"Тайны черных джунглей" - читать интересную книгу автора (Сальгари Эмилио)

Глава 7 КАММАМУРИ

Расставшись с Тремаль-Найком, Каммамури направился к реке, следуя по следам индийца, шедшего впереди. Однако, чувствуя угрызения совести, верный маратх оставил своего хозяина неохотно. Не без оснований он боялся, что Тремаль-Найк совершит какое-нибудь безумство и потому через каждые десять шагов останавливался в нерешительности, размышляя, не повернуть ли, несмотря на запрет хозяина, назад.

Как он мог вернуться к себе в хижину, если хозяин остался в этих проклятых джунглях, где врагов столько же, сколько бамбука вокруг него? Это было для Каммамури невозможно.

Не прошел он так и полмили, как решил отправиться обратно по своим собственным следам и нагнать безрассудного Тремаль-Найка.

— В конце концов, — сказал себе верный маратх, — товарищ всегда может на что-нибудь пригодиться. Смелее, Каммамури, и будь настороже.

Он повернулся на пятках и снова направился к западу, не помышляя больше об индийце, который уходил от него к реке. Но не сделал он и двадцати шагов, как услышал отчаянный вопль:

— Помогите! Помогите!

Каммамури вздрогнул.

— Помогите! — прошептал он. — Кто же это зовет на помощь?

Он прислушался, приложив руку к уху; ночной ветерок, дувший с запада, донес до него громкий свист.

— Там что-то случилось, — с беспокойством пробормотал он. — Кричат в полумиле отсюда, в том направлении, куда пошел мой хозяин. Может, там кого-то убивают.

Страх попасть в руки тугов были силен, но беспокойство победило. Он взял карабин под мышку и направился к западу, осторожно раздвигая бамбук. В тот же самый миг раздался выстрел.

Услышав его, маратх почувствовал, как кровь заледенела в жилах. Он слишком хорошо знал карабин Тремаль-Найка, чтобы ошибиться.

— Великий Шива, — прошептал он, сжав зубы. — Хозяин защищается.

Мысль, что Тремаль-Найку угрожает опасность, придала ему необычайную храбрость. Отбросив всякую осторожность, забыв, что туги, возможно, выслеживают его, он бросился бежать к тому месту, откуда раздался выстрел.

Через четверть часа он добрался до поляны, посреди которой виднелся какой-то длинный пятнистый предмет, шевелившийся в траве. Он издавал громкий свист, свойственный змеям, когда они рассержены.

— Это питон! — воскликнул Каммамури, который, привыкнув к частым встречам с подобными гадами, нисколько не испугался.

Он собрался уйти, чтобы не попадаться на глаза змее, когда заметил, что рептилия рассечена, а рядом с ней лежит человеческое тело.

Волосы зашевелились у него на голове.

— Неужели это хозяин? — в ужасе прошептал он.

Он схватил карабин за ствол, приблизился к змее, которая корчилась от ярости, истекая кровью, и размозжил ей голову.

Потом подошел к телу, которое не подавало признаков жизни.

— Хвала Вишну! — воскликнул он с огромным облегчением. — Это не хозяин.

Действительно, это был тот самый туг, который, напав на Тремаль-Найка, оказался в кольцах питона. Бедняга был неузнаваем после страшных тисков рептилии. Это была масса скрученного и окровавленного мяса.

Каммамури наклонился над ним.

— Бедняга умер мгновенно, — проговорил он с невольной жалостью. — Ну что ж, ведь он один из тех, что гнались за нами — я вижу на его груди таинственную татуировку. Ему уже не поможешь, а пока позаботимся о том, чтобы нас не обнаружили.

Легкий шорох бамбука пригвоздил его к месту. Он быстро залег и распластался в траве, застыв неподвижно, как труп, что лежал рядом.

Шорох тут же прекратился, но это не успокаивало. Индийцы терпеливы и способны выслеживать свою добычу много часов подряд, и Каммамури, сам индиец, не мог этого не знать.

Он лежал притаившись, еще некоторое время, потом осторожно поднял голову и огляделся. Тут же тонкий свист прорезал воздух, и шелковый аркан сжал его шею.

Он сдержал крик, готовый вырваться из груди, схватил рукой веревку, мешая ей сдавить горло, и снова упал в траву, забившись, как бы в предсмертной агонии.

Хитрость его удалась. Душитель, скрывавшийся в зарослях дикого сахарного тростника, выскочил, чтобы покончить со своей жертвой ударом кинжала. Но Каммамури выхватил свободной рукой пистолет и направил его на врага.

Вспышка разорвала темноту, грянул выстрел. Душитель зашатался, схватился руками за грудь и тяжело повалился в траву. В один миг Каммамури стоял над ним со вторым пистолетом.

— Где Тремаль-Найк? — спросил он.

Душитель попытался подняться, но снова упал. Поток крови хлынул у него изо рта, он закатил глаза, захрипел и вытянулся. Он был мертв.

— Надо бежать, — прошептал маратх. — Скоро сюда прибегут другие.

Он вскочил и пустился бежать, все дальше углубляясь в джунгли, стараясь выйти к берегу реки, чтобы там подождать хозяина. Была полночь, когда он остановился на краю рощи из кокосовых пальм, где решил дождаться утра. Он вскарабкался на одно из этих деревьев и удобно устроился наверху, уверенный, что здесь будет в полной безопасности от душителей-тугов, а также от тигров, которых на этом острове, должно быть, было полно.

Он прислонился к стволу, привязал себя веревкой, которую взял у душителя и, убедившись, что кругом царит глубокая тишина, закрыл глаза.

Он не проспал и нескольких часов, когда его разбудил адский вой.

Огромная стая шакалов, взявшаяся неизвестно откуда, окружила дерево и устроила в его честь ужасную серенаду. Этих животных, мало чем отличающихся от волков, которые водятся по всей Индии, и чьи укусы бывают порой ядовиты, собралось здесь больше сотни. Они делали отчаянные прыжки, яростно завывали и бегали вокруг пальмы, щелкая зубами.

Каммамури очень хотелось отогнать их выстрелом ружья, но он удержался, боясь привлечь тугов, гораздо более опасных, чем эти звери, и приготовился слушать их концерт до самой зари.

Только тогда он смог насладиться сном, который длился дольше, чем он хотел, ибо, когда он открыл глаза, солнце уже прошло зенит и клонилось к западу.

Он разбил зрелый кокосовый орех, полный вкусной мякоти, проглотил добрую половину и храбро пустился в путь, но на этот раз не к берегу реки, а с намерением отыскать Тремаль-Найка.

Он пересек кокосовый лес, потеряв несколько часов и несмотря на то, что спускались сумерки, снова вошел в джунгли, свернув на юг, и продолжал идти до самой полуночи, время от времени останавливаясь и осматривая почву в надежде отыскать хоть какой-нибудь след хозяина. Отчаявшись в этом, он уже готов был отыскать какое-нибудь дерево, чтобы провести на нем остаток ночи, когда два глухих выстрела, раздавшихся один за другим, донеслись до его ушей.

— Что это? — удивленно воскликнул он.

Послышался третий выстрел, сильнее двух первых.

— Хозяин! — вскричал он. — На этот раз я найду его.

Он свернул на юг и, побежав, что было сил, через полчаса выбрался на обширную поляну, посреди которой, освещенная сиянием луны, возвышалась величественная пагода.

Он сделал несколько шагов вперед, но тут же вернулся и притаился среди бамбука.

Два человека вышли из дверей этой пагоды и двинулись к джунглям, неся третьего, который казался мертвым.

— Что это значит? — пробормотал маратх удивленно. — Неужели они собираются ночью хоронить этот труп в джунглях?

Он забрался подальше, в середину куста, откуда мог видеть все, сам оставаясь незамеченным.

Оба индийца быстро пересекли поляну и остановились у зарослей бамбука.

— Давай, Сонепур, — сказал один. — Давай раскачаем его и бросим в кусты. Завтра утром мы найдем только кости, если тигры оставят хоть их.

— Ты думаешь? — спросил другой.

— Да, богиня Кали позаботится о том, чтобы послать их сюда полдюжины. Этот индиец для них лакомый кусочек, довольно упитанный и молодой.

И оба негодяя разразились громким хохотом от своей жестокой шутки.

— Возьми его поудобнее, Сонепур.

— Давай: раз, два…

И, раскачав труп, они бросили его в кусты.

Каммамури подождал, пока оба индийца отошли подальше, потом, движимый любопытством, вышел из своего укрытия и подошел к трупу.

Сдавленный крик сорвался с его губ.

— Хозяин! — вскричал он душераздирающим голосом. — О негодяи!

В самом деле, это был Тремаль-Найк. Глаза его были закрыты, лицо страшно искажено, а в груди, вонзенный по самую рукоятку, торчал кинжал.

— Хозяин! Бедный мой хозяин! — зарыдал маратх.

Он упал на грудь мертвеца и тотчас вздрогнул, как от удара электрическим током: ему показалось, что сердце бьется.

Он снова приложил ухо к груди — сомнений быть не могло: Тремаль-Найк был еще жив, его сердце слабо, но билось.

— Возможно, он ранен не смертельно, — прошептал Каммамури, дрожа от волнения. — Надо действовать, не теряя времени.

Он осторожно снял куртку с Тремаль-Найка, обнажив его мощную грудь. Кинжал вонзился между шестым и седьмым ребром в направлении сердце, однако не задел его.

Рана была ужасная, но, возможно, не смертельная; Каммамури который разбирался в этом не хуже иного медика, надеялся еще спасти несчастного.

Он осторожно взялся на рукоятку и медленно, без толчков, извлек оружие из раны: струя крови, красной и горячей, показалась у Тремаль-Найка на губах. Это был добрый знак.

— Он выживет, — сказал маратх.

Он оторвал лоскут от своей рубашки и остановил кровотечение, которое могло стать роковым для раненого. Теперь нужно было набрать немного воды и листьев йоумы и приложить их к ране, чтобы предотвратить заражение и залечить ее.

Собрав все свои силы, он поднял раненого на руки и пошел, шатаясь, к востоку, держа направление к реке.

Обливаясь потом, едва держась на ногах, отдыхая каждые сто шагов, он прошел больше мили, прежде чем достиг берега пруда с чистейшей водой, окруженного несколькими рядами бананов и кокосов.

Он устроил раненого на густой траве и приложил к его лбу компресс, сделанный из смоченного в воде лоскута. От этого холодного прикосновения слабый вздох, который казался сдавленным стоном, сорвался с губ Тремаль-Найка.

— Хозяин! Хозяин! — позвал маратх.

Раненый двинул руками и открыл глаза, посмотрев пристально на Каммамури.

Луч радости осветил лицо верного слуги.

— Ты узнаешь меня, хозяин? — спросил маратх.

Раненый утвердительно качнул головой и задвигал губами, как бы пытаясь что-то сказать, но издал только непонятный, неясный звук.

— Тебе нельзя говорить, — приложил палец к губам Каммамури. — Ты все мне расскажешь потом. Будь уверен, хозяин, мы еще отомстим этим негодяям, которые так поступили с тобой.

Взгляд Тремаль-Найка сверкнул мрачным огнем, а пальцы сжались, вырывая с корнем траву.

Без сомнения, он это понял.

— Успокойся, успокойся, хозяин. Сейчас я найду листья йоумы, чтобы вылечить твою рану, и через несколько дней мы покинем эти места. Я отвезу тебя в нашу хижину, а там ты быстро встанешь на ноги.

Каммамури не пришлось долго стараться, чтобы отыскать несколько молодых побегов йоумы, обычно называемой «змеиным языком», чей сок — отличный бальзам для ран.

Он набрал ее уже много и собирался вернуться к хозяину, но сделал лишь несколько шагов и остановился, схватившись за рукоятку пистолета. Ему показалось, что он видит черную массу, скрывающуюся в бамбуке; по виду это было скорее животное, чем человек.

Потянув носом воздух, он почувствовал характерный резкий запах.

— Внимание, Каммамури! — пробормотал он. — Рядом тигр.

Он зажал в зубах нож и храбро двинулся к пруду, внимательно оглядываясь кругом. Он ожидал с минуты на минуту нападения тигра, но этого не случилось, и он благополучно добрался до пруда.

Тремаль-Найк лежал на том же самом месте и, казалось, дремал, что очень обрадовало доброго маратха. Он положил рядом с собой карабин и оба пистолета, чтобы они были всегда под рукой, и, разжевав траву, несмотря на ее невыносимую горечь, приложил к ране.

— Вот так, так будет хорошо, — говорил он, весело потирая руки. — Завтра хозяину станет лучше, и мы уберемся из этого места, которое не очень-то нравится мне. Скоро эти туги вернутся в джунгли и, не найдя труп, бросятся на поиски. Не дадим же им схватить нас так…

Устрашающее мяуканье, подобное реву, прервало его фразу. Он быстро повернул голову, инстинктивно схватившись за оружие.

В пятнадцати шагах от него стоял, скалы зубы и готовясь к прыжку, огромный тигр, глядевший на него сверкающими глазами с голубовато-стальными отблесками.