8

Вендель потратил день, чтобы изучить местность и возможность для бегства. Да, поскольку он смотрел на отъезд как на бегство, даже от этих приветливых людей. Воля Тун-ши была необычайно сильна и охватывала его, как железный обруч. Молодая Синсив относилась к нему так же неприязненно, как и он к ней, они явно избегали друг друга. Ее брат Нгут был более доброжелателен, но не говорил по-русски и имел к тому же пугающие пронзительные глаза своей матери. Так что никакого близкого контакта не получилось.

Было ясно одно – Вендель не мог воспользоваться для бегства лодкой: на западе еще плотно лежал паковый лед. А не мог ли он проскочить между оконечностью Уральской гряды и этими ужасными зубчатыми утесами у моря? Вряд ли. В таком случае он должен был выбраться на низкое плато тундры. А здесь, как говорили, царило зло.

Может, раздобыть оружие, но как?

Днем на скалы, стоявшие на западе, опустился морозный туман, так что их расколотые вершины скрылись. Вендель помогал Ировару чинить рыболовные снасти и воспользовался случаем, чтобы спросить:

– Неужели там живут люди?

Ировар ответил медленно:

– Я не хочу теперь называть их людьми, но там определенно кто-то живет.

– Но разве ты взял жену не оттуда?

– Да, это так, – Ировар ухмыльнулся, вспомнив. – Я подстрелил ее гарпуном.

– Как это?

– Она потеряла лодку и оказалась на дрейфующей льдине. И она поранилась. Я принял ее за тюленя и выстрелил в нее. После этого я заботился о ней. Но среди тех там есть ужасные существа. Когда-то давно у них что-то случилось, я не знаю, что. Во всяком случае, они всегда были и есть наши враги. Наше единственное утешение в том, что их теперь так мало. Они не осмеливаются нападать.

– А Тун-ши? Разве она никогда не тоскует по своим местам?

Ировар посмотрел на горы, окутанные туманом.

– Она никогда ничего не говорила. Но я не знаю… Я думаю, ей больно, что узы были порваны.

– Это естественно.

Вендель опять обратил внимание на то, что хотя солнце не светило на снежные вершины, казалось, будто над большими ледниками стоял розовый отблеск. Он сказал об этом Ировару.

– Это правильно, – ответил последний. – Горы называются Таран-гай, «страна розового снега». Я пытался разузнать об этом, когда ходил свататься. Но дело только в том, что снег окрашен в светло-розовый цвет. Тун-ши верит, что на снегу растут цветы.

Вендель улыбнулся. Но Тун-ши не так уж и была неправа: есть форма водорослей, которая может приживаться и размножаться на снегу. Он снова бросил на горы недовольный взгляд. Вдруг у него словно защемило сердце. От сочувствия, такого пронзительного, словно рыдание. Или это было что-то другое? Горе или тоска?

Как-то раз, пока он бродил по стойбищу, он услышал тихое «Тссс!» Из отверстия в чуме выглядывали пять радостных, хихикающих лиц. Он подошел и сразу оказался внутри чума.

– Вы здесь живете? – спросил он и был вынужден повторить вопрос жестами.

Новые взрывы смеха. Нет, нет, только две из них жили здесь со своей семьей. Но семьи сейчас тут не было, так что… Венделя потянули к шкурам. Ну уж нет, у него не было желания быть застигнутым врасплох членами семьи. Он крепко их обнял и объяснил знаками, что должен ехать дальше. В мгновение ока их оживленные мордашки выразили огорчение.

«Бедные девчонки, – думал он, выйдя с честью из трудной ситуации. – Что я могу сделать, чтобы их жизнь стала светлой и осмысленной?»

Их ограниченность стала ясна ему, когда Ировар решил познакомить его с ближайшими соседями и родственниками. Он понял, что другие люди в стойбище не говорят о том, о чем говорят Ировар и его жена. Другие же говорят только об охоте и рыбе… Они считают очень примитивно – на пальцах одной руки, в случае надобности и на пальцах ног. Их мысли занимает ежедневная тяжелая работа, семья и соседи. И это понятно. Везение в охоте, новые дети и болезни. Солнце, звезды, луна и хорошая погода на завтра, чтобы можно было поставить новый чум… Ировар и Тун-ши побывали в большом мире, они могли вспомнить обычаи других народов. Вендель начал теперь понимать, за что их уважали в стойбище.

Но скоро ему было суждено понять больше. Когда он под вечер – а разбираться во времени дня здесь, у границы полярного моря, было трудновато – вернулся в жилище Ировара после очередного обследования местности, он натолкнулся на неожиданное зрелище. Посредине чума стояла Тун-ши, вытянув руки в стороны, в то время как ее муж одевал на нее самую причудливую одежду.

– Входи, Вендель, – сказал Ировар. – Я готовлю Тун-ши к вечеру. Она сама не должна касаться одежд.

Вендель смотрел во все глаза. Он увидел также кое-что еще: шкура была отдернута. То, что он увидел за ней, вызвало у него удивление, почти шок. Изображения богов, тотемы, вырезанные из дерева и моржовой кости, огромный плоский барабан, словно тамбурин, украшенный символами, трещотки из костей, черепа животных и людей и масса непонятных предметов.

– Тун-ши – наш шаман, – объяснял гордо Ировар. – Вечером она будет шаманить. Просить для нас хорошего лета и многого другого. Люди придут прямо сюда.

Да, он уже увидел их, сидящих перед чумом. Шаман?

– Но она же женщина! И другой веры?

– Шаманство – религия всей Сибири, – сказал Ировар. – Быть шаманами – не непривычное для женщин занятие. Но многие становятся ими после серьезной болезни. Душевной болезни. После нее преемником станет Нгут. У него тоже врожденный талант. А Тун-ши обучила его шаманскому ремеслу. Так что, мы – важная семья.

Широкое, добродушное лицо Ировара сияло от счастья.

– Да, я понял это. А ты сам – здешний предводитель, не так ли?

– Да, предводитель нашего клана. Но все стойбище состоит из трех больших кланов, так что имеются два других предводителя, такие же сильные. Неподалеку отсюда находятся наши пастбища, и важно следить за тем, чтобы из-за них не возникало споров. Этого мы не можем себе позволить.

Вендель кивнул.

– Значит, Нгут тоже одарен… Да, я могу себе представить. Глаза…

– Да, и он станет хорошим шаманом, это говорит жена. Она обучает его каждый день.

– С этим надо спешить, – невнятно произнесла она.

– Ты не должна так говорить, – удрученно сказал Ировар.

Но Венделю казалось, что Тун-ши права. Она была очень слабой и хрупкой. Всю ночь раздавался ее громкий глухой кашель.

Поскольку погода была прекрасной, а ветер не очень сильным, «представление» должно было состояться перед чумом. Вендель слышал, как поднималось настроение у зрителей, сидевших снаружи, в то время, как он наблюдал за одеванием Тун-ши. На нее вешали пояса из звериных зубов, лап и медвежьих когтей, гремящие колокольчики и пестрые ленты.

Собственно, как объяснял Ировар, никто не имел права смотреть на это, но Тун-ши сказала, что Вендель – особый случай. В этот вечер она будет искать его душу, так утверждала она. Венделю казалось, что это звучало не очень утешительно. Под конец Ировар надел на нее головной убор – с перьями орла сзади и толстой черной бахромой, которая закрывала ее лицо. Теперь она приобрела действительно пугающий вид, таинственный и ужасный. Ее самое верхнее облачение было украшено полосками меха с эзотерическим рисунком. Затем Ировар протянул ей большой барабан. Вендель успел заметить, что на задней стенке барабана вырезана фигура какого-то божества. На передней стенке были изображены медведь и северный олень. Священные животные у юраков. В другую руку она взяла грубую барабанную палочку или трещотку из… да, китовых костей, как показалось Венделю.

– Ну, пойдем, Вендель, – тихо промолвил Ировар. – Тун-ши требуется время.

Они вышли наружу. Население почти всего стойбища сидело здесь полукругом, оставив у чума небольшую открытую площадку и устремив взгляд на вход в чум.

– Тун-ши хочет, чтобы ты сидел тут поблизости, – тихо сказал Ировар. – Сядь рядом со мной, я должен ей помогать.

Вендель опустился на землю у стенки чума. Он мог видеть Нгута и Синсив вблизи открытой площадки. Девушка демонстративно отвернулась, встретив взгляд Венделя. «Кислятина, – подумал он. – Я терпеть тебя не могу!» Нгут напряженно следил за появлением матери. Кто-то делал Венделю знаки. В середине толпы он заметил пять радостных, преданных лиц. Он ответил на их приветствие, осторожно помахав рукой, и нежно улыбнулся им. Они знали все его тайны точно так же, как и он их.

Далеко на западе он с трудом различал массивные утесы в стране розового снега. Таран-гай… Это было, видимо, название из языка Тун-ши, поскольку там жил ее народ. Она объяснила ему, что Тун-ши – имя, которое ей дали юраки или ненцы. Будучи ребенком, она имела другое имя, но и оно означало «горящие угли».

Что же это за скалы, там вдали, которые так пугали и манили его? Почему так щемило в груди, когда он смотрел на них? Он должен уехать отсюда, он не хотел их больше видеть. Иначе это, пожалуй, закончится тем, что враги заманят его к себе и проклянут, и он бросится в их зловещие пропасти.

Безумная мысль, откуда она пришла? Он снова посмотрел на толпу. Но фактически он с трудом оторвал взгляд от этих гор ужаса.

В течение дня он успел обменяться приветствиями со многими обитателями стойбища. Все были настроены очень дружелюбно, несмотря на трудности с языком. Они хотели показать ему все лучшее, что имели: своих детей, нарты, искусно сделанные предметы. Они понимали, что он не знал их культуры. И они явно чувствовали по отношению к нему известное почтительное восхищение. Он был так непохож на них, такой высокий, статный, светловолосый. Черты лица у него были не такими, как у них, но точно так же, как он находил их невыразимо красивыми, они тоже видели красоту в чертах его лица и в приветливых небесно-голубых глазах. Вендель улыбался им и проявлял интерес, но держался сдержанно. Через несколько часов он должен был покинуть их и не хотел привязываться сердцем к этому чудесному народу. Когда все будут спать, возьмет тихонько свой узел и отправится в путь через тундру. Домой, на запад.

Домой! Чудесное слово! Усадьба в Швеции с ухоженной пашней. Дуб, растущий за домом. Озеро, где весной и осенью собирались лебеди и гуси для дальнего перелета. Мать с дружелюбной грустной улыбкой. Мать никогда не была по-настоящему счастлива в супружестве, он понял это теперь, став взрослым. Она, наверное, еще жива? Он должен получить возможность сделать ее жизнь покойной и богатой! Ее слезы, когда он давным-давно ушел из дома… Ему было 13 лет. О Боже, так давно это было!

Добрый старый помещик Лаве Бек, отец Корфитца… Жив ли? Вряд ли. А отец? У Венделя никогда не было полного согласия с отцом. Но сейчас он желал увидеть его, попытаться понять. Сейчас он, Вендель, стал старше и должен был иметь больше знаний о людях, больше терпимости.

Бабушка Лене и дедушка Эрьян по материнской линии. Их, наверное, больше не было на свете. Любимая бабушка, звено, связывавшее его с удивительными Людьми Льда. В Дании никого из этого рода не осталось после того, как брат бабушки Тристан переехал в Элистранд в Норвегию. В Норвегии жило большинство Людей Льда. Кроме семьи его родителей в Сконе и тети Виллему в Мербю под Стокгольмом.

А он был здесь. Возможно ли так долго жить вне дома? Почему же он в таком случае чувствовал себя здесь, как дома? Так невозможно, не должно быть!

Он очнулся от этих мыслей. Большая шкура перед входом в чум была откинута в сторону. Вышла Тун-ши. Гудящее собрание затихло. Шаман, совершенно закутанный в свои черные одеяния и с таинственно скрытым лицом, смотрел поверх их голов. Никто не мог видеть, что шаман – женщина. Она подошла к старику, сидевшему рядом, прикоснулась к нему барабанной палочкой из кости, прошла несколько шагов и прикоснулась еще к нескольким людям, которые уселись в первый ряд явно с умыслом – болезненного вида женщина и вялый ребенок в руках матери и многие другие. Так она прошла полукруг и подошла к Венделю, и он тоже получил прикосновение палочки. «Но я не болен», – протестовал его внутренний голос. За бахромой головного убора он видел глаза Тун-ши, блестевшие, как угли.

Затем она встала посредине и начала бить в барабан, сначала приглушенно. Она барабанила однотонно, однообразно, подпевая при этом. Удары становились громче, но темп оставался прежним, пение становилось пронзительнее. Время шло, все сидели неподвижно, устремив на нее взгляды.

– Что она делает? – почти беззвучно прошептал Вендель Ировару.

– Пытается найти души, которые заблудились, – ответил Ировар так же тихо. – Она должна найти добрых духов, добрые души, которые смогут ей помочь. Это могут быть медведь или другие звери, или духи предков, или другого шамана. Может быть, она найдет даже твою душу, она говорит, что она добрая. Они должны правильно вести ее, тогда она найдет ответы на вопросы, которые поставило племя. Это может касаться многого. Будет ли у нас удачная охота. Об изгнании злых духов. Кое-кто хочет, чтобы она заглянула в будущее нашего народа.

Удары барабана были так оглушительны, что Вендель должен был читать по губам Ировара, чтобы понять слова.

– А больные, до которых она дотронулась?

– Она должна найти силу, чтобы излечить их. Изгнать из них злых духов болезни. Но как раз сейчас она просит речного бога дать нам побольше лососей.

Вендель больше не спрашивал. Не хотел знать, почему она дотронулась до него. Казалось, будто Тун-ши израсходовала все свои силы. Ее дыхание было прерывистым, она пошатывалась. Казалось, что она постепенно впадала в транс, что ужасно пугало Венделя, но к чему другие, казалось, привыкли. Барабан все гудел, Тун-ши стала вести себя, как сумасшедшая: она дергалась и подпрыгивала, танцевала и вертелась волчком. И тут случилось нечто непостижимое, что Вендель мог приписать только странному душевному настрою, к которому он был подведен.

– Она установила связь с духами, – прошептал Ировар. – Они овладели ею.

Она звала, кричала, выла какие-то слова. Это звучало почти как приказы. И – Вендель мог бы поклясться, что это было действительно так – сквозь завывание ветра он услышал ответные зовы. Издалека с запада приходили они, ужасные, безобразные в своей бесчеловечности.

– Теперь она переходит в другой мир, – прошептал Ировар. – Нет, не шевелись, оставь ее!

Тун-ши навзничь упала на землю и лежала, судорожно вздрагивая. Затем ее тело обмякло, и она затихла. «Она умерла», – подумал Вендель испуганно. Но никто из других зрителей не шевелился. Вся толпа ждала.

– Ее душа теперь в мире духов, – пробормотал Ировар. – Именно теперь она получит ответ на все ваши просьбы и вопросы.

Казалось, Тун-ши лежит на земле целую вечность, но никто не разрушал чар. Все сидели и ждали того, что она вернется и расскажет им, как там дела в мире духов. Барабан еще был прикреплен к ее запястью, но палочка, упав, откатилась под ноги какому-то человеку. Он таращился на нее, но по всему было заметно, что это не было для него дурной приметой. Ветер завывал в шкурах, покрывавших конусообразные жилища. Вдалеке несколько собак дрались из-за пищи. С реки слышался грохот крошившегося льда. В остальном царила бездонная тишина пустыни. Никто бы не поверил, что здесь собралась большая толпа людей.

Наконец, одетая в черное рука шамана пошевелилась. Пальцы беспомощно ощупывали землю. Вендель смотрел на Ировара, но тот не делал попытки помочь ей. Видимо, было еще слишком рано. Прошло еще несколько минут, пока Тун-ши не поднялась. Тогда Ировар тоже встал и передал ей какие-то предметы, которые Вендель не мог разглядеть на расстоянии, они были слишком малы. Она взяла их в руку, и Ировар освободил ее от барабана. Она стояла и покачивалась. Задумчиво рассматривала предметы. Затем она положила их на землю перед женщиной с ребенком, сложив определенный рисунок. Вендель видел теперь, что это были разноцветные камни и длинный зуб какого-то хищного зверя. Тун-ши склонилась над ребенком, и, поскольку она стояла к Венделю спиной, он не видел, что она делала. Так она стояла долго, он слышал ее монотонное бормотание, и вот она выпрямилась. Он увидел, что мать ребенка совала в куртку что-то, что было, вероятно, лекарством. Старику было велено немного подвинуться вперед, на площадку, что он и сделал. Шаман сел ему верхом на спину и стал делать массаж плечей, монотонно припевая что-то. Но Венделю казалось, что в ее поведении ощущалось известное равнодушие, словно она уже рассматривала старика как потерянного. Женщина болезненного вида должна была лечь на спину. Тун-ши села на нее и стала массировать ее грудную клетку под ритуальные заклинания. А затем дала ей лекарство, вынув его из своей многоярусной одежды. Тун-ши занималась по очереди то одним, то другим больным. Один мужчина должен был лечь на спину, и она просто-напросто приказала ему расстегнуть штаны. На этот раз она села так, что толпа не могла видеть больного, но зато Ировар и Вендель могли вполне все разглядеть. К непритворному изумлению шведа она прочитала какие-то заклинания над самым благородным органом мужчины и добилась у него наилучшей эрекции. Ировар пробормотал:

– У него шесть жен, но нет детей. Он просил у богов плодовитости.

Проделав над мужчиной свои манипуляции, Тун-ши дала ему что-то для приема вовнутрь.

Вендель был шокирован. «Если она будет проделывать то же самое со мной, то я убегу. Безусловно!»

Наконец, очередь дошла до него. «Сейчас я убегу», – подумал он. Но от воли Тун-ши было нельзя убежать. Она подошла к нему и показала знаком, что он должен наклониться вперед. Ну, слава Богу, на это он мог согласиться. Он прислонил лоб к коленям и ждал с изрядным любопытством, что она хотела с ним делать. Шаманка села верхом ему на спину так, как она проделывала со многими другими, и запустила пальцы в его волосы.

«Но я не болен! – думал он. – Прекрати это!» Однако, у нее, казалось, были другие планы по отношению к нему, чем лечение от болезней. Ее руки мягко скользнули вперед, вокруг его лба, не прикасаясь к нему; между его кожей и ее руками было небольшое расстояние, но он чувствовал, как сильное тепло от них вливалось в него, проникало сквозь кожу и кости и входило в его мозг. Это было жутко и приятно в одно и то же время. Сексуальные, живые ощущения, жгучие, проникающие. Да, Венделю казалось, что мощная эротическая сила, исходившая не от самой Тун-ши, переходила через нее в него. Хотя он и противился этому, он заметил, что действие на него было таким же, как и на предыдущего мужчину. Но поскольку Вендель сидел, подобравшись, никто не мог этого заметить – к счастью. Но у него было неприятное ощущение, что Тун-ши знала о его мучительном состоянии.

Затем она его отпустила. Все время она шептала ему в ухо заклинания. Они еще продолжали звучать в нем, хотя он не понял ровно ничего. Шаманка села между Ироваром и Венделем. Они почувствовали, как она устала. Оба положили ей за спину руки, чтобы она могла на них опереться. Затем Тун-ши начала рассказывать, что она испытала в мире духов. Ее голос был удивительно звучным, будто она собрала все свои силы для того, чтобы все слышали.

Она рассказывала долго. Вендель видел, как постепенно светлели вокруг них лица. Предсказания, виды на будущее были, явно, хорошими.

Тун-ши пришлось почти отнести в чум в постель.

– Она великолепна, – констатировал Вендель.

– Лучшая в этих краях, – подтвердил Ировар с благоговением в голосе. – Многие шаманы вынуждены подбадривать себя красным в белую крапинку грибом, который растет в лесах. От него бывают видения. Тун-ши в этом не нуждается. Случается, что в зимнее стойбище приходят люди других народностей – ханты и манси, чтобы спросить у нее совета. И это необычно!

Вендель знал, что остяки и вогулы называли себя ханты и манси. Оба слова означали «человек».

Ировар перевел хвалебные слова Венделя своей жене. Она устало кивнула.

– Я слышала это, – сказала она кратко, но Венделю показалось, что он заметил радость на ее лице. Вместе со своими двумя детьми Ировар пошел спустить на воду лодку. Вендель вызвался присмотреть тем временем за Тун-ши, и внезапно понял, что это было тем, чего желали все. Особенно она сама.

Возможно, он был трусом, но он не осмелился спросить, что такое она проделала с ним. Вместо этого он молча сидел неподалеку от ее постели, готовый бодрствовать, пока она спала. Он уже приготовил свой узел к отъезду.

Однако, Тун-ши и не думала спать. Она была сейчас бледна, как мертвец. Хотя от полярного ветра ее кожа стала загорелой, под глазами у нее были синие круги. Ее тусклые глаза смотрели на него. Без лишних слов Ировар позаботился о ее наряде и повесил все на место за оленьей шкурой. Помещение выглядело так, как всегда.

– Мы не закончили наш утренний разговор, – сказала Тун-ши.

– Да, я знаю это. У меня много вопросов к тебе.

– Да. То, что ты рассказал о Людях Льда, очень меня взволновало. Хочешь услышать мою историю?

– Это то, чего я жду.

Она кивнула. Какое-то время она лежала тихо на спине и смотрела в потолок.

– Нас изгнали, – сказала Тун-ши нараспев. – Наш бедный несчастный народ изгнали из родной страны, потому что мы слишком много знали и умели.

– Какая это страна?

– Я не знаю, Вендель. Она находилась далеко на востоке. Мои родители уже давно были в пути, когда попали сюда.

«Монголы?» – подумал он. Были определенные черты, указывавшие на это. И, все-таки, нет. Что это за язык, на котором Тун-ши говорила в трансе? Угорский?

– Твой народ… остался ли от него кто-то там, далеко на востоке?

– Нет. Мы были остатком племени, в течение тысячелетий преследовавшегося за магию и знание колдовских сил.

Мороз пробежал у Венделя по спине.

– Но ведь не все остались здесь? Ировар говорил что-то о том, что они прошли мимо? И что только четверо остались в горах. В Таран-гай.

– Да, четыре женщины. Со своими детьми. Так что, собственно, их было более четырех человек.

– А остальные?

– Продолжили путь на запад. Их судьба никому неизвестна.

Венделю было трудно говорить.

– Ировар… или, возможно, это была ты? Нет, это был Ировар. Он упоминал о том, что среди них были ужасные существа.

– Да. В начале это было не так. Но после того, как они пришли в Таран-гай, стали происходить ужасные вещи, так мне рассказывали.

– Что за ужасные вещи?

– Вот послушай! Во время этого странствия, занявшего много лет, среди них был мальчик, маленькое Злое существо. Говорят, что слова «дружелюбие» или «милость» были ему незнакомы. Когда ему было пятнадцать лет, он сделал беременной одну из молодых женщин. Видишь ли, это было тяжкое преступление в нашем обществе. Девушка была изгнана из племени. Именно здесь она была вынуждена расстаться с соплеменниками. Три другие женщины тоже остались – ради нее, чтобы помочь, и потому, что выбились из сил. Две из них тоже ждали ребенка, все три были вдовами, их мужья только что погибли. Эти четыре женщины создали там, в Таран-гае, племя. Со временем их дети переженились и народили детей. Они разбирались в колдовстве, но были дельными людьми. Однако проклятие настигло их.

– Каким образом?

Тун-ши глубоко вздохнула.

– Оказалось, что… тот, родившийся от злого юноши сын, был проклят. Сам он был нормальным человеком. Я имею в виду сына. Но у него тоже родился сын. И этот был настоящей мерзостью!

Вендель колебался. Он опустил голову и сказал тихо:

– У него были желтые глаза?

– У него были глаза волка, да, так говорится. И после него рождались – не в каждом поколении, как у вас, но время от времени – злые существа, чудовища или, скорее, нелюди.

Было так трудно дышать, в чуме стало так душно. Вендель сделал несколько судорожных глотательных движений, он чувствовал, что Тун-ши ждала его вопроса. Наконец, он его задал.

– Тот мальчик 15 лет, который был среди твоих соплеменников… который продолжил путь с племенем на запад… Ты знаешь его имя?

– Да.

Вендель сделал опять глубокий вдох и спросил:

– Как его звали?

– Его звали Тан-гиль.

Тан-гиль! Тенгель?

– Тенгель Злой, – прошептал он.

– Да, но ты ошибаешься, говоря, что он отыскал вашего злого духа, сатану, там, далеко у вас. Действительно ужасное он сделал уже здесь, в Таран-гае.

– А чугунок, который он зарыл? Это тоже только выдумка?

– Нет. Он закопал сосуд, какой именно, я не знаю. И вы должны сделать, что можете, чтобы найти его. Но в нем вряд ли были отвары и масса трав. Это было что-то совсем другое.

– Что же?

– Объяснять это слишком долго. Сейчас вернутся мои родные, а я очень устала.

– Понимаю. Скажи мне только: почему так важно для нас найти этот сосуд? Чтобы твой и мой род избавились от проклятия?

Тун-ши кивнула, лежа с закрытыми глазами. Она была так слаба, что держала руку Венделя в своей, словно подпитываясь его силой.

– Это тоже. Мы должны стать свободными. Но самое важное… раздавить Тенгеля Злого.

– Вероятно, я не понял?

Ее пальцы впились в его кисть.

– Неужели ты этого еще не понял? Никто из вас не понял? Тенгель Злой, наш Тан-гиль, продал сатане не свою душу. Он продал своих потомков. Чтобы получить бессмертие.

– Ты думаешь…

– Тенгель Злой еще живет.