"Секс как орудие убийства" - читать интересную книгу автора (Робертс Нора)ГЛАВА 6Он оставил ее лежать на кровати. Ноги девушки были бесстыдно раскинуты, глаза смотрели в потолок. К коже прилипло несколько розовых лепестков. На подсвечниках, столе, тумбочке и полу, застеленном дешевым разноцветным ковром, застыли лужицы воска. Молодая женщина по имени Грейс Лутц пыталась сделать унылую малогабаритную квартирку более уютной и жизнерадостной с помощью занавесок с оборками и недорогих репродукций в недорогих рамках. Сейчас здесь пахло кровью, смертью, сексом и ароматическими свечами. На столе вновь стояла бутылка, на этот раз каберне. И на этот раз почти пустая. Музыка доносилась из дешевого музыкального центра, стоявшего рядом с раскладным диваном, который служил кроватью. Тут не было ни компьютера, ни видео, только телефон. Но зато имелись книги, тщательно подобранные и гордо стоящие на крашеной полке, прибитой к стене. Имелись фотографии Грейс с мужчиной и женщиной, которых Ева приняла за ее родителей. Имелась маленькая стеклянная ваза с весенними ромашками, лепестки которых усеяли крышку тумбочки. Кухня представляла собой уголок столовой, где стояли плита с двумя конфорками, маленькая раковина и мини-холодильник. В холодильнике лежала коробка с яйцами, стоял пакет молока и баночка с клубничным джемом. Здесь не было никакого вина. Кроме того, которое ее убило. «Грейс не тратила денег на вещи, – думала Ева. – И, судя по содержимому шкафа, на тряпки тоже. Она работала в библиотеке, но тратилась на книги. И новое платье, которое теперь небрежно валялось полу…» – На этот раз он знал, что делает. Никаких следов паники. Все было обдумано заранее. – Они принадлежали к совершенно разным типам, – заметила Пибоди. – Эта девушка совсем нетронутая, что называется «чистый лист». Ногти короткие, аккуратно остриженные и без лака. Ничего броского и шикарного. – Да, они из разных экономических слоев. И социальных тоже. Эта была домоседкой. – Ева осмотрела пятна засохшей крови на простыне и ляжках жертвы. – Медицинская экспертиза наверняка подтвердит, что она была девственницей. – Она нагнулась. – Синяки на ляжках, бедрах и груди. Он был груб с ней. Пибоди, проверь видеозаписи и скажи, с кем мы имеем дело. – Есть, лейтенант. «Почему он причинял тебе боль? – думала Ева, изучая труп. – Почему он хотел этого?» Сидя на корточках рядом с мертвой, она вспоминала себя, скорчившуюся в углу. Зверски избитую, покрытую синяками, окровавленную. «Потому что я могу». Ева отогнала этот образ и поднялась на ноги. Боль может быть сексуальной, может быть частью обольщения. Но здесь не было ничего романтического. Хотя он по-прежнему использовал лепестки роз, свечи, вино и музыку. Почему эта сцена казалась злой пародией на романтику, а не искренней попыткой создать соответствующее настроение? Было выпито слишком много вина, часть которого пролилась на стол и ковер. Огарки свеч стояли в засохших лужах воска. Рукав нового платья был порван. За всем этим скрывалось насилие, отсутствовавшее в первом случае. Может быть, он потерял власть над собой? И счел убийство более привлекательным, чем секс? Вернулась Пибоди. – Видеокамера была только одна. У входной двери. Я взяла дискету с записью прошедшего вечера и ночи. Ни в коридоре, ни в лифтах камер нет. – Ладно. Давай поговорим с соседкой. Извещать ближайших родственников – дело тяжелое. Привыкнуть к этому невозможно. Ева и Пибоди стояли на крыльце маленького двухэтажного дома. По обе стороны двери находились ящики с веселой красной и белой геранью, окно прикрывали белые занавески с оборками. Вокруг было спокойно, как в церкви. Аккуратные узкие улочки, цветы и лиственные деревья. Ева никогда не понимала, как можно жить в пригороде, где содержатся в образцовом порядке палисадники, обнесенные никому не нужными заборами. И не понимала, почему многие люди мечтают о домике в предместье, как о земле обетованной. По ее мнению, с таким же успехом можно было мечтать о собственной могиле. Она нажала на кнопку и услышала, что в доме раздался протяжный звонок. Когда дверь откроется и она скажет то, что положено говорить в таких случаях, этот дом больше никогда не будет прежним. Им открыла симпатичная светловолосая женщина. Женщина с фотографии на тумбочке. Наверняка мать. Ева тут же заметила фамильное сходство. – Миссис Лутц? – Да. – Женщина инстинктивно улыбнулась, но в ее глазах читалось недоумение. – Чем могу служить? – Я лейтенант Даллас. – Ева предъявила свой значок. – Из нью-йоркской городской полиции. Это моя помощница, сержант Пибоди. Можно войти? – А в чем дело? – Женщина подняла руку и пригладила волосы. В ее голосе впервые прозвучала тревога. – Речь идет о вашей дочери, миссис Лутц. О Грейс. Можно войти? – Грейси? Только не говорите мне, что она попала в беду. – Улыбка женщины стала шире, но тут же увяла. – Грейси не может попасть в беду. Яркие цветы, стоящие по обе стороны двери как часовые, казалось, это подтверждали. – Миссис Лутц, мне очень жаль, но я обязана сообщить, что ваша дочь мертва. Глаза матери остались равнодушными. – Нет. – В ее голосе послышалась досада. – Конечно, нет. Зачем вы говорите такие ужасные вещи? Уходите. Уходите отсюда немедленно! Ева придержала дверь, которая едва не захлопнулась у нее перед носом. – Миссис Лутц, ее убили вчера вечером. Я расследую это дело и глубоко скорблю о вашей потере. Вы должны впустить нас. – Мою Грейс? Мою девочку?! Ева молча обняла несчастную женщину за талию и провела в дом. Открыла дверь в гостиную, где стоял пухлый диван и два приземистых кресла, она посадила хозяйку на диван и опустилась рядом. – Миссис Лутц, кому мы должны позвонить? Вашему мужу? – Джорджу… Джордж в школе. Он преподает в старших классах. Грейс… – Она слепо огляделась по сторонам, как будто ждала, что дочь вот-вот войдет в комнату. – Пибоди, позвони. – Вы ошиблись, правда? – Ледяные пальцы миссис Лутц сжали запястье Евы. – Это ошибка. Вы ошиблись. Грейс работает в городе, в Публичной библиотеке на Пятой авеню. Сейчас я позвоню ей, и все выяснится. – Миссис Лутц, никакой ошибки нет. – Но это должно быть ошибкой! Мы с Джорджем были в воскресенье в городе и обедали с ней. Она была жива и здорова. – Шок начал проходить, и по щекам женщины потекли слезы. – Она была жива и здорова! – Я знаю. Мне очень жаль. – Что случилось с моей бедной девочкой? Это был несчастный случай? – Нет, не несчастный случай. Грейс убили. – Это невозможно. – Голова женщины закачалась из стороны в сторону, как будто ее дергали за невидимые ниточки. – Просто невозможно. Ева не мешала ей плакать. Она знала, что говорить с человеком можно только после того, как пройдет первый приступ горя. – Он едет, – пробормотала Пибоди. – Хорошо. Принеси ей воды. Ева сидела рядом с рыдающей женщиной и рассматривала гостиную. Во всем был образцовый порядок и основательность, свойственные среднему классу. На столе стояла голограмма Грейс в рамке. – Что случилось с моей девочкой? Ева заерзала на месте, потом наконец решила поднять глаза и посмотрела в разом постаревшее лицо миссис Лутц. – Вчера вечером Грейс познакомилась с мужчиной, с которым она переписывалась по электронной почте и беседовала в «чате». Мы считаем, что этот мужчина в ходе вечера подмешал в ее напиток наркотическое вещество, которое подавляет волю и затуманивает сознание. – О, боже… – Миссис Лутц обхватила себя руками и начала раскачиваться всем телом. – О, боже… – Есть доказательства того, что он приехал с Грейс к ней домой и продолжал давать ей сильные наркотики, пока не наступила передозировка. – Она никогда не принимала наркотики! – Мы абсолютно уверены, что это произошло без ее ведома, миссис Лутц. – Он давал их ей, потому что… – Ее губы сжались в тонкую белую ниточку. А потом потрясенная женщина выдохнула: – Он изнасиловал ее! – Мы считаем, что так и было. Я… – «Господи, сколько можно? – думала Ева. – Что за проклятая у меня работа?!» – Миссис Лутц, надеюсь, вам станет легче, когда вы узнаете, что Грейс не успела испугаться. И не почувствовала боли. – Но почему кто-то причинил ей боль? Какой человек мог сделать такое с ни в чем не повинной девушкой? – Не знаю. Но могу обещать, что я найду его. А для этого мне нужна ваша помощь. Миссис Лутц откинула голову на спинку дивана. – Чем я могу помочь, если ее больше нет? – Ответьте мне на несколько вопросов. У нее были мальчики? – Робби. Робби Дуайер. Они встречались в старших классах и немного во время первых семестров в колледже. Он хороший мальчик. Мы с его матерью посещаем один читательский клуб… – Ее голос дрогнул. – Мы надеялись на что-то большее, но это была скорее дружба, чем любовь. Грейс хотела переехать в город, а Робби преподавал здесь. Они расстались. – Как давно это случилось? – Если вы думаете, что это мог сделать Робби, то вы ошибаетесь. Я знаю его с детства. Тем более что сейчас он встречается с очень милой девушкой. – Грейс когда-нибудь говорила, что кем-то интересуется или что кто-то интересуется ею? В городе? – Нет, никогда. Она много работала и училась. Видите ли, моя Грейси очень застенчива. Ей трудно знакомиться с новыми людьми. Именно поэтому я уговаривала ее переехать… – Она снова осеклась. – Джордж хотел, чтобы она нашла работу здесь и не вылетала из гнезда. А я поощряла ее, потому что хотела, чтобы она расправила крылья. И вот потеряла… Вы отвезете меня к ней? Когда приедет Джордж, вы отвезете нас к нашей девочке? – Да, отвезу. Когда Ева вошла в кабинет начальника, майор Уитни разговаривал по телефону. Он не показал на кресло, но Ева и не хотела садиться. Его широкое лицо было покрыто морщинами и напоминало географическую карту, говорившую о властном характере и о том, что этот человек выиграл в своей жизни не одну битву. Костюм Уитни был темно-коричневым, почти таким же, как его кожа; в нем майор выглядел еще более массивным. Еву всегда удивляло, что он одинаково естественно выглядит и за письменным столом, и на месте преступления. В правом углу его стола стоял высокий и узкий стеклянный сосуд. Он был наполнен лазурной жидкостью; на дне мерцали гладкие цветные камни. Заметив, что в воде мелькнуло что-то алое, сбитая с толку Ева захлопала глазами. – Жена, – сказал Уитни, закончив разговор. – Она считает, что это оживляет кабинет. И способствует расслаблению. Какого черта мне делать с этой проклятой рыбой?! – Не могу знать, сэр. Какое-то мгновение они следили за красной полоской, пока зарябило в глазах. Зная, что жена майора помешана на моде и декоре, Ева пыталась придумать вежливую фразу. – Быстро она плавает. – Эта чокнутая тварь снует так целый день. Я устаю смотреть на нее. – Если она будет и дальше плавать с такой скоростью, то лишится сил и через пару недель отдаст концы, – утешила его Ева. – Вашими бы устами… А где Пибоди, лейтенант? – Сравнивает обстоятельства смерти двух жертву У нас нет доказательств, что между ними существует связь, хотя, конечно, общего много. Обе любили книги вообще и поэзию в частности. Обе увлекались общением в компьютерных сетях. Однако мы не можем утверждать, что они одновременно участвовали в тех же «чатах» и посещали одни и те же киберкафе. Уитни сел. – Что у нас есть? – Сегодня утром труп Лутц обнаружила ее соседка, Анджела Нико, живущая в квартире напротив. Они каждое утро вместе пили кофе, и, когда Лутц не открыла дверь и не ответила на звонок, мисс Нико встревожилась и открыла дверь запасным ключом. Нико – библиотекарша на пенсии, ей сильно за семьдесят. Ева вспомнила, как плакала старуха. Говорила с ней, а по морщинистым щекам все текли слезы. – Похоже, она единственная жительница дома, с которой жертва поддерживала знакомство. По ее словам, Лутц была тихой и вежливой молодой женщиной, редко нарушавшей распорядок дня. Уходила на работу и возвращалась домой в одно и то же время. Дважды в неделю ходила на соседний рынок за продуктами. Кроме Нико, у нее не было близких знакомых. Ни подруг, ни любовников. Она работала неполный день и готовилась на дому к защите диссертации по библиотечному делу. – А что говорят видеокамеры? – Камера только одна, у парадной двери. Поскольку подозреваемый загримирован, как и в первом случае, мы считаем, что это он же. Я жду отчета из лаборатории. Во время второго убийства его внешность сильно отличалась. Короткие, прямые светлые волосы, квадратная челюсть, широкий лоб, темно-карие глаза, бледно-золотистая кожа. Ева посмотрела на рыбку, и у нее сразу закружилась голова. – Надо сказать, что поведение его тоже изменилось. Присутствует заранее обдуманное намерение и явное удовольствие от насилия, которых не было в первом случае. Мы пытаемся обнаружить происхождение парика и грима, использовавшихся во время первого убийства. Кроме того, прочесываем киберкафе и продолжаем искать связь между двумя жертвами. Я попросила доктора Миру дать нам консультацию. Хочу передать ей все сведения, которыми мы обладаем в настоящий момент, – Средства массовой информации еще не пронюхали о связи между этими делами, но мы не сможем долго держать их в неведении, – заметил Уитни. – В данном случае, сэр, средства массовой информации могут нам помочь. Если женщины узнают о потенциальной опасности, подозреваемому будет не из кого выбирать. Я хочу передать кое-какую информацию Надин Ферст с Семьдесят пятого канала. Уитни поджал губы. – Только смотрите, чтобы эта утечка не превратилась в бурный поток. – Да, сэр. Кроме того, у нас есть осведомители в кругах торговцев наркотиками, и я попросила Фини использовать его официальные каналы. Оба препарата не относятся к разряду обычных. Когда я найду продавца, мне понадобятся гарантии. – Сначала найдите его. Но могу заранее сказать, что особых гарантий не будет. Наркотики – вещь слишком опасная. Если мы посмотрим на поставщика сквозь пальцы, феминистские организации, службы социального обеспечения и ревностные блюстители общественной нравственности спустят на нас всех собак. – Даже если контакты с поставщиком позволят спасти несколько человеческих жизней? – нахмурилась Ева. – Для большинства людей это не имеет значения. Им важны принципы, а не отдельные личности. Работайте, лейтенант. Поймайте этого ублюдка, прежде чем у нас появится новый труп. Иначе «черный пиар» нам обеспечен. Но Еве было плевать на «черный пиар». Нарушение секретности было вопиющим, и поэтому Надин не поверила своим ушам, когда ей предложили секретные сведения. – Даллас, это еще что за дерьмо? Ева нарочно позвонила старой подруге из дома, а не из управления. Ей казалось, что такой разговор будет более непринужденным. – Я оказываю тебе услугу. Надин усмехнулась, и Ева явственно представила себе, как она подняла одну красиво выгнутую бровь и насмешливо скривила губы, накрашенные коралловой помадой. – Наш неподкупный лейтенант собирается по доброй воле и из чувства дружбы сообщить мне сведения о незаконченном расследовании? – Совершенно верно. – Не может быть. Я как раз недавно звонила метеорологам, и они говорят, что ад еще не замерз. – Черт побери, тебе нужны сведения или нет? – Да, нужны. – Источник в высших кругах нью-йоркской полиции подтверждает, что между убийствами Брайны Бэнкхед и Грейс Лутц существует тесная связь. – Постой… – Надин сразу превратилась в классического репортера, почуявшего, что запахло жареным. – Пока что не поступало никаких сообщений о том, была ли смерть Бэнкхед результатом несчастного случая, суицидом или убийством. – Это убийство. Я подтверждаю. – Согласно моим источникам, Лутц была убита на сексуальной почве. – Тон Надин стал деловым и лаконичным. – Значит, и Бэнкхед тоже? Знали ли жертвы друг друга и имеем ли мы дело с одним и тем же подозреваемым? – Надин, не допрашивай меня. Это не дружеский треп. Обе жертвы были незамужними молодыми женщинами, которые в вечер накануне смерти встречались с человеком, с которым до того общались в «чате» и переписывались по электронной почте. – В каком «чате»? Где они встречались? – Помолчи, Надин. Экспертиза показала, что во время ужина обе жертвы потребляли запрещенные препараты. Возможно, без их собственного ведома. – Те, которые используются для стимулирования сексуальной активности? – Быстро соображаешь. Твой источник не подтверждает, но и не опровергает эти сведения. Надин, бери, что дают, и беги. На сегодня все. – Через полтора часа я освобожусь и приеду, куда скажешь. – Не сегодня. Я сообщу, где и когда. – Постой! Расскажи мне хоть что-нибудь о подозреваемом. У вас есть имя и словесный портрет? – Следствие ведется во всех возможных направлениях одновременно. И так далее. – Ева отключила связь, успев напоследок услышать ругательства Надин. Удовлетворенная, она прошла на кухню, включила кофеварку, потом подошла к окну и уставилась в темноту. Он был там. Где-то там. Может быть, уже назначил очередное свидание и готовился к нему, превращая себя в мечту очередной женщины. Неужели завтра или послезавтра появятся новые родные и друзья, жизнь которых он разобьет вдребезги? Лутцы никогда не оправятся от своей потери. Конечно, они будут продолжать жить; пройдет какое-то время, и они научатся не думать о случившемся каждую свободную минуту. Будут работать, ходить за покупками, даже смеяться. Но брешь не зарастет. В их душах навсегда останется пустота. Они были семьей. Единым целым. Это чувствовалось по всему – по уюту и порядку в доме, по цветам у дверей. А сейчас Лутцы перестали быть родителями и превратились в переживших катастрофу. В мозгу таких людей вечно звучит эхо случившегося. «Они сохранят ее комнату», – думала Ева, забыв о том, что в кофеварке стынет кофе. Когда она зашла в комнату Грейс, ища новые детали, позволяющие представить себе характер убитой, то увидела все этапы ее взросления – от младенца до молодой женщины. На полке были аккуратно рассажены куклы, переставшие быть игрушками, превратившиеся в украшения, но по-прежнему любимые. Книги, фотографии, голограммы. Шкатулки для безделушек, сделанные в виде сердечек или цветов. Кровать с покрывалом цвета солнечных лучей и девственно-белые стены. Занавески с оборками, недорогой мини-компьютер на письменном столе, расписанный теми же маргаритками, что и абажур лампы, стоявшей на тумбочке. Ева не могла представить себя на месте Грейс. Девочка, спавшая на этой кровати, читавшая при свете этой лампы, была счастливой, любимой и ничего не боялась. У Евы никогда не было ни кукол, ни занавесок на окнах. Не было детских драгоценностей, которые хранят в шкатулках в форме сердца. Комнаты, которые она помнила, были обшарпанными безымянными коробками в дешевых гостиницах; стены их были слишком тонкими, а в темных углах творились ужасные вещи. Но главное, там негде было спрятаться, когда он возвращался недостаточно пьяный, чтобы забыть о существовании дочери. Девочка, которая спала на гостиничных кроватях и дрожала в темных углах, была напугана, отчаялась и считала себя пропащей… Когда чья-то рука коснулась ее плеча, Ева вздрогнула, резко обернулась и инстинктивно потянулась за оружием. – Спокойно, лейтенант. – Рорк взял жену за руку и посмотрел ей в лицо. – О чем задумалась? – Так… Пыталась свести концы с концами. – Она слегка отстранилась и налила себе кофе. – Я не знала, что ты дома. – Только что вернулся. – Рорк положил руки на ее плечи и стал их массировать. – Что-то вспомнила? Ева покачала головой, сделала глоток холодного кофе, снова уставилась в темное окно и вдруг поняла: если не избавиться от этой картины, ночью она не даст ей покоя. – Когда ты уехал, мне приснился сон, – начала она. – Плохой сон. Мне снилось, будто он не умер. Был покрыт кровью, но не умер. Он разговаривал со мной. Говорил, что я никогда не убью его и никогда не освобожусь. Говорил, что должен наказать меня. С него капала кровь, но он вставал. И шел ко мне. – Ева, он мертв. – Рорк забрал у нее чашку, отставил в сторону и повернул жену лицом к себе. – Он больше не может причинить тебе вреда. Разве что во сне. – Еще он велел мне запомнить его слова. Я не знаю, что он имел в виду. Но когда я спросила, почему он причиняет мне боль, он ответил: «Потому что ты никто и ничто, но главным образом потому, что я могу». Кажется, я не в состоянии отнять у него эту силу. Даже сейчас. – Ты отнимаешь у него эту силу каждый раз, когда заступаешься за жертву. Но чем слабее его власть над тобой в действительности, тем сильнее она становится в снах. – Он провел ладонью по волосам Евы. – Может быть, тебе поговорить с доктором Мирой? Ева покачала головой. – Не думаю, что в этом есть смысл. Она не скажет мне ничего такого, чего я не знаю сама. «Точнее, готова знать», – подумал Рорк, но промолчал. – Кроме того, я уже договорилась о встрече с ней в связи с убийствами. – С убийствами? Как, еще одно? – Да. Поэтому сегодня мне придется поработать. – Это был тот же человек? Ева молча прошла в свой кабинет, забыв о кофе. Беспокойно расхаживая по комнате, она рассказывала Рорку подробности второго ужасного убийства, снова и снова прокручивая их в мозгу. – Если наркотики покупали в городе, я могу попробовать найти их источник, – заметил Рорк. Ева подняла взгляд на мужа, очень элегантного в темном деловом костюме. Но нельзя было забывать, что за этим парадным фасадом скрывается опасный человек, который когда-то пересекался с другими опасными людьми. Да, компания «Рорк Индастриз» была самым могущественным конгломератом в мире, но родилась она, как и ее владелец, в темных переулках и мрачных трущобах Дублина. – Я не хочу, чтобы ты занимался этим, – сказала она. – Точнее, пока не хочу. Если Чарльз и Фини потерпят неудачу, возможно, я воспользуюсь твоим предложением. Но до тех пор мне не хотелось бы, чтобы ты возобновлял свои старые связи. – Мои связи ничем не отличаются от твоих, только действуют быстрее. – Нет, отличаются. У меня есть значок. И вообще, я хотела с тобой посоветоваться о другом. – К вашим услугам лейтенант. – Мне не дает покоя одна вещь. Видишь ли, по моим наблюдениям, большинство мужчин предпочитают определенный тип женщин. Одним нравятся умные и скромные женщины, другим – яркие и разбитные… Ну, и так далее. Рорк шагнул к ней. – А какой тип, по-твоему, предпочитаю я? – Поскольку ты подбирал только тех, кто сам падал к твоим ногам, у тебя нет определенного типа. – Что-то я не помню, чтобы ты падала к моим ногам. – Тем более. Поэтому здесь ты не специалист. Тебе не приходилось ловить рыбку в мутной воде «чатов». – Ты меня осуждаешь за это? – Нет. Я хочу сказать только одно: у большинства мужчин есть свой идеал. Так вот, когда я размышляю над этими двумя делами, у меня не сходятся концы с концами. Возьмем случай номер один. Опытная городская женщина с романтическими наклонностями. Хорошо одевается, следит за собственной внешностью, живет в шикарной квартире. Сексуально активна, если может себе это позволить. Общительная, дружелюбная. Любит красивую одежду, поэзию и музыку. Тратит деньги на модные тряпки, хорошие рестораны, салоны красоты. Может быть, и мечтает о прекрасном принце, но предпочитает иметь синицу в руках. – И достаточно авантюристичная, чтобы пить с незнакомым мужчиной, – добавил Рорк. – Вот именно. Случай номер два. Типичная представительница среднего класса, приехавшая из предместья. Тихая, застенчивая интеллектуалка. Тратит все деньги на книги, снимает крохотную квартирку. Редко выходит из дома и каждое утро пятнадцать-двадцать минут общается с соседкой, которая годится ей в бабушки. Других близких подруг у нее в городе нет. Все еще девственница – ищет родственную душу, единственного мужчину, для которого она себя хранит. – И достаточно наивна, чтобы еще до знакомства с ним поверить, что нашла своего прекрасного принца, – заметил Рорк. – Совершенно верно. Одна интроверт, другая экстраверт. Физически ничего общего. Теперь дальше. В первом случае убийство произошло явно непреднамеренно, и убийца испугался. На теле нет следов насилия, предшествовавших смерти. Сексуальная активность только вагинальная. А во втором случае, похоже, убийство было спланировано заранее, и убийца хладнокровно исполнил свое намерение. На трупе есть следы насилия, синяки и небольшие укусы. Жертву несколько раз зверски изнасиловали, в том числе анально. Можно предположить, что его… подтолкнуло, возбудило, заинтриговало первое убийство и он решил повторить опыт. Ева вынула из папки дискету и вставила ее в компьютер. На разделенном надвое экране появились изображения, сделанные видеокамерами у входа в дома жертв. – Справа Бэнкхед с человеком, который называл себя Данте. Мы знаем, что убийца был в парике, использовал воск и грим. По нашей версии, слева он же, но теперь выступает под именем Дориан. Рядом с ним Грейс. Обрати внимание: грим нанесен очень профессионально. Телосложение и рост более-менее похожи. Такую внешность вообще легко изменить. Например, добавить «толщинку» или подложить вату в плечи. Она уже много раз изучала эти изображения и знала, что будет дальше. – Посмотри, как Данте держит ее руку, целует пальцы, придерживает ей дверь. Просто мечта девушки. Дориан обнимает свою жертву за талию. Пока они идут к двери, она не сводит с него глаз, а он на нее не смотрит; зрительного контакта нет. Ему все равно, кто она такая. Она уже мертва. Ева переключила изображения. – Здесь Данте выходит. Лицо потное, испуганное. «О боже, – думает он, – как это могло случиться? Как мне выбраться?» А теперь посмотри сюда. Уход из квартиры Грейс. Он шагает почти вразвалку, оглядывается и насмешливо фыркает. И думает: «Это было забавно. Когда я смогу повторить опыт?» – Ваша версия достаточно правдоподобна, – прокомментировал Рорк. – Он изменился, потому что приобрел уверенность в себе, удовлетворил свою новую потребность и получил удовольствие. А личность и внешность он выбирает в зависимости от типа женщины. Но я вижу, что у тебя есть и другая версия. – Рорк отвернулся от экрана и внимательно посмотрел на Еву. – Ты думаешь, что это разные люди. – Не знаю, Рорк. Может быть, он специально стремится создать такое впечатление. – Она снова уставилась на разделенный экран. – Я не могу влезть к нему в душу! Проверка показала, что вероятность существования двух убийц не превышает сорока трех процентов. – У компьютеров нет интуиции. Мне интересно, что видишь ты? – Разный язык жестов, разный стиль поведения, разные типы. Но это может оказаться игрой. Может быть, он актер, и ему доставляет удовольствие перевоплощаться? Меня удивляет другое. У нас пока нет результатов экспертизы его ДНК, но криминалисты не нашли в квартире второй жертвы никаких отпечатков пальцев, кроме отпечатков самой Грейс Лутц и ее соседки. Их нет ни на бутылке, ни на бокалах, ни на теле жертвы. На этот раз он покрыл руки «Силином». Зачем, если он знал, что у нас есть отпечатки пальцев первого убийцы? – Если их действительно двое, а не один человек, страдающий раздвоением личности, то они хорошо знают друг друга. Как братья, – сказал Рорк, заставив Еву поднять глаза. – Они партнеры. И это игра. – Но тогда они наверняка ведут счет. Счет набранным очкам. И им нужен свидетель… Я выведу на монитор запись «чатов», в которых уже фигурировали известные нам псевдонимы. – Сделай это в моем кабинете, – предложил Рорк. – Ты же знаешь, мое оборудование работает быстрее и его больше… Кроме того, – добавил он, поняв, что Ева ищет повод для отказа, – там я смогу показать тебе перечень тех, кто покупал вино. – Ты сможешь сопоставить его со списком тех, кто покупал каберне «Кастильо ди Веккио» сорок третьего года? – Конечно, смогу! – Рорк протянул ей руку. – А если кто-нибудь составит мне компанию, то и сам выпью бокал вина. – Только один, – предупредила Ева и пошла вместе с Рорком в его кабинет. – Это я могу себе позволить. – Тогда включи монитор, который тебе больше нравится. Ева обошла длинную черную стойку и остановилась перед одним из нескольких огромных мониторов, а Рорк начал перебирать бутылки в баре. – Думаю, что-нибудь полегче. Ага, вот это. – Он достал бутылку, повернулся и хмыкнул, увидев мрачное лицо жены. – Может быть, заодно и поедим? Ева нахмурилась. – Стоит ли упоминать о том, что я держу в своем домашнем компьютере секретные файлы нью-йоркской городской полиции, а у тебя нет к ним доступа? – Не стоит. – Потом напомнишь, что я должна тебя отругать. Рорк открыл бутылку. – Постараюсь не забыть. |
||
|