"Ренегат" - читать интересную книгу автора (Поттер Патриция)

ГЛАВА 4

Наступило воскресенье 2 апреля 1865 года, зловещий для жителей Ричмонда день. Паника и ужас охватили город, похожий на потревоженный муравейник. Толпы возбужденных страхом горожан хлынули на улицы и заполонили весь город. Войска генерала Ли оставляли Ричмонд, и походные военные марши отзывались в сердцах обывателей погребальным звоном, возвещавшим поражение Конфедерации.

Сюзанна спешила вниз по улице к правительственным учреждениям, чтобы успеть подать прошение об освобождении двух военнопленных из тюремного госпиталя и тем самым выполнить свою часть сделки, заключенной с майором Реддингом. Ее мысли были заняты вопросом, почему она поверила Райсу Реддингу. Это было опрометчиво. Особенно после того, как незнакомец сознался, что не является тем, за кого себя выдает. Стоило ли заключать соглашение с человеком, о котором она почти ничего не знает? Неужели она пошла на это только потому, что несколько дней назад ей взбрело в голову, что Райс ее последняя надежда? Или потому, что не привыкла менять свои решения? Нет. Сюзанна твердила себе, что продолжает поддерживать отношения с Райсом, потому что другого выхода не видит.

Доверяя майору, она полагалась на свою интуицию, которая её никогда не подводила. Валлиец вселял в нее уверенность, которая, как ей казалось, проистекала из его обширного жизненного опыта. Сюзанна готова была поклясться, что в задуманном ею предприятии она руководствовалась только заботой о брате и о земле, которую любила она, любил Марк и оставил на ее попечение. Она обещала мужу позаботиться о земле и о ранчо. И это она вполне могла сделать для покойного супруга.

А Райс Реддинг? Едва ли это было его настоящее имя.

Она будет вести себя осмотрительно, чрезвычайно осторожно. Кроме того, с ними будет Вес, забота о котором потребует ее полного внимания.

Она хорошо знала брата. Ему было присуще врожденное покровительственное отношение к слабым. Она была уверена, что, если ей удастся задеть эту струну, он вновь превратится в могучего, сильного мужчину, каким он был раньше. Ей будет тяжело играть роль беспомощной женщины, потому что она давно уже перестала быть таковой. Сюзанна не только не зависела от мужчины, но и не хотела бы этого. Но для Веса она готова превратиться в слабое, зависимое, беспомощное создание. Только бы это помогло ему вновь обрести силу духа!

Ее охватили противоречивые чувства: вины, надежды и — даже — страха перед незнакомцем. Она не могла сдержать теплой, нервной дрожи, волнами омывающей всю ее плоть, медленно и капризно пробуждающуюся в предчувствии неизведанно-запретного. Сюзанна старалась приглушить эмоции, но не могла.

Все же главным для нее оставалось то, что она направляется домой, а он — вместе с нею. В некотором смысле это было правильно, почти неизбежно.

Неожиданно Сюзанна вспомнила о письме из Техаса, которое она получила два дня назад, и мысли ее приняли совсем другое направление.

В течение последних лет на ранчо случались неприятности — непрошенные гости ломали изгороди и крали скот. Но все это были досадные происшествия, с которыми она и ее управляющий Стэн Грин могли справиться. Последнее письмо принесло скорбную весть о том, что Стэн убит, а кражи участились. Кроме того, Мартины, которые на протяжении двух последних лет пытались купить у нее землю, перекупили их долговые расписки, срок оплаты по которым истекал через пять месяцев. Добиться отсрочки платежей будет невозможно.

Сюзанна закусила губу. Ей это помогало не расплакаться. Майор Реддинг, кем бы он ни был на самом деле, казалось, послан свыше в ответ на ее мольбы. Она чувствовала это. Как бы то ни было, именно он заставил Веса взяться за костыли. Брат ничего не рассказал ей, но во взглядах, которыми обменивались мужчины, было нечто, что заставляло ее думать именно так. К сожалению, они не испытывали расположения друг к другу.

Враждебность и соперничество были теми чувствами, которые связывали их. Но Вес сейчас нуждался именно в таком отношении к себе.

Итак, Сюзанна заключила сделку. Когда майор поставил свое странное условие, у женщины не было времени размышлять над его подоплекой. Если бы Сюзанна была благоразумной женщиной, она несомненно, сразу отвергла бы предложение незнакомца.

Райс таил в себе некую загадку. Непонятно, почему он все время напряжен и насторожен, почему очевидную по его поведению необходимость ускользнуть от янки он скрывает под маской безразличия, и почему он все-таки открылся ей. Только сейчас она отчетливо поняла, что таинственный незнакомец — это темная лошадка, и она совершенно не знает, кого пригласила в попутчики. Тем не менее Сюзанна была настроена решительно.

Она воинственно протискивалась сквозь обезумевшую объятую страхом толпу, запрудившую улицы Ричмонда. Город питался противоречивыми и преувеличенными слухами, которые передавались мгновенно, как зараза, вызывая ужас и панику.

Для военных оставался свободным один-единственный путь к отступлению, и, покидая Ричмонд, войска Конфедерации заполонили улицы, ведущие к выходу из города, создавая давку.

Было ясно, что для Ричмонда следующее утро будет утром капитуляции.

На улицах царили сумятица и хаос, но в присутственных местах неразбериха была еще большей. Сюзанна ходила из учреждения в учреждение, разыскивая людей, к которым она могла бы обратиться за содействием, офицеров, которые раньше оказывали ей помощь, хоть кого-нибудь, кто знал Марка. Наконец она натолкнулась на полковника Эвана Кэрея, одного из бывших приятелей Марка. В свое время по ее просьбе он тщательно проверил списки военнопленных и в одном из них обнаружил сведения о Весе. Несмотря на страшную занятость, он доброжелательно выслушал ее просьбу об освобождении Веса и еще одного военнопленного и подписал ей два документа на освобождение.

— Не знаю, помогут ли они вам, миссис Фэллон, — сказал он. — Но попробуйте. Почему бы и нет. День или два не имеют никакого значения. — Он встал. — Все кончено, — добавил он с горьким осознанием поражения. — Только Богу известно, какая участь ждет Юг Америки. Я чертовски сожалею о смерти Марка, — он протянул ей бумаги.

— Спасибо вам, — сказала Сюзанна и быстро завладела документами, пока полковник не передумал.

Сжимая в руках драгоценные бумаги, Сюзанна, работая локтями, пробиралась сквозь толпу к конюшне, где находились купленные ею лошади и фургон.

Вокруг творилось невероятное: вниз по улице потоками лилось виски. Мужчины и женщины, белые и черные черпали опьяняющую жидкость ковшами, многие хлебали прямо из сложенных ладоней. Сюзанна услышала взрыв, за ним — другой. И вот уже казалось, что все пространство Вселенной пропитано порохом и взрывами. Вдали она увидела огонь.

Наконец женщина добралась до конюшни. Несколько мужчин стояли снаружи и пачками предлагали бесполезные теперь деньги, выпущенные Конфедерацией, владельцу конюшни.

— У меня больше нет лошадей, — устало отнекивался он. — Все проданы. — Он заметил Сюзанну и поспешно провел ее внутрь. — Выбираетесь отсюда, миссис. Весь город сошел сума.

Хозяин приказал мальчику впрячь лошадей в фургон, отвел Сюзанну в сторонку и показал ей винтовку.

— Советую вам приобрести эту штучку, миссис, — он внимательно посмотрел на женщину. — Вы умеете с этим обращаться?

Сюзанна кивнула. Большинство уроженок Техаса владели оружием. Оружие было необходимостью. Только оружие защищало от непрошенных гостей — людей и животных. Сюзанна была метким стрелком.

— Будьте осторожны, миссис. Сейчас подонки шныряют везде. Грабят. Воруют.

Сюзанна внимательно оглядела винтовку.

— Разве вам она не нужна?

— У меня есть еще. И, по правде говоря, я сомневаюсь, чтобы янки позволили нам держать оружие. А вы уезжаете из города.

Женщина благодарно кивнула и бережно спрятала винтовку под скамью фургона.

По пути в госпиталь нужно было заехать еще в два места. Во-первых, надо было раздобыть одежду для Веса и таинственного майора — в грязной окровавленной форме североамериканской армии им далеко не уехать. Во-вторых, она должна была забрать свои вещи из пансиона.

Мурашки бегали по телу, когда она правила по улицам, кишащим пьяными людьми.

Все надежды на спасение Сюзанна возлагала только на одного человека, на человека, которому полностью не доверяла. Все в его облике свидетельствовало об уверенности и силе. Именно в этом она нуждалась больше всего. Но его глаза… глаза были настороженными, следящими за происходящим вокруг как бы из засады. Они оставались застывшими, немигающими и расчетливыми, даже когда майор улыбался. Именно выражение глаз придавало ему сходство с хищной птицей.

Сюзанна вновь погрузилась в раздумья. Не совершила ли она зловещей ошибки, доверившись ему? А был ли у нее выбор?

Ей необходимо попасть домой, и она не может бросить Веса на произвол судьбы. Кроме того, она прекрасно осознает, что одной ей с Весом не справиться.

Тюремный начальник лишь мельком взглянул на документы, предъявленные Сюзанной. Тюрьма почти обезлюдела. Половина солдат уже покинула ее, присоединившись к отступающим частям Конфедерации. Охранять тюрьму осталась горстка добровольцев. Лейтенант, исполняющий обязанности начальника тюрьмы, сказал Сюзанне:

— Если вам удастся вывести их отсюда, они ваши.

Сюзанна не решалась оставить лошадей и фургон без присмотра; наступило время, когда никому нельзя было доверять. Лейтенант перехватил ее тревожный взгляд, брошенный на ветхий фургон.

— Не беспокойтесь, я присмотрю за ним, миссис Фэллон.

Женщина благодарно кивнула, подхватила сумку, набитую одеждой, которую ей удалось достать, и последовала за охранником на территорию военного госпиталя. Крепко прижимая к себе сумку, Сюзанна не переставала умолять небо, чтобы Вес и майор были в состоянии отправиться в путь. Месяц прошел с тех пор, как Весу ампутировали ногу, и недели — после ранения майора. Майора, который, может быть, и не майор вовсе.

Когда Сюзанна вошла в грязную комнату, мужчины бодрствовали. Глаза майора были как всегда настороженными, глаза брата — апатичными. Женщина уповала на то, что скоро в них заиграют веселье и юмор, как бывало до войны. Сначала она подошла к Весу.

— Можешь ли ты передвигаться?

— Зачем?

Сюзанна на секунду замерла. Она ничего не говорила брату раньше, не желая его беспокоить. Пришло время сделать это.

— Я только что получила письмо, написанное два месяца назад. Стэна Грина убили, лошадей и скот угнали с двух ранчо. Вместо Стэна управляющим наняли Джайма, но он запуган.

— Это Мартины?

Сюзанна утвердительно кивнула.

— Все думают на них.

Вес выругался, потом горько усмехался.

— Что мы можем сделать? Женщина и калека.

— Ты бы мог использовать свой авторитет.

— Ты шутишь, Сью? В Техасе голубая форма, как красная тряпка для быка.

— Как ты думаешь, под чьим управлением будет теперь Техас? — Она торопливо произносила лишние сейчас слова. — Наверное, Севера.

— Проклятие… Наши… твои соседи теперь заклюют меня. В тот день, когда я отправился в армию, меня разве что не вымазали дегтем и не обваляли в перьях. Меня никогда не примут там. Поезжай-ка лучше без меня.

Сюзанна не стала рассказывать брату, что, несмотря на все усилия Марка, соседи ее не приняли и что их ранчо были для арендаторов как бельмо на глазу. Не поведала она Весу и о том, какие изменения произошли в округе, как много мужчин погибло на войне. Вместо этого Сюзанна твердо произнесла:

— Ты нужен мне, Вес. — И это не было ложью — она всегда будет нуждаться в брате. — Кроме того, отец завещал семейное ранчо тебе. Ты не можешь отказаться от него.

Наступило напряженное молчание.

— Как, черт возьми, мы доберемся до дому? Я даже не знаю, смогу ли я ехать верхом.

— Майор Реддинг обещал нам помочь.

Вес развернулся и уставился на Райса. Было ясно, что валлиец слышал весь разговор.

— Ему-то это зачем? — подозрительно спросил Вес. Райс пожал плечами, но поймал предупреждающий взгляд Сюзанны.

— Ваша сестра предложила мне работу. Война закончена. В госпитале мне больше нечего делать, а миссис Фэллон нуждается в помощи.

— На загонщика скота вы мало похожи, — произнес Вес. Райс снова дернулся.

— Это что, ваше условие? Что-то не припоминаю, чтобы я сказал, что собираюсь служить у вас загонщиком скота или еще кем-нибудь. Но помощь в пути я вам оказать готов. Кроме того, мне всегда хотелось познакомиться с американским Западом. Сейчас представился случай.

Вес продолжал упрямиться:

— Я хотел бы знать…

Но Сюзанна его перебила:

— Вес, у нас нет времени. Ричмонд охвачен паникой. Если мы не уедем сейчас, нам уже не выбраться отсюда никогда.

— Почему именно сейчас?

— Может быть, тебе безразлично, что происходит на ранчо, твоем и моем. Мне нет. Я хочу получить то, что осталось после Марка. Я обещала ему это. Ты, кстати, тоже.

— Но почему сейчас? Почему не подождать, пока в город войдут наши войска?

Сюзанна колебалась. Она спиной чувствовала, как Райс Реддинг насторожился.

— Они могут… задержать тебя. Или майора Реддинга. По медицинским или другим соображениям.

— Это предательство.

— Да нет же, — Сюзанна торопливо уговаривала брата. — Мы отправляемся домой, потому что война закончена, — ее голос молил, и женщина утомленно опустилась на койку. — Вес, она уже закончена. Скоро все разойдутся по домам. Ни тебе, ни майору Реддингу сражаться больше не придется. Ты сделал больше, чем многие другие. Теперь, пожалуйста, помоги мне, — произнося все это, Сюзанна жалобно смотрела на брата широко раскрытыми глазами. Притворство во спасение, оправдывала себя Сюзанна.

— Я ни на что не годен, — упорствовал Вес.

— Конечно, нет. И не будешь ни на что годен, если будешь продолжать жалеть себя, — уколола брата женщина. На протяжении разговора с Весли она ощущала на себе испытующий взгляд майора. Неожиданно ей пришла в голову мысль, что незнакомец живет жизнью, полной тайн и недомолвок, и просто так у него их не вытянешь.

Майор одарил ее одной из своих улыбочек. Эта оказалась вызывающей и почти издевательской, как будто он сомневался в том, что Сюзанна способна реализовать тот план, который они наметили. И кое-что еще заметила женщина в его глазах: он, как ястреб, терпеливо следил за каждым движением своей жертвы. Никто бы никогда не догадался, что от решения Веса зависит судьба Райса Реддинга. Никто, кроме нее. Она знала. Вернее, она чувствовала это.

— Мы должны ехать, — проговорила она, вновь обращаясь к Весу. — Но сначала вам следует переодеться. Народ в городе обезумел.

Сюзанна протянула каждому по свертку, не давая больше брату возможности возражать, приняв решение за него. Мысленно она умоляла Веса согласиться.

Райс перевел взгляд на полковника: Вес готов был сдаться, капитулируя перед страдальческим выражением лица сестры. Майор снова посмотрел на Сюзанну: в ее озабоченных глазах уже поблескивал отблеск одержанной победы.

— Я подожду вас за дверью, — и не давая мужчинам времени на ответ, Сюзанна вышла.

— Она всегда так по-хозяйски распоряжается? — поинтересовался Райс вполне миролюбиво.

Вес свирепо сверкнул глазами и начал стаскивать с себя рубашку.

Лейтенант, на которого были возложены обязанности по управлению тюрьмой, подозрительно оглядел своих бывших подопечных, переодетых в гражданское. Сюзанна мгновенно обезоружила его парой слов и улыбок которая, по убеждению Райса, могла бы разбить дюжину сердец разом.

— Мы отправляемся домой, лейтенант. Желаю вам счастья.

— И вам того же, мадам. Будьте осторожны.

Как заметил Реддинг, к мужчинам ни пожелания, ни предостережения не относились.

Рассматривая фургон и лошадей, Райс гадал, смогут ли они отъехать от города хотя бы на дюжину миль. Лошадиные ребра настойчиво выпирали сквозь облезлую шкуру. Клячи выглядели весьма уныло, но могли бы дать фору тому, что Сюзанна называла гордым словом фургон. Зрелище было жалким: колеса болтались на осях, деревянная обшивка расползалась в разные стороны и испускала тяжкий вздох всякий раз, когда повозка приходила в движение.

Вес с трудом проковылял от своей койки до фургона и безмолвно рухнул на скамью внутри. Райс устроился рядом с Сюзанной на передней скамье.

Когда фургон, подпрыгивая, выехал за пределы тюремного двора и оказался на улице, Райс оглянулся. Арестанты прилипли к оконным решеткам, но охранники в серой форме даже не обратили на это внимания.

По небу расползалось оранжевое зарево. Райс слышал громыхание взрывов. Сейчас, когда тюремные стены не преграждали путь звукам, выстрелы были намного громче. Когда фургон выехал на многолюдные улицы, к шуму канонады добавились и другие громкие звуки: ружейная пальба, крики, лошадиное ржание. Мостовые сотрясались от топота сотен, тысяч сапог отступающих солдат-джонни.

— Править буду я, — сказал Райс, и это больше походило на приказ, чем на просьбу.

Но он сразу же наткнулся на глухое сопротивление с ее стороны.

— Я вполне справлюсь сама, майор, — голос Сюзанны приобрел несгибаемую твердость.

Сейчас, когда они сидели так близко друг к другу, в женщине проснулись чувства, которые она не собиралась тревожить. Теплая дрожь волнами спускалась по позвоночнику всякий раз, когда она и майор как бы нечаянно касались друг друга или встречались глазами.

— Миссис Фэллон, — не унимался Реддинг, — я ни на секунду не сомневаюсь в том, что вы умеете править, ни в том, что вам по плечу любое дело, какое вы задумаете, но я чертовски устал от безделья.

— Но… ваша рана?

— Она дьявольски ноет вне зависимости от того, делаю я что-либо или нет, — грубо оборвал ее Райс.

Он совершенно ясно дал понять женщине, что не потерпит никаких обсуждений, что решения будет принимать он, хотя в глубине души знал, что даже натягивание поводьев мешает заживлению раны. Но опыт подсказывал ему, что смятение чувств и недоговоренность могут только помешать в управлении даже этой унылой упряжкой лошадей.

Когда фургон вывернул на главную дорогу, Райс Реддинг увидел отступающие части и ужаснулся. Многие были босы, а их серые, превращенные в лохмотья мундиры побурели от грязи и пота. Отступающие американские части перемежались с фургонами, доверху набитыми домашним скарбом. Встречались и убогие тележки; их толкали вручную мужчины и женщины, стараясь спасти годами нажитое добро. Все это двигалось по одной дороге, начинавшейся за пределами обреченного города. Все чаще слышались пушечные выстрелы, лошади в испуге шарахались и прядали ушами.

Мироздание, казалось, было подавлено войной. Ясное утро перетекало в серый, дымный, смрадный полдень; оранжевое с утра небо кровило.

Райс направил лошадей в объезд брошенной повозки со сломанным колесом. Напряжение, с которым он сжимал вожжи, отдавалось колющей болью в боку. Он почувствовал, что рана увлажнилась, но не придал этому особого значения, понукая лошадей двигаться вперед, боясь, что они остановятся и откажутся тащить фургон или какие-нибудь люди с тупыми, тусклыми глазами схватят лошадей под уздцы и отберут и кляч, и фургон.

По дороге с трудом продвигался вперед отряд кавалерии, прижимая гражданских к обочине и освобождая середину для обессиленных, изнуренных солдат Конфедерации, которые устало брели по дороге.

День клонился к вечеру. Дорога становилась все более и более многолюдной. Лошади едва продвигались, с трудом преодолевая дюйм за дюймом.

Не успели беглецы отъехать от города на приличное расстояние, как Райсу снова пришлось придерживать лошадей, чтобы дать дорогу очередной кавалерийской части, следующей в сопровождении артиллерии.

Сюзанну основательно растрясло, что было неудивительно при наличии многочисленных ухабов, равномерно покрывавших дорогу, и отсутствии рессор.

Ерзая по скамье и вертясь, чтобы размять затекшие мускулы, она неожиданно наткнулась взглядом на четырех мужчин, медленно передвигающихся вдоль обочины навстречу общему потоку. Они были в форме и выглядели весьма подозрительно.

Сюзанна огляделась по сторонам: кавалерийский отряд был далеко впереди, всадники тряслись в седлах, уныло опустив головы, не видя ничего, кроме голой дороги под копытами лошадей. Огромное пустое пространство отделяло Сюзанну и ее спутников от солдат. Позади едва переставляли ноги несколько раненых. Помощи ждать неоткуда.

Загадочная четверка не на шутку встревожила Сюзанну. Двое мужчин восседали на муле. У каждого под ремень был подсунут пистолет. Двое других передвигались пешком, один из них сжимал в руках винтовку. Четыре пары глаз были устремлены на фургон и лошадей. Сжавшись от страха, Сюзанна взглянула на брата и на майора Реддинга.

Вес, мертвенно бледный, лежал с закрытыми глазами. Реддинг сидел, привалившись к спинке скамьи, плотно сжав губы. Женщина знала, что, как и Вес, он испытывал мучительную, изнуряющую боль.

Сюзанна наклонилась и незаметно достала из-под сиденья винтовку. Она представила себе, как скверно чувствовал себя майор, если он, бывший всегда начеку, не заметил ничего подозрительного. Женщина спрятала винтовку в складках юбки. Ей не хотелось, чтобы майор раньше времени обнаружил, что она запаслась оружием. Оно было необходимо на случай, если неизвестный майор предпримет что-нибудь нехорошее против нее или Веса.

Сюзанна еще раз взглянула на Реддинга и поняла, что он заметил приближающихся мужчин. Он сидел, напружинившись, и неожиданно напомнил женщине свернувшуюся кольцами змею.

Мужчина с винтовкой наперевес остановился шагах в пяти от фургона. Он алчно шарил глазами по их бедной колымаге, пока не встретился взглядом с Сюзанной.

— Не найдется ли у вас еды для подыхающих от голода солдат?

Сюзанна нащупала рукой приклад винтовки и, изогнув бровь, как это часто делал майор, спросила:

— Солдат?

За несколько последних секунд лицо майора невероятно преобразилось. Теперь это было лицо тупицы, олуха. Но четверо мужчин не знали в отличие от Сюзанны, что тупица — это то слово, которое никогда не будет применимо к Райсу Реддингу.

У него созрел какой-то план. Женщина чувствовала, как под тесной рубашкой перекатываются мускулы; все его существо источало воинственность и угрозу.

Вожак направил на них винтовку.

— Если у вас нет еды, мы заберем лошадей и колымагу.

Сюзанну осенило, что именно сейчас Райс Реддинг бросится на мародеров, хотя в его нынешнем состоянии у него не было никаких шансов справиться с четырьмя бандитами. Мгновенно оценив ситуацию, она положила левую руку на плечо Райсу, а в правой крепко сжала винтовку.

— Вряд ли это у вас получится, — мягко сказала она, не обращая внимания на недоумение Райса.

Бандит на секунду замешкался, потом криво ухмыльнулся:

— Вам так не попасть, — его палец лег на курок. Сюзанна, не целясь, выстрелила ему в бедро. Мужчина громко и скабрезно выругался и упал на колени, стискивая раненую ногу.

Выстрел насторожил военных. От группы кавалеристов отделился офицер и поскакал к фургону. Одновременно с этим двое мужчин верхом на муле затрусили по дороге, третий уцелевший рванулся в придорожный кустарник. Когда всадник приблизился, раненый вор стонал и корчился от боли. Офицер охватил взглядом Сюзанну, которая все еще сжимала в руке винтовку.

— Мадам?

— Он… они хотели отобрать у нас фургон.

Райс повернулся, чтобы получше рассмотреть женщину. Она сидела совершенно спокойно, придерживая сбоку винтовку. Лицо ее казалось бледным, но дрожи в руках не было. Райс не мог позволить себе выказать удивление, но внутренне он был поражен и восхищен. Он никогда не видел, чтобы женщина так ловко управлялась с оружием. Даже в Африке, где опасность подстерегает на каждом шагу. Это его-то ангел с нежнейшими пальчиками!

Райс оценил это по достоинству и повеселел. Сегодня он узнал свою спасительницу с другой, незнакомой стороны. Это было восхитительно! Сюзанна обладала сложным набором неповторимых, взаимоисключающих черт, которые делали ее не похожей ни на одну из известных ему женщин.

Восхищение ее поступком и ею самой переросло в физическое возбуждение. Райс остро почувствовал, что он мужчина, и эта боль была не менее мучительной, чем боль от незаживающей раны.

Офицер посмотрел на Райса, потом на Веса, делающего безуспешные попытки приподняться.

— Эти люди?..

— Раненые, — ответила Сюзанна, и Райс отметил необычно мелодичные переливы ее голоса, явно предназначенные офицеру.

— Это мой брат и… мой кузен.

— Куда вы направляетесь, мадам?

— В Техас.

— Боже милостивый! Да знаете ли вы, что между нами и Техасом находятся три или четыре североамериканские армии?

Она кивнула.

— Но они не помешали мне добраться из Техаса до Ричмонда несколько месяцев назад, — она помолчала в нерешительности, затем произнесла:

— Мой муж сражался в армии генерала Ли.

— Сражался?

— Он погиб, — скорбно сказала женщина, и Райс заметил сочувствие в глазах офицера.

— Как его звали, мадам?

— Марк Фэллон. Полковник Фэллон.

— Я наслышан о нем. Это ведь он захватил вражеского генерала, не так ли?

Сюзанна снова кивнула.

— Мне сообщили, что он пропал без вести, поэтому я стала пробираться в Ричмонд, чтобы выяснить правду. Я узнала о его смерти неделю назад. Кроме того, у нас дома несчастье.

— Сейчас везде беда, мадам. Я думаю, вам не стоит путешествовать таким отчаянным способом, особенно с двумя тяжелоранеными, — он оглядел фургон. — Офицеры получили приказ конфисковывать все средства передвижения и лошадей, необходимые армии.

Райс хотел вмешаться, но Сюзанна вела свою партию безупречно. Он с интересом наблюдал, как ее глаза набухают слезами. Райс достаточно хорошо изучил эту женщину, чтобы иметь основания сомневаться в искренности этих чувств. Сюзанна Фэллон при необходимости не чуралась лжи, и это ему нравилось. Очень даже нравилось. Безусловно, она была самой глубокой и противоречивой женщиной из всех, кого он когда-либо встречал.

А впереди их ожидала бесконечная дорога, полная неисчерпаемых возможностей!

— Пожалуйста, мадам, успокойтесь, — утешал ее офицер. — Я напишу документ, освобождающий вас от конфискации. Я надеюсь, он вам пригодится. Но я по-прежнему не думаю…

— Благодарю вас, — признательно прошептала Сюзанна, — но я надеюсь, что мы с майором сумеем побеспокоиться о нашей безопасности.

Офицер посмотрел на мужчину, корчившегося в пыли, И на винтовку в руках женщины.

— Не сомневаюсь. Грабитель, я думаю. Окрестности Ричмонда кишат ими. Вонючие стервятники.

Он запнулся и полез в свою дорожную сумку за листком бумаги. Нацарапав что-то, офицер протянул документ Райсу

— Я прикажу двум моим солдатам сопровождать вас в течение следующих двух часов. Позже они должны будут присоединиться к отряду.

Офицер попрощался с Сюзанной и поскакал нагонять свою часть. Через несколько минут он отдал приказ, и два солдата на лошадях повернули в сторону фургона. Подъехав поближе, один из них отрапортовал:

— Мадам, мы будем сопровождать вас.

Сюзанна посмотрела на раненого бандита.

— А что делать с этим?

— Оставим его здесь. Авось его дружки придут за ним. Мы не можем тратить время на грабителей и дезертиров.

Он обратился к Райсу:

— Сэр, я думаю, можно трогать.

Райс поднял глаза на Сюзанну:

— Кузина, — насмешливо проговорил он, — едем?

Она не только превосходно обращалась с оружием, но и виртуозно лгала.

Женщина кивком дала согласие. Райс натянул вожжи, фургон, подпрыгивая, покатился вперед в сопровождении двух кавалеристов. Райс повернулся к Сюзанне и смерил ее долгим оценивающим взглядом. Он знал ее мягкость и милосердие, он знал ее решительность и твердость, только что он убедился в том, что Сюзанна может быть безжалостной и жестокой.

Она убрала винтовку обратно под скамью и улыбнулась ему слегка смущенно, как будто сомневалась, одобрит ли он ее поступок.

— Я не буду обузой для вас. Я буду помогать защищаться.

— Вы могли бы дать винтовку мне.

— Я не знала, умеете ли вы обращаться с оружием.

Он усмехнулся.

— Правда ли это, миссис Фэллон? А может быть, вы не хотели, чтобы я знал о существовании оружия? — в голосе его не было обиды, только легкое подтрунивание.

Сюзанна поняла, что ее объяснение было нелепым. В конце концов, он воевал и, конечно, умел держать в руках оружие. Она подозревала, что майор владел им превосходно. Сюзанна судорожно придумывала очередную отговорку, но в глубине души понимала, что будет снова легко разоблачена. Она понимала также, что этот разговор нельзя не закончить. Поэтому, напустив на себя простоватый вид, она одарила его наивным взглядом и половиной объяснения:

— Я выросла в Техасе. У нас много бандитов.

— Я тоже с ними сталкивался, — услышала она в ответ.

— А не могли бы вы поведать мне о них и о многом другом? — это было сказано как нельзя более кстати, и Райс в очередной раз убедился, что не следует недооценивать миссис Сюзанну Фэллон.

Он кивнул головой, соглашаясь.

— Кто же вы, майор?

— Реддинг. В самом деле существует майор Реддинг.

— Кто же существует еще?

— Сейчас уже не имеет смысла интересоваться этим, миссис Фэллон.

— И вы не собираетесь рассказывать мне обо всем, не так ли?

Райс повернулся к ней лицом. На нее смотрели такие темные и глубокие глаза, что Сюзанна засомневалась, существует ли на свете живая душа, способная проникнуть в тайну этих глаз. Иногда в глазах этого странного человека появлялся кровожадный блеск, и он становился похож на ястреба, выслеживающего добычу. Эти глаза ни разу еще не выдали своих секретов.

Сюзанну охватила нервная дрожь, но она знала, что это в большей степени трепет ожидания, чем страха, хотя взгляда Реддинга было достаточно, чтобы любой здравомыслящий человек стал относиться к нему с опаской.

— Могу сказать только, что обычно я держу свое слово и не нарушаю условий договора.

— Обычно?

— Я не верю в абсолютные понятия, миссис Фэллон, и не знаю ничего абсолютного. Кроме смерти, может быть.

— И вы никогда не изменяете своему выбору относительных величин?

Вместо ответа он сложил губы в гримасе, которая могла означать все что угодно. Это начинало злить Сюзанну.

— Мы совершенно свободны, — наконец процедил он. — Запомните, никаких абсолютных понятий.

Сюзанна ощутила следующую волну дрожи, на этот раз — ледяную, струящуюся по позвоночнику, и… жар, спирально восходящий из сакрального места вверх по животу. Жар и лед. Два проявления одного и того же. Две стороны монеты.

Женщина поймала на себе тяжелый пристальный взгляд.

— Я лучше посмотрю, как там Вес.

Он изогнул бровь, глаза его сверкнули. Сюзанна уже поняла, что потерпела поражение.

Чего она добилась, расспрашивая его? Боже милосердный! Никто никогда не волновал ее, как он. Сюзанна чувствовала себя нелепой, глупенькой, влюбленной девочкой. Нет, поправила она сама себя, не девочкой. В ее чувстве к нему и в земном томлении плоти не было ничего детского. В этом-то и заключалась проблема.

Сюзанна вздохнула, трепеща и испытывая липкое физическое желание. Она принуждала себя сдвинуться с места, но тело отказывалось ей подчиняться, как будто Райс испытывал на нем силу своей мужской привлекательности.

Пройдут недели, может, месяцы, прежде чем они доберутся до Техаса. Боже правый! Где был ее разум, когда она обратилась к майору с просьбой сопровождать их домой?! Сюзанна с трудом оторвала взгляд от Райса и скрылась внутри фургона. Она прилегла на скамью.

Время текло медленно. Путники тащились по разбитой дороге, запруженной людьми и животными. Им часто приходилось уступать дорогу отступающим частям джонни.

Сгустились сумерки, и наступила ночь. Тусклый отсвет далекого пожарища едва освещал им путь. Город был охвачен пламенем. Райс различал взрывы, доносившиеся со стороны Ричмонда. К шуму далекой канонады примешивалось громыханье пушек, которые тащила за собой отступающая армия, стоны раненых, которых перевозили на санитарных повозках. Райсу пришло в голову, что вид дороги мог бы служить иллюстрацией к дантовскому «Аду». Этой книгой он особенно восхищался. Она была созвучна темной части его души.

Никто больше не интересовался, кто они и откуда, особенно после того, как у них появилось сопровождение. Больше всего Райс опасался нескромных вопросов, но командиры отступающих частей едва бросали на них взгляд и следовали дальше.

Постепенно шум канонады утих, отсветы пожара стали меркнуть, хотя громыханье тяжелых орудий по дороге и размеренный шаг солдат продолжали сотрясать пространство ночи.

Отдохнув, Сюзанна подсела к Райсу, на скамейку возницы. Взглянув на него, она молча отобрала у Реддинга вожжи. Майор даже не пытался сопротивляться: силы его были на исходе.

К ночи Райс обессилел. Он был доволен, что Сюзанна не видела его раны. Он чувствовал, как липкая влага просачивается сквозь бинты, и знал, что кровотечение может истощить его организм, каким бы могучим здоровьем он ни обладал. Несколько часов подряд концентрацией внимания и усилием воли он загонял боль внутрь. Этому он научился давно. Но сейчас Райс беспокоился, не упустил ли он время. Он всеми силами заставлял себя не потерять сознания. Но это было все труднее и труднее. Он чувствовал, как его тело теряет тяжесть, скользит… ускользает…