимался к ней, чтобы она могла видеть вдоль его вытянутой руки. Ростом он был точно с нее и выглядел импозантно: лучистые синие глаза, русая, с проседью борода.

Астронавт. Генный пират. Императрица Виктория. Микки Маус.

- А кто такой Микки Маус? Он показал:

- Это мышонок, зверек с черной шкуркой и круглыми ушами.

Она прижималась к крепкому, теплому человеческому телу.

- Для зверька у него слишком умный вид. Это что, результат генных войн?

- Это знаменитый символ страны, в которой я родился. Мои соотечественники всегда предпочитали воображаемых существ реальным, потому-то моя родина и дала миру так мало хороших писателей.

- Но ты-то хороший писатель.

- Да, я был неплох, разве что в конце сломался. В моей стране вечно с писателями случается что-нибудь плохое. С одними рано, с другими поздно, но случается обязательно.

- Ой, что это у него?

- Лазерный меч. Воображаемое оружие, аутентичное для данного периода. Мои современники были помешаны на оружии и распрях. Мир они рассматривали как поле боя, на котором сошлись добро и зло. Потому-то войны считались делом достойным. Правда, их участники всегда придерживались совсем другого мнения.


Она спорить не стала. Прообразом ее спутника послужил известный Писатель XX века. Будучи отчасти человеком - частичным - любовник имел доступ к соответствующей информации в Библиотеке. И хотя она сама родилась в самом конце XX века, эту культуру давно успела забыть.

Барабанная дробь в капище позади них достигла волнующего апогея - и оборвалась. Священная жертва корчилась на круглом каменном алтаре, а верховный друид, ликуя, поднимал над головой все еще бьющееся сердце. Вне круга зрители хлопали и дружно поднимали бокалы. Один убеждал свою спутницу заняться любовью на алтаре. Друиды их не видели. Друиды - всего лишь куклы, для исторического колорита.

- Знаешь, мне надоело вроде…

- Понимаю. Эх, нам бы с тобой на Кубу махнуть, вот там в океане рыбалка - словами не передать. Или в Африку, на львов поохотиться. Мне это, помню, больше всего понравилось. Хотя здорово отвлекало от работы. Наохотился я тогда досыта…

- Кажется, я и от тебя устала, - перебила она. И любовник с вежливым поклоном удалился.


* * *

Кажется, она устала не только от него, но и от всего на свете. И когда это случилось, вряд ли теперь припомнишь. Если ничего нового открыть уже невозможно, какой смысл в вечной жизни? Вопреки всем ее надеждам эта ложная Земля, населенная двумя миллиардами кукол и частичных и десятью миллионами членов ее клайда, вернуть ей вкус к жизни не смогла. Пройдет еще год, и рассеется рой космических кораблей. Солнце, обычная звезда класса G2, превратится в сверхновую; не останется ничего, кроме собранной и каталогизированной Библиотекой информации. К этим сведениям она еще не притрагивалась. Быть может, это ее и спасало.


Она вернулась на карнавал, провела там три дня. Но, хоть и пробовала разные опьяняющие средства, отдаться празднику всей душой не смогла. И не смогла избавиться от мыслей о неудаче. Она собрала себе подобных, чтобы они обменялись воспоминаниями - воспоминаниями, которые охватывают пять миллионов лет и всю галактику. Но тьмы и тьмы ее «я», похоже, просто хотят забыть о своем существовании, им подавай только развлечения и удовольствия. Впрочем, для многих, впервые получивших тела, чтобы явиться на собрание, такое легкомыслие простительно - ведь с плотью через год они должны будут расстаться.

В третий день праздника она сидела в прохладных рассветных лучах за столиком кафе под открытым небом, в Jardin les Tuileries [1], у большого фонтана. Точно из глины, кто-то лепил скульптуры из облаков, сквозь которые светило восходящее солнце. В кафе было яблоку негде упасть - и частичные, и куклы, и андроиды, и животные, и даже серебристый гиноид с гладким овальным зеркалом вместо лица. Кругом гудели крошечные сервомеханизмы, обслуживали гостей, среди которых было даже клубящееся облачко бусин размером с комара. Столетний маскарад заканчивался, гости возвращались в свою обычную форму.


* * *

Она потягивала citron presse [2], вслушивалась в болтовню окружающих.

Скоро закончится праздник в Париже, и клайд рассеется по всей Земле. Здесь останутся только уборщики, а прочую обслугу - кукол, частичных и так далее - отправят на склады.


За соседним столиком молодой двойник ее последнего любовника разговаривал с каким-то стариком. У того каштановые волосы были зализаны назад от высокого лба, а водянистые голубые? глаза увеличены толстыми стеклами очков.

- Да, Джим, львы! Поезжай в Африку и послушай, как они рычат по ночам. Клянусь, больше нигде ничего подобного ты не услышишь.

- Эх-ма, да я бы с радостью. Нора не согласится. Ей подавай блага цивилизации. Да к тому же львов мне так и так не увидеть. Давай-ка лучше еще возьмем по бокалу этого отменного белого, и ты мне про львов расскажешь.

- О черт! Да я, если хочешь, живого тебе привезу! - возбудился молодой. - Расскажу, как он выглядит, а ты будешь его гладить и нюхать, пока не поймешь, что я имею в виду.

Он и не подозревал, что в этом парке есть два льва, ас ними обнаженный человеческий ребенок, девочка; ее ноги с пингвиньими крыльями на лодыжках даже не касались земли.

И что, эти куклы приходят сюда ежедневно и развлекают гостей беседами из давным-давно,-миллионы лет назад ушедших времен? И что, каждый день для этих созданий похож на все остальные? Вдруг как будто холодный ветер подул сквозь нее; вдруг как будто ее, нагую, вознесло на самый верх горы, сложенной из миллионов ее лет.

- Ты путаешь истинное и реальное, - произнес тихий, шепелявый мужской голос. Она огляделась - кто из удивительных людей и нелюдей мог сказать эти слова, самые истинные и реальные из слов, которые она услышала за… сколько уж столетий?


* * *

Она отправилась в Новый Орлеан, где была ночь и шел дождь - теплые ласковые струи сыпались на освещенные фонарями улицы. В Новом Орлеане тоже был XX век, там на каждом перекрестке мощенных кирпичами улиц под мимозами варили лангуст. И над озером Пончартрейн пылала Новоорлеанская Дева. Она висела в черном ночном небе, окутанная промасленными шелками, и сияла как звезда, и бледно-голубое колесо Галактики над горизонтом служило задником этой сцене. А потом Дева вспыхнула кометой и канула в черную воду, а духовой оркестр сыграл «Laissez 1е Bon Temps Rouler» [3].

В Новом Орлеане она сдружилась с тремя гостями, чьим оригиналам было под тысячу лет. Все трое, по их словам, были студентами Переоткрытия. Что такое Переоткрытие, она не поняла. Ее новые друзья носили зеленое в честь Земли, объяснил один из них. Она сочла это странным - Земля ведь, если из космоса глядеть, почти вся голубая. Пили слабый психотроп под названием абсент; горькую белую бурду полагалось лить в воду, держа под струей в Серебряных щипцах кусочек сахара. Они поинтересовались происхождением клайда, чем сильно насмешили ее. Его «происхождением», конечно же, была она - затерявшаяся среди своих бесчисленных копий. Но, хоть и вынуждали студенты ее почувствовать каждый из прожитых пяти миллионов лет, ей импонировали их невинность, открытость и энергия.

Вместе со студентами она шла по набережной чер$з огромный планетарий. При подготовке этой выставки широко использовались оставленные в Библиотеке гостями воспоминания и иные материалы. И экспозиция ежедневно обновлялась.

Она слушала, как студенты спорили о том, что люди, возможно, произошли не на Земле, и тут подошел какой-то человек и, глядя на нее в упор, громко сказал:

- Ни один из них на тебя не похож, но все равно они - твои копии. И все одержимы прошлым, потому что в нем они как в ловушке.

Высокий рост, смоляная борода лопатой. В черных глазах плещется бескрайнее море веселья. Этот же мягкий шепелявый голос она слышала в парижском кафе. Незнакомец подмигнул и скрылся в самой середине раскаленного добела круговорота - аккреции черной дыры Сигмы Дракона-2; материю эта звезда тянула со своего спутника, голубоватого гиганта. Когда-то это было одно из чудес Галактики.

Она пошла следом, но незнакомец уже исчез.

Она искала его по всему Новому Орлеану и наткнулась на женщину, которая перед сбором клайда жила в оболочке водяного пара вокруг газового гиганта, управляла турфирмой, чьи клиенты копировали свой разум на нервную систему живого дирижабля километровой длины. Звали эту женщину Рафа; когда-то она правила стозвездной империей, но сложила с себя бремя власти задолго до того, как ее позвали на сбор.

- Между прочим, я была не императрицей, а императором, Мужчиной, - сообщила Рафа. - Но и от этого отказалась. Когда все дела переделаны, что еще остается? Только гулять да веселиться.

«А я всегда была женщиной», - подумала она. И на протяжении двух миллионов лет она правила империей в миллион миров. И насколько ей было известно, оставленная на троне копия правит по сей день. Но об этом она Рафе не сказала. Никто на всей Земле не знал, кто она,

- Что ж, коли так, давай гулять да веселиться до конца света.

Сама она перепробовала уже все развлечения, в любых сочетаниях, и давно не открывала ничего нового. Но на этот раз, возможно, что-нибудь и откроет. Потому что ей на этот раз все равно.


В Новом Орлеане они учинили скандал и перенеслись в Антарктику. Там тоже шел дождь. Он не прекращался уже целый век, с тех пор, Как был создан этот мир.

На стационарной орбите висели тончайшие зеркала, отражали солнечный свет, чтобы на болотах, лесах и горных вулканических грядах Южного полюса царил вечный день. Охотничий домик стоял на летучем острове, а остров парил в сотне метров над верхушками гигантских папоротников, у берега мелкого зеленоватого озера. В нем плескался косяк хрупких пятнистых дромицейомимусов, гигантские стрекозы порхали под струями дождя, на туманном горизонте три четко прорисованных вулкана протянули к тяжелым, низко висящим тучам дымные щупальца.

Они с Рафой безумными скачками гнали свои шары над лесом, гонялись за динозаврами или подстрекали динозавров гоняться за ними. Потом нырнули в вулкан, заставили его извергнуться. Наконец у егеря лопнуло терпение, он догнал шары и вежливо, но твердо попросил прекратить безобразие.

Озеро и лес покрылись слоем вулканического пепла» От этого же пепла небо сделалось молочным.

- Ваши проделки забавляют гостей, но долго так продолжаться не может, - говорил егерь. - Здесь ведь главное - охота. А для ваших развлечений, если позволите, я предложу другие участки.

Он был из той же породы, что и ее последний любовник, только чуть помоложе, в бороде седины поменьше, поступь чуть потверже.

- Сколько же вас я наделала? - спросила она. Вопроса он не понял.

Они отправились в Фивы, а с ними кое-кто из охотников (в Фивах они нагишом бегали по улицам с криками и сбрасывали с пьедесталов статуи богов). Потом - в Гренландию, там разрушили радужный мост Валгаллы, подрались с троллями и со смехом убежали под раскаты грома Одина в Трою, где подожгли деревянного коня, не дожидаясь, когда в него залезут греки.

Все это не имело совершенно никакого значения. Машины все починят. Куклы вновь сыграют свои роли, назавтра Троя падет - по расписанию.

- А давай на Голгофу махнем! - У Рафы были совершенно пьяные, дикие глаза.

Разговор происходил в баре какого-то американского городка христианской эпохи. Снаружи по Майн-стрит взад и вперед носилась пара мотоциклов. Они петляли между медлительными машинами карамелевой расцветки. За ними снисходительно наблюдали два копа.

- Или в Африку, - продолжала Рафа. - Там можно на человекообезьян поохотиться.

- А я на них охотился, - сказал кто-то, не имевший даже имени, только цифру. Выглядел этот полуклон живописно: бритая голова в жутких шрамах, один глаз - механический. - На человекообезьяну идешь с пращой или копьем. Знаете, какая она хитрющая, хоть и недочеловек! Меня два раза убивали.

Кто-то вошел в бар. Высокий, черноглазый, с окладистой бородой. Угрюмый. Она тотчас спросила у своего прибора: частичный это или гость? Но вопрос поставил машинку в тупик. Тогда она спросила, нет ли в этом мире еще каких-нибудь чужаков. И тотчас получила ответ: есть слуги, есть члены ее^спайда, но чужих нет.

- Ну что, развлекаетесь? - вкрадчиво спросил он.

- Ты кто?

- Кто я?.. Ну, может быть, я тот, кто нашептывает на ухо: memento mori [4]. Ты смертна, Энджел?

На этой планете никто не мог знать ее имени. Ее настоящего имени.

«Опасность, опасность», - пропел внутренний голос под аккомпанемент музыкального автомата. «Опасность», - булькнул кофейник на плите за стойкой бара.

- Я и тебя сделала, - сказала она.

- Э, нет. Ты сделала все это, даже всех гостей. А меня - нет. Тут нам не поговорить. На этом суррогатном мире только одно место имеет какой-то смысл. Предлагаю встретиться там, после того, как я оттуда кое-что заберу. Буду тебя ждать.

- Ты кто? И чего ты хочешь?

А если я скажу, что хочу тебя убить? - Он улыбнулся. - А ты, возможно, хочешь умереть. Все остальное уже перепробовала.

Он ушел, а когда она двинулась следом, на пути очутилась Рафа. Рафа не видела мужчину. Она сказала, что друзья-студенты зовут ее в Бразилию.

- Генетические войны, - сказала Рафа. - С них началось то, что с нами сделалось. И во что мы еще превратимся… не знаю. Ну да и не важно. Будем гулять и веселиться до конца света. Когда взорвутся солнца, оседлаю ударную волну - и полечу… Назад не вернусь. Таких, как я, кто назад не захочет, много. А зачем возвращаться? Мы просто запишемся и потом, через тысячи лет, проснемся здесь копиями. Или в тысячах световых лет отсюда. Зачем возвращаться? Э, ты куда?

- Не знаю, - буркнула она и вышла.

Этот мужчина ее напугал. Он коснулся больной темы - той самой, что побудила ее организовать сбор. Нужно найти укромное местечко, там посидеть и подумать обо всем, прежде чем она с ним встретится.

Почти весь североамериканский континент создавался по образцу третьего тысячелетия христианской эры: Она села в автомобиль - красный «додж» величиной с лодку, с «плавниками» и хромовой окантовкой, и поехала в Даллас, и там на нее напали племена всадников возле мерцающих останков погибшего в огне города. Она пожила там с вождем, отравила всех его жен, от скуки соблазнила его сына, тот убил отца и развязал междоусобицу. Она отправилась верхом на юг по цветущим джунглям, что заполонили Землю после того, как ее покинуло почти все человечество, потом на скоростном экспрессе пронеслась через всю Флориду до Кей Веста. Там тоже жил двойник ее последнего любовника, через две недели она его увидела в баре на пляже. В Кей Весте главными наркотиками считались сигареты, героин и алкоголь. Она перепробовала все по очереди и пришла к выводу, что спиртное ей нравится больше. Помогает забыть себя, странным образом разрушая логические связи - это и приятно, и как-то тревожно. Может, посвятить пьянству часть долгой жизни? Двойник ее любовника тоже «уважал» горячительные напитки, но стыдился этого и притворялся, когда пил один за другим какие-то мудреные коктейли, будто не замечает осуждающих взглядов. Он располнел, борода отросла и побелела. Окаймленные морщинками глаза были ярко-синими, но взгляд мутен, озабочен. С помощью своего прибора она подслушала его разговор с барменом - хотела узнать, сильно ли сдал пламенный борец, которому приходилось то и дело доказывать миру, что он чего-то стоит. Похоже, что сильно. Мир беспощаден, а его силы тают.

- Карлос, она меня бросила, представляешь? - говорил он бармену, подразумевая свою музу..- Сбежала, сука.

- Да брось, папаша, ты же знаешь, это не так, - возражал паренек. - Я на прошлой неделе читал твою статью в «Лайфе».

- Барахло! Такие статейки я стряпаю запросто, а вот что-нибудь стоящее - дудки. Спекся. Мне бы передохнуть чуток в тишине и покое, а тут эти туристы - так и норовят меня сфотографировать. Помоложе был, так мог сутки напролет в кафе работать, а сейчас мне… черт, да я и сам не знаю, что мне нужно. Нет, Карлос, она. точно сука. Только молодых и любит.

Позже он сказал:

- А мне все львы снятся. Африка, длинный белый пляж, и туда в сумерках приходят львы. Играют там, как котята. И я все хочу к ним подойти, да не могу.

Но Карлос не внимал, он обслуживал другого посетителя. Только она слушала старика.

Потом, когда он ушел, она поговорила с Карлосом. Будучи куклой, он ничего не понял. Но это не имело значения.

- Все это было неправильно, - сказала она. - Дурацкая затея.

Она имела в виду бар, Кей Вест, Тихий океан. Весь мир.

- Хочешь, расскажу, как это начиналось?

- Разумеется, мэм. Принести вам еще стаканчик?

- Пожалуй, хватит. А ты стой и слушай. Миллионы лет назад, когда все то, что потом стало человечеством, жило на девяти мирах и тысяче мирков вокруг единственной звезды в рукаве Небесный Охотник (это рукав галактики), была религия, которая утверждала: разум никогда не умирает. И эта религия впервые побудила человечество перебраться со звезды на звезду. Люди снимали с себя копии при помощи компьютеров, или клонировались, или распространяли свою личность с птичьими стаями, рыбами, распыляли ее по роям насекомых. Но в этой религии был один изъян. Миллионы лет спустя большинство ее последователей уже не являлись людьми ни по телесной форме, ни по образу мышления. Разве что могли поколение за поколением реконструировать прошлое и обнаружить, что они произошли от единственного предка, человека. Сами же они стали богоподобными каждый такой человек представляет собой клайд, или союз миллионов разных умов.

Я - лишь одна из многих, но - я одна из старейших, крупнейших клайдов. Я собрала нас здесь, чтобы объединить опыт, накопленный каждым. Один не в состоянии увидеть все чудеса галактики, посетить все миры. В галактике, как-никак, сто миллиардов звезд. Чтобы исследовать планеты только Одной звезды, необходим год или два, да и перелеты требуют времени. Но ведь нас тут десять миллионов. Клоны, копии, потомки клонов и копий. Многие ничем другим, кроме исследований, не занимались. Мы не все на свете перевидали, но многое. Мне пришло в голову соединить всю информацию, и тогда, может быть, получится что-нибудь интересное, новая религия, к примеру. Не обязательно религия - что-нибудь иное, небывалое. Но большинству, кажется, охота только развлекаться. Наверное, я здорово изменилась. Они так мало похожи на меня. Многие говорят, что не вернутся, останутся тут до самого конца. Кое-кто отправился в Китай воевать, а некоторые даже отказываются от регенерации. Почти всем остальным подавай гулянку.

Мэм, но тут каждую ночь гулянки, - произнес бармен. - Это же Кей Вест, он для того и предназначен.

- За мной кое-кто ходит, но я его давно не вижу. Похоже, он меня выследил через путевую сеть, хотя сюда я добиралась современным транспортом. Он меня напугал, и я сбежала. Но что, если это тот, кто мне нужен? Думается, надо бы его найти. Какой сейчас месяц?

- Июнь, мэм. Очень жарко, даже для июня. А значит, сезон будет непогожий, сплошные ураганы.

- По-твоему, это жара? - фыркнула она, подумав о машине, которая отсчитывала секунды в ядре солнца.

И отправилась на Тибет, где находилась библиотека.

По какой-то причине высокое плато было скопировано с марсианского ландшафта. При строительстве Земли ее слуги имели большую свободу действий. Ей нравились новизна и сюрпризы, тем более что судьба ее ими не баловала.

Она появилась на вершине зубчатого каменного массива, одного из тех, что окаймляли громадную впадину, посреди которой стояла гробница: каменный столб с нарисованным на нем глазом мани и груда валунов; а над ними красные, голубые, белые и желтые молитвенные флаги развевались на холодном ветру. Крутой откос простирался вниз до каменных осыпей и лавовых покровов дна котловины; багровая равнина, в редких оспинах неглубоких кратеров, укрывалась под скатертью из барханов. Прямо перед ней белая, как голая кость, Библиотека угнездилась среди берез у подножия скалы.

Целый день ушел на спуск по петляющей тропке. То й дело мимо проходили встречные паломники. Многие ползли на коленях, воздев очи горе, иные на каждом шагу падали лицом в пыль, вставали и шагали вперед, на то место, где их руки только что коснулись земли. Паломники крутили молитвенные колеса и бормотали личные мантры, и редко кто уделял ей хотя бы мимолетный взгляд. Разве что в разгаре дня, когда она присела под узловатой арчой, к ней подошел какой-то старик и поделился краюхой хлеба и сушеным жилистым мясом яка. От этого человека она узнала, что паломники, оказывается, вовсе не куклы, а настоящие, живые туристы - ищут просветления. Стало так смешно и так печально, и что тут, вообще, скажешь?

Наконец она очутилась перед Библиотекой - копией Белого дворца из Паталы. Создавалась она для тишины, порядка и сосредоточения. Все истории, рассказанные друг другу членами клайда, все воспоминания, записанные ими безвозмездно или в обмен, собраны были здесь для анализа и сравнения.

Но сейчас в Библиотеке бушевала битва.

Монахи в шафрановых рясах, с орудиями убийства из десятков эпох, бились с черными человекообразными роботами. На ступеньках огромной лестницы лежали тела людей и андроидов, из верхнего ряда узких Окон клубами валил дым, под розовым небом мельтешили красные и зеленые лучи энергетического оружия.

Через это побоище она прошла невредимой. У нее был железный иммунитет к любым напастям на свете. Кроме, быть может, единственной напасти, которая приняла облик ожидавшего ее мужчины.

Он сидел в позе лотоса под огромным золотым Буддой, обезглавленным и полурасплавленным шальным лучом. По другую сторону от Будды в гигантских котлах, наполненных водой, сотнями плавали свечи; их. огни подрагивали и мерцали, им передавалась вибрация тяжелого оружия.

Мужчина глаз не открыл, но тихо сказал:

- Что хотел, я уже взял. Монахи - глупцы, не понимают, что игра проиграна. Ты бы лучше их остановила.

- Они делают то, что должны делать. Конечно, убить нас они не способны, но зато я могу убить тебя.

- Гость не может причинить зла другому гостю, - спокойно возразил он. - Это закон.

- Я здесь не гость. И ты, похоже.

Она приказала своим машинам убрать его. Ничего не произошло.

Он открыл глаза:

- Для кукол и частичных, которыми ты населила этот фантастический мир, твои машины невидимы. А я невидим для машин. Я не питаюсь от мировой энергосети, у меня другой источник.

И тут он на нее прыгнул, работая в стилях, созданных миллионы лет назад. «Разъяренная саранча», «вздыбившийся конь», «хватающий богомол». Каждое его движение, помноженное на сходящиеся энергии, могло бы ее убить, испарить ее тело, расплавить механизмы.

Но она предоставила своему телу отвечать, отражать атаки. Раньше она считала, что приняла бы смерть с радостью, как избавление, но теперь бешеное сопротивление привело ее в восторг. Очень уж глубоко укоренилась привычка жить, а теперь она вдобавок сфокусировалась, обрела цель. Стойки для защиты, стойки для нападения. Стремительные каскады выпадов и блоков. Единоборцы двигались по Библиотеке среди сражающихся, по прилегающим к ней садам, пересекли широкую каменную осыпь, не замечая столбов пыли, не обращая внимания на рои каменных осколков.

На краю озера, угнездившегося в идеально круглом кратере, ей наконец наскучила оборона, и она атаковала. «Бьющий орел», «ныряющий дракон», «прыгающий тигр, защищающий детенышей». Он в долгу не остался. Не угодившие в цель сгустки энергии испарили в озере всю воду. Пересохшая земля ходила ходуном, раскололась на мозаику плит. Вскоре над ней поднялся занавес из пыли, затмил садящееся солнце и зеленый лик луны, которая уже встала над горами.


Наконец они утихомирились. Они стояли в центре огромного кратера со стенами из остеклованного камня, одежда их превратилась в лохмотья. Была уже ночь. Наверху, на полпути к вершине, сверкали огни - монахи все еще обороняли Библиотеку.

- Ты кто? - вновь спросила она. - Разве я тебя создавала?

- В этом диковинном, безумном мире я тебе ближе, чем кто-либо другой, - ответил он.

Она долго молчала. Все гости: клоны, копии, репликанты - были ее прямыми генетическими потомками.

- Ты - моя смерть? - спросила она.

И тут он, как будто в ответ, снова атаковал. Но она с прежним пылом дала отпор, и он отступил весь в поту.

- Я сильнее, чем ты думаешь, - сказала она. Из-под разорванной туники он достал черный кубик.

- То, что мне нужно, я уже получил. Ядро памяти из Библиотеки. Всякий, кто сюда приходил, кто записывался, - здесь.

- Почему же ты пытаешься меня убить? - Потому что ты - оригинал. Когда все копии украдены, логично оригинал уничтожить.

Глупец!- воскликнула она со смехом. - Неужто ты думаешь, что мы полагаемся на единственное физическое хранилище, на единственную матрицу? Да любой в клайде имеет право распространять чьи угодно воспоминания. Почему мы здесь собрались, как ты думаешь?

- Я не принадлежу к твоему клайду. - Он подбросил и поймал кубик и спрятал. - Эти знания я обращу против тебя. Против вас всех. У меня - все ваши тайны.

- Говоришь, ты мне ближе, чем брат? Хоть ты и не из клайда? И хочешь нас уничтожить с помощью нашей же памяти? - И тут ее осенило: - Это что, война?

Он поклонился. Он был почти наг, его освещали зеленая луна и тускнеющие потоки лавы, которая разлилась справа и слева от него.

- Браво! - сказал он. - Война уже началась. Может, уже и кончилась. Как-никак, мы в двадцати тысячах световых лет над плоскостью галактического диска, в тридцати пяти тысячах световых лет от оси твоей империи. К тому времени, как ты вернешься, все будет кончено наверняка.

Она была изумлена. Но рассмеялась:

- Ну у меня и воображение!

Он снова поклонился и тихо проговорил:

- Этот мир создан твоим воображением, но меня ты не придумала. И исчез.


Куда он девался, ее машины определить не смогли. Она подключила к поискам всю технику мира, но незнакомца уже не было на Земле. Не обнаружился он и на кораблях, которые привозили гостей - с приостановленной жизнедеятельностью, или в виде замороженных эмбрионов, или в виде кода, трижды, для страховки, вырезанного на золоте.

Оставалось еще только два места, где стоило поискать, но она сомневалась, что он перебрался на солнце. А если все же сделал это, то есть причины для беспокойства. Ведь он может сломать машину в ядре и уничтожить ее и всех остальных, потому что солнце превратится в сверхновую.

Она отправилась на луну. Появилась на ее темной стороне. В поединке он пользовался энергиями, значит, у него тоже есть машины. Было бы неразумно разместить их на виду у Земли.

Механизмы, которым она поручила восстановить Землю на сто лет собрания, воссоздали и Луну, чтобы у океанов были необходимые приливы. Комбинированные гравитационные резонансы могли дать такой же эффект, но вернуть приливы было намного проще. Небольшие дополнительные усилия пошли на возрождение лесов, которые покрывали Землю миллионы лет, прошедших между первыми робкими шагами человечества в космосе и исходом с родной планеты.

Долгая лунная ночь близилась к концу. Кругом на сотни метров вздымались ели, их чешуйчатые стволы грелись под покровами из голубых игл. Серые скалы местами облепил тонкий снежок; мерзлые лишайники хрустели под ногами. Машины, быстрые, как мысль, унеслись во все стороны на разведку.

Она сидела на круглом валуне и ждала. Было очень тихо, в небе царил сгусток света с тремя щупальцами - Галактика, такая огромная, что нельзя было, глядя на один край, увидеть противоположный. Рукав Воин поднимался высоко над изгибом рукава Охотник; в противоположную сторону над близким горизонтом выгнулся Лучник. Созвездия выстроились в длинные цепи сгущенного света в молочной дымке галактических рукавов. Были штрихи, нити, шарики и облака звезд, и все они меркли в грандиозном дымчатом сиянии, рассеченные темными полосами, которые делили рукава на равные доли. До каждой звезды дотронулось человечество. Звезды передвигались или уничтожались. Миллионы солнц или планетных систем были созданы коллапсированием пылевых облаков. В космосе вырос гигантский сад, регулярный, ухоженный, послушный человеческой воле. В Библиотеке хранилась память о каждой звезде, о каждой планете, о'каждом чуде старой, еще не прирученной галактики. Она уже понимала, что собрание - вовсе не начало чего-то нового, а конец колонизации, длившейся 5 000 000 лет.

Долгое время спустя возвратились машины - разведка закончена. Она пошла указанным роботами маршрутом и в глубоком кратере с отвесными стенами увидела не то хрустальный замок, не то лабиринт, построенный из стеклянных пластин. Глубоко запустив корни в оболочку планеты, громадное устройство собирало и фокусировало энергию космических приливов. Бородатый человек находился в самой середке этой машины, сосредоточенно монтировал небольшой космический корабль. В битве было растрачено много энергии, и злоумышленник пытался сосредоточить ее остатки в корабельном двигателе. Он собирался бежать.

Ее машины взмыли и раскрутились, войдя в резонанс пластинами приливной энергостанции, опрастывая ее накопители. Пока она съезжала по гладкой круче на дно кратера, машины раскалились докрасна, потом добела, потом до цвета солнечного ядра, которому они отсылали украденную мощь.

Взметнулись фиолетовые нити, но машины поглотили и эту энергию. Кратер заполнился их ослепительным белым светом, и от него почернели ряды хрустальных панелей.

Она прошла через хитроумные оборонительные сооружения, вытащила своего врага из хрупкого корабля, посадила в воздушный пузырь и унесла в космос, в точку как раз посередине между Луной и Землей.

- А ну-ка, рассказывай, зачем явился, - потребовала она. - И о войне рассказывай.

Он держался исключительно стойко:

- Я клон первого поколения, но воюю на стороне людей, а не сверхчеловеков. Бессмертные клайды - это угроза всем цивилизациям галактики. Это гибель для разнообразия жизни. Но простые расы наконец восстали против них. Я - всего лишь рядовой солдат в битве, величайшей битве за всю историю космоса.

- Ты -плоть от плоти моей. Ты из моего клайда.

- Я перебежчик и шпион. Я создан из единственной клетки, украденной у тебя несколько сот лет назад, прежде чем ты отправилась на эту фальшивую Землю, на собрание твоего клайда. Я прибыл сюда два года назад, создал энергостанцию и проник на Землю, чтобы похитить ядро памяти и убить тебя. На Земле это сделать не удалось, но здесь тебе неоткуда брать энергию, и сейчас…

И когда ничего не произошло, он закричал от отчаяния и бессилия. И ей стало жаль его. И всех тех, кто посвятил свою жизнь созданию этого жалкого кораблика, этому нелепому покушению на ее жизнь. Вся эта героическая борьба, вся эта мышиная возня была обречена на провал. С самого начала^

- Твоя энергостанция не уничтожена, - сказала она, - но всю энергию забрали мои машины. Почему твой хозяева решили, что я опасна?

- Потому что в твоих возможностях наполнить галактику такими, как ты. Потому что из-за тебя может прекратиться эволюция человечества. Потому что ты не миришься с тем, что вселенная пока все еще больше, чем твоя империя. Потому что ты не собираешься умирать, а ведь смерть - неотъемлемая часть эволюции.

Она рассмеялась:

- Дурачок! Мы же ничего нового не придумали. Мы делаем только то, что всегда делало человечество. Мы пользуемся наукой для управления природой - но разве не этим же занимались обезьяны, изобретая каменный топор и учась разводить огонь? Человечество всегда стремилось стать чем-то большим, чем оно есть. Стремилось вырасти - духовно, нравственно, интеллектуально, - чтобы дойти до предела своих возможностей и перешагнуть через него.


Впервые за миллионы лет у этих сантиментов не было привкуса золы. Незнакомец, пытаясь ее погубить, доказал ей, что жить все-таки стоит.

- Но сама ты не меняешься, - возразил он. - Вот почему ты так опасна. Ты и тебе подобные клайды сверхчеловеков остановили ход истории. Ты наполнила галактику копиями десятков индивидуумов, которые до того боятся физической смерти, что ради выживания идут на самые дикие, самые невероятные ухищрения.

Он показал на голубоватый шар, который висел у нее под ногами, - маленький и уязвимый на фоне безбрежной межгалактической черноты.

- Погляди на свою Землю! Четыре миллиона лет назад человечество бросило свою родину, а ты решила воссоздать ее для собрания клайда. История земной цивилизации насчитывает миллион лет, а сама планета просуществовала четыре с половиной миллиарда, но и все же половина воссозданного тобой приходится на одно столетие.

- В этом столетии мы стали тем, кем стали. - Она вспомнила Рафу. - В этом столетии человечество сделало первые шаги в космос, и у нас появился шанс стать сверхчеловеками.

- Просто в этом столетии ты родилась. Будь это в твоих силах, ты бы заморозила историю всего космоса, навсегда заперев одни и те же мысли в одних и тех же головах. Ты отрицаешь все, кроме твоего собственного «я».

Он расправил плечи; он был стоек до конца.


* * *

- Кораблик отвезет ядро памяти без меня. Ты берешь все, но ничего не отдаешь. Я взял ядро памяти, но отдаю жизнь. Вместе с этим.

И он протянул на ладони какую-то вещь, сложную и жутковатую на вид, как зев орхидеи. Это была вакуумная флуктуация, дыра в реальности. Сейчас она сложена, но если развернется, то выхватит их обоих из этой вселенной.

Но мина не сработала. Она молниеносно забросила его на солнце, в ядро. Он не успел даже вскрикнуть.

Оставшись в воздушном пузыре одна, она рассматривала галактический диск, упорядоченные жгутики и грозди. Скорость света так мала - 100 000 лет ушло на полет с одного края галактики на другой. Отгремела ли уже война, уцелела ли ее империя, и империи остальных сверхчеловеков? Изменилась ли в ней галактика, перемешались ли звезды? До своего возвращения она этого не узнает. А на возвращение уйдет 35 000 лет.

Но зачем же ей возвращаться? В противоположной стороне - бескрайняя вселенная, сотни миллиардов галактик. Надолго хватит…

Воздушный пузырь висел между Землей и Луной; она все смотрела и смотрела на крапинки древнего света. Куда ни глянь - звездные царства, и чудесам нет числа.

«Мы будем сражаться, - подумала она. - И победим. И будем жить во веки веков».

Она спустилась на Землю, нашла бар у моря. Спешить некуда. Рано или поздно придет старик, она поставит ему стаканчик и попросит рассказать о львах, которые ему снятся.


Paul J. McAuIey. «А11 Tomorrow's Parties». © Interzone, 1997. © Перевод. Корчагин ПЛ., 2002.


[1] Сад Тюильри (фр.). - Примеч. пер.


[2] лимонный сок (фр.). - Примеч. пер.


[3] «Пусть время бежит с пользой» {фр.). - Примеч. пер


[4] помни о смерти (лат.). - Примеч. пер.


This file was createdwith BookDesigner program[email protected]08.12.2008