"Тень Арднейра" - читать интересную книгу автора (Клименко Анна)Глава 8. Увидимся в АйрунеСо склона Айрун-ха, к ее облачной шапке, поднимался черный дымок. Словно ядовитая многоножка, он цеплялся лапками за крошечные выбоинки в хрустальной глади неба, взбираясь все выше и выше, к вершине. Скользкие лапы страха вцепились в сердце. Это – догорает дворец лорда, ну да провались он в Бездну… Но что тогда сталось с Айруном?!! Тиорин, не жалея коня, мчался вперед, туда, где дорога выныривала из ложбины Ирвингова леса на возвышенность и откуда можно было увидеть столицу Саквейра. Теперь, когда черными завитками в небо уходил дым, след пребывания во дворце Тэут-Ахи, эргу стало страшно. Не за себя, и даже не за таверсов – а за тех, беззащитных перед лицом внезапной угрозы, за тех, чьи жизни он должен был беречь… Взлетев на макушку небольшого холмика, Тиорин облегченно вздохнул. В просвете между деревьями по-прежнему пестрели разноцветные черепичные крыши, перемежающиеся с изумрудными шапками деревьев. «Значит, вся твоя ярость обрушилась на дворец», – эрг усмехнулся и, легонько подстегивая коня, двинулся дальше. – Скупой платит дважды, – проворчал он, – хотел бы я сейчас увидеть владык Шеззара… И спросить – куда пошла та сила, которую они хотели получить от спящих эргов… кажется, теперь не увильнуть от визита в Шенду-ха. Дорога спустилась с холма, стала шире и ровнее; пыль вилась из-под копыт Севетра. Дневное светило медленно клонилось к хребту Покоя Солнца, рассыпая напоследок охапки розово-золотистых своих стрел. И Тиорин отчего-то не удивился, когда впереди, посреди дороги, замаячил внушительный силуэт всадника. Огромный вороной конь, по размерам ничуть не уступающий Севетру, черные доспехи. Не иначе, верный Юдин… Так оно и оказалось. Едва завидев приближающегося лорда, таверс дал шпор коню. – Милорд, я рад видеть вас живым. Тэут-Ахи… – Да, знаю. Уже видел, – Тиорин кивнул, не без любопытства рассматривая слугу. Юдин был без шлема, волосы – всклокочены, на щеках – сажа, словно доблестный предводитель клана был вынужден удирать от кого-то и только-только запутал следы. Да оно и понятно, от кого. – Что с твоим кланом? Но таверс лишь махнул рукой – мол, с ними ничего страшного и не могло случиться. Ведь таверсы – всего лишь слуги, не более… – Ваш дворец сгорел, милорд. Возрождающая купель разрушена, после того, как Тиорин прищурился. Невзирая на растрепанный вид, Юдин не выглядел ни перепуганным, ни расстроенным. – На чьей стороне таверсы, а, Юдин? Тот в нерешительности провел по волосам, приглаживая их. Взгляд задержался на камешках под ногами лошади. – Да не разгневается милорд… – таверс откашлялся, прочищая человеческое горло, – таверсы пойдут за победителем. – Ясно, – Тиорин пожал плечами. В общем, чего и следовало ожидать… Он отпустил поводья, и Севетр неспешно побрел по направлению к Айруну. «По крайней мере, они не предали меня и не переметнулись на ее сторону до того, как мое тело обратится в камень». – Милорд, – Юдин догнал его, – милорд, прошу вас… – Я все понимаю. Это – закон Бездны. – Я был у могильника Тэут-Ахи, – торопливо сказал Юдин. Он вертел головой, то и дело оглядывался, будто опасался – а вдруг старшие уже близко и подслушивают? Потом его голос упал до хриплого шепота. – Это невозможно, милорд… На месте кургана… Пирамида. – Что?!! Это и впрямь казалось невозможным. Но то, что через минуту сказал Юдин, заставило Тиорина усомниться в реальности всего происходящего. – Эта пирамида, милорд – огромный, небывало огромный цельный алмаз. И вы должны знать, что я не ошибаюсь. Мне-то известно, как выглядят – и каковы на вкус эти рожденные Бездной кристаллы! Севетр перешел на крупную рысь, словно почуяв впереди конюшни. И Тиорину – уже в который раз – захотелось раздернуть холсты с нарисованным пейзажем. Чтобы, наконец, понять – что происходит на самом деле в этих землях, поглоти их Первородное пламя. Хотя… Нет. Нельзя даже в сердцах желать такого, потому что это будет концом всему живому, всему, что он так любил в этой проклятой жизни демона. -Юдин… – Приказывайте, милорд. Эрг усмехнулся и дружески хлопнул по черненому наплечнику таверса. – Я не могу тебе больше приказывать, мой верный Юдин. Я прошу тебя… Очень прошу. Чтобы твой клан не вмешивался и держался в стороне от наших дрязг, понимаешь? Ты… можешь сделать одолжение? Можешь не уводить своих к Тэут-Ахи, пока я жив? Думаю, это не займет много времени, и будет лучше, если ты и твой клан проведете его в ладонях Бездны, под землей. В черных глазах таверса полыхнули искры. Казалось, он был польщен – тем, что – Милорд, даже в мыслях не было принимать сторону Тэут-Ахи. Закон, милорд… Ведь победителя – нет, и идти нам не за кем. – Значит, вы будете в стороне, пока все не закончится? – уточнил эрг. – Да, милорд. – Тогда… Здесь мы расстанемся. – Благодарю, милорд. Юдин поклонился, приложив латную перчатку к тому месту, где в человеческом теле бьется сердце. И, пожалуй, этот таверс и вправду был благодарен – за то, что господин не стал требовать ни присяги верности, ни попыток уничтожить проснувшуюся старшую. Все это – дело правящих, а таверсы идут за тем, кто сильнее… – Прощай, – неслышно шепнул Тиорин и пришпорил беднягу Севетра. Который, скорее всего, только и мечтал, что о хорошей конюшне, чистой воде и торбе овса. Солнце нырнуло в пух облаков, что вечно клубятся на костлявом западном хребте. Еще немного – и Серединные земли окутает туманная шаль сумерек… «Алмазная пирамида», – тоскливо размышлял Тиорин, – «Юдину нет смысла лгать мне. Если это так и есть, ничего удивительного в том, что проснулась Тэут-Ахи. То, что сдерживало ее – исчезло, и она освободилась. Но кто – во имя Первородного пламени – кто мог это сделать?» Ответа на этот вопрос эрг не знал. Наверное, следовало поспешить к этой самой пирамиде, попытаться понять… Он поскреб подбородок, совсем по-людски заросший щетиной… Когда-то у него была роскошная черная борода, но ее пришлось отрезать после того, как проиграл в битве за право быть вождем… А потом… потом был принесен в жертву богине огня… Тиорин сжал зубы до неприятной, тянущей в висках боли. К чему эти воспоминания, похожие на дым, стелящийся над пепелищем? Давно сгорели картины, и сгорели не зря, это стало ясно еще прошедшей ночью, когда Тэут-Ахи первая покинула место схватки и бросилась наутек. «Она просто не вошла в полную силу. Когда это произойдет, все будет по-другому». …Лорд Саквейра въехал в Айрун. И с легкой грустью понял, что город изменился. В тенях рождались недобрая настороженность, шорохи, подозрительные, липкие взгляды. Кое-где поблескивало битое стекло. А на углу, под розовым кустом… Тиорин не поверил собственным глазам. Даже спешился, подошел и перевернул человека на спину – чтобы увидеть рукоять кинжала, засаженного в грудь. Кошельки были тщательно срезаны. – Хм. – он постоял немного, безнадежно пытаясь сообразить, что такого приключилось с Айруном. А потом его осенила очень простая мысль: жители всех Саквейрских земель видели, как горит дворец на Айрун-ха. И те, кто в страхе за собственные никчемные жизни раньше прятались по норам, начали выползать на манящий свет луны. «И почему они не вымерли и не извелись за долгие годы моего правления?» – устало подумал эрг, – «страх заставлял их хорошо прятаться… а теперь они почуяли свободу». Он пошел дальше, углубляясь в хитросплетение уютных улочек. Один раз его кто-то окликнул из густой тени дома, но Тиорин только выразительно похлопал по гарде и зашагал дальше, ведя Севетра под уздцы. Тревожить его пока не смели. Пока… Эрг остановился у высаженной двери небольшого дома с маленьким садиком. Изнутри доносились какие-то непонятные звуки, грохот падающей мебели. Тиорин пожал плечами, вспомнил сверкающий топор, занесенный над его головой, и уже собирался пройти мимо, как услышал вопль. Севетр беспокойно прядал ушами и всячески выказывал желание очутиться подальше от этого страшного дома и пугающих криков. «И все-таки ты – лорд Саквейра, и будешь им до самого последнего вздоха». Тиорин поискал глазами коновязь. И, ныряя в темное и душноватое нутро дома, почувствовал до боли знакомый запах, который уже не спутал бы ни с чем. … – Смилуйтесь, господа, ох, прошу вас… Нет у меня больше ничего… Все отдал… К каминной решетке был привязан маленький растрепанный мужчина, скорее всего, хозяин дома. Возраст его было трудно определить из-за пегих реденьких косм, свисающих на сморщенное лицо. Рядом на полу сидела старуха в чепце, тоже прикрученная к чугунным завиткам; эта, похоже, и вовсе была без чувств. Кроме них, в комнате присутствовали трое оборванцев, и один из них старательно подогревал каминные щипцы, вероятно для того, чтобы в очередной раз приложить к босым пяткам пленника. И вся эта компания была настолько занята друг другом, что даже не сразу осознала присутствие гостя. Первым Тиорина заметил хозяин. – Господин, господин, бегите! Зачем вы здесь? Он верещал и верещал, пока один из грабителей не оглушил его ударом кулака. – Небесный Круг! Добыча сама на ловца бежит, – тот, в руках которого были щипцы, медленно пошел вперед, – не пожертвуете ли кошелек, благородный господин? Или колечко с вашего бесценного пальчика? Эрг пожал плечами. Под сердцем зарождалось странное, сладостное чувство… Быть может, все огненные демоны носят в себе жажду крови? И у старших она просто полностью овладела рассудком? Не говоря ни слова, он извлек шпагу, прислушиваясь к нежному шелесту стали о ножны. В конце концов, не этим грязным оборванцам, которых и людьми-то сложно назвать, тягаться с эргом в честном бою. Тот, нечестный, где его истыкали стрелами и едва не отрубили голову, Тиорин предпочитал не вспоминать. Грабители оказались на диво медлительны. Тот, что размахивал раскаленными щипцами, очень скоро уже валялся на полу, судорожно пытаясь удержать вываливающиеся из живота внутренности. Огоньки свечей озорно блеснули в расползающейся глянцевой луже, и Тиорин ощутил, как побежала быстрее кровь по жилам. Второй окончил свои дни как мотылек, насаженный на булавку; третий рванулся было к окну, но не добежал, поскользнулся в крови и упал. Эрг наступил ему на грудь и, улыбаясь, спросил: – Что сталось с добрым городом Айруном? Вы все видели, как горел дворец на Айрун-ха? – Пу… пусти… – прохрипел человек. Он извивался червем, пытаясь освободиться. Тиорин моргнул. Что-то происходило с ним странное… Чего никогда не было раньше. Комната подернулась багровой дымкой, сердце быстро билось, гоняя горячую кровь… «Да что со мной?» Еще один взгляд на бледное, искаженное ненавистью лицо поверженного врага. «А, так ты теперь находишь, что это приятно?» Эрг судорожно сглотнул, все еще медля. В сознании… Звучал медовый голосок Тэут-Ахи. Не тот, который он слышал ночью – а тот, что был раньше, много, много лет назад… «Что же ты, Тиорин Элнайр?» – старшая хихикнула, легко касаясь его мыслей, – «давай, всего одно движение… Ребра – они очень хрупкие на самом деле». Он скрипнул зубами. – Убирайся. И передай остальным, что владыка Саквейра пребывает в добром здравии. Поскуливая, горе-грабитель на четвереньках устремился к двери. А Тиорин Элнайр прислонился лбом к холодной каменной стене. …Горная речка, скатываясь в зеленую чашу равнины, сменила неистовство ледяной воды на вполне мирное журчание. Там, где поваленные недавней бурей деревья перекрыли русло, образовалась небольшая – и недолговечная запруда. Как только в горах пройдут дожди, взбешенный поток смоет, унесет прочь досадную преграду; и покатятся дальше мутные от горной породы воды, чтобы где-то далеко превратиться в спокойную равнинную реку. А пока – Тэут-Ахи, фыркая и отряхиваясь, выбралась на поросший пучками травы берег. Купание не было обязательной процедурой для старшего эрга, огненного демона, но само погружение в ледяную бодрящую воду казалось приятным. А она любила все то, что доставляло наслаждение. Тэут-Ахи вытянулась на теплой земле, закрыла глаза. Солнце тут же начало катать по коже горячие волны, усыпляя и укачивая; но она не собиралась так легко сдаваться. Чтобы не заснуть, принялась вспоминать события двух предыдущих ночей. Итак, первая из них порадовала Тэут-Ахи встречей с предателем по имени Тиорин Элнайр. Он ничуть не изменился за долгие столетия, хотя… нет, все-таки набрался сил. Она даже не стала принимать истинное свое обличье, потому как сотворенный купелью, Бездной и Первородным пламенем младший эрг оказался куда как могущественнее ее. Да что там говорить – даже с человеческим телом он ничуть не проигрывал в той бесполезной и преждевременной схватке. Впрочем, Тэут-Ахи не опечалилась осознанием того, что более не является сильнейшей. Она умела ждать, и умела выждать удобный момент. Вторая ночь принесла легкое разочарование. Тэут-Ахи наблюдала через пламя за приключениями неблагодарного младшего. Оказывается, мальчишка только-только подобрался к полному осознанию истинной сути эрга! И кто бы мог подумать, что он до сих пор не научился получать наслаждение, купаясь в крови жертв? Она даже посмеялась, наблюдая, как мучительно раздумывает владыка – раздавить или нет жалкого человечка. И все-таки Тиорин его отпустил, невзирая на собственное желание услышать хруст сминаемых ребер. Не иначе, назло ей, Тэут-Ахи… Ну, а что принесут следующие ночи, она не знала, да и не пыталась угадать. Путь ее лежал к восходу, к могильникам братьев. После – что даст Бездна. Горячие ладони солнца все-таки сделали свое дело, и Тэут-Ахи задремала. Ею овладели мутные, багровых оттенков, видения; с каждым ударом бессмертного сердца становясь все ярче и ярче, унося далеко и от журчащей речки, и от мягкой зеленой травы. …Повсюду горели факелы. Сотни, тысячи ярких, мохнатых огней, прирученных смертными. И – сотни рук, тянущихся к ней, к богине Вечного Пламени. Потому как только истинные эрги могли дать людям огонь и защитить от холодов, уносящих жизни. – Жертву! Жертву богине! Обычный ритуал. Истинному пламени нужна пища, и пища кровавая… Ритуал, придуманный самими смертными, но пришедшийся по вкусу богам. Потому как Толпа заволновалась; колышущееся море потных тел, вопли, сливающиеся в единый гул… Она обернулась: жрецы деловито привязывали к алтарю человека, который отчаянно сопротивлялся. – Жертву!!! Верховный жрец неспешно извлек из ножен ритуальный нож, с лезвием в форме языка пламени. Тэут-Ахи едва не облизнулась. После того, как трепещущее сердце окажется в ее руках, оно воспламенится верой беснующейся толпы, а затем хлынет обжигающая волна силы, чтобы захлестнуть с головой, закружить в безумной вихре… Но до этого момента… Да, это был ритуал, не больше, но и не меньше. Она шагнула вперед, позволяя десяткам потных рук скользить по своему горячему телу. Ведь прикосновение к богине приносит удачу на охоте – так отчего не дать смертным то, чего они хотят, в обмен на могущество? Еще крошечный шажок сквозь бурлящее людское море. К алтарю. Ритуал, ничего не поделаешь. – Готов ли ты отдать жизнь Первородному пламени, что бережет твое племя? И тогда она услышала сквозь рев верующих: – Нет. Будь ты проклята! Это было что-то новое; до сих пор Тэут-Ахи не сталкивалась ни с чем подобным. На смерть шли покорно, понимая, что спасение рода человеческого – в огне. Она взглянула в черные глаза человеку, и не увидела в них ничего, кроме ненависти. Тогда… Тэут-Ахи впервые за много веков почувствовала интерес к этому слабенькому созданию, стоящему на пороге небытия. – Разве не должен ты любить свою богиню? – она наклонилась и прошептала это на ухо замершему смертному, – разве не должен ты радоваться своей участи? – Истинным богам не нужна кровь, – нахал окатил ее волной ледяного презрения, – настоящие боги сильны и без приносимых жертв. Если это не так, то богам уже нет места под солнцем. Тэут-Ахи даже улыбнулась. Покорность утомляет однообразием, а когда встречаешь что-то новое, хочется испить его до дна. – Освободите жертву, – сказала она верховному жрецу, – я забираю его в бездну. Туда, где полыхает Первородное пламя. Наверное, тогда она совершила свою первую ошибку. …Тэут-Ахи проснулась от странного, неприятного ощущения собственной беззащитности. Она быстро села, нашарила Жало Ужаса, но не спешила его поднимать из травы. Чужие, любопытные взгляды иголочками кололи спину меж лопаток. Любопытно, долго они еще будут глазеть на нее? Тэут-Ахи убрала руку от теплого, шершавого древка. Отбросила за спину тяжелые косы и, как ни в чем не бывало, принялась завязывать на бедрах кусок полотна. Который, кстати, она незаметно позаимствовала в близлежащем селении. «Ну, чего же вы ждете?» Наконец у невидимых наблюдателей лопнуло терпение. Зашелестели кусты, и один за другим к запруде выбрались трое мужчин в простых полотняных рубахах и штанах. Они остановились в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу, пожирая глазами древнее ожерелье Тэут-Ахи… Ну, или то, что оно слегка прикрывало. В свою очередь, оглядев незваных гостей, она спросила: – Чего надо? – Эммм… Госпожа… Что вы тут… да еще… – он запнулся и даже слегка покраснел, – да еще в таком виде?!! – Не ваше дело, жалкие смертные, – ухмыльнулась Тэут-Ахи, поднимаясь. Она была ничуть не ниже любого из этих презренных, они даже слегка попятились. – Но, госпожа… отчего вы так с нами? Мы бы проводили вас… – Убирайтесь, – она отрывисто передернула плечами, – только за то, что вы смеете пялиться на богиню… И тут один из них развел руками. – Какую, к Бездне, богиню?!! Ты, милочка, что о себе возомнила-то? Ишь, королевна выискалась… Да таких, как ты… Он не договорил. А Тэут-Ахи, легко дернув на себя копье, грациозно шагнула в сторону. Тем самым позволяя телу упасть на траву. И как же давно она мечтала о чем-то подобном! А Тиорин Элнайр, судя по всему… он просто дурак, неудавшийся эрг, урод среди детей Бездны… Кто-то из них успел закричать и метнуться к спасительным кустам, но эта попытка была равносильно тому, как откормленная курица пытается убежать от ястреба. Копье пело в руках богини, и алые брызги, веером упавшие в воду, расплывались причудливым тающим узором. – Дурной знак, – пробормотал он, – дурной… И проснулся. Над головой простирался грязный потолок. Под ладонями – шершавое, согретое телом полотно. Несколько мгновений шеннит лежал, не шевелясь, судорожно вспоминая… И этот сон, дыхание недавнего прошлого – почему именно сейчас? Не очередной ли знак Судьбы? Он резко сел на постели. Последним его воспоминанием было то, как Миола остервенело торговалась с ярко накрашенной полной женщиной средних лет; но голова у Ланса просто раскалывалась, и он с трудом улавливал предмет разговора. Кажется, речь шла о комнате на ночь… Потом, уже в серой мути, он покорно переставлял ноги по скрипучей лестнице, и Миола тащила его на себе куда-то вверх, изредка роняя крепкое словцо – когда ноги заплетались. Дальше – темнота. А сейчас она сидела в проеме окна, и рассвет румянил ее бледные щечки. По-прежнему в косынке, повязанной так, что не видно обритой головы. Ланс улыбнулся, она состроила в ответ премилую гримаску. Но что же могло случиться с ним, шеннитом, что он так обессилел? Даже алмазная пирамида далась легко, а вот заковать в лед и разбить того огненного здоровяка… Ланс хмуро качнул головой, словно подобное взбалтывание мыслей могло привести к какому-либо результату. Что-то неладно с протоками силы Дхэттара, что-то не так, как в Арднейре. «Ну и что в этом странного? Не забывай, что ты здесь – просто чужак». Он отмахнулся от надоедливых мыслей и с совершенно дурацкой улыбочкой поглядел на Миолу. Щуплая, как воробей, девушка продолжала сидеть на подоконнике. А потом сообщила: – Мы в доме удовольствий… Так что пусть тебя не смущают мелкие неудобства. Здесь… все так. Уж извини, я затащила тебя в первую дверь, которая попалась на пути. – Спасибо тебе, – Ланс торопливо откашлялся, – я… не ожидал, что со мной случится нечто подобное. – Но ты недурственно разделался со старшим эргом, – кокетливый взмах темных ресниц, – как тебе это удалось? Я никогда не видела ничего такого. Она выглядела спокойной, сдержанной. И – в серых глазах плясали отсветы алой зари. – Вейра… – чужое имя непривычно скомкалось на языке, – я шел за вами от того города, где мы впервые встретились. Я чувствовал на тебе дыхание опасности и не ошибся… Я же говорил, что никогда тебя не брошу? – Слишком богатый подарок, – задумчиво пробормотала она, – и ты так и не ответил. Кто ты такой, Бездна тебе на голову? Шеннит поднялся на ноги, подошел к ней поближе. Голова кружилась, и неясно от чего – то ли от вчерашней странной немочи, то ли от столь знакомого запаха. – Видишь ли, – он на миг задумался, как бы понятнее объяснить, – я пришел из иного мира, где был… почти богом. Младшим богом, если быть точнее. Я пришел сюда с определенной целью, и, на счастье, нашел тебя. – А, так, значит, это удел богов – делать из воздуха камни, а эрга замораживать в ледяной глыбе? Она вдруг рассмеялась. И откровенно добавила: – При желании ты мог бы править этими землями, Ланс. Потому как здесь никогда не было никого могущественнее эргов, детей Бездны и Первородного пламени. Не это ли твоя цель? – Нет. Я должен сделать здесь кое-что и вернуться к себе. Таким образом мы свергнем старших богов в нашем мире, которые погружаются в пучину безумия. Лансу хотелось прикоснуться к щеке Вейры (Миолы?), но он не решился. Вдруг испугается и сбежит? – Здесь уже было подобное, – с важным видом кивнула она, – с тех пор правят младшие эрги, и в серединных землях воцарился покой. Только вот… И Вейра замолчала, о чем-то задумавшись. – Почему они хотели тебя убить? Она вскинула на него испуганный взгляд. – Неважно. Тебе… все равно не понять. Да и какое дело чужому богу до этого?.. Кстати, надеюсь, деньги у бога имеются? Нам скоро платить за ночлег в этом замечательном месте. Стоило ей договорить, как ветхая дверь затряслась от мощных ударов. – А вот и хозяйка. И вдруг, по-ребячьи прищурившись, Вейра поинтеерсовалась: – Или будем удирать через окно, как бедные любовники? «Почему бы и нет?» – подумал Ланс. А сам пошел открывать. … На пороге стояла та самая женщина, что встречала их ночью, облаченная в нечто прозрачное и позволяющее беспрепятственно разглядывать выставленные на обозрение пышные формы. Взмахнув приклеенными ресницами, она протаранила себе дорогу в комнату, огляделась и презрительно хмыкнула. Похоже, любовнички-то и вправду были бедны. – Что, голубки? Платить будем? Ее мощный голос прокатился по помещению, выплеснулся в коридор, и Лансу показалось, что весь бордель испуганно замер, ожидая продолжения. – И сколько мы вам должны? – пропела Вейра, спуская ноги с подоконника, – честно говоря… Декольте хозяйки заведения начало медленно багроветь. – У нас есть, чем заплатить, – невинным голосом закончил Ланс, выуживая из кошелька остатки тех монеток, которые он так удачно прикарманил еще в Айруне. Вейра метнула на него убийственный взгляд, а деньги перекочевали в крепкие женские пальцы, унизанные дешевыми кольцами. Ланс как-то узнал, что некоторые смертные верили в возможность читать судьбу по ладоням; он добыл пухлый фолиант с надписью «Трактат о трех линиях», ознакомился и, посмеявшись, вскорости забыл. А тут, глядя на золотые кружки в обрамлении розовой плоти, вдруг вспомнил когда-то читанное – и пришел к выводу, что обладательница столь мясистых ладошек наверняка отличалась тяжелым нравом, а выпуклый бугор у основания большого пальца прозрачно намекал на страстность и любвеобильность натуры. – Этого достаточно? – осторожно спросил шеннит, подмигнув Вейре. – Вполне, – хозяйка борделя ловко подбросила монеты и также ловко припрятала их в кошель, – вполне, голубки. И, словно ладья по водной глади, двинулась к выходу. Чуть ниже спины, поверх пышнй юбки, был повязан огромный бант алого шелка. Миола… То есть Вейра хихикнула ей вслед. А потом подошла и остановилась за спиной, и Ланс ощутил, что она и хотела бы подойти чуть ближе, но – боится. Он вздохнул. – Куда пойдем? – Если у бога не переводится золото, то я бы что-нибудь съела. …Как оказалось, город, называемый Даншесом, буквально кишел тавернами, кондитерскими, просто пивнушками и борделями с обедом из трех блюд. Пока они шли по узким и грязноватым улочкам, Вейра даже придерживалась за его локоть – вполне невинный жест, учитывая сутолоку. И Ланс вновь начал возвращаться в то время, когда он был счастлив, когда хорошо и легко становилось на сердце оттого, что кто-то очень близкий сжимает твою руку. – Ты ведь никуда не убежишь? – тихо спросил он, но Вейра промолчала, прикусив губу. Потом сказала: – Ты из-за неба. Значит, когда-нибудь вернешься туда. – Но я постараюсь, чтобы мы вернулись туда вместе. Или я навсегда останусь здесь, с тобой. Она недоверчиво покачала головой и торопливо отвернулась. – Пойдем туда, Ланс. Кажется, там тихо и довольно чисто. Заведение и впрямь оказалось скромной кондитерской, с маленькими столиками, плетением ароматов и неумело намалеванными изображениями сладостей на чисто выбеленных стенах. Тотчас подлетела смуглая девчонка и принялась нахваливать сладкие пирожки с изюмом и орехами, а также напиток горячий шоколад, приготовленный из бобов замечательного южного дерева. Ланс не стал мучить бедняжку расспросами; шлепнул о стол двумя монетками, и служка унеслась на кухню. – А откуда у бога деньги? – шепотом осведомилась Вейра, – я-то думала, боги выше подобных мелочей… – Я их украл, – также шепотом ответил шеннит, – еще в Айруне. И он было хотел объяснить, каким образом это сделал, как объявилась разносчица. – Ваш заказ! Вейра с воодушевлением потерла руки и ловко поддела первый пирожок. – Расскажи мне о вашем мире, – попросил Ланс. Горячий шоколад оказался на диво хорош. – Мм… Им с начала времен правят эрги, дети Первородного Пламени и Бездны. – Так тот, кого я заморозил, был эргом? – Угу. Но это старший эрг. Вообще-то они спят в могильниках… Они в свое время сошли с ума все разом и решили предать Серединные земли огню. И тогда, – она торопливо сделала несколько глотков, – тогда люди заключили договор с младшими эргами чтобы те избавили их от старших и потом правили до конца дней. Были принесены великие жертвы, и… По сей день старшие спят под курганами. Один, правда, ухитрился выбраться, но ты его успокоил уже навеки. – Могильники, говоришь… Память назойливо возвращала его к кургану, сложенному из костей. И та страшная мумия с копьем… Ланс нахмурился. Уж не повредил ли он порядку вещей в этом мире?.. «Ну, ну, прочь сомнения… Если вдруг еще один старший эрг проснется, то и его заморожу… Главное – Миола рядом, со мной. И вторая пирамида скоро будет». – Могильники. – Вейра сделала большие глаза, – жертвы приносятся раз в десятилетие. Чтобы укрепить сон старших. «Так вот откуда свежие останки!» Тайна кровавого захоронения начинала развеиваться. Но, само собой, от этого не стало легче, скорее, наоборот. – А что ты должен сделать в Серединных землях? – как бы невзначай поинтересовалась Вейра, – может, расскажешь? Нет, я, конечно, не могу настаивать… Я должна гордиться хотя бы тем, что разговариваю с высшим созданием, но все же? – Я должен построить шесть пирамид, чтобы они помогли уничтожить старших безумных богов в моем мире, – ответил Ланс. Вдаваться в подробности совершенно не хотелось. Мало того, странно, что Вейра так запросто поверила в его нелюдское происхождение, и в то, что в своем далеком мире – он младшее божество. – А что будет с нашим… миром? – в серых глазах прыгал огонек любопытства. – Ничего страшного не случится… Что с тобой?!! Она испуганно замерла на табурете. Затем, приложив к губам палец и тем самым призывая к молчанию, повернулась к огню, весело пляшущему в камине. – Что такое? – Ланс сжал ее горячие пальцы; казалось, у Вейры жар. – Погоди, – она быстро высвободилась и на цыпочках двинулась к камину. По пути обернулась и строго приказала: – Пожалуйста, оставайся там, где сидишь. …Эрг, чтобы успокоиться, мысленно досчитал до десяти. И только затем повернулся к застывшему в священном ужасе хозяину дома. – Как тебя зовут, человек? – Мм… Мильор… Лонс, милорд… Он бросил – как показалось Тиорину – опасливый взгляд в сторону двух отправившихся в Бездну мерзавцев и побледнел так, что, казалось, именно из него выпустили всю кровь. – Милорд… – Да? Мильор Лонс судорожно взохнул. И его тело вдруг обмякло, повиснув на веревках. Острый подбородок уткнулся в хилую грудь. «С чего бы?» – эрг все еще стоял посреди зала, задумчиво перебирая пальцами по эфесу. Затем его взгляд упал на босые ступни маленького человека, изрытые багровыми пятнами ожогов. «Все правильно. А ты, лорд Саквейра, уже и забыл, что людям бывает больно от огня? Себя-то вспомни…» А по странной прихоти Бездны и Первородного пламени, даже пребывая в человеческом теле, эрги могли не бояться ни огня, ни каленого железа, ни кипящего масла. Эрги были уязвимы, но со стороны пламени опасность им не грозила ни в одном из обличий. Вздохнув, Тиорин разрезал веревки, перетягивающие хрупкие запястья Мильора Лонс, огляделся в поисках куда бы уложить раненного. У стены, прикрытая сильно потертым и побитым молью гобеленом, притаилась кушетка; на нее-то и перекочевал страдалец. Старушка была определена в объятия старого кресла, после чего в голову эргу пришла мысль о необходимости избавиться от двух убитых им грабителей. Будь под рукой таверсы – он, не раздумывая, угостил бы их человечинкой, потому как слуги эргов были всеядны. Но теперь и верный Юдин, и его клан остались глубоко под землей, в ожидании развязки… Хмыкнув, Тиорин подволок оба тела к камину, а затем и вовсе отправил их в огонь. Пусть себе горят… Подстегиваемое волей огненного демона, пламя взвилось столбом, на миг повисло, простерши когти над новой пищей, а потом с гулким стоном рухнуло вниз, обращая плоть в жирный пепел, а кости – в обугленные головешки. Вот и все. Правда, на полу остались уродливые багровые разводы, но такие мелочи уже мало интересовали владыку Саквейра. Он огляделся еще раз, удостовериться, все ли в порядке, и направился к двери. Вернее, к зияющему оскалом щепок дверному проему. Самое время покинуть Айрун и продвигаться дальше, к могильнику – или что там от него осталось… Потом остановился, с удивлением поймав себя на том, что имя Мильора Лонс упорно крутится в голове. «Любопытно, а много ли семейств Лонс живет в Айруне?» И остался, усевшись на единственный свободный табурет, в сердитом скрипе которого ясно читалось: «я не разваливаюсь только потому, что на мне сидит лорд Саквейрских земель. Любой другой уже очутился бы на полу». На некоторое время в доме воцарилась обманчиво-сонная тишина, прерываемая лишь тяжелыми вздохами приходящей в себя старухи. Эрг ощутил прилив мутного, неясного беспокойства за Вейру. «Но она же эрг, что с ней может случиться?» И тут же, беспощадно давя собственные увиливания, ответил: «С ней может случиться все, что угодно. Да, ты привел эту девушку к купели, возродив ее в обличье эрга. Но она еще так молода и так беззащитна. А если она столкнется с Тэут-Ахи? Или твои предположения насчет того талисмана верны, и он действительно создан кем-нибудь из старших? Что тогда?» Тиорин покачал головой. Тогда… Он всего лишь не простит себе гибели молодого эрга. И, Бездна, как было бы хорошо услышать Оракула! Близился рассвет, рисуя серые квадраты в оконном проеме. «Новый рассвет над свободным Саквейром», – усмехнулся эрг, – «что бы сказала Вейра, увидев всю эту столь желанную свободу?» …Мильор Лонс плакал, беззвучно глотая слезы, время от времени громко шмыгая покрасневшим носом. Старуха, на диво быстро оправившаяся от испуга, суетилась над его обожженными ногами, прикладывая чистые тряпочки с вонючей мазью, между делом успевая наведываться на кухню и проверять, скоро ли закипит вода. Тиорин Элнайр расхаживал из угла в угол, хмурился при виде трясущегося Мильора и думал над тем, что люди стали какими-то мягкотелыми, если даже мужчина позволяет себе лить слезы от каких-то ерундовых ожогов на пятках. Ведь пройдет совсем немного времени, и при таком уходе от ран не останется и следа; знаки, оставленные на теле лорда самой Тэут-Ахи, даже спустя столетия выглядели весьма внушительно. – Ми… милорд… – Я тебя слушаю, – Тиорин остановился и повернулся к распластанному на кушетке человечку. – Во имя Небесного Круга, простите мою непутевую дочь. «А, так моя догадка оказалась верной!» Эрг нахмурился. – Ты ее видел? После того, как… – После того, как ваша милость даровала этой глупой женщине жизнь, вместо того, чтобы отобрать в назидание остальным… Как у моего приемного сына, Жильера… «Да тут целое гнездо недовольных! Может, и старший Лонс в этом был замешан? Впрочем, теперь уже все равно…» – Но разве то, что она живой покинула мой дворец, не говорит о помиловании? – сухо поинтересовался он, – кстати, Мильор Лонс, а ты-то сам не против моего правления? Страдалец замотал головой так, что, казалось еще немного – и тонкая шея, хрустнув, не выдержит подобного обращения. – Что вы, милорд… да как я могу… если бы не вы… – Так ты видел Вейру? Что она тебе рассказала? Маленький архивариус задумался. – Она… она приходила. Сказала, что понесла должное наказание… – тут Лонс запнулся и побледнел, – милорд… скажите… ей было очень больно? Все-таки она – мое единственное дитя. – Когда ты говорил с ней, она выглядела достаточно здоровой, – Тиорин продолжил свою бесконечную прогулку от стенки к стенке, – тебе лишь слегка поджарили пятки, а ты уже стонешь, как женщина. Пораскинь мозгами, человек, и подумай, пришла бы Вейра самостоятельно домой, подвергни я ее надлежащим пыткам? Как полагается в подобных случаях? Некоторое время в комнате висело напряженное молчание. А потом… – Но почему, милорд? Я… я ничего не понимаю. Она – никто, она для вас безродная девка. Вы должны были наказать ее… – У твоей дочери любопытная судьба, – обронил Тиорин, – и странное предназначение, как было предсказано. Я не мог ей рисковать. Мильор судорожно сглотнул комок, плотно засевший в горле. – Но тогда… милорд… отчего она покинула Саквейр? – Она скоро вернется. Снова молчание. Мильор Лонс, казалось, перестал даже дышать. Потом, громко шаркая, появилась старая служанка с закопченным чайником и видавшими виды чашками. – Завтрак, милорд. Похоже, главным достоинством этой особы прежде всего было непробиваемое спокойствие. – Так… значит… – едва слышно выдохнул Мильор Лонс. – Этого не принято говорить вслух, – оборвал его Тиорин, – храни в себе то, что узнал, человек. – Но… это невозможно! – Хотелось бы мне знать, почему? И, не дожидаясь ответа, эрг сказал: – Я хочу услышать о том, что происходило в Айруне в последние дни. Архивариус не посмел ослушаться. То ли вздохнул, то ли всхлипнул и – приступил к повествованию. Пожар во дворце случился вот уже три дня назад. Полыхало так, что ночью над Айрун-ха стояло алое зарево. Айрунцы недоумевали; ходили странные слухи о хвостатой комете, обрушившейся на дворец владыки, а порой ветер разносил испуганный шепот, что-де иные боги сошли с Небесного круга и спровадили эргов в Бездну, туда, где те родились. Все это произошло после того, как Вейра уехала из Саквейра. Когда пожар приутих, собрались смельчаки, и сам Мильор Лонс был с ними (ведь архивариус должен собственными глазами увидеть очередную веху истории людской); дворец выгорел дотла, и ни одного таверса не охраняло покои владыки… Тогда наместник объявил о том, что, судя по всему, неведомая сила сразила Тиорина Элнайра, и, следовательно, власть над Саквейром переходит к наместнику. Ознаменовав начало правления заказом короны у гильдии ювелиров, новоявленный лорд заперся у себя во дворце, но тем же вечером был отравлен. Следующим правителем стал его племянник; ювелиры сняли новые мерки для короны и продолжили свое дело. А жители Айруна ликовали. Это было так ново, так необычно – то, что отныне и навсегда ими будет править – Многие бродили по улицам, как пьяные, – скорбным шепотом сообщил Мильор Лонс, – да, верно, они и были пьяны. От того, чего раньше не знали… От свободы. – Но разве мало было той свободы, что давал я? Архивариус только покачал головой и не ответил. А Тиорин отхлебнул горячего чая и уставился в окно, словно ответ на его вопрос мог быть записан на дешевых стеклах. Впрочем, все, что поведал сейчас несчастный маленький человечек, на самом деле было не так уж и важно. Долгие века жизни научили эрга скрупулезно отделять «главные» цели от второстепенных, как крупинки золота из серого песка… То, что жители Саквейра вообразили себе гибель лорда, было сущей мелочью по сравнению с разгуливающей на свободе Тэут-Ахи, которая сперва наберется сил, а затем… Тиорин вздохнул. Не взирая ни на что, он любил эти земли, и был к ним привязан, как ребенок к матери. Его мысли, обежав полный круг, снова вернулись к Вейре. Оракул, предсказания, и хрупкое создание Бездны… «Отчего ты думаешь, что рядом с тобой она будет в безопасности? Разве ты сможешь защитить ее от старших?» – Но сама она сможет сделать еще меньше, – пробормотал эрг, делясь соображениями с чашкой. – Вы что-то сказали, милорд? – мильор Лонс испуганно уставился на владыку. Тиорин отмахнулся от него, как от надоедливой мошки. Он спокойно отставил чай и подобрался к камину. Язычки пламени весело вгрызались в смолистые поленца, исполняя свой вечный и прекрасный танец. Эрг закрыл глаза, протянул к огню руку; не слушая предостерегающего вопля за спиной, погрузил пальцы в самое сердце жара… «Вейра… Где же ты?» Тиорин надеялся, что она услышит и быстро ответит. Потому как Тэут-Ахи тоже могла в это время сидеть у огня, и при желании ей ничего не стоило подслушать их разговор. Рисунок углей сложился в испуганное личико. – Я здесь, милорд. – Возвращайся в Айрун. Даже если ничего не выяснила про талисман. Ее тонкие брови удивленно изогнулись. – Что-нибудь – Да. Возвращайся. Тебе опасно быть так далеко от меня. – Но… В голосе юной леди ему послышалась неуверенность. И грусть. Может быть, за ее спиной появился новый силуэт, мужская тень? Ведь не зря же она спрашивала тогда… – Я добыла талисман, – вдруг сказала она, – он похож… – Нас могут слушать. Возвращайся, и поговорим в Айруне. Я буду ждать… В доме твоего отца. Тиорин Элнайр был просто уверен в том, что ему лучше не показываться на Айрун-ха. Даже старшему эргу трудно отыскать затерявшегося в серединных землях младшего, а что может быть лучше, чем на время стать невидимым для врага и действовать? Вейра медленно поднялась и вернулась за стол. Почти нетронутые пирожки жалобно смотрели на нее с тарелки, надув румяные щеки, но аппетит как будто унесло весенним разливом реки. Чужестранец, бог иного мира и просто Ланс напряженно катал по столешнице свернутую валиком салфетку. В необыкновенных ярких глазах бурлило яростное синее пламя, лицо же оставалось спокойным, словно ничего не произошло. – Мне нужно возвращаться в Айрун, – растерянно сказала Вейра и уточнила, – туда, где мы встретились в первый раз. – Это тебе камин рассказал? – он попробовал улыбнуться, но вместо этого уголки губ судорожно дернулись и на миг утонули в язвительных морщинках. Вейра лишь пожала плечами. Что ж, ей нет смысла лгать чужому богу, который не только спас ей жизнь, но и выказывает горячее желание заботиться и оберегать. Пожалуй, только не стоит говорить до конца всю правду… – Меня призывает эрг, которому, можно сказать, теперь принадлежит моя жизнь. – То есть… ты хочешь сказать, что он почти твой хозяин, – теперь крепкие пальцы нервно комкали салфетку, словно кусочек ткани был в чем-то виноват. – Вроде того. Прости, Ланс, ты хороший… – назвать его человеком как-то язык не поворачивался, и Вейра помедлила, спешно подыскивая нужное слово, – ты настоящий друг, но… Я не могу ослушаться. – Одно твое слово, и я убью его так же, как убил этого, ночью. – Нет! – Вейра стиснула его руку, – даже не думай! Если ты… только помыслишь… Я первая стану между вами, понимаешь? И тут ее пальцы словно в капкан попали. Ланс подтянул девушку ближе, к себе, встревожено заглянул в глаза. – Этот эрг… он что, твой избранник? Но ведь мы принадлежим только друг другу… понимаешь? Это – судьба, с ней невозможно спорить, она найдет тебя… повсюду… так же, как и меня. Последние слова он уже прошептал. И Вейра вдруг почувствовала, что Лансу больно. Очень. Словно она прошила его сердце кривыми стежками и, забавляясь, тянет за нитку. Сказать ему всю правду до конца?.. Но она не успела. Ланс отпустил ее и, едва слышно вздохнув, пробормотал: – Я не могу тебя удерживать против твоей воли. Прости. Но – хочешь ты того или нет – мне придется последовать за тобой… Тут он впал в глубокую задумчивость, что-то взвешивая, перечеркивая найденные решения и обмысливая все заново. – Послушай, Ланс… Мне бы тоже не хотелось с тобой расстаться раз и навсегда. Но, видишь ли, меня и того эрга многое связывает. Не любовь, нет… и он мне не хозяин. Это не объяснишь так вот сразу. Я бы сказала, мы заботимся о Саквейре, это эргство, где стоит гора Айрун-ха. И если хочешь, мы можем отправиться туда вместе. А про себя Вейра подумала о том, что еще ни разу не предлагала почти незнакомому мужчине путешествовать совместно. И от этого слегка покраснела. «Почти незнакомому? Фи, не смешите! Ты же, можно сказать, провела с ним ночь в доме удовольствий…» – Но я не могу ехать сейчас с тобой, – сухо обронил Ланс, – к сожалению, на меня тоже возложена весьма важная миссия по спасению моего мира. Я должен построить пирамиду неподалеку отсюда, а следующую – в двух днях пути на юго-восток. – Тогда я могу тебя дождаться в Айруне, – несмело предложила Вейра, в душе ругая себя последними словами. Что она, в конце концов, скажет Тиорину Элнайру?!! Вот, мол, знакомьтесь, милорд, это мой дружок, который спас мне жизнь и который с каждым часом мне все больше нравится… «Нравится?!!» Она обреченно вздохнула. Совершенно неясно, в чем заключалась сила этого чужака, но чем дольше он находился рядом, тем больше Вейре казалось, что они знакомы вот уже Бездна ведает сколько лет. И, что самое любопытное, ей на самом деле было хорошо и легко с этим существом из далеких земель. «И правда, что я скажу Тиорину Элнайру?..» Ланс сидел, сцепив пальцы замком, и хмуро разглядывая оставшиеся пирожки. – Да, ты могла бы дождаться меня в Айруне, – задумчиво проворчал он, – раз уж иного выхода нет. Но прежде чем мы расстанемся… Он быстро сунул руку в кошель на поясе и извлек оттуда золотую булавку с головкой из розового сердолика. – Я хочу дать тебе вот это. Вейра повертела в пальцах украшение. Подарок на долгую память? Но к чему? – Носи на одежде, – Ланс улыбнулся и, взяв с тарелки пирожок, надкусил. Румяная корочка радостно захрустела. – Пока эта булавка будет с тобой, я всегда смогу пощупать Она молча приколола подарок к вороту куртки. – Надо бы лошадью разжиться… Не думаю, что найду Рыжуху. … Им пришлось немало побродить по узким и душным улицам Даншеса. Даже ветер здесь был горячим, гонял по дорогам пыль, иной раз подбрасывая ее к самым крышам домов, так что на зубах хрустело. Правда, иххорцев жара ничуть не смущала: крикливые и шустрые, катались колобками торговцы, зазывая в лавочки прохожих; причем последних было куда меньше, чем первых. Чумазая и полуголая ребятня путалась под ногами, Вейра пару раз едва успела спасти кошель на поясе, хлопнув по смуглым лапкам воришек. В душе она, конечно же, возмущалась: уж Теш Кион мог бы навести порядок… «Но, быть может, он считает, что все это – дело иххорцев, как и чем жить? А с него достаточно того, что никто не нападает на эргство?» – Вот тебе и лошадь, – Ланс прервал ее размышления, – любопытно, сколько здесь за нее попросят? – Где? Вейра повертела головой и… Под навесом, добросовестно стреноженная и привязанная, стояла ее Рыжуха. Наверное, развязалась ночью во время суматохи, а то и просто досталась добрым соседям, что пришли поутру чем-нибудь поживиться. – Иди, иди, о деньгах не беспокойся, – пробурчал Ланс в ответ на умоляющий взгляд Вейры, – я бы тоже себе лошадку присмотрел… Во-он та выглядит достаточно резвой… Новый хозяин Рыжухи объявился подобно застрявшему под Небесным Кругом духу: только что никого не было – и вот, полюбуйтесь, низенький и круглый со всех сторон иххорец, довольно потирающий ручки. Окинув покупателей проникновенным и почти влюбленным взглядом, он запросил за Рыжуху ну просто невероятных денег, тут же принявшись расхваливать чудесные скаковые качества лошади, небывалую резвость и редкую масть. – Да ты-то сам на нее садился? – не удержавшись, съязвила Вейра, – небось, она у тебя не дольше, чем с утра! Впрочем, вогнать иххорца в смущение оказалось так же сложно, как, скажем, заставить наместника Саквейра признать полную неосведомленность в вопросах качества корицы. – Не лошадь – ветер! Продаю себе в убыток, дорогие мои, стоит она куда как дороже! А попробуйте найти лучше в Даншесе? Башмаки до дыр стопчете! Ай-ай, да за такую лошадь… Вдесятеро больше просить надо! Девушка махнула на подпрыгивающего торговца рукой. А Ланс, вцепившись тому в широкий рукав и разбрасывая по улице вороватые взгляды, принялся объяснять, что, мол, денег у них нет – но зато ка-акой камешек имеется! – А ну, покажи, – иххорец бодро зашуршал кафтаном, извлекая откуда-то увеличительно стекло. – Да вот. Смотри, сколько хочешь. Вейра сама не удержалась, взглянула. На ладони Ланса миролюбиво переливался гранями изумруд чистейшей воды размером с перепелиное яйцо. Иххорец закашлялся и, надув щеки, занялся изучением камня. Затем, прищурившись, оглядел странную парочку. – А еще такой есть? Могу к одному чудесному человеку отвести… Ему все равно, откуда вы камни берете… – Так, значит, по рукам? И Ланс с торжествующим видом отправился осмотреть товар, то есть приглянувшуюся лошадку. Вейра, ожидаючи его, гладила по шее столь нежданно обретенную Рыжуху и на ухо обещала ей самое большое яблоко, какое только найдется на айрунском базаре. … И, когда солнце только-только начало клонить жаркую свою голову на западный край неба, они выехали из Даншеса. – Тут нам придется отправиться в разные стороны, – глухо изрек Ланс, придерживая поводья, – ты меня будешь ждать в Айруне? И посмотрел на Вейру так, что у той вдруг больно сжалось сердце. Она прочистила горло и торопливо проговорила: – Я тебя дождусь. Обязательно. Но как мы найдем друг друга там? Ланс кивнул на булавку с сердоликом. – Ты не снимай ее, хорошо? Повисло молчание. Только какая-то птица суматошно орала в небе. – До встречи, Ланс. Он удивленно приподнял брови, словно Вейра сказала что-то совсем неуместное. – Это просто вопиющая неблагодарность. Я спас тебе жизнь, буквально вытащил из рук сумасшедшего с ножом. И – «до встречи, Ланс» – это все, что я заслужил? В синих глазах плавали искорки веселья. Но где-то на донышке затаилась грусть. – А что… что я должна сделать? – девушка растерялась. «Неужели не догадываешься?» И осознала, что начинает медленно краснеть. Ланс усмехнулся, оглядел ее с головы до ног. – Увидимся в Айруне, Вейра. |
|
|