"Список Семи" - читать интересную книгу автора (Фрост Марк)

Глава 16 БЕЖАВШИЕ ОТ САТАНЫ

Спаркс и Дойл рассказали Стокеру и Эйлин обо всем, умолчав только о связи Спаркса с королевским двором. Дойл ни словом не обмолвился о своих подозрениях по поводу Джека, а также о записке Лебу, которая до сих пор не давала ему покоя.

Было уже темно, когда Спаркс закончил свой рассказ. Снег шел весь день, улицы заметно припорошило, однако метель не прекращалась. Друзья по несчастью заказали холодный ужин в номер, но ели без аппетита, обмениваясь ничего не значащими фразами. Эйлин проглотила кусочек баранины и углубилась в собственные мысли, лишь изредка рассеянно поглядывая на Дойла.

Спаркс, извинившись, пошел проведать Ларри и Барри, которые остановились в харчевне рядом со станцией. Эйлин прилегла отдохнуть. Стокер вызвал Дойла в коридор.

— Я хочу поговорить с вами как мужчина с мужчиной, — неожиданно начал он. — Я надеюсь, мистер Дойл, что в сложившейся ситуации нет ничего… компрометирующего.

— Простите? — не понял Дойл.

— Дело в том, что я человек семейный и люблю свою жену и ребенка. А мисс Темпл ночевала в… моем номере прошлой ночью.

— Но вы защищали ее жизнь…

— И все же. Мисс Темпл — актриса и необычайно привлекательная женщина, что, конечно, вы уже заметили. Если до Лондона дойдут слухи… — Стокер сделал кислую мину.

— В нынешних обстоятельствах вряд ли это возможно, — не скрывая своего удивления, сказал Дойл.

— Рассчитываю на вашу порядочность, мистер Дойл, — с облегчением проговорил Стокер. — Пойду пропущу стаканчик бренди. Не хотите присоединиться?

— Спасибо, нет, — ответил Дойл, не желая затуманивать свой мозг в предстоящую ночь.

— Вчера мисс Темпл выпила немного, чтобы уснуть. Пожалуй, закажу порцию и для нее, — и Стокер стал спускаться по лестнице.

Дойл вошел в номер. Эйлин сидела на кровати и умело сворачивала папиросу; кисет с табаком лежал рядом. У Дойла округлились глаза от изумления.

— У вас есть спички? — спросила Эйлин.

— Д-д-а, кажется, да. Минутку… Вот, пожалуйста, — запинаясь, пробормотал Дойл, зажигая спичку.

Он был взволнован и не мог поверить, что находится с Эйлин в номере один на один.

— Вы действительно думаете, что они могут напасть этой ночью? Их не смутит то, что нас несколько человек? — небрежно спросила она.

— О-о да, вполне возможно… Вынужден сказать, что да, вполне, — скороговоркой выпалил Дойл, забыв о грамматических нормах родного языка.

— Не хотите ли присесть, доктор Дойл? Вид у вас просто ужасный, — сказала Эйлин, пуская колечки дыма.

— В самом деле? Пожалуй, присяду. Спасибо, — как можно сдержаннее ответил Дойл, выискивая глазами место, куда можно было бы сесть. Наконец он передвинул стул, стоявший посередине комнаты, и поставил его так, чтобы быть лицом к Эйлин, взял с комода ружье и сел.

— Похоже, вы и стрелять умеете, доктор, — с едва заметной улыбкой проговорила Эйлин.

— Искренне надеюсь, что мне не придется демонстрировать свое умение в непосредственной… близости от вас, мисс Темпл.

Дойл почувствовал, что краснеет. «О господи, только этого не хватает!» — подумал он.

— Я нисколько не сомневаюсь, что если бы такое и случилось, то вы были бы на высоте.

Дойл, как истукан, кивнул головой. «Она как будто играет со мной, — нервничал он. — А все потому, что я веду себя как последний идиот».

— Вы ухаживаете за многими женщинами, да, доктор Дойл? — спросила Эйлин, улыбаясь.

— Извините, мисс Темпл, я вас не совсем понимаю.

— Я хотела спросить, много ли женщин среди ваших пациентов?

— О да, много. То есть как у всех. В общем, примерно половина больных — женщины, — пробормотал он.

«Только не было ни одной моложе пятидесяти, да еще с такой нежной шейкой и персиковой кожей, как у вас», — чуть не выпалил он.

— Вы женаты?

— Нет. А вы замужем?

Она рассмеялась. Смех ее журчал как ручеек.

— Нет, я не замужем.

Дойл опять кивнул, глядя в пол и сжимая ружье, будто кто-то собирался вырвать его у него из рук.

— Я до сих пор не поблагодарила вас, — неожиданно серьезным тоном проговорила Эйлин.

— В этом нет необходимости, — неловко отмахнувшись, сказал Дойл.

— И все-таки. Я обязана вам жизнью. Вам и мистеру Спарксу.

— Вы ни в малейшей степени не должны чувствовать себя обязанной, мисс Темпл. Предоставься мне такая возможность еще раз, я бы с радостью сделал то же самое, — посмотрев ей в глаза, заметил он.

Она хотела затушить папиросу, однако не могла найти пепельницу. Посмотрев вокруг, Дойл взял со стола обертку из-под печенья и протянул Эйлин. Нечаянно коснувшись ее ладони, он вздрогнул, как от электрического разряда.

— Я хотела бы помочь вам, — низким грудным голосом произнесла Эйлин. — Я хочу сделать все, что в моих силах. Передайте это, пожалуйста, мистеру Спарксу. Потому что чувствую, что виновата.

— Вы действовали под давлением обстоятельств, испытывая серьезные финансовые трудности. Вы же не знали, чем это обернется.

Затушив папиросу, Эйлин взглянула на Дойла. Ее лицо было от него на расстоянии пары дюймов.

— Тем не менее. Вы передадите мои слова мистеру Спарксу? Может быть, мы сообща что-нибудь придумаем? Меня иногда осеняют неплохие идеи.

— О, я нисколько не сомневаюсь в этом, — пробормотал Дойл.

Она слизнула крошки табака с губ. Дойл посмотрел ей в глаза, чувствуя, как стучит кровь в висках. Эйлин не отвела взгляда и только чуть откинула голову назад. «Красота — это обещание счастья», — вспомнил Дойл строчку из какого-то романа и… наклонился, чтобы поцеловать ее. В этот момент в коридоре раздался шум шагов. Дверь распахнулась, в номер вошли Спаркс, Ларри и Барри. Дойл быстро отпрянул от Эйлин и выбросил в корзину для мусора обертку из-под печенья.

— Я оглядел харчевню, — сказал Спаркс. — Мы должны перебраться туда немедленно. В харчевне мы будем чувствовать себя в безопасности.

— Надеюсь, вы затеваете это не только ради спасения моей жизни, — с иронией заметила Эйлин, быстро вставая с кровати. — Я могу защитить себя не хуже, чем любой мужчина.

— Мисс Темпл, вы ведь отлично знаете, что приключилось с вашими коллегами, и не можете не понимать, что теперь вы — мишень для наших врагов, — сухо проговорил Спаркс.

— Я отлично понимаю одно, сэр: вы не имеете ни малейшего представления о том, какую помощь я могу оказать вам в нынешней ситуации, — ничуть не смутившись, парировала Эйлин.

— Мисс Темпл, сейчас не время для того, чтобы…

— Если вы думаете, что я останусь в запертой комнате, пока все вы будете заниматься своими делами, то вы глубоко заблуждаетесь, сэр.

— Мисс Темпл, ради бога…

— Я на это не согласна, и мне несимпатично ваше мнение о женщинах как о существах, неспособных…

— Мисс Темпл, объясните мне, ради бога, что вы имеете против переезда в другую гостиницу? — сердито спросил Спаркс.

Дойл еще ни разу не видел, чтобы Джеку так сильно досаждали. Похоже, Ларри и Барри тоже заметили это. Они смущенно потупились, разглядывая носки сапог.

— Я научилась стрелять, когда мне было десять лет, — будто не слыша вопроса Спаркса, проговорила Эйлин. — Однажды мне пришлось-таки пристрелить одного слишком зарвавшегося негодяя. Могу вас заверить, что я без колебаний готова проделать это снова.

— Не говорите глупостей, мисс Темпл.

Эйлин неожиданно выхватила двустволку у Дойла, взвела курки и, вскинув ружье, нажала на спусковые крючки. Шляпу Стокера, висевшую на вешалке в углу комнаты, разнесло в клочья. Ларри и Барри моментально повалились на пол. В этот момент в дверях номера появился Стокер с двумя стаканами бренди в руках. Эйлин перевела ружье на Стокера. Подняв руки, Стокер выронил стаканы, которые с грохотом покатились по полу.

— О господи! Нет! — завопил Стокер.

— Как еще доказать вам, на что я способна, мистер Спаркс? — вызывающе спросила Эйлин.

— Все, что могли, вы уже доказали, мисс Темпл, — в ярости выпалил Спаркс.

Эйлин опустила ружье. В коридоре появились несколько встревоженных жильцов гостиницы, привлеченных выстрелом и грохотом.

— Все в порядке, джентльмены, — успокаивал их Дойл, затаскивая Стокера в номер. — Занимайтесь своими делами. У нас все в порядке.

— Что, черт побери, здесь происходит? — заикаясь, спросил Стокер, когда Дойл захлопнул дверь. — Мисс Темпл, это же наши друзья!

— Мистер Стокер, за мной новая шляпа, — деловито проговорила Эйлин, возвращая Дойл у ружье.

Ларри и Барри, сидя на полу, хохотали. Дойл, не зная, что делать, тоже засмеялся.

— Уверен, что произошло досадное недоразумение. Давайте обсудим все спокойно, — суетился Стокер, теребя остатки шляпы.

— Если переезд откладывается, мистер Спаркс, может быть, вы предложите другой план? — спросила Эйлин.

Спаркс метнул на женщину яростный взгляд, однако она не смутилась. Дойл весело хмыкнул и еще больше разозлил Джека.

— Послушайте, Джек, — сказал он. — Может быть, ничего не случится, если мы останемся здесь.

— У вас еще будет возможность проявить себя, мисс Темпл, — проговорил Спаркс, не обращая внимания на Дойла. — Только учтите: я полностью снимаю с себя ответственность за вашу безопасность.

— Понятно, — сказала Эйлин, протягивая руку Спарксу. Секунду поколебавшись, словно увидев перед собой раскаленную железяку, Джек пожал ее.

— Так что будем делать, Джек? — спросил Дойл.

— Ларри и Барри сделали одно любопытное открытие, — сообщил Спаркс, отходя от окна.

Братья стояли у двери, комкая в руках шляпы. Барри беззастенчиво пялился на Эйлин и не сводил с нее глаз.

— Ровно в три часа дня на станцию прибыл поезд, — спохватившись, произнес Барри. — «Уэбб Компаунд» с пассажирским вагоном. Специальным рейсом из Балмора. Королевский герб и все такое.

— Прибыл кто-то из членов королевской семьи? — с тревогой спросил Дойл.

— Да. Всего один человек — принц Альберт.

— Молодой Эдди?! — в ужасе воскликнул Стокер.

— Он самый. Его встретил экипаж, который отправился куда-то на юго-восток.

— Позвольте напомнить, что сэр Найджел Гулль, бывший личный врач принца, числился в списке семи, — обратился к Стокеру Спаркс.

— Чем объяснить появление здесь принца? Неужели его собираются убить? — недоумевая, спросил Стокер.

— Зря патроны тратить, — неожиданно сказала Эйлин.

— Вы знакомы с принцем Альбертом, мисс Темпл? — спросил Спаркс.

— В общем, да, — ответила Эйлин, сворачивая еще одну папиросу. — Я провела в обществе принца вечер в прошлом году в Бристоле после спектакля «Двенадцатая ночь».

— У принца хороший вкус, — галантно поклонился Барри.

— У него куриные мозги, — покачала головой Эйлин. — Больной и развращенный человек. Ему нельзя брать в рот ни капли спиртного.

— Спасибо за сообщение, мисс Темпл, — сказал Спаркс.

— Не за что, — поднося ко рту папиросу, улыбнулась Эйлин.

Ларри и Барри кинулись к ней, вытаскивая из карманов спички.

— Ларри, а вы не поделитесь своими новостями? — попросил Спаркс.

— Само собой, сэр, — сказал Ларри, гася спичку, так как Барри его опередил. — В аббатстве Горесторп таинственное затишье, никого я за три дня там не видал, так что мистер Стокер оказался очень даже прав. Но как тогда, спрашивается, я нашел достопочтенного епископа Пиллфрока? Очень даже просто: первым делом пошел к бакалейщику, потому что без бакалейных товаров никакой дом не обходится, дело ясное. Поболтал с куколками в лавке — я, конечно, не Барри, однако… — и узнал, что наш дорогой епископ закупил целую прорву товаров и отправил их куда-то вниз по побережью, где, судя по всему, ожидают кучу гостей, а то куда все девать, спрашивается?

— Товары были отправлены в имение епископа? — спросил Дойл.

— Нет, в имение сэра Джона Чандроса, — сказал Спаркс.

— Правильно, сэр. Как это частенько бывает, рядом с имением построена фабрика, на которой производят….

— Печенье «Мамины сладости», — хмуро произнес Дойл.

— Сэр, мне за вами не угнаться, — напустив на себя унылый вид, проговорил Ларри.

— А как называется имение?

— Его называют Рэвенскар, — пояснил Ларри.

— И находится оно на юго-востоке, за руинами аббатства, — сказал Дойл.

— Вы опять правы, сэр.

— Туда, скорее всего, повезли со станции принца Альберта, — добавил Спаркс. — А к Рэвенскару, между прочим, примыкают земли, приобретенные генералом Драммондом у лорда Николсона.

— Мы должны отправиться туда немедленно, Джек! — воскликнул Дойл.

— Отложим это до завтра, — проговорил Спаркс, глядя в окно на падающий снег. — А сегодня осмотрим руины аббатства…

— Вы, конечно, шутите, — взволнованно заметил Стокер. — В такую-то погоду?

— Вы можете остаться в гостинице, дорогой Стокер, — проговорил Спаркс. — Но я хотел бы попросить у вас ружье.

Барри тем временем пытался завести разговор с Эйлин.

— Я ведь вас уже где-то видел, правда, дорогуша? — уверенно начал он.

У Эйлин от изумления широко раскрылись глаза, но она улыбнулась в ответ.

Дойл наблюдал за Барри с огромным любопытством.

Переобувшись и вооружившись фонарями, двустволкой и револьвером, Спаркс, Дойл, братья-близнецы и Эйлин вышли из таверны и под покровом темноты направились в сторону аббатства Уитби. Метель прекратилась; ветер стих, снег крупными хлопьями тихо падал на землю, устилая ее мягким ковром. Луна пряталась за темными облаками; свет из окон почти не пробивался, и пятеро путников наугад пробирались сквозь снежную мглу, оставляя за собой цепочку глубоких следов.

Подъем по холму потребовал от них немалых усилий и выдержки. Спаркс то и дело поглядывал на компас, чтобы не сбиться с верного направления: скалы должны были находиться слева от них. Барри и Ларри с фонарями в руках замыкали шествие, Дойл и Эйлин шли в середине цепочки. Эйлин была в теплых брюках, сапогах и пальто, которые дал ей Спаркс. Она шагала легко, почти не останавливаясь. Казалось, ей нетрудно подниматься по холму. Дойл радовался каждой передышке, которую позволял им Спаркс.

Примерно через полчаса они добрались до безмолвных построек аббатства Горесторп, холодных и безлюдных. Никаких признаков жизни по-прежнему не было видно. Увидев прямоугольные тени на заснеженном поле перед аббатством, Дойл сообразил, что это надгробные камни. Обойдя дом священника, путники миновали рощицу за кладбищем и вскоре увидели темные очертания древних руин, четко вырисовывавшиеся на белом фоне. Как и Горесторп, мрачные руины безмолвствовали; от них веяло чем-то мистическим и страшным.

— Отвратительное место, — тихо сказал Дойл.

— Если сердца бедных полуграмотных прихожан заходятся от страха, священники радуются, — мудро заметила Эйлин.

Шедший впереди Спаркс махнул рукой, и они пошли дальше, преодолевая последние метры до ровной площадки наверху холма. Подъем был очень крутым, и им пришлось помогать друг другу. Вскарабкавшись на вершину холма, они оказались перед руинами аббатства. Тусклый свет фонарей падал на древние серые стены с провалами окон. Крыша кое-где сохранилась, местами вместо нее зияли черные дыры. От этих рассыпающихся от времени камней веяло чем-то таинственным, чувствовалась удивительная мощь. Древние строители знали, на что тратили свои ум, фантазию и силы. В каждой темной нише, на карнизах и притолоках застыли готические статуи чудовищ, изображающие демонов ночи и ада. Злобным оскалом они пугали тех, кто в страхе взирал на них, опасаясь встречи с ними в загробном мире. Удивительно, но время почти не тронуло эти изваяния, они сохранились гораздо лучше, чем стены. Их установили, чтобы отгонять демонов преисподней, а не притягивать их, вспомнил вдруг Дойл. По крайней мере, считается, что смысл нахождения таких монстров в священных местах именно в этом. И все же Дойл не мог отделаться от неприятного ощущения и поминутно оглядывался, словно ожидая, что какое-нибудь из этих чудищ вот-вот набросится на него.

Путники обошли вокруг аббатства и вернулись к тому месту, где начинались их следы.

— Ну что же, войдем внутрь? — спросил Спаркс.

Ответа он не услышал, но, когда двинулся к дверному проему, его спутники сразу же поспешили за ним. Внутри здания, под остатками крысий, снега было меньше. Они оказались в просторной сводчатой зале с рядами полуразрушенных каменных скамей. Приподнятый пол в конце залы свидетельствовал о предназначении этого помещения.

— Здесь была церковь, — сказал Спаркс, направляясь к алтарю.

За ним пошли Ларри и Барри, и церковь осветилась неясным светом фонарей. Из-за падавшего снега воздух казался густым и подвижным, навевая мысли о привидениях и о чем-то сказочном.

— Говорят, тут когда-то ведьмы разные веселились, — сказал Ларри.

— Не ведьмы, а монахини, — поправил брата Барри.

— Ну да, они самые, монахини, — кивнул Ларри.

— Один парень в таверне нам рассказывал, — сказал Барри, обращаясь к Эйлин.

— Так оно и было, — подтвердил Ларри. — Весь монастырь, наверное, бес попутал, потому что дорогуши монашенки все разом в услужение к Князю тьмы переметнулись. Вот люди и сожгли это проклятое место.

— Жители деревни сожгли? — спросил Дойл.

— Они, — сказал Ларри. — Решили порядок навести. Дьявола из монашек вот в этой самой церкви и изгоняли. Так нам рассказали.

— Безумие какое-то, — пожала плечами Эйлин.

— Согласен, мисс, — с готовностью подхватил Барри. — Вдобавок парень, что нам рассказал об этом, накачался джином так, что у него самого, наверное, черти перед глазами плясали.

— Несите фонари! — вдруг крикнул Спаркс.

Подняв фонари, Ларри и Барри кинулись к алтарю. Эйлин и Дойл побежали за ними. Спаркс стоял у алтаря, на котором возвышался покрытый снегом большой продолговатый ящик.

— Это еще что? — сразу перешел на шепот Ларри.

— Представляется мне, что гроб, разве не так? — сказал Барри.

Дойл мгновенно вспомнил рассказ Стокера о старом моряке, видевшем, что какой-то таинственный груз переносили в аббатство.

— Гвозди из крышки зачем-то вытащили, — сообщил Спаркс, поднеся фонарь к гробу.

— Старый китобой рассказывал, что в аббатство переносили два гроба, — сказал Дойл.

— Да, — кивнул Спаркс.

— А что внутри? — нетерпеливо спросила Эйлин.

— По-моему, есть только один способ выяснить это, не так ли, мисс Темпл? — проговорил Спаркс, наклоняясь над гробом.

Но едва Спаркс дотронулся до крышки, как раздался жуткий вой, от которого внутри у всех похолодело. Выл, несомненно, волк, но выл так, что им захотелось немедленно испариться из этого страшного места.

— Где-то совсем близко, — прошептал, застыв на месте, Дойл.

— Да, ближе некуда, — сказал Спаркс.

С другой стороны донесся вой еще одного животного, потом, чуть подальше, еще одного.

— Кажись, волки, — стараясь держаться бодро, сказал Барри.

— Да, на веселое повизгивание собачек не похоже, — усмехнулась Эйлин.

— Взгляните, — сказал вдруг Спаркс.

— Что там еще, босс? — спросил Ларри, оборачиваясь.

Яркий круг из голубых искр повис примерно в двух футах над полом. Он поднимался вверх и расширялся, пока все пространство над каменными стенами не стало как бы наэлектризованным. Дойл почувствовал, как его охватил нервный озноб.

— Какого черта… — пробормотала Эйлин.

Голубые искры постепенно угасали, и на их месте вырисовывались странные прозрачные фигуры — их становилось все больше и больше, — преклонявшие колени в безмолвной молитве. Они парили в воздухе, поддерживаемые невидимой энергией; церковь наполнилась вдруг хором тихих голосов. Разобрать слова было невозможно, но страсть, звучавшая в молитве, проникала в самое сердце, волнуя и бередя душу.

— Поют на латинском, — сказал Спаркс.

— Это привидения? — неожиданно для себя спросил Дойл.

— Да. И много, сэр, — пробормотал, крестясь, Ларри.

— Видите, вот вам и монашки, — сказал Барри, которого происходящее, похоже, совсем не пугало.

Выхватив фонарь из рук Ларри, Эйлин бесстрашно двинулась по проходу между скамьями, направляясь к призрачным монахиням.

— Мисс Темпл! — попробовал остановить ее Дойл.

— Ну, милые леди, хватит развлекаться, — четко и громко сказала Эйлин. — Помолились на ночь, а теперь отправляйтесь туда, откуда явились.

— Барри! — крикнул Спаркс.

Барри кинулся вслед за девушкой, а Ларри, достав из чехла ножи, двинулся вслед за ним. Спаркс торопливо заряжал двустволку.

— Уходите, глупые привидения, исчезайте, или мы на вас рассердимся, — махнула рукой Эйлин.

Голоса вдруг смолкли. Эйлин отступила на шаг и одобрительно сказала:

— Вот так-то лучше. Уходите, девочки, уходите.

Призраки недвижно висели над полом. Барри, приблизившись к Эйлин, остановился в нескольких футах у нее за спиной.

— Мисс Темпл, — громко прокричал Спаркс. — Пожалуйста, уйдите оттуда.

— В театре мы то и дело натыкаемся на призраков, — сказала Эйлин.

— Пожалуйста, сделайте так, как я прошу вас, — повторил Спаркс.

Девушка обернулась и упрямо заявила:

— Беспокоиться не о чем, они не могут причинить вреда…

В тот же миг призраки скинули капюшоны, из-под них показались отвратительные головы, похожие на человеческие и птичьи одновременно. Пронзительно заверещав, они закружили над Эйлин, готовые ринуться на нее с высоты. В этот момент два огромных волка, злобно оскалившись, выпрыгнули из-за алтаря, намереваясь атаковать Эйлин. Спаркс разрядил двустволку в первого зверя, тот повалился на пол, истекая кровью. Барри, подскочив к Эйлин, заставил ее пригнуться и заслонил девушку собой. В ту же секунду Ларри метнул ножи во второго волка. Они вонзились зверю в грудь, однако волка это не остановило: он прыгнул на Барри и подмял его под себя. Каким-то непостижимым образом Барри успел выдернуть один из ножей. Сверкнув в свете фонаря, лезвие раскроило зверю череп, и волк упал к ногам Барри.

— Не поднимайтесь! — заорал Спаркс.

Но Эйлин, вскочив с пола, схватила фонарь и швырнула его в круживших над ней чудовищ. Лампа от соприкосновения с ними взорвалась, привидения рассыпались в воздухе и упали на пол мелким дождем серебристых искр.

— Как я ненавижу монахинь! — закричала Эйлин. — Ненавижу!

До слуха Дойла долетело глухое урчание; обернувшись, он увидел еще одного волка. Зверь стоял возле гроба всего в нескольких футах за спиной Спаркса.

— Джек… — охрипшим голосом выдавил из себя Дойл.

— У меня ружье не заряжено, — не двигаясь с места, тихо проговорил Спаркс. — Где ваш револьвер?

— Я должен достать его…

— Так доставайте.

Дойл расстегнул пальто и скользнул рукой в карман брюк. Зверь смотрел на Дойла умными глазами, словно оценивая ситуацию. Он был очень крупным, крупнее двух других волков. Едва волк шевельнулся, Дойл рванул револьвер из кармана… Но вместо того чтобы атаковать Спаркса, зверь в два прыжка достиг окна за алтарем и выпрыгнул в него, подняв облачко снега с подоконника. Выстрелив вслед исчезнувшему зверю, Дойл подскочил к окну. Бросив взгляд вниз, он прикинул, что до земли не меньше двадцати футов. Дойл посветил фонарем, однако волка не увидел. Эйлин и Ларри суетились вокруг Барри, левая рука которого повисла плетью. Вынимая руку Барри из рукава пальто, Эйлин тихо охнула, увидев струившуюся кровь.

— Могло быть и хуже, а, старик? — нарочито спокойно проговорил Ларри.

— Пальто спасло, потому как зверь был сильным, — шевеля пальцами раненой руки, ответил Барри.

— Привидения! Даже представить трудно, — сказала Эйлин, осматривая рану.

— Нам доводилось видеть чего и почище, мисс, — стоически заметил Барри.

— Как я ненавижу монахинь! — снова воскликнула Эйлин. — И всегда их ненавидела!

— А эти любители овечек очень даже настоящие, — вытаскивая нож из мертвого волка, произнес Ларри. — Тут уж вам никаких фокусов-покусов.

— Как вы, Барри? — спросил Спаркс, перезаряжая ружье.

— Везет, как всегда, сэр, — широко улыбаясь, проговорил Барри, не сводя глаз с Эйлин.

Дойл снова выглянул в окно и почувствовал, как у него заколотилось сердце.

— Джек, посмотрите, — позвал он.

Спаркс подошел к окну. Вдалеке, у подножия холма, виднелась цепочка мерцающих огней, смещающаяся по направлению к руинам.

— Факелы, — пробормотал Дойл.

— Кто-то идет. Может быть, за нами, а может быть, и за этим, — сказал Спаркс, показывая на гроб. — Поглядывайте за ними, Дойл.

Наклонившись над гробом, Спаркс смахнул пыль с крышки и, растерев пальцами, понюхал ее. Секунду помедлив, он снял крышку… Когда Дойл обернулся к нему, то увидел, что Спаркс изменился в лице.

— Что случилось, Джек?

— Он решил поиграть, — мрачным голосом произнес Спаркс. — Поиграть со мной.

Подойдя к Спарксу, Дойл заглянул в гроб. В нем лежали человеческие кости, истлевшая одежда, фотография в золоченой рамке: свадебный портрет мужчины и женщины, по виду англичан.

— Что это, Джек?

— Это фотография моих родителей, — все так же мрачно ответил Спаркс. — На фотографии мои родители.

— О господи, — прошептал Дойл.

— И это тело моего отца.

Дойл застыл на месте, не в состоянии вымолвить ни слова. Если у него до сих пор и оставались какие-то сомнения относительно Джека, то сейчас они исчезли окончательно и бесследно.

— Бесчувственное чудовище, — невольно сплюнув, пробормотал он.

Судорожно сжимая кулаки, Спаркс несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки. Выглянув в окно, Дойл увидел, что факельное шествие приближается очень быстро. Теперь он отчетливо различал шесть силуэтов. Дьявольское число.

Закончив перевязку, Эйлин вместе с братьями подошла к Дойлу.

— Что будем делать? — спросил Дойл, глядя на Ларри.

— Условия для сражения здесь совсем не подходящие, сэр. Против этакого количества этих тварей. Никакого прикрытия, одни окна и двери. Нам придется туговато, скажу вам откровенно, сэр.

— Скажите об этом Джеку, — кивнул в сторону Спаркса Дойл.

— Он знает, — бодро сказал Ларри. — Подождем еще минуту.

— Всего минута у нас и осталась.

— А больше нам и не надо, сэр, — успокоил Дойла Ларри.

Подняв ружье, он тихонько свистнул. Вскочив на ноги и чмокнув Эйлин в щеку, Барри присоединился к брату, и оба бросились из церкви, направляясь навстречу шествию. Дойл теперь смог разглядеть по меньшей мере с дюжину черных фигур.

— И что? Так мы и будем смотреть на этих мерзавцев? — негодующе спросила Эйлин.

— Нет, — ответил Дойл, целясь в движущуюся в авангарде фигуру.

Однако прежде чем он успел нажать на курок, раздался грохот ружейных выстрелов, и две фигуры упали на снег. Мужчина с факелом оглянулся; Дойл спустил курок, и тот рухнул на землю. Факел погас, засыпанный снегом.

— Сюда! Идите сюда, мертвяки вонючие!

Послышались крики боли, и Дойл увидел, как Барри, размахивая фонарем, пытается увести черную толпу от аббатства.

— Эй вы там, пошевеливайтесь! Всю ночь нам с вами возиться, что ли?

Шестеро нападавших бросились вслед за Барри, остальные продолжали двигаться к руинам. Дойл выпустил обойму в приближавшуюся колонну и попал еще в одного типа. Пока он перезаряжал револьвер, послышались ружейные выстрелы, и один из «капюшонов», бежавших за Ларри и Барри, упал.

Шорох за спиной заставил Дойла обернуться. Он увидел, как Спаркс вылил масло из фонаря в гроб, затем разбил его и бросил туда же. Дерево занялось мгновенно, словно сухая трава. Стоя поодаль, Спаркс наблюдал, как пламя пожирает доски и останки его отца, которые нашли наконец вечный покой.

— Мы должны уходить отсюда, Джек, — мягко проговорил Дойл.

Подняв крышку гроба, Спаркс обернулся.

— За мной, — бросил он, направляясь к выходу.

— Зачем ему это? — ошеломленно спросила Эйлин, показывая на крышку.

— Понятия не имею, — пожал плечами Дойл, устремляясь за Спарксом.

В этот момент в дверях показались три «капюшона», один из них замахнулся пикой на Спаркса.

— Джек! — заорал Дойл.

Развернувшись, Спаркс обрушил крышку гроба на троих нападавших и с силой прижал их к стене. Рванув вперед, Дойл стрелял по ним до тех пор, пока не убедился, что «капюшоны» больше не двигаются.

— Сзади! — закричала Эйлин.

Еще два «капюшона» направлялись к ним изнутри церкви. Дойл нажал на курок, однако в револьвере не было патронов. Тем временем Спаркс, снова размахивая крышкой гроба, преграждал путь врагу. Сдернув с ноги тяжелый сапог, Эйлин что было сил двинула им по голове одного «капюшона». Тот пошатнулся. В этот момент Дойл ударил нападавшего рукояткой пистолета, и «капюшон» повалился на пол. Спаркс колотил крышкой по голове другого, пока тот не упал рядом со своим напарником.

У противоположного конца церкви послышался топот множества ног, и зала ярко осветилась факелами. Подхватив крышку, Спаркс ринулся к выходу.

— Быстрее! — крикнул он уже на бегу.

Дойл и Эйлин кинулись за ним. На краю холма Спаркс положил крышку гроба на землю, придерживая ее ногой.

— Садитесь, Дойл! И крепко держитесь за ручки!

Из аббатства выскочило несколько теней. Подхватив Эйлин за талию, Спаркс посадил девушку, уселся сам и, оттолкнувшись ногами, направил деревянную крышку вниз по склону. Так называемые санки заскользили по снегу, быстро набирая скорость. Один из «капюшонов» рванул было за Спарксом и даже успел ухватить его за полу пальто, однако удержать его не смог… Санки высоко подпрыгивали на буграх, взлетая в воздух, но каждый раз благополучно опускались в мягкий снег.

— Вы можете хоть как-нибудь управлять ими? — крикнул Спаркс.

— Не могу! — завопил Дойл, вдруг вспомнив о том, что справа от них должны быть прибрежные скалы.

— Вы что-нибудь видите? — наклонилась к Дойлу Эйлин.

— Почти ничего!

И тут же он заметил две фигуры, стоявшие по пояс в снегу и изо все сил размахивавшие руками. На какую-то долю секунды Дойлу показалось, что это Ларри и Барри, однако он тут же понял свою ошибку, потому что рассмотрел два «капюшона». Дойл перевалился вправо, и санки, мгновенно изменив направление, сбили «капюшоны», которые, как кули, покатились по склону. Взглянув вперед, Дойл с ужасом обнаружил, что теперь санки мчатся на черные скалы.

— Скалы! — заорал Спаркс.

Дойл резко перевалился влево и уперся ногами в боковую стенку крышки. Спаркс выставил ногу вперед, и на какой-то миг она повисла над обрывом. Неимоверным усилием Дойлу удалось повернуть санки, и, пролетев ярдов двадцать по самому краю пропасти и чудом не разбившись о камни, они снова заскользили по направлению к видневшимся впереди прямоугольным камням.

— Надгробия! — успел выкрикнуть Дойл.

Ему удалось проскользнуть между первыми памятниками и обогнуть несколько следующих камней. В середине кладбища надгробия стояли почти вплотную, и избежать столкновения с огромным склепом не было никакой возможности. Дойл почувствовал сильный удар, а затем взлетел в воздух, по-прежнему держась за металлические ручки, и грохнулся на разлетевшуюся в щепки крышку. Спаркс и Эйлин, высоко подброшенные ударом от столкновения, скрылись из виду.

С минуту Дойл лежал, не в силах пошевелиться и разжать руки. Он, похоже, был цел и невредим, хотя двигаться мог с большим трудом.

— Джек! — осипшим голосом окликнул Дойл. Ему показалось, что он слышит рыдание Эйлин.

— Как вы там, доктор?

Дойл понял, что Эйлин не рыдает, а смеется. Она выбралась из-за надгробия, с головы до ног облепленная снегом. Потом раздался хохот Спаркса, выползшего откуда-то снизу. Поглядев друг на друга, все трое зашлись от смеха и хохотали, согнувшись пополам, пока каждый не схватился за ближайший памятник, чтобы ненароком снова не покатиться с горы.

— Я решил, что мы уже умерли, — выдохнул наконец Дойл.

— Я думала так по крайней мере четыре раза, — сказала Эйлин.

Обняв друг друга за плечи и топчась на месте, они понемногу успокаивались. Только теперь Дойл разжал пальцы и отбросил ручки от крышки гроба, чем вызвал новый приступ смеха.

— ДЖОНАТАН СПАРКС!

Голос доносился откуда-то сверху. Он был хрипловатым и вместе с тем резким и мощным — от такого голоса могли бы задрожать и вылететь стекла. В нем не слышалось ни угрозы, ни злобы — он выражал презрение и удовлетворение тем, что беглецам удалось скрыться, будто бы ничего другого в сей момент и быть не могло.

— Это он? — спросил Дойл.

Спаркс молча кивнул и посмотрел наверх.

— СЛУШАЙ!

В воздухе повисла мертвая тишина, которую в то же мгновение прорезал душераздирающий крик, захлебнувшийся на самой высокой ноте.

— О господи, — прошептала Эйлин. — Братья.

Крик повторился, в нем было столько страдания и муки, что Дойл в ярости рванулся вперед и крикнул:

— Негодяй! Грязный ублюдок!

Спаркс положил руку ему на плечо и едва слышно проговорил:

— Именно эти слова он хочет услышать от нас. Крик внезапно оборвался. И в наступившей тишине сердца их сжались от нестерпимой муки.

— Нам нужно идти, — сказал Спаркс. — Они могут пуститься в погоню.

— Но мы не можем бросить братьев… — запротестовала Эйлин.

— Они солдаты, — обронил Спаркс, вытряхивая снег из сапог.

— Он их убьет.

— Еще неизвестно, они ли это. Но даже если это и так, что мы можем сделать? Тоже погибнуть? Глупо и безрассудно.

— И все-таки, Джек! Эти парни вам очень преданны, — сконфуженно пробормотал Дойл.

— Они всегда знали, чем рискуют, — оборвал его Спаркс, не желая продолжать этот разговор.

— В вас течет кровь вашего брата, Джек Спаркс, — с презрением бросила Эйлин.

Спаркс на мгновение остановился, затем, не оглядываясь, пошел вниз.

Эйлин вытерла набежавшие на глаза слезы.

— Он прав, вы знаете это, — промямлил Дойл.

— Я тоже права, — парировала Эйлин, глядя вслед Спарксу.

Эйлин и Дойл поспешили за Спарксом. Путь до таверны прошел в тягостном молчании.

В дверях номера Стокера была записка. Прочитав ее, Спаркс сообщил:

— Стокер уехал в Лондон. Он пишет, что волнуется о своей семье.

— Странно было бы осуждать его за это, — сказал Дойл.

— Он заплатил за номер, чтобы мы могли пользоваться им, — добавил Спаркс, поворачивая ключ.

Дойл взглянул на часы: половина третьего ночи. Пропустив Эйлин вперед, Спаркс прикрыл дверь и сказал:

— Простите, мисс Темпл, нам с доктором надо поговорить. — Обернувшись к Дойлу, он сказал: — Оставайтесь с Эйлин. Если я не вернусь к рассвету, попытайтесь добраться до Лондона.

— Куда вы, Джек? — взволнованно спросил Дойл.

— Думаю, сегодня они вряд ли предпримут еще одну попытку, но револьвер зарядите, — проговорил Спаркс, направляясь по коридору.

— Джек, что вы задумали? — занервничал Дойл.

Спаркс, ничего не ответив, махнул рукой.

Дойл открыл дверь в номер. Эйлин, одетая, лежала на кровати, повернувшись лицом к стене. Дойл собрался уйти, но Эйлин неожиданно попросила:

— Не уходите.

— Вам надо хорошенько выспаться.

— Не думаю, что это удастся.

— И все же вам надо отдохнуть.

— Послушайте, доктор, хватит причитать, словно я ваша пациентка, — обернулась к нему Эйлин. — Мне не хочется последнюю ночь в моей жизни быть одной.

— С чего вы взяли…

— Войдите и закройте дверь. Или мне сказать еще яснее?

Дойл молчал, но продолжал стоять в дверях. Покачав головой, Эйлин бросила на него насмешливый взгляд. Потом посмотрелась в зеркало, стоявшее на столике возле кровати. Ее прическа растрепалась, обветренные щеки горели.

— Ну и вид, — пробормотала она.

— Не так уж плохо, — начал было Дойл, но тут же пожалел об этом.

Эйлин испепелила его взглядом. Она смотрела в зеркало, безуспешно пытаясь привести в порядок волосы.

— О, если бы произошло чудо и у меня появилась бы расческа… — вздохнула она.

— Это единственное, что у меня есть с собой из вещей, — уныло пробормотал Дойл, доставая из саквояжа набор расчесок и щеток.

— Ай да доктор! — рассмеялась Эйлин. — Хватит хмуриться. «Подарок нам не мил, когда разлюбит тот, кто подарил…»

— «Я вас не разлюбил, Офелия», — подхватил Дойл реплику из «Гамлета».

Эйлин сбросила мужской жакет, вытащила заколки и, тряхнув головой, распустила волосы. Она расчесывала черные кудри, перебирая пряди, рассыпавшиеся по плечам. Захваченный зрелищем, таинственным и интимным, Дойл замер, забыв и о братьях, и обо всех ужасах этого вечера.

— Вы когда-нибудь видели меня на сцене, доктор? — мило улыбаясь, спросила Эйлин.

— Не удостоился такого счастья, — пробормотал Дойл. — Меня зовут Артур.

Она едва заметно кивнула, как бы соглашаясь с возникшей между ними откровенностью.

— Вам, наверное, понятно, почему блюстители нравов в течение столетий не позволяли женщинам появляться на сцене. У них были весьма веские причины.

— Что за причины? — удивился Дойл.

— Они считали, что видеть женщину на сцене опасно.

— В каком смысле — опасно?

Эйлин пожала плечами.

— Потому что зритель убежден, что роль, которую она исполняет, и есть ее истинный характер.

— Но от актрисы именно этого и ждут. Она должна играть так, чтобы зритель поверил ей всем сердцем.

— Возможно, возможно.

— В чем же опасность?

— Опасность в том, что, увидев актрису на сцене, а потом встретившись с ней в жизни, человек не может понять, где игра, а где жизнь. — Эйлин бросила на Дойла загадочный взгляд. — Скажите, ваша мама никогда не предостерегала вас насчет легкомыслия актрис, Артур?

— Нет. Вероятно, она думала, что есть опасности и посерьезнее.

Дойл достойно выдержал пристальный взгляд Эйлин.

— Вы думаете, что я все-таки видел вас на сцене? — спросил он.

— Да. В известном смысле видели.

Последовала долгая пауза.

— Мисс Темпл…

— Эйлин.

— Эйлин, мне кажется, что вы пытаетесь соблазнить меня, — без обиняков обратился к ней Дойл.

— Соблазнить? — Эйлин перестала расчесывать волосы. Казалось, она не знала, что ответить. — У вас возникло такое впечатление?

— Да. Я бы сказал, да, — спокойно произнес Дойл.

По ее лицу пробежала легкая тень. Она положила щетку на стол.

— А что, если это действительно так?

— Ну-у, — протянул Дойл. — Может быть, это и в самом деле последняя ночь в нашей жизни… И если я сейчас покину вас, то буду сожалеть об этом до гробовой доски.

Они посмотрели друг на друга.

— Тогда заприте, пожалуйста, дверь, Артур, — мягко сказала Эйлин без тени кокетства в голосе.

Дойл повиновался…