"А ты попробуй" - читать интересную книгу автора (Сатклифф Уильям)Межкультурный обмен.Вот так я остался один. Рэнджа похитило семейство, Лиз превратилась в Харе-Кришну, Джереми и раньше был потерян для человечества. А больше я никого в этой стране не знал. Пушкар мне к этому времени надоел. Теперь, после ссоры с Лиз, я просто обязан был уехать – нужно доказать самому себе, что я не боюсь остаться один, но сама мысль о путешествии в одиночестве превращала мои и без того скукоженные внутренности в сдутый резиновый мяч. Я не хотел быть один. Просто не хотел и все. И лишь общество единственного в мире человека было хуже одиночества – общество Джереми. В этом задрипанном Пушкаре не было даже железнодорожного вокзала. До ближайшего – в Аджмере – надо было два часа добираться на автобусе. Я сходил на станцию, взял билеты, вернулся обратно, я вдруг стал понимать, как чувствуют себя заброшенные старики – те, которые так любят бродить без цели по паркам, кормить уток, жевать бутерброды из бумажных пакетов и приставать к прохожим с дурацкими разговорами. Было тоскливо до жути. В девятнадцать лет я превратился в одинокого пенсионера. Никогда прежде я не чувствовал вокруг себя такой пустоты. Это было фантастическое ощущение – минутами оно мне даже нравилось, но я прекрасно понимал, что пройдет совсем немного времени, и я завою от тоски. Мы с Лиз планировали остановиться в Удайпуре, потом в Ахмедабаде, потом в Бомбее, и уже оттуда отправиться в Гоа, но я решил плюнуть на все маршруты и двинуться в Гоа напрямую. Это означало пропустить полстраны, но я боялся даже подумать о том, что придется жить в отелях, где нет ни одного белого. То есть, кто-нибудь там наверняка будет, но я уже знал по опыту, что в больших городах туристы не слишком приветливы. И не так уж мне хотелось смотреть на Удайпур, Ахмедабад и Бомбей. Города, как города – ничего особенного. Если мне удастся, стиснув челюсти, добраться до Гоа, может я смогу привести себя там в чувство и даже найти новых друзей. Зуб даю, после Гоа у меня будет с кем путешествовать. Может даже, это будет девчонка. В Гоа происходят самые невероятные вещи. Я открыл Книгу – на первой странице в ней имелась карта, и масштаб ее был такой, что толщина моего мизинца соответствовала ровно двум сотням миль. Я измерил расстояние от Пушкара до Гоа – шесть пальцев. Не может быть. Тысяча двести миль? Я понятия не имел, что эта страна такая огромная. Тем не менее. Я захлопнул книгу. Путь предстоял неблизкий. В конце концов, могло быть и хуже. Кроме всего прочего, у меня осталось еще двести презервативов. (К счастью, презервативы хранились в моем рюкзаке, и пусть она валит куда угодно – я заберу с собой все.) С билетом в кармане весь остаток дня я просочинял прощальную речь, которую намеревался произнести перед Лиз – в результате получилось вот что: quot;Я понимаю, как нелегко нам было друг с другом, и чья бы ни была в том вина, мы не имеем права утверждать, что расстаемся друзьями – но я хочу, чтобы ты знала: я прощаю все то плохое, что ты мне сделала, и не держу больше на тебя зла. Я желаю тебе удачи на пути твоих духовных исканий и благодарю за то, что ты дала мне возможность путешествовать по Азии в одиночестве.” К сожалению, когда я проснулся на следующее утро, оказалось, что она уже уехала. На полу я нашел записку: Я со злостью смял бумажку, но потом все-таки решил сохранить ее для истории, подобрал с пола, разгладил и сунул в Книгу. Для начала я проспал автобус – это до меня дошло не сразу. Раньше это была забота Лиз: встать вовремя, чтобы ни в коем случае не опоздать на автобус. Черт. На самом деле все было ее заботой. Я оделся, запихал в сумку раскиданные по комнате шмотки, сунул ноги в ботинки, проверил, не осталось ли чего под кроватью, потом на секунду задержался и, вывалив барахло на койку, пересчитал презервативы. Опа. Вот так. Не хватало двух коробок. Какой к ебене матери ашрам! Так я и думал. Теперь это называется духовное возрождение. Очень на нее похоже. Я внимательно рассмотрел оставшиеся коробки – все они были аккуратно упакованы в целлофан, но несмотря на это, я чувствовал себя глубоко оскорбленным. Я проиграл. Жизнь кончена. Я заточен в монастыре. Но как ни был я потрясен ее вероломством, до меня скоро дошло, что ушедший без меня автобус ситуацию не исправит, так что я собрал волю в кулак, шмотки в сумку – и двинулся на станцию. Я опоздал почти на четверть часа, но, к счастью, автобус все еще был на месте. И тут я с ужасом увидел Лиз, Фи и Каз, с удобством расположившихся на передних сиденьях. Мое место было как раз за ними, и пока я к нему пробирался, Фи и Каз улыбнулись, как они улыбались, наверное, своим несчастным прокаженным. Лиз смотрела в сторону. За такую короткую поездку Каз умудрилась дважды метнуть в окно харчи. Автобус ехал быстро, и довольно солидная порция блевотины, вылетев из ее окна, залетела обратно в мое – прямо мне в лицо. Нормально, думал я, стирая со щеки недожеванную чечевицу. Сначала ты уводишь мою подругу, потом блюешь мне в морду. Еще какие будут пожелания? Не хотите ли насрать в постель? Аджмер – слишком незначительный городок, чтобы останавливаться в нем надолго – похоже, Фи, Лиз и Каз тоже собираются пересесть на поезд. За всю дорогу мы не сказали друг другу ни слова – хотя можно было бы, например, извиниться за рвотную шрапнель – так что их дальнейшие планы оставались для меня загадкой. В Аджмере автобус остановился на маленькой и почти пустой станции. Значит они точно сядут на поезд. Железнодорожный вокзал находился на противоположном конце города, и я, налюбовавшись, как они втроем с рюкзаками впихиваются в рикшу, тоже погрузился – естественно, в другую рикшу – и двинулся вслед за ними. По дороге я потерял их из виду, но только для того, чтобы в очереди за билетами до Удайпура оказаться за их спинами. Ни одна даже не обернулась, но судя по тому, как они сгрудились в кучку и возбужденно зашептались, мое присутствие не осталось незамеченным. Через десять минут Лиз резко повернулась, щеки ее пылали от гнева. – Зачем ты за нами увязался? – Я ни за кем не увязывался. – Дэйв, объясни мне, зачем ты это делаешь. Чего ты хочешь добиться? – Ничего. Я еду на юг – этой дорогой. – Это что, изощренная месть? – Не понимаю, о чем ты. Куда, по-твоему, я должен ехать? Обратно в Дели? – Очень остроумно. – Я не собирался острить. – Надеюсь, ты не будешь нас шантажировать? – Ради Бога, я не собираюсь никого шанражировать. Я просто еду... в... в Удайпур, а потом в Ахмедабад. Она подозрительно меня разглядывала. – Я думала, ты поедешь в Гоа. – Ну да, в Гоа, но может ты разрешишь мне остановиться по дороге, а? Знаешь, меня как – то перестали интересовать бродяжьи притоны. Хочется немного посмотреть и на Индию тоже. Теперь она разглядывала меня еще более подозрительно. – Мы выходим до Удайпура – я не собираюсь говорить, где – но если я увижу тебя на станции, я вызову полицию. – Да, конечно. – Я не шучу. – И что они со мной сделают? – То, что я скажу. – Ох, Лиз, я устал. – Нет, это я устала. – Слушай, я не понимаю, о чем мы вообще говорим – у меня нет ни малейшего желания переться с вами на эту рвотную промывку мозгов. Я сказал, что еду в Удайпур, значит, я еду в Удайпур. – Я не намерена больше слушать твои бредни, Дэйвид. Просто имей в виду, что если это будет продолжаться, я вызову полицию. Добравшись до окошка, я объяснил кассиру, что не хочу ехать в одном купе с тремя английскими девушками, которые только что брали у него билеты. Прошла целая вечность до того, как он, наконец, вздохнул, кивнул и сказал, что понял. Протягивая мне билеты, он прищурил глаз и сказал, что посадил меня как можно ближе. В вагоне меня встретили ледяные взоры и напряженные спины. Период одинокого пенсионера закончился – теперь я был вонючим стариком в грязном макинтоше. Через некоторое время мужик, сидевший рядом со мной, радостно улыбнулся и спросил: – Эти девочки – твои подружки? На нем была нейлоновая рубашка вся в пятнах пота, а с волос чуть ли не капало сало. Мы были притиснуты друг к другу, и все мои попытки освободить между мной и им хоть немного пространства приводили только к тому, что его липкие телеса тут же заполняли промежуток. – Нет. Не мои подружки, – ответил я. – Ты иди разговаривать с девочками, правда? – Нет. Я не разговориваю с девочками. – Почему? – Они не друзья. Мужик смотрел на меня, как на сумасшедшего частично из-за того, что я коверкал английский язык еще хуже, чем он, но в основном потому, что я не собирался общаться с девочками. – Они не хорошие девочки, – сказал я, надеясь, что достаточно ясно объяснил ситуацию. – Они красивые девочки, – отвечал он, многозначительно тараща глаза. – Можете мне поверить, это редкостные бляди. – Что? – Плохие девочки. Плохие девочки. – Плохие девочки – хорошо. – Нет. Только не эти. Эти плохо. Он сочувственно покачал головой, видимо все-таки считая меня сумасшедшим. – Как тебя зовут, дорогой? – спросил он. – Дэйв. – Ты откуда? – Из Англии. – Ахх. Англия очень хорошо. Ты женатый? – Нет. – Чем ты работаешь? – Студент. – Ах, очень хорошо. Тут он иссяк. Повисла неловкая тишина. Надо было задать ему те же вопросы, но у меня не было сил. Тишину нарушил мужик, сидевший напротив – вид у него был такой больной и несчастный, что я боялся до него дотронуться – он наклонился вперед с явным намерением пожать мне руку. – Привет, – сказал я, слегка передернувшись. – Добрый день, милый, – отвечал он, сжимая мою ногу. – Как тебя зовут, дорогой? – Дэйв. – Ты откуда? – Из Англии. – Ахх. Англия очень хорошо. Чем ты работаешь? – Студент. – Ты женатый? – Нет. – Ах, очень хорошо. Наконец-то я познакомился с местными жителями. Можно даже назвать это межкультурным обменом – я просто торчу. Через несколько часов Лиз, Фи и Каз вышли – я сделал вид, что не заметил. По вагону они двигались медленно и важно, но едва оказавшись на платформе, припустили со всех ног. Теперь я точно остался один. Мужик с сальными волосами подался вперед, цокнул языком, щелкнул пальцами и объявил: – Красивые девочки. Я вдруг понял, что он хотел сказать. На международном языке липких ебливых мужиков, этот набор жестов означал: жаль, парень, они все равно не для нас. Я цокнул языком, откинулся назад и пожал плечами. Он засмеялся и похлопал меня по колену. Грустно было сознавать, что я так свободно разговариваю на языке липких ебливых мужиков. |
||
|