"Криминальный гамбит" - читать интересную книгу автора (Сартинов Евгений)

Глава 16

Утро встретило жителей Кривова пасмурными тучами.

Очень рано, в семь часов, в отдел приехал Мамонов, поднялся к себе в кабинет и тотчас же вызвал к себе Касьянова. Капитан оказался на рабочем месте, как всегда подтянутый, только по теням под глазами можно было понять, что он провел бессонную ночь. Последние дни тоже были нелегкими. Подполковник не спросил, почему подчиненный находится так рано на рабочем месте, будто и не уходил отсюда. Это его волновало меньше всего. По разумению Мамонова, его протеже сейчас должен дневать и ночевать на работе, рыть носом землю, но оправдать его доверие.

— Что у нас по делу Орловой? — спросил он.

— Все идет своим чередом. Но многое изменилось после того, как Астафьев нашел эту куртку. Не сомневаюсь, что именно этот парень, Александр Медведкин, участвовал в убийстве Бурлака. Кусок ткани, обнаруженный в руке трупа, идеально подходит к его рваной джинсовке.

— Как Астафьев вообще вышел на него?

— Обходили квартиры с участковыми, искали этих беглецов. В одной из квартир он и увидел куртку. Парень, дурак, выбросил ее в мусорное ведро, а мать подобрала, начала штопать. Случайность.

— Да, такое бывает. Но редко.

— В этой квартире Медведкин, я думаю, больше не появится, — продолжал Касьянов. — Он позвонил и сказал, что дома будет не скоро.

— Установили, откуда был звонок?

— Из таксофона.

— Что Орлова, как себя чувствует?

— Идет на поправку.

Мамонов с изумлением, словно не веря своим глазам, посмотрел на капитана:

— Но два дня назад врачи клятвенно меня уверяли, что она чуть ли не одной ногой в могиле?

— Да, но теперь она оттуда выкарабкалась. В сознание пришла, но ничего не помнит… Пока… А вспомнить может в любой момент.

Подполковник чуть помолчал, потом спросил:

— Водитель «Москвича» не появлялся?

— Пока нет.

— Пожалуй, сними засаду с его квартиры. Я склоняюсь к мнению, что в этой истории он ни при чем. Скорее всего, личным шмаровозом у этой компании был как раз Медведкин. Слишком часто мелькает в деле его синяя «десятка». Полдевятого оперативка, ты можешь не приходить.

— Разрешите идти?

— Да, ступай.

Оставшись один, Мамонов задумался об Астафьеве.

«А парень разошелся не на шутку. Никогда бы раньше не подумал. Что ж они так все на меня взъелись? Все-таки в угро работают одни идиоты. Догадываются ведь, поди, кому они в этом деле переходят дорогу. Любой нормальный человек отошел бы в сторону, а эти копают, назло всем, втихаря, без приказа!»

Его размышления прервал звонок мобильного телефона. Звонивший не представился, но голос, который Мамонов услышал в трубке, нельзя было спутать ни с чьим другим. Хрипловатый, с тягучими блатными интонациями, он почему-то раздражал подполковника именно по телефону, а при личных встречах не вызывал такой антипатии.

— Не хотел с тобой по трубе про это говорить, но товар кончается.

— Не понял. Как это кончается?

— Как-как, забыл, что ли?

Тут Мамонов вспомнил, что все триста граммов героина, найденного у убитого Свинореза, конфискованы отделом борьбы с незаконным оборотом наркотиков.

— А, черт, да! С этой суетой совсем замотался.

— Никак нельзя его обратно выгрести?

— Нет, на него тут же лапу ОБНОН наложил. А в этот муравейник лучше не соваться, там у меня пока своих людей нет.

— Тогда тебе надо ехать.

— Ты что, издеваешься?! Куда я уеду, когда эти трое еще где-то в бегах? Я сейчас под колпаком у генерала, он каждый день звонит. Если поймаю их, стану начальником, а нет, пришлют варяга со стороны. Тебе это тоже будет не в кон.

Надеюсь, это ты понимаешь?

— Это конечно, — согласился собеседник, но продолжал гнуть свою линию. — Все-таки надо что-то придумать. Знаешь, сколько мы потеряем? Товара в городе нет, и клиентура разбежится. Поедут в Железногорск. Прикинь, какие убытки.

— Хорошо, я подумаю.

— Ну вот и ладушки. А мы тут тоже подсуетимся, поищем этих трех дуриков.

Пока.

Положив трубку, Мамонов задумался. Бычок-СвиноРез, убив Семеновых, прихватил и громадную для Кривова партию героина, почти триста граммов.

Конечно, глупо было давать столько дури в одни руки, но последние события в городе нарушили многие отлично налаженные связи. Большую часть привозимого Мамоновым ширева Гусев отправлял в Железногорск с необъятным рынком сбыта. В Кривове оставлял меньшую часть. Наконец решившись, Мамонов поднял трубку и, услышав голос Жучихина, коротко сказал:

— Зайди после планерки.

После этого позвонил Жукову. Начальник штаба, несмотря на ранний час, был у себя.

— Васильич, зайди перед планеркой со списком отпускников, посмотрим, что там у нас.

Эта, казалось, вполне невинная фраза решила дальнейшую судьбу Астафьева.

Юрий только успел зайти в свой кабинет и включить чайник, как тут же в дверь заглянул помощник дежурного по городу и весело заявил:

— С тебя пузырь!

— С чего это? — не слишком приветливо буркнул лейтенант.

— Мамон подписал твой рапорт на отпуск. С сегодняшнего дня ты отдыхаешь, так что сдавай оружие и вали домой.

— Чего это он так расщедрился? — удивился Юрий. Рапорт на отпуск он подавал месяц назад без всякой надежды на успех. Просто подошло время очередного отпуска, и он, чтобы этот факт не забыли, отметился в канцелярии, рассчитывая на самом деле отдохнуть лишь с появлением первого легкого снежка. В сложившейся обстановке отпускать оперативника было крайне неразумно — против всех правил и инструкций. Неожиданно до лейтенанта дошел истинный глубинный замысел и. о. начальника ГОВД, и предстоящий отпуск не казался ему теперь таким желанным.

Сдав пистолет, Астафьев позвонил Колодникову:

— Андрей, это я. Тебя на планерку не вызывают?

— Нет, игнорируют.

— Ясно. А меня выгнали в отпуск.

— Когда?

— С сегодняшнего дня.

Майор помолчал, потом сказал:

— Ну что ж, поздравляю.

— Ты что, издеваешься? Как раз сейчас мне меньше всего нужен отпуск! В работу не влезешь, выгонят да еще по шее надают.

— Ладно, не дрейфь. Найдем тебе работенку по душе вдали от глаз начальства.

После планерки к Мамонову пришел Жучихин. Круглое лицо прапорщика было, как всегда, невозмутимо, но подполковник отметил: набрякшие веки превратили глаза, в совсем узкие щелочки, под ними образовались мешки. Мамонов разозлился.

«Опять вчера перебрал», — подумал он. Но читать нотации своему самому близкому подчиненному Мамонов не стал.

— Садись.

Стул жалобно скрипнул под массивной задницей прапорщика.

— Есть дело. Надо сгонять в Антоновку и обратно.

— Чего так срочно?

— Надо. В этот раз поедешь один. Я вырваться не могу. Сам знаешь, какие тут у нас дела, я под колпаком у генерала. Заедешь как всегда на комбинат, затаришься по полной программе. В Антоновке загонишь машину в автосервис, ну и… как обычно.

Прапорщик недовольно засопел, стул под ним заскрипел угрожающе. Он был в курсе всех дел шефа и знал, ЧТО ему предстоит везти кроме колбасы и первых абрикосов. Но одно дело быть просто шофером, а другое дело одному везти наркотики.

— Ладно, не волнуйся, — успокоил его подполковник. — Ты же знаешь, что все отлажено, риска никакого. Машину мою знают, тебя — тоже. Сколько раз вместе через таможню гоняли. Вечером будешь на месте, завтра вернешься сюда. Плачу вдвойне.

— Так и быть, — пробурчал Жучихин, тяжело поднимаясь со стула. — Но один я поеду первый и последний раз.

Подполковник с изумлением посмотрел на своего верного Санчо Пансу.

Подобных слов он от него никак не ожидал.

— Ты чего это борзеешь? — спросил он. — Я тебя сколько раз за эти годы отмазывал? Как минимум три. А звездочки ты как получил? Домик себе тоже неплохой выстроил, да и так перепадает — дай Бог каждому.

Прапорщик скривился и, стоя вполоборота к начальнику, сказал:

— Так это разные вещи — просто баранку крутить или наркоту возить. За это такой срок можно схлопотать — жизни не хватит.

— Поменьше болтай, а думать тебе вообще ни к чему. Разговорился, тоже мне.

Иди, готовь машину.

У выхода из ГОВД судьба столкнула двух очень недовольных судьбой людей — Астафьева и Жучихина. Увидев, что прапорщик направляется к машине Мамонова, машинально поигрывая ключами, Юрий спросил личного водилу подполковника:

— Иваныч, ты куда сейчас?

— На мясокомбинат.

— Подбрось, а? Мне в больницу надо, а от комбината я пешком дотопаю.

Отношения между двумя попутчиками были нейтральные, дорогу друг друга они никогда не переходили, и Жучихин кивнул:

— Поехали.

По дороге Юрий спросил:

— Ты чего такой мрачный?

— А ну ее на х…!

— Кого это?

— Да жизнь такую.

— А я вот с сегодняшнего дня в отпуске.

— Поздравляю. Самая пора. В Хохляндии вон уже абрикосы спеют.

— Да ты чего, рано вроде еще.

— Ну, ты мне еще говори!

Астафьеву нестерпимо захотелось абрикосов, он настолько явно почувствовал во рту вкус нежной мякоти, даже слюну сглотнул. Выругавшись, он сказал:

— Ну, Иваныч, гад же ты! Так абрикосов захотелось, чуть слюной не подавился.

Прапорщик засмеялся, круглое лицо расплылось в добродушной улыбке. Ему нравились такие ситуации, когда человек начинал от него зависеть. Жучихин решил быть великодушным.

— Ладно, так и быть, завтра привезу тебе абрикосов. Пару килограмм хватит?

— Откуда? — удивился Юрий.

Они остановились около ворот мясокомбината.

— Оттуда. Ну, говори? Хватит? — повторил Жучихин.

— Вполне.

— Считай, что они у тебя.

Поблагодарив шофера за бесплатную доставку и обещанные фрукты, Астафьев вышел из машины. Он видел, как «десятка» подполковника беспрепятственно проехала во двор мясокомбината. Это удивило Юрия. В последнее время хозяйство местного мясного короля Елисеева охраняли верзилы из агентства «Баграм», состоящего сплошь из ветеранов первой чеченской войны. Астафьев слышал, что эти парни в камуфляже полностью искоренили на заводе воровство, но машину Мамонова пропустили без каких-либо проверок, широко Распахнув ворота.

Шагая к больнице, Астафьев размышлял над эти феноменом. Со слов Мазурова он знал, что как-то Елисеев, этот мясной царек Кривова, поставил на прилавки магазинов большую партию некачественных просроченных сосисок.

Обычно подобные фокусы сходили Елисееву с рук, но в этот раз поставка была особенно крупной, помимо этого несколько человек попали в больницу с отравлением, а один даже умер. Хозяева магазинов подали на Елисеева в суд, прокуратура завела уголовное дело, и тот в панике начал искать защитника в милицейской среде. Таковым оказался Мамонов. С его помощью подменили историю болезни умершего, состряпали другую. Денег тогда за это Мамонов не взял, а начал просто потихоньку доить Елисеева, регулярно и бесплатно отовариваясь прямо на мясокомбинате, вывозил багажниками деликатесы.

К удивлению Астафьева, Мазурова в палате не оказалось.

— А где Михалыч? — спросил он в палате.

— Гуляет где-то. Взял костыли и убежал.

Своего непосредственного начальника Юрий увидел в небольшом фойе, полулежащим на диванчике. Рядом с ним расположился Колодников. По их сосредоточенным лицам лейтенант понял, что ненароком попал на производственное совещание.

— Здорово, Андрей. Ты чего это распрыгался, Михалыч? Тебе еще рановато, — сказал Юрий.

— Да поговорить надо, а разве в палате это возможно.

— Что, есть интересные новости? — понял Астафьев.

— Очень, — многозначительно и таинственно произнес Колодников.

— Да, все у нас в городе становится с ног на голову.

Говоря это, Мазуров имел в виду разговор Колодникова с Антоновым.

— Что именно? — не понял Астафьев.

— А то, что теперь в городе всем заправляет Гусь, — сказал Андрей.

— А Антоша? — удивился Юрий.

— Антоша на днях уезжает в Железногорск на постоянное место жительства.

— Откуда такие сведения?

— Из очень надежного источника, — усмехнулся Мазуров.

— Да, — подтвердил Колодников. — Надежней не бывает. Кроме этого, есть интересные сведения о нашем и. о.

Версию про героин Юрий выслушал, вытаращив глаза.

— Слушайте, — сказал он, меняясь в лице. — Меня Жучихин только что подвез до мясокомбината, обещал завтра привезти абрикосов с Украины.

Майоры переглянулись.

— Это нам в кон.

— Что-то они зачастили, — удивился Мазуров.

— Ну, а как же, ты забыл, что ли, сколько у них Свинорез хапнул? — догадался Колодников. — Триста граммов — это партия в особо крупных размерах.

— Да, все сходится. Но неужели Мамон в такой момент бросит все и поедет за дурью?

— Надо бы проследить за его машиной, — предложил Мазуров. — И вообще, тут можно их хорошо крутануть. У нас до границы сколько?

— Часов шесть езды.

— И оттуда шесть. Где бы взять машину?

— На моем «уазике» туда не шесть часов, а за целые сутки не доберешься, — уточнил Колодников.

— А если этим займусь я? — предложил Юрий.

— Каким образом?

— Ну, попробую. У меня один другая недавно тачку купил. Сейчас ее обкатывает. Попрошу его.

— Давай, Юра! Надо их на этом прищемить. А как — надо подумать.

— Прежде всего, убедиться, что машина действительно едет именно туда, куда мы рассчитываем, — подсказал Мазуров.

Короткое обсуждение заняло чуть меньше десяти минут, после чего Астафьев спешно покинул больницу.

— А Юрка-то молодец, — сказал Колодников. — Смотри, как пашет, не за страх, а за совесть. А ты его вечно ругаешь.

— Да, проняло парня. Чтобы раньше он в свой отпуск мотался по делам, это скорее бы снег в июне выпал.

Астафьев спешил к своему дому. Но в квартиру он не поднялся, позвонил в одну из дверей этажом ниже. На естественный вопрос: кто? — отозвался весело и преувеличенно бодро:

— Это я, Астафьев Юра, Вадик дома?

Дверь загремела, открылась, и выглянула пожилая женщина в красном байковом халате и старомодных очках-велосипедах.

— Это ты, Юра? Вадик только что ушел в гараж, он все с машиной возится.

Как купили ему эту штуковину, совсем его дома не видно, все мотается где-то да ездит так быстро…

Бабушка Вадима Долгушина целыми днями находилась дома одна, скучала, поэтому ее монологи были бесконечны, как песни степных акынов.

— Большое спасибо, всего хорошего вам, — поспешно распрощался Юрий и быстро сбежал вниз. Так же бегом он припустился к ближайшему массиву гаражей.

Вадик Долгушин был сыном владельца ресторана «Заря» Остапа Андреевича Долгушина. И он, и его жена всю свою жизнь проработали в сфере обслуживания, так что их единственное дитя ни в чем не испытывало нужды. В пятнадцать Вадику купили мотоцикл, в семнадцать — пятую модель «Жигулей», года два назад он сменил ее на подержанный, но довольно приличный «форд», и вот теперь, на двадцатипятилетие родственники не поскупились и подарили Вадику «вольво» светло-коричневого цвета с тонированными стеклами.

Долгушин и Астафьев сдружились еще в песочнице и поддерживали отношения до сих пор. Астафьев и «подорвался» в тот злосчастный понедельник, обмывая накануне чудо «вражеской» индустрии.

«Только бы он не уехал», — молил лейтенант, и Бог услышал его молитвы.

Вадик уже выгнал машину из гаража, но, открыв капот, возился в моторе.

— Привет, студент! — хлопнул его по спине Юрий.

— О, Юрок! — отбзвался хозяин «вольво», высокий, русоволосый парень, с лицом, не очень соответствующим канонам мужской красоты, но безмерно обаятельным своей белозубой улыбкой и добротой, данной от природы. — Ты совсем что-то пропал. Нельку рыжую помнишь?

— Ну?

— Достала насчет тебя. Куда да куда пропал?

— Значит, ей той ночью понравилось. Еще хочет.

Они дружно заржали, потом Вадим спросил:

— Так куда ты все-таки пропал? Сколько раз к тебе вечером заходил, а тебя нет. С кем это ты сейчас крутишь, признавайся?

— Да если бы! А то ведь все на работе! И не спрашивай, затрахали до изумления. Слышал, у нас тут побег был?

— Ну, как же! Мне бабка все уши прожужжала, говорит, двести уркаганов сбежали.

— Ну не двести, а тридцать, но троих до сих пор не поймали. Так что всех нас на уши поставили и ночевать пришлось на работе. — После этого Юрий перешел к главному:

— Как тачка-то? Лучше «Запорожца»?

— Да ништяк, я уже масло сменил, модификатор залил.

Он захлопнул капот и, вытирая ветошью руки, озабоченно сказал:

— Только мне кажется, что она не новая.

— Как это?

— А так. У нас же почти все тачки такого класса продают ворованные. Тырят на Западе, в основном в Германии, перебивают номера, отматывают спидометр и гонят сюда как новье.

— Ты думаешь, и твою так же?

— Конечно. Я же чувствую, как она идет. По идее она еще обкатку не прошла, а она тянет на все сто.

— Слушай, Вадик, дело есть. — Юрий прищурился и уперся руками в капот:

— Не хочешь проверить ее на дальнем маршруте?

— На каком это?

— До Зубова и обратно.

— Почему до Зубова? — удивился Вадик.

— Там есть таможенный переход в Хохляндию, надо мне кое с кем переговорить, а заодно и прокатимся.

Он не очень рассчитывал на успех, но Вадик неожиданно загорелся:

— А это идея! Трасса идеальная, двухполосное движение. Едем! Сейчас залью полный бак и прокатимся.

Пока Долгушин заправлялся, Астафьев позвонил Колодникову, но его не застал. Набрал номер Паши Зудова.

— Да, Зудов слушает, — как всегда, ровным голосом отозвался капитан.

— Паш, Андрей появится, скажешь ему, что мой план удался, я уехал, вечером буду.

— Тебе тоже послание от Колодникова. Он просил передать, что прапор выехал из города тридцать минут назад направлением на юг.

— Все-таки поехал!

— Как видишь.

— Ладно, передавай привет.

— Постой, скажи лучше, когда отпуск твой обмывать будем?

— Какой отпуск?! Пашу как волк.

— Ты уж совсем дошел, хуже Мазурова стал, заразился, что ли?

— С кем поведешься, от того и наберешься. — И оба дружно засмеялись.