"Тайны черных джунглей" - читать интересную книгу автора (Сальгари Эмилио)

Глава 5 ДЕВА ПАГОДЫ

Эта пагода, в чистейшем индийском стиле, была самая красивая из всех, какие Тремаль-Найк когда-либо видел в Сундарбане. В высоту она достигала шестидесяти футов и была со всех сторон окружена изумительными колоннами, высеченными из мрамора и гранита. Сужаясь кверху, она заканчивалась неким подобием купола, с огромным металлическим шаром и заостренным шпилем над ним, который увенчивала та же таинственная фигура, уже встречавшаяся ему: змея с головой женщины.

По углам пагоды располагались статуи индийских богов.

Тут были Брама, Шива и Вишну — с тремя головами на теле, стоящий на трех ногах, богиня смерти Парвати, сидящая верхом на льве, Дарма-Раджа и много других божеств. А среди них, на террасах и выступах, множество страшных чудищ, сидящих среди слоновьих голов с поднятыми хоботами, и бычьих голов с изогнутыми рогами.

Как вкопанный, остановился Тремаль-Найк перед этим внезапным видением.

— О боги! — воскликнул он. — Я погиб!

Он бросил вокруг быстрый взгляд. Пагода стояла на большой и совершенно открытой поляне, полностью очищенной от лесных растений. Здесь негде было укрыться, если преследователи обнаружат его.

На миг у него мелькнула мысль повернуть назад и спрятаться в джунглях, но бежавшие за ним по пятам туги тут же схватили бы его. Он с надеждой взглянул на развалины, окружавшие пруд, но и они не представляли собой надежного убежища.

— А если забраться наверх?.. — прошептал он, глядя на верхушку пагоды.

С его силой и ловкостью не представляло особого труда вскарабкаться до самой ее купола, хватаясь за колонны и скульптуры располагавшиеся по стенам ступенчато. Закинув за спину карабин, он кинулся к пагоде и, оглядевшись еще раз, чтобы удостовериться, что вокруг глубокая тишина и никто не наблюдает за ним, бросился в это отчаянное восхождение.

Он быстро вскарабкался по колонне до верхней стены храма и полез дальше, цепляясь за ноги божеств, опираясь на их тела, ставя ноги на их головы, хватаясь за хоботы слонов и рога быков бога Шивы.

И странно — чем выше он поднимался, тем больший восторг охватывал душу, а тело наливалось необычайной силой. Он чувствовал, как неодолимая сила влечет его на верхушку пагоды; от одного лишь прикосновения к этим холодным камням он испытывал необъяснимо приятное, какое-то пьянящее чувство.

Было часа два ночи, когда, проделав множество головокружительных трюков, доступных не каждому гимнасту, рискуя раз десять сорваться с высоты и разбить себе голову о камни, он добрался наконец до самого купола, и последним броском ухватился за огромный металлический шар со шпилем, поддерживающим медную змею с головой женщины.

Внутри этого шара он, к своему удивлению, оказался перед широким отверстием, глубоким и темным, как колодец, перекрытым бронзовой решеткой, на которую ему удалось поставить ноги.

— Это отверстие, наверное, ведет внутрь пагоды, — подумал он. — Но как мне проникнуть туда?

Он лег на решетку и заглянул вниз, но не увидел ничего, кроме темноты; прислушался, но глубокое молчание царило внизу под ним, говорившее о том, что в пагоде в этот час никого не было. Какой-то толстый канат, сплетенный из блестящих и гладких волокон, одним концом был привязан к решетке, а другим исчезал в темноте, уходя вниз, в отверстие. Он схватил его и потянул изо всех сил на себя. На другом конце было привязано что-то тяжелое, что заколыхалось от толчка и зазвенело.

«Наверное, это лампа», — подумал Тремаль-Найк.

Вдруг он ударил себя по лбу.

«Ах, да! — взволнованно воскликнул он. — Те двое говорили о пагоде… о Деве, которая стережет ее… Хвала Вишну, я бы никогда… «

Он глубоко вздохнул и прижал обе руки к сердцу, которое вдруг забилось с необычайной силой. Он испытал то же волнение, что и в те недавние вечера, когда таинственное видение появлялось перед ним.

Он больше не медлил. Схватившись за веревку, он начал спускаться в темноту, не зная даже, где она кончается и что его ждет там, внизу. Несколько минут спустя, его пятки ударились о какой-то круглый предмет, который издал металлический звон, гулко повторившийся в стенах храма.

Он собрался нагнуться, чтобы посмотреть, что это было, как вдруг услышал скрип, подобный тому, какой издает дверь, поворачиваясь на петлях. Он глянул вниз, и ему показалось, что он видит в темноте тень, бесшумно скользнувшую вдоль стены справа.

«Кто бы это мог быть?» — спросил он себя, сдерживая непроизвольную дрожь.

Одной рукой он вытащил пистолет, решив дорого продать свою жизнь, если его обнаружат, и, держась за канат другой, застыл в ожидании.

Глубокий вздох донесся до него, и этот вздох произвел на него новое, странное впечатление. Точно ему вонзили кинжал в сердце — такой сладкой болью отозвалось оно на этот вздох.

«Я или схожу с ума, или околдован», — пробормотал он.

Тень остановилась внизу перед какой-то огромной черной массой, которая находилась прямо под канатом.

— Я пришла, страшная богиня! — воскликнул женский голос, от которого Тремаль-Найк затрепетал. Он никогда не слышал подобного голоса, столь мелодичного, нежного и в то же время страстного в своем порыве. Это был голос, точно принадлежавший неземному существу.

— Ненавижу тебя! — воскликнула между тем женщина с глубокой горечью. — Я ненавижу тебя, ужасная богиня, осудившая меня на вечное мучение, отобравшая все, что было у меня дорогого на земле! Убийцы, будьте вы прокляты и в той и в этой жизни!

Взрыв рыдании последовал за этим страстным проклятием. И снова Тремаль-Найк задрожал с головы до ног — дикий сын джунглей, человек несокрушимого духа, он почувствовал себя потрясенным. Он хотел было уже отпустить канат и прыгнуть в пустоту, но осторожность удержала его.

А через мгновение было уже поздно: тень отдалилась и исчезла в темноте, и вскоре послышался скрип закрываемой двери.

— Кто она? — прошептал Тремаль-Найк. — И кто та страшная богиня, которую она проклинала? Кто эта женщина, которая приходит сюда в полночь, одна, которая живет среди душителей-тугов в их храме?.. Я хочу видеть ее, говорить с ней: она все мне откроет. Не знаю почему, но внутренний голос говорит мне, что я уже видел ее, что это она заставляла биться мое сердце…

Он остановился на полуслове, почти испугавшись того, что хотел сказать.

«А если это она, мое прекрасное видение! — воскликнул он дрожащим от волнения голосом. — Когда я взбирался на пагоду я уже словно предчувствовал это, когда спускался сюда, я дрожал. У меня было такое чувство, что я иду на свидание с ней».

Не сразу он успокоился от этих новых чувств и переживаний. А когда сердце стало биться ровнее, осторожно спустился по канату и поставил ноги на тот твердый округлый предмет, который снова издал металлический звон, похожий на бронзовый.

Он стоял как раз на той самой черной массе, которая виднелась внизу и перед которой еще несколько минут назад женщина произносила свои проклятья и плакала.

— Что же это такое? — прошептал он.

Он наклонился, оперся руками на эту массу и соскользнул по ней вниз, пока не коснулся ногами пола. В ночной темноте внутренность храма была не видна, глубокая тишина царила здесь.

«Ну что ж, утром я узнаю, где нахожусь и с кем мне придется иметь дело», — подумал Тремаль-Найк.

Он сделал несколько неверных шагов в темноте и уселся у стены с пистолетом в руке, дожидаясь, пока дневной свет даст ему возможность осмотреть этот таинственный храм.

Прошло несколько часов, и ни единый звук не нарушил мрачное молчание, царившее в этом месте. Тремаль-Найк почти задремал в ожидании, но едва лишь звезды начали бледнеть и первые лучи зари осветили небо, он встрепенулся и открыл глаза.

Примерно в четыре часа утра, когда солнце встало над горизонтом, его лучи вдруг ударили в блестящий бронзовый шар на верхушке пагоды и через широкое отверстие ярким снопом проникли внутрь.

Тремаль-Найк вскочил на ноги, удивленный и оглушенный тем зрелищем, которое предстало перед его глазами.

Он находился в огромном зале, все стены которого были украшены колоннами и причудливо расписаны. Десять воплощений Вишну были изображены на них. И кроме того, во множестве все другие боги, почитаемые индийцами, а также злые гении, разделенные на пять родов.

Посреди пагоды высилась большая бронзовая статуя, представляющая собой женщину с четырьмя руками, одна из которых потрясала длинным мечом, а другая держала за волосы отрубленную голову.

Большое ожерелье из черепов спускалось с ее шеи до самых ног, а пояс из отрубленных рук опоясывал бедра.

Лицо этой ужасной женщины было расписано татуировкой, уши украшены кольцами, темно-красный язык, испачканный в свежей крови, высовывался изо рта, губы застыли в зловещей улыбке. Ее ноги попирали поверженного великана, покрытого ранами.

Казалось, богиня была пьяна от крови и плясала на теле своей жертвы.

Другим странным предметом была большая круглая чаша из белого мрамора, вделанная в блестящие камни пола. Она была полна чистейшей воды, и в ней плавала маленькая золотая рыбка, похожая на мангов из Ганга.

Ничего подобного Тремаль-Найк никогда не видел. Он стоял перед этим ужасным божеством и созерцал его со смешанным чувством удивления и страха.

Кто была эта зловещая фигура, увешанная черепами и украшенная отрубленными руками? Что означала эта золотая рыбка, плавающая в белой чаше? Какое отношение имели эти странные символы к тем людям, которые поклонялись ей и при этом безжалостно душили себе подобных?

— Может, я сплю? — прошептал Тремаль-Найк, протирая глаза. — Я ничего не понимаю.

Но тут легкий скрип достиг его слуха. Он повернулся с карабином в руке и вздрогнул, едва сдержав крик удивления и радости.

Перед ним на пороге золоченой двери стояла девушка удивительной красоты, с тревогой и страхом смотревшая на него. Ей могло быть лет семнадцать-восемнадцать, и чудесная красота ее полностью расцвела.

У нее была светлая кожа, большие черные глаза, блестевшие, как алмазы, прямой нос, в котором не было ничего индийского, и нежные коралловые губы, слегка приоткрывшиеся от удивления, что позволяло видеть два ряда сверкающих белых зубов. Ее прическа из блестящих темно-каштановых волос, разделенная на лбу двумя рядами больших жемчужин, была собрана узлом и перевита цветами, распространявшими нежный аромат.

Окаменев от неожиданности, Тремаль-Найк попятился к бронзовой статуе. Завороженный при виде ее, он, казалось, потерял рассудок.

И вдруг сверкающий солнечный луч упал на нее, ослепив Тремаль-Найка блеском ее наряда. С головы до ног она была покрыта золотом и драгоценными камнями немыслимой ценности. Золотое ожерелье, усыпанное множеством прекрасных алмазов, украшенное золотой змеей с головой женщины, закрывало ей грудь и исчезало в складках роскошной кашемировой шали, которая опоясывала ее бедра; крупные жемчужные бусы несколько раз обвивали шею; широкие браслеты, усыпанные драгоценными камнями, украшали ее обнаженные руки, а шальвары из белого шелка были схвачены у щиколоток ее маленьких босых ног блестящими обручами из золота. Луч солнца, упавший на нее через узкое отверстие, заставил так засверкать это созвездие из золота и драгоценных камней, что почти скрыл от него девушку в искрящемся и блистающем море света.

— Видение!.. — потрясенный, произнес Тремаль-Найк. — О как ты прекрасно!..

Девушка первая пришла в себя и приложила палец к губам, как бы приказывая ему молчать. Потом приблизилась, глядя на него с тем же удивлением и страхом.

— Несчастный! Зачем ты пришел сюда?.. — сказала она. — Какое безумие увлекло тебя в это страшное место?..

Точно завороженный, Тремаль-Найк сделал шаг навстречу, протягивая к ней руки, но она попятилась от него с еще большим страхом.

— Не касайся меня! — едва слышно произнесла она.

Тремаль-Найк испустил глубокий вздох.

— Ты прекрасна!.. — пробормотал он, точно помешанный. — Прекрасна, как богиня!..

Она опять приложила палец к губам.

— Если не хочешь погубить меня, не шуми, — сказала она с мягким укором. — Ты не представляешь, что с нами будет, если нас вместе увидят здесь.

— Я Тремаль-Найк! — воскликнул он. — Кто смеет здесь угрожать тебе? Назови его, и клянусь, что завтра он исчезнет с лица земли!..

— Не говори так, Тремаль-Найк.

— Почему? Ты не представляешь, что я готов сделать ради тебя!.. Когда я в первый раз увидел тебя в лучах заходящего солнца, там, среди кустов с кроваво-красными цветами, я почувствовал, что все во мне перевернулось. Мне показалось, что ты богиня, спустившаяся с неба. Я обожаю тебя!

— Молчи! Молчи! — прерывающимся голосом повторила девушка, закрывая лицо руками.

— Я не могу молчать! — с еще большей страстью воскликнул охотник. — Когда ты исчезла, мне показалось, что что-то разорвалось в моем сердце. Я был, как пьяный, перед моими глазами все еще стояла ты, кровь бурлила в моих жилах, огонь заливал лицо и поднимался до самого мозга. Ты околдовала меня!

— О Тремаль-Найк! — с тревогой прошептала девушка.

— В ту ночь я не спал, — продолжал он страстно. — Я чувствовал жар, я готов был на все, лишь бы снова увидеть тебя. Почему, я не знаю, я не могу объяснить, что случилось. В первый раз в жизни это было со мной.

Когда вечером на закате солнца я снова увидел тебя на прежнем месте, я чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Мне казалось, что я перенесся в другой мир, мне казалось, что я стал другим человеком. Ты не говорила со мной, но ты смотрела на меня, и для меня этого было довольно. Эти твои взгляды были красноречивее слов и говорили мне, что ты…

Он остановился, задохнувшись, глядя на девушку, которая стояла, закрыв лицо руками.

— Ах! — с горечью воскликнул он. — Значит, ты не хочешь, чтобы я говорил?

Девушка покачала головой и посмотрела на него влажными глазами.

— Зачем, — прошептала она, — когда между нами пропасть? Зачем ты пришел сюда? Ты разбудил в моем сердце смутную надежду, но это лишь заставляет меня сильнее страдать. Разве ты не знаешь, что это место проклято и запретно для того, кого я люблю?

— Ты любишь?.. — потрясенный, воскликнул Тремаль-Найк. — Повтори, повтори эти слова, прекрасный цветок джунглей! Значит, правда, что ты любишь меня? Значит, правда, что ты являлась мне каждый вечер, потому что любила меня?

— Не заставляй меня умереть, Тремаль-Найк! — воскликнула девушка с мукой.

— Умереть? Почему? Какая опасность грозит тебе? Разве нет здесь меня, чтобы тебя защитить? Да пусть это место хоть тысячу раз будет проклято! Пусть между нами пропасть! Ради тебя я могу разрушить этот храм и уничтожить тех, кто заточил тебя в нем!

— Откуда ты это знаешь? Кто тебе сказал?

— Я видел тебя этой ночью.

— Значит, ночью ты был уже здесь?

— Да, там наверху, ухватившись за эту лампу, прямо над твоей головой.

— Значит, они видели тебя?

— Они гнались за мной.

— Ах! Несчастный, ты погиб! — с отчаянием воскликнула девушка.

Тремаль-Найк бросился к ней.

— Но скажи мне, что здесь за тайна? — сказал он, прижимая руки к груди. — Чего ты боишься? Что означает эта чудовищная статуя, которой ты должна служить? Что означает эта змея с головой женщины, которая подвешена в твоем ожерелье? Кто эти люди, которые душат себе подобных и живут под землей? Я хочу это знать! Я хочу это знать!

— Не спрашивай меня, Тремаль-Найк.

— Почему?

— Ах! Если бы ты знал, какая страшная судьба тяготеет надо мной!

— Но я сильный, я не боюсь судьбы.

— Ничто не защитит нас от этих людей.

— Я начну с ними беспощадную войну.

— Они сломают тебя, как молодой бамбук. Разве не бросили они вызов даже британским властям? Они сильны, Тремаль-Найк, и безжалостны. Все никнет перед их жестокостью и коварством.

— Но кто же они такие?

— Я не могу этого тебе сказать.

— А если бы я велел тебе?

— Я бы отказалась.

— Значит ты… не доверяешь мне! — в ярости воскликнул Тремаль-Найк.

— О нет! О нет!.. — пробормотала несчастная девушка душераздирающим тоном. — Знай, Тремаль-Найк, надо мной тяготеет рок, ужасный, страшный рок, который будет преследовать меня до самой смерти. Я люблю тебя, храбрый сын джунглей, и буду любить всегда, но…

— Ты любишь меня! — вскричал охотник на змей.

— Да, я люблю тебя, Тремаль-Найк.

— Поклянись в этом богиней, которая рядом с нами.

— Клянусь тебе! — сказала девушка, протянув руку к бронзовой статуе.

— Поклянись, что ты будешь моей женой!..

Боль отразилась на лице девушки.

— О Тремаль-Найк, — прошептала она. — Я бы стала твоей женой, если бы это было возможно!

— У меня, верно, есть соперник?

— Нет, не найдется второго такого храбреца, который бросил бы взгляд на меня. Но я принадлежу смерти.

Невольно Тремаль-Найк отступил назад.

— Смерти!.. — вскричал он.

— Да, Тремаль-Найк, я принадлежу смерти. В тот день, когда мужчина коснется меня, аркан мстителей прервет мою жизнь.

— Это и есть тайна, о которой говорила ты?

— Да, Тремаль-Найк, страшная тайна. Между нами пропасть, которую не переступить… Это мой рок!.. Что я сделала такого, чтобы быть такой несчастной? Какое преступление совершила, чтобы заслужить такое проклятье?

Взрыв рыданий заглушил ее голос, она залилась слезами.

Тремаль-Найк издал глухое рычание и сжал кулаки с такой силой, что ногти впились ему в ладони.

— Что я могу сделать для тебя? — спросил он, потрясенный до глубины души. — Твои слезы жгут меня! Скажи, что я должен сделать, приказывай — я повинуюсь, как раб. Хочешь, чтобы я похитил тебя отсюда, я сделаю это, даже если придется отдать свою жизнь.

— О нет, нет! — испуганно вскричала девушка. — Это была бы смерть для нас обоих.

— Ты хочешь, чтобы я покинул тебя? Я люблю тебя безумно, но если для твоей жизни нужно, чтобы мы расстались навечно, я разобью свое сердце. Я обреку себя этим на вечную муку, но я это сделаю! Скажи, что я должен сделать?

Девушка молча рыдала. Тремаль-Найк нежно привлек ее к себе и приблизил губы к ее губам, но вдруг снаружи донесся резкий звук рамсинги.

— Беги! Беги, Тремаль-Найк! — вскричала девушка, вне себя от ужаса. — Беги, или мы погибли!

— А! Опять эта проклятая труба! — проговорил Тремаль-Найк, скаля зубы.

— Они приближаются, — торопила девушка прерывающимся голосом. — Если они застанут нас, то принесут в жертву своему ужасному божеству. Беги! Беги!

— Никогда!

— Значит, ты хочешь моей смерти!

— Я защищу тебя!

— Но беги же, несчастный, беги!

Вместо ответа Тремаль-Найк поднял с земли карабин и взвел курок. Девушка поняла, что этот человек непоколебим.

— Сжалься надо мной! — умоляла она. — Они идут.

— Ну что ж, — ответил Тремаль-Найк, — первого же, кто осмелится приблизиться к тебе, я уложу на месте, как тигра в джунглях.

— Оставайся здесь, — вдруг быстро сказала она. — Я сама спасу тебя.

Она подобрала свое сари и направилась к двери, через которую вошла сюда. Тремаль-Найк бросился к ней, чтобы удержать.

— Куда ты идешь? — спросил он.

— Навстречу им, чтобы помешать войти сюда. А сегодня вечером, в полночь, я вернусь к тебе. Тогда свершится воля богов и может быть… мы убежим.

— Как твое имя?

— Ада Корихант.

— Ада Корихант! О как оно прекрасно! Я буду ждать. В полночь я ждут тебя!

Девушка завернулась в сари, влажными глазами взглянула в последний раз на Тремаль-Найка и вышла, сдерживая рыдания.