"Рождение империи" - читать интересную книгу автора (Браун Саймон)ГЛАВА 26Приказав Ганиморо привести в комнату Юнару и Нетаргера, Лерена велела сообщить, когда ее распоряжение будет исполнено, а сама поспешила приготовить напиток для одной из фрейлин. Девушку звали Бонара – Бонара Акскевлерен, напомнила себе императрица, – и со временем она обещала превратиться в настоящую красавицу. Лерена увидела ее год назад и полюбила с первого взгляда. Паймер наблюдал за ними из угла комнаты, сидя на полу, обмякший и безвольный. Бросив на него мимолетный взгляд, Лерена обратилась к Бонаре, неподвижно лежавшей на королевской кровати. Грудь девушки едва заметно поднималась при каждом вздохе, щеки покрывал легкий румянец, белые руки покоились на животе. Все было готово, но императрица медлила, зная, что уже первый шаг отрежет путь назад. Однако же план предусматривал это с самого начала – с тех самых пор, как она узнала, что Алвей Селфорд зачала ребенка от Кевлерена. Скорее по привычке, чем из необходимости заслониться от солнца, Мэддин прикрыл глаза ладонью. В ушах еще звенело после выстрела орудия, когда он увидел, как вода перед головной лодкой направляющейся к Кидану флотилии взметнулась ввысь огромным фонтаном. Разлетевшиеся над рекой крики донеслись даже до укреплений, но быстро умолкли: флотилия продолжила движение на запад. – Неплохо для пристрелки, – сказал он пушкарю. – Так точно, капитан, – отозвался тот. Мэддин не стал его поправлять, но почувствовал улыбку стоящего рядом Кадберна. – А раз так, потопите-ка парочку этих посудин. – Есть, капитан, – с мрачным удовлетворением ответил пушкарь и, повернувшись к своей команде, крикнул: – Дистанция одна миля! Огонь!.. Залп как будто расколол небо. Обслуживавшие орудия моряки удивленно подняли головы – выстрел на каменной стене звучал иначе, чем на деревянной палубе, резче и пронзительнее, но и затихал быстрее. Орудия откатились назад, напрягая канаты, а обслуга уже спешила с новыми ядрами. – Есть одно попадание, – первым сказал Кадберн. Мэддин увидел лишь распластавшийся на темной воде белый парус и два изуродованных тела рядом с ним. – Продолжайте без команды. Дистанция та же. – Есть, капитан! – откликнулся артиллерист. – Заряжай, ребята! Работы сегодня хватит!.. – Где находится сейчас ее величество? – едва войдя в комнату, спросила Юнара. – Она сейчас занята, ваша светлость, – вежливо ответила Ганиморо. – Мне приказано привести вас сюда и сообщить ее величеству, когда вы прибудете. Юнара выпрямилась и окинула Избранную императрицы презрительным взглядом. – Так сообщи же, что я здесь, – процедила она сквозь зубы. Ганиморо наклонила голову, бросила взгляд на побагровевшего от злости Нетаргера и торопливо вышла из приемной. До спальни Лерены было рукой подать, но что-то заставило девушку замедлить шаги. Смутное сомнение. Неприятное ощущение, появившееся внизу живота, как обычно бывает при наступлении месячных, но не столь острое и более зловещее. Войдя в спальню, она увидела свою госпожу сидящей на кровати рядом с Бонарой. Ганиморо невольно вздрогнула. Лерена подняла голову. – Ваше величество, ваша сестра уже здесь… – Благодарю тебя. Позаботься, чтобы им подали вино и закуски. Я не задержусь. – Мне вернуться? Лерена кивнула, и Ганиморо вышла из комнаты. Императрица нежно провела ладонью по горлу Бонары. – Больше никаких уловок, – тихо произнесла она. – Начнем. Тонкое лезвие под мизинцем правой руки легко вошло в вену на горле девушки, и день окрасился в красное. Услышав залп, Китайра вздрогнула, на мгновение зажмурилась и вскинула руку, чтобы сохранить равновесие. Не помогло – ее трясло, как лист на ветру. Устыдившись собственной трусости, девушка сжалась, приказывая себе успокоиться, но уже следующий выстрел встряхнул ее, как ветхую тряпицу. «Вспомни, что ты писала», – сказала себе Китайра, пододвигая стул и прижимаясь к краю стола. Пальцы сами отыскали нужную страницу. «Врачеватели изучают симптомы и приписывают их определенным стадиям болезни. Также они исследуют воздействие зелий, снадобий и припарок как на симптомы, так и на саму болезнь. Таким образом, через наблюдение и запись показаний они выводят заключения о протекании недуга и способах избавления от оного». Ей показалось, что все орудия дали залп одновременно. Цитадель содрогнулась. Камешки на столе подпрыгнули, облачко пыли поднялось в воздух. Китайра вытерла страницу, которую только что прочитала. «… Только неторопливый и целенаправленный сбор знаний, основанный на наблюдении и анализе, способен помочь целителю понять природу болезни». Неплохо для заключения, подумала Китайра. Хорошо бы… В следующий момент ее словно окатило холодной волной. По коже поползли мурашки. Волосы на затылке встали дыбом. – О страх, оставь меня! – воскликнула она. Гэлис… «Думай о Гэлис, – в отчаянии приказала себе Китайра. – Думай о ней. О ее мягких губах, ее нежной, белой, как молоко, коже…» Но перед глазами встал Мэддин. Она помотала головой, отгоняя видение. «Гэлис, моя милая Гэлис…» Грудь словно перехватило обручем, воздух не шел в легкие. Мэддин. Она ясно видела его стоящим на стене, вглядывающимся вдаль… Китайра охнула, осознав вдруг весь ужас происходящего. Дело не в страхе! Дело в Сефиде!.. Она отпрянула от стола. Пусть это будет Намойя. Пожалуйста, пусть это будет Намойя… Но и вознося мольбу силам вселенной, в глубине души Китайра понимала – случилось то, что и должно было случиться. Случилось то, чего она так долго ждала и так горячо желала. Ждала и желала с тех самых пор, как Майком тайно представил ее императрице. Давняя мечта самой испытать Обладание сбывалась. Сефид проходил через нее, как могучий поток, как неудержимая река… Когда-то девушка так отчаянно жаждала познать это чудо, понять, что это такое. И Лерена обещала. Да, императрица обещала многое, но дала так мало. Ничего, если не считать Гэлис. Гэлис. Теперь Китайра знала, сколь много значила стратег и для самой Лерены. Ничего большего императрица дать ей просто не могла. Еще одна волна прокатилась по ее телу. Китайра как будто оказалась на стене, рядом с Мэддином. Между ними стоял Кадберн, и она лишь теперь обратила внимание на то, сколь прекрасно его изуродованное шрамами лицо. А потом пришла боль. – Нет!.. – воскликнул Намойя, и Квенион вздрогнула. – Что случилось, господин? – Ты разве не чувствуешь? Квенион озадаченно нахмурилась, потом глаза ее расширились. – Кто-то использует Сефид! И очень близко!.. Она была права. Но единственным, кроме самого Намойи, Кевлереном в этой части света был Мэддин, а он, как известно, Обладать не мог. Тогда кто же?.. Принц закрыл глаза, стараясь сконцентрироваться на потоке силы, исходящем, казалось, из недр самой Цитадели. Намойя видел его – яркий огненный фонтан, бьющий все сильнее и сильнее. С губ его сорвался крик боли. – Что?.. – воскликнула Квенион. Намойя поднялся, чувствуя себя так, как будто кто-то скреб по его нервам зазубренным куском льда. – Холодно, – вскрикнул он, и в тот же миг боль пронзила его тысячью раскаленных игл. По правой руке императрицы стекал липкий ручеек крови, но Лерена ничего не чувствовала. Она оказалась в голове грамматиста, потом перенеслась на крепостную стену. Орудия… Дым… Смятение… Крики… И – Мэддин. Он тоже был там. Кевлерен, не пожелавший вести себя подобающим образом. Тот, кто первым бросил вызов власти семьи – тем самым и ее власти. Она планировала свои действия так долго и с такой тщательностью, что уже почти не верила в успех. Почти не верила, что этот день когда-нибудь придет. Однако день настал, и императрица знала, что отныне никто не посмеет бросить ей вызов. Первым урок получит дерзкий Мэддин. Китайра Альбин сопротивлялась, но Лерена и не ждала ничего другого. Обычному человеку не дано знать, что испытывает тот, по чьим венам струится Обладание. Грамматист пришлась как нельзя кстати: ограниченное знакомство с Сефидом позволяло использовать ее в качестве проводника, значительно увеличивающего силу императрицы. Все складывалось в полном соответствии с предсказанием канцлера Майкома. Все встало точно на свои места. Как и было задумано. Лерена и сама испытывала нечто невероятное – словно, используя Китайру, очищала Сефид от всего лишнего, превращала его в крепкий, пьянящий напиток. И сейчас этот напиток разливался по ее венам, струился по ее нервам. Императрица глубоко вздохнула и сосредоточила мысли на Мэддине. Будто ощутив ее присутствие, он повернул голову. – О кузен, – прошептала она. – Сейчас ты узнаешь, что значит прикоснуться к Сефиду. В углу застонал Паймер, но Лерене было не до старого герцога. Все ее внимание занимала крепость в далекой чужой стране и стоящий на стене Мэддин, предатель рода Кевлеренов. Как же она ненавидела его. Китайра, извиваясь, каталась по полу. Она ощущала себя существом без плоти, состоящим лишь из обнаженных костей и оголенных нервов. В комнате вспыхивали и гасли искры. Волосы встали дыбом, как будто она висела вниз головой. Глаза были готовы выскочить из орбит. Девушка кричала – или ей только так казалось, – отчаянно пытаясь вспомнить, кто она и где находится. Китайра. Нет, Лерена. Нет, Мэддин. – Китайра! – прокричала она… И услышала в ответ чей-то злорадный смех. Сначала Мэддин подумал, что рука ударилась о камень. Он поднял ее к глазам и подул на ладонь, но боль стала сильнее, словно дыхание только разожгло пламя. Принц стиснул зубы. – Ваше высочество! – позвал Кадберн. – Ничего… Мэддин попытался не обращать внимания на боль и снова посмотрел на реку. Было потоплено уже три лодки, но враг приближался. Свет дня почти померк. Всепоглощающая волна страха накатила на принца. «У меня не получилось, – мелькнула в голове страшная мысль. – Я проиграл. Я всех подвел…» – Нет, – вслух произнес Мэддин. – Потери понес враг. Мы победим. У нас есть крепость, огнестрелы. Но что самое главное – есть решимость победить. Он вдруг понял, что дело в чем-то другом. Не в сражении. Принц опустил голову и даже через рубашку увидел, что камни на фамильной цепи мерцают, как крохотные звезды. – Кадберн!.. Жар уже распространился по всей руке. Крик боли сорвался с губ Мэддина, и он, пошатнувшись, начал заваливаться на бок. – Кадберн!.. И в тот миг, когда Избранный шагнул, чтобы поддержать господина, тело принца вспыхнуло. Волна обжигающего жара ударила Кадберна в грудь и сбила с ног. Он услышал, как затрещала кожа, почувствовал, как полыхнули огнем волосы. Тело его перевалилось через парапет, и Избранный покатился по каменным ступенькам вниз. Пытаясь остановить падение, он раскинул руки, но схватил лишь воздух. Голова ударилась обо что-то твердое, и перед глазами вспыхнули огненные круги. Ступеньки… крики… Он пошевелился, приподнялся, с огромным трудом встал. В глазах прояснилось. Кадберн увидел, что стоит у основания стены, и поднял голову. На фоне темнеющего неба пылал огненный сгусток, отдаленно напоминающий человеческую фигуру. Все звуки исчезли, и только воздух потрескивал от пронизывающего его жара. – Мэддин… – хрипло прошептал Кадберн. Стоявших у орудий моряков разбросало мощной ударной волной, но один из них успел прохрипеть: – Заряды!.. В следующий момент стена раскололась, камни полетели во все стороны. Вверх ударил столб дыма. Кадберна снова сбило с ног, и он тяжело грохнулся на землю. Воздух с шумом вырвался из его груди, а уши заполнил звон эха оглушительного взрыва. Квенион в страхе отступила. Лицо Намойи горело; кожа сползала с него, как полоски вощеной бумаги. Кричать он не мог, но девушка возопила за двоих и, поддавшись панике, бросилась сбивать пламя руками. Огонь моментально перекинулся на пальцы Избранной, и Квенион снова вскрикнула. Растерянно оглянувшись, она увидела у кровати Намойи большую чашу с водой и метнулась к ней. У девушки уже горели ладони. Квенион сунула руки в чашу: и огонь погас. Недолго думая, она выплеснула содержимое сосуда в лицо Намойе. Клубы пара с шипением устремились к потолку. Принц упал с долгим протяжным стоном. Огонь погас. Чаша со следами крови на глиняных стенках полетела на кровать. Квенион склонилась над хозяином, обняла, но он оттолкнул ее. Девушка не знала, что делать, а боль не давала сосредоточиться. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату, на ходу взводя курок огнестрела, ворвался охранник. Квенион отреагировала машинально, не думая: схватив чашу, она что было сил метнула ее в солдата. Глиняный снаряд попал тому в голову, и стражник рухнул, словно сраженный ударом секиры. Квенион подбежала к нему. Солдат лежал неподвижно, но был ли он жив, она не знала. Лоб его пересекала кровоточащая глубокая рана. – О нет, – в отчаянии простонала Квенион. – Что же я наделала!.. Она знала, что теперь их обоих просто убьют. Взгляд девушки упал на огнестрел. |
||
|