7

Уже издали они увидели, что их ждали. Казалось, что большинство людей в стойбище вышло встретить их. На равнине перед главной стоянкой собралась целая толпа. Когда они подъехали ближе, Вендель увидел Ировара и двух других мужчин во главе депутации. А за ними… Боже правый, подумал Вендель. Такие толпы женщин! В то же время он насчитал не более двадцати мужчин.

Неприятно, что его маленькие подруги были безрассудными! Девушки оставили нарты и смешались с толпой. Они болтали так, что захлебывались словами, а… руками они отмеряли что-то, значение чего Вендель понял даже слишком ясно. У него перехватило дыхание и отнялся язык. Он отвернулся и бранился долго и от души. А когда он отважился снова обернуться, то увидел у всех только дружелюбные, спокойные улыбки. Все женщины мерили его сверху вниз взглядами, в которых отражались большое любопытство и интерес. Чувствуя себя глубоко несчастным и в то же время с трудом сохраняя серьезность, он приветствовал Ировара и двух других мужчин.

– Спасибо, – только и сказал Ировар. – Эти пятеро были нашей большой проблемой. Они – слишком близкие родственницы всех мужчин нашего племени, и потому мы не можем иметь с ними связь. Это запрещено нашими правилами.

– Я понимаю. Это – здоровая система. Жаль только тех, кого она задевает.

– Да. Но тебе совсем не нужно чувствовать себя теперь связанным. От тебя не требуется взять их в жены – тем более, что ты ведь не зачал с ними детей?

– Нет. Я должен быть осторожен.

Ировар смотрел на него вопросительно, но времени для более подробных объяснений не осталось, потому что все хотели поздороваться с Венделем. Тот все время смотрел на женщину, стоявшую совсем рядом с ними на небольшом пригорке. Она не была из самых юных, но была очень своеобразной. Несколько выше, чем средняя юракская женщина, очень стройная и державшаяся с большим достоинством. Руки она держала спрятанными в широких рукавах, ее лицо было страшно бледным. Черты лица были не такими, как у остальных, скулы были не так широки, а линии, возможно, несколько тоньше. Она все время смотрела на Венделя, и что-то встрепенулось в нем, когда он встретил ее взгляд. Несколько мгновений они стояли, охваченные непонятным ему настроением. Грудь его словно распирало от рыданий, и в то же время на него снизошло бесконечное спокойствие. Тут она почти незаметно кивнула, по лицу пробежала судорога, напоминавшая мудрую улыбку.

Вендель отвечал без конца на приветствия. Все хотели дотронуться до него, восхищались его ростом и желтыми волосами. В конце концов очередь дошла до Ировара.

– Моя жена хочет поздороваться с тобой.

– Разумеется, – с готовностью согласился Вендель.

Ировар повернул его к женщине на пригорке. В то же мгновение толпа замолчала. Женщина слегка наклонила голову, а он ответил на приветствие глубоким поклоном. Она произнесла низким приветливым голосом:

– Я желаю разговаривать с тобой. Ты живешь в нашем доме!

– Спасибо, – только и сказал он. Русский язык, на котором она говорила, был очень плох. Он понял, что она выучилась ему у Ировара.

– Моя супруга очень больна, – объяснил Ировар. – Так что она в основном лежит. Ее ремесло высасывает из нее все силы. Но сегодня она захотела выйти, чтобы увидеть тебя.

Вендель кивнул. Он снова встретил взгляд женщины и ответил на него так же задумчиво, как и она. Затем она произнесла особенные слова:

– Ты – один из нас. – Потом повернулась и пошла к чумам.

Часом позже Вендель был «расквартирован» в чуме Ировара. Его жена теперь снова лежала. Чум был построен примерно так же, как те, что он видел раньше, но был больше и солиднее. Все другие чумы были конусообразными, а этот имел внешний круг столбов, что увеличивало его объем.

Венделю дали поесть и попробовать перебродившего оленьего молока. Теперь он осторожно пригубил его и выпил, соблюдая меру.

Жена Ировара смотрела на него своими жгучими глазами. Ее звали Тун-ши, как он узнал. Это означало «Горящие угли», и это имя прекрасно подходило ей. В основном Ировар должен был переводить сказанное, но частично справлялась она сама.

– Извини, что я лежу, – сказала она Венделю, – Но есть нечто, что я должна сделать завтра вечером, поэтому я должна накопить силы.

Он кивнул, не понимая. Перед одним из «углов» в жилище висела оленья шкура, делившая помещение пополам. Это было необычно, и он раздумывал о том, что же там могло быть такого, что надо прятать от взглядов посетителей. Как заметил Вендель, Ировар никогда не ходил туда.

– Моя супруга происходит не из моего народа, – объяснил Ировар и взглянул на Тун-ши с любовью.

– Да, я это понял, – живо подтвердил Вендель. – Вы не похожи на других, достопочтенная госпожа.

Он бессознательно воспользовался почтительным обращением. Она горько улыбнулась. Он снова почувствовал невероятное взаимное понимание.

– Хорошо, что ты не зачал с девушками детей, – сказала она. – Потому что у меня на тебя другие планы.

Вендель нахмурил лоб.

– Боюсь, что у нас не будет времени для каких бы то ни было планов, – сказал он. – Потому что я должен отправиться дальше как можно скорее. Я не могу больше пользоваться вашим гостеприимством и не могу остаться. Я не был дома восемь лет, мои мать и отец считают, что меня, вероятно, нет в живых. Я не хочу больше, чтобы они горевали, я – их единственный сын.

Сказанного на иностранном языке было слишком много для Тун-ши, Ировар должен был перевести. Она смотрела на него долго и задумчиво, затем сказала:

– Ты ошибаешься, Вендель. Ты не сможешь пройти отсюда дальше на запад. Не теперь.

– Почему нет?

Ировар взялся объяснить.

– Ты, пожалуй, дойдешь до Кары. Это – главное стойбище ненцев, почти маленький город. Но дальше находится ужасная область между Карой и Нарьян-Маром. Пустынная, необитаемая и полная волков. Одинокий человек никогда не сможет пройти там.

Он использовал их собственное название – ненцы. Из сказанного Вендель сделал вывод, что юраки – более многочисленная народность, чем он предполагал. Он сказал об этом Ировару.

– Конечно, – ответил тот. – Мы – самый большой народ.

– Но ведь тогда должны где-то найтись мужчины для моих пятерых девушек? – сказал Вендель с надеждой. Ировар почесал за ухом.

– Видишь ли, это не так просто. Мы, ненцы, часто решаем споры кровавыми схватками. Мы враждуем со всеми нашими ближайшими соседями и не можем договориться с ними, чтобы предложить им хороших жен. Ты сам видел Салехард…

– Что это такое?

– Большое стойбище, чуть выше по течению от того места, где мы нашли тебя. Мы называем Салехард городом, но никто другой, пожалуй, не назвал бы его так.

Вендель был как живой знак вопроса.

– Ты имеешь в виду, что я проплыл мимо города? У реки?

– Ну да! Полдня пути от того места, где мы тебя подобрали.

О, как горько, как грустно! Он, видимо, спал или был без сознания.

– Нет, я его не видел, – сказал он мрачно. – А что там было?

– Люди там – наши ближайшие соседи. Но мы не можем разговаривать с ними. Это привело бы к кровопролитию, чего мы не можем сейчас себе позволить, так мало у нас мужчин. Споры всегда касаются пастбищ и их границ…

– Они – не наши ближайшие соседи, – сухо вставила Тун-ши.

Темное облако набежало на лицо Ировара.

– Да, они не наши ближайшие соседи.

Вендель осторожно спросил:

– Не те ли ваши ближайшие соседи, которых твои товарищи назвали «вова»? Зло?

– Ты умный парень, – ответил Ировар. – Да, это так.

Поскольку никто больше ничего не сказал, Вендель закончил:

– Хорошо, но я должен идти дальше. Я же могу попытаться пройти на юго-запад?

– Этого я бы тебе не посоветовал, – сказал Ировар. – Потому что они обитают на западе. Злые. А на юго-западе? Если ты пойдешь через горы, то на другой стороне тебя ждет Воркута. Тебя схватят, прежде чем ты успеешь пересчитать пальцы на одной руке. Они сразу обнаружат, что ты – беглый военнопленный. В Воркуте кишмя кишит охранниками, они вынюхивают, словно охотничьи собаки.

– А не мог бы я плыть на запад под парусом по морю?

– Через паковые льды? Подожди, пока лето почти пройдет. Тогда море бывает свободно ото льда. И все же я не верю, что ты далеко уйдешь на такой маленькой лодке.

– Забудь это, – сказала кратко Тун-ши. – Ты останешься здесь. Потому что ты должен жениться на нашей дочери.

Вендель сделал большие глаза. Но Ировар был, казалось, согласен с женой.

– Наша дочь Синсив – тоже одна из тех несчастных, кто является слишком близкой родственницей всех здешних мужчин, – сказал Ировар.

– Это ничего общего с делом не имеет, – возразила Тун-ши. – Все приметы говорят о том, что Вендель должен жениться на Синсив. Он тот, кого мы ждали.

– Когда моя жена говорит «мы», то она имеет в виду не ненцев, а свое собственное племя.

– Но я не могу жениться, – протестовал Вендель. – Потому что я ношу в себе злое наследие, и я не хочу передать его вашему народу.

Тун-ши села. Ее глаза обжигали, но она ничего не сказала. Вместо этого она снова легла и посмотрела вверх на потолок. На ее лице было выражение… чего? Экстаза? Болезненного, проникновенного экстаза.

Ировар тихо произнес:

– Она из вымирающего народа. Их осталось совсем не много.

– Откуда они родом? – спросил Вендель.

– Я не знаю. Но они пришли этим путем в незапамятные времена. А четверо из них остались и поселились в горах на западе. Сегодня ты видел горы, не так ли? Это горы, которых боится мой народ. Потому что то племя было на протяжении столетий бичом моего народа.

«И все же ты взял одну из них в жены», – подумал Вендель.

Они не успели сказать больше, так как в это время в чум вошли двое – юноша и девушка. У юноши были внешность и глаза матери, а девушка была угрюмой и неприветливой. Она была очень высокого роста и крепкого сложения, с типично монгольскими чертами лица. Ировар поднялся.

– Ну, вот и наши дети. Это Синсив, что означает «птичка», а это Нгут, наш сын. Когда-нибудь он пойдет по стопам своей матери. Нгут означает «охотничья тропа». Дети, это – Вендель.

Тун-ши сказала что-то своей дочери, и девушка состроила гримасу, выражавшую равнодушие, граничившее с неприязнью. Она отошла и села в угол, там она и осталась сидеть. «Явно, не только я против этого брака», – подумал Вендель. Он украдкой посматривал на девушку и все больше убеждался в том, что не хотел ее. Поскольку он предполагал, что дети не знали русского языка, то сказал Ировару:

– А пятеро девушек? Мне кажется, что я несу ответственность и за них.

Ировар улыбнулся:

– Ты имеешь в виду, что тебе следовал бы жениться на всех пятерых?

– Этого было бы, пожалуй, многовато, – ответил Вендель. – Но, по крайней мере, на одной из них…

– И ты думаешь, что это нормально? – ответила Тун-ши вместо своего мужа. – Отлично, что ты во время этой поездки заключил их в объятия, но сейчас забудь их! Потому что если ты продолжишь общаться с одной или некоторыми из них, то другие будут ревновать или сильно обидятся.

– А если я женюсь на вашей дочери? Не будут ли они также обижены?

– Нет, если ты женишься на ком-то совсем другом, а не на одной из них. А впрочем, они не осмелятся противиться моему решению.

Тун-ши сказала это с уверенностью старшего. Венделя очень занимал вопрос, кем же она была, если имела такую власть.

Ировар сказал примирительно:

– Если наша дочь кажется немного сдержанной, то это объясняется тем, что она влюбилась в одного молодого охотника на тюленей из этого племени. Но он приходится ей двоюродным братом, да и к тому же просватан трем другим девушкам. Так что для тебя она свободна, Вендель. Ты должен только доказать, что достоин ее.

– Как это?

– Мужчина не может получить женщину, если не докажет, что он хороший охотник. Или что он является владельцем определенного количества северных оленей. И что может победить в бою по крайней мере пятерых мужчин.

Вендель с облегчением уставился на супругов.

– Тогда я сразу провалюсь. Потому что я никогда не убью зверя. У меня нет оленей, и я так слаб, что едва ли одолею в рукопашном бою и пятилетнего мальчика. Побег отнял у меня все силы.

– Ты их скоро опять восстановишь. А теперь давайте спать. Условия мы можем обсуждать завтра.

Венделю дали несколько шкур. Место для сна было рядом с Ироваром и его сыном. Женщины лежали в другой половине помещения. Но никто не ходил вблизи занавеса в течение всего вечера.

«Завтра я убегу, – думал Вендель. – Или, может быть, сделать это уже ночью? Нет, этого я не смогу. Но завтра ночью, да, я это сделаю. У меня будет время лучше спланировать побег».

Воздух в жилище был тяжелым от дыма и тепла. Вездесущие комары гудели вокруг, но Вендель научился в Тобольске отпугивать их, натирая кожу особыми травами. Это помогло ему во время долгого пути вдоль Иртыша и Оби, где рои мошкары у берегов были такими густыми, что напоминали столбы движущегося тумана. В этом жилище он испытывал и еще кое-что. Это ощущение не имело ничего общего с соседством молодой девушки, которая должна была стать его женой (пусть небеса не допустят этого! ). Нет, это было нечто таинственное. Нечто, что имело отношение к Тун-ши. И к занавешенному углу.

Но это не касалось его. Он должен пробыть здесь еще только сутки. Затем он будет далеко отсюда!

Ему было тяжело спать. Он был охвачен странным чувством. За занавесом было что-то незнакомое, он чувствовал это, словно что-то шевелилось внутри… Он совсем не понимал этого, потому что не хотел здесь оставаться. «Ты – один из нас!». «Это тебя мы ждали». Странные слова, не имевшие никакого смысла.

Возможно, он проспал несколько часов. Но проснулся очень рано, гораздо раньше всех других обитателей стойбища. Он осторожно потянулся и выглянул наружу.

Солнце стояло, как всегда, высоко и грело побережье полярного моря так сильно, как только может раннее утреннее солнце. Ослепительный, холодноватый свет. В стойбище было тихо, одна из собак у его чума слегка приподняла голову и равнодушно следила за ним. Не испытывая интереса к этому чужаку. От него нечего было ждать ни охоты, ни еды.

Вендель прошел мимо многих чумов. У одного из них лежали два длинных костяных обломка. Он раньше видел человека, возившегося с этими костями – он тер их друг о друга, пока не добыл огонь. Мужчина был один из вновь прибывших, собиравшихся провести лето здесь, в этой покрытой льдом стране. Однако, здесь было красиво, это Вендель был вынужден признать. Словно видение вечности.

Он посмотрел на юг. Те горы были, видимо, северными отрогами Урала. Воркута… Он слышал это название в Тобольске. Его боялись, ненавидели. Место, где совершенно не было милосердия.

На запад? Нет, спасибо, эти горы он видел! Остроконечные, зубчатые, черные с вкраплением голубовато-зеленого льда и вечными белыми снегами. Удивительно, что они кажутся где-то розовыми, и это объясняется не действием солнечных лучей. Будто что-то прочно лежит на них, тут и там. Горы зла.

Чепуха! Однако что-то мешало ему в его размышлениях о том, как преодолеть их на пути домой.

Вендель пошел дальше. По времени сейчас еще должна была быть ночь, но летом здесь солнце никогда не заходило. Ждать окончания лета? Ни за что в жизни, он хочет сразу идти дальше. По его мнению, мать и отец заждались его, ему хотелось броситься домой опрометью и снова увидеть их, пока не поздно. Ведь никому неизвестно, как долго они проживут. Как только он подумает о матери… Нет!

Он миновал много тихих жилищ, массу оленей в загонах, собак со спящими щенками. Внезапно он остановился у огороженного места, на самой вершине холма, а затем вошел через ворота. По обе стороны ворот и дальше на пути лежали странные овальные кучи камней. Они были украшены фигурками или статуэтками из кости и дерева, стоявшими на камнях. Вендель пошел дальше. В середине капища возвышались различные тотемы с предметами, свисавшими вниз с поперечных палок. Здесь был и своего рода алтарь или, вернее, жертвенник. Вендель содрогнулся. Он относился к тем Людям Льда, кто верил в Господа Иисуса. Жертвоприношения были для него чуждыми и нехристианскими обычаями. Но у него не было права судить, это он знал.

Он обернулся – и вздрогнул. В самом низу, у ворот стояла высокая, одетая в черное фигура. Прошло какое-то время, прежде чем Вендель понял, что это – Тун-ши, которая теперь подошла к нему. Она была одета в прекраснейшие собольи меха, а ее черные волосы, заплетенные в две косы и украшенные лентой, свисали вниз. Его снова поразило то, какая она изящная, несмотря на ужасную бледность. Он пошел ей навстречу.

– Простите меня, – тихо сказал он. – Я, видимо, вторгся в святилище.

Она улыбнулась скорой и чуть косой улыбкой.

– Все это здесь – ничто для тебя и меня. Это – боги ненцев.

– Их, видимо, довольно много.

– У ненцев боги везде. У горы есть бог, у реки, у снега. Их величайшего бога зовут Нум… Это его изображение ты видишь над алтарем.

– Но у вас другие боги, госпожа Тун-ши?

– У нас семь богов. И пять духов. Этого достаточно.

Венделю это тоже показалось достаточным.

– А у нас только три, – сказал он. – Бог Отец, его сын Иисус Христос и Святой Дух.

– И в них ты веришь?

– Да. Я воспитан на этом.

– Это потому, что ты не знаешь ничего лучшего, – сказала она снисходительно.

– А все эти кучи камней? – спросил он, когда они шли вниз из святилища.

– А ты этого не видишь? Это же могилы! Великих охотников. Мы же не можем хоронить наших мертвецов из-за вечной мерзлоты. Но здесь лежат только немногие – величайшие охотники ненцев, которые могут дальше передать охотничью удачу. Всех остальных хоронят обычным способом.

Вендель призадумался над этим. Если они не могут хоронить в земле… Что означает «обычным способом?»

– Кто ты, Вендель?

Вопрос прозвучал так тихо и так неожиданно, что он сразу встрепенулся.

– Кто я? Шведский солдат.

Она не прислушалась к этому ответу.

– Я очень хорошо понимаю, что это трое из наших духов привели тебя сюда, но…

Он счел уместным использовать более простую форму обращения к ней. Они теперь были друзья и больше доверяли друг другу.

– Когда ты говоришь «наши духи», то имеешь в виду духов твоего народа, не так ли? Не духов ненцев.

– Это так. У нас пять духов, как я сказала. Это духи земли, воздуха и воды, которые привели тебя длинным путем из твоей страны в мою, чтобы ты взял в жены мою дочь. Но кто ты? Откуда происходит твой род?

– Мой род? – спросил Вендель озадаченно. – Ах да, он зовется Грип, а мой отец – из солидной крестьянской семьи в Сконе в Швеции.

Эти имена ничего ей не сказали. Она устремила на него свои жгучие глаза.

– Нет, забудь их! В тебе явно другая кровь.

Наконец Вендель вспомнил о своей необычной крови.

– Да, – сказал он, помедлив. – Моя мать происходит из необычного рода…

– Расскажи о своей матери, – попросила она нежным голосом.

– Да, но это так запутанно. Мать моей матери Лене, которая…

– Продолжай!

Он резко повернулся к Тун-ши.

– Как ты можешь знать, что на мне лежит проклятие?

– Вчера ты сказал, что не можешь зачать ребенка из-за этого.

Ну, разумеется, это же так просто! Что он думал?

– Если ты непременно хочешь слушать.

– Я хочу слушать. Если ты женишься на моей дочери…

– Это мне не следует делать, – сказал Вендель твердо. – Но я попытаюсь рассказать. Так что ты решишь сама – захочешь ли ты рисковать жизнью дочери.

Она ждала.

– Не знаю, с чего начать, – сказал Вендель, тяжело вздыхая. – Над нашим родом тяготеет проклятие.

– Над тем, из которого происходит мать твоей матери?

– Да. Этот род ведет свое начало из Норвегии. Я знаю, это звучит безумно, но по крайней мере один человек в каждом поколении рождается, отмеченный проклятием. И тогда мать умирает, потому что ребенок часто рождается монстром. Но я использую слишком трудные слова…

– Нет, нет. Вероятно, я говорю по-русски плохо, но понимаю все, что ты говоришь. Ты должен знать, что я была с Ироваром в Воркуте.

– Ты?

– Да. Нас взяли из-за меня. Это случилось в нашем зимнем стойбище в тайге. Некоторые из наших врагов оскорбляли меня бранными словами.

Она показала свои запястья. На них были такие же страшные рубцы от кандалов, как и у Ировара.

– Мое здоровье было подорвано. У меня болит грудь и осталось слишком мало сил. Но я сумела вызволить нас из тюрьмы.

Она мечтательно смотрела прямо перед собой, погруженная в воспоминания. Черные глаза горели.

– Но продолжай, – сказала она. – То, что ты рассказываешь, очень интересует меня. Как долго тяготеет над вашим родом это проклятие?

– С тринадцатого века, как говорят. – Он пояснил: – Я полагаю, пять столетий. Был когда-то злой человек, который… Нет, это так глупо! Только легенда.

– Я хочу ее услышать.

Ветер дул в расщелины между могильными камнями. Они опустились на примитивную скамью у ворот, на штабель из березовых стволов, явно привезенных сюда из тайги с какой-то специальной целью, возможно, для постройки жилья. Вендель пытался разглядеть между камнями ближайшей могилы покойника, но это ему не удалось. Тун-ши говорила не так бегло, как здесь написано. Она долго искала русские слова и, когда находила их, они были либо неправильны, либо их форма так упрощена, что Венделю чаще всего приходилось догадываться о смысле. Он продолжал свой рассказ:

– Примерно двести лет тому назад жил один из моих предков, у которого то же имя, что и у Злого. И он сумел смягчить проклятие. Поэтому его назвали Добрым.

– В своем рассказе ты прыгаешь с одного на другое. Я хочу услышать о злом предке!

– Ой! – вздохнул Вендель. – Тогда я должен начать с самого начала.

– Мне кажется, ты должен это сделать.

Хотя она сидела совсем неподвижно, спрятав руки в меховые рукава, он ощущал особую силу, исходившую от нее.

– Говорят, что Люди Льда – название старинной народности. Так они называются и по сей день, родственники моей матери. Говорят, что Люди Льда пришли с Востока.

– Как это можно знать?

– Так гласит легенда. А двое отпрысков Доброго, две женщины со сверхъестественными способностями видели, как их предки отправлялись в путь из страны холода и льда. Они были изгнаны со своей родины и отправились в странствие на Запад, пока немногие оставшиеся не осели в Норвегии. Норвегия – сосед Швеции.

Несколько щенков в стойбище начали скулить. Вендель услышал короткое, сердитое тявканье матери, и щенки замолчали. Из больших оленьих стад все время слышались хрюкающие звуки глоток и стук копыт, когда стадо двигалось.

– Итак, пятьсот лет тому назад один человек из рода Людей Льда отправился в горы в Норвегии. Он был злым существом и стал еще злее. Потому что в горном уединении он разыскал сатану.

– Кто это был?

– Злой дух в нашей религии.

– Ага! Такой, как Нга у ненцев. Это сын Нума, он очень злой.

– Да. Наверное, можно сказать, что сатана был падшим сыном Бога, сорвавшимся в бездну. Значит, есть сходство. А в твоей религии, Тун-ши? Как зовут здесь злое божество?

– У нас нет злого бога. У нас есть только Шама, дух камня и смерти. Но он – не дух зла. Скорее – дух рухнувшей надежды.

Вендель кивнул.

– Это тоже сила отрицания. Такой силой был во всяком случае Тенгель Злой, заключивший союз с сатаной ради корысти.

Тун-ши подняла голову.

– Его звали Тенгель?

– Да. Как он установил контакт с Князем Тьмы неясно, но в легенде говорится о том, что он, хорошо разбираясь в колдовстве, собрал все нужные травы и снадобья, сварил их и выпил ужасное зелье. Таким способом он вызвал сатану. Но он должен был тогда пообещать, что по меньшей мере один потомок в каждом поколении будет проклят, будет служить дьяволу. И так было до сих пор. Так он продал своих детей и потомков ради собственного благополучия.

– Ага, – тихо сказала Тун-ши. – Значит, так это было!

– После этого, как гласит предание, он закопал котел с зельем в землю. Проклятие не утратит силы до тех пор, пока котел не будет найден и выкопан.

– Нет, – прошептала Тун-ши и медленно покачала головой. – Нет, я уверена, кое-что отсутствует в твоей истории.

– Как ты можешь быть в этом уверенной?

– Это звучит неверно. Больше я не могу сказать.

Вендель немного подождал, но, поскольку она больше ничего не сказала, он продолжал:

– Теперь ты, очевидно, понимаешь мою боязнь произвести на свет детей?

Она схватила его за руку.

– Но ты сказал, что другой смягчил действие проклятия?

– Да, но недостаточно. Благодаря Тенгелю Доброму человеческие качества распространились среди тех, кто носит печать проклятия. Сейчас, например, живут трое, кто в молодости должен был бороться с настоящим злом. У них были желтые глаза, что характерно для «меченых».

Тун-ши впала в задумчивость.

– Я понимаю. Я теперь все понимаю.

– Среди нас есть и замечательные врачеватели, – сказал Вендель. – Такие, которые знают все о травах и лекарствах, которые одними руками могут лечить самые серьезные болезни.

– А ты? – спросила она с надеждой.

– Нет, я это не могу. Во всяком случае, очень мало. – Она разочарованно вздохнула. – Поэтому я прошу тебя, Тун-ши: не отдавай свою дочь в руки такой неясной судьбы!

Она встала, потому что увидела Ировара, приближающегося к ним быстрым шагом. Вендель тоже сразу встал.

– Но ты не понимаешь, – начала она шепотом. – Ты совсем не понимаешь!

Ее глаза смотрели на него с такой искренней мольбой. Однако они не успели больше ничего сказать до приближения Ировара:

– А, так вот вы где! Тун-ши, дорогая, ты же знаешь, что ночной холод для тебя вреден.

– Ночь прошла, а я тепло одета, – ответила она и начала спускаться вниз. – Пойдем, Вендель! День начался.